"Хозяин леса" - читать интересную книгу автора (Шер Н.)

Часть 1

Ноябрь месяц, но снега почти не было. Стоял ясный морозный день. Погода была отличной для этого времени года. Большой отряд всадников, не спеша, продвигался по осеннему лесу. Отряд насчитывал до пятнадцати сотен всадников. Они возвращались домой после долгого отсутствия. Больше полугода находились они на дальних подступах к своим землям, защищая свои обширные территории от коварных и безжалостных набегов степняков. Возглавлял отряд Родомир – воевода из самого многочисленного рода русичей. Стоичи, так их род прозвали другие за стойкий дух, за их свободолюбивый непримиримый характер.

Мужественное лицо Родомира было покрыто густой русой бородой. Слегка вьющиеся, давно не стриженые, волосы спадали на плечи. Голова защищена шлемом, а тело кольчугой. Плечи и руки закрыты накладками из толстой кожи, сверху усиленной стальными узкими пластинами. За спиной щит и выступающий над правым плечом меч. Удлиненный кинжал с удобным хватом под левую руку был заткнут за пояс. Мало найдется всадников умеющих работать в бою сразу двумя руками, а конем управлять исключительно ногами. Помимо всего справа под седлом находился лук с колчаном и стрелами, а слева двуручный тяжелый меч, который в умелых и сильных руках мог разрубить любой щит и любые доспехи врага. Тем более, что степняки вооружались по легкому, надеясь в бою на своих проворных коней.

Отряд молча продвигался вперед. Ни кому не хотелось разговаривать. Каждый думал о своем, хоть и мысли у всех были одни и те же. У всех дома остались семьи, их жены, дети и старики. Как там они без них, не случилось ли с ними какой беды? Безусловно, все знали, что в их отсутствие семьям всегда будет оказана помощь от соседей и старейшины рода. Таковы были правила, помогать семьям, чьи мужчины воины находятся в походе. И все же всякое могло случиться в их отсутствие.

А в глазах некоторых воинов нет да и проскакивал озорной огонек лукавства и скрытого от других удовольствия в предвкушении встречи с родными.

Кони и те, предчувствуя и понимая, что их тоже скоро ожидает теплая и спокойная зимовка до следующей весны. Если бы их не сдерживали, пустились бы в галоп, чтоб быстрей закончить этот длинный путь. Только на хорошей дороге им разрешалось идти рысью. Незачем было спешить, подвергая опасности своих лошадей на скользкой, обледенелой дороге. Осталось потерпеть еще три дня и три ночи.

Чем ближе подходил отряд к городищам, тем оживленней становились воины, весело переговариваясь друг с другом, еще и потому, что они живы и здоровы и теперь можно и расслабиться, подшучивая друг над другом. К тому же они знали, что до весны теперь можно жить спокойно. Ни кто не посмеет сунуться в их края зимой по глубокому снегу да в сильный мороз. Не одна лошадь долго не протянет без хорошего корма.

Только воевода Родомир становился тем грустнее, чем ближе отряд приближался к дому. Какие же мысли одолевали его, никто не знал, да и ни кому бы он не сказал об этом. Вот уже десятый год подряд он ведет свой отряд домой. В этот год удача сопутствовала им, как бы не радоваться, ведь все возвращаются живыми, хоть и есть раненные, да и то не серьезно. К тому же отряд Родомира отбил много пленных людей, захваченных степняками в западных землях. А было это так: отряд степняков, не спеша, продвигался по просторным лугам, по ту сторону реки, совершенно не ожидая ни какого нападения. Обоз растянулся на большое расстояние. В нем находились награбленные вещи, оружие, продукты. Гнали за собой стада скота, табуны лошадей. Здесь же гнали плененных людей, связанных веревкой в длинную вереницу. Вот их то и выследили люди Родомира. Отряд русичей переправился через реку незаметно в двух местах: выше и ниже по течению. По сигналу на пали с двух сторон на степняков. Нельзя было отпустить ни одного врага. Все должно было совершиться абсолютно скрытно и бесшумно. Порубили всех без жалостно, живьем не стали брать с собой даже сдавшихся. Русичи ни когда не держали у себя плененных рабов.

А мысли одолевали его одни и те же, каждый год. Как бы он хотел, что бы встречала его любимая до сих пор жена, прекрасная и милая, которую он ни когда больше не увидит и в этом он винит и корит только себя, и нет ему в этом прощения. А могло быть может все бы по другому прислушайся тогда он к просьбе своей жены Василисы. Как она его просила, умоляла не уезжать со своими воинами из городища, говорила, что сон плохой ей приснился на кануне, если он уедет, то больше не увидятся они ни когда. Не стал слушать он ее, разве может настоящий воин полагаться на сны жены, да до конца жизни бы над ним потешались. Вот и уехал, хоть и скребли на душе кошки, но разве мог остаться. А уезжал он с отрядом, состоящим из молодых воинов, которые не были еще женатыми и направлялись они к своим соседям с одной целью найти молодых жен. Такова традиция установлена с давних времен. Раз в три года молодые люди отправлялись гостить к своим соседям. Если кому-то не повезло найти себе невесту, то тем приходилось ждать еще три года до следующего отъезда.

Другой же отряд во главе его отца главного воеводы отправился в дальние северные края, где они давно не были и он должен нанести этот визит и напомнить о себе, как о самом сильном роде русичей, показать свою рать, состоящую почти из всех лучших всадников. Да и самому посмотреть, как обстоят дела у их дальних соседей, дать наставления и поучения если понадобиться при необходимости. Заверить в обязательной помощи в случае нападения на их земли заморских врагов. Да к тому же представился еще один повод, что бы отправиться в путь. Это приглашение от его дальнего родственника, воеводы, от одного северного народа у которого наконец то родился сын, наследник, которому он мог оставить со спокойной душой все то, чего он достиг за свою не легкую жизнь. Вот к нему то и ехал, в первую очередь, воевода рода Стоичей со своей дружиной, везя с собой дорогие и важные подарки для соратника и его малого сына.

Полчища степняков напали на городище неожиданно, засадные посты не успели известить об опасности, они были вырезаны мгновенно. Лавина врагов нахлынула на стены частокола. Обитатели городища не ожидали такого нашествия врагов, да и защитников осталось не много. Главным над охраной остался дед Бронко, седой уже старик, бывший главный воевода их рода, дед Родомира. Хоть он и был далеко уже не молод, да к тому же однорукий (потерявший руку в жестокой битве) и хромой на ногу, не смотря на это мало кто смог бы с ним справиться в равном бою. Да и воинство у него осталось такое же, как и он сам – ветераны да калеки былых сражений. Не большая горстка на большое городище, что они могли сделать. Началась не равная битва, как могли они стойко сражались и погибли все в не равном сражении, пронзенные множеством стрел. Варвары ни кого не щадили, девушек и молодых женщин они хватали и увозили с собой, в дальнейшем они переправлялись в южные города, где находились рабовладельческие рынки, где с успехом пользовались невольницы, привезенные с этих далеких северных земель. Маленьких детей не брали, с ними было много хлопот. Дети не поддавались ни запугиванию, ни новому воспитанию на степной манер. В них с кровью была заложена любовь к своей земле, где они родились и воспитывались по суровым жизненным правилам. И любовь к своим родителям и родным ни чем нельзя было вытравить. Они были как малые волчата, сколько их не корми все ровно придет время, убегут в лес. Степняки убивали всех остальных, безжалостно секли саблями молодых и стариков, которые не успели укрыться. Уводили скот, забирали хорошее оружие, пушнину, кожу, мёд. Они торопились, понимая, что если вернется дружина, не смогут все убраться отсюда живыми, невредимыми с награбленным добром, да и свое все потеряют здесь.

Спаслись из жителей только те, кто вовремя успел закрыться в подполье и по вырытому тоннелю под землей смогли выбраться далеко за стенами городища, второй конец тоннеля выводил к обрыву, который спускался прямо к реке. В то время почти в каждой избе готовили такой тоннель на случай нападения врага, потому и избы строили так, что они были на половину врыты в землю. Не только стены, но и крыша была покрыта крепкими бревнами, плотно укладывавшимися друг к другу. Дверь была сделана тоже очень прочно и открывалась только наружу, чтобы ее нельзя было выбить. Поэтому изба представляла собой небольшую крепость, в которую было не так то просто проникнуть врагу. Снаружи бревна промазывались глиной, поэтому поджечь избу было тоже не легко.

Когда поднялась тревога, Василиса без всякой паники знала, как действовать. Она подхватила сына на улице, ему было в то время года два, забежала в избу, хорошо закрыла дверь, сказала свекрови, чтобы они быстро готовились спуститься вниз в подземный лаз, а сама меж тем быстро начала готовить им необходимые с собой вещи, хотя готовить то особенно ни чего и не надо было, лишь налила воды в бурдюк. Мешок с необходимыми вещами всегда был наготове, там была короткая лопатка в случае если где-то тоннель мог обвалиться, два заготовленных факела, необходимое количество сухарей, вяленое мясо, хорошо закопченное на дыму, слегка соленое, щепотка соли. Всех этих продуктов должно было хватить на несколько дней, если бы они застряли в тоннели и не смогли выбраться наружу до того, пока их не смогли бы откопать после нашествия врага. Для ребенка были заранее заготовлены небольшие салазки, на которых его можно было бы тащить за собой.

Таким образом, отправив их, Василиса закрыла за ними люк, засыпав слегка землей, постелив сверху кожу, она приготовилась защищаться от врага.

Когда в городище не осталось тех, кто мог бы еще защищаться от варваров, они принялись грабить жилища. В первую очередь взломали дом где жил главный воевода, это был не просто дом, а шикарный терем, настоящее произведение старорусского зодчества. Здесь жил воевода со своей семьей, прислугой. На первом этаже был просторный зал, он предназначался для приема дорогих гостей, для праздничных трапез и для официального приема послов из дальних стран.

После разграбления этого терема, они устремили свой взгляд на дом Родомира. Этот дом явно выделялся из общего ряда построек. Они понимали, что в этом доме живет не простой житель и поэтому немедленно приступили к взлому крепких дверей. Василиса находясь внутри, была готова встретить своих непрошенных гостей. Она держала в руках лук со взведенной стрелой. Было понятно, что как бы не были крепки двери, они долго не смогут продержаться под сильным натиском. Когда двери наконец с треском разлетелись, она выпустила стрелу из лука, которая вонзилась в горло тому, кто первый забежал во внутрь, пронзив его на сквозь. Отбросив лук, она схватила длинный кинжал, намереваясь воткнуть его в следующего, но не успела этого сделать, получив сильный удар щитом, отлетев в сторону, сильно ударившись головой о стену и без чувств упала на пол.

В ином случае, ее сразу же убили бы, но занесенная кривая сабля застыла в воздухе. Хотевший убить ее степняк, замер, даже в этой полутьме можно было разглядеть необычную красоту этой молодой женщины, которая и заворожила его.

Родомир узнал об этом нападении только через двое суток, к ним доскакал один из подростков, который сумел выбраться незамеченным из городища и, поймав лошадь на выпасе, сумел привести эту ужасную весть. В туже минуту была собрана вся дружина и незамедлительно пустились в скач домой. Спустя трое суток после нападения они подъезжали, еще издали они увидели два больших столба дыма, все понимали, что это такое. Все воины, погибшие в сражении с врагом, были сложены вместе на одном костре, погибшие мирные жители были положены на другом. Большая часть дружины тут же была направлена в погоню за степняками, те не могли быстро уйти далеко, нагруженные награбленным добром и полоненными людьми.

Подъехав к оставшимся жителям, спрыгнув с коня, он начал выискивать глазами своих родных, жену, сына, свою матушку. И вот он увидел свою мать, ему показалось, что она еще больше состарилась, еще больше поседела. Ее выплаканные глаза с большой грустью и печалью смотрели на него, как бы говоря ему: вот посмотри, что у нас случилось, как бы прося у него прощения за это несчастье. Она шла к нему не спеша, неся на руках его сына, торопиться было уже некуда. Он увидел сына, от сердца у него отлегло, хоть и был тот взлохмаченный и все еще испачканный землей, но главное он жив и здоров, но где же его Василиса, он начал выискивать ее среди живых, в тоже время понимая, что будь она жива, то стояла бы сейчас вместе с ними. Неужели… боже мой… не может быть… Он обернулся на прогорающие костры. Перед его глазами возник ее образ в те минуты прощания, когда она уговаривала его остаться, не уезжать. Если бы вернуть те минуты назад, все бы он отдал за них. На глаза у него в тот же миг навернулись слезы. Сынок увидев своего отца, узнал его, у него весело заблестели глаза, он потянул свои ручонки к отцу. Родомир развел свои руки и молча прижал их к себе, говорить было не о чем, все и так было понятно. Мать тихонько всхлипывая причитала: почему же не я осталась там наверху, почему я не отправила их вместе, почему я послушалась ее, это мне нужно было сгинуть. Так они стояли вместе какое то время, думая каждый о своем. Мать подняла голову, взглянула на своего сына, он по прежнему смотрел на пепелище, тогда мать сказала: нет ее среди погибших, нет ее и среди живых, не нашли мы ее ни где, знать увели ее с собой супостаты в полон. Это известие поразило его, но от этого не стало ему легче, зная, что она жива, но не имеет возможности увидеть ее когда ни будь. Он еще сильнее прижал их к себе, уткнувшись мокрой щекой в голову своего сына.

А наш отряд, по прежнему продвигался уверенно вперед, им уже повстречались конные разъезды, значит до дома осталось примерно полторы суток. По такому событию Родомир разрешил сделать привал, дать отдохнуть лошадям, напоить их, да и воины могли пообщаться друг с другом, узнать, что ожидает их дома, какие новости, все ли живы здоровы. После тех трагических событий, которые произошли одиннадцать лет назад, были созваны все воеводы и старейшины всех родов для принятия важных решений касающихся охраны их рубежей, чтобы больше не повторилось такого неожиданного набега враждующих племен.

Через пол дня пути, им должны были повстречаться скрытые постоянные посты. Эти посты были так замаскированы, что даже свой человек знающий, что где-то здесь они должны находиться, не смог бы их заметить. Это была вынужденная и обязательная мера предостережения. Эти посты менялись раз в две недели, перед тем, как выехать они предварительно замачивали свою одежду в воде с ветками и другими травами, а потом и сами обкадывались этой водой, чтобы отбить запах своего жилища, и лошади непрошенных гостей не смогли бы учуять их в лесу.

С ними, там же находились обученные собаки. Люди могли спокойно положиться на этих боевых товарищей, зная, что они никогда не подведут, можно было даже и вздремнуть, не боясь пропустить кого бы то ни было, собака всегда услышит и учует и даст знать.

Если стража заметят дружественных соседей, направляющихся в их сторону, они посылали собаку домой, с которой отправлялось послание, где указывалось кто прошел мимо них и в каком количестве. Если замечали неизвестных людей или вражеский отряд, то за первой собакой часа через три отправлялась вторая. Это делалось на тот случай, чтобы подстраховаться от случайной гибели первой собаки. Поэтому, через такие меры безопасности ни кто не мог проехать не замеченным на их земли.

Отряд все ближе и ближе приближался к своим городищам, но лицо Родомира по прежнему оставалось хмурым, мрачные мысли все больше и больше одолевали его. Если бы не его сын, который остается для него тем маленьким и ярким лучиком в этой серой и суровой жизни. Он ни когда не согнется и не сломается под теми бедами и проблемами, которые ему пришлось пережить. Он должен вопреки всем сложностям воспитать и вырастить из своего сына настоящего мужчину, настоящего воина, будущего воеводу рода Стоичей. Сыну его скоро уже исполниться 13 лет, на следующий год Родомир хочет его взять с собой в поход. Пора ему уже привыкать к суровой воинской службе.

Сына Родомира звали Евсей, дед его называл Евсеюшка, ребята прозывали его просто Сейка. После отъезда отца он переселялся жить к деду в терем, но и у деда было мало времени, что бы уделить его своему внуку. Бабка у Евсейки умерла года через два после тех ужасных событий, поэтому в летнюю пору он был предоставлен, как правило сам себе. Но детство у мальчишек заканчивается рано, вот уже два года с ними занимается старый воин, соратник у Евсейкиного деда. С раннего детства подростки постигают воинскую науку, много чего им надо знать и уметь в этой суровой жизни. У каждого из них есть свой лук, из которого они учатся стрелять, хоть и маленький, но пока и стрелы коротки. Есть и свой меч, пока деревянный. Каждый день занимается с ними старый воин, ни кому не дает он спуску, в особенности Евсейки. Да и Евсейка сам понимает, что он не как все, он сын воеводы и придет время, он будет его правой рукой. Не только воинскую науку постигают они, но и учатся быть хорошими охотниками. Настоящий мужчина должен не только защитить свою семью, но и сделать так, чтоб в пропитании у них не было ни какого недостатка.

Лет в 16 они будут показывать свои умения, способности, чему они выучились, перед всеми жителями и спрашивать с них будут на полном серьезе, как со взрослых и не дай то бог кому то оплошать, ошибиться, оставят еще на один год в учениках. А те, кто пройдет все испытания, проходят обряд посвящения в воины. Им вручается меч, кинжал, лук со стрелами, а самое главное им дариться конь, который и будет для них верным другом на долги годы. Ну, а еще, через год они могут ехать со всеми к своим соседям, выбирать себе невесту.

Мальчишки гурьбой вбежали в ворота, громко крича: едут, едут совсем уже рядом. Народ стоял полукругом на главном сборном месте городища, впереди них стоял главный воевода, отец Родомира, со своей молодой женой красавицей – Миладой.

Родомир въехал в широкие ворота во главе своего отряда, с рыси кони перешли на шаг, видно было, что все воины выглядели уставшими, но на это ни кто не обращал уже внимания. Все искали взглядом своих родных, любимых.

Родомир не доезжая до центра, остановился, вся дружина за ним тоже остановилась, ни кто не нарушал строя, и не слазили с коней. Родомир спешился, он стоял, держась за поводья своего коня, окинул взглядом всех жителей, все молчали, ни кто не двигался. Было у них такое правило, пока не обнимет воевода своего сына, ни кто не шелохнется и не издас ни одного звука, только изредка кто ни будь да смахнет с щеки скупую слезу радости.

И тут вдруг из-за спины воеводы выскочил Евсейка и бросился со всех ног к отцу, разве мог бы кто ни будь помешать ему задержать его, не было на белом свете человека, которого бы он так ждал и хотел бы увидеть. Деда он конечно тоже любил, но у него была молодая жена, которой он должен был уделять много времени, да и частенько он уезжал со своей дружиной, по дальним рубежам, по этому приходилось оставаться Евсейке чаще всего на попечении старого воина-учителя. Как можно было выжидать даже каких то еще несколько минут, когда вот он, его отец стоит совсем близко.

Родомир немного нагнулся и обнял подбежавшего своего сына. Какое то время они стояли молча, Родомир теребил рукой его кудлатую голову, сильнее сжимая свои суровые губы, боясь, чтобы не блеснули так предательски слезы на глазах. Он отстранил Евсейку от себя, рассматривая его внимательно. Он явно вытянулся за это лето, детская пухлость щек и румянец исчезли, отчетливее стали выдаваться скулы и подбородок.

Ну, как ты тут без меня сын, все ли у тебя в порядке, – спросил Родомир.

– У меня все хорошо, отец, не переживай, а у меня есть хорошая новость для тебя, – сказал Евсейка.

– Интересно, какая же у тебя новость, может ты уже стал настоящим воином или ты здесь без меня нашел себе невесту, а я об этом еще не знаю.

– Ну, что ты отец, ты же знаешь, что до воина мне еще далеко, а до невесты и подавно. Пока вас не было, у нас собирались все старейшины и воеводы всех родов и деда нашего единогласно выбрали старшим князем, над всеми родами, а ты теперь стал княжичем. Ты рад отец.

– Конечно, рад сын. Мы с тобой после еще наговоримся, а теперь пошли к деду, видишь, все нас с тобой ждут.

Евсейка посмотрел в одну сторону, народ стоял и молча наблюдали за ними, даже дети, которых держали на руках, примолкли. Посмотрел на воинов, они по прежнему сидели, не показывая ни каких признаков суеты и нетерпения, глядя на них Евсейка чувствовал, как от них отходят не видимые волны мужества, надежности, суровых защитников своей земли. Евсейка обернулся назад, посмотрел на деда, тот стоял, погруженный в свои не веселые мысли, только он понимал лучше всех, что его сын Родомир в полной мере заслуживает это, чтобы стояли вокруг него тысячи людей и молча ждали и стоять будут столько сколько потребуется. Благодаря его сыну, благодаря его неуемной энергии и силе, жажды жизни, любви к своему народу и к своей отчизне, на их землю не ступала нога врага вот уже десять лет.

Родомир подошел к отцу, они крепко по мужски обнялись.

– Здравствуй, сын.

– Здравствуй, отец, – поздоровались они.

Родомир подошел к Миладе, – здравствуй Милада.

Она прихватив его за плечи, поднявшись на цыпочки поцеловала его в заросшую щеку, – здравствуй Родомир, – произнесла она. Ее глаза весело блестели, на лице ее была красивая улыбка с потаенным напуском кокетства. Она была рада приезду Родомира, может быть даже чересчур.

И только после этого все всадники спрыгнули с коней, а к ним бросились все их родные. Первыми побежали малыши, за ними старшие подростки, а последними поспешали женщины, да старики.

Воины радостно подхватывали своих малышей, подкидывали в воздух, прижимали к себе. Те в свою очередь радостно визжали, цеплясь своими ручонками за их пышные бороды. Повзрослевшие ребята более сдержанно подходили, пытаясь скрыть свои радостные чувства и эмоции, обнявшись со своими отцами, они быстро переключали свое внимание на их боевых коней. Кто по проворней старались залезть на них, усевшись в седло еще разгоряченных и потных коней, они с восторгом и гордостью поглядывали с верху в низ. Наконец то и женщины, дождавшись своей очереди подходили к своим мужьям, скупо при пав к ним на грудь, закованных в крепкие доспехи. Те в свою очередь, уткнувшись в их волосы вдыхали с жадностью этот, так родной им, близкий запах.

Так мы ждем тебя, Родомир, как отдохнете приходи со своими старшинами к нам в терем, будем ждать. Расскажите о своем походе, да и у нас есть, чем поделиться.

– Приду, Отец, обязательно.

– Ну а ты, Евсейка, со своими друзьями, займитесь лошадьми, напоите, накормите.

– Не беспокойся деда, все будет сделано.

– Ну вот и хорошо. На этом они пока и расстались.

Все расходились от Князя уже за полночь, последний уходил Родомир.

Идя по темному коридору, освещенному только изредка свечами, он неожиданно остановился. Впереди стояла женщина, загораживая ему путь. Это была Милада.

Его отец повстречал ее несколько лет назад, разъезжая со своей дружиной по дальним поселениям. Она была единственной дочерью знахаря. Когда он ее встретил, то Миладе было уже столько лет, когда ее сверстницы имели уже не одного ребенка. Она не была уродлива, чтобы на ней не хотели жениться молодые люди, но напротив, она была удивительно красива, даже необычно красива. Она была стройна, статна, походка ее была плавна, грациозна и в то же время она не была тиха или нерасторопна, напротив, все делалось в ее руках быстро, ловко, никаких лишних движений. Могло бы показаться, что вокруг тебя движется прекрасный призрак, от которого не возможно отвести взгляда. У нее были черные глаза, черные шелковистые волосы толстой косой спускались ниже пояса. Ни кому еще не удавалось долго удержать свой взгляд, глядя в ее черные глаза. Человеку казалось, что ее взгляд просто пронизывает его, как будто прожигает его на сквозь, одновременно заглядывая в его душу. Казалось, что ее глаза притягивают к себе, еще не много и ты не устоишь, провалишься, утонешь в какой то бездне. Это равносильно тому, когда человек заглядывает в глубокий колодец, от куда веет непроглядной бездной, поблескивая в низу отраженными звездами ночного неба. Человек заворожено смотрит вниз, не в силах оторвать свой взгляд, нагибаясь все ниже и ниже. И вот в какой то момент, как будто его кто то отталкивает от этой бездны и этот человек, с учащенно бьющимся сердцем, поскорее уходит от колодца. Кто испытал такой взгляд Милады на себе, старался по возможности не смотреть в ее глаза.

Все жители называли ее ведьмой. Даже идя по улице, старались между собой не встречаться с ней на пути, обходя ее стороной. А ведьмой называли ее не зря, многое она уже умела и знала. Отец старался передать ей все свои знания, накопленные за свою жизнь, и знания, и опыт накопленный его предками. Его отец его дед, прадед и его другие предки уходящие годами в глубь, были шаманами и знахарями, по этому многое, ох многое он должен был оставить своей дочери и пока не сделает он это, то не покинет этот мир легкой смертью.

А Милада и не торопилась выйти замуж, ей не нужны были простые женихи, она знала, что ее время еще не пришло. Она будет ждать столько, сколько будет нужно для осуществления ее мечты. Она знала себе цену, цену своей красоты. Тот ваятель, который создал такую красивую женщину, был просто гений.

Вот такая женщина стояла на пути у Родомира. Последний год он начал замечать с ее стороны более пристальное внимание к себе. Она старалась предугадать такие моменты, чтобы оказаться на едине с ним, завести с ним не обязательный, без почвенный разговор ни о чем. То она старалась издалека одарить его своей обворожительной улыбкой с хитрицой и прищуром, пронзая его своим взглядом. Но Родомир делал вид, что не понимает ее тайных намеков. Его душа была по-прежнему закрыта для женщин, а в особенности для Милады, тем более, что она является женой его отца. Его мужская честь, честь настоящего воина, ни когда не позволит ему опуститься ниже этого.

Родомир стоял спокойно, без каких либо эмоций на лице, не пытаясь ее пройти. Он понимал, что настало время ее выслушать, тем более, что она стояла на его пути, а обходить ее стороной он не собирался. Не было еще на свете кого то, кого бы он стал обходить бочком стороной. Ни когда он этого не делал и делать не будет, он шел всегда прямо не сворачивая в сторону, а если надо, то проламывался в перед.

Милада стояла, смотрела на него, пытаясь своим взглядом покорить его. Она чувствовала его мощную силу воли, вот кто ей был нужен, вот настоящий мужчина. Ей не удалось подчинить его себе своим взглядом и она заговорила: – Родомир, почему ты всегда стараешься избежать меня, разве я не могу быть достойна твоего внимания, разве я не красива, не умна или есть кто-то кто достойней меня.

– Да, ты права, ни один мужчина не отказался бы иметь такую жену, как ты, но ты по-видимому забываешь, что ты замужняя женщина и не просто женщина, твой муж – Князь, а ты княгиня. Твои помыслы не достойны замужней женщины, а тем более княгини. Что ты еще хочешь, разве можно иметь большее, что ты имеешь и хотеть лучшего, чем кто ты есть.

– Ты прав Родомир, почти во всем, что ты сказал. Я еще больше восхищаюсь твоим благородством. Для меня нет большего счастья, чем стоять рядом с тобой и смотреть в твои глаза так близко.

Воцарилось молчание, каждый думал о своем.

– Да, я имею многое, – продолжила Милада, и меня величают Княжной, чего же мне еще нужно, как ты сказал. Как же ты не можешь понять, своей засохшей душой, закованной в не пробиваемые доспехи, мне нужно то, чего хочет каждая женщина, я хочу любить и быть любимой.

Такие откровенные слова поразили Родомира. Она сделала паузу, давая ему время осознать произнесенные ею слова.

– Твой отец болен, сможет ли он протянуть еще хотя бы два года, я не могу сказать.

Родомир тоже заметил, что с его отцом твориться, что то не ладное. Как он женился на Миладе, так стал потихоньку сдавать. С начало, это замечал только Родомир, но в последнее время это видели все, кто его хорошо знал. Он все реже выезжал со своей дружиной по дальним пограничным городищам, долго уже не мог находиться в седле, чаще приходилось делать привалы. А не виновата ли в его таком состоянии сама Милада, но разве спросишь о таком у нее самой. А она была способна на все, ни кто не знал о ее способностях в полной мере, кроме ее отца. Она могла лечить от многих болезней. Отец научил ее разбираться в травах, кореньях. Когда собирать цветы и почки, когда выкапывать коренья. Какие растения нужно собирать в зените солнца, какие ночью в полнолуние. Какие слова нужно шептать, когда срываешь ту или иную травинку. Знала много шаманских наговоров во время приготовления зелья, могла призывать во время ритуала добрых духов, а также и злых. А если вызываешь злых духов для черных дел нужно обезопасить себя от них, а после нужно уметь вернуть их обратно, чтобы они не остались навсегда с тобой. Как она с успехом могла вылечить человека, с таким же успехом она могла загнуть любого, а если надо и сломать его.

Если мой отец болеет, – заговорил Родомир, почему же ты не вылечишь его, я думаю это в твоих силах.

– Вылечить можно того, кто сам желает этого. Если человек смирился с этим и не пытается хоть как-то помочь себе, то и я бессильна. Я могу только продлить ему жизнь, но не более того. Родомир, твой отец наверное уже спит, а слуг всех я на сегодня отпустила. Она открыла дверь в свою комнату.

– Я прошу тебя, зайди ко мне хоть не надолго, порадуй мою истосковавшуюся душу. Нам есть о чем поговорить, я угощу тебя отличной медовухой, я специально для тебя ее приготовила с добавлением разных душистых трав, ты ни когда такую не пробовал. Она стояла и в ожидании смотрела на Родомира, думая, что он хоть на мгновенье смягчиться к ней и выполнит ее просьбу. У Родомира в душе было какое то смятение. Он видел, что перед ним теперь стояла не та властная и коварная Княгиня, а простая, красивая женщина, которая с тоской и надеждой смотрела на него. Одну руку она опустила вдоль туловища, не произвольно для себя теребя свое платье, другую руку положила себе на грудь, как будто успокаивая и удерживая свое сердце.

Родомир стоял и смотрел, что он мог ей сказать. Глаза ее теперь излучали только теплоту и покорность, губы ее смягчились, слегка подрагивали. Родомир понимал, как тяжело ей было сдерживать себя, чтобы из глаз не брызнули слезы. Теперь он осознал те чувства, которые она испытывала к нему. Ни какой мужчина, даже с такой задубевшей душой, какая была у Родомира, ни смог бы остаться без чувственным в таком положении. Но разве смог бы он переступить порог этой женщины, когда ее муж отдыхает в соседних покоях. Он должен прекратить это раз и навсегда, как бы не было больно это ей.

– Позвольте мне пройти, Княгиня, – сказал он, мне нужно идти, уже поздно. Она стояла не шелохнувшись. Не заставляйте меня отодвинуть вас силой и он шагнул к ней. Она в свою очередь бросилась к нему, обвила свои руки у него на шее, но он решительно и без грубости убрал ее руки и зашагал прямо.

– Родомир, – крикнула Милада. Он остановился, слегка повернул голову. Если ты уйдешь, ты пожалеешь об этом.

Хорошо, что он не видел ее такую. Из доброй и милой женщины она вновь превратилась в саму себя. Глаза ее вспыхнули огнем и яростью. Если бы в коридоре не горели свечи, они бы сами вспыхнули от ее горячей ненависти. Много ли надо оскорбленной женщине, чтобы переступить эту тонкую грань от любви до ненависти. Губы ее слегка разошлись в гневе, открыв ее белые, сильно сжатые зубы, которые, наверное, заскрипели от злобы. Она не смогла простить ему то, что он не поддался на ее чары, на которые она была способна. Еще была больше зла на саму себя, что не хватило у нее силы и способностей, чтобы овладеть им и подчинить его себе. Она стояла, потрясая руками, как будто метая молнии, со сжатыми кулаками. Пальцы были так сильно сжаты, что ногти впивались в кожу. Она шептала сама себе, – ты пожалеешь об этом, ты пожалеешь, я тебе не прощу ни когда. Если ты не будешь со мной, то не достанешься ни кому. Опустила руки, разжала их. В одной руке были его волосы, которые она успела ухватить до того, как он отстранил ее. Она заскочила за порог своей комнаты, вышла от туда с веником в руках. Замела пыль с того места, где стоял Родомир, что-то нашептывая при этом себе под нос, какие то заклинания. Зайдя к себе в комнату, закрыла ее на засов. Достала из сундука старую толстую книгу, обшитую толстой обшарканной кожей. Полистав немного, остановилась на нужной странице. Написанное было в этой книге понятно только ей. Познание этих иероглифов передавалось из поколения в поколение. Она приготовила все необходимое. В деревянную миску положила его волосы, пыль из под его ног, положила еще пучок какой то шерсти, похожую на собачью, при этом постоянно, что то приговаривала, делала какие то движения над столом, периодически заглядывая в открытую книгу. Эта ночь была очень удачная для такого коварного дела. Стоял период полнолуния. Наконец она замолчала и уставилась на свечу, пламя которой трещало и медленно покачивалось. Вот и все, обратного пути нет, остался последний момент, штрих, которым надо завершить проделанную работу, но он самый решающий, который даст толчок этому колдовству. Осталось добавить крови. Она закатала рукав платья на одной руке, взяла другой рукой острый кинжал, медленно поворачивая его перед глазами, улавливая отблески свечи от него и, безжалостно улыбаясь, она сказала – Прощай Родомир. Она подвела кинжал к оголенной руке и без сомнения полоснула по ней острым лезвием. Кровь, попавшая в чашку, сразу зашипела и запузырилась.

Это случилось, возврата нет.

Силы зла восторжествовали.