"Демоны Грааля" - читать интересную книгу автора (Мзареулов Константин)

Х

Для разговоров по Карте нирванский сервер принял женский образ повышенной сексапильное. Таких ярко-пышно-аппетитных женщин рисовали на открытках и журнальных обложках в первое атомное десятилетие. Играя манящей улыбкой, Атастара проговорила чуть хриплым голосом, слегка грассируя:

— Мой повелитель, ты помнишь, как начались поиски?

Вопрос подразумевал слишком много ответов, поэтому Фауст сделал нетерпеливый жест, предлагая продолжать.

— Все искали в Отражениях, откуда исходил повышенный магический фон. И повсюду натыкались на орды воющих тварей, но не нашли ничего интересного…

— Не там искали, — согласился герцог. — Потому-то тебя и попросили провести поиск на основе абстрактной логики.

Атастара долго смеялась переливчатым смехом, прежде чем поведать:

— Я прочитала старую сказку про Маугли.

— Поздравляю.

— Не спеши, Создатель, ты сам учил меня всестороннему анализу фактов и обстоятельств. — Она продолжила, не скрывая самодовольства: — Создатель, ты помнишь, о чем говорили хаосиицы в степи, когда ты пришел к ним на помощь?

— Дара пришла в бешенство, заподозрив, что я мог что-то услышать. Наверное, речь шла о чем-то важном.

— Ты не мог этого услышать, потому что козырнулся туда после того, как они сказали главное, — просветила его Атастара. — Но этот эпизод сохранился в памяти Колесного Призрака.

Продолжая кокетничать, Атастара довела до его сведения, что освоила технику компьютерных войн, после чего хакерским манером взломала Колесного Призрака и узнала, что Змея спрятала что-то важное, а точнее — некое доказательство отцеубийства. Получив эти сведения, Атастара просканировала Тени и установила путь, по которому могло проползти Олицетворение Логруса.

— Демоны в тех Отражениях бесятся, как обезьяны, напуганные змеей. Так оно и было: Змея выпихнула их со своей трассы в окружающие миры, и они до сих пор не могут оправиться от страха. Это очень похоже на тот ужас, который охватил бандерлогов при появлении Каа.

Фауст начал понимать логику Атастары: полудикие демоны испугались Прародительницу Хаоса подобно тому, как киплинговские макаки были напуганы грозным удавом. Наверняка они разбежались во все стороны из Отражений, по которым ползла Змея. Иными словами, на трассе, ведущей к Граалю, демонов быть не должно…

Выдержав эффектную паузу, компьютерная секс-бомба рассказала самое важное: оказывается, она нашла Грааль в стороне от концентрации демонов. Грааль — символ мятежа против Скорпиона — хранился в Монсальвате. Прямого пути в эту Тень не существовало, туда вела довольно заковыристая трасса через Дикие Отражения.

— Любимая, ты потрясла меня, — признался Сын Вампира и Брат Оборотня.

— Пустое, милый. — Виртуальный портрет игриво взмахнул ручкой. — Кому-то из вас придется отправиться в Монсальват и проверить мои догадки.

— Именно этим я сейчас и займусь.

— Погоди, — сказала Атастара. — В памяти Колесного Призрака был еще один любопытный файл на ту же тему. Вроде бы сравнительно недавно Копье Скорби хранилось в одном из Дворов Хаоса, но исчезло в дни, когда Оберон и Бранд покинули Королевство Логруса.

— Ты хорошо поработала, любимая… — выдохнул ошеломленный герцог.

Он велел слугам седлать Волчка и собрать все необходимое для долгого похода. За этими приготовлениями его застала Гретхен, заявившая трагическим полушепотом:

— Мне все известно.

— Откуда? — изумился Фауст. — Я даже родителей не успел предупредить.

По наивности он обрадовался, решив, что Гретхен узнала о предстоящей прогулке, подслушав разговор с Атастарой благодаря внезапно проснувшимся колдовским талантам. Однако она вдруг расплакалась и стала выкрикивать, всхлипывая:

— Я стояла в коридоре и слышала… ты разговаривал с какой-то женщиной… Ты называл ее «любимая», а она тебя — «повелитель» и «дорогой»!

Фауст даже засмеялся:

— Но это была…

— Не смей мне врать! — взвизгнула Гретхен.

Она выбежала из комнаты, хлопнув дверью и не желая слушать объяснений.

В дорогу Фауст отправился без настроения. Впрочем, за несколько веков скитаний он успел привыкнуть к сценам ревности, истерикам, изменам и прочим неразлучным спутницам любви. А после третьей смены Отражений дорожные впечатления вовсе вытеснили из головы посторонние мысли.

Волчок шел легкой иноходью, уютно покачивая седока. Вокруг расстилался величественный простор. Подковы адского жеребца флегматично отталкивались от травы, булыжников, асфальта, звезд небесных и волн морских, унося одинокого путника туда, куда редко кто забредает по собственной воле.

Пару раз даже кольнуло ощущение дежа вю. Потом Фауст сообразил, что за последние дни не раз попадал в эти места — на равнину, в которой продавлена канава, словно великан волок бревно. А на самом-то деле — это и есть след, оставленный Олицетворением Логруса. Фауст был здесь, когда с братьями возвращался на джипе Люка. Еще и Корвин был с ними. И совсем недавно — когда он выводил Мандора и Дару из Диких Теней.

— Проклятье! — вырвалось у Брата Оборотня.

Судьба старательно выталкивала его на верную дорогу, а он, точно слепой котенок, сворачивал в другую сторону. Ладно, постараемся больше не ошибаться…

След Змеи привел к скалистой стене над обрывом ущелья. Гигант, массивными цепями прикованный к каменной глыбе, жалобно постанывал. В его боку гноилась рана, словно кто-то регулярно клевал беднягу в печень.

— Как здоровье? — осведомился Фауст.

— Спроси чего-нибудь поумнее, — огрызнулся великан.

— Давно сидишь?

— Тут до тебя проходил один, так он часы с меня снял.

Нирванец спешился, разрешив Волчку пощипать травку. Сам подошел к прикованному и поинтересовался:

— За что страдаешь?

Гигант облизнул пересохшие губы. Нехотя буркнул:

— Научил людей тушить огонь.

— Полезное дело, — признал Фауст. — За такое могли и посильнее наказать.

— Мне и этого хватило.

Понимающе повздыхав, Сын Вампира предложил:

— Освободить тебя?

— Хорошо бы, — обрадовался великан, но тут же снова сделался грустным. — Не выйдет. Не тебе напророчено.

Поднатужившись, Фауст выдернул из скалы бронзовый штырь. Один конец цепи, лязгнув, упал на камни. Разминая натруженные мышцы, герцог снова сел на коня, бросив через плечо:

— Ну, как знаешь. Счастливо оставаться.

— Бывай здоров, — откликнулся гигант.

Щекотание шпор погнало Волчка дальше по осям трансцендентных координат. На очередном изгибе тропы стояла избушка. Рядом, в огороде, бородатый старикашка в неудобной длинной одежде — не иначе жреческого сословия был дед — лихо орудовал лопатой. Выкопав яму, священнослужитель швырнул туда дохлую собаку, приговаривая:

— Будешь знать, как таскать мясо у хозяина, обжора блохастая.

Мстительный старик засыпал могилу землей. Потом, поразмыслив, выкопал несчастное животное, но тут же снова закопал. Фауст давно миновал это место, а неутомимый жрец продолжал развлекаться, без конца повторяя непонятный обряд.

В перелеске, куда Фауст заехал по следу Змеи, внимание нирванца привлекли пронзительные звуки. На дереве кто-то отчаянно визжал. Вроде бы белка. Поблизости слонялось с десяток жутких созданий. Вроде гоблины.

Подъехав поближе, Фауст обнаружил, что был не совсем прав. Вокруг дерева в самом деле расположились гоблины, а вот на ветвях сидела вовсе не белка — это был гном. Сценка представлялась совершенно загадочной, поскольку особи подземного племени крайне редко выбираются из своих нор, а к высоте традиционно питают стойкое отвращение.

Что же касается гоблинов, то Фауст относился к ним с высокомерной снисходительностью. Смуглых верзил во многих Отражениях считали — и не без основания — существами туповатыми и примитивными, потому как в большинстве своем гоблины предпочитали не работать, а промышлять воровством и торговлей на рынках. Однако встретившаяся ему в этой Тени компания выглядела довольно пристойно, а долгая дорога наскучила, и герцог решил пообщаться. Какое-никакое развлечение.

На одинокого путника гоблины не обратили внимания. Вооружившись двуручной пилой, они пилили ствол, сопровождая ударный труд казарменными прибаутками.

— Эй, недомерок, ты когда в последний раз купался? — крикнул один. — Не люблю, когда от жратвы воняет.

— Даже если он только что принял ванну с благовониями, все равно смердеть будет, — откликнулся другой гоблин.

— Это еще почему?

— Так он же, как только увидит вблизи твою рожу, сразу обделается от страха. Гоблины дружно захохотали.

— Тише вы, не дразните гнома, — посоветовал смуглый бугай, обвязавший бедра роскошной — пурпурной с белым — тряпкой. — Эти отродья, если их разозлить, жутко опасными становятся. Если хорошо подпрыгнет, даже в пупок боднуть сможет.

Надо же, гоблины с чувством юмора, поразился Фауст. Нестерпимо захотелось взглянуть на демиурга-извращенца, которому пришла в голову мысль сотворить такую породу.

— Бог в помощь, — любезно произнес Фауст.

— И тебя туда же, — огрызнулся гоблин в потертом кожаном кильте с блестящими заклепками. — Гуляй мимо, дядя.

А другой гоблин, постарше, пошевелив усами — длинными, висячими и седыми, — с недоумением проворчал:

— Бог-то тут при чем? И вообще — ты которого имеешь в виду?

Нирванец от души расхохотался. Услыхав его смех, высокий гоблин, нарядившийся в кильт, отложил пилу и с угрожающим видом шагнул к нирванцу. При этом гоблин поглаживал черные жесткие колечки своей прически. Приблизившись почти вплотную, он осведомился:

— Чего выступаешь, дядя?

— Балдею от вас, — признался герцог. — Гоблин-остряк — почти такое же чудо, как… ну, скажем, как армянин в Канаде. В каком-нибудь Торонто, Квебеке или Монреале.

— Армяне даже в Галифаксе вполне органично вписались, — обиделся курчавый гоблин. — А ты, дядя, знаешь, на кого похож? На ниггера из «Ком-мандос», который жрал на завтрак печенку «зеленых беретов».

— Это еще вопрос, кто из нас больше на ниггера похож, — хихикнул Фауст, язвительно добавив: — Племянник…

Гоблины просто покатились со смеху, поскольку дылда в кильте действительно был отнюдь не светел лицом. Сдуру решив, что о нем забыли, гном потихоньку сполз с дерева и попытался сбежать. Однако, едва бородатый коротышка оказался внизу, его тут же схватили.

«Сожрут, — подумал Фауст. — Или сначала надругаются, а потом все-таки сожрут» Он ждал, что гоблины разожгут костер и настругают шампуров из ореховых веток, но вместо этого они достали тюбики, развели в ведерке краску и, не обращая внимания на вопли и проклятия гнома, разрисовали беднягу, как елочного клоуна.

— Вы бы еще его в цвет хаки перекрасили, — невольно вырвалось у нирванца.

Гоблины переглянулись и снова разразились гомерическим хохотом. Тот, который в кильте — похоже, он был в компании за главного, — сдавленно прохрипел, захлебываясь смехом:

— Мы его раскрасим в голубой цвет! Ихнему отродью в самый раз будет.

Это действительно было смешно, и нирванец опять улыбнулся. Самое забавное, что теперь к общему веселью присоединился и размалеванный гном. Мелко потряхивая непропорционально большой уродливой головой, он издавал противное скрипучее хихиканье.

Его неприязнь к гномам пришлась вроде бы по душе гоблинам. Развязав веревки и дав гному хорошего пинка, наряженный в кожаную юбку главарь сказал добродушно:

— Проваливай, коротышка. Может, сумеешь отмыться. У нас сегодня только гуашь была.

Освобожденный гном проворно отбежал и угрожающе крикнул издали:

— Еще увидимся!

— Обязательно! — Гоблины снова заржали. — Только подожди, пока мы масляную краску раздобудем.

Не ответив, разноцветный обитатель подземелий юркнул в лес. Фауст, которого эта интермедия привела в веселое расположение духа, запоздало посоветовал:

— Надо было сказать ему, что от вашей краски только в драконьей моче отмыться можно.

Старый гоблин захрюкал, остальные повалились на траву, держась за животики. Вдоволь насмеявшись, вожак одобрительно заметил:

— Ты, дядя, не нашего племени будешь? И вообще, куда путь держишь? А то можем проводить — места тут, дядя, опасные.

— Дядя? — Фауст опять ухмыльнулся. — Не беспокойся, племянничек. Дядюшка пока сам ноги передвигает.

Он тепло попрощался с гоблинами и снова пришпорил адского жеребца. Считанные мгновения галопа — и реальность веселых монстров осталась позади, как полустанок трансконтинентальной стальной магистрали.

Дорога с ее впечатлениями наскучила Фаусту даже раньше, чем Брат Дьявола успел проголодаться. Когда пляска Отражений привела его на улицу сравнительно цивилизованного населенного пункта, герцог сделал остановку возле приличного на вид кабака, привязал коня к фонарному столбу и осторожно заглянул в заведение.

Публика выглядела малость дико, потому как местная эволюция подарила разум не приматам. Аборигены ходили на задних конечностях, носили штаны, пиджаки, юбки, рубашки, свитера и обувь разных моделей, но головы у них были типично кошачьи. Обильная мохнатость выдавала потомков ангорцев, сиамцев и даже леопардов.

Недоуменно оглядев чисто выбритого клиента, официантка лениво спросила:

— Скинхед, что ли? Чего заказывать будешь? Он пробежал глазами меню. Как и следовало ожидать, среди мясных блюд преобладали мышиные отбивные, котлеты и биточки из крысы, куриные потроха и различные «вискасы». Крепкие напитки были сплошь настойками валерианы Не без труда Фауст отыскал лангет из говяжьей вырезки и бутылку лимонада.

В ожидании заказа он посматривал в окно и вскоре обратил внимание, что все автомашины здорово напоминают животных. Грузовики смахивали на генетически трансформированных слонов, бегемотов или буйволов, легковушки сохранили черты волков и гепардов, а микроавтобусы явно были выведены" из газелей. «Биотехнологическая цивилизация», — сообразил Фауст.

Принесли говядину, и он стал есть, привычно слушая разговоры за соседними столиками.

— Шеф третьего департамента приказал сотрудничать с резидентом «эм-ай-шесть», но не светить наших нелегалов…

— Видишь того сибирского кота с черным ухом? Легальный атташе Осведомительного Агентства. Говорят, на допросах — зверь…

— Ты еще скажи, что они допрашивают лучше, чем пумы из Четвертого управления Имперской безопасности! Или чем наши рыси из секретно-политического…

— Посмотрю я на ваших котов, когда им на допрос приведут тигра…

— Ты, койот заморский, сначала слови тигра, а потом уж пасть разевай! Думай, прежде чем мяукать…

К нирванцу подсела улыбчивая кошечка с диктофоном в лапке. Диктофон, судя по яркому оперению, был трансформированным попугаем.

— Привет, брателло, — мурлыкнула кошечка. — Я представляю местную радиостанцию. Позвольте задать несколько вопросов.

— По-моему, вы будете их задавать даже без разрешения.

— Вы правы. Итак, какую разведслужбу вы представляете?

Ситуацию в этом Отражении нирванец представлял смутно. Но появилось желание немного развлечься, поэтому он сделал загадочное лицо и проговорил сурово:

— Без комментариев. Скажем так: я — нездешний.

— Я не ждала иного ответа! — одобрила кошка-папарацци и подмигнула. — У вас прекрасная маскировка — никто не заподозрит шпиона в участнике движения экстремистов.

«Ты же заподозрила», — мысленно усмехнулся Фауст. Следующий вопрос: «Что вы думаете о целях, которые преследуют тигры?» — поставил его в тупик. Впрочем, он догадывался, что весь мир прислал сюда своих агентов, чтобы отловить полосатых возмутителей спокойствия.

— Большого ума кошки, — презрительно изрек нирванец. — Устроили вселенский переполох, привлекли к себе чрезмерное внимание… Настоящие профи так себя не ведут.

Он кинул на стол три золотые монеты и направился к выходу. Кошка рванула за ним, на ходу придумывая ударную концовку интервью. На улице она застыла в позе соляного столба, широко раскрытыми глазами наблюдая, как Фауст садится в седло.

— Настоящий стиль ретро! — вскричала кошка. — Почти не отличается от прототипа… Где вы раздобыли такое чудо техники?

— Сказано тебе — нездешние мы… — Фауст тронул треугольное ушко собеседницы. — Лучше просвети провинциала: откуда берутся эти полуживые машины?

Кошка переменилась в лице, и Фауст понял, что сумел сделать невозможное — сказал непристойность, шокировавшую даму-папарацци. Свободные от густой белой шерсти части кошачьей мордочки покраснели, и девица пробормотала:

— Вы умеете задавать непростые вопросы…

— Это у нас семейное, — похвастался нирванец. — Короче говоря, вы не знаете ответа?

— Никто не знает, — понизив голос, призналась белая кошка. — Машины рождаются где-то в южных степях. Во время их сезонных миграций охотники отлавливают там еще дикий молодняк, потом дрессируют… А теперь вот тигры нагрянули, выставили кордоны, отстреливают дикие автобусы и мотоциклы, а мясо — на консервный завод. Собакам на корм продают…

— Большого ума кошки, — повторил Фауст. — Они б еще печки ассигнациями топили.

Он опять почесал кошечку за ушком, пообещал найти ее через несколько дней и поскакал по улице, стараясь держаться ближе к тротуару.

Смеркалось. Вдоль пешеходных дорожек неторопливо прогуливались пумы и пантеры в коротких обтягивающих юбках и ярких ажурных колготках. Некоторые носили золотые браслеты на щиколотках. Подкатил лимузин-крокодил, из которого вышел тигр с револьвером в расстегнутой кобуре. Ночные бабочки немедленно бросились к богатому клиенту.

Коротко рассмеявшись, Фауст пришпорил Волчка, и адский жеребец, обгоняя поток машин, вырвался за пределы города. Проследив направление следа, продавленного Змеей, герцог в очередной раз изменил теневые параметры.

Пустыня лучше, чем болото, но тоже плохо. Приятно хотя бы, что здесь не было зыбучих песков.

Просто очень сухая степь, на которой кое-где росли колючки и пальмы, но последние — только в оазисах.

После невесть которой по счету смены Отражений поблизости случился старик в халате, оседлавший большого упитанного пингвина. Обитатель Антарктики натужно махал коротенькими крылышками и медленно летел на высоте человеческого роста, изнемогая под тяжестью наездника.

Поравнявшись с колдуном — старикашка явно владел Искусством, — Фауст приветствовал его вежливым кивком и попытался завести беседу.

— Вид у вас какой-то загнанный. Бежим от неприятеля или ревнивого мужа?

— За мной гонятся прислужники Ска'алли, верховного террократа Заморья, — мрачно поведал старик. — Кстати, я — Грей Рейнкоут, чародей.

— Герцог Фауст из Нирваны, — представился Сын Вампира, страшно довольный, что подвернулся шанс скоротать дорогу за болтовней. — За какие же прегрешения на вас ополчился жестокий тиран Ска'алли?

— Он слишком строг насчет закона, — пожаловался чародей. — А мне вовсе не улыбается познакомиться с любимой игрушкой террократа. Есть у него такая шкатулочка, выпивающая душу из живого тела.

— Выпить душу из неживого тела гораздо сложнее, — к месту заметил Фауст. — Но я не понял, какое отношение этот ларчик имеет к моему вопросу. В чем же заключается ваш проступок, любезный аксакал?

Старик долго пыхтел, но потом все-таки сообщил: дескать, террократ подозревает, будто он, Грей Рейнкоут, сумел проникнуть в библиотеку Аль-Дамира, величайшего волшебника-библиофила позапрошлой эпохи. По словам пингвиньего наездника, в этом рукописном фонде было два миллиона страниц (Фауст снисходительно подумал, что дедуля привирает — наверняка речь идет о пачке макулатуры листов этак в тысячу, не больше) с изложением самых изысканных заклинаний на все случаи жизни. Из-за этих подозрений террократ и сослал его на каторжные работы, с коих Грей сумел сбежать, слегка заколдовав подвернувшуюся под руку полярную птичку.

— Каторга — это ужасно, — без особого сочувствия в голосе признал герцог. — Серебряные рудники?

— Если бы! — прохныкал старик. — Мы ровно семнадцать лет отчищали от крови центральный зал в Юго-Западном аббатстве.

Много крови в заштатном аббатстве? История принимала пикантный оборот. В подкорке проснулся бес любопытства, и Фауст спросил:

— Там было побоище, массовая дефлорация монашек? Или аббат устроил гладиаторские развлечения с драконом?

Укоризненно поглядев на бестактного попутчика в темно-синем плаще, старый колдун поведал, что в монашеской обители было сотворено ужасное чародейство. Все началось за сто лет до прибытия Рейнкоута на каторгу, когда в аббатство явился темный маг, которого трудно назвать иначе как подлым гадом. При упоминании о «подлом гаде» Фауст заинтересовался всерьез — обычно подобными комплиментами одаривали его старшего братца. Или, на худой конец, младшего…

— Как запрет, понимаешь, на засов все двери, как зажжет свечи в центральном зале, — с возмущением рассказывал мастер Грей Рейнкоут. — Да как вскричит на демонском диалекте…

Фаусту надоело задирать голову к маячившему над макушкой пингвиньему брюху, поэтому герцог деликатно посоветовал:

— Ты бы расколдовал птицу на четверть и спустился пониже. А то разговаривать неудобно.

— На четверть? — засомневался теневой колдун, — Может, на треть лучше будет?

— Не надо спорить. Ежели переусердствуешь — тебя так шмякнет, что придется отчищать от крови мой плащ. А он, в отличие от твоего, отнюдь не серый… — Внезапно проснулись отцовские гены, и нирванец невольно шепнул, облизнувшись: — Хотя крови будет много. Чуток поменьше, чем в вашем аббатстве, но вполне достаточно для плотного завтрака.

— Вы — вурдалак? — испуганно пискнул Рейнкоут.

— Что вы, как можно? — Фауст сделал обиженные глаза.

Опасливо поглядывая на него, колдун прочитал опускающее заклятие, пингвин грузно плюхнулся на бархан, и Грей, покряхтев, слез с птичьей спины. Два человекообразных двинулись пешочком по пустыне, а Волчок чинно ступал рядом с хозяином. Утомленный пингвин вразвалочку ковылял за ними, отстав на полдюжины шагов.

Собравшись с мыслями, Рейнкоут продолжил повествование о событиях более чем вековой давности:

— Он прокричал три сотни и еще три десятка слов на языке неведомых демонов, а потом достал кинжал, клинок которого был испещрен рунами, и одним движеньем кисти как метнет это потусторонее оружие…

Тут герцог вновь прервал старикашку:

— Погоди, почтенный. Я знаю одного мага, который именно таким образом кидает именно такие кинжалы. Но его заклинания обычно бывают длиннее в два раза и еще на шесть слов.

Он уже почти не сомневался, что речь идет о диверсии, предпринятой Мефом в момент обострения обстановки вокруг одного Отражения, в котором тогда был заинтересован Артаньян. Братьям пришлось потрудиться, но опасность удалось ликвидировать. Само Отражение давно исчезло, а вот отголоски тех событий продолжали будоражить соседние Тени.

— Возможно, уцелевшие очевидцы маленько ошиблись при подсчете, — смутившись, признал колдун. — Во всяком случае, заклинание было очень длинным и невразумительным. Короче говоря, получилась такая лужа крови, что ее не могли отчистить целых семнадцать лет.

— Ну, на восемнадцатый-то год все-таки отчистили?

— Нет, добрый герцог. — Грей смущенно почесал длинный и мясистый нос. — Бросили…

Старик явно испытывал терпение своего спутника. Нельзя так много болтать о таком огромном количестве бездарно пролитой крови, когда рядом шагает малость проголодавшийся Сын Вампира. Не без некоторых усилий подавив природные инстинкты, Фауст осведомился, не скрывая недоумения:

— Вразуми, почтенный, откуда там натекла лужа таких размеров? То ли монахов было слишком много, то ли они были слишком полнокровными, то ли вы чистили зал без особого усердия.

Старый маг долго кряхтел, словно ему очень не хотелось отвечать. Заподозрив неладное, нирванец пристально посмотрел на него и выразительно пошевелил бровями. Грей Рейнкоут тяжко вздохнул, воровато оглянулся и тихонько — как будто в этой пустыне кто-нибудь мог их подслушать — начал говорить:

— Нет, мой герцог. Просто вышеупомянутый гад перебил много народу. Я вам даже больше скажу — он перебил очень много народу. Там были не только монахи, но также солдаты, куча рыцарей и просто горожане… А он — только подумайте — покрошил их всех на мелкие кусочки. Поэтому потоки крови, смешанные с фаршем, затопили даже подвалы, а потом, когда все засохло, отодрать стало почти невозможно.

— Давай сначала и без утайки! — потребовал, начиная свирепеть, нирванец. — Что вся эта орава лихих людишек делала в аббатстве?

Последовал новый приступ сопящего молчания, и лишь после настойчивых понуканий старик все-таки решился сознаться.

— Они хотели убить чужака, — поведал Рейнкоут. — А потом, когда подлый гад зарубил первую дюжину, остальные точно с цепи сорвались. Бросались пачками в центральный зал и вопили: «Смерть чужеземцам! Смерть!» Ну, он, натурально, рубит-кромсает, а снаружи все новые подбегают… В общем, подсчитать трупы так и не удалось…

Насупясь, Фауст резко спросил:

— И за какие грехи вы вздумали убить незнакомца? Грей Рейнкоут долго размышлял над неожиданным вопросом. Наконец пробормотал:

— Он нам очень не понравился. Сидел себе в углу, кофе пил, помалкивал… У нас так не принято.

Фауст даже сплюнул. Такие повадки смертных были ему хорошо знакомы. Хлебом их не корми — дай повод кого-нибудь линчевать! Не сдержавшись, Сын Вампира проговорил, чудом не присовокупив к словам неотразимую аргументацию Рубильника:

— Вот так всегда. Приходит к вам незнакомый чародей, которому всего-то надо было — выполнить простенький обряд. Главное, не собирался он вас, козлов, трогать. Так нет же! Все ублюдки в радиусе семи верст посчитали своим долгом продемонстрировать, какие они крутые…

— Все испугались, — покаянно пробормотал старик. — Я же рассказывал: его заклинание было больна уж длинным и невразумительным.

Их разговор тоже получился длинным и невразумительным, а потому быстро наскучил нирванцу. К тому же впереди показались стены дворца. Внутреннее чувство подсказало Фаусту, что совсем недалеко — предмет его поисков.

Легенду об Отражении Монсальват он впервые услышал в какой-то полудикой Тени на окраинах королевства Порядка. Аборигены считали Монсальват заколдованным замком, где под охраной грозных призраков припрятаны до лучших времен магические атрибуты разного калибра. Позже это название встречалось Фаусту и в других Отражениях.

Всякий раз предания говорили о скрытом месте, в котором хранятся оружие, поразившее посланца высших сил, и чаша, в которую стекала кровь раненого. К примеру, на Земле чашу называли словом Грааль и долго искали, но так и не нашли.

Сегодня, сразу после разговора с Атастарой, Фауст заглянул в библиотеку и перечитал каждую страницу, на которой упоминался Монсальват. Как водится, самая нужная книга попала к нему в руки последней. Это был сборник докладов очень ценного нирванского агента, которого внедрил в Хаос еще генерал Йорик. Лазутчик сообщал, что подслушал разговор Суэйвилла с родней. Будущий король пожаловался своему деду, знаменитому палачу Бикеллоду: дескать, я нанес решающий удар, а потом у меня отобрали и Копье, и Чашу, Змея утащила их в какой-то Монсальват… Судя по карте Теней, которую Фауст нашел в той же книге, сейчас они с Греем находились где-то на подступах к Монсальвату…

Обветшалое невзрачное строение, как казалось с первого взгляда, готово было обрушиться на первого же посетителя. Каменные стены, накрытые глиняным куполом, узкие прорези окон, высеченные из глыб известняка колонны перед входом. Однако пески не сумели засыпать дом, и чары, пусть ослабевшие за века, по-прежнему защищали его от беспредела стихий.

Старик Рейнкоут благоговейно прошептал:

— Это и есть замок Аль-Дамира.

— Значит, террократ Ска'алли не ошибся в своих подозрениях, — посмеиваясь, заметил нирванец.

Грей театрально поклонился. Затем признал, что лет десять назад, разгребая тухлятину в храме Юго-Западного аббатства, отмыл от засохшей крови мозаичный участок пола. Среди переплетенных кривых линий, кружочков и трилистников старый маг сумел разглядеть дорогу, и тогда его осенила догадка. Давным-давно, еще в молодости, Грей много странствовал, исходил пешком многие страны, поэтому смог сообразить, куда ведет этот путь.

— Ты тоже войдешь туда? — робко спросил он. — Это может быть опасно.

— Я искал Монсальват не для того, чтобы постоять на пороге и уйти.

— Ты искал сокровищницу Аль-Дамира?! — вскричал старик, и напуганный его воплем пингвин едва не улетел. — Горе мне!

— Не стоит драматизировать, — посоветовал Сын Вампира. — Скорее всего, в этом замке хватит диковин для каждого. Хотя, безусловно, было бы любопытно взглянуть на библиотеку доисторического чародея.

Отбежав шагов на двадцать, Грей Рейнкоут воинственно пискнул: не приближайся, мол, а не то хуже будет. Фаусту пришлось потратить уйму времени, успокаивая старикашку и убеждая, что не намерен убивать его ради сотни листов бумаги.

— Там два миллиона страниц! — обиделся абориген.

— Ты их пересчитывал?

— Так говорят, — вздохнул старик.

Фауст поневоле вспомнил большую драку, описанную в «Старшей Эдде». Если верить летописцу, бравые викинги перебили за ночь чуть ли не восьмизначное число соплеменников, хотя все население Отражения Земля составляло в те времена миллионов десять, не больше. Грамотеи того времени слабо разбирались в арифметике, а написать просто: «Зарубили многих» — считали несолидным. Вот и получалось: «Ярл такой-то и два его брата подняли свои огромные топоры, убив два миллиона и еще семь человек…» Фауст участвовал в той битве и хорошо помнил, что безвозвратные потери составили не больше двухсот голов.

Для начала следовало успокоить Рейнкоута, чтобы старикашка не помер от страха или, что еще хуже, не наделал глупостей. Фауст демонстративно отошел в тень дома, расседлал Волчка и положил перед иноходцем раскрытый мешок кукурузных зерен. Затем, хлебнув воды из бурдюка, обратился к Грею:

— Почтеннейший, что ты намерен делать с такой громадной библиотекой? Миллион страниц — это тысяча толстенных книг. Ты все равно не сможешь унести с собой столько макулатуры.

Старик надменно бросил с безопасного, как ему казалось, расстояния:

— С этими книгами не нужно никуда уходить. Я останусь жить здесь, а магия защитит и накормит меня. Колдуны всех стран потянутся сюда, чтобы брать уроки, и меня провозгласят великим учителем.

— Тебя не интересуют власть и богатство, — резюмировал нирванец. — Тебе достаточно славы и почтения.

— Мудрому больше и не нужно.

— Идеалисты обычно несчастливы и живут надолго… Что, если террократ найдет тебя прежде, чем ты прочитаешь первую сотню книг?

Ответом стал глубокий печальный вздох старика. Наверняка подобные мысли навещали Рейнкоута и прежде, без подсказок случайного попутчика.

— В таких делах приходится рассчитывать на удачу… — Сморщенное лицо провинциального мага исказилось жалкой гримасой. — К примеру, сегодня мне сильно везло. Мы с пингвином немного заплутали, но тут появился ты и привел меня точно к замку Аль-Дамира.

У герцога возникло сильное желание оттаскать Грея за бороду и надавать хороших тумаков. Чтобы попасть сюда, достаточно было просто идти по следу Змеи, но своими мозгами старик этого понять не сумел и каким-то чудом ухитрился заблудиться. Фауст подумал, что некогда пресловутый Аль-Дамир попал в эти места именно таким образом — шел вдоль желоба и в конце концов наткнулся на тайник, в котором Змея укрыла свою ношу.

Что же касалось Грея Рейнкоута, то абориген выглядел вполне безобидно. Ему бы действительно жить в глуши да читать умные книжки — вполне мог заменить демона-архивариуса.

— В общем, так, — грозно начал Фауст. — Нечего топтаться в дюжине шагов от меня. Если захочу — тебя прикончу на любом расстоянии. Так что сейчас мы перекусим, а потом вместе пойдем смотреть, что внутри делается.

Абориген кокетничал недолго и присоединился к доброму доктору, развязывая свою сумку. Они молча пообедали несвежим хлебом, сыром, вяленым мясом и сваренными вкрутую яйцами. Вода тоже нашлась — за домом из-под камня пробивался родник. Фауст проверил источник струной Амулета — вода оказалась вполне пригодной, без каких-либо колдовских подвохов. Похоже, Аль-Дамир был добродушным чародеем и не желал зла случайным гостям.

— Войдем, — призвал спутника нирванец, собрав в мешок недоеденную провизию.

Грей Рейнкоут сидел на камне, устремив взгляд в землю. Наконец признался:

— Боюсь… Мы не достойны этой сокровищницы.

Усмехнувшись, Фауст включил магическое зрение. На дверях не было заклятий. Только замок, да и тот не заперт. Переступив порог, Сын Вампира поманил рукой старика, и тот, кряхтя и вздыхая, опасливо поднялся по ступенькам.

Спустя недолгое время он забыл свои страхи. Грей Рейнкоут семенил по комнатам, стараясь не отстать от Фауста, и тихонько охал, держась за сердце. Нирванцу даже пришлось на скорую руку подлечить старикашку, а то бы загнулся от избытка впечатлений.

Библиотека действительно оказалась богатой. Не миллион страниц, конечно, но все равно много. Здесь были отдельные книги из «Сказаний о Великом Хаосе», почти полный «Некрономикон», «Саги древней Атлантиды» и шесть томов «Колесницы демонов», включая том, которого не было в Нирване. Фауст обнаружил еще несколько печатных манускриптов, включая довольно забавную «Энциклопедию демонологии», а также самоучитель по составлению заклинаний. Кроме книг в шкафах, плотно закрытых от пыли, имелось множество рукописных материалов, которые вполне могли бы пригодиться Царству Судьбы.

Коллекция магической литературы должна была принадлежать Нирване — это Фауст решил твердо. Если кто-нибудь вздумает помешать — тому не жить.

Оставив Старика разбираться с писаниной, герцог отправился искать более ценные экспонаты. Он чувствовал, что поблизости имеются предметы Высшей Магии. Чутье, приумноженное с помощью Амулета, привело в кабинет Аль-Дамира. На истлевшем ковре, закрывавшем всю стену, висели различные образцы холодного оружия, самые сильные сигналы подавал кинжал.

Это была почти точная копия игрушки, которую отец привез накануне войны. Собственно говоря, именно отцовскую покупку следовало бы назвать копией кинжала, который наконец-то попал в руки Фауста. Сильная вещь — это герцог понял сразу. Обвивавшая рукоять одноглазая змейка поначалу даже шевелилась и обжигала ладонь, но быстро привыкла к новому хозяину и успокоилась.

А чуть позже, заглянув в буфет, Фауст обнаружил среди посуды выточенный из кости кубок, источавший флюиды совершенно непостижимых чар. На мгновение у нирванца свет померк в глазах, затем возник образ, пришедший из глубины тысячелетий; рыцарь с медвежьей головой протыкает копьем панцирь громадного насекомого, и какая-то жидкость капает в тот самый сосуд, который сейчас спокойно стоит на полке… Не оставалось сомнений — он нашел Чашу Грааля.

Ни одно из имевшихся во дворце копий не обладало магическим потенциалом, да иначе и быть не могло. Фауст и не рассчитывал найти здесь Копье Скорби. Если даже оно здесь когда-то хранилось, то Змея вернула Копье верному Суэйвиллу, когда начался поход на Нирвану. А затем оно было спрятано где-то в другом месте и, если верить Атастаре, досталось подлецу Бранду либо его малость легкомысленному папаше…

Чтобы получше рассмотреть находки, нирванец подошел к окну. Однако долго любоваться кинжалом и чашей не стал, а поспешно вернулся к Рейнкоуту и осведомился:

— Дедуля, на что похож твой террократ?

— На что похож… кто? — пробурчал старец, не отрывая глаз от рукописи. — Ска'алли? Ростом чуть пониже тебя, но в плечах пошире. Черная эспаньолка, белый плащ, на голове — чалма, в руках — неразлучный ларец. Летает на колеснице без лошадей… А для чего тебе?

— Похоже, его колесница только что подлетела к нашей избе-читальне…

Испуганный до полусмерти колдун закудахтал, жалуясь на злую судьбу. Не слушая его причитаний, Фауст сунул магический кинжал в свободное кольцо пояса и встал напротив входа.

Герцог откровенно скучал, поскольку предстояло убить очередного врага, который по собственной глупости встал на пути самой Судьбы. И еще нирванца одолевала досада, потому что террократ отнимал у него время, а где-то за Тенями бушевала война и семья ждала Фауста.

Ска'алли по-хозяйски вошел в дом, распахнув дверь ударом ноги. Словно не замечая нирванского чародея, весело крикнул:

— Эй, старый дурень! Ты все-таки нашел для меня библиотеку Аль-Дамира!

— Не для тебя, — пискнул Грей.

— Глупости. — Ска'алли хохотнул. — Я позволил тебе уйти, и ты привел меня к цели. Следовательно, библиотека найдена по моему замыслу, а потому принадлежит мне.

На скучающего нирванца террократ по-прежнему демонстративно не обращал внимания, и герцог почувствовал приближение очередного приступа депрессии. Ска'алли был ему неприятен. Местный тиран явно привык к абсолютной покорности окружающих, поэтому не оставалось даже крохотной надежды убедить его, чтобы убрался подобру-поздорову. В условиях цейтнота Фаусту, спешившему вернуться на фронт, оставался единственный выход: быстренько ликвидировать малозначительное препятствие. Это опять-таки было немыслимо скучно, однако Судьба незатейлива на выдумку и редко дарит своим адептам радость, избавляя от однообразных поворотов жизни и смерти… Поморщившись, герцог меланхолично сказал:

— Ваш спор беспредметен. Изба-читальня со всем своим содержимым принадлежит царскому дому Нирваны, а почтенный Грей Рейнкоут назначен пожизненным хранителем. Посторонним лицам придется покинуть территорию, все несогласные с таким решением будут уничтожены.

С этими словами он показал на выход обнаженным клинком Рубильника. Ска'алли ответил презрительной усмешкой, а старикашка Грей разволновался пуще прежнего и неожиданно заявил: дескать, не намерен принимать его предложение, ибо не посвящен в намерения герцога Фауста.

Террократ выслушал тираду Рейнкоута, выразительно поглаживая заветный ларец драконьей кости, украшенный тонкой резьбой. На крышке ларца была золотая инкрустация в виде черепа насекомого, углы ларца были обиты надраенной до рубинового блеска медью. Когда Грей умолк, Ска'алли провозгласил, продолжая ухмыляться:

— Кажется, мы вернулись к давнему неоконченному спору о высшем предназначении мага. Полагаю, любезный, вы не изменили своих взглядов?

— Маг обязан служить людям, — твердо заявил Грей.

— Глупо, — возразил, террократ. — Высшие существа должны повелевать низшими. А вы, герцог, думаете иначе?

Фауст равнодушно произнес:

— Безусловно, сильные должны повелевать слабыми, иначе наступит хаос. Но это не означает, что мы имеем право слишком круто обращаться с теми, кто слабее нас. Конечно, если они не сделали нам ничего плохого.

— Меня всегда забавляли подобные сентенции, — признался Ска'алли.

— Напрасно, — сказал нирванец. — Ты бы лучше позабавился по другому поводу. Ведь если ты считаешь, что сильный может делать со слабым все, что пожелает, то должен быть готов безропотно принять любую кару от того, кто сильнее тебя.

С презрительной ухмылкой террократ надменно бросил:

— Таковых здесь не заметно.

— Тебе следовало навестить окулиста, — заметил герцог. — Сейчас, конечно, уже поздно,

— Почему «поздно»? — удивился старый тугодум Грей, — Мы, посвященные в Искусство, должны увеличивать общее количество счастья в мире.

— Но в чем же счастье? — с готовностью вопросил Ска'алли, исподтишка разворачивая простенькие магические ловушки. — В чем высшее наслаждение?

Проглядевший его приготовления Грей воспринял вопрос всерьез и после раздумья ответил с искренней убежденностью:

— Мы живем не для наслаждения, но ради труда во имя всеобщего блага.

— Хорошее кредо, — одобрительно изрек террократ. — На тупом альтруизме тебе подобных держится власть всех тиранов. Запомни, несчастный, хоть перед смертью: высшее наслаждение дает только власть над толпой недоумков.

— Ты в чем-то прав, — неожиданно согласился с ним Фауст. — Глупо жить только ради других. В полнокровной жизни должно быть место и личным удовольствиям. Только каждый видит их по-своему. И еще — это сильно зависит от обстоятельств.

— Ерунда! — фыркнул Ска'алли.

— Не перебивай! — строго потребовал герцог. — Представь себе, обычно я считаю самым глубоким удовольствием раскрывать тайны природы или магии. Но в иное время, встречая напыщенных самодуров, я понимаю: высшее наслаждение в том, чтобы убивать тебе подобных.

— Тебе не победить, — надменно изрек террократ. — Я в совершенстве освоил искусство смерти.

— У искусства смерти две стороны, — улыбнувшись, напомнил Фауст и расчетливым движением рукава убрал со лба несколько капель пота. — Одни умеют убивать, другие — умирать.

Решив, что полностью подготовился к молниеносной расправе, Ска'алли запустил целую пачку убийственных заклинаний. Чары его оказались примитивными, так что отбить нападение не составило труда. Лохмотья магических построений, отброшенные защитой доброго доктора, обожгли террократа, лишив немалой части спеси.

Ска'алли сообразил схватиться за ятаган, но Рубильник уже рассекал со свистом воздух, готовясь рассечь его самого. После первого обмена ударами террократ вскричал, прижимая к боку окровавленную руку:

— Для колдуна ты дерешься даже слишком хорошо!

— С чего ты взял, что я колдун? Магией владеют существа самой разной природы.

— Кто же ты? — забеспокоился Ска'алли.

— Я — самый добрый в нашей семье.

— Хочешь сказать, что мне повезло?

— Безусловно, — подтвердил нирванец. — Ты умрешь почти без мучений.

Фехтование никогда не было любимым занятием Фауста. Он надолго запомнил радость, которую испытал, впервые увидев аркебузу, — это случилось в середине Столетней войны, когда французы штурмовали Компьен… Однако сейчас террократ сильно разозлил Фауста, так что появилось непреодолимое желание прикончить мерзавца собственноручно, то есть без стрельбы.

Именно так Сын Вампира и поступил. Хватило нескольких точных движений клинком, чтобы Ска'алли скрючился на пыльном каменном полу библиотеки. Нацедив его крови в чашу, Фауст отхлебнул предписанную ритуалом порцию. «Колесница демонов» утверждала, что таким образом победитель принимает силы и способности убитого.

— Все-таки ты — вурдалак, — с ужасом прошептал Грей Рейнкоут.

Фауст скромно потупился и признал:

— Пью изредка. Но — с отвращением.

Невооруженным глазом было видно, что старику охота завязать диспут. Подобные происки нирванец решительно оборвал, грозно заявив:

— Мне пора. Остаешься тут за главного. Когда покончу с делами — приду проведать.

С помощью Амулета он организовал для Грея портативный Рог Изобилия, так что голод магу-библиофилу не грозил. Оценив заботу, Рейнкоут заметил с опаской:

— Труп я, само собой, закопаю. Но по следам Ска'алли могут явиться другие.

— Чары, — лаконично пояснил Фауст. — Никто сюда не придет.

Шкатулку террократа Сын Вампира забрал с собой. Вещица показалась нирванцу полезной — из числа тех, что всегда пригодятся в хозяйстве.

Сражение кипело сразу в нескольких Отражениях. Христофор привел прекрасно вооруженных солдат империи Замбези, которые энергично давили на потрепанную армию Амбера. У противника было слишком много пулеметов, авиации, танков. Контратака рыцарской кавалерии при поддержке стрелковых рот Рууга превратилась в фарс на второй минуте. Джулиан выглядел анекдотично даже в своих белых доспехах. Крупнокалиберные снаряды выбили принца из седла, серебряная шрапнель разодрала в клочья Моргенштерна. Остатки демонов Деспила кое-как держали фронт, выбрасывая последние связки заклинаний.

— Бросить туда наших автоматчиков и батарею реактивных минометов, — приказал разъяренный Кул. — И передвинем поближе полк эльсинорцев.

Повернувшись к Фаусту, отец торопливо спросил о результатах путешествия.

— Копья нет, но я нашел вот это, — виновато сказал Фауст, доставая кинжал и чашу.

К его удивлению, родители молниеносно забыли о фронтовых неудачах. Геката бережно взяла короткий клинок, прошептав:

— Аку, это он… Чувствуешь, какая в нем Мощь?

— Хоть в чем-то повезло, — просияв, признал отец. — Фау, ты еще не знаешь, что наш архивариус нашел в одной книге упоминание о Кинжале Судьбы. Его клинок выточен из шпоры Птицы.

Мать добавила, что кинжал по возможностям не уступает Глазу Хаоса и пресловутому Копью Скорби. Фауст немедленно поинтересовался, для какой цели был создан этот предмет. Лица родителей выразили легкое разочарование.

— Этого мы пока не выяснили, — сказала Геката. — Ищем разгадку в других книгах.

На этом пришлось отвлечься от проблем Высшей Магии, потому что положение амберитов снова ухудшилось. Армия Замбези, развернув полсотни броневиков, нажимала на стрелков Корвина. Нирванские пушкари подбили часть стальных коробок, другие подожгли ручными гранатами амберские солдаты, но вражеская мотопехота захватила передние полосы траншей, а в неприятельском тылу уже шевелились свежие подразделения.

— Вот он и подкрался незаметно, — торжественно провозгласил Кул. — Гонец из Пизы…

Схватив Карту старшего сына, царь приказал Мефу выдвигать экспедиционный корпус в атакованное Отражение.

— Пошли, — сказал Фауст, — Хоть какое-то развлечение.

Оставив Гекату в штабе, мужчины отправились в Авалон и вместе с нирванскими частями дошли до линии фронта. Негры из Замбези уже выдохлись, потеряв половину машин и треть солдат. Теперь противник готовил для завершающего удара корпус вампиров под командованием Рханды.

Внезапно через Отражение проскакали девять всадников в черных плащах, появление этой девятки повергло враждующих в ужас. Битва прервалась, однако покинувшие киноэкран всадники, не обращая внимания на охватившее бойцов оцепенение, неторопливо проехали по меже, разделявшей армии, и скрылись вдали.

— Кто сказал, что вызванные из нереальности персонажи обязаны помогать заговорщикам? — глубокомысленно вопросил Мефисто. — Вспомните, как ведут себя демоны — на вызов обычно являются, но повинуются далеко не всегда.

— Потом будешь философствовать! — оборвал его отец. — Где Козырь Рханды?

Дальнейшее оказалось сюрпризом для вражеской ставки, хотя ничего иного ждать не стоило. Вампиры вовсе не собирались стрелять в амберитов или нирванцев, но с увлечением накинулись на здоровенных и полнокровных чернокожих солдат Замбези.

Во вражеском фронте образовалась обширная брешь, сквозь которую устремились в прорыв полки Нирваны. Сметая попытки сопротивления, броне-техника, пехота и конница стремительно рвались к стратегическим узлам. Когда наступили сумерки, ударная группировка врага была разгромлена, и армия Кула вплотную подступила к Серпентину и Кунему.