"Колдовская компания" - читать интересную книгу автора (Баумгертнер Ольга Гартвиновна)

Глава 10 Ментепер

Итак, воспоминания о годах моего ученичества ничего хорошего не сулили. Но я все равно упрямо направился на север. Там, где-то среди лесной глуши отшельником жил Ментепер, один из самых старых и могущественных темных магов. Никто не знал, сколько лет, а точнее столетий, ему на самом деле. Не многие отваживались отправиться к нему учиться, потому что, как уже сказала моя мать, за прерванное ученичество колдуны платили своей жизнью. Да и не многие переживали его. Но мне требовался тот, кто привел бы мои знания в порядок и научил еще большему. Тот, кто являлся единственным способным помочь мне разобраться с гипномагией.

Осень наступила непривычно холодная. Долго лили холодные дожди, а потом ударил морозец и выпал первый снег. Пришлось поторопиться, и через неделю я достиг дома колдуна. Ментепер уже встречал меня на крыльце. Худобу его не могла скрыть даже меховая накидка, сшитая из медвежьей шкуры. Лицо покрывала сеть мелких морщинок, волосы грязно-седые, тонкий нос – несколько крючковат, а в темно-серых глазах отражались любопытство и насмешка. Я спешился и поклонился.

– Давно ко мне никто не заглядывал, – заметил он. – А особенно такие молодые, как ты. Точнее, молодые никогда ко мне не забредали. Как твое имя?

– А я думал оно тебе известно, – заметил я. – Ты ведь почувствовал, что к тебе едут гости. Неужели ты не смог узнать, кто? К тому же…

Я кивнул на попону, украшенную гербом Бэйзела.

– Дерзкий мальчишка, – Ментепер хмыкнул. – Впрочем, можно и без этого догадаться, что ты его сынок.

Тут его взгляд скользнул с попоны на жеребца, и на лицо колдуна легло удивление.

– Это… Шэдоу?

– Он.

– Почему ты на нем ездишь, а не Бэйзел, – Ментепер нахмурился.

– Потому что отца жеребец не слушается.

Старик продолжал хмуриться.

– А как же ты приручил его?

– Мне всегда удавалось ладить с лошадьми.

– Что ж, посмотрим, как у тебя заладиться с магией, – его взгляд упал на мой талисман. – Так как твое имя, ястребок?

– Тэрсел.

– Неплохое имя. Так чему ты хочешь обучиться?

– Я хочу изучить магию присутствия и… разобраться с гипномагией.

– С гипномагией, вот как?

Я уже подумал, что сейчас последует очередная насмешка, но ошибся.

– Пойдем в дом. На какой же срок ты требуешь ученичества?

– Месяца два.

– Два месяца, – в глазах старика разгорался нехороший огонек, и я забеспокоился – не слишком ли долгий срок назвал. – Тебе известны правила, обучения у меня? На это время ты станешь моим слугой. А я волен делать с тобой, что хочу, не смотря на то, чей ты сын. Если ты решишь прервать оговоренный срок, то поплатишься жизнью.

– Мне это известно, – я отогнал неприятное чувство и зашел в дом вслед за ним, привязав Шэда к крыльцу.

Дом, срубленный из сосновых стволов, имел множество комнат. Старик же указал на самую крошечную из них, заваленную всевозможным хламом и больше походившую на чулан, если бы не окно. Я, не переступая порога, изучал свое новое запыленное жилище.

– Что, привык к роскоши, мальчик? – поддел меня Ментепер и, материализовав свечу на одном из сундуков, пожелал. – Устраивайся поудобнее. Завтра начнется твой первый урок.

Я зашел в комнатушку, почти всю заставленную сундуками. Ладно, что-нибудь придумаю. За окошком уже темнел вечер. Я спустился вниз и принялся устраивать Шэда в конюшне рядом с гнедым Ментепера. После этого, вернулся в отведенную мне комнатку, закрыл за собой дверь, размышляя, что теперь делать. Единственное, что пришло в голову, это перерыть все сундуки, в поисках чего-нибудь ценного или, наоборот, бесполезного, от чего можно было бы избавиться без малейших зазрений совести. Там оказалось ненужное тряпье, пустые склянки, старые полусгнившие книги, уйма моли и даже пара сдохших в незапамятные времена крыс.

– Любопытно, – размышлял я вслух. – А где ты селил остальных своих учеников? Явно не здесь.

Недолго думая, я открыл окно и отправил в него весь хлам и сундуки. Осталась лишь пара больших сундуков – из них я сотворил себе постель – и один небольшой. В один из больших я положил вещи, в ценности которых сомневался, а в маленький – свои скромные пожитки. Потом ветер вымел из комнатушки всю пыль, паутину вместе с пауками и несколько примостившихся под потолком летучих мышей. Правда, последних несколько пожалел. Бедные твари только впали в зимнюю спячку, а я вышвырнул их на самый мороз. В довершении всего я высунулся в окно и швырнул свечу на кучу хлама, который тут же вспыхнул веселым огнем. Я все думал, примчится ли Ментепер, разгневанный подобным произволом с моей стороны, или нет. Но в доме стояла тишина, я расстелил на сундуке плащ и им же укрылся.

Завтра, как и положено, наступило после полуночи. Я проснулся от страшной боли, полоснувшей ухо. Я вскочил на ноги, схватился за голову и вдруг с ужасом понял, что уха у меня больше нет. По руке и шее хлынул поток крови, а в дверях стоял ухмыляющийся Ментепер с окровавленным мечом в руке. Я даже не смог отреагировать на происходящее, сделалось дурно. Колдун подхватил меня именно в тот момент, когда понял, что я вот-вот потеряю сознание.

– Проклятие, да ты у нас трус, каких еще поискать, – захохотал он. – Хотя сперва таким не показался.

Тут я понял, что боль ушла, и рука уже ощущала не влажную рану, а целое и невредимое ухо.

– Так это иллюзия?! – заорал я, рассердившись, что меня так ловко провели.

Ментепер с такой силой, какую нельзя было ожидать от его худых рук, отшвырнул меня, что я шлепнулся на сундук, больно ударившись затылком о стену.

– А ты хотел, что бы это оказалось реальностью? – осведомился он жестко, больше не улыбаясь. – Это твой первый урок, ястребок. Пойдем. Хоть ты и прибрал в своей комнате, здесь тесновато.

Мы спустились в зал. Ментепер уселся в единственное кресло, имевшееся там, а я остался стоять перед ним.

– Тебе известно, чем отличается визуальная магия от гипномагии? – спросил он.

– Визуальная магия – это магия иллюзий. Из колдовской энергии создаются реально видимые, но при этом неощутимые предметы.

– Да, обычно внос нескольких нереальных предметов в реальное окружение, – подтвердил Ментепер. – Например…

Над ним возникло какое-то клубящееся желтое облако, и я понял, что это рой шершней. Он переместился, управляемый колдуном, облетел зал, а потом помчался на меня. Я невольно зажмурился, когда они пролетали сквозь меня, но даже не ощутил ни малейшего дуновения от их движения.

– Они не жужжали, – констатировал я.

– Если бы они жужжали, это уже была бы гипномагия. Дальше!

– Гипномагия, – продолжил я. – Эта высшая форма иллюзорной магии, но она имеет направленное действие на определенный субъект или группу.

И смолк, вспоминая, что я там вычитал в свое время в учебнике магической теории.

– Хм, – Ментепер не стал ждать моего ответа. – С помощью гипномагии, в отличие от визуальной, можно вводить в сознание субъекта не только вид несуществующих вещей, но и звуков, запахов, прикосновений, то есть управлять всеми органами чувств. Например…

– Пример уже приводился с моим ухом, – поспешил опередить его я.

– Ну да. Так вот, высшим искусством владения этой магией является управление и контролирование сознания, когда полностью меняется окружение. Например, смена дня ночью, смена безлюдной пустыни шумным городом с полным списком долженствующих ощущений.

Хижина вдруг исчезла, а я неожиданно провалился в болото, увязнув по самое горло. Ментепер сидел уже не на кресле, а на замшелом пне и наслаждался зрелищем моего барахтанья в мерзкой, холодной и вонючей жиже. Я остановился, поняв, что это все равно бесполезно. И тут же ушел в топь с головой, чувствуя, как эта дрань попадает в рот и глаза. Я понимал, что задыхаюсь, но за несколько мгновений до того, как это произошло бы, иллюзия исчезла. Я вновь стоял на твердом полу, одежда оказалась суха, лишь во рту словно чувствовался вкус гнилой воды и тины. Ментепер усмехался.

– Это называется послевкусие…

Я побледнел, но заставил унять свою злость.

– А откуда ты знаешь, – поинтересовался я. – Как должен себя чувствовать человек тонущий в болоте? Для этого тебе бы самому следовало оказаться на его месте, чтобы передать точно эти ощущения.

– Вовсе не обязательно. У меня просто богатое воображение. Очень богатое, – зло посулил он.

Вот так замечательно началось мое обучение. Уроки происходили исключительно ночью до рассвета, затем я спал до полудня, а после этого превращался в слугу своего учителя: ухаживал за обоими конями, готовил еду, убирал дом и ходил в лес за дровами и на охоту, для чего Ментепер дал довольно плохенький лук, заодно выкапывая нужные старику коренья. На уроках колдун всласть измывался надо мной, а днем запрещал пользоваться магией, и приходилось все делать вручную.

Зима наступила холодная, с обильными снегопадами. Дом постоянно заносило сугробами, и Ментепер посылал меня в лютый мороз, чтобы я расчищал снежные завалы, опять-таки без помощи магии, приговаривая, что мне полезен физический труд.

Одним ранним утром он бесцеремонно растолкал меня.

– Одевайся, мы едем на охоту.

– Охоту? – я удивленно посмотрел на него. – Там все завалено снегом.

– Не волнуйся, добыча от нас не убежит.

Я выбрался из теплой постели, оделся и вышел наружу. Ментепер уже сидел на гнедом жеребце. Я вскочил на Шэда. Мы не спеша тронули коней, проваливающихся в снег по колено при каждом шаге. Ментепер покосился на меня.

– Так как ты все же приручил его?

– Шэда?

– Шэдоу умная, но уж больно непослушная бестия. Просто «ладить с лошадьми» в его случае не достаточно.

Его интерес мне не понравился. Кто знает, а не специально ли он подарил непослушного коня моему отцу, надеясь, что тот свернет шею или не увернется от копыт? Я отогнал подобные мысли прочь. Глупо. Ментепер давным-давно отказался от власти над темной обителью, хотя иногда давал советы и высказывал какие-то пожелания насчет текущей в ней жизни. Но это являлось большой редкостью. К тому же его могущество позволяло покончить с любым колдуном, не прибегая к дополнительным мерам.

– А у меня получилось, – с недовольством отозвался я.

– Вот как? Но если я прикажу ему, тебя он не послушает, – Ментепер выкрикнул команду.

Шэд взвился на дыбы. Я, еще полусонный и расслабленный, кувыркнувшись в воздухе, свалился в глубокий снег.

– Шэд! – возмутился я.

Конь виновато склонил ко мне голову. Я вцепился ему в гриву, и он вытянул меня из сугроба.

– Меня он тоже иногда слушает, – пробурчал я, забравшись в седло, задавив желание проверить слова Ментепера, кого же конь в действительности послушает: меня или его. Ко мне вернулась осторожность.

Ментепер усмехнулся и хлестнул своего скакуна плетью. Я не успел удивиться тому, как он собирался скакать по снегу. Впереди открылся портал, и гнедой прыгнул в него. Шэд прянул следом, словно привязной. Спустя миг и мы пролетели проход. В лицо ударил теплый воздух. Вокруг раскинулись южные земли. Ментепер скинул с себя меховую накидку, я стащил плащ. Кони ступали по заросшему низкорослым кустарником и луговой растительностью взгорью, прокладывая путь в густой траве и поднимая нас на один из холмов.

– Иногда отправляюсь сюда, когда надоедает зима. Здесь никогда не выпадает снег.

Я не успел ничего ответить – под ногами разверзлась пропасть. Перед нами глубоко внизу раскинулось огромное озеро. С противоположной стороны с высокой скалы падал водопад.

– Захватывает дух, не правда ли? – поинтересовался Ментепер.

Мы поехали дальше, огибая озеро по правому берегу, скоро выехали на тропу, и дорога стала легче. Солнце припекало, и меня немного разморило.

– Тэрсел!

Я очнулся, когда рядом зашипел Ментепер. Вокруг все так же высились холмы, водопад стал заметно ближе, и уже слышался шум падающей воды. А прямо перед нами на холме прилепилась деревня. Я с непониманием воззрился на учителя.

– Ты помнишь, для чего мы сюда приехали?

– Да, но…

– Разве я сказал, что это будет обычная охота?

У меня перехватило дыхание. От выплывшей в уме догадки по коже прошел мороз, словно мы вновь оказались в землях подвластных зиме. Вспомнился деревенский староста, поведавший Гасту о том, как темные колдуны извели деревню, Перл и малышка Сэлли…

– Чего ты побледнел? Тебе ли впервой убивать? Не ты ли так изощренно избавился от нескольких колдунов, слишком глупых и недальновидных? Даже твой конь убил одного, подчинившись твоему желанию.

Мне показалось, будто я оказался в западне.

– Не думаю, что это происходило по моей воле… Откуда ты узнал?

– Бэйзел как-то интересовался у меня, как можно противостоять гипномагии. Конечно, он не мог не упомянуть о причине своего беспокойства…

– Как бы там ни было, я не собираюсь принимать в этом участие.

– Разве я спрашиваю твое мнение? – Ментепер тронул коня. – Или ты думаешь, что у тебя есть выбор?

Шэд последовал за ним. Я хотел остановить его, но осознал, что не могу пошевелить и пальцем.

Кони перешли с шага на рысь, а потом на галоп. В деревне, между тем, нас заметили. Фигурки людей бросились в рассыпную, стараясь укрыться в подлеске. Судя по их реакции, они отлично знали, чем им грозило посещение Ментепера. Но нашлись и те, кто в отчаянии решил оказать сопротивление. Ментепер опрокинул одного, бросившегося на мага с топором. Шэд, яростно захрапев, обрушил копыта на голову другого бедняги вставшего у нас на пути с палкой. Я вцепился в седло, едва не свалившись, вновь почувствовав свободу действий. Моя ладонь легла на шею коня, успокаивая его.

– Тише, Шэд, тише, – я чуть потянул повод.

Конь перестал храпеть и постепенно успокоился, вывернул голову, и на его морде мне даже почудилось удивление. Я почти не сомневался, что Ментепер управлял его волей также с помощью гипномагии. Я посмотрел на колдуна. Рядом с ним стоял, человек, отважившийся напасть на него. Топор теперь валялся в стороне, а сам мужчина стоял, словно оглушенный, ничего не замечая вокруг. Ментепер накинул ему веревочную петлю на шею и затянул. Закончив, он обратил взгляд на меня.

– Пожалуй, стоит продолжить урок по гипномагии.

Я понял, что вновь не могу контролировать ни себя, ни Шэда. Через несколько минут мы оказались на краю пропасти. Ментепер снял петлю с шеи человека, послушно плетшегося за ним, и обратился ко мне.

– Закрой глаза – тебе понравится! – на его губы легла ухмылка.

Человек между тем шагнул в сторону реки.

– Что ты делаешь?! – выкрикнул я.

Однако веки против воли закрылись. В следующий миг показалось, что я провалился в водную пучину. Ледяная вода обожгла кожу, мимо пронеслись буруны, и вспенившаяся вода обрушилась в бездну. Из горла вырвался хриплый крик ужаса, когда пропасть понеслась навстречу, крик, тут же заглушенный ревом водопада. Миг падения, казалось, растянулся в вечность… но бурлившая под низвергающимися струями поверхность озера неизбежно приближалась. Удар о воду, последний выдох и острые скалы, разрывающие плоть…

Я свалился с Шэда, задыхаясь и скорчившись от боли. На губах почудился привкус крови. Ментепер подождал, пока я приду в себя.

– Теперь ты знаешь, что чувствует человек, падая в пропасть… Ты ведь убивал похожим способом, но ты даже не догадывался, что в этот миг чувствует жертва…

Я закрыл лицо руками.

– Может быть… но я не собираюсь становиться коллекционером чужих эмоций…

Я поднялся и сел на Шэда.

– Как хочешь, – Ментепер взмахнул рукой.

Открылся проход, и мы вновь оказались в царстве зимы. Поднявшись в свою комнату, я без сил упал на постель. Однако тревожные мысли не давали заснуть. Я поднялся. Оставалось выяснить последний вопрос. Под моими руками раскрылся проход, небольшое окошечко, ведущее в одну из комнат таверны «Перекресток». Спаленку заливал рассвет, но девчушка еще сладко спала.

– Здравствуй, Сэлли, – прошептал я. Стоило мне протянуть руку, и я мог бы коснуться ее золотистых волос, подсвеченных солнцем. – Помоги мне, малышка. Я хочу, чтобы ты кое о чем поведала мне…

Ментепер оторвался от чтения, когда я спустился к нему.

– Покажу кое-что из визуальной магии, – произнес я. – Если что не так – поправь меня.

Зал исчез. Вокруг нас оказалась небольшая лесная поляна, а маленькая девочка из последних сил делала шажки по углям. И боль такова, что она уже не может кричать, и лишь слезы бегут по щекам…

– Сюрприз… – вымолвил задумчиво Ментепер. – Как ты узнал?… Хотя итак ясно – покопался в мыслях бедняжки… Где ты встретил ее?

– Кто был с тобой тогда?

– Балахир. Тогда он изучал у меня магию присутствия, он так же мог чувствовать чужие эмоции, но не управлять чужой волей. У него, к сожалению, нет способностей к гипномагии… Почему ты спрашиваешь?

– А отец принимал участие в подобных развлечениях?

Ментепер пытливо посмотрел на меня, словно пытаясь понять причину, по которой я задаю этот вопрос.

– Нет… Впрочем, я догадываюсь, почему ты спрашиваешь… – он чуть повел рукой.

Картинка изменилась по его воле. На поляне стоит Балахир, с интересом наблюдая за происходящим, и сам Ментепер, оттирающий окровавленный нож… На нем серебристая рубашка.

Ментепер хлопнул в ладоши, и иллюзия рассеялась.

– С историей нашего рода у тебя дела обстоят прескверно! Ты даже не помнишь, что и Бэйзел, и ты ведете происхождение от меня. Я положил начало нашему роду. Но что осталось от него?! И ты, и твой отец – мягкотелые слизняки, которых трогает вид чужой крови! Пошел вон!

– Как тебе угодно! – я оскалился и убрался в свою комнату.

Немного поспал, потом занялся делами по дому. А вечером Ментепер решил не остаться в долгу и мне устроив неожиданность. Я застыл в изумлении на последней ступени лестницы, ведущей в зал, где мы обычно занимались. Там, перед Ментепером стоял один из колдунов нашей обители.

– Это Берд, подчиненный Дейры, – пояснил Ментепер. – Я подумал, раз тебе не нравится управлять людьми, почему бы не усложнить задачу… И не смотри так. Ты сам пожелал изучить гипномагию, так что придется потерпеть.

– Я просил научить управлять этим даром, чтобы… больше не использовать его…

– Очень трогательно, – Ментепер рассмеялся. – Ты представляешь, от чего решил отказаться? С ее помощью можно узнавать мысли человека, а если развить талант, то и колдуна. Ты сможешь управлять чужой волей, сможешь заставить любого поверить в то, чего реально не существует, или наоборот, стереть из памяти какое-то событие. Берд ничего не запомнит из сегодняшнего дня. Если, конечно, останется жив… Ну-ка, расскажи ястребку, как ты «позаботился» о нем!

– Несколько лет назад Дейра распорядилась, чтобы я пошел в школу и приказал учителям не спускать ему ни малейшей оплошности и, находить любые предлоги для наказания, когда тот вернется в школу. И когда спустя какое-то время это было исполнено, то больше походило на травлю…

– Травлю? – Ментепер удивился и прищурил глаза, словно само слово доставляло ему удовольствие. – Я не знал… Расскажи поподробнее, Берд.

Я ощутил слабость в ногах, когда вспомнил самые неприятные события в моей жизни, те, которые тщательно старался забыть…

Минуло два года, и Бэйзел настоял на моем возвращении в школу, хотя я не видел в этом нужды. Сначала все вроде шло не так уж ужасно, как ожидал, и я решил, что мой смертоносный дар исчез навсегда. Но пролетел год, и началась череда бесконечных издевательств и побоев. За это время я ни разу не повидался ни отцом, ни с матерью – на входе всегда стояли стражники, провожавшие меня до конюшни и обратно, и больше никуда не пускали. Да и рядом с окнами, которые казались единственным спасением, теперь тоже стояла стража… Сдерживало ли меня обещание, данное отцу? Сдерживало. Но мое терпение износилось, я был истощен и понимал, что больше не продержусь и сорвусь в своих эмоциях. Я заставлял себя не спать. На пятый день весь измученный я все же смог вырваться из стен и из последних сил пробрался к матери. Мерлинда едва узнала меня: я исхудал, лицо осунулось, а под глазами легли тени.

– Пожалуйста, – попросил я ее тогда. – Не дай мне уснуть… Я боюсь…

По щекам ее побежали слезы.

– Что они сделали с тобой? – зашептала она, уложила на постель и, сняв одежду, в ужасе воззрилась на мои раны.

Я кусал губы до крови, лишь бы не отключиться, когда она обрабатывала раны. Но в последнее время я так привык к боли, что почти ее не чувствовал. Только казалось, что тепло в этот миг вытягивается из тела, а сознание проваливается во мрак. Мерлинда поднесла к губам питье.

– Пей. Обещаю, это сделает твой сон спокойным.

– Нет, это не поможет… мне нельзя спать…

– Пей. Поможет. Ты не можешь больше обходиться без сна!

Она почти насильно влила мне в рот лекарство. Веки сами собой сомкнулись. И на какое-то короткое время показалось, будто вижу себя со стороны. Надо мной застыла Мерлинда, на ее лице отражалась тревога и непонимание происходящего. Она села напротив, прислушиваясь к моему, ставшему ровным и глубоким дыханию. Потом обрушилась тьма, но успокаивающий напиток не смог справиться с даром…

Утром я проснулся с самым рассветом. Мерлинда все так же не спускала с меня взора. Я резко отвернулся, в вдребезги разбив чашку, стоявшую рядом на столике.

– Неужели… – зашептала она. – Невозможно… Твой сон был спокоен!

Через час на пороге покоев Мерлинды появился Ретч.

– Твой сын здесь? – осведомился он. – Его ждет Бэйзел…

– Пусть сам сюда приходит! Полюбуйся, что они с ним сделали! На нем живого места не осталось!

Ретч заглянул в комнату, и я спешно отвел взгляд.

– Ты бы видела, что он с ними сделал… Впрочем, я передам Бэйзелу.

Спустя несколько минут отец стоял передо мной, хмурился, изучая раны, исполосовавшие мою спину.

– За что?

– На этот раз ни за что, – я посмотрел на него, и негромко добавил. – Я терпел больше года, но терпеть еще – у меня не хватило сил…

– Тогда они, действительно заслужили смерть, но… Ты изгоняешься до тех пор, пока полностью не совладаешь со своим даром. Подготовь его к обряду посвящения, когда он поправиться, – бросил он напоследок Мерлинде и вышел прочь…

При взгляде на Берда, мои ладони невольно сжались в кулаки, и я шагнул к нему. Ментепер отступил, отдавая колдуна в мое распоряжение, но ненависть, волной захлестнувшая меня, вдруг отступила. Я глянул на учителя.

– Откуда мне знать, что ты не внушил ему все это только что?

– У тебя есть шанс проверить все самому, – Ментепер развел руками.

В следующий миг невозмутимое выражение на лице Берда исчезло, вместе с управляющей им волей Ментепера. Колдун озирался, ничего не понимая, словно только что очнулся ото сна. Его взгляд остановился на мне, и он невольно попятился прочь. Но тут же остановился. Мне понадобилось несколько мгновений, чтобы узнать, что сказанное Метепером правда.

– Неплохо у тебя получается, – подметил Ментепер. – Прикажи, чтобы он сам убил себя.

Рука Берда вытянула из ножен кинжал и стала медленно подниматься.

– Что ты делаешь? – поинтересовался Ментепер, когда лезвие ножа прошлось по макушке колдуна, и на пол посыпались волосы.

– Превращаю его в чучело, – нож Берда заскользил дальше изрезав одежду в мелкие кусочки.

Я не слишком осторожничал, управляя его движениями, и кое-где он слегка поранил себя.

– Ты оставишь его в живых?

– Пока. Откуда ты доставил его сюда?

– Он направлялся из Мидла в обитель.

– Пусть там же и окажется, он все позабудет.

Ментепер открыл проход и хохотнул.

– Превратить часть его крови в вино даже я бы не догадался, – пинком он отправил опьяненного колдуна на заснеженную дорогу. – Что ж, будем считать, что гипномагию ты освоил.

– Но!..

– Завтра перейдем к следующему.

Я лежал задумавшись в своей комнатенке и машинально кидал метательные ножи. Они глубоко входили в толстую доску двери. А потом по мановение руки возвращались обратно. Ну и что я получил? Конечно, я научился сам использовать гипномагию, которая до этого произвольно проявлялась только во сне. Но что делать со снами, я так до сих пор и не знал… Ментепер раскрыл дверь, уже всю испещренную дырками, и клинок несся ему прямо в лоб, однако, не долетев дюймов десять, замер, словно воткнулся в незримую преграду. Колдун перевел взгляд с ножа на меня.

– Ну что, ястребок? – он усмехнулся. – Перейдем к следующему предмету?

Клинок, сверкнув остро отточенными краями, плавно развернулся и полетел ко мне, словно брошенный с необычайной силой. Мне пришлось шлепнуться с сундука на пол. Глухой звук, вонзившегося в дерево металла, известил, что я не опоздал увернуться. Я глянул в сторону учителя и резво вскочил на ноги. Ментепер поднял руку с растопыренными пальцами, и из каждого из них вырвалось по еще одному такому же клинку. Они понеслось ко мне, словно рой злых ос. В итоге я благополучно вывалился в окно.

– Тэрсел – ты неисправимый трус, – констатировал Ментепер, выглянув наружу.

– Когда-нибудь, возможно, это спасет мне жизнь, – отозвался я, выбираясь из сугроба и вытряхивая из-за шиворота снег. – И потом я сомневался, что ты остановишь их перед моим горлом.

– А когда тебе окажется некуда убегать? – полюбопытствовал старик. – Ты должен отразить, а еще лучше перехватить магию врага и ударить его же силами, сэкономив свои собственные. Пойдем в зал для занятий.

– Но ведь сейчас день, – удивился я.

– Чем раньше я тебя обучу, тем быстрее от тебя избавлюсь, – отрезал Ментепер. – Даже раньше назначенного тобой срока. Если честно, мне не нравится, когда ученичество затягивается. С гипномагией ты более менее разобрался. Теперь осталась магия присутствия.

Магия присутствия – лучшее средство самозащиты – развивала невероятную чувствительность, помогая ощущать даже самое слабое колдовство и определять его вид. Впрочем, с ее помощью ощущалось не только колдовство.

Ментепер завязал мне глаза. В руках у него была палка, будь она чуть длинней, то могла бы сойти за посох, но она служила временной заменой мечу. Он чуть покрутил меня, словно мы играли в жмурки, и отступил. Я стоял, затаив дыхание, и пытался определить, где он находится. Но Ментепер двигался совершенно бесшумно. Я успел увернуться в последний момент, когда услышал свист опускаемой мне на голову палки.

– Нет, так не пойдет, – заметил мой наставник. – Ты слышал, а для магии присутствия слух не нужен. Придется тебе и ушки заткнуть.

После первого преподанного мне урока, я две недели валялся в постели с поломанными ребрами и разбитой ключицей. После того, как стало понятно, что все зажило, я направился в конюшню. Шэд, давно меня не видевший, с радостным пофыркиванием уткнулся в ладони. Я взялся за узду, но остановился. Знал, что мне грозит за побег, да и вспомнил, как обещал матери вытерпеть все издевательства старого колдуна. Я приласкал Шэда и улегся рядом с ним на соломенной подстилке.

… Тьма походила на темный туман. Где-то слабым, обманчивым огоньком мелькал отблеск то ли факела, то ли масляной лампы. Совсем рядом переступил невидимый Шэд, и копыта ударили звонко и странно, словно по гладкому каменному полу просторного зала, а потом послышался странный скребущий звук, словно где-то здесь же подкрадывался в неясной тьме хищник, царапая когтями пол. «Ястребок! – послышался откуда-то голос Ментепера, и раздался глухой смешок. – Пора преподать последний урок!» «Не смей!» – ответил голос Бэйзела. «Поздно! Взять его!». Я тщетно старался различить что-либо в непроглядной дымке. Тут рядом вновь царапнули когти. Разметая клубы тумана из тьмы вылетел зверь. На какой-то миг показалось, что это Шэд – огромное черное тело, грива с проседью. Но оскаленная пасть показывала клыки, а на лапах – выпущены когти. Он перемахнул через меня, вытянувшись в черную стрелу, и вновь исчез во мраке. И в это же мгновенье раздались болезненный крик отца и глухое рычанье…

Я пробудился в холодном поту. Ко мне склонил голову Шэд, заметив, что я больше не сплю. Я же почувствовал на себе пристальный взгляд. В дверях конюшни стоял Ментепер и усмехался.

– А я-то решил, что ты вознамерился покинуть мой гостеприимный дом.

– Я передумал, – я не смог скрыть ненависть.

– Ну, а коли ты передумал, то продолжим наши занятия, – заявил он жестоко. – Ты поправился на удивление быстро – когда-то Бэйзел провалялся так больше месяца… Сегодня тебя ожидает встреча с моим мечом.

Страх, страх… Страх помог мне. Он не парализовал меня, он не отдал панике, он заставил дрожать каждую клеточку тела и ждать опасности отовсюду. Я вдруг увидел Ментепера, хотя глаза накрывала повязка. Увидел внутренним чутьем. Он, словно серая тень в окружающем мраке, едва заметный, почти незримый, двинулся вокруг меня. В его руках стал медленно подниматься в замахе меч, а потом неожиданно ударил. Удар оказался направлен точно в шею. Но я извернулся, и мой клинок со звоном встретился с его лезвием.

– О?! – вымолвил он. – Ты меня удивил. Тебе знакомо владение мечом?

– Ты… ты убил бы меня! – я в бешенстве сорвал повязку.

– Да, и испытал бы огромное удовольствие, – не стал скрывать он. – Потом принес бы соболезнования твоему отцу, и этим все кончилось… Запомни одну старую истину. Выживают сильнейшие, а слабым не место на земле.

Он отбросил меч.

– Все обучение окончено.

– Мне нужно еще кое-что от тебя.

– Что же? – его раздражение уступило место насмешке, словно он удивлялся, разве мне мало досталось.

– Это не займет у тебя много времени. Мне нужен новый меч. Особенный меч.

Ментепер повел меня в свою небольшую кузницу. Пока он возился, подготавливая инструменты и растапливая печь, коротко посвящал в то, что мне предстояло сделать.

– Сначала применишь материальную магию, придавая ему форму. Можешь одновременно пользоваться молотом, если сумеешь. Это не отразится на крепости, только повлияет на красоту структуры клинка. Когда он остынет и примет окончательный вид, надо использовать магию присваивания. Ты должен четко представлять, что ты хочешь получить от этого куска металла. Ты дашь ему силу и магические особенности. Не забудь – острота, крепость, баланс… Хотя, с первого раза может и не получиться. А теперь выбирай, – он кивнул на полку, где тускло сверкали металлические бруски, я указал. – Серебро? Как и Бэйзел, что ж… я другого и не ожидал. Ты выбрал один из цветов нашего родового герба.

Вскоре из тигля в форму потек расплавленный металл. Ментепер охладил его, положил на наковальню невзрачную болванку и почти торжественно вручил мне молот.

Я посмотрел на кусок металла и осторожно опустил на него молот. Серебренная заготовка отозвалась тихим звоном. Ментепер критически покачал головой и вышел из кузни, оставив меня творить. Когда я вынес готовый меч, в его глазах невольно промелькнуло восхищение. Он осторожно принял из моих рук клинок и принялся изучать. Меч был средней длины, с узким лезвием и рукоятью в виде ястреба, чьи сведенные крылья образовывали гарду.

– Великолепно, – похвалил он меня единственный раз за все время пребывания в его доме. – Легкий и тонкий, как ты сам. Серый, сверкающий и острый, как твой взгляд. Однако с некоторой подковыркой, как твой характер. Сколько останутся без пальцев, кто решит полюбоваться им и дотронуться до лезвия? Нравится все переворачивать с ног на голову?… Испытай-ка его.

Он указал на исполинскую ель перед домом. Ей, наверное, было столько же лет, сколько ему. Но она давно высохла, хотя ее не тронула гниль. Я рубанул по толстенному стволу. Меч прошел легко, словно им провели по воде, а ель осталась стоять как стояла. Ментепер щелкнул по дереву пальцем, и оно с шумом и треском ломающихся сухих ветвей рухнуло на землю. Старик провел рукой по зеркально-гладкому срубу и одобрительно кивнул.

– Ну, вот и все, ястребок, – резюмировал он. – Я обучил тебя всему, о чем ты просил. Можешь уезжать.

– Как-нибудь еще вернусь…

Он отвернулся.

– Мне бы этого не хотелось, – процедил он сквозь зубы.

– Это почему? – поинтересовался я. – Разве тебе не понравилось измываться надо мной.

Он на миг оскалился в усмешке, а потом опять стал серьезным.

– Проклятие, ты слишком усидчивый ученик. С такой усидчивостью в один день ты превзойдешь меня, и в этот день я умру. А сейчас… ты превзошел Бэйзела, и я ему не завидую…

Я нахмурился его словам.

– Не уверен, что ты прав.

– А я уверен. Мне известно, на что способен Бэйзел, а на что нет.

– В любом случае, это не имеет значения.

– Еще как имеет, – возразил колдун со злой усмешкой. – Я слышал, что, пока ты отсутствовал в обители, он приблизил к себе твоего младшего брата, признав его законнорожденным. И если он выберет его, а от тебя решит избавиться, он проиграет.

– Что за глупости, – я разозлился. – Зачем ему избавляться от меня?

– А ты подумай хорошенько, кто не мог контролировать гипномагию во сне… Я уже упоминал, как Бэйзелу интересовался, что можно сделать с твоим даром. Я ему ответил тогда, что возможно научить тебя управлять подобными способностями, да только от этого не будет никакого толку – никто не в состоянии контролировать собственные сны.

От его слов меня прошиб холодный пот. Ментепер словно дал мне ответ на большое количество вопросов, накопившихся у меня за последнее время. И за это я еще больше его возненавидел.

– Я еще вернусь, Ментепер, – повторил я и не смог скрыть ненависть в своем голосе. – И ты не сможешь… отказать мне.

Я привел Шэда и, вскочив на него, поехал прочь. Ментепер проводил меня недобрым взглядом, в котором отражалась надежда, что вдруг некие обстоятельства помешают мне вновь объявиться в его доме.