"Мистическая мадам" - читать интересную книгу автора (Патрацкая Наталья Владимировна)

Глава 5

Я ходила по комнате своей тетки и не знала, что здесь вообще можно делать. Мне все казалось чужим, особенно доставали запахи залежалых лекарств. Да еще тетку похоронили как-то странно: поставили гроб рядом с глыбами глины, а в могилу не опустили. Несколько старушек и пару стариков плакали и сморкались в платочки. Из молодого поколения на похоронах была только я. Старушки поминки организовали где-то у себя и в комнату тетки даже не зашли. Я к ним не пошла, потому что брезгливо относилась к их бедности и затхлости. У меня было две тетки, но не у одной из них я не могла даже есть, горло сжималось от спазм брезгливости, скверное на первый взгляд чувство спасало меня неизвестно от чего. Я вообще была странно устроена: не любила шикарные рестораны и не любила столовые. В ресторанах слишком много вычурности и посуды, а в столовых ложки и вилки излишне примитивные. Я любила белый фарфор.

Отвлеклась. Итак, я находилась в комнате умершей тетки, которая не брезговала собирать в парке бутылки. Я плохая племянница? Не знаю, не знаю, я далеко от нее жила и богатой не считалась, у нее была более близкая племянница Ирина. А вот ее на похоронах и не было. Жили – были три сестры: моя мать – младшая сестра, тетка средняя, мать Ирины – старшая.

У тетки детей не было. На данный момент в живых были: моя мать, я и Ирина. Мать Ирины умерла давно, и тетка воспитывала ее вместо сестры. Естественно наследницей тетки на 90% была Ирина, а на 10% я. Моя мать наследницей тетки никогда не являлась. Интересная картина получается, а почему на меня взвалили похороны? Да я на них истратила свою долю наследства, переданную мне перед смертью теткой наличными. Я с чем приехала к ней перед ее смертью с тем и осталась. Меня вообще вызвала соседка тетки по междугороднему телефону, сказав, что тетка при смерти.

Мать меня проводила до двери нашей квартиры и все, денег она мне в дорогу не давала. Я в этот момент у матери была. Деньги у меня свои, я ведь работаю.

Приехала я к тетке, она еще жива была и лежала в этой комнате на железной кровати с периной. Запах жуткий. Она мне достала пачку денег из-под подушки и отдала концы. Только успела улыбнуться сухими губами.

Дверь в квартиру перед моим приходом, была открыта, то есть двери были на замок не закрыты. Вскоре пришла старушка соседка, да как завыла, узнав, что тетка скончалась, но вскоре выть прекратила и спросила у меня, мол, есть ли у меня деньги на похороны. Я показала ей деньги, переданные мне теткой. Соседка довольно улыбнулась, и мы с ней все сделали что нужно. Но, не все, нам не дали захоронить гроб с теткиным телом.

Гроб не дали опустить в могилу, подошедшие к гробу два мужчины весьма приличной внешности. Они показали документы, из которых я ничего не поняла, но мы со старушками ретировались. Два старичка подошли к двум мужчинам, они поговорили.

Старички повели старушек на выход. Я была вынуждена пойти с ними. Тетка была социалистической закалки и попов не признавала, поэтому ее и не отпевали. Нас догнали три крепких мужика с лопатами, им было заплачено за работу, и они меня утешили тем, что все сделают, как только им разрешать захоронить покойную.

На сердце у меня остался неприятный осадок, и теперь я бродила по квартире, как неприкаянная. Я попыталась открыть окна, но они были крепко заперты, и покрыты несколькими слоями старой краски. Квартира находилась на первом этаже четырех этажного, кирпичного дома, этим можно было объяснить нелюбовь тетки к чистому воздуху в квартире, или она чего-то боялась.

Но чего бояться старой женщине? Я оглядела ее убогое жилье с мебелью весьма примитивной: шкаф из фанеры, металлическая кровать, круглый стол и один стул. Я встала на стул и посмотрела на то, что лежало на фанерном шкафу. Там лежали с десяток сберегательных книжек.

Я подумала, что она хранила старые книжки, и подумать не могла, что они с деньгами! Брезгливо взяла я одну книжку, открыла, и глаза мои полезли вверх: денег в сберегательной книжке бедной тетки было очень много! Я открыла еще шесть книжек, во всех лежали вклады внушительных размеров. Семь сберегательных книжек были оформлены на предъявителя. Я знала, что квартира достанется Ирина, на нее все бумаги были оформлены теткой, но о сберегательных книжках речь нигде не шла.

А если я сберегательные книжки нашла на семейной территории, то они мои и пошлиной не облагаются. Я взяла все книжки, чихнув от пыли.

Пыльное облачко поднялось над крышкой шкафа, и я увидела, плоский браунинг, покрытый крутой пылью. Оп – па! Тетка женщина больная, пыль не вытирала на шкафу, на стул залазила и сбоку, за верхней кромкой шкафа складывала свои сберкнижки.

Но когда она туда браунинг закинула? За окном была поздняя осень, у меня были легкие, кожаные перчатки, в них я и взяла браунинг в руки. Он оказался именным!

На нем было выгравировано имя тетки! Я сняла с головы шелковый, черный платок, положила в него сберегательные книжки и браунинг. Черный сверток я засунула в третий отдел своей модной, большой сумки. В это время позвонили в дверь. На пороге стояли два мужчины с кладбища.

– Не волнуйтесь, вашу тетушку захоронили, завтра можете проверить, а сегодня вам придется ответить на наши вопросы, – сказал первый из мужчин, и сел на единственный стул – Вы нам не объясните, кто была ваша тетушка? – спросил второй мужчина.

Я посмотрела на весьма интересных мужчин и поджала губы в знак незнания.

– Так дело не пойдет, мы люди официальные, нам нужны официальные ответы, – сказал первый мужчина.

– Я племянница умершей, я дочь ее младшей сестры. Тетушка с моей мамой практически не общалась никогда, мать моя о ней ничего не говорила. Тетушку я видела раз десять в разное время, больше мне, и сказать нечего. Да вы посмотреть на бедность ее жилья! Это же ужас какой-то! – воскликнула я в подтверждение своих слов.

– Стыдно родственников забывать! – воскликнул второй мужчина, обходя убогую комнату.

Я смотрела на тщетные попытки мужчины открыть окно, но теперь у меня закрытое окно удивления не вызывало.

– Да, что с ней говорить! – воскликнул Огарок, она ничего не знает о тетке, и приехала перед ее смертью по вызову соседки.

– Ох уж эта Ирина, страху напустила, мол, в гробу тетки лежат сокровища! – прокричал в сердцах Хлыст. – Мы с тобой ей поверили, гроб проверили, денег и драгоценностей в нем не нашли.

– Ты чего при посторонних кричишь? – зло спросил Огарок, и добавил тихо, – Эта женщина не посторонняя, она кузина Ирины, которую ты закрыл у себя дома.

– Так вы еще и мою сестру скрываете от похорон?! – возмутилась я по-настоящему, но потом спросила, – а почему у тетки в гробу должны быть деньги?

– Вот, и эта не в курсе, значит, Ирина все придумала, – пробурчал Хлыст, отходя от закрытого окна.

– Девушка, есть большая вероятность, что у вашей тетки были большие деньги и пистолет! Дело в том, что этот гроб был заказан ею при жизни, значит, она могла свое богатство с собой унести в могилу, – сказал Огарок.

– Вы правы, гроб был заказан, но я тогда не успела этому удивиться, мало того, гранитная плита стояла в ее квартире еще при жизни! Мы все привезли на кладбище, но вы не позволили оформить могилу, на которую уже все было куплено теткой при жизни, да она мне и деньги сунула перед смертью, чтобы я все это вместе собрала и все путем оформила.

– Похоже на правду. Но, где деньги?! – воскликнул Огарок.

– Какие деньги? – на автомате спросила я.

– Те, что вы взяли со шкафа, – сказал Огарок, удивительно ловко вскочив на стул, на котором сидел, и, гладя на нарушенную пыльную поверхность на шкафу.

– В сумке, – ответила я машинально.

– Не хорошо обманывать старших, – проговорил Хлыст, вытаскивая из моей сумки черный сверток, – гляди, да тут все есть: и деньги, и пистолет!

Они взяли сверток и исчезли за дверью.

Я села на стул и горько заплакала. В этот момент дверь открылась и зашла сердобольная соседка, она стала меня успокаивать. Тут набежали ее подружки – старушки, пришли два старичка. Запахло кадилом. Послышался напевный голос человека в черной сутане. Когда все покинули квартиру тетки, появилась Ирина.

Она села на кровать, взяла в руки подушку и разревелась. По ее щекам текли слезы, черные слезы туши для ресниц. Она легла на бок и уснула. Мне мучительно захотелось спать, но в комнате дивана не было, я положила руки на стол, на руки наклонила голову, и задремала. Через час я разговаривала с Ириной.

Она пояснила ситуацию, не сильно в ней разбираясь.

– Сестричка, все было шито-крыто, тетка жила бедно. Собирала бутылки для пущей убедительности и управляла монополией недвижимости. Не удивляйся, ты ничего не знала, тебя и твою правдивую маму она оберегала от деятельности с большими деньгами. Вы жили в другом городе, и вас терзала совесть, что вы тетке пенсионерке не помогаете.

Я с этим полностью была согласна.

– Так вот, сестричка – синичка, тетка прохиндейка была что надо! Видела ее браунинг царя гороха? Она была большим партийным человеком, имела право получать бесплатные квартиры для людей. Она их и получала. У меня отличная квартира. У нее есть замечательная квартира, а эта убогость – ее официальное пристанище.

Мало того она владела, да, что теперь вспоминать! – в сердцах воскликнула Ирина.

Я молчала от неожиданной информации.

– Слушай, эти двое мужиков вели нашу тетку давно, они ее вычислили и окучивали со всех сторон, пока не закопали. Думаю, они взяли деньги со шкафа и успокоились.

Ну, не удивляйся, я знала про эти семь сберкнижек, они нужны были для отвода глаз. Ты главного не знаешь, у тебя есть квартира, она оформлена на тебя. Не строй удивленные глаза, не эта квартира, а другая, в которой она жила. А у меня уже есть квартира, да плюс эта, я ее сдавать буду.

В этот момент посыпались оконные стекла, послышался выстрел. Ирина упала на кровать, на которой сидела. Белая постель с подзором окропилась кровью. Я подошла к Ирине, она держала правую руку на левой руке, рана оказалась на редкость легкой, но кровопролитной. Пуля прорвала тело и пролетела дальше, не задев кости. Я разорвала старую, белую наволочку, рядом с раной налила йод, забинтовала руку. В комнату струился холодный воздух из разбитого окна. Ирина, стиснув зубы, качалась на кровати, держа забинтованную руку. Врача вызывать мы не хотели. Дверь входная открылась, на пороге стояла тетка собственной персоной в той одежде, в которой она лежала в гробу.

– Привет, девушки, не ждали?

Ирина упала на кровать, а голову закрыла подушкой.

Я смотрела на тетку, а мои зубы заныли от избытка чувств.

– Ладно, ничего удивительного не произошло, мне надо было сбросить хвост из тех двух мужчин, что забрали деньги со шкафа. Что молчите?

– Тетя Капа, я сомневалась в вашей смерти, но вас в гроб положили в морге, вот захоронить не дали. И потом эти двое сказали, что они вас захоронили.

– Матрена, все нормально, я за все платила, а эту квартиру мы сдадим, я отсюда выйду ночью в твоей одежде. Впрочем, если квартира постоит без жильцов некоторое время, то и это будет естественно.

– Тетка, ты не могла нас предупредить!? – завопила Ирина, сбрасывая с головы подушку.

– Девочки, дайте мне полежать, я устала от всего, – сказала тетка, ложась на постель рядом с Ириной.

Ирина вскочила с кровати, и выскочила из квартиры, хватая по дороге свои вещи.

Я осталась в странной квартире с бывшей покойницей и разбитым окном.

– Матрена, я человек добрый, но не настолько, чтобы все нажитое непосильным трудом оставить Ирине и двум мужикам, я еще хочу пожить. Твое присутствие меня бы устроило.

– Знаете, все так странно, но как нам окно закрыть? – спросила я, уводя тетку в сторону от ее слов.

– Отдохнуть не даешь. Хотя ты права, здесь холодно, не теплее, чем в гробу.

Достань в шкафу мешок, в нем две норковые шубки, одну мне, ту, что длиннее, тебе ту, что короче. Там же новые сапоги и два черных платка. Мы это оденем, а на улице нас ждет моя машина с шофером. Детка, ты зайдешь в квартиру напротив, дашь им деньги и ключи, они все сделают. Меня представишь, как свою мать.