"Сокровище Китеж-града" - читать интересную книгу автора (Солнцева Наталья)

ГЛАВА 16

Врачи «Скорой» констатировали смерть Лужиной, наступившую вследствие нанесенного сзади проникающего ранения в сердце тонким острым предметом. Такое же мнение высказал и эксперт, приехавший с бригадой криминалистов.

Опрос свидетелей длился до утра, но ничего не дал. Все твердили одно и то же: было темно, шумно, тесно; люди смотрели на огни фейерверка, а не друг на друга; кто угодно мог ударить Ольгу, и это осталось бы незамеченным. Даже когда она упала в воду, никто особенно не всполошился. Водоем мелкий, утонуть в нем нельзя… так что многие просто смеялись, ожидая, как дама будет выбираться из взбаламученной жижи. Первый забеспокоился Рихард, но это понятно — он отвечал за безопасность на празднике. Увидел, что женщина упала в воду и подозрительно тихо лежит, бросился на помощь. Остальные разобрались, что к чему, гораздо позже.

В ходе опроса выяснилось следующее: с начала фейерверка почти все сотрудники салона находились недалеко от убитой. А если учесть всеобщую суматоху, бурные выражения восторга и перемещения гостей туда-сюда в поисках лучшего места, то возможность незаметно ударить Ольгу и отойти была у любого.

Милиционеры обшарили прилегающую территорию и нашли орудие убийства. К сожалению, отпечатков пальцев на нем не оказалось. Администратор Скоков сразу опознал стержень с деревянной ручкой.

— Это самодельный инструмент, которым пользовался наш садовник, — важно заявил он. — У него целый ящик разных отверток, напильников, молотков и прочих штук. Я видел, как он ремонтировал трубы при помощи этого стержня. Он у нас по совместительству выполнял сантехнические работы.

Саша Мозговой тоже признал свой инструмент.

— Я использовал этот стержень для затыкания пакли между стыками, — объяснил он. — Ящик с инструментами обычно хранится в подсобке, но сегодня было много работы во дворе, и я поставил его у черного хода. А потом забыл убрать.

Злополучный ящик действительно до сих пор стоял у задней стены салона, возле двери. Получалось, что любой из присутствующих без труда мог взять стержень. В подозреваемые попали все — и никто. Нужно было выяснять мотивы.

Поскольку Лужиной медицинская помощь не понадобилась, пожилая врачиха оказала ее Неделину, которому стало совсем худо.

— Вам надо лежать, голубчик, — сказала она. — И никаких волнений. Сердечко-то у вас барахлит.

Она сделала Ивану Даниловичу укол и запретила следователю его допрашивать.

— Вам что, одного трупа мало? — сердито говорила она молодому человеку в очках. — Потом, дорогой, все потом! Завтра.

Господин Неделин по иронии судьбы лежал на кушетке в массажном кабинете Ольги Лужиной, ныне покойной, и слышал, как под окном переговаривались милиционеры, хихикали, обсуждая странный вид присутствующих.

— Чего это они так вырядились? — хрипло спросил кто-то с простуженным горлом.

— Маскарад устроили… черт бы их побрал! — отозвался второй. — Допрыгались по пьяни, замочили тетку… теперь вот копайся, ищи! Ночью нормальные люди спать должны… — Он протяжно зевнул и замысловато выругался.

— Ну и видок у них, мама родная! — засмеялся простуженный.

Милиционеры покрутились во дворе, прошлись по салону, переписали адреса и фамилии свидетелей, составили кучу протоколов и уехали, забрав с собой садовника в качестве единственного пока кандидата в убийцы.

Иван Данилович лежал, глядя в потолок, и пытался заснуть. После укола ему полегчало, но сердце все равно прыгало, трепыхалось и давало сбои в ритме.

— Не надо было приходить сюда, — запоздало раскаиваясь, шептал он. — Я же не хотел! Я чувствовал, что ничего хорошего из этого не выйдет. Ох, Варя, Варя! И почему тебе не живется спокойно? Зачем все эти выдумки?

Неделин проклинал себя за нерешительность, за то, что не посмел отказаться, пошел на поводу у жены. Вырядился в идиотский костюм, приперся на торжество, где намаялся, напереживался и вдобавок стал участником ужасного, трагического финала!

«Это расплата за мои грехи, — думал он, то проваливаясь в дрему, то выскальзывая из нее. — Ничто не проходит безнаказанно! Хотел иметь жену-красавицу — пожинай теперь плоды своих желаний. Ведь были же, были хорошие, ласковые женщины, которые бы просто любили, вили гнездо и довольствовались тем, что имеют. Так нет! Красавицу мне подавай. Да такую, чтоб сердце замирало. Вот оно и замирает. Скоро и совсем замрет! Это ж надо — столько лет холостяком куковать, чтобы жениться не на ком-нибудь — на самой королеве ! А я-то забыл, что в короли не гожусь. Только в холопы. Думал, я ее озолочу, а она нос воротит. Золотом моим брезгует! Мечтает о молодом короле, горячем, страстном… хочет от меня избавиться, а мое золото с ним поделить. От такой обиды у меня ум помутился. И встал я на скользкую дорожку…»

— Иван!

Над ним склонилось бледное, дрожащее лицо Варвары.

Неделину показалось, что он говорил вслух, и страх окатил его ледяной волной, липкая испарина покрыла тело. Он не должен выдать себя! Ни в коем случае.

— Тебе лучше?

Иван Данилович сомкнул веки. Пусть думает, что он спит.

— Я же вижу, что ты притворяешься, — не отставала жена. — Поедем домой?

— Ему лучше полежать здесь, — сказала молодая женщина, одетая в розовое кимоно. — Хотите, я посижу с ним? Врач «Скорой» оставила ампулу с лекарством. Если понадобится, я сделаю укол.

Варвару Несторовну мучила мысль о сумке. Сыщик велел избавиться от нее как можно скорее. Если что… внутри, на подкладке, могут обнаружить следы крови!

С другой стороны, она понимала — бросить больного мужа на чужое попечение не соответствует той роли любящей жены, которую она играла. Итак — ехать или остаться? Придется чем-то пожертвовать. В данном случае лучше оказаться равнодушной супругой, нежели подозреваемой в убийстве.

— Сын дома один… волнуется… — пробормотала она, не поднимая глаз.

— Идите, Варвара Несторовна. Я лучше вас умею обращаться с больными, — улыбнулась Марианна.

— Я мигом. Туда и обратно!

Сжимая в руках сумочку, госпожа Неделина выскочила из массажного кабинета и… едва не сбила с ног Рихарда.

— Что с вами, Варвара Несторовна? — спросил он, как бы невольно приобняв ее за плечи.

— Какое несчастье, Рихард, — судорожно вздохнула она, не отстраняясь и впервые запросто называя его по имени.

— Да…

Их глаза встретились и засияли. Варвара Несторовна почувствовала в том месте, где он дотронулся до нее, разгорающийся опасный огонь. Она на миг забыла о Лужиной, о больном муже и даже о сумочке. Вот так бы стоять и стоять рядом с этим мужчиной в темноте коридора, пахнущей свечным воском, перегоревшим углем, восточными специями и сандаловыми духами…

— Варвара Несторовна… — прошептал Рихард, плотнее прижимая ее к себе. — Я… на все готов для вас! Не знаю, что со мной. Наваждение…

Теперь она всем телом ощущала исходящий от него жар, быстрые, сильные толчки его сердца и прерывистое молодое дыхание. У нее ослабели ноги, предательски подкосились… ей столько пришлось пережить за сегодняшний день, что признание Рихарда переполнило ее измученную борьбой душу, лишило твердости.

— Боже, Рихард… — прошептала она, приникая щекой к его пылающему лицу. — Что мы делаем?.. Зачем?.. Нас могут увидеть… Там лежит мой муж, ему плохо…

«Что я говорю? — пронеслось в ее затуманенном сознании. — Какие-то пустые, ненужные слова… Муж… могут увидеть… Разве все это имеет значение? Единственное, ради чего стоит жить, дышать, — это его горячие руки и моя собственная всепоглощающая, невозможная страсть к нему, жажда его ласк, поцелуев… полного, безусловного обладания… Господи! Грех-то, грех какой!»

Она попыталась отстраниться — и не смогла.

— Ты плачешь? — удивился он, блуждая губами по ее лицу. — О чем? Мы наконец встретились… Это счастье…

— За него придется платить.

— Я готов.

В глубине коридора что-то скрипнуло, и Рихард сразу разжал объятия, выпуская ее. Варвара Несторовна вспомнила о сумочке, которую едва не уронила из ослабевших рук. Вместо того чтобы ехать и немедленно выбросить опасную улику, она стоит в темном коридоре, обнимается с чужим женатым мужчиной, шепчет какие-то глупости! Воистину, если боги хотят наказать, они отнимают разум. А она свой разум сама потеряла. Давно. С того мгновения, как впервые увидела Рихарда…

Она торопливо, не прощаясь и не оглядываясь, пошла к выходу. Царица, под которой зашатался трон.

— Я не могу отказаться от него, — шептала Неделина, направляясь к ожидающему за воротами такси. — Эти минуты рядом с ним дороже всего, что я имею! Дни и ночи бегут, складываются в годы… и ведь придет смерть, закроет глаза черной пеленой. А что я вспомню? О чем встрепенется, заплачет мое сердце? Что я стану призывать с того далекого берега Вечных Снов?

Вся жизнь пронеслась перед Варварой Несторовной — горькое детство, тоскливая юность, бесцельная молодость, ровные, благополучные годы брака — не было в них ничего, движимого страстным порывом, пронизанного томительным, иссушающим душу желанием. Сплошная проза — сухая, рациональная и пустая, как елочная хлопушка. Треск, облачко конфетти, и… радость закончилась.

Ее лицо было мокрым от слез.

— Остановите здесь, — попросила она водителя.

Вышла на незнакомой улице, миновала пару кварталов, свернула в чужой двор, выбросила сумочку в мусорный бак и побрела дальше.

Тусклые, холодные дома, тротуары и деревья ожили, когда она подумала о Рихарде, о его горячих губах, прикасающихся к ее щеке… Город наполнился красками, запахами и звуками — яркостью и трепетом, которые несет с собой любовь.

* * *

— Я подвел свою клиентку, — сетовал Славка, когда они с Евой добрались наконец домой, приняли душ и уселись пить чай на кухне. — Она надеялась на меня, а я…

— Да, неожиданный поворот, — согласилась Ева. — Кто же мог такое предполагать?

— А лотос с оторванным лепестком? Убийца бросил вызов, но мы ничего не поняли. Я блуждаю в потемках!

— Думаешь, смерть Лужиной как-то связана с исчезновением Зинаиды? Может быть… это «красная танцовщица» убила ее? Пробралась на праздник — переодетая, никем не узнанная — и расправилась с беззащитной жертвой.

Смирнов задумался.

— Но почему именно Лужина? — задал он вопрос, мучивший его с того времени, как Марианна показала ему след от удара на спине трупа.

— Случайность… — предположила Ева. — Убийце было все равно, кого лишить жизни, и он выбрал Лужину, потому что она стояла ближе всех, например. Или… Впрочем, я сама не верю этому. Оба происшествия связаны между собой! Вот только чем? Лужина и Губанова, по всей видимости, даже не знали друг друга — массажистка устроилась на работу в салон после того, как Зинаида уже… исчезла оттуда!

— А призрак? Что, если «красная танцовщица» — не плод воображения впечатлительных дам, а сама Губанова? Допустим, Ольга выследила ее, грозила разоблачением?

— Ой, не знаю. — Ева закрыла глаза и вздохнула. — Убивать человека из-за дурацкого розыгрыша? Ну, догадалась Лужина, что призрак ненастоящий. Разве это повод для убийства?

— Да, как-то не вяжется… Мотив не выдерживает критики.

— Ты видел, как Кутайсов на меня набросился? Наверное, он принял меня за Зинаиду или… Тогда не получается, что он мог ее убить.

— Почему не получается? — возразил Смирнов. — Убив Губанову, инструктор жил в постоянном страхе, а тут в салоне начала появляться «красная танцовщица». Это не могло не обеспокоить его! Если он убийца, то обязательно должен был хотя бы попытаться выяснить — что это за привидение такое? А тут он видит тебя… все остальное вполне логично.

— Во-первых, после исчезновения Зинаиды прошло больше года, и никто не заподозрил Кутайсова в убийстве, — сказала Ева. — Он уже вполне мог успокоиться. Во-вторых, бросившись ко мне… то есть не ко мне, разумеется, а к «красной танцовщице», он выдал себя, прилюдно выказал небезразличие к появлению призрака. Будь Кутайсов убийцей, он бы сдержал себя.

— А нервы? Этот инструктор произвел на меня впечатление скользкого, неуравновешенного типа с психопатическими реакциями. Он только прикидывается спокойным, на самом же деле внутри его существует какой-то глубоко скрытый конфликт.

— Ну, ты психолог, Смирнов, — улыбнулась Ева. — Профессия обязывает?

— Хобби… — отшутился Всеслав.

— Кстати, а где находился Кутайсов во время убийства?

— Говорит, что стоял в стороне. Но никто не может ни подтвердить, ни опровергнуть его слова. Врет, наверное. Чувствует шаткость своей позиции.

— Я тоже была чуть поодаль: не люблю толпу. Но Кутайсова не видела. Так же, как и все, я увлеклась зрелищем фейерверка. Лучшего времени для убийства нельзя было выбрать — люди смотрели вверх, а не друг на друга.

— Преступник дьявольски хитер, — кивнул Смирнов. — Его будет непросто вычислить! Посмотри, как все запуталось: мы предполагаем, что Губанову убили, и тут же подозреваем в убийстве ее саму. Но мертвые не убивают!

— Они мстят по-другому, — сказала Ева. — Страхом… который сводит с ума, заставляет совершать губительные ошибки. Но ты прав. История непростая. Чтобы измыслить подобное, нужна долгая подготовка. Экспромтом такие вещи не провернешь.

Она задумалась. Бессонная ночь сказывалась тяжестью в голове, вялостью мыслей. К утру тучи затянули небо, изредка морося мелким дождем. Пасмурный день усугублял и без того скверное настроение.

— Что ты можешь сказать о нищем, который околачивается вокруг салона? — спросил Всеслав, заметив ее грусть. — Странный тип! Почему он выбрал именно это место? Попрошайки обычно занимаются своим ремеслом на вокзалах, в общественном транспорте или у церквей.

— Не знаю, — пожала плечами Ева. — Ходят слухи, что ему нравится Марианна. И якобы он торчит у забора ради нее, а милостыню собирает по ходу дела. Не помирать же ему с голоду из-за любви?

Смирнов поперхнулся чаем.

— Ты шутишь?! — откашлявшись, уточнил он. — Этот оборванец интересуется Марианной Былинской? Ну и чудеса!

— Любовь не признает материального, она свободна, как истинная дочь богов. Перед ней все равны.

Ева мечтательно улыбнулась и посмотрела в окно. Мелкий дождь сплошной живой пеленой отделял их со Славкой маленький мир от того огромного, необъятного мира, в котором все непредсказуемо, который бывает таким притягательным — и таким отталкивающим. Чудовищное и великое уживаются в нем, подобно сиамским близнецам — намертво срастаясь друг с другом. И разделить их порой невозможно. Этот большой мир дышит свободой, пугающей и желанной, как свет далеких звезд…

— Ева! Куда ты улетела?

Всеславу становилось не по себе, когда она вот так уходила от него — взглядом устремляясь к неведомым берегам, отрешенная, чужая. Познавать ее можно до бесконечности! Наверное, это свойство Евы — оставаться недосягаемой — и привлекло к ней Смирнова. Поиск, который продолжается и продолжается…

Он и профессию выбрал сообразно своей склонности к поиску. Неизведанное — его стихия. Ему нравится плыть к незнакомым островам, предвкушая радость открытий.

— В этой истории не хватает самого главного, — заявила Ева, как будто она и не уносилась мыслями за пределы их разговора. — Цель! Убийца преследует цель, о которой мы не догадываемся. Мы не приблизились к ней ни на шаг. Как только мы поймем его цель, мы сразу узнаем, кто он.

— Совсем легко… — усмехнулся сыщик. — Вот так посидим на кухне, помедитируем — и цель убийцы, а заодно и он сам окажутся перед нами как на ладошке.

— Не исключено!

Ева рассердилась. Иронизировать она тоже умеет.

Смирнов запоздало раскаялся в своем сарказме. Во-первых, ему не хотелось обижать Еву, а во-вторых, она была абсолютно права. Какую цель может преследовать убийца? Их не так уж много.

— Обогащение за счет убитого нам не подходит, — извиняющимся тоном сказал он. — Ни Губанова, ни Лужина солидного наследства оставить не могли. И претендовать на наследство — тоже. Из персонала салона самый состоятельный человек — Варвара Несторовна. И то, насколько я знаю, деньги не ее, а супруга.

— Возможно, существуют обстоятельства, которых мы не знаем.

— Согласен. И все же, думаю, деньги тут ни при чем. Тогда что? Месть? Шантаж? Ревность? Вот последнее — особенно интересно!

— Лужина — не бог весть какая красавица, — возразила Ева. — На роковую женщину она не похожа. Кто и к кому мог ее приревновать?

— Не допускаешь, что ревновала именно Ольга? И начала воздействовать на объект своей страсти, грозя раскрыть их связь? Женатый мужчина, который не желает огласки и скандала, отчаявшись, вполне мог пойти на убийство.

— А кто у нас женат? — задумалась Ева. — Скоков, Владин и Неделин. С натяжкой можно прибавить сюда супруга Сэты Фадеевой. Кто-то из них? При чем же тогда Губанова? Здесь что-то не то.

— Версия шаткая, но отбрасывать ее не стоит.

— Гостей в расчет не берем?

— Само развитие событий, включая историю «красной танцовщицы», указывает на определенный круг людей — в первую очередь это персонал салона и их ближайшее окружение, — поразмыслив, заключил сыщик. — Посторонний человек вряд ли имел возможность регулярно подслушивать из подсобки совещания «заговорщиков». Второе: лотос, который злоумышленник приносил в кабинет Неделиной, — это метод психологического давления, как бы еще один удар, наносимый более тонко. Но достаточно ощутимый. Я помню, в какую истерику едва не впала Варвара Несторовна по поводу цветка.

— Тогда… Неделина можно исключить. Явись он в салон — никак не остался бы незамеченным.

— Тоже верно.

— Почему милиция забрала Сашу Мозгового? — спросила Ева. — Кстати, он женат или нет?

Смирнов истолковал факт ареста садовника как жест бессилия со стороны правоохранительных органов. Единственная улика — стержень, которым пользовался Мозговой. Его мог взять из ящика кто угодно. Отпечатков нет, мотива нет. Скорее всего садовника скоро отпустят за отсутствием доказательств. Впрочем, таковые могут появиться в ходе следствия.

— Саша не мог убить Лужину, — сказала Ева. — Он занимался фейерверком вместе с одним из охранников. Тот наверняка сможет подтвердить это.

— Видишь ли, Мозговой мог отлучиться… в туалет, например. Территория двора маленькая, и садовник в принципе мог отойти, убить Лужину и вернуться.

— Охранника расспрашивали?

— Не знаю, — покачал головой Смирнов. — У меня в этом отделении милиции работает знакомый. Завтра постараюсь все выяснить. И еще… мне обязательно нужно встретиться с господином Неделиным.

— Как ты ему представишься?

— Пока еще не решил, — ответил сыщик. — Посоветуюсь с клиенткой. Пусть Варвара Несторовна подумает — раскрывать карты перед мужем или нет.

Смирнов многого не сказал Еве. Ему предстояло кое-что выяснить. Он не любил торопиться с выводами. Когда появится новая информация, расклад может измениться…