"Зерно Фараона" - читать интересную книгу автора (Патрацкая Наталья Владимировна)Глава 10Каблук в песке Шпильки проваливались в песке, Марго шла по пляжу, сзади ее догоняли слова Алексашки: – Марго, когда ты научишься ходить на шпильках! Еще раз каблуки проваляться в песок, и я уйду от тебя! Она, глотая слезы, шла дальше. – Вот, чертова баба, ходить на каблуках совсем не умеет! Можешь ты понять, что наступают на носки, а на каблуки наступать нельзя! Что у тебя за походка! Каблуки не должны касаться песка! Слезы высохли, осталась горечь в душе, оба вышли на асфальт. – Марго, сколько можно тебя учить ходить на каблуках! Покажи каблук! Видишь, покарябала каблук, совсем обувь не бережешь! Мимо высоких домов шли молча. Она училась молчать рядом с мужчиной. – Что у тебя сегодня за прическа! Что это за конский хвост сзади тебя болтается! Марго пришла домой, закрутила кончики волос, целый час делала башню из волос на голове. – Красивая прическа! – вскричал Алексашка и повалил Марго на постель. Прическа превратилась в осиное гнездо. На следующее утро он сменил тему. Марго вышла на балкон, с третьего этажа деревья казались совсем близко. На балконе появился Алексашка. – Марго, в чем ты ходишь! Посмотри на свой халат! Женщина прекрасно знала, что на ней новенький халатик с воланами из той же ткани, по удлиненному вырезу. – Куда смотришь, посмотри на длину халата! Колен не видно! Укороти немедленно! Сделай на две ладони выше колен! Марго зашла в квартиру, скрипя зубами, отрезала подол халата и подшила его так, как требовал мужчина. Алексашка увидел халат на женщине, новой длинны, все ноги женщины были видны. Схватил мужчина женщину и понес ее в кровать. Халат он сбросил с нее в первую очередь. У Марго было новое платье вишневого цвета с воротником. Алексашка и Марго собирались пойти в кинотеатр на премьеру фильма, он посмотрел на воротничок на платье женщины. – Марго! Что это такое! Что за воротник у тебя на платье! Сделай вырез! – Можно после кино? – Ладно! И это моя женщина?! После фильма Марго сделала на платье глубокий вырез. Надела платье. Мужчина посмотрел на женщине в платье и повел ее к кровати. Платье оказалось на полу. Марго устала делать прически из больших волос. Она пошла в парикмахерскую, подстригла волосы, сделала химию и накрутила на крупные бигуди, с новой прической пришла домой. Алексашка пришел, увидел, что Марго ему открыла дверь с новой прической, и бросился бежать в низ по лестницам. Она побежала за ним по ступенькам вниз. Они остановились на лестничной площадке у мусоропровода. – Ты, что сделала со своими волосами? Ты для кого сделала такую прическу? Все! Ухожу! – Алексашка, я хотела тебе понравиться! – Правда!? Пошли домой. Дома Алексашка после ужина лег с Марго на постель, взлохматил ей волосы, а они, пружиня, легли на свое место. Ему понравилось играть с волосами Марго, потом с ее телом, потом с ее ногами. И забыл мужчина, что обиделся на прическу женщины. На работе Марго узнавать перестали, так она менялась в последнее время и все больше хмурилась. Алексашка был дома. – Марго, ты, в чем пришла!? Ты кто, женщина или мужик! Ты дома! А дома ты женщина! Марго из последних сил переоделась в короткий халатик, причесала волосы и пошла на кухню. – А, что ужин еще не готов? Женщина, ты, где была? Почему я прихожу домой и не нахожу еду на плите? Марго вынула из кармана короткого халата пистолет, приложила его к виску Алексашки: – Алексашка, пошел ты к… – и нажала на курок. Так она опять осталась одна, из-за ухода Алексашки в верхние слои атмосферы, а на самом деле пистолет был не заряжен, но такая шутка ему не понравилась. Алексашка остался жив, а для Марго он все равно перестал существовать. В ее квартире ему места не было. Пусть он выходит из трех сосен, а она подождет, когда наступит ее время. – Привет! – Привет! – Я соскучился. – Быть не может. – Это правда. – Алексашка, ты променял меня на пластиковые окна! Кто из женщин дает тебе больше денег, с тем ты и живешь, даже если это собственная мать! Она поставила в квартире окна, и ты послал меня к черту! – воскликнула в сердцах Марго – Что молчишь? Купил пластиковую куклу в магазине? Не будешь ведь ты жить со своей мамой за окна? Сволочь! – подумала Марго, и пошла дальше, у нее не было денег на покупку этого платного Алексашки. Сейчас его купила собственная мать. Марго представила, как он в магазине, купил куклу. И пропела мысленно: 'Секс топ, секс топ, тара-тара-тара, секс топ, секс топ, тара-тара-тара'… Алексашка после распада семьи, а точнее после своего ухода от Марго перешел жить к матери. Квартиры Марго и Инессы Евгеньевны располагались на одной лестничной площадке, разумеется, появление Егора Сергеевича в ее квартире заметили. Но Инесса Евгеньевна, ради сохранения своей внешности, мускулом на своем лице не дрогнула. Да и Алексашка при встрече спокойно пожимал огромную руку Егора Сергеевича, приемника бывшей жены. A-у, люди! – хотелось крикнуть Лере, сидя в большой и пустой квартире. Когда женщина дома одна ей прислуга не нужна, она влачит полу амебное состояние. Она занималась тем, сем, потом ей это здорово надоело, она позвонила Марго, хотела ее в гости пригласить, но та, сославшись на внезапную температуру, прийти отказалась. Одним словом – никого дома, надо же было ей придумать себе такой ленивый отпуск! Она, директор антикварного магазина, таким образом, отдыхала от людей и суеты. Сын ее и Самсона учился в Туманном Регионе. Лера достала обруч, и спокойно стала крутить его вокруг своей талии в семьдесят сантиметров. У нее замечательные ногти. Великолепная грива толстых волос, украшает ее голову, которые она моет всегда раз в неделю, и они прекрасно лежат в прическе, и жирными не становятся. Бог ее не обидел. Иногда она считает себя излишне худощавой, и по этой причине пляжи не посещает, но с удовольствием загорает в солярии. И вот такая женщина, с огромными серыми глазами и миловидным лицом, сидела дома по собственной инициативе и страдала от безделья, ею же созданного. На ее счастье или несчастье, Алексашка поссорился с Марго, и она явился к сестре выговориться. После разговора Лера прервала свой отпуск и вышла на работу. Алексашка поселился у своей матери. Инессу Евгеньевну вполне устраивало возращение сына из соседней квартиры, с ним она становилась более обеспеченной. Его деньги шли в общий карман семьи из двух человек, деньги Марго он не давал. Марго почувствовала нехватку денег с тех пор, как от нее ушел Алексашка, но просить деньги у него она не могла; вот и пошла она на аферу со стулом, а стул и впрямь оказался родом из восемнадцатого века, можно сказать почтенной копией стула знаменитого писателя! Вот тебе и легенда, – подумала Марго, – и придумывать не надо, это на самом деле копия стула великого писателя восемнадцатого века! Надо только каким-то коленом к этому писателю примазаться, как масло на хлеб. Она обошла свою домашнюю библиотеку, обнаружила одну книгу великого писателя, прочитала его биографию. Все складывалось лучшим образом, они жили почти рядом по меркам огромной страны. Так, что там бабка о своей бабке могла сказать? Это надо было придумать. Марго окунулась в книгу писателя, бывшего владельца настоящего антикварного стула. Егор Сергеевич посмотрел на Марго, читающую книгу великого писателя и совсем забывшую про него, собрал со стола посуду после ужина, и стал ее мыть. Вот и вся любовь, – думал он, водя губкой в пене по тарелкам, и смывая с их боков пену водой. Алексашка шел с работы, задумался да и позвонил в дверь Марго, можно сказать по привычке. Дверь открыл Егор Сергеевич в переднике, пена на руках указывала на его домашний труд в квартире его бывшей жены, что Алексашке было хорошо знакомо. – Привет, – сказал Алексашка, – а Марго дома? – А, где ей еще быть? Книгу читает, – ответил Егор Сергеевич, полностью закрывая собой дорогу в квартиру. – Я по привычке нажал на звонок, домой иду, – сказал Алексашка и стал открывать соседнюю дверь ключом. Заказчиком стульев восемнадцатого века, был никто иной, как тот самый продавец из антикварного магазина. Звали его Селедка, простите, Виталик Селедкин. В магазине один покупатель забыл буклет с фотографиями усадьбы писателя. Виталику один стульчик на буклете очень приглянулся. Он его и заказал в фирме Алексашки, а Алексашка ездил в усадьбу и снял размеры с оригинала. Еще Виталик был наслышан, что есть испытательные стенды, на которых можно провести процесс старения изделий, в том числе и мебели. Селедка хотел купить себе бочку, точнее машину с большим багажным отсеком, для перевозки мебели. Директором антикварного салона мебели работала Лера, именно она обмолвилась Виталику о стендах, которые есть на фирме Алексашки. О них она слышала от Марго. Виталик покаялся, что стульчики он заказал, она его пожурила и похвалила, так они сообща купили двенадцать стульев, и положили их на склад. Шесть стульев прошли несколько иной путь в доме Марго. Лера, сразу сообразила, что Марго пошла правильным путем по старению стульев, дальше они сами с Виталиком справятся с двенадцатью стульями… Кстати, о старении, перед Инессой Евгеньевной лежал график ее личного старения, знакомая экстрасенс составила. Что было, что будет, да, именно, что будет, в плане ожидаемых болезней. А, что, очень похоже. Инесса Евгеньевна от кривой своей старости особо не отклонялась. Получается, что жизнь похожа на гладиолус, бутоны раскрываются снизу, и, постепенно подбираются к верхушке цветка. Гладиолусы бывают маленькие, с небольшим количеством цветков, а бывают породистые, ну очень большие. Каждый цветок что-то да обозначает, чтобы он не обозначал, а смысл один – больше цветков – длиннее жизнь. Инесса Евгеньевна претендовала на большую жизнь, то есть на большой гладиолус, вредных привычек у нее не было, а это сразу дает значительный довесок к возрасту. Инесса Евгеньевна, женщина от природы властная, но сыну подчинялась с полуслова. Ее мужа прибрал бог год назад, напоследок ей пришлось сидеть рядом с ним, и помочь сыну в тот момент она не могла. Инесса Евгеньевна переживала первый кризис старости, костная система у нее стала выходить из подчинения. Она перечитала все статьи по поводу болезней ног, больше всего ей понравилась одна статья о том, как сохранить кальций в организме: и она бросила пить кофе, на этом она решила, что все рекомендации статьи выполнила, и кальций больше не должен мешать, ей жить в доме дочери. Она купила упаковку кальция из 20 таблеток, выпила четвертую часть таблеток, запила водой и отключилась. Выспавшись, она принялась за уборку квартиры. Иногда ее доставали боли, но она упорно двигалась, ведь недаром женщины пожилого возраста идут в уборщицы или помогают убирать квартиры своим продвинутым детям! Как ни странно, но это народный секрет женской живучести. Второй секрет: пожилые женщины гуляют с внуками или с чужими детьми, тем самым, приобщая себя к общественной жизни и сохраняя подвижность стареющих костей. Итак, Инесса выполнила пока два условия для счастливой старости пенсионерки. Марго проблемы старшего возраста особо не волновали, она лежала и читала книгу писателя восемнадцатого века, у которого еще при его жизни был антикварный стул восемнадцатого века, она изо всех клеточек своего серого вещества мозга, пыталась найти нечто общее между своими предками и великим писателем прошлого, пока ей это не удавалась. Внезапно она почувствовала, что строчки книги уходят в темноту… Она подняла голову от книги, посмотрела на источник света, но вместо, торшера у дивана, обнаружила огромную фигуру Егора Сергеевича. – Заметила, наконец, что я здесь! Марго, я к тебе пришел, а не к посуде, ее я уже вымыл. – Простите, Егор Сергеевич, я забыла, зачиталась, ушла в прошлое. Егор Сергеевич медленно опустился на колени, сложил свою огромную голову на ее грудь, слегка поводил волосами по ее платью, как гигантский кот. Марго не выдержала и погладила большую голову мужчины, он медленно стал подниматься, и с необыкновенной прытью барса, перемахнул через нее, и оказался лежащим с другой стороны ее платья. Она повернулась к нему, он сжал ее платье со всех сторон своими огромными руками, женщина утонула в объятиях мужчины, продолжая держать в одной руке книгу великого писателя. – Да выкинь ты эту книгу! – в сердцах воскликнул Егор Сергеевич. Марго разжала пальцы, книга выпала из ее руки, освободившейся рукой, она обняла Егора Сергеевича. – Так-то лучше, – проворчал Егор Сергеевич, невольно освобождая ее колени от домашнего платья. – Егор, может не надо сегодня. – Еще чего, лежит тут передо мной слегка платьем прикрытая, вся изогнутая по профилю, ножки свои голые демонстрирует, а потом, говорит не надо, Егор. Марго поняла, что никто ее возражения не услышит, и откинулась на спину, выгнулась, как кошка, прощальным взглядом встретилась с торшером и выключила свет. – Свет-то чем тебе помешал? Или я тебе не по нраву пришелся? – спросил Егор Сергеевич и уверенным движением расстегнул молнию на платье. Марго села и стянула с себя платье, ее ноги были в руках Егора Сергеевича, она и встать не могла, но подумала, что сама на стул похожа, с вытянутыми руками, как будто они спинка стула с чехлом из платья. Наконец платье опустилось на пол, тут же властные, мощные руки вцепились в ее скромную верхнюю полоску с двумя выступами, слегка подергали маленькую вещичку. Она еще раз села, изображая стул, сняла и эту одежку. Руки Егора Сергеевича довольные до безобразия взяли в свои руки по верхнему, чувствительному выступу на ее теле, сжали, потом нежно – нежно стали проводить местный массаж чувствительных участков тела, освобожденных от ткани. В какой-то момент времени, рукам Егора Сергеевича это надоело, и они бесцеремонно полезли к ее ногам. По этой дороге руки столкнулись с еще одной тоненькой одежкой. Руки нервно дергали несчастную тряпочку, Марго выкрутилась из последней одежки, оставив ее в руках мужчины. И, тут же огромная масса тела взлетела над Марго в порыве человеческих чувств, а ей очень захотелось выкрутиться из-под этой массы тела, но она элементарно подчинилась… 'Еще немного, еще чуть-чуть' и две массы тел объединились бы в одну, но как – будто кто свыше, сообщил об этом четырем людям сразу: некто зазвонил в дверь, зазвонил телефон, запели на разные голоса два сотовых телефона. Пара распалась на две части, Егор Сергеевич поднял свое огромное тело и рванул к личному сотовому телефону. Марго на три части разорваться не могла, стала собирать в кучу свои вещи, потом пошла за халатом, потом рванулась к телефону, а сотовый сам замолчал, оставив номер звонившего человека… У двери стояла Инесса Евгеньевна: – Марго, давай свой стул, я его продам, вроде есть покупатель на твой старый стул. – Я раздумала его продавать, Инесса Евгеньевна, мне на нем хорошо думается. – А кто там у тебя по телефону говорит? Алексашка дома сидит, ты чего такая лохматая, лицо красное… – Я вам потом объясню, – сказала Марго и попыталась бывшую свекровь отодвинуть от двери. – Ты чего, Марго, я тебе помешала? – Нет, стул я не продаю, тема исчерпана. – Марго, с кем ты там говоришь?! – прокричал Егор Сергеевич и в одних семейных в цветочек, высунулся в прихожую. – Марго, ты не одна! – вскричала Инесса Евгеньевна, – а как же мой Алексашка?! – Алексашка деньги отдает вам? Значит, и живет у вас, а я сама по себе. – Бабы, что за разборки, в такое время?! – зашумел недовольный ситуацией Егор Сергеевич, – что за ерунду вы говорите? Инесса Евгеньевна слабо, но стала соображать, видимо на ее гладиолусе очередной цветок распустился: – Ухожу, ухожу, – сказала женщина и резко прикрыла входную дверь. Алексашка сидел с двумя телефонами: сотовым и обычным, глаза у него были грустные, грустные, ему было очень плохо. – Алексашка, – сказала вошедшая в квартиру Инесса Евгеньевна и замолчала. – Мама, ты, что-то сказать хотела? Марго продала тебе старый стул? – Ей не до стула. Я так поняла ситуацию в ее доме. Она его не хочет продавать, а ты откуда про стул узнал? – Марго мне стул отдавала склеивать, а потом мы провели серию климатических испытаний с этим стулом по ее просьбе. – Понятно, а мне сказала, что стул ей от бабушки достался. Лера дозвонилась до Марго и попросила новый номер телефона Алексашки, та назвала номер с каким-то нервным смешком. Лера позвонила Алексашке: – Алексашка, это я Лера, ты не мог бы еще двенадцать стульев подвергнуть этим самым испытаниям, которым подвергли первый стул? – Лера, ты чего? Марго просила шесть стульев провести через цикл испытаний, а ты уже двенадцать стульев предлагаешь, не много ли тебе? – Алексашка, а жить всем хочется, трудно помочь? Хочешь, я выступлю официальным заказчиком этих самых испытаний над стульями, только надо все сделать так, как было со стулом Марго? Стул замечательно смотрится. – Не понял… – Ты давно был у меня на работе, в антикварном магазине? – Я туда вообще не хожу. – Зайди, посмотри, чем я торгую. Где, мне на всех покупателей антиквара найти? Вот, сами и придумывает вар-антиквар. – Прости, не сразу понял, ладно, испортим твои стулья по полной программе. У нас все записано. Кто-то у Марго есть? Она тебе, как подруге говорила? – Нет, Алексашка, я у нее никого не видела и ничего про других мужчин не слышала. – А мне, показалась, что у нее вместо антикварного стула славянский шкаф завелся. – Алексашка, а шкаф в твою печь не влезет? Мы бы шкафчики сделали… Марго словно очнулась ото сна, и внимательно посмотрела на Егора Сергеевича, так, словно холодным душем его облила: – Егор Сергеевич, шел бы ты домой, ну не люблю я тебя. – Чего глупость говоришь, на ночь глядя? Куда я пойду? Мне и тут нравиться. – Зачем ты ко мне банным листом прилип? Думала, Алексашка ушел, одна поживу. – Это его мать приходила? Красивая женщина! – Шел бы ты к ней что ли. – А возьму и пойду, вдруг не прогонит, – сказал Егор Сергеевич, надевая рубашку. – Егор Сергеевич, вы, что – всеядный? Вам все равно кто? – сказала Марго, застегивая молнию на халате и надевая тапочки на ноги. – Не знаю, меня бабы боятся, или боятся, что прокормить не смогут. – Скорее последнее, оделся? Счастливо! Егор Сергеевич вышел из квартиры Марго. В соседнюю квартиру решительно звонил Прохор Степанович знакомый Инессы Евгеньевны. Дверь ему открыл Алексашка: – Вы к кому? – Я пришел к вашей маме, мне с ней поговорить надо, я для нее мебель делал, поговорить надо. – Что вы говорите! Только без меня, – сказал Алексашка и вышел из открытой для Прохора Степановича двери, и тут же позвонил в дверь Марго. Марго посмотрела в глазок, увидев знакомый силуэт Алексашки, открыла дверь. – Привет, Алексашка! – Да мы сегодня уже виделись. Просто день выдался длинный. – Ты прав. Проходи, садись. – Можно, но не на твои стулья восемнадцатого века. – Чай с лимоном пить будешь? У меня вафельный торт есть. – Давай, чай, если больше нечего делать. – Я спать хочу, день трудный был. Сам чай нальешь? Все на кухне. Алексашка пошел на кухню, походил, покрутился, вернулся в комнату. Она спала… В кресле тихо спал Алексашка, равномерное дыхание мужчины не нарушало общий покой комнаты. Марго, проснувшись сквозь остатки сна, пыталась вспомнить, кто в ее комнате спит? Она чувствовала второе дыхание. За окном светлело. Она перевернулась на другой бок и увидела спящего в кресле бывшего мужа. Его не было пол года, она успела от него отвыкнуть, но родные флюиды любимого человека вновь стали тревожить ее сонный покой. Алексашка открыл глаза: – Привет, Марго. Проснулась? Я тут, как твой сторож сижу, точнее охранник, от Егора Сергеевича стерегу. – Доброе утро, если не шутишь. Еще есть время поспать, ложись на постель. – Ты не прогонишь? От тебя все можно ожидать, устал жить гонимым мужем. Я еще не выяснил, что здесь делал Егор Сергеевич. Вы с ним спали? Вот на этой постели? – Алексашка, 'что было, то было, и нет ничего, люблю, как любила, тебя одного…' – Опять на песни перешла вместо слов, а я возьму и лягу, рядом с тобой. Марго вся потянулась, перевернулась, укрылась одеялом. Алексашка прошел в ванну, пошумел водой, вернулся и скромно лег на спину, на краю широкой кровати, потом не выдержал, повернулся и нырнул под одеяло к бывшей жене. Они обнялись порывисто и страстно. Прохор Степанович зашел в квартиру к Инессе Евгеньевне: – Здравствуй, хозяйка! Не прогонишь? Мы одним миром с тобой помазаны, дерево любим. – Чего от меня хотите? – Любви. – Вы в своем уме? Пришли так поздно, и без стыда мне предлагаете, Бог знает, что! – от возмущения, у Инессы Евгеньевны голос стал прерывистым. – А чего уж я такого предложил? Просто я соскучился. – Вот, о чем и речь, у нас с вами связь крепче, значит, и любовь будет крепче. Инесса Евгеньевна задумалась, вспоминая, что там у нее по плану в ее жизни написано, но вспомнить слова астролога не смогла, или как ее там еще называют… Она внимательно посмотрела на Прохора Степановича: – Вам сколько лет, молодой человек? – Я Прохор Степанович, мне много лет, я бобыль. – И я вдова. – Так чем мы не пара? Я знаю больше о вас, чем вы можете представить. Вы старше меня, но лет на семь не больше, а семь лет никогда не считаются… – Вам сорок лет? А мне сорок семь. Вроде и не старая. – А кто сказал, что вы старая? Кормить меня не надо сегодня. – Вы, где живете? – От вас в трех автобусных остановках, не бойтесь, у меня есть квартира. – Скажите честно, я смогу от вас сегодня избавиться? – спросила Инесса Евгеньевна со смутной тревогой в голосе. – Вряд ли. Не тянет меня сегодня домой, у вас уютней, хочется женского уюта, знаете ли, мне на севере жить надоело, домой вернулся. – Алексашка сейчас вернется от Марго. – Да ни за что от такой бабы он больше не уйдет, я ее видел в открытую дверь, а я ему буду здесь мешать. – А ведь Вы правы, ради счастья Алексашки можно вас ночь потерпеть в доме. – И на том спасибо, мне только диван большой нужен. – Кровать у меня огромная, ложитесь на нее, а я на диван Алексашки лягу. В соседней квартире проснулась Инесса Евгеньевна. Спать на диване сына под пледом ей было неудобно. Она села на диван, засунула ноги в тапки, поправила халат, в котором так и спала из-за чужого для нее человека в квартире. На миг ей показалось, что медведь оказался медвежатником, вскрыл ее сейф и скрылся. Она почувствовала дуновение ветра и тревогу в душе. Набравшись храбрости, женщина вышла в прихожую, дверь в комнату, где спал Прохор Степанович, была плотно прикрыта. На вешалке для гостей висела огромная куртка Прохора Степановича. На полу стояли гигантские кроссовки. Входная дверь светилась спокойствием от утренних лучей света, падающих на нее из кухни. Она бесшумно прошла по ковровой дорожке на кухню. Прохор Степанович сидел за столом и смотрел в окно. – Прохор Степанович, почему не спите? – Меня вчера сам черт попутал, к вам ворвался, стыдно, знаете ли, на утреннюю голову, а я ведь и не пил вчера. Простите, если можете, я сейчас уйду. – Я не отпущу, еще чего доброго к Марго пойдете стучать, звонить, уж лучше часок здесь посидите, так надежнее. – У меня ведь тоже есть сын, ему четырнадцать лет, я с его матерью развелся. – Так вы нормальный человек. У вас все есть. Чего не хватает? – Женской заботы, люблю я женское внимание, уход, домашний уют, чистоту. – Это всем нравиться, а чем можете оплатить женское внимание к своей особе? В куртке, весящей в прихожей, зазвонил сотовый телефон. Прохор Степанович быстрым шагом подошел к куртке, достал из кармана телефон: – Привет, чего рано звонишь? Что? Где он сейчас? Не знаешь?! Время пять утра! Ладно, еду домой, – прокричал с паузами в трубку Прохор Степанович, и обратился к Инессе Евгеньевне, закрывая крышку телефона, – Инесса Евгеньевна, мне надо уйти, сын у меня сидит под дверью, от матери убежал, а я тут у вас. – Да, конечно, поезжайте, машина у вас есть? Транспорт еще не ходит. – Я бегом добегу, машину водить не научился. – Могу Вас подвезти, да мне и самой интересно, что там с Вашим сыном. Вскоре Инесса Евгеньевна предстала перед глазами изумленного Прохора Степановича, в джинсах, белых кроссовках, бирюзовом джемпере, связанном поперек, а не вдоль, как обычно вяжут свитера, с ключами от машины и от квартиры, которые она быстро убрала в маленькую сумку, которую тут же повесила на плечо. Прохор Степановичу женщина в новом исполнении пришлась по душе. Они сели в золотистую машину Инессы Евгеньевны и поехали к дому Прохора Степановича, по еще пустым улицам города. Крупный мальчик сидел на школьном рюкзаке и спал под дверью квартиры своего отца. Прохор Степанович нежно поднял его, открыл дверь, ведя сонного сына, следом в берлогу зашла Инесса Евгеньевна. Однокомнатная квартира дышала запустением, легким налетом пыли. Сына Прохор Степанович положил на диван и вышел к Инессе Евгеньевне. – Спит Паша, и просыпаться не хочет, – сказал шепотом Проша. – Пусть спит, выспится, все расскажет, матери позвоните, пусть не беспокоится. – Да ни за что ей звонить не буду! Еще чего, она позвонила мне и обо всем забыла. Пьет она, знаете ли, Инесса Евгеньевна. – Трудный случай, так ему лучше у вас жить, чем с матерью. – И я так думаю, вдруг получиться, теперь он большой сам пусть решает с кем жить. – Так я пойду, вы сами справитесь. – Останьтесь, простите, но комната одна, посидим на кухне, пока он спит. Инесса Евгеньевна прошла на кухню, звенящую пустотой холодильника, пылью на плите и мужской неприкаянностью. – Прохор Степанович, из чего здесь можно приготовить? У вас ничего нет! – Я все куплю, как только магазины откроются. – Знаете ли, – сказала Инесса Евгеньевна, непроизвольно повторяя словечко Прохора Степановича, – не люблю готовить на чужой кухне. Сегодня воскресенье, жду вас с сыном на поздний завтрак, часам к двенадцати. – Будем, непременно придем, если Паша не заартачится. В девять часов утра в квартире Инессы Евгеньевны раздался звонок в дверь, на пороге стоял Алексашка: – Мама, у тебя все в порядке? – Да, проходи. – Где Прохор Степанович? Марго спит. На кухне у нее нет никаких продуктов. Есть хочется. – Алексашка, вы с Марго померились? Улыбаешься? Значит померились. Тогда поехали вместе в магазин за продуктами, по дороге расскажу, где я сегодня была. Они зашли в универсам, взяли корзину на колесиках и стали обходить магазин по зигзагу, собирая все на своем пути и сбрасывая в корзину. – Мама, чего так много покупаешь продуктов? – В двенадцать ко мне придет Прохор Степанович со своим сыном, да и ты с Марго приходи, в честь вашего примирения всех покормлю полным обедом. В двенадцать часов дом Инессы Евгеньевны был готов к приему гостей, не без помощи Алексашки. Первой пришла Марго, принесла торт и бутылку марочного вина. Через пять минут появились Прохор Степанович и Паша. Резко увеличившаяся семья хозяйки дома, села вокруг стола в гостиной, на стулья, изготовленные фирмой Прохора Степановича. Завтрак, переходящий в обед и ужин затянулся на весь день. Алексашка сидел с Пашей за компьютером. Марго мыла посуду после длительной трапезы. Инесса Евгеньевна с Прохором Степановичем разговаривали в гостиной, сидя в двух больших креслах, между ними стоял мраморный журнальный столик. На нем стояла ваза с фруктами. Они щипали виноград и ели его. – Да, у нас сегодня с Пашей прямо таки праздник жизни получился, – сказал Проша, отправляя в рот кисточку с виноградом, и вытаскивая через губы, пустую ветку. – Мне приятно вас всех покормить, редко собираю дома людей, некого особо к себе позвать, – сказала Инесса Евгеньевна, отрывая одну крупную виноградину от большой кисти, и отправляя ее в рот красивыми пальцами, с элегантным маникюром. – Рай у вас, просто рай, Инесса Евгеньевна! – сказал Проша, отрывая следующую веточку винограда. – Оставайтесь у меня с Пашей, – сказала женщина и испугалась собственных слов, но забирать их ей казалось не приличным. – А если мы согласимся, что делать-то с нами будите? Мы много едим, мы крупные мужики с моим сыном. – Что делать? Ездить с вами за продуктами и учить вас готовить, а посуду по слухам вы мыть умеете. – А, где мы все поместимся? – Проша, квартира трехкомнатная, Алексашка помирился с Марго, у нее будет жить, а вы у меня. – Так давайте объявим о помолвке, я правильно вас понял? И перейдем на 'ты'? – Не торопитесь объявлять, это вызовет антагонистические толки в наших славных рядах. Пусть все будет так, как само получится. В этот момент входная дверь распахнулась, и на пороге возникли три мужчины в масках: – Всем внимание! – прокричал один мужчина, размахивая в воздухе пистолетом, – мы пришли раскулачивать бывшего директора антикварного магазина! Всем выйти в прихожую с поднятыми руками, а хозяйка пусть откроет добровольно свой сейф! Она продала магазин, у нее должны быть деньги! Прохор Степанович открыл челюсть, потом сомкнул ее, посмотрел, что люди потянулись в прихожую, подгоняемые налетчиками, а Инесса Евгеньевна, не дрогнув, встала и пошла к одной стене в комнате. Огромный мужчина слегка сжался, и медленно вышел в прихожую, там он подмигнул своему сыну, тот резко выкинул вверх ногу и выбил пистолет у главаря банды налетчиков. Прохор Степанович одновременно двумя руками, обезоружил двух мужчин, и скрутил им так руки, что те закричали от боли. Через минуту три человека в масках, были без масок, держали руки за спиной, и подобострастно заглядывали в глаза Прохору Степановичу. Одним из налетчиков оказался Селедка, это он навел грабителей в дом своего бывшего директора магазина. Милицию вызывать не стали, Селедка был сотрудником антикварного магазина, где Инесса Евгеньевна была некогда директором, до того, как он стал личным магазином Леры Самсоновой. Мать Паши, позвонила второй жене Прохора Степановича и сказала ей: – Стрекоза, подруга, по мужу, хочешь дочь на каникулы отправить? – Что, правда? Куда? – Темнота, Паша позвонил, они с отцом живут у бывшего директора антикварного магазина, живут, говорит, как у Христа за пазухой. – Эту девчонку не прокормить, вылитая Прошина дочка. – Я тебе сказала, а ты думай, директорша, хоть и бывшая, и твою дочь прокормит… Вторая жена позвонила Прохору Степановичу: – Проша, где отдыхаешь? Возьми дочь отдохнуть к себе на неделю. – Ты, чего? Да я сам только пристроился! – А, Пашу взял, а Инну не берешь?!! – Что за люди, отдохнуть не дают, вези дочь ко мне домой. – Нет, ты не дома живешь, а у самой бывшей директорши антиквара. – Хорошо, привози на место встречи, буду через час. Через час Прохор Степанович стоял рядом с дочкой лет восьми, и думал куда пойти, куда податься. Мимо него проехала Инесса Евгеньевна, она остановилась рядом с Прохором Степановичем: – Прохор Степанович, что за красавица с тобой стоит? – Моя дочь, Инна. – Имя милое, куда путь держите? Ко мне? – Что, вы, мы гуляем, мать ее дала мне на свиданье. Инна во все глаза смотрела на красивую женщину в золотистой машине. – Папа, я хочу поехать с этой тетей, у нее машина красивая. Прохор Степанович и Инна сели в машину. – Прохор Степанович, скажи честно, сколько у тебя еще детей? – У меня всего двое детей. – Если только двое, бери к себе Инну, на неделю, больше я не выдержу, в качестве премии, за спасение от грабителей. – Спасибо, Инесса Евгеньевна, век вам буду благодарен. У нее каникулы начались, она дома неделю у вас погостит. По квартире Инессы Евгеньевны Инна пронеслась вихрем, закончив обход помещений, она села в кресло и сказала: – Папа, мне здесь очень нравиться, я согласна прожить здесь недельку. Из соседней комнаты вышел Паша, он с трудом оторвался от очередной игры, которую ему установил Алексашка, но оставить без ответа слова сестры по отцу он не мог: – Инна, ты уверена, что тебя здесь оставят жить? Не жирно ли для тебя? – Здравствуй, Паша, а я буду так себя вести, что меня захотят оставить. Вот! – Она встала с кресла и подошла к Инессе Евгеньевне – Я не буду вам мешать, тетя Инесса, я буду помогать вам. Вот! – Деточка, а что ты умеешь делать, чтобы мне помочь? Раньше я без помощников обходилась, а сейчас бы от помощи не отказалась. – Я умею пыль стирать с мебели, могу пол протереть, могу посуду помыть. – Если ты такая трудолюбивая девочка, то я приму твою помощь, идем, стол накроем для ужина. Инна расплылась в довольной улыбке, вымыла руки и стала беспрекословно выполнять все команды Инессы Евгеньевны. Девочка сама пригласила всех к столу, затем на самом деле вымыла всю посуду. Хозяйка квартиры так была удивлена ее усердию, что помимо своей воли предложила ей занять диван в гостиной комнате, таким образом, отсекая путь к отступлению, для нее самой оставалось одно спальное место: одна на двоих кровать с Прохором Степановичем… Прохор Степанович усмехнулся, но промолчал, он сразу понял, что следует из визита дочери в дом, с тремя спальными местами, честно говоря, он был доволен таким новым обстоятельствам в своей жизни. Паша прочно занял комнату Алексашки, его диван, компьютер, потихоньку начинал носить его вещи. У Инны вещей не было, это Инесса Евгеньевна поняла сразу, поэтому после ужина она предложила девочке съездить в магазин, до его закрытия у них еще было время. Инна мгновенно оценила ситуацию и покорно пошла за своим спонсором. Они купили самые необходимые вещи для жизни в новых условиях в течение недели. Девочка светилась от счастья, нежно держала руку тети Инессы и подпрыгивала то на одной ноге, то на другой. Прохор Степанович с удивлением заметил, что ему нравиться Инесса в роли матери его детей, он даже готов на главное, на то, чтобы она стала его женщиной; на это они еще не решались в присутствии Паши, а присутствие Инны, напротив, ускорила их решение быть вместе. Инесса Евгеньевна поймала себя на мысли, что играет в чужую жизнь, но эта жизнь все больше ее захватывала своей неожиданностью. Инна изображала из себя горничную и следила за порядком в квартире, ведь ее настоящая мать работала горничной в гостинице; где некогда жил Прохор Степанович, после развода с первой женой, так, что беспорядок в квартире полностью отсутствовал. Дети уснули, тишина и темнота окутала квартиру, двое взрослых людей лежали неподвижно на разных краях большой, массивной кровати, с полукруглыми спинками, так они и уснули… В квартире дети прижились, шла неделя за неделей, а они все еще жили вчетвером. Инесса Евгеньевна все чаще забывала о своем отчестве, Прохор Степанович называл ее Инесса, дети – тетя Инесса. Но, оставалось большое но, ничего не было между взрослыми. Они спали под разными одеялами на большой кровати, и боялись перейти последнюю границу. Стулья отдыхали. Отношения Алексашки с Марго с каждым днем становились прочнее. Алексашка больше не бегал к матери на обед или ужин, ее квартира была заполнена людьми, и он все чаще готовил сам на кухне, если Марго зачитывалась очередной книгой. Иногда Алексашка поднимал крышку глазка в двери и провожал взглядом новое семейство своей матери, после чего еще надежнее оседал рядом с Марго. Результат сказался незамедлительно, она объявила, что у них будет ребенок. |
|
|