"Игра у животных" - читать интересную книгу автора (Фабри Курт Эрнестович)

Вприпрыжку и бегом

Итак, манипуляционные игры бывают компенсаторные и более простые, некомпенсаторные. Но существуют еще более простые, самые элементарные игры (тоже некомпенсаторные и неманипуляционные). Это игры просто так, «ни с чем и ни с кем» с самим собой, игры локомоционные, своего рода «легкая атлетика» и «гимнастика», но, как уже выше отмечалось, без применения «физкультурных снарядов» (иначе это были бы манипуляционные игры). Словом, это подвижные игры, при которых животное постоянно меняет свое местонахождение: бесцельная беготня, кувыркание, подскоки и прыжки, барахтанье на суше и в воде и т. п. Поскольку такие игры сводятся к игровому перемещению животного в пространстве, их и можно обозначить как локомоционные игры. К этой категории следует отнести и такие «гимнастические упражнения» молодых животных, как раскачивание из стороны в сторону, разнообразные движения конечностей и т. п. Если же животное хватает при этом какую-нибудь часть своего тела (например, хвост), то это уже манипулирование, соответствующее обращению с посторонними предметами.

Вот несколько примеров. Детеныши домовой мыши начинают после прозрения (12-15-й день жизни) без видимых причин совершать странные, блошиные прыжки вверх или в сторону. Они напоминают те резкие прыжки, которыми эти животные спасаются при внезапной опасности. У мыши-малютки же, способной прекрасно лазать по стеблям высоких трав и кустарников, детеныши после выхода из подвешенных к травам гнезд безудержно упражняются в лазаньи. Особенно в конце третьей недели жизни начинаются неутомимые подвижные игры, состоящие в непрестанном карабкании вверх и вниз, подъемах на головокружительную для этих малышей высоту, скольжении по гладким поверхностям. При этом мышата подвешиваются к веткам и другим горизонтальным поверхностям, ловко цепляясь за них не только лапками, но и хвостом. Все это перемежается бешеными прыжками и пробежками. Длятся эти игры с непродолжительными перерывами с сумерек почти до полуночи.

Английская исследовательница поведения животных Р.Ф. Эвер описала игры детенышей гребнехвостых сумчатых мышей. Эти мышата (на самом деле это не мыши, они относятся к семейству хищных сумчатых) носятся туда-сюда, молниеносно меняя направление, то и дело вбегают в какое-нибудь укрытие и тут же вновь выскакивают оттуда. Начинается все это с того, что детеныш, медленно передвигаясь с места на место, вдруг без малейшего повода прерывает это движение резкими рывками и поворотами.

Очень ярко проявляются локомоционные игры у копытных. Характерны для них стремительные пробежки, зачастую по кругу, скачки, резкое подбрасывание кверху передней или задней части туловища, удары копытами «вслепую», притаптывание и т. п. Было подсчитано, что, например, у пони 2/3 всех пробежек и 95% всех резких поворотов игровые. У горного сибирского козла локомоторные игры детенышей происходят преимущественно на крутых склонах, и рискованные прыжки козлят приводят иногда к несчастным случаям. Детеныши газелей, по свидетельству немецкого этолога Ф. Вальтера, внезапно, без внешнего повода бросаются вскачь по широкому кругу или полукругу (чаще всего вокруг матери), то резко тормозя, то без видимых причин стремительно наращивая бег, то отскакивая в сторону, и все это — чаще всего галопом, прерываемыми характерными для этих животных прыжками, выполняемыми одновременно всеми четырьмя выпрямленными ногами. У взрослых животных такие прыжки не способствуют ускорению бега, но разом перемещают их на большое расстояние. Поэтому спасающиеся от хищника газели часто производят целые серии таких прыжков. Встречаются такие прыжки и в брачных стычках и «церемониях».

Очевидно, нет надобности описывать игры котят. Отметим лишь, что развитие локомоторных способностей проходит у них несколько фаз, причем только на последней фазе конечности становятся способными функционировать независимо от туловищной мускулатуры и вполне же функционируют органы чувств. Этот этап можно, вероятно, считать началом игрового периода, когда котенок принимается всласть пробовать все, на что он теперь способен, начиная с разного рода локомоторных упражнений.

Локомоционные игры лисят также состоят преимущественно из пробежек и скачков, при которых лапы и туловище часто подбрасываются вычурно кверху, а голова раскачивается из стороны в сторону; или же животное извивается всем телом, пританцовывает, ползает на животе. Иногда лисята подбегают к крупным предметам и прижимаются к ним то боком, то спиной. Подобное наблюдается и у детенышей других псовых. Лежа, лисята переваливаются с бока на бок, машут головой и лапами, бьют хвостом и т. д. Часто переваливаются с бока на бок, лежа на спине и свободно держа перед собой все четыре лапы, детеныши енотов, барсуков и других хищных. Нередко детеныши хищных играют, отталкиваясь от вертикальных поверхностей попеременно то одной, то другой лапой или одновременно всеми четырьмя, а то и ударяют по субстрату изо всех сил.

Молодые выдры также оживленно катаются по полу (в неволе), извиваются, лежа на боку, и при этом ловят свой хвост, «кусают» передние лапы (переход к манипуляционным играм). Часто они то прячутся, то выскакивают из укрытия и снова быстро скрываются, или же «развлекаются» резвыми пробежками с внезапными поворотами набегу, то и дело высоко подбрасывая зад и подскакивая. Любопытно, что очень похожие пробежки встречаются и у молодых морских свинок.

А вот детеныши росомахи наряду с подобными и разными другими проделками охотно катаются со снежных горок, причем точно так же, как медвежата: взобравшись на заснеженный откос, животное ложится на скате и съезжает вниз или же скатывается кувырком, а затем вновь поднимается вверх и все начинается сначала. В результате образуются настоящие ледяные дорожки. Кувыркание — вообще постоянный компонент игр детенышей росомах, а вот попытки лазать появляются в их играх сравнительно поздно — в 8-недельном возрасте, и только к 11–12 неделям они начинают регулярно влезать на деревья. Однако лишь в возрасте 4–5 месяцев они вполне овладевают этим умением. Правда, взрослые росомахи, хотя и умеют очень хорошо лазать по деревьям (они могут даже спускаться вниз головой по стволам), все же влезают на деревья редко, только для обозрения местности, прятанья запасов, да иногда в случае опасности. Интересно отметить, что, по данным известного знатока дальневосточного тигра, трагически погибшего на своем посту директора Судзухинского заповедника Л.Г. Капланова, тигрята ведут себя во многом сходным образом: в 20-30-дневном возрасте, только что научившись самостоятельно ходить по снегу, они начинают залезать на деревья, хотя взрослые тигры (старше двух лет) этого не делают.

Самые разнообразные и интенсивные локомоционные игры встречаются, конечно, у обезьян. Подвижные игры начинаются у их детенышей очень рано и выражаются прежде всего в буйной возне, при которой производятся самые невероятные и нередко весьма сложные телодвижения. Мало того, что детеныши с головокружительной скоростью бегают, прыгают куда попало, «летают» с ветки на ветку, лазают, ползают, кувыркаются, вращаются вокруг самих себя… Они умудряются и на голову встать и, выпрямившись во весь рост, вертикально на двух ногах побежать или, раскачиваясь, повиснуть с ветки вниз головой, держась за нее одной ногой. В клетке детеныш промчится с одинаковой скоростью и вверх, я вниз по боковой стенке и с таким же успехом по сетчатому потолку, «спляшет» на месте, вращаясь волчком и одновременно высоко подскакивая на всех четырех ногах-руках, с разбега скользит по полу на четвереньках и т. д., и т. п. Особенно это относится к таким обезьянам, как макаки и мартышки, детеныши павианов ведут себя несколько более степенно.

Как видим, локомоционные игры способствуют общему физическому развитию молодого животного, прежде всего его способов передвижения и глазомера. Кроме того, игры этой категории имеют и познавательное значение: молодые животные усваивают пространственные отношения, познают расстояния и тем самым развивают способность к ориентации. М. Симпсон, изучив у детенышей макак-резуса игровые прыжки различной сложности, пришел к выводу, что детеныш экспериментировал частями своего тела до тех пор, пока не оказался в состоянии четко соотносить свои движения с условиями ситуации, в которой выполнялись эти движения.

Важно отметить, что в описываемых играх животные перемещаются куда-то не потому, что они там что-то ищут, что им там хорошо, а здесь плохо, как это происходит в неигровых ситуациях. Иными словами, игровая локомоция служит не для передвижения к определенным биологически значимым целям и их достижения или для ухода от опасности. Как во всех играх, так и в рассматриваемых здесь не следует искать какую-то особую самоцель, а необходимо помнить о том, что имеем дело с развивающейся деятельностью.

Таким образом, при выполнении неманипуляционных игр молодое животное упражняет свои двигательные и ориентационные способности, познает и осваивает способности своих органов чувств и вообще все возможности своего тела. Следовательно, как развивающаяся деятельность игра проявляется здесь самым наглядным образом. При этом важно подчеркнуть, что в индивидуальных неманипуляционных играх отрабатываются и совершенствуются врожденные двигательные координации, которые в большой степени сформировались еще в доигровом периоде онтогенеза.

А происходит это так. У уже знакомой нам Дашеньки прорезались глазки и тогда ей подсказал «голос природы»: «Ну, Дашенька, раз у тебя есть глазки, смотри в оба и попробуй ходить!» И Дашенька стала пробовать.

Если всерьез, то это — доигровой период, период налаживания элементарных двигательных координации. Но прошло время, и наступила пора игры, период ювенильный, и Дашенька, уже вполне усвоившая первичные уроки «голоса природы», всласть увлеклась локомоторными забавами:

Вот такое яркое, веселое и притом очень точное описание локомоционных игр щенков оставил нам Чапек. Да, именно так развивается сперва на начальном, а затем на игровом этапе онтогенеза все локомоторное богатство собаки.

Вопрос о биологическом значении игр, в том числе локомоторных, очень непрост. Развитие поведения животных — сложный процесс, и игра только совершенствует, отрабатывает и обогащает поведение развивающегося животного, позволяет ему сформировать жизненно необходимые навыки. Ведь основа поведения генетически фиксирована. Поэтому поведение развивается на инстинктивных началах, по врожденным закономерностям («голос природы»). Накопление индивидуального опыта, научение существенно модифицируют это врожденное поведение, приспосабливают его к конкретным условиям жизни особи, биологически эффективно ориентируют его, словом, делают поведение высоко адаптивным для выживания особи (и продолжения рода) в самых различных жизненных ситуациях. Но никакое научение не способно «переучить» организм животного в целом, заставить вести себя вопреки его генетически «закодированным» функциям, заставить функционировать органы животного (в частности, его эффекторы) иначе, чем это обусловлено их наследственно закрепленным строением, т. е. перестроить его инстинктивные движения.

Что касается локомоторных компонентов поведения, то они наряду с приемом пищи самые важные функции для поддержания жизни организма. Поэтому их выполнение должно быть гарантировано при любых обстоятельствах, в каких бы, пускай, самых неблагоприятных ситуациях не оказалось животное — даже, если, скажем, ему в ходе развития нельзя было играть. Конечно, в естественных условиях не может возникнуть такая ситуация, чтобы детеныш не мог побегать, поиграть или покувыркаться. Поэтому в норме игровое упражнение всегда участвует в формировании локомоторных способностей.

А вот в искусственных, лабораторных условиях такую ситуацию можно создать, что и было сделано в Сухумском питомнике обезьян в эксперименте, поставленном на двух детенышах макак-резусов. Детенышей отлучили от их матерей приблизительно в трехмесячном возрасте и на год и семь месяцев поместили в специальные экспериментальные клетки. Одной обезьянке пришлось жить в узкой, но высокой клетке, где она не могла бегать, но зато могла лазать и высоко подпрыгивать. Вторая же, наоборот, жила в низкой и широкой клетке, в которой она могла свободно бегать, но не лазать, ибо тут же упиралась головой в потолок, как только поднималась на ноги. В результате каждый детеныш «специализировался» в доступной ему сфере локомоции — один научился делать удивительные, обычно не свойственные обезьянам прыжки, вплоть до сальто-мортале, другой изобрел необычные варианты перемещения по горизонтали: носился по клетке на согнутых ногах, вытянув вперед сцепленные руки, ездил по всей клетке на боку, отталкиваясь ногами от стенки, ходил на трех конечностях, держа одну ногу во рту.

Как мы видим, все эти локомоционные игры служили выработке — пускай экстравагантных — навыков, соответствующих специфическим индивидуальным условиям жизни этих животных, развивающихся в столь экстремальных условиях. Когда, однако, эти макаки были выпущены в просторную клетку, обнаружились их искусственно подавленные нормальные локомоционные способности: обезьяна, жившая в «башне», правда, робко и неуверенно, но стала ходить по клетке, а вторая и вовсе сразу принялась прыгать и скакать, проявив при этом удивительную ловкость и уверенность, и совершенно не боялась пространства — в первый же день она залезла на сетчатую стенку клетки и овладела висящей в клетке трапецией.

Приведенный эксперимент (как и подобные ему) подтверждает сформулированный выше вывод о значении индивидуальных локомоционных игр. Не все зависит от них в развитии локомоционной активности: инстинктивные, врожденные элементы ее созревают и без игрового научения, однако не так хорошо, не так разносторонне, а подчас и ущербно, с изъянами. В большей или меньшей степени это относится, конечно, ко всем категориям игр.