"Парный циклон (фрагмент)" - читать интересную книгу автора (Лилли Джон)

Глава 8 Болезнь в диаде

Одним из главных кризисов любой диады, любой супружеской пары является время, когда один или оба члена диады больны. «Кризис может включать или не включать возможную смерть одного из пары». Кризис влечет за собой долгий период потери вербальной коммуникации между обоими членами диады. Сильный жар, кома, медицинское вмешательство, госпитализация, хирургические операции, периоды анестезии и выход из нее плюс стоимость медицинского и больничного обслуживания — все может привести к моментам испытания прочности диады и выносливости каждого индивидуума в диаде.

Несколько раз за истекшие пять лет мы вставали лицом к лицу с такими кризисами.

Первый такой эпизод имел место спустя два месяца после прохождения Тони курса Арика-тренинга в Нью-Йорке. Джон оказался перед лицом возможной потери Тони. Подобным же образом позже Тони оказалась перед событием, где Джон был недалеко от смерти. В каждом из этих случаев здоровый член диады был рядом, оказывал необходимую поддержку и пережидал кризис, когда приходила медицинская помощь.

Заболевание Тони усилилось сразу после турне с очень неприятным графиком выступлений по телевидению, поздних радио-шоу, бесед, в которых мы вместе с издателем знакомили аудиторию с только что опубликованной (начало 1972 года) книгой «Центр циклона».

Тони наряду со своей болезнью заразилась гриппом перед самым проведением семинара, где намечалось и ее участие, в Тонанга Каньон недалеко от Лос-Анжелеса. Во время семинара у Тони начался сильный жар, и она не смогла продолжать; она вернулась домой, чтобы отлежаться. Это было первым реальным испытанием наших ди-адных отношений. До этого момента мы не расставались более чем на несколько часов. Необходимость продолжить семинар и требования, продиктованные болезнью, повлекли за собой наши разлуки на много часов в течение нескольких дней.

Когда закончился этот семинар, мы согласились на проведение еще одного, намеченного в Биг Шуре в институте Исалена. Тони решила попробовать поехать, мы двинулись в Биг Шур и начали новый семинар; именно в это время она заболела настолько, что потребовалась госпитализация. Прошлый колит напомнил нам о большой опасности возможного повторения этой болезни. Мы обратились за помощью к врачу в Кармеле. Ее поместили в больницу, тогда как Джон продолжал семинар в Исалене.

Джон так построил свой рабочий распорядок, что мог ежедневно бывать в Кармеле, проезжая ежедневно 40 миль туда и обратно. Постепенно становилось ясно, что Тони была слишком слаба, чтобы общаться. Когда Джон сидел у ее кровати, она едва могла говорить и впадала в некоторое состояние, где была ему недоступна. Глубокое отчаяние охватило Джона, когда он встал перед лицом возможной смерти Тони. Он понял, что решение относительно того, вернуться ли ей с порога смерти или идти дальше и умереть, должно быть ее собственным. Он почувствовал себя бессильным перед лицом могучего противника, державшего Тони в своих тисках.

Его собственные прежние предсмертные переживания научили его, что всякий на грани смерти решает сам, возвращаться ему или нет.

Несколько раз, когда он сидел у постели Тони, он молился, чтобы ей позволили вернуться и чтобы она решила вернуться. Он просил Хранителей дать ей разрешение и научить ее, как вернуться назад. Боль у нее была очень сильной и сознание было занято решением проблемы болезни. Внешние проявления ее воли к жизни отсутствовали.

Больница была необычна своими прекрасными палатами и множеством садиков. Медицинское обслуживание не оставляло желать лучшего. Медицинский персонал был приветлив и всегда готов прийти на помощь.

В течение почти двух недель исход был неизвестен. Наконец однажды Тони вернулась из своего отстраненного состояния, взглянула на Джона и сказала: «Я возвращаюсь. Я собираюсь выздороветь». Джон увидел по ее лицу, что это правда и что ее отчаянный изможденный взгляд исчез. На следующий день она начала долгое восхождение назад к восстановлению своего тела и выздоровлению, занявшему несколько недель, довольно радостных недель, в конце концов.

Мы оба многое вынесли из этого опыта. Этo уроки терпения, пребывания рядом, уверенности, что больница и доктора делали все, что в их силах, и не вмешивались в выбор жить другого члена диады. А также не вмешивались и в желание умереть, если бы так обернулось дело.

На протяжении многих лет Джон был свидетелем многих вмешательств в судьбу пациентов в больницах, вмешательств с благими намерениями, и все-таки вмешательств. Медицинский опыт Джона достиг в конечном итоге той точки, где он понял, что участие пациента в болезни чрезвычайно важно, что пациент проходит через глубоко личные внутренние переживания, которые говорили ему/ей о том, может ли он/она снова войти в тело, проводник на этой планете.

Как уже подробно описывалось в «Центре циклона», Джон прошел через несколько эпизодов, в которых Хранители информировали его о состоянии тела, пока он был вне его. Во время медицинского или хирургического вмешательства он возвращался в тело, узнавал, что случилось, и затем снова его покидал.

Эти эпизоды научили его тому, что большая часть любой болезни неподконтрольна медицинскому персоналу, она под контролем индивидуума и отношений его с теми, кто более велик, чем любой из нас.

Он узнал, что кома — это лишь медицинский термин, описывающий состояние тела; он не говорит о том, что происходит с личностью внутри. Джон обнаружил, что в его конкретном случае он остается сознательным, но не обязательно остается в пространстве, продиктованном его телом. Он переживал Сверх-Я.

Когда он сидел у кровати Тони, он пересмотрел свой собственный случай и предоставил ей такую же свободу уйти или вернуться, которую обнаружил в себе. Но далось это огромной ценой горя и ограничения диады. Он понял нашу хрупкость, нашу подверженность смерти, пока мы в теле. Он понял также свою вечную связь с Тони в других измерениях. Он понял, что если бы она умерла, он присоединился бы к ней. Он снял эмоциональное отождествление с этим фактом и смог быть терпеливым.

За многие годы каждый член пары открыл, что транквилизаторы, таблетки от бессонницы и болеутоляющие ослабляют сознание больного в теле. Сферы, в которых можно продолжать борьбу, — вне тела с Хранителями в каком-то ином пространстве. Если возвращаешься в тело, когда оно напичкано лекарствами, это очень затрудняет проблему общения с другим членом пары, находящимся у постели больного.

«Я» как бы совершенно ясно, но тело напичкано лекарствами. Стараешься изо всех сил воспользоваться телом, чтобы выразить то, что действительно чувствуешь, где находишься, но лекарства делают это почти невозможным. Речь замедляется почти до полного ее отсутствия. Этот факт делает очень трудным для здорового члена пары общение с Высшим «я» или Сущностью другого. Обычное общение становится затруднительным и совершенно неудовлетворительным. Где возможно, пользуешься иными средствами общения, прямо Сущность к Сущности (связь с Высшим «я» пары). Именно в этом общении оба и приходят к согласию — вернуться ли в тело или остаться и уйти еще куда-то.

Когда Джон сидел у постели Тони, он дал собственной Сущности общаться с ее Сущностью на этих более высоких уровнях. Он знал тогда, — когда ему оставить свою привязанность к ней и ее привязанность к нему, чтобы она свободна была принять собственное решение в этих пространствах.

Он вынужден был пересмотреть все, что знал о нашем возможном бессмертии, равно как и нашей телесной бренности и смертности. День и ночь он медитировал и ждал решения Тони.

Когда она, наконец, решила вернуться и вернулась, радость его была огромна, а горе кончилось.

Тони:

«Моя память об этой болезни — состоит в том, что это пребывание у самого порога великого перехода похоже на сон. По изучению возможного подхода поверхности раздела (границы) между как бы жизнью и смертью, казалось бы, что-то иное решило, что именно тогда не время было перейти.

Постепенный распад моего физического «я» питался моим собственным любопытством. «Что-то» казалось яснее по мере того, как я слабела.

После долгой болезни поворотный пункт наступил после незабываемой мучительной ночи, когда я еще была в больнице. Ночь, когда все мои болевые системы активизировались. У меня была сильная реакция на лечение, которюе мне было предписано. Эта реакция наступила в виде слепящей головной боли. Наряду с телесной болью я была трепетной, пульсирующей сознательной болевой точкой в безвременной внутренней реальности и несколько часов по времени внешней реальности.

Я наконец поняла слова, которые впервые прочла еще подростком в «Божественной Комедии» Данте («Инфер-но» — «Ад»).

«Это было какое-то очищение тем огнем страдания».

Я помню — какая-то часть меня была еще способна стоять в сторонке и исследовать все остальное во мне, трепетавшее среди всего этого. Проблески настали наконец с пониманием, что мне не следует уходить дальше, и теперь направление стало обратным. Когда Джон пришел повидаться со мной в тот день, я смогла ему сказать, что вы-здоровлю. Это был момент знания, и я благодарна за это. Этот безвременный миг запечатлелся в моей памяти и его можно воскрешать время от времени в медитации.

Постоянное бодрствование Джона было каким-то просветом, так что я сумела разглядеть свой обратный путь».