"Козырной король" - читать интересную книгу автора (Мзареулов Константин)

XIII

Дара вдруг поняла, что уже видела эту сцену, но только со стороны. Картина, прорисовавшаяся на ледяной грани, показывала именно ее, смущенную и подавленную. И вот прорицание сбылось. На ее счастье, никто, включая Мерлина, не торжествовал, хотя могли бы злорадно подковырнутъ: мол, предупреждали тебя, что не надо делать глупости. Кажется, старший сын был ошеломлен случившимся даже сильнее, чем она, и жадно внимал словам старейшего мастера Искусства.

В другое время и при других обстоятельствах жестикуляция Сухея показалась бы смешной — больно уж забавно старец шевелил высохшими лапками. Увы, он говорил о слишком уж серьезных и печальных вещах.

— Я нашел Прародительницу в ужасном состоянии, — стенающим голосом вещал Сухей. — Любые повреждения Узора потрясают личность того, кем этот Узор создан. Капля амберской крови на Главный Лабиринт — и в мозговых извилинах Дворкина появляются черные провалы.

— Не повторяй давно известного! — взорвался Мандор. — Когда отец разрушил Золотую Спираль в Нирване, лишился рассудка царь Гамлет, а вскоре и наш дружок Кул провалился в тысячелетнюю кому. Это мы давно поняли.

— Расскажи про Логрус, — поддержал брата Мерлин. — Мы даже не знаем наверняка, кто и каким образом нарисовал Знак Хаоса

Деспил и Бансис дружно закивали, словно две марионетки, которых невидимый кукловод одновременно тянул за ниточки. Глядя на них, Дара подумала, что никогда не задавалась этим вопросом. Логрус казался чем-то абсолютно незыблемым, что существовало всегда, от начала времен, и будет существовать впредь, пока Мироздание не уничтожит себя в последнем спазме самоубийственного энтузиазма…

— Уже знаем, — проскрипел Сухей. — Прародительница лишилась части разума, но сумела вспомнить кое-какие подробности.

Престарелый мастер Искусства передал рассказ Змеи, немного дополнявший те сведения, которые были известны прежде. По его словам, акт творения случился в незапамятные времена, когда Змея сменила кожу. Над старой пустой оболочкой, которую сбросила Прародительница, был совершен некий обряд, после чего сплетенная в многомерную фигуру кожа приобрела сверхъестественные качества, превратившись в Логрус.

Мандор нетерпеливо махнул рукой, и старик послушно умолк.

— Сколько времени должно пройти, прежде чем Змея сможет снова сбросить старую шкуру?

— При наличии Отражений с разными темпоральными скоростями вопрос о времени не имеет значения, — напомнил Сухей. — Загвоздка в другом. Прародительница не помнит, кто проводил обряд, сотворивший Логрус, не говоря уж о сущности самого обряда.

— И кто может это помнить? — в один голос спросили Дара, Мандор и Мерлин.

— Помнить не может никто. — Старик помотал головой. — Разве что Единорог или Птица.

Голос Мандора был полон убийственной иронии:

— Ты веришь, что Единорог согласится ответить на наши вопросы? Даже если эти вопросы задаст Мерлин?

Сухей снова изобразил отрицательную реакцию, качая головой справа налево и обратно. Учитель сидел на узорной скамье, опустив голову, и что-то бормотал, перебирая четки из крохотных драконьих черепов, нанизанных на платиновую цепочку. Мерлин, накануне надравшийся с горя до зеленых ангелов, попытался что-то спросить, но язык не послушался короля. Вместо сына к старцу обратилась Дара:

— Что за птицу ты упомянул?

Поскольку ответа не последовало, Мандор презрительно прошипел:

— Вероятно, это и есть та ужасная тайна, которую старшее поколение старательно от нас скрывало.

Не поднимая глаз, Сухей молча кивнул. Казалось, он готов во всем сознаться, но тут Мерлин наконец разродился:

— Дядюшка, а не могут в Амбере знать что-нибудь такое… ну, того, что помогло бы нам с ремонтом?

— Не помогут они, — убежденно заявил Бансис. — Мы повредили их Узор, и амбериты этого не простят.

— Они и не в силах помочь, — сказал вдруг Сухей. — Даже Дворкин ничего об этом не знает. Все старые книги похитил генерал Йорик, и теперь они пылятся в библиотеках нирванских крепостей.

Дара долго смотрела на него безумными глазами. Потом с ужасом спросила:

— Хочешь сказать, что без помощи Нирваны починить Логрус невозможно?

— Похоже, что так… — Сухей с тяжелым свистом вдыхал и выдыхал воздух. — Никто же не думал, что они вернутся, да еще так эффектно.

Всхлипнув, он снова взялся за четки. Рассвирепевшая Дара заскрипела зубами от безуспешных попыток найти хоть какой-нибудь выход. Вдобавок у старика начался припадок депрессии, который мог продолжаться неопределенно долго — от нескольких секунд до многих столетий. В такие моменты Сухей обычно удалялся в Отражения, где дарила вечная ночь, и глядел на узоры созвездий, надеясь таким образом постичь высшую мудрость.

Не в силах бездействовать, королева произнесла заклинание, включавшее магический кристалл.

В отшлифованной грани появились три монстра, летящие сквозь Колоду Отражений. Темные костистые лица, крючковатые носы, тяжелые челюсти. Большие глаза горели красным огнем. Под размахнувшимися крыльями промелькнули башни и крыши Нирваны. Крылатые существа пронеслись над Цитаделью и спланировали на балкон нарской резиденции.

Сложив крылья, они превратились в обычных людей, и Дара не удивилась, узнав врагов. Лишь старший, одетый в серый костюм, показался незнакомым, но спустя мгновения вдова Суэйвилла поняла: это был Кул, аккуратно подстриженный, причесанный и вымытый.

Три нирванца весело помахали руками, прокричав наилучшие пожелания тем, кто сейчас следил за ними. Затем Кул, то есть Дракула, щелкнул пальцами, погасив изображение в волшебном зеркале Дары.

— Подлец! — яростно взвизгнула вдова, — Подлое семейство! Я еще доберусь до вас.

— Лучше не надо! — испуганно попросил Деспил. Мандор со снисходительной миной посоветовал мачехе не давать опрометчивых обещаний.

— У них все равно не получится сильного королевства, — сказал глава Дома Всевидящих. — Три брата, безусловно, будут интриговать друг против друга и против родителей.

— По-моему, ты путаешь их с другой вражеской семейкой, — возразил Мерлин. — В отличие от амберитов, нирванские герцоги живут дружно.

— Но кто же они? — глухо спросила Дара.

— Точно не скажу, но догадываюсь. — Мандор подбросил в воздух и снова поймал три магических шарика. — Так красиво вывести из строя Логрус могли только Повелители Теней.

Послышался громкий вздох Сухея.

— Логрус был взволнован, — бормотал старец, раскачиваясь всем телом, как кобра под музыку факирской дудочки. — Логрус чувствовал угрозу, но ни он, ни я не понимали, откуда исходит опасность…

Разговор развивался чересчур сумбурно. Оставив надежду услышать что-либо путное, Дара шепнула Мерлину: мол, догадалась, в чем дело. По ее мнению, нирванцы вели свой род от первых владык Хаоса. Начавший трезветь король сразу понял суть ее идеи. Время в Нирване текло в десятки раз медленнее, чем в окрестностях Логруса, а потому царь Дракула вполне мог быть демоном второго или третьего поколений, тогда как в Хаосе процесс вырождения аристократии развивался стремительнее. Так и вышло, что нирванский монарх оказался на голову сильнее самых изощренных магов Логруса.

Услышав обрывок обмена мнениями между мачехой и сводным братом, Мандор запальчиво возразил: Кул, или кто он там на самом деле, не мог быть настоящим демоном Хаоса. Этот факт, по словам седого колдуна, был понятен любому, кто хоть что-то смыслит в трансцендентных свойствах Повелителей Теней. Дара ответила резкостью, и едва не вспыхнула перепалка, словно здесь собралась амберская Семья.

— Вы ошибаетесь, — сказал вдруг Сухей. — Все было совсем не так.

— Было не так, но нам этого знать не положено, — провозгласил Мерлин.

— В общем-то да. — Учитель магии, кряхтя, принял более удобную позу, — Наверное, теперь уже поздно скрывать от вас… Слушайте.

Это началось давным-давно, когда не было никого, кто мог бы рассказать потомкам о тех событиях. А если кто и был, то сейчас его нет, так что все равно не расскажет. Тогда Мироздание было бездной пустоты, заполненной чистой Мощью.

Однажды пустоте стало скучно, и она породила собственное Олицетворение, которым стал Скорпион. Шестиногая тварь начертала на созданной ею плоскости Верховный Символ, а именно — Шахматную Доску. Затем Скорпион породил одного за другим Змею, Птицу и Единорога. Каждое Олицетворение рождало всевозможных существ — как правило, человекообразных, — и те рисовали Символы для своего предка. Так появились Логрус, Золотая Спираль и лишь много позже, в результате недоразумения, Лабиринт.

От трех Узоров Мощи разбежались Отражения, заселенные все теми же существами. Изначально в Хаосе жили демоны, в Нирване — гарпии, а на долю Амбера остались самые бездарные твари — люди. Когда родился Единорог, между Олицетворениями разразилась первая схватка за власть.

В том сражении Змея и Птица потрепали Скорпиона и вырвались из-под его власти. Единорог был еще молод, поэтому в битвах почти не участвовал, но все равно потерял конец своего рога. В жестокой драке Олицетворений Змея лишилась одного глаза, а Птица — множества перьев. При этом по полю сражения были в большом количестве разбросаны чешуйки Скорпиона.

Перья и чешуйки достались нирванским гарпиям, которые немного владели магией и научились превращать части тел Олицетворений в магические перстни-спайкарды и всесокрушающие клинки. Потом в игру вступил молодой демон Дворкин, страдавший комплексом неполноценности по причине карликового роста, а также оскорбленный тем, что родичи недостаточно высоко ценили его чародейские таланты. Дворкин завладел Глазом Змеи и начертал для Единорога новый символ — Лабиринт.

Так сложился неустойчивый баланс трех королевств. Вскоре случилась новая разборка: Хаос и Амбер атаковали Нирвану, практически истребив всех гарпий, после чего страна была заселена выходцами из Амбера и Хаоса. Королем Нирваны стал Гамлет, которого считали ставленником Единорога, потому что он был сыном человека и принцессы-гарпии.

Затем Единорог устроил Логрусу пресловутую Ночь Отрубленных Отростков. Нирвана не принимала участия в этом конфликте, поскольку еще не оправилась после геноцида, учиненного подручными королевы Пуц. Вокруг Спиральной Пирамиды, управлявшей Судьбой Мироздания, возникла новая раса — потомки людей, демонов и немногих уцелевших гарпий. Царь Гамлет, его жена Гертруда и их сын Дракула умели менять внешний облик, подобно Повелителям Хаоса, однако предпочитали жить в человеческих или хотя бы человекообразных телах.

Амбер и Нирвана стали союзниками, и дело шло к полному разгрому Хаоса. Единственным спасением для Руинаада стала скорость времени и быстрая смена поколений — в Хаосе стремительно росло число солдат, пополнявших армию.

Накопив силы, Хаос попытался взять реванш. Гверфы захватили Нирвану, был разрушен Авалон. Переметнувшийся на сторону Хаоса принц Озрик организовал убийство первого царя Нирваны, предоставив его сопернику отравленный клинок. Апофеозом той войны стала атака на Амбер орды Лунных Всадников из Отражения, именуемого Ганеш Однако принц Бенедикт сумел отразить это нападение, и Хаосу пришлось оставить надежду на господство над всем Мирозданием.

В те времена король Пифрод сумел объединить силы всех Дворов и развязал боевые действия на два фронта. Однако Пифрод проиграл Войну Трех Сил, и его поражение означало конец абсолютной монархии. По требованию Дворов Суэйвилл низверг своего дядю и подтвердил феодальные права и свободы всех Путей.

Главным итогом войны стало исчезновение Нирваны из большой политики. Со временем в Амбере и Хаосе забыли о третьем Великом Королевстве. Новые поколения Повелителей Теней вообще не слышали, что когда-то существовало Царство Судьбы. Между тем три брата, которых победители опрометчиво сочли неопасными, исподтишка готовились реставрировать державу отца и деда. Минуло много столетий, прежде чем им удалось это сделать.

— Они сильны в колдовстве, — констатировал Мандор. — Это у них наследственное?

— Вероятно, — сказал Сухей. — Сына Гамлета назвал Вампиром еще Аристотель, а Геката, его жена, была королевой ведьм на протяжении четырехсот лет.

Он добавил, что нирванские владыки должны были унаследовать от предков — и, судя по недавним событиям, унаследовали — умение менять форму тела, превращаясь в гарпий. Благодаря этому умению, заметил Сухей, они смогли надежно замаскироваться, скрыв свою связь с Пирамидой, и беспрепятственно проникли в святая святых Хаоса.

— Эти создания пугают меня, — признался Мерлин. — Кул… то есть Дракула послал сына на смертельно опасную миссию. Мефисто сам пришел в плен, рискуя головой. А еще раньше он ежеминутно рисковал головой, убирая претендентов на престол. И все это — ради повреждения Логруса? — Король содрогнулся и поискал глазами бутылку. — Знаете, я боюсь фанатиков, способных осуществлять вендетту с такой маниакальной одержимостью.

Мандор опустил голову, присоединяясь к мнению сводного брата. Он сидел, закинув ногу на ногу, и нервными движениями пальцев перебирал свои любимые шарики, словно эти крохотные стальные сферы помогали принцу привести в порядок охваченные смятением мысли. Наконец седой колдун тихо проговорил:

— Мне кажется, ими руководила не только месть. И не только ненависть к Хаосу, которую нирванцы, безусловно, испытывают. Нет, мы столкнулись с чем-то иным, более значительным и опасным… — Он прикрыл глаза и медленно покачивался в такт непроизнесенным вслух мыслям. — Этими существами двигала высокая цель, которой мы не знаем.

Неожиданно его поддержала Дара, сидевшая с опущенным взглядом.

— Согласна. Меф не похож на фанатика. Он мог бы отомстить иначе. И он никогда не подвергал себя чрезмерному риску, когда чистил дорогу для Мерлина.

Деспил сказал, попытавшись выглядеть как можно умнее:

— Надо узнать, какую цель они преследуют.

— Надо, — меланхолично подтвердил Мандор. — Ты уже знаешь, как это сделать?

— Нет, я не знаю.

— Я тоже, — сказал Мандор. — Сухей, Дара, Бансис, у вас есть идеи?

— Будут, — уверенно заявил Мерлин. — Немного повертим мозгами — и что-нибудь придумаем.

Скептический взгляд Мандора смутил быстро трезвеющего короля. Мерлин ждал ядовитых насмешек, поэтому был искренне обрадован, когда по всему телу пробежала волна электрических уколов, как правило, сопровождающих козырной вызов. Магическому зрению предстал тоннель, ведущий через Отражения, и на другом конце этой трубы показалось лицо Ламиака.

— Ты один? — тихонько спросил Ламиак.

— Нет. — Мерлин встал, слегка покачиваясь, но в общем держался на ногах достаточно твердо. — Мама, Мандор, господа… Я на минутку. — Он снова обратился к командиру гвардии: — Лам, проведи меня к себе.

Оказавшись на другом краю Дворов Хаоса, он первым делом поинтересовался, где тут можно отлить. Выйдя из сортира, король с облегчением перевел дух и лишь затем спросил, что случилось.

— Наследник Прерывающих Полет герцог Дехабб просит аудиенции. Мои агенты сообщают…

— У тебя есть агенты? — поразился Мерлин.

— Разумеется. — Ламиак был удивлен не меньше короля. — Как же без них…

— Все правильно, у нас обязательно должна быть агентура, — задумчиво процедил Мерлин. — А кофе у тебя не найдется?

Ламиак налил ему большую чашку и продолжил:

— Агенты сообщают, что многие Дворы охвачены паникой. Многие патриции требуют от глав Домов обратиться к тебе с призывом воссоздать объединенную армию, какая была при королеве Пуц и короле Пифроде… — Генерал ухмыльнулся. — После разгрома двух пограничных крепостей в легион Фафнира записались сотни две хороших парней.

Не сумев сдержать торжествующий возглас, Мерлин подумал, что теперь нетрудно будет привести в исполнение план Дары и Мандора. Начнется массовая вербовка благонадежных дворян в королевскую армию, король получит право назначать клерков и менеджеров, которые станут контролировать сферы, до сих пор подвластные местечковым властителям. Разумеется, все военные и чиновники должны будут принести клятву служить королю и ставить величие Хаоса превыше капризов своих Дворов.

— Говоришь, скоро сможем начать формирование второго легиона? — рассеянно переспросил он. — Только я не понимаю, почему так трепыхаются Прерывающие. Мне казалось, что сильнее всех схлопотали Плывущие.

— Не совсем, сир. — Ламиак был рад возможности щегольнуть своей осведомленностью, — Да, конечно, Прерывающие потеряли всего одну крепость из десятка. Но в этой крепости собралось три четверти их мужчин, способных держаться за рукоятку шпаги. Кроме того, они снарядили громадную экспедицию против Авалона, и почти все их бойцы были перебиты войсками твоего отца и его братьев. Я уж не говорю о хреновой куче бабок, которая была истрачена на организацию этого похода.

— Можно сказать, что целый клан наших врагов надолго вычеркнут из числа серьезных конкурентов. — Мерлин радостно потер руки. — Даже от мамочкиных интриг иногда бывает польза.

Начальник штаба и командир гвардии согласился, что вышло неплохо, а затем поинтересовался с недоумевающим видом:

— Ты не знаешь, за каким хреном они поперлись на этот Авалон?

— И думать нечего — Авалон они собирались просто пограбить, но главной целью была Кашера. Прерывающие хотели выдрать у Корал, моей тетушки, Глаз Хаоса. После этого они стали бы фаворитами Змеи… Вот что, сейчас я смотаюсь к родичам — послушаю, чего они надумают.

Вытаскивая Колоду, он подумал, что сразу после скучного совещания двинет в Межтенье. Глядишь, верная Фракир снова заговорит человечьим голосом и передаст какие-нибудь полезные указания Логруса. Вернее, того немногого, что от Логруса осталось.

Когда он вернулся, обстановка почти не изменилась. Лишь уставший бродяжничать Колесный Призрак присоединился к прежним участникам. Удрученно вздыхая, Дара жаловалась на недобрую судьбу:

— Всех нас от рождения преследует кошмар, что появится кто-то более могущественный, чем мы. Мы слишком боимся конкурентов, поэтому стараемся уничтожить любого, кто способен бросить нам вызов. Эта игра давно стала смыслом нашего существования. И вот древний кошмар материализовался. Появились те, кто круче любого игрока из Амбера или Хаоса. Они сильны, безжалостны, беспринципны и способны играть слаженной командой. Вдобавок нирванцы умеют рассчитывать ходы лучше, чем мы можем представить.

Колесный Призрак шепнул Мерлину:

— Па, как объяснить ей, чтобы не делала непродуманных ходов? Только в этом случае противники не смогут ловить бабулю на элементарных ошибках.

— Есть вещи, о которых не стоит даже мечтать, — сказал Мерлин.

Мандор продолжал крутить и подбрасывать свои шарики, а потом вдруг объявил, что Хаос вернет лидерство лишь в единственном случае — если сумеет опередить конкурентов. Поскольку Змея стала недееспособной, сказал он, нам придется связаться с высшим Олицетворением Мощи, то есть со Скорпионом. Все сразу согласились, что идея звучит привлекательно.

— Тот, кто вернет Скорпиону власть над Мирозданием, может рассчитывать на бесконечную благодарность! — восторженно выкрикивала Дара. — И еще мы должны найти инструмент для ремонта Логруса.

Тут к Сухею неожиданно вернулась часть памяти, и старец объявил, что где-то в Отражениях — кажется, в подземельях Замка Четырех Миров — есть зеркальный монолит, в котором заточен Скорпион. Еще он вспомнил про существование Отражения по имени Монсальват — там якобы хранятся всесокрушающее Копье Скорби, наконечник которого сделан из Рога Единорога, и Грааль — выточенная из Когтя Птицы чаша, в которую стекала кровь раненого Скорпиона. По словам Сухея, Змея отобрала Копье у Суэйвилла, чтобы тот не обрел слишком большого могущества. Взамен она помогла воинственному принцу стать королем Хаоса. В те времена Хаосу следовало иметь на троне воина, а не мудрого политика.

— Очень нечеткая информация, — с неудовольствием прокомментировал Мандор. — Где-то в Отражениях… кажется, в подземелье… якобы хранится… Нам всем придется засучить рукава, забыть о прочих хлопотах и заняться поисками. Такие дела нельзя поручать мелким исполнителям.

С ним снова согласились, и Дара принялась излагать диспозицию: кого и куда отправить. Лишь Мерлин не участвовал в этих сотрясениях атмосферы, а предпочел мысленно обратиться к Колесному Призраку: «Малыш, надо незаметно прочесать Отражения и найти…» По его извилинам прошелестел полный энтузиазма ответ: «Папа, я все понял! Отражение Монсальват, зеркальный монолит, Копье, Чаша Грааля, Скорпион. Я быстренько!»

Голос межтеневого процессора растаял — парнишка устремился на поиски, забыв о правилах приличия, которым его никто и не учил. Удовлетворенно прокашлявшись, Мерлин обратился к олигархам:

— Не кажется ли уважаемой публике, что вы уделяете слишком много внимания инфернальным аспектам и совершенно забыли о грубой прозе жизни?

С удивлением вспомнив о присутствии короля, уважаемая публика недовольно покосилась на Мерлина. Нехотя, только из приличия, Мандор осведомился, что он имеет в виду. Мерлин обратил их внимание на тонкую игру, которую провели нирванцы и в результате которой Амбер опять враждует с Хаосом. Сегодня два Великих Королевства оказались на пороге новой войны, а Нирвана следит за схваткой из безопасного удаления.

— Как стервятники, готовые заклевать побежденного, — нашел удачное сравнение Бансис.

— И победителя тоже, — фыркнул Мандор. Мерлин резко оборвал их, крикнув:

— Да поймите вы наконец, что теперь исход зависит от того, чью сторону примет Нирвана!

— Не впервой, — охладила сына Дара. — Не переживай — никакой войны не будет. Ты сумеешь убедить своих амберских родственников, что последний конфликт был самодеятельностью авантюристов из Путей Прерывающих Полет. Амбериты должны удовлетвориться той кучей Пограничных Теней, которые отхватили своим контрнаступлением.

Она была права, но Мерлин все-таки буркнул:

— Еще одна твоя выходка — и нам не избежать больших неприятностей.

— Я буду паинькой, сир. — Дара ослепительно улыбнулась. — Очередная неудача не станет фатальной. А промахи случаются у всех.

Вздохнув и мысленно ругаясь последними словами, Мерлин смирился. С незапамятных времен правители совершали грубые ошибки, теряя власть, целые страны и даже собственную жизнь. Но если при этом удавалось сохранить жизнь, то они могли не опасаться неприятностей в дальнейшем. У демонов Судьбы короткая память. Старые промахи остаются без воздаяния.

Как выяснилось, не всегда.

Рыцарские доспехи, пылившиеся у стены несметное число столетий, неожиданно пришли в движение. Сделав несколько неуклюжих шагов, медная фигура приблизилась к остолбеневшей Даре и, вытянув рукава, вцепилась пальцами перчаток в горло вдовствующей королевы. На забрале шлема прорисовались черты свирепого женского лица, и безжалостный голос произнес:

— Ты пыталась убить моего сына и будешь за это наказана.

Дара хрипела, задыхаясь, и отчаянно размахивала руками в безуспешных попытках освободиться. Поспешив ей на подмогу, Мандор и Мерлин вызвали из запасников целый ворох чар, подходящих для такого случая. Доспех рассыпался на фрагменты, со звоном упавшие на пол, но обшитая металлическими пластинками перчатка деловито поползла к ноге Дары.

Вспомнив университет и футбольную площадку, Мерлин четким ударом отправил перчатку в дальний угол. В ответ забрало шлема произнесло:

— Ты не будешь в безопасности нигде и никогда. Любой предмет, рядом с которым ты окажешься, может загрызть тебя, как взбесившаяся гиена.

Потверждая эти слова, изящная лампа из китайского фарфора разлетелась вдребезги, и большой осколок рассек Даре щеку. Мерлин торопливо призвал Мощь спайкарда, и острые углы магической звездочки заполнили пространство сетью силовых линий. Потоки энергии выстроили щит, непроницаемый для внешнего колдовства.

— Отбой тревоги, — сказал Мерлин, немного отдышавшись. — Теперь эта ведьма к нам не прорвется.

Смертельно бледная Дара зажимала пальцами рану, из которой сочилось голубое пламя. Мандор подал ей платок из ткани, впитывающей огонь демонической крови, и озабоченно спросил у Сухея:

— Это была Геката?

— Лицо похоже, — уклончиво ответил старик. — Насколько я помню, королева ведьм славилась мстительностью. Мерлин хохотнул:

— Мамуля, ты встретила достойную подружку.

Дара не стала отвечать на его насмешку, опасливо оглядывая обстановку комнаты, словно пыталась предугадать, откуда ждать следующего нападения. Когда по стенам забегали янтарные блики, королева испуганно вскрикнула, но быстро успокоилась — это всего лишь вернулся Колесный Призрак. Догадливый парнишка отрапортовал телепатически, чтобы не услышали остальные:

— Па, поздравь меня. Я кое-что нашел.

Баку,

май 1999 — май 2000