"Третье рождение Феникса" - читать интересную книгу автора (Солнцева Наталья)

Глава 6

Подмосковье. Марфино

- Ничего себе, дачка! - воскликнула Ева, выходя из машины и оглядываясь по сторонам. - Это же дворец Синей Бороды!

Дом и в самом деле выглядел зловеще - две остроконечные башенки по углам, узкие окна с конусообразными закруглениями вверху, выступающая вперед четырехгранная часть фасада, ступенчатая крыша - нечто среднее между мрачной готикой и тяжеловесным романским стилем.

- Странный проект для загородного коттеджа, - задумчиво произнес Всеслав. - А при чем тут Синяя Борода?

- Как же?! Он убивал своих жен, а потом… Что он с ними делал потом? Закапывал во дворе? Топил во рву с водой? Или замуровывал в подвале?

- Ева, уймись, - улыбнулся сыщик. - Не нагнетай страсти. Просто у людей необычный вкус. Рва тут никакого нет, как видишь.

- Зато подвал точно есть!

- Полный мертвецов… - подыгрывая ей, прошептал Смирнов. - Ночью дом кишит привидениями. А днем… в нем раздаются приглушенные вопли и стенания бедных жертв.

- Прекрати! - возмутилась Ева, ощущая в груди холодок страха. - Между прочим, это вполне вероятно!

- А кто спорит?

Дом стоял посреди большого пустынного двора, окруженного забором из металлической сетки. Ворота были закрыты на замок. Возможно, в ясную солнечную погоду здесь было красиво, но в этот пасмурный зимний полдень пейзаж поражал унынием. Белые сугробы, белая равнина с виднеющимися кое-где низкорослыми деревцами простиралась вправо до самого горизонта. Сзади она упиралась в серую от снежной мглы кромку леса, слева тянулись редкие, такие же неухоженные дома.

С низко нависшего неба непрерывно сыпалась мелкая крупа. Дорогу в эту сторону дачного поселка замело, и машина Смирнова не раз буксовала, чудом вырываясь из снежного плена.

- Если мы здесь застрянем, нас никто не вытащит! - паниковала Ева, с ужасом оглядываясь вокруг.

- Как-нибудь выберемся, - спокойно отвечал Славка. - Наверняка тут полно бродячих собак. Запряжем их, и вперед! Вообще люди совершенно напрасно отказались от такого незаменимого вида транспорта, как собачьи упряжки. На проселочных дорогах зимой это было бы то, что надо.

Ева улыбалась, и они ехали дальше. Дачу Феликса Мартова отыскали не без труда, но их усилия были вознаграждены.

- Мы сможем согреться в доме? - спросила Ева, глядя, как сыщик отпирает ворота. - Там печка хоть есть?

- Камин, - ответил Всеслав. - Видишь, труба на крыше? Черт! Замок застыл на морозе, не открывается.

Господин Михалин дал ему все ключи и предоставил полную свободу действий.

- Делайте, что хотите, только не спалите дом, - попросил Тарас. - Мне еще неприятностей с милицией не хватало. Опять будут валить все грехи на меня, скажут, улики уничтожаю. Они, правда, дачу обыскали, но ничего не нашли.

Смирнов понятия не имел, зачем они с Евой сюда приехали, что собираются обнаружить, но… порядок есть порядок. Убитый здесь бывал? Бывал. Хотя, если верить Михалину, редко. Ну и что? Можно один раз приехать, и…

- А что мы будем искать? - сбила его с мысли Ева. Она засунула руки в карманы куртки и переминалась с ноги на ногу от холода. - Открывай быстрее, я окоченела вся!

- Надо было теплее одеваться, - невозмутимо произнес он. - И не задавай глупых вопросов. Неужели непонятно, что мы будем искать? Трупы зверски убитых жен Синей Бороды, разумеется. Что же еще?

- Разве Мартов был женат? - удивилась она. - Ты же сам говорил…

- Мало ли что я говорил? Синяя Борода не так-то прост! Он тайно вступал в брак, а потом тайно избавлялся он надоевших ему женщин.

Ева промолчала. У нее зуб на зуб не попадал, так она замерзла. Ей было не до шуток.

Всеслав наконец справился с замком и открыл ворота.

- Машину во двор не загонишь, - ворчал он. - Снега много.

Они подошли к дверям дома - печати не было. Может, ее сорвало ветром, унесло, замело… Кому тут ее снимать? Дверь, в отличие от ворот, поддалась легко, чуть скрипнув, отворилась внутрь…

- Не пришлось через окно лезть! - обрадовался сыщик. - Проходи в каминный зал, будем разжигать огонь. Прежде всего согреемся.

Внутри дом был так же мрачен, как и снаружи, - окна пропускали мало света, на стенах висели сумрачные гобелены со сценами псовой охоты, оленьи рога, кованые подсвечники с оплывшими свечами. «Каминный зал» представлял собой большую неуютную комнату, в которой, кроме нескольких кожаных диванов и тяжеловесного буфета, не было никакой мебели. В буфете за стеклом стояли всевозможные бутылки с выпивкой - джин, коньяк, ром, виски, водка; на полу у камина кучей лежали дрова.

Пока Славка разводил огонь, Ева обошла все комнаты первого этажа. Они походили одна на другую - те же гобелены, те же неуклюжие шкафы из темного дерева, массивные диваны, те же пыльные шторы на окнах. По-видимому, дом строился и обставлялся без женской руки. На второй этаж вела крутая деревянная лестница, но Ева не рискнула туда подняться. Дом наводил на нее безотчетную тревогу. Его угрюмые стены придавали пространству комнат какой-то тусклый оттенок. Повсюду пахло сыростью и чуть ли не плесенью. После обыска, устроенного криминалистами, вещи находились в беспорядке, но сей факт не бросался в глаза. Потому что разбрасывать было почти нечего - немного посуды, немного белья, немного книг, кое-какая одежда. Дом предназначался не для проживания, сюда приезжали с иными целями - развлечься, подышать свежим загородным воздухом, переночевать и уехать.

- Ева! - позвал Смирнов, и она почувствовала, как из «каминного зала» потянуло березовым дымком. - Иди, выпьем чего-нибудь из запасов Синей Бороды.

Камин разгорелся, веселое пламя жадно лизало дрова. Ева подошла поближе, взяла у Славки рюмку с коньяком, заставила себя выпить.

- Не отравлено? - запоздало спросила она.

- Сейчас узнаешь.

- Ну и шутки у тебя! - Ева поежилась. - Жутковатое местечко…

Коньяк подействовал. Тревога Евы улеглась, она начала согреваться. От огня шел приятный жар.

- Сюда не часто приезжали, - сказал сыщик. - Во всяком случае, этой зимой. Обошла дом?

- Не весь. Только первый этаж. Здесь бродят тени неразделенной любви…

- Правда? - поднял брови Смирнов. - А как же насчет теней убитых жен Синей Бороды? Кстати, он вполне мог расчленять их трупы и сжигать в камине.

- Хватит! - рассердилась Ева. Она терпеть не могла, когда Славка посмеивался над ее романтическими идеями. - Ты собирался что-то здесь искать? Так иди, займись делом, а я тут посижу у огня, подумаю.

Смирнов начал методично обыскивать комнату за комнатой, но ничего заслуживающего внимания не попадалось. Через полтора часа он заглянул в «каминный зал». Ева мирно посапывала, свернувшись калачиком на одном из диванов. Она была очень красива - пышные русые волосы рассыпались, щеки раскраснелись, одна рука лежала под головой, а другая свисала вниз. Какие у Евы тонкие, изящные запястья, длинные пальцы… Он на цыпочках подошел к камину, поворошил угли, добавил поленьев. Тени неразделенной любви! Такое могла придумать только Ева.

Всеслав немного посидел у огня, размышляя о Мартове, и поднялся на второй этаж. Здесь располагались в ряд несколько спален, нечто наподобие кабинета или библиотеки, вторая ванная комната и туалет. Он зашел в ванную, открыл кран - воды не было. Во дворе находился колодец, откуда насосы качали воду в дом. Придется их включать. Интересно, электричество здесь подается без перебоев? Судя по обилию свечных огарков, далеко не всегда.

Обыскав второй этаж с тем же результатом, что и первый, Смирнов подошел к окну кабинета-библиотеки, приоткрыл жалюзи и выглянул во двор. Снег продолжал идти - покрупнее, чем утром, гуще; ветер усилился. Если так пойдет и дальше, они не смогут выехать, придется оставаться на ночь в доме Синей Бороды. Он усмехнулся. Ева дала весьма подходящее прозвище этому загородному коттеджу…

Сыщик со вздохом вернулся к столу, опустился в низкое, громоздкое кресло. Оставалось обыскать подвал, но спускаться туда, в промерзшие бетонные помещения под домом, лазать среди пыли и паутины ужасно не хотелось. Бр-рр-ррр… Славку аж передернуло, когда он представил себе это «приятное развлечение».

На полке с книгами за стеклом стояла фотография Кати Жордан в рамке из поделочного камня - он узнал девушку по тем любительским снимкам, которые показывали ему родители Мартова. Погибшая журналистка улыбалась, но глаза ее оставались печальными.

- Это она?

Смирнов вздрогнул и повернулся. В дверях кабинета стояла сонная Ева.

- Я тебя зову, зову! Ты что, уснул? - возмущалась она. - Дрова прогорели, я замерзла и хочу есть. Ты все закончил? Когда мы поедем домой?

Она, как всегда, задавала множество вопросов, не дожидаясь ответа хотя бы на один.

- Боюсь, нам предстоит романтическая ночь в этом чудесном доме, - мягко произнес сыщик. - Снегопад отрезал нас от цивизизованного мира, дорогая.

Ева его не слушала. Она, как завороженная, уставилась на портрет Кати.

- Почему она здесь? Это ведь та девушка, которая… которую любил Мартов?

- Ты потрясающе догадлива, Ева.

- Красивая… но слишком худая. И глаза грустные. Тебе не кажется странным, что здесь стоит ее фото? Господин Михалин говорил тебе, будто бы его друг в Марфино почти не ездил, а…

- Не кажется, - перебил ее Всеслав. - Меня волнует другое. Снег идет!

- Зимой всегда идет снег, - отмахнулась Ева, доставая с полки фотографию. - О, я знаю! Феликс убил Катю, а про осколок все выдумал. А потом… неизвестный мститель выследил его и тоже убил. Она ведь француженка? Во Франции еще не перевелись настоящие рыцари!

- Погоди, - остановил ее сыщик. - Не болтай чепуху. Во-первых, есть свидетели гибели девушки, а во-вторых, зачем Мартову ее убивать?

- Ревность, например! Или какие-нибудь журналистские тайны! Он убил госпожу Жордан, завладел кассетами или дискетами с информацией, увез все это в Москву, но до него добрались… и прикончили. Квартиру перевернули вверх дном и почти ничего не взяли, ты же сам удивлялся. Значит, искали похищенные у Кати…

- Ева, Ева! Не увлекайся. Прошли годы, а любая информация в наше время устаревает очень быстро, становится неактуальной.

- Ну, это смотря какая.

- Согласен, - сдался Всеслав. Спорить с женщиной - все равно что носить воду решетом, занятие утомительное и бесполезное. - Ладно. Обсудим это позже. Сейчас я хочу пойти расчистить снег, открыть гараж и загнать туда машину.

Глаза Евы широко раскрылись, из них мгновенно улетучились остатки сна.

- Ка-а-ак? Разве мы не едем домой? Я здесь не останусь! Воды нет, еды тоже… холодно, как в казематах.

- Выбирай - ночевать здесь или посреди дороги, - предложил Смирнов. - Посмотри, какая метель. Мы не проедем. У нас не джип, а обыкновенная легковушка. Она и сюда-то еле добралась, и то потому, что дорогу успели укатать!

Ночевка в доме, даже таком, как этот, показалась Еве предпочтительнее, нежели необходимость дожидаться утра в застрявшей в снегу машине. Она спустилась в «каминный зал», а Смирнов отправился во двор разгребать снег, открывать гараж.

Когда он закончил, совсем стемнело. Безлунная снежная мгла поглотила все вокруг. Через пару часов метель зализала следы пребывания здесь людей и автомобиля.

Костров. Год назад

Зорина хлопотала на кухне, болтая с Ольгой Вершининой.

- Хорошо, что вы пришли первой, - лицемерно улыбалась Тамара Ивановна. - Мы с вами сейчас стол накроем. Поможете?

- Конечно, - смутилась Вершинина.

Она чувствовала себя напряженно, не понимая причины. Громкий стук в дверь помешал ей отнести в гостиную стопку тарелок, приготовленных Тамарой Ивановной.

- Пойду, открою, - пробормотала Ольга, почему-то ощущая в груди неприятный холодок.

Чужие замки не хотели слушаться, и ей пришлось повозиться. Через порог, весь в снегу, шагнул Сергей.

- Ты?!

- Я. А что тебя удивляет? - спросил он, отряхиваясь. - Не ожидала?

- Проходи в гостиную, - отвела глаза Вершинина.

То, что Зорина пригласила в гости ее двоюродного брата и Машу, сразу ей не понравилось. Был в этом какой-то подвох, недобрый умысел. Маша наверняка придет не одна, и… Ольге не хотелось представлять дальнейшее развитие событий.

Господин Герц и майор Морозов явились одновременно. Ольге пришлось занимать мужчин разговорами. Беседа не клеилась. Гости были мало знакомы друг с другом, присматривались, вели себя скованно. Зорина же, как назло, возилась в кухне, гремела посудой и не торопилась развлекать приглашенных.

Борис Миронович поглядывал на часы, недоумевая, зачем он здесь. Никак бес попутал. Дома - жена с детишками, горячий ужин, мягкое кресло, телевизор… Может, извиниться и уйти? Тогда не стоило и приходить. Глупо все вышло.

Морозов украдкой следил за Ольгой, пытался угадать, чем она озабочена. Он намеревался намекнуть ей на свои чувства, но понимал, что на трезвую голову вряд ли решится. Хорошо бы выпить, и побольше. Майор захватил с собой две бутылки коньяка в надежде воспользоваться случаем и объясниться с молодой учительницей. Он был уверен в ее благосклонности. Для Кострова такой мужчина, как Морозов, - завидная партия: за него любая пойдет.

Сергей Вершинин ждал Машу. Ему редко удавалось бывать в ее обществе - служба не оставляла ему свободного времени, так что сегодняшняя вечеринка обещала доставить незабываемые впечатления. Встретив Марию Симанскую, Сергей ощутил лихорадочное волнение, которое всколыхнуло его всего, до самых недоступных сердечных глубин, отозвавшихся на появление этой женщины. Он и не подозревал в себе такой страстной силы, такого жгучего желания. Вершинин сделал то, чего никогда раньше не делал, - написал ей письмо с признанием в любви, вечной и единственной, в духе средневековой рыцарской лирики. Сгорая от стыда за свою сентиментальность, рьяным противником которой он был до сей поры, Вершинин через сестру передал Маше письмо. Она приняла признание, не высмеяла его, не отвергла. В ее глазах, когда она смотрела на Сергея, появились проблески интереса. Эта ничтожная толика ее внимания вознесла молодого офицера на небеса, привела его в восторженно-трепетноое состояние, к готовности на безрассудства, на подвиги и жертвы, которых никто от него не требовал. К сожалению.

Ольга с ужасом наблюдала за этим его рывком в неведомое, молчала. У нее просто язык не поворачивался сказать Сергею, что он далеко не одинок в своих стремлениях и что Маша, кажется, почти сделала свой выбор в пользу Руслана Талеева. Светски любезный, с манерами, отполированными петербургским обществом, интеллектуал, ученый, зрелый мужчина, который знает, чего хочет, Талеев по всем статьям выигрывал у Вершинина. Даже по возрасту. Сергей мог превзойти его только в одном - в чистоте и накале молодых, нерастраченных, не тронутых никакими корыстными или житейскими расчетами чувств.

Зорина между тем накрыла на стол, поставила самовар и теперь прислушивалась, не стучат ли в дверь. Вьюга свирепствовала нешуточная, мороз крепчал. Слышно было, как стонет, сгибаясь, старый тополь у крыльца. Как ни была насторожена Тамара Ивановна, приход запоздавших гостей застал ее врасплох. Обмирая от тревожного, болезненного любопытства, она впустила в дом долгожданную троицу - Чернышева, Талеева и Марию Варламовну. Сразу стало шумно, тесно от суеты, разговоров, смеха и приветствий. Мужчины наперебой кинулись снимать с Машеньки отяжелевшую от снега шубку, меховые сапожки, состязаясь в галантной предупредительности. Зорину передернуло, но она нацепила на лицо маску радушной хозяйки, рассыпалась в шутках и комплиментах.

Заскучавшие было Герц и Вершинин оживились, когда румяная от ледяного ветра, сдержанно улыбаясь, в светлую, жарко натопленную гостиную вошла Мария Варламовна. Мужчины невольно привстали; Морозов и Ольга о чем-то шептались в углу у печки, но как по команде подняли головы.

- Явление Христа народу! - ядовито прошипела сквозь зубы Тамара Ивановна, благо, на нее никто не смотрел.

Вслед за Симанской и хозяйкой вошли Андрей Чернышев в летной форме и Руслан Талеев в безукоризненно сидящем на его крепкой фигуре элегантном костюме.

Ольга украдкой бросила встревоженный взгляд на Сергея и по его мгновенной бледности, по сжатым губам поняла, что он безошибочно угадал в Чернышеве и Талееве соперников.

- Что-то будет? - прошептала она.

Начали шумно, весело усаживаться за стол. Господин Герц напрочь забыл о домашнем ужине, о своей Софе и пухленьких малютках-дочках, пожирая глазами бывшую одноклассницу Машу, которая расцвела и еще похорошела, хотя казалось, что подобное просто невозможно. «И ведь она даже не красива в общепринятом смысле этого слова! - в смятении подумал Борис Миронович, ощущая себя прежним робким, стеснительным мальчиком на школьном вечере, где блистает его звезда. - У нее нет тонкой талии, длиннющих ног, ее ключицы не торчат, груди не выдаются вперед, как два футбольных мяча, а губы не напоминают обильно смазанные помадой вареники». Герцу пришлось сделать над собой усилие, чтобы отвести глаза от мягких завитков на висках Маши Симанской, которая успела из юной девушки превратиться в созревшую женщину. А он, новоявленный буржуа, занятый с утра до вечера своим бизнесом, этого не заметил! Может быть, сегодня он наконец осуществит давнюю, заветную мечту - пригласит Машу на танец, ощутит, каково это - прикоснуться к ее теплым плечам, оказаться близко… близко к ее телу, услышать ее дыхание…

Господин Герц покрылся потом под дорогой фирменной рубашкой и поспешно опустил голову. Если таково начало, то что же последует за ним? Хвала Всевышнему, стол ломится от спиртного и закуски - можно будет выпить и немного расслабиться. Борис Миронович, обычно прижимистый, на сей раз не поскупился, захватил с собой полную корзину бутылок с дорогими напитками и деликатесами. Он не мог позволить себе ударить в грязь лицом перед Машей. Остальные гости, как и хозяйка дома, его не интересовали. Он пришел сюда, влекомый загадочным, непостижимым зовом своей рациональной, сухой души торговца, дельца до мозга костей, - и не пожалел. Есть в жизни вещи, которых не купишь… есть, оказывается, и в его сердце струнки, готовые петь любовные серенады. Это прекрасно!

Андрей Чернышев призвал всю силу воли, дабы сохранять беззаботный, разудалый вид этакого гуляки, кутилы-гусара, которому все нипочем. Он бросал полные страсти взгляды на Ольгу и Зорину, избегая лишь Марии Варламовны, Маши… ради которой он рвался в захудалый Костров, жертвуя военной карьерой, продвижением и должностью. А она зря времени не теряла, обросла ухажерами, как праздничная елка - пряниками и конфетами. Вон, молодой Вершинин млеет от щенячьего восторга, сидя напротив и глазея в вырез ее платья. Так бы и свернул ему нахальную башку! Впрочем, этот безусый юнец Чернышеву не помеха. Куда опаснее второй - самоуверенный, расфуфыренный питерский хлыщ, который прилип к Машеньке, как пластырь. Правду говорили знакомые офицеры, что госпожа Симанская собирается замуж, а он, дурак, не верил! Вот, представился случай самому убедиться. И уж чувствует себя у Симанских как дома приезжий жених - с мамашей на короткой ноге: подлизывается к будущей теще. Что с этим делать? Не стреляться же с ним, в самом деле? «А почему бы и нет?» - мелькнула шальная мысль, вспыхнула… и пропала.

Чернышев скрипнул зубами, заметив, как Руслан наливает Маше в бокал вино, шепчет что-то ей на ушко. Проклятие! Майор выпил водки, не дожидаясь тоста, налил себе еще и вновь быстро выпил. Легче не стало.

Мария Варламовна же как будто не замечала ничего - пила, ела, улыбалась. Она не ощущала себя мишенью, яблоком раздора, точкой столкновения мужских амбиций, тяжелых, хмельных страстей. За столом, несмотря на скрытое кипение чувств, велся вполне мирный, внешне весело-оживленный разговор. Разве что пили много и как-то отчаянно.

- Прошу внимания, господа! - тоном великосветской дамы воскликнула Тамара Ивановна. - У нас сегодня будут фанты! А после… сюрприз!

Все смолкли, повернулись в ее сторону.

- Предлагаю потанцевать! - осмелев от нескольких рюмок коньяка, предложил Борис Герц.

Его слова потонули в хоре голосов, требующих собирать вещи-фанты, по которым будут назначаться задания. Ольга Вершинина принесла высокую вазу с широким горлышком и обошла с нею гостей. Каждый положил туда какую-нибудь мелкую вещицу. Мария Варламовна опустила в вазу перстень с александритом.

Зорина потирала руки - пока все шло так, как она задумала.