"Венера Челлини" - читать интересную книгу автора (Солнцева Наталья)

Глава 6

У Олега Рязанцева были неприятности. Погиб человек, к услугам которого время от времени приходилось прибегать. Услуги эти были весьма специфическими и высоко ценились. Теперь к тому же возникла необходимость замять милицейское расследование, так как неизвестно, как именно могут пересечься данные и факты по этому неприятному делу, что там может всплыть в результате выяснения обстоятельств и возможных мотивов убийства.

То, что это убийство, сомнений не было. Но кто и по каким причинам убил этого человека, пока оставалось неизвестным. Это задевало Олега, беспокоило его и заставляло постоянно думать, анализировать и сопоставлять факты. Ничего конкретного не вырисовывалось. Предположений и версий было много, и по ходу дела их становилось все больше и больше.

У Олега болел желудок. Давала о себе знать и поджелудочная. Он постоянно чувствовал легкую тошноту, недомогание и притаившуюся в глубине боль, которая в любой момент могла перейти в острый приступ, как уже бывало. В довершение к перечисленному еще и в семье появились непонятные сложности. Ева изменилась. То есть это Олег так думал. На самом деле она вела себя почти так же, как и раньше, и только по мельчайшим деталям, репликам и выражению лица можно было определить, что изменения все-таки происходят.

Ева как-то по-другому смотрела, по-другому разговаривала с ним, иначе подавала на стол и вела себя в постели. Прежде она делала все это с удовольствием, а теперь – как бы по долгу, по обязанности. Признаки изменений были почти неуловимы, но они существовали. Раньше она ненавидела одиночество и требовала, чтобы Олег проводил с ней больше времени. А теперь она стремилась уединиться и с трудом скрывала удовлетворение, когда он собирался идти куда-нибудь без нее: на рыбалку или на вечеринку с друзьями. Олег слишком хорошо знал Еву, чтобы не замечать этого.

Сегодня она была какая-то рассеянная, отвечала невпопад, пару раз уронила что-то на кухне.

– Обед готов, – сообщила Ева без удовольствия.

Она налила мужу в тарелку бульон, а сама села напротив, подперев щеку рукой. Ева вроде бы смотрела на Олега, но мысли ее блуждали где-то очень далеко.

– Пельмени будешь? – спросила она с притворной заботой.

Олег кивнул, испытывая неловкость за нее. Всегда такая искренняя, Ева не умела притворяться, и это получалось у нее весьма посредственно.

– О чем ты думаешь? – спросил Олег.

– Ни о чем!

– Это правда?

Ева не знала, что ответить, поэтому она встала, сделав вид, что наливает себе кофе.

– Почему ты не ешь? – снова спросил Олег.

– Не хочется…

– Ты чем-то расстроена?

Ева пожала плечами. Расстроена ли она? Как описать то состояние, в которое она погрузилась с некоторых пор? С тех самых пор, как у нее появился любовник?

– Ты никогда ничего мне не рассказываешь! – сказала она мужу с раздражением. – Никогда ничем не делишься! Как будто я просто кухарка, прачка и уборщица!

Олег чуть не подавился. Такие речи он слышал от жены впервые за все годы их совместной жизни. О тоне, которым все это было сказано, и говорить нечего.

– Что с тобой? – спросил он, откашливаясь.

– Тот же вопрос я могу задать тебе! – парировала Ева тем же недовольным тоном. – Ты явно чем-то огорчен, плохо себя чувствуешь, но молчишь! Почему?

Олег вздохнул, отодвигая от себя пустую тарелку и жалея, что столько съел. В желудке усилилась боль.

– Кофе будешь?

Он отрицательно покачал головой.

– У меня неприятности, – сказал он, вздыхая. – Убили одного человека…

Олег никогда не рассказывал Еве о своих служебных делах, но эту новость она все равно узнает и обидится, что он не сообщил ей. Ему не хотелось лишних осложнений: и так все достаточно непросто складывается.

– Кого? – спросила Ева. – Я его знаю?

– Да. Это наш знакомый, у которого дача в Мамонтовке.

– Денис Аркадьевич?!

Олег кивнул.

– Когда?!

– Вчера, после обеда. Между двумя и четырьмя часами дня.

Олег продолжал что-то рассказывать, но Ева больше его не слушала. Ей показалось, что на нее обрушились небеса. Ее жизнь кончена, это ясно, но… что же теперь делать?

Ева преподавала испанский язык. Вернее, давала частные уроки. Язык был не особенно популярен среди москвичей, но пара учеников для нее всегда находилась. Кто-то ехал на работу в Испанию, кто-то выходил замуж, кто-то просто желал говорить по-испански… Словом, у Евы было занятие, которое она называла «работой», хотя на самом деле это скорее была попытка утвердиться как личность, обрести какую-то иную роль, кроме роли «идеальной жены».

Она поняла, как ей опостылело играть роль жены Олега Рязанцева, только когда познакомилась с Денисом Аркадьевичем Матвеевым. Он никогда плохо не отзывался об Олеге, но сумел раскрыть Еве глаза на истинное положение дел.

– Мое мнение – это только мое мнение. Мнение еще одного человека. А вы, Ева, должны руководствоваться только своим собственным! Всегда смотрите на вещи сами и никого не слушайте! Люди всего лишь только люди, они могут ошибаться.

С тех пор, как они впервые побывали на даче у Дениса Аркадьевича, с Евой что-то произошло. Она почувствовала себя женщиной, которая может вызывать интерес, красивой и желанной, а не «идеальной женой», и ей захотелось к себе соответственного отношения. Еве не хватало любви! Это оказалось открытием для нее, так как до сих пор она думала, что они с Олегом любят друг друга. Невольно, сама того не желая, она начала присматриваться к мужу, анализировать его слова и поступки… Денис Аркадьевич ничего такого ей не советовал, но каким-то образом она пришла к выводу, что ей надо понаблюдать за Олегом. А какой он на самом деле?

Это началось в тот же вечер, когда мужчины пили вино на веранде, а хозяин показывал Еве дом. Мясо поджарилось, и всех позвали к столу. За разговорами время летело незаметно, и гости стали собираться домой, только когда пошел дождь. В темноте небо быстро затянуло тучками, хлынул теплый ливень, прибивая пыль, стуча по листьям старого сада.

– Я забыла зонтик! – растерялась Ева. Ее прическа намокла, и она чувствовала себя неловко.

– Я же говорил тебе, что обещали дождь! – назидательным тоном выговаривал ей Олег. – О чем ты думала? Как теперь идти? Мне нужно было проверить, взяла ли ты зонтик, тогда бы нам не пришлось мокнуть!

Он говорил все это как будто в шутку, но Еве отчего-то стало обидно.

– Не расстраивайтесь! – мягко сказал Денис Аркадьевич. – Я дам зонтик! У меня их несколько, как раз на такой случай.

Он подал зонтик Олегу. А Олег, в свою очередь, Еве. Денис Аркадьевич понимающе улыбнулся, а Ева чуть со стыда не сгорела. Ей было так досадно, что Олег повел себя как неотесанный чурбан! Ему следовало самому понести зонтик, так, чтобы женщина не намокла и ей было удобно.

Еве казалось, что все провожают их снисходительно-понимающими взглядами. Возможно, это была только ее фантазия – вряд ли остальные мужчины были воспитаны лучше! – но она всю дорогу ненавидела своего мужа. За то, что он оказался не на высоте; за то, что повел себя как деревенщина; за то… словом, за все.

Придя домой, Ева никак не могла успокоиться. Этот эпизод, эта мелочь порядком задела ее! На следующий день она заболела. Нос заложило, болела голова, сильно першило в горле. Ева через силу встала готовить Олегу завтрак. А он даже не спросил ее, как она себя чувствует! Ева едва не расплакалась.

Когда дверь за Олегом закрылась, Ева легла в постель и задумалась. Впервые она посмотрела на своего мужа безжалостным, беспощадным взглядом невлюбленной женщины. То, что она увидела, ей не понравилось.

Вечером Олег пришел домой с пустыми руками. Он ничего не принес ей, зная, что она нездорова, – даже шоколадки! Ева чувствовала себя отвратительно, а он еще начал проявлять какие-то поползновения…

– Олег, я плохо себя чувствую! Неужели ты не видишь?

Когда именно между ней и супругом возникла эта трещина? Тогда, в доме, когда Денис Аркадьевич обнимал ее, гладил ее ноги под юбкой, шептал сладкие, ласковые слова, которых она никогда не слышала от мужа? Или во время болезни?

На следующий день она позвонила Матвееву и рассказала, что промокла под дождем и заболела. Он говорил ей о том, что она прекрасна, что он видел ее ночью во сне…

Вечером Олег пришел домой с бутылкой коньяка, полным пакетом фруктов, конфет и пирожных. Ева засияла от счастья.

– Это тебе передал Денис Аркадьевич, – сказал супруг. – Чтобы ты как можно скорее поправилась!

Евин восторг сразу улетучился. Так это не Олег позаботился о том, чтобы доставить ей удовольствие! Это совершенно посторонний мужчина… Она была подавлена. Разочарована. По ее налаженной жизни, которой она гордилась, был нанесен удар, от какого нельзя было оправиться. Романтическая натура Евы, тоскующая о любви, взбунтовалась против такого отношения к ней мужа, которое она теперь с трудом выносила. Теперь она с каким-то болезненным удовольствием отмечала каждый его промах, каждую небрежность, каждое доказательство его равнодушия и безразличия.

«Как я раньше не обращала внимания на то, как он ест, а потом отодвигает от себя тарелку, словно в ресторане? И почти никогда не помогает мне мыть посуду, считая само собой разумеющимся, что это не его обязанность? Как он бросает вещи в ванну, чтобы я их постирала и погладила? И никогда не выражает благодарности за мои усилия… Когда он в последний раз помогал мне убрать квартиру? Когда он в последний раз приглашал меня в кафе, на выставку, в театр или просто на прогулку? Когда он дарил мне цветы просто так, не на день рождения или Восьмое марта? Когда…»

Этих «как» и «когда» набиралось столько, что у Евы голова шла кругом.

Она пришла к выводу, что даже интимная сторона их брака напоминала те же обеды, стирки и прочие обязанности Евы. Ночью она была для Олега чем-то вроде ужина или чистой рубашки. Еще одна услуга «идеальной жены»!

Результат всех этих открытий оказался неожиданным. Ева возненавидела себя! За то, что столько времени позволяла обращаться с собой подобным образом, да еще и была счастлива! Боже, какая она дура! Идиотка!

То, что она начала встречаться с Денисом Аркадьевичем, получилось просто само собой. Ева больше не могла быть нелюбимой! Она больше не могла быть предметом пользования! Она хотела быть предметом любви и поклонения, сердечной привязанности, дружбы, уважения, наконец! Она хотела заботы и внимания, а их не было. Была какая-то повседневная рутина, однообразная и скучная. Ева почувствовала себя обманутой. В ней заговорила разбуженная женщина, которая теперь воспринимала прежние семейные отношения как оскорбление. В глубине сознания зрело желание получить то, чего ей недоставало, и при этом отомстить Олегу.

Ева смотрела на себя в зеркало другими глазами, через призму того восхищения, которое выказывал ей Денис Аркадьевич, и никогда – Олег. Она поняла, что действительно красива. В ней проснулась чувственность, которая испугала ее. Интимная жизнь мужчины и женщины открылась ей с совершенно новой, неизведанной стороны.

– Когда я вижу вас, Ева, я чувствую токи крови, как силовые нити, связывающие нас с токами Вселенной… – говорил ей Денис Аркадьевич.

Они встречались тайно, и это тоже приятно возбуждало, придавало всему оттенок приключения. Они говорили об искусстве, о картинах Ренуара и Мане, о натурщицах Рубенса, о вдохновении, которое те черпали из неиссякаемого источника – женского обаяния, пленительных чар женского тела и женской души, в которых жила вечная загадка.

В кабинете Матвеева стояла бронзовая статуэтка Венеры, которую он боготворил.

– Вы бывали в Гатчинском дворце, Ева?

– Нет, – смущалась она.

– Когда-нибудь я вам его покажу. Загадочный замок, похожий на загородные североитальянские дворцы. Башенный кабинет императора Павла I украшает бронзовая Венера… которая сильно уступает моей. Ее сделал фламандский скульптор Джамболонья. Но ему далеко до Челлини.

Денис Аркадьевич прикасался к статуэтке нежно и трепетно, как к обожаемой женщине.

– Взгляните, Ева, как она прекрасна! Каждая линия ее тела будит в крови пожар, заставляет сердце замирать.

Он много, с упоением рассказывал о мастере, создавшем статуэтку, о великом, непревзойденном Бенвенуто Челлини. Этот человек – художник, авантюрист, воин и музыкант – был истинным сыном эпохи Ренессанса, воплощая в себе его идеалы и неукротимый дух свободы. Он родился и вырос в солнечной Флоренции, служил в Риме папам Клименту VII и Павлу III, был заточен в замке Сант Анджело, откуда сумел бежать во Францию. Работал в Париже и Фонтенбло, выполняя заказы для самого короля Франциска I. Покровительство герцога Козимо Медичи позволило ему вернуться на родину, где его ожидали новые приключения.

– Жизнь, полная вдохновения и страсти! Можно ли желать лучшего? – восклицал Денис. – Бежать из тюрьмы, драться на шпагах, стрелять из аркебузы, видеть, как войска Карла V разоряют Рим, потом блистать при французском дворе, играть на флейте, получить дворянский титул, постричься в монахи… получить освобождение от обета… жениться, написать книгу о своей жизни и прославиться. И все это время – создавать шедевры! Кое в чем мы с ним похожи, – я тоже иногда графоманствую…

Ева слушала, любовалась бронзовой богиней любви, – утонченно-изящной, пленительной и неуловимо порочной, словно юная гетера. Ей хотелось плакать от слов Дениса, от чувств, переполнявших ее неискушенное сердце…

– Гениального Челлини преследовало проклятие, злой рок, – произнес вдруг Матвеев. – От его руки погибали люди… Надеюсь, это качество не передалось его изделиям.

Ева испугалась, а он засмеялся.

– Честно говоря, у меня нет уверенности, что Венера – творение рук самого Бенвенуто. Уж больно легко она мне досталась. Именно эта легкость и настораживает! Знаете, сколько стоит такая безделушка, как золотая солонка, если она – ювелирное изделие флорентийца Челлини? Пятьдесят миллионов евро…

У Евы округлились глаза.

– Но тогда… статуэтку надо хранить в музее, а в доме даже сигнализации нет.

Денис беспечно махнул рукой.

– Зато есть собаки! Я держу Венеру на виду… и никому не придет в голову, сколько она может стоить. Просто красивая статуэтка из бронзы, – модная деталь интерьера.

В присутствии самой богини любви каждый жест и каждый вздох приобретали невыразимую сладость.

– Женщины – единственные существа, которые знают все о рае! – целуя Еву, шептал любовник. – Они знают дорогу в рай! Вы мне ее покажете, Ева?

У господина Матвеева была богатейшая коллекция кассет и дисков с записями лучших симфонических оркестров мира. Он любил полумрак, экзотические ароматы и музыку как атрибуты любви. Он любил все изгибы и выпуклости, все тончайшие линии Евиного тела, и ласкал ее бесконечно долго, шепча необычные слова – и эти слова, вместе со звуками скрипок и гобоев, с колебаниями огня в камине и зажженных в темноте свеч, с нежными и страстными прикосновениями, с легким хмелем дорогого вина, с желтым цветом штор и обивки диванов, с запахами незнакомых духов, уносили Еву в дрожащий мир теней и причудливых сновидений, ложились на душу подобно лепесткам райских цветов или кружили ее в своем колдовском хороводе…

Интимность родилась в Еве, как источник наслаждений, о которых она не подозревала. Денис Аркадьевич показал ей стороны жизни, от которых можно получать удовольствие вдвоем – тонкое, изящное общение, огонь, горящий в темноте комнат, живопись, вино, цветы, музыку и любовь. Он дарил ей подарки, которые совершенно не напоминали выбранные наспех вещицы или дешевые мелочи, преподносимые ей Олегом. Дело было даже не в цене, а в том состоянии души, с которым они подбирались, приобретались, и в том, какие Денис Аркадьевич находил слова, когда вручал их Еве.

С каждым днем она убеждалась, что отношение к ней Олега не более чем принятый им один раз для себя ритуал, в котором не было ничего от сердца, от искреннего желания вызвать в другом существе ответный огонь. Еву стал коробить ограниченный набор фраз, которыми пользовался Олег – именно пользовался, а не говорил с ней, его привычный шаблон поведения, в котором не было непредсказуемости, радости открытый, неожиданных приятных сюрпризов, необычных развлечений, интимных мелочей.

Одно и то же, одно и то же, изо дня в день, – обеды, ужины, завтраки, домашние дела, одни и те же жесты, одни и те же дежурные поцелуи, взгляды и тепловатые, безвкусные объятия, одни и те же друзья, надоевшие вечеринки, постылые разговоры об одном и том же…

У Евы появилась запретная, тайная новая жизнь, которая манила ее, как бабочку манит пышный цветок, полный сладкого нектара и трепета шелковых лепестков. Она не представляла себе, как жила без всего этого великолепия, развлечений жизни, все эти годы, которые теперь казались ей долгим серым сном. Она чувствовала себя спящей красавицей, которую наконец отыскал и вернул к жизни поцелуем храбрый и красивый принц. У нее появились мечты, воспоминания, причудливые и чувственные фантазии, странные, волнующие желания, вкус к жизни, ее краскам, запахам и тайным порывам…

И в миг, когда Олег произнес имя Дениса Аркадьевича в связи с убийством, а значит, в связи со смертью – весь с таким трудом построенный ею волшебный мир рухнул по мановению чьей-то злой воли.

Ева была оглушена, раздавлена. Ее полный звезд небосвод посыпался на нее миллиардами острых осколков, впивающихся в ее сердце, подобно ядовитым стрелам! Она едва сдержалась, чтобы не застонать от боли, невыносимой, как сама мысль о том, что она потеряла, чего лишилась…

– Кто это сделал? – спросила она Олега, не надеясь услышать ответ.

– Не знаю… повод мог быть у многих.

Ева подумала, что она знала только одну сторону жизни своего любовника и оставалась в полнейшем неведении относительно того, чем он занимался, с кем поддерживал отношения, какие у него были друзья, знакомые. Денис Аркадьевич учил ее играть в шахматы. Это было одним из его увлечений. Еще он обожал собак. Кажется, у него был какой-то частный клуб в Москве. Ева встречалась с Матвеевым только на даче в Мамонтовке, она понятия не имела, где он живет; его московский адрес, телефон были ей неизвестны. Она даже не знала, женат ли он, одинок или разведен. Как-то не удосужилась поинтересоваться, настолько это все казалось мелким, не важным!

– А… где это произошло?

Олег рассказал Еве все, что знал. Она молча слушала. Ей казалось, что кто-то огромный, безжалостный и страшный вырвал у нее из груди сердце, и теперь там образовалась пустота. Она должна узнать, кто это сделал, чтобы отомстить за себя, за свои разбитые надежды…

Денис Аркадьевич хотел, чтобы они с Евой поехали в путешествие по Средиземному морю; они собирались плыть по лазурным, прозрачным водам вдаль, к неведомым берегам, на которых их ждут… О боже! Их больше ничего не ждет! Они уже никогда не встретятся!

Ева не стала плакать, да и слез не было. Олег ушел на работу, а она остановившимися сухими глазами смотрела, как он выходит из подъезда, идет к ожидающей его служебной машине, как летит пыль из-под колес, как надоедливо качается на качелях девочка с косичками, как бежит по дороге полосатая кошка, как ветер колышет листву лип и кленов во дворе, похожем на колодец, как по бесцветному небу плывут бесцветные облака…

Оказывается, Денис Аркадьевич был абсолютно одиноким человеком. Он даже не был женат. Родители его давно умерли, и, кроме двоих сотрудников в собаководческом клубе и женщины, которая приходила к нему убирать квартиру, ни одного близкого человека у него не оказалось.

«Интересно, а кто убирал его дом в Мамонтовке?» – подумала Ева, безнадежно сожалея о том, что не может поехать, побежать туда, в ту страшную комнату, увидеть все своими глазами, поплакать, покричать, чтобы стало легче, чтобы хоть немного утихла боль потери. Даже этого ей нельзя! Зато никто не может и не смеет помешать ей найти убийцу!

Что будет, когда она осуществит свое желание, Ева не думала. Она не могла ни о чем думать. Она просто погрузилась в воспоминания о том, что у нее было и что теперь у нее отобрали, не спрашивая ее согласия. Ей хотелось действовать, узнать как можно больше о господине Матвееве, о том, чем он занимался и какие еще у него были интересы в жизни, кроме Евы.

Она позвонила своей ученице, которая уже полгода брала у нее уроки испанского. Ученица держала очень дорогую породистую собаку. Ученицу звали Нина Всеволодовна, она писала научный труд по Испанскому возрождению и могла часами говорить о собаках. Она выслушала сбивчивую речь Евы и дала ей адрес и телефон клуба. Оказывается, Дениса Аркадьевича неплохо знали в определенных кругах.

«Я жила, словно во сне! Витала в облаках! – подумала Ева. – Пора возвращаться к привычной жизни».

Она тщательно оделась, причесалась, как будто Денис Аркадьевич все еще мог ее видеть, и отправилась по адресу, который ей дала Нина Всеволодовна.