"Маринкина любовь" - читать интересную книгу автора (Воронцова Наталья)

Глава 10 ТАША

В школу на постоянную работу она устроиться так и не смогла, поэтому перебивалась какое-то время случайными заработками: где-то репетиторствовала, где-то с детишками сидела. И только пару недель назад с помощью Наташки устроилась более-менее стабильно — секретарем в небольшую компанию. Ей положили небольшое жалованье, которое вполне покрывало все ее скромные потребности. В общем, жизнь понемногу налаживалась. И, словно почуяв это, неожиданно дал о себе знать Весельцов, позвонил как-то вечером.

— Привет! — сказал он слабым, виноватым голосом.

— Привет! Картина Репина: не ждали! — набрав воздуха, бодро отозвалась Маринка. Она совершенно не ждала его звонка.

— Ты, наверно, плохо обо мне думаешь…

— Не наверно, а точно. Мог бы сообщить о своей радости бы тебе к свадьбе подарок приготовила.

— Марина, ну не надо…

— Ты по делу или как? Мне неудобно разговаривать! — Маринка прибавила громкость телевизора.

— Ну ладно тогда… — Весельцов на том конце чуть не разрыдался. — Я просто услышать тебя хотел.

— А я тебя два месяца назад услышать хотела!.. Ну если ты больше ничего сказать не хочешь…

— Марина, я не мог раньше… Я тебя жалел! Я просто не мог тебе об этом рассказать…

— Ах жалел, значит! Извини, я, дура, не поняла…

— Как у тебя дела?

— Все нормально! Жене привет передавай! Она, кстати, родила?

— Да, дочь Ольга…

— Желаю счастья в совместной жизни! Очень хорошо, что ты так быстро излечился от всех своих комплексов! А то я волновалась за тебя…

— Я тебе еще позвоню…

— Как хочешь! От счастья я не исцеляю. Пока!

Маринка положила трубку. Она была довольна собой: отлично продержалась, несмотря на неожиданность звонка! Когда эмоции поутихли, она серьезно задумалась. Честно говоря, она уже не ожидала, что он позвонит. Просто отпустила его вместе с недугом, когда ее забирал из больницы Борька Смелов. Пережила, перестрадала — и отпустила. Легко и естественно. Вот так бы ей в свое время забыть и отпустить Димку. Тем более что, оказывается, иногда они возвращаются…

Тем теплым весенним вечером она возвращалась с работы, размышляя, как ей быть теперь с Весельцовым. Она неторопливо шла по шумной, оживленной улице и настроение у нее, несмотря на запутанность ситуации, было приподнятым. Погода стояла прекрасная, на деревьях начинали зеленеть листья. Есть в Москве в мае такой краткий момент, когда в загазованном, тяжелом воздухе пробивается запах свежести. Этот запах всегда напоминал Маринке о ее молодости в Петровском и прогулках по тамошним зеленым аллеям. В общем, чтобы растянуть удовольствие, Маринка ни с того ни с сего решила пройти несколько остановок пешком — спускаться в душное жерло метро совершенно не хотелось. Она вышла к набережной и зажмурилась — солнечные блики весело бежали по воде, обгоняя друг друга. Маринка улыбнулась: совсем скоро лето!

Так она медленно шла вдоль бетонного парапета, глядя на волны. Неожиданно ее внимание привлекла хрупкая женская фигурка на мосту, фигурка замерла над водой в каком-то упругом порыве: одно движение — и она окажется по ту сторону ограждения. А мост высокий… Маринка замедлила шаги: ее внутренний голос сигнализировал, просто кричал о внезапной опасности. Она подошла ближе и пригляделась. Перед ней была стройная, длинноногая девушка с длинными светлыми волосами, одетая во все черное. Казалось, она совсем не реагирует на окружающее пространство, а все ее внимание занимают волны. Не зная, зачем она это делает, Маринка подошла и остановилась рядом, делая вид, что тоже рассматривает реку.

— Привет! — сказала она через пару минут, украдкой косясь на незнакомку. — Ты что тут стоишь?

Девушка не пошевелилась. Маринка обратила внимание, что на щеках ее размазана тушь, как будто она плакала.

— Эй, ты слышишь меня? — обратилась она к ней снова. — У тебя все в порядке?

Девушка медленно повернула к ней лицо с совершенно прозрачными, равнодушными, почти мертвыми глазами. Она была очень бледна. Незнакомка скользнула бесстрастным взглядом по Маринке и снова отвернулась, спросив сквозь зубы:

— Что вам нужно?

— Мне — ничего. — Чувство опасности у Маринки усиливалось с каждой секундой. — Я как раз подумала, вдруг тебе что-нибудь нужно. Вот и остановилась.

— Уходите, пожалуйста! — Лицо девушки исказила гримаса боли. — Не мешайте мне.

— А чем, собственно, я могу тебе помешать? Стою вот себе, на волны смотрю. Погода отличная! Рядом-то хоть можно постоять или место забронировано?

— Уходите. Я сейчас прыгать буду, — сказала девушка все так же бесстрастно.

— Куда это ты собралась прыгать? — весело спросила Маринка, хотя внутри у нее все так сжалось, что она даже огляделась по сторонам, ища помощи.

— Туда, — Девушка показала рукой вниз.

— А зачем тебе туда надо?

— Умереть хочу! Да что вы ко мне пристали? — Она вдруг залилась слезами.

— Тогда здесь прыгать бессмысленно, я точно знаю, — авторитетно сказала похолодевшая Маринка. — Здесь мелко. Сваи от старого моста, и все такое… Тут не утонешь, только шею свернешь. Надо выбирать другие места.

Она сама не понимала, что несла, но нужный эффект был достигнут: девушка быстро взглянула на нее сквозь слезы с выражением испуга и любопытства.

— Но тут же высоко, можно и насмерть разбиться, — с тенью сомнения сказала она.

— Вряд ли, — покачала головой Маринка. — Так, покалечишься если только. И будешь всю жизнь под себя ходить… Так что это неудачный вариант.

— Что же мне делать? — упавшим голосом спросила Маринку девушка. По ней было видно, что она находится на грани отчаяния.

— Пойдем со мной! — уверенно сказала Маринка и крепко взяла ее за руку. — Вместе что-нибудь придумаем.

Девушка снова подняла на нее опухшие, усталые глаза. Они были такие голубые, что Маринка снова невольно ахнула про себя. На вид ей было лет девятнадцать-двадцать. Она всхлипнула и доверчиво пошла за ней следом.

И лишь когда они удалились от опасного места на десяток шагов, Маринка незаметно выдохнула с облегчением. У нее даже давление поднялось от напряжения.

— Слушай! — весело сказала она и улыбнулась. — А поехали сейчас ко мне. Сварим пельменей, откроем бутылочку вина… У меня как раз дома есть такое замечательное грузинское вино! Посидим, поболтаем!

Девушка машинально кивнула — она явно находилась сейчас в каком-то другом мире. Они поймали такси и поехали к Маринке. За всю дорогу незнакомка не сказала ни слова: сидела опустив голову, хлюпала носом и все думала, думала о чем-то своем.

— Если вы полагаете, что отговорите меня от того, что я решила сделать, — неуверенно сказала она, когда они вышли из машины, — то у вас ничего не выйдет!

— Нет-нет, — энергично замотала головой Маринка, — я вовсе не собираюсь тебя останавливать. Мы с тобой просто посидим, поговорим, вина выпьем… Как тебя зовут-то, чудо гороховое?

— Наташа…

— Боже, еще одна Наташка на мою голову! — всплеснула руками Маринка. — За что мне это?

— Почему — еще одна? — спросила незнакомка то ли удивленно, то ли обиженно.

— А потому, что я свою Наташку так и не родила, так вот ко мне, как по заказу, другие Наташки приходят. Во искупление, что ли… А можно я буду называть тебя Ташей? Чтобы не путаться. Потом тебе про мою другую Наташку расскажу… Я Марина!

— Угу.

Они поднялись на лифте на высокий Маринкин этаж. Маринка наблюдала за Ташей исподтишка, все еще опасаясь, как бы она чего не выкинула. Но та по-прежнему оставалась глубоко погруженной в себя, почти отрешенной.

Дома Маринку, как обычно, встречал Илья. Он с удивлением посмотрел на заплаканную, странную гостью, но мать сделала ему знак рукой, и он, покачав головой, исчез у себя в комнате.

— Это мой сын, Илюшка, — сказала Маринка, — проходи, умойся. Вот для тебя тапочки.

Таша закрылась в ванной и долго там плескалась. Маринка периодически подходила и слушала, всели там нормально, соображая, не оставила ли она случайно на видном месте бритвенный станок… Минут через десять Таша вышла умытая, но с таким же остановившимся взглядом огромных глаз.

— Вот и хорошо! — Маринка похлопала ее по плечу. — Овощи любишь?

— Угу.

— Тогда вот тебе огурцы, вот помидоры — режь салат. А я пока открою вино и пельмени вариться поставлю.

Гостья уселась чистить овощи. Она это делала все так же медленно и отстраненно. Маринка лихорадочно соображала, чем ее можно привести в себя, и, не умолкая, болтала о какой-то ерунде, чтобы немного отвлечь девушку.

— Ну вот, мы с тобой все приготовили. Сейчас будем есть. Ты голодная?

— Не знаю.

— Замечательно! Бери бокалы, наливай вино. Чувствуй себя полной хозяйкой!

— А декантер у вас есть? — вдруг спросила Таша.

— Что? — удивилась Маринка.

— Декантер. Графин такой специальный для вина…

— Нет, — чистосердечно призналась Маринка и рассмеялась. — Такого зверя у меня никогда не было, да и слов-то таких я не знаю. Мы люди простые. Разливай в бокалы прямо из бутылки. А потом расскажешь, что такое этот твой декантер, а то я живу и понятия не имею о его существовании!

Она достала из шкафа тарелки, приборы, бокалы. Пока Таша возилась с вином, Маринка отнесла Илье еду в комнату и предупредила, чтобы он им не мешал. Наконец Таша и Маринка уселись за стол. Хозяйка щедро положила гостье дымящихся пельменей, большой кусок сливочного масла. Та начала лениво ковыряться в тарелке.

— Ташка, давай выпьем!

— За что? — Девушка вскинула глаза и удивленно повела плечами.

— За встречу! Сегодня был удивительный день. Я очень рада, что мы познакомились!

— Было бы чему радоваться! — грустно хмыкнула Таша, но бокал все же подняла.

— А ты рассказывай, не стесняйся!

— Что рассказывать?

— Ну почему ты на мосту сегодня оказалась.

— Это долгая история. — Девушка махнула рукой. — Вам будет неинтересно.

— Во-первых, хватит мне выкать. Я не старуха какая-нибудь. Во-вторых, напротив, мне все очень интересно! Не каждый день у меня на глазах девушки с мостов сигают, — мягко улыбнулась Маринка. — Ты ешь, пей и рассказывай. Все выслушаю и пойму. У меня в жизни уже столько всего было, что меня трудно удивить!

— Стыдно, — сказала Таша и заплакала.

— А ты пей, — Маринка едва ли не силой влила в нее несколько глотков вина, — и говори. Не молчи, ну пожалуйста! Тебе же самой легче будет.

— Уже не будет… Хотя ладно, расскажу. Только у меня такая история, что другого выхода, кроме того, единственного, у меня нет. Вы сами все поймете.

— А это мы посмотрим! — Маринка лукаво подмигнула.

— Я сегодня пришла к нему домой, а там… — Тут девушка начала громко всхлипывать. — А там мой… Леон в постели с… — И замолчала.

— Другой женщиной! — продолжила за нее Маринка, понимающе вздохнув.

— Да ладно бы с женщиной! — махнула рукой Таша. — С мужчиной!

И Таша залилась слезами. Маринка сделала глубокий вдох и покосилась на закрытую Илюшкину дверь.

— Ты хочешь сказать, что он с мужчиной в постели занимался…

— Трахался! — громко сказала Таша и с вызовом посмотрела на Маринку. — Да-да, трахался. И так обнимал его, что я…

Таша зарыдала, Маринка тоже замолчала, изумленная. А она-то считала, что ее уже ничем не удивишь. Да, такого поворота событий ожидать она точно не могла… Из комнаты на звук рыданий выглянул озабоченный Илья, посмотрел на женщин и так же быстро исчез.

— А ты уверена, что все было именно так? Тебе не показалось? — осторожно спросила Маринка.

— Уверена ли я? Да я своими глазами все видела! Это ужасно! Я хочу умереть!

— Плачь, плачь, девочка, тебе станет легче! — Маринка гладила Ташу по дрожащему плечу. — Сколько тебе лет?

— Двадцать два.

— Совсем молоденькая! Мне в дочки годишься!

— Да ладно вам…

— А твой этот… он тебе кем приходится?

— Леон? Я не знаю… Бойфренд, наверно, — растерянно сказала Таша, подняв на Маринку огромные голубые глаза, в которых стояли слезы. — Я с ним уже полтора года. И выходит, все это время он…

— Ты учишься или работаешь, девочка моя?

— Не знаю… Училась в университете, но сейчас меня, наверно, выгонят. Я там уже давно не была… К экзаменам не готовилась. И не работала никогда — мне Леон деньги давал. И родители присылали.

— А где твои родители?

— В Германии работают. Мой папа врач, а мама на дипслужбе. Я их так редко видела! — грустно сказала Таша, вытирая слезы. — Иногда езжу к ним в гости. Отдыхаем вместе на море…

— Все сходится… Опять посольства, родители вдалеке…

— О чем это вы?

— Так, о своем, не обращай внимания. Потом расскажу. Ты мне точно нечужая, девочка! А живешь где?

— Мне родители квартиру оставили. Трехкомнатную, на Арбате. Я там с Леоном встречалась. Теперь вот не знаю, что делать. Ушла в чем была, и пойти некуда… Туда вернуться не могу! Снова увидеть простыни, на которых мы занимались любовью, стулья, на которых он сидел… Я не вынесу!

У нее начался очередной приступ истерики. Маринка встала и накапала успокоительного.

— На, выпей. И хватит ныть! — сказала она так строго, что девушка вздрогнула. — Ничего смертельного с тобой не произошло. Со всеми бывает. Расскажу теперь, что у меня было, повеселю тебя… Хочешь послушать?

— Угу. А можно я закурю? — тихо спросила Таша, доставая из кармана пачку тонких длинных сигарет.

— Кури, что с тобой делать. И давай мне одну — так и быть, составлю тебе компанию… Фу, какая гадость! То, что сейчас надо… — Маринка закашлялась.

После того как она рассказала Таше в общих чертах свою историю, на мгновение на кухне воцарилась тишина. Потом девушка, которая все время слушала Маринку с широко распахнутыми то ли от ужаса, то ли от удивления глазами, начала всхлипывать, сначала тихо, потом все громче. Наконец она уткнулась мокрым лицом в грудь Маринке:

— Как же ты вообще живешь после этого? После такого же невозможно жить…

— Еще как возможно! — усмехнулась Маринка. — У меня вон сокровище в соседней комнате уроки делает. Как я его оставлю? Кому он вообще нужен будет? И еще кошка…

— Марина, а что ты дальше будешь делать?

— Ничего. Просто жить… Вот на работу устроилась.

— А Димка твой?

— Даст Бог, не увидимся больше. Нечего мне ему сказать… Ему собака дороже, чем я.

— А мне кажется, ты только его и любишь до сих пор!

— Ты ошибаешься. Мне вот Весельцов названивает. Просится приехать. Видать, нахлебался семейной жизни в другом месте… Я пока сопротивляюсь…

— Гони его к чертовой матери! — очень серьезно сказала Таша, и глаза ее стали строгими. — Он тебя недостоин!

— Мне бы твой максимализм, девочка! Погляди на меня: я одна, немолодая уже, разведенная тетка, с ребенком, без определенной перспективы… Кто на такое счастье позарится?

— Да что ты говоришь! Ты сильная, умная, добрая! И такая красивая до сих пор… За что только тебе…

И Таша снова залилась слезами. Маринка гладила ее по голове и шептала что-то ласковое.

— А давай-ка мы тебя спать положим! — вдруг предложила она. — У тебя было слишком много стрессов за один день. Сейчас разберем тебе мой диван в гостиной, а я к Илюшке спать пойду, мне не привыкать!

— Но это неудобно! — залепетала Таша. — Я лучше домой поеду…

— Молчи! Куда ты поедешь на ночь глядя? Тебе надо отдохнуть, а там посмотрим, что делать. Посиди, я быстро.

Уже через десять минут в гостиной был разобран и застелен диван, а еще через пять Таша как подкошенная рухнула на белоснежные простыни и забылась тяжелым сном. К ней пришла голубоглазая кошка Нефертити и легла в голову, тревожно мурлыча.

— Вот и хорошо! Лечи Ташу, Нифа! — тихо сказала Маринка, закрывая дверь в комнату. — Ну, утро вечера мудренее.

Всю ночь она не спала, думая о Таше и превратностях судьбы. Вот девочка из благополучной, обеспеченной семьи, совсем не похожей на ее собственную. Детство прошло за границей, говорит на нескольких языках, университет заканчивает, вроде бы ни в чем не нуждается. А стоит, невменяемая, среди белого дня на мосту и хочет спрыгнуть. И все идут мимо, и никому до нее нет дела. Странная жизнь!

В субботний день Маринка с чистой совестью осталась с Ташей дома. Бедная девочка спала до полудня, а когда вышла из гостиной — бледная, совсем по-детски протирая кулачками глаза, Голубева уже знала, что кризис у девушки позади. Не расспрашивая ни о чем, накормила горячим завтраком, отправила в ванную, потом втроем с Илюшкой они собрались погулять в парк. Видя, как Таша меланхолично засовывает свои маленькие ступни в открытые босоножки на высоченном каблуке, Маринка улыбнулась:

— Что это ты модничаешь? Гулять же идем!

— Но у меня больше ничего нет, — рассеянно пробормотала Таша, с недоумением глядя на свои босоножки.

— На, надевай!

Маринкины кеды пришлись девушке как раз по ноге. Она покрутилась несколько раз перед зеркалом и рассмеялась:

— Видел бы меня сейчас кто-нибудь!

Когда они вышли из подъезда, Таша деловито сказала:

— Давай я за руль сяду!

— У меня машины нет! — со смехом ответила Маринка. — Я их ужас как боюсь. А у тебя есть? Да-а! Какая? Расскажи…

— Есть, — кивнула Таша, — маленький спортивный «мерседес». Летает как птичка. Мне отец подарил… Я его где-то там, на набережной, бросила… Не представляю, как можно в Москве жить без машины?

— Очень даже неплохо можно жить. А «мерседес» твой потом заберем. Ничего с ним не случится! А пока на метро поедем.

Пока добирались до парка, Таша временами снова впадала в состояние замороженности и глаза ее снова становились холодными и отсутствующими. Но даже такая, несчастная и подавленная, она была очень красива — Маринка обращала внимание, как оглядываются на высокую, длинноногую блондинку встречные мужчины. А Таша не замечала этих взглядов.

В парке катались на качелях, американских горках, а потом рулили на небольших вертких машинках в картинге. Было видно, что Таша на самом деле хорошо управляется с техникой! К концу этого похода Таша уже смеялась и даже шутила с Илюшкой, хотя глаза у нее оставались по-прежнему грустными. Вечером перекусили в «Макдональдсе» и снова вернулись к Маринке. Таша хотела ехать за машиной, но Маринка ее не отпустила, побоялась.

Бесцельно бродя из угла в угол по квартире, Таша обнаружила на одной из полок затертый томик Цветаевой. Открыла наугад, ткнула пальцем и прочитала вслух:

Линией береговой Скоро ль память отошла?

— «Обо мне, плавучем острове… — продолжила Маринка, подошедшая сзади, — по небу, не по волнам…»

— «Души-души, быть вам сестрами…» Любишь Цветаеву? — Таша неожиданно посмотрела на нее с живым интересом.

— «Мне дело — измена, мне имя — Марина…» Она мне как подруга задушевная. С самой школы еще.

— И мне! Посиди со мной! — неожиданно попросила Таша. Маринка кивнула и присела на диван, гладя руку девушки. — Я хочу тебе кое-что рассказать…

Из ее глаз снова потекли слезы. Маринка встала и дала Таше носовой платок.

— Смотри, Нифа тоже пришла тебя утешать! Она у меня волшебная — боль снимает!

Голубоглазая кошка, тихо мурлыча, осторожно улеглась у Таши в ногах. Девушка всхлипнула, погладила Нифу по блестящей шерсти и стала сбивчиво пересказывать свою историю.

Таша была из благополучной московской дипломатической семьи. Еще ее дедушка был после войны консулом в одной из европейских стран. Мама пошла по его стопам, закончила МГИМО и работала в посольстве. Папа-врач тоже всю жизнь мотался по заграницам. Там они с мамой и познакомились почти двадцать пять лет назад. Таша родилась во Франции и провела там первые годы жизни. Потом были бесконечные переезды, менялись страны, языки, круг знакомых… Из-за этого у Таши никогда не было друзей. Только привыкнешь к кому-нибудь, а уже пора расставаться. Это причиняло ей большую боль.

Когда ей было восемь лет, родители с удивлением выяснили, что дочь по-русски пишет с ошибками, что в голове у нее какая-то русско-немецко-испанская смесь, и вообще она растет ребенком неуправляемым. Ташу передали на воспитание бабушке в Москву. Вхождение в российскую жизнь было непростым для нее, сверстники отказывались общаться с девочкой, которая от собственной стеснительности и неуверенности казалась чересчур высокомерной, заносчивой… К тому же она имела свое мнение по любому вопросу, одевалась не как все, блестяще говорила на нескольких иностранных языках… Преподаватели Ташу тоже недолюбливали, называли выскочкой. Никаких особенных стимулов учиться у девочки не было — на уроках она скучала и занималась только тем, что ей было по-настоящему интересно. Родители приезжали в Москву нечасто, Таша грустила и по возможности сама приезжала к ним. За границей мать водила ее по дорогим бутикам, покупала вещи, как будто потраченные на одежду и еду деньги могли заменить дочери материнскую ласку!

Когда девушка была в девятом классе, бабушка умерла. Родители приехали ненадолго в Россию и снова исчезли — работа не терпела отлагательств. Так Таша стала жить совсем одна. Еще не имея прав по возрасту, водила отцовскую машину, моталась ночами по Москве, устраивала многолюдные вечеринки у себя в квартире. Стали появляться друзья в клубах, ресторанах, от кавалеров всех возрастов отбою не было. Таше тогда казалось, что таким образом она наверстывает то, чего была лишена всю жизнь. Она была еще слишком наивна — ей казалось, что с ней общаются потому, что она интересна как личность, а отнюдь не из-за материального положения ее родителей… Приходящие к ней регулярно пожрать на халяву незнакомые люди казались ей умными, веселыми, знающими о жизни гораздо больше, чем она сама.

Ночами Таша курила, читала книги и пробовала писать психоделические стихи о собственной жизни. Ровесники в классе казались инфантильными и скучными. Учиться девушка почти перестала. Она была гораздо образованнее своих сверстников. Зачем заниматься чем-то бессмысленным, если рядом ключом бьет настоящая жизнь? В итоге школу Таша закончила с огромным трудом. Вмешался отец, и кое-как удалось перевести завершение школы в режим экстерната. Потом, правда, вопреки прогнозам родителей, она со своим весьма посредственным аттестатом сама довольно легко поступила в университет на отделение международной журналистики — надо же было что-то делать дальше… Просто пошла, отнесла документы, сдала экзамены. Покорила всех знанием английского, между прочим. Она несильно зацикливалась на неудачах и была к ним готова. Это было для нее вроде игры: получится — не получится. Неожиданно для Таши и ее родителей на этот раз все получилось! А дальше понеслась вроде бы все та же бесшабашная жизнь, но что-то в ней уже изменилось. Слишком однообразными стали вдруг тусовки, похожими — лица, банальными — суждения. Таша еще моталась по привычке от одного сборища к другому, но без особого энтузиазма. В жизни наступал мучительный, болезненный кризис. Однажды она услышала от одного из своих пьяных ухажеров, которого пыталась выставить от себя в два часа ночи, такое, что заставило ее многое перерсмыслить.

— Ты думаешь, ты какая-то особенная, — кричал он, тыча в Ташу пальцем, — а ты обыкновенная, такая же как все. Просто у твоих стариков денег немерено, вот вокруг тебя все и крутятся! А если бы этого не было — кто бы вообще посмотрел на тебя! Пустышка!

Это явилось для Таши откровением. Она перестала встречаться с приятелями, отвечать на телефонные звонки, замкнулась в себе. Мало-помалу забросила привычку покупать дорогие вещи — их оказалось некуда надевать. Через месяц телефон перестал звонить. Таша осталась одна. Кое-как она сдала сессию, мечтала уехать в Тибет на месяц, чтобы обдумать там свое дальнейшее житье-бытье, но тут встретила Леона. Он, как вспышка на солнце, показался ей особенным на фоне десятков других мужчин, которых она знала.

В тот день Таша сидела в баре и неспешно потягивала крепкий коктейль, к которому пристрастилась в последнее время. Вдруг глубоко обнаженной вечерним платьем спиной она почувствовала чей-то пристальный взгляд. Обернулась — и увидела эти глаза… Что-то сразу перевернулось в ней, опрокинуло в темную бездну… Она вздрогнула и отвернулась, но через минуту увидела незнакомца снова — и уже не могла оторвать взгляда. Он был тогда со спутником. Оба дорого одеты, в модных костюмах из последних коллекций. Кажется, они ссорились из-за чего-то. Тот, который сидел рядом с ним, в сердцах бросил на стол салфетку и вышел. Леон остался сидеть, загадочно улыбаясь в пространство уголками губ. Как будто его вовсе не взволновала эта ссора.

По Таше как будто ток пропустили — ее тело напряглось как струна, она боялась упасть с высокого стула, а еще больше — упустить этого незнакомца… И тут он подошел сам. Сказал ей что-то небрежно-элегантное, закурил.

— Кто вы по гороскопу? Нет, не отвечайте… Должно быть, Близнецы или Весы. Вы такая утонченная! Но в вас есть скрытый огонь!

— Я Весы… А вы?

— Лев.

— Не сомневалась!

Таша небрежно закурила, скрывая волнение. Она от неожиданности чуть ли не лишилась дара речи — он был слишком хорош! Черные вьющиеся волосы, слегка спадающие на лоб, аккуратная щетинка на загорелых щеках, и эти глаза — черные, жгучие! Она не помнила, что говорила ему, над чем они смеялись, но домой они поехали вместе на его черном «ламборгини-дьябло». Кажется, Таша сразу рассказала ему, что безумно одинока, разочарована, несчастна…

Таких ночей у нее еще не было! Это казалось бесконечным падением в темную бездну — как самый первый взгляд в его глаза. Много часов слились в единое мгновение страсти — Таша не помнила ни себя, ни того, кто обнимал ее всем телом, ни времени, ни пространства. Затмение, умопомрачение! Раньше она о таком читала только в книгах и относила к слащавой фантазии автора. Но теперь все это происходило с ней на самом деле! Их тела соединились в едином жгучем порыве, который подарил счастье беспамятства. Малоопытная Таша по собственному ощущению только в этот момент поняла, что такое мужчина. Он был первым, кто дал ей возможность раскрыть свое женское естество, почувствовать ядерную силу, заключенную внутри ее клеток. Одновременно было страшно, потрясающе и очень больно…

Утром он принес ей в постель кофе и гренки с джемом. Так еще не делал никто из Ташиных кавалеров.

— Как тебя зовут?

— Леон… А тебя?

— Наташа…

— Малыш, ты удивительная!

— Нет! Ты…

Он стоял перед ней в солнечных лучах — атлетическая фигура, бронзовый загар, вызывающая молодость. Необыкновенно хорош! Таша закрыла глаза и простонала:

— Иди ко мне!

— Нет, я больше не могу, малыш. Мне надо идти.

— Куда? Зачем?

— Мне нужно… Пока-пока!

И он исчез. Несколько дней, пока он не звонил, Таша провела как в бреду. Смотрела на телефон, будто пыталась его загипнотизировать. Ругала себя последними словами, что не взяла номер мобильного. Гадала, как будет жить, если он вдруг исчезнет совсем… За эти дни разлуки Таша поняла вдруг очень ясно, что Леон — единственный мужчина, который ей нужен, который делает ее женщиной… А все остальное просто блекнет по сравнению с ним. Если бы он тогда не появился, она бы, наверно, ушла в монастырь или покончила с собой. Она пережила такое счастье, после которого все прочее казалось мелким, несущественным, лишенным смысла. Весь мир сошелся на его лукавых, темно-карих глазах.

А потом он снова появился — просто позвонил как нив чем не бывало. Спросил, как дела, что она делает вечером. Рассказал пару последних изящных анекдотов. У Таши было ощущение, что они знакомы с Леоном всю жизнь. Так начались полосатые дни, недели, разделенные на время с ним и без него. Каждая минута рядом с Леоном наполнялась какой-то вселенской значимостью, обыденные действия, которые он совершал, приобретали сакральный смысл. Ташу устраивало в нем абсолютно все: как он двигается, говорит, ест, даже слегка похрапывает ночами. Она боготворила его загорелое, молодое тело, двухдневную щетину на скулах. Все, что отчаянно раздражало в других мужчинах, в Леоне неожиданно оказалось очень даже привлекательным.

Таше было все равно, чем они занимаются вместе: мотаются по городу на его спортивной машине, танцуют на клубной дискотеке, сидят и пьют кофе с коньяком в модном кафе на Тверской… Ей нравилось, что в любом месте он мгновенно становился душой компании. Казалось, он был в курсе всего происходящего в жизни: мог спокойно порассуждать о новинках моды, пластической хирургии, сыпал именами известных политиков и бизнесменов, с которыми был лично знаком… Он был легкий, веселый, заводил ее одним свои присутствием. Наверно, он сразу почувствовал, что имеет над ней власть. И немудрено: он был первый мужчина, рядом с которым Таша робела и становилась белой и пушистой.

В публичных местах Леон вообще довольно часто встречал знакомых, в основном элегантных, ухоженных мужчин, с которыми непринужденно общался. Это тоже нравилось Таше: она терпеть не могла встречаться с кем-то из «бывших» девушек. К тому же Леон вовсе не был похож на бабника.

Иногда он пропадал на неделю или даже на две. Тогда Таша обрывала телефон, пытаясь докричаться до его автоответчика, но это было бесполезно. Потом он возвращался — иногда расслабленный и загорелый, как будто только что с моря, иногда усталый и мрачный, обнимал ее — и все начиналось по новой. После огненных ночей с Леоном Таша обычно спала до полудня; она почти совсем наплевала на университет. Месяцев через восемь таких встреч Таша вдруг сделала для себя потрясшее ее открытие: несмотря на время, проведенное вместе, она ничего не знала о том, кого любила без памяти. Она не имела представления ни о фамилии избранника, ни о месте, где он живет, ни о работе, которой занимается. У него были деньги, красивые шмотки, роскошный автомобиль и много свободного времени. На все вопросы он только отшучивался, улыбаясь. А лезть к нему в душу начитавшаяся психологических статей в женских журналах глупышка Таша боялась, чтобы, не дай бог, не наступить на какую-нибудь тайную больную мозоль.

Ей было достаточно того, чтобы он любил ее, — по крайней мере, так казалось тогда… Но все равно в голову лезли банальнейшие вопросы. А вдруг он женат? Может быть, у него любовницы за границей и он уезжает к ним?

Когда от собственных сомнений становилось совершенно невыносимо, она устраивала любовнику скандал, понимая, что совершает глупость, но остановиться не могла.

— Малыш, чего ты от меня хочешь? — спокойно спрашивал тогда Леон.

— Почему ты вечно называешь меня малышом? У меня, между прочим, имя есть!

— Прости, малыш. Просто мне так больше нравится. Ты у меня такой чудесный!

— Не смей обращаться ко мне в мужском роде! — взрывалась Таша. — Где ты снова пропадал две недели? Ты понимаешь, что я чуть не поседела! Можно было хотя бы позвонить?

— Когда могу, я всегда звоню. У меня просто не было возможности.

— Что ты скрываешь? Скажи, ты женат? Может быть, у тебя дети?

— Нет, малыш. Ты же знаешь, что я никогда не был женат и у меня нет детей. Женщины тут ни при чем, если тебя это волнует. Давай закончим этот разговор. Терпеть не могу скандалов. От них болит голова как от дурных коктейлей.

— Леон, ты меня любишь?

— Ты же знаешь, что люблю. Иначе к чему все это?

— Но я ничего не знаю о тебе! Я даже не знаю, чем ты занимаешься, когда мы не вместе!

— Зачем тебе знать? Ты же счастлива, когда мы встречаемся?

— Ну почему ты так себя ведешь, как будто тебе все равно, что я чувствую? — рыдала Таша. — Я так больше не могу, не могу! Давай определяться!

— С чем?

— С нашими отношениями!

— Если они тебя не устраивают, — поигрывая бокалом с коньяком, спокойно отвечал Леон, — можем их прекратить. Я не хочу, чтобы ты так расстраивалась. Это тебе не идет. Мне кажется, ты излишне паришься по пустякам. Сходи к психоаналитику, я дам телефон…

— Ну неужели ты не понимаешь? Неужели тебе все равно? — заливалась слезами Таша. — Ты появляешься, исчезаешь, а я сижу у телефона и жду тебя целыми днями. Я не могу ничего делать, только жду тебя. А ты даже не звонишь…

— Малыш, а кто заставляет тебя сидеть взаперти? — Леон удивленно вскидывал брови. — Не надо так зацикливаться. Ты же молодая, интересная. Тебе нужны деньги? Возьми, пойди развлекись! Потанцуй с какими-нибудь симпатичными мальчиками и девочками! Я буду рад, что ты зажигала. И про учебу не забывай, малыш. У тебя все-таки пятый курс. Было бы очень обидно…

— Что ты несешь!..

Таша в слезах убегала, хлопала дверью, прыгала в машину и уезжала. Через несколько часов беспорядочной езды по городу начинала безумно жалеть о случившемся, ругала себя за несдержанность и бросалась звонить Леону, опасаясь, что никогда больше его не увидит. Сама себе в такие минуты она напоминала сумасшедшую. Он брал трубку раза с третьего-четвертого.

— Милый, прости! — снова начинала рыдать Таша. — Я не знаю, что делаю. Нервы ни к черту. Только прости меня!

— Ничего, малыш! Я сейчас занят, позвоню завтра. Целую в щечку. Пока-пока!

От всех расстройств — или от слишком большого счастья — Таша похудела килограммов на десять. Она стала нервная, мнительная и опасливая, почти перестала общаться с другими людьми, одна не выходила из дома. Самым большим страхом, почти манией, стало для нее расставание с Леоном… Ей казалось тогда, что стоит только ей начать совместную жизнь с ним, как все само собой исправится, наладится, — и заживут они душа в душу. Она смотрела в карие, непроницаемые глаза Леона с бесовской искоркой: наверняка он хочет того же самого, просто сам не знает об этом. Она из кожи вон лезла, чтобы помочь ему разобраться в своих истинных чувствах! А он по-прежнему загадочно улыбался, дарил дорогие подарки, но все так же исчезал и появлялся. Таша от этого только мучилась сильнее.

Дошло до того, что пару месяцев назад обезумевшая от ревности и неизвестности Таша решилась предпринять кое-какие меры, чтобы хоть что-то узнать о Леоне. Для начала обыскала у любимого карманы, когда он спал. Ей всегда казалось, что ниже пасть уже невозможно, но желание узнать правду пересилило все остальное. Оказалось, что никаких документов у него при себе нет или он их как-то особенным образом прячет. Даже водительских прав и тех не было! Как он ездит? Потом Таша разузнала у бывших приятелей про телефонную прослушку, но поняла, что не потянет такое дело. Слишком круто — отдать десятку тысяч баксов за неделю прослушивания аппарата Леона, который слишком часто был выключен. Знакомых в органах, чтобы собрать хоть какую-то достоверную информацию о его занятиях, месте жительства, семейном положении, у нее не было. Да и что бы она собрала, даже фамилии толком не зная?

Однажды, когда они с Леоном в очередной раз расстались, отчаявшаяся Таша незаметно выскользнула следом за ним из подъезда и села в свой автомобиль. Сердце бешено колотилось. Она поехала следом за любовником, который без всяких усилий оторвался от нее через несколько кварталов — машину он водил классно, да и двигатель у него был помощнее… Через неделю упрямая Таша повторила попытку, потом еще и еще… С седьмого раза получилось: Таша прочно села на хвост своему любовнику, который явно расслабился после встречи с ней и ехал не торопясь, откинув верх своей новой спортивной машины! Девушку охватили азарт и страх: она боялась увидеть что-то неожиданное, но отчаянно хотела этого! Сначала ничего особенного не происходило: Леон медленно проехал по Тверской, ловя на себе завистливые взгляды прохожих и других автомобилистов. Возле одного из кафе он остановился, вальяжно вышел из машины и направился внутрь. Таша припарковалась так, чтобы ее машины не было видно. Она напряженно смотрела на часы: минуты ползли медленно. Через час с небольшим Леон вышел из кафе в сопровождении высокого молодого человека. Таша выдохнула облегченно и мысленно обругала себя: сумасшедшая, истеричка! Леон прав: пора к психоаналитику. Она-то уже напридумывала себе черт знает чего! Целый гарем красоток в воображении нарисовала. А он всего-то…

Она еще пару минут раздумывала, стоит ли ехать за Леоном дальше или лучше подготовиться к следующей встрече и поехать в салон красоты, как произошло нечто совершенно неожиданное. Усевшийся рядом с Леоном молодой человек совершенно спокойно обнял его и поцеловал в шею. Леон рассмеялся и кокетливо ударил незнакомца по руке. Потом они поцеловались, и машина рванула с места. Удивленная, ничего не понимающая Таша машинально поехала за ними. Она еще не понимала до конца, что происходит, просто давила и давила на газ.

Наконец, покружив по Москве, приехали. Машина Леона круто свернула в один из ничем не примечательных дворов. Таша припарковалась на улице и бегом бросилась в арку. Там, как опытный разведчик, спряталась и лихорадочно осмотрелась по сторонам. Леон уже припарковался на бордюре и выходил из машины. Его спутник стоял рядом с ним, небрежно обнимая его за бедра. Они весело разговаривали. Потом Леон нажал на кнопку брелка, машина моргнула ему в ответ, и парочка направилась к подъезду. Таша по стенке стала незаметно красться за ними. Дыхание у нее перехватывало от волнения. Леон с незнакомцем, продолжая смеяться и болтать, зашли в подъезд. Таша несколько минут недоуменно постояла перед дверью с кодовым звонком. Тупик! Она его упустила. Потом ей в голову пришла спасительная идея: девушка нажала кнопку вызова консьержки, и дверь открылась. Таша быстро вошла и огляделась. Никого не было, только слышался шум поднимающегося лифта.

— Вы к кому? — спросила суровая, толстая старуха в очках, преграждая ей дорогу.

— Я с ребятами… — соврала девушка, виновато улыбаясь. — Они только что поднялись. Я забыла в машине сумочку, пришлось вернуться, отстала от них. В какую они пошли квартиру? Я тут впервые, мне сказали, но я забыла… Подскажите, пожалуйста!

Старуха неодобрительно посмотрела на Ташино глубокое декольте.

— В сорок пятой они! Еще и девок водить начали, бесстыдники! Управы на вас нет!

Не дослушав старухино ворчание, девушка бросилась к лифту, на ходу соображая, какой бы это мог быть этаж. От волнения нажала сразу несколько кнопок. Четвертый — нет! Шестой — нет! Девятый! Таша выскочила из лифта, стараясь отдышаться. Три квартиры на площадке. Дверь в одну из них слегка приоткрыта… Таша на цыпочках подошла к ней и прислушалась. Точно! Они там! Из-за двери доносился голос Леона и веселый смех его спутника. Слов было не разобрать. Что-то звякнуло, — похоже, молодые люди открыли бутылку вина. На секунду Таша снова обругала себя за ребячество и подумала о том, что пора бы сматываться, пока ее тут не застукали. Что подумает Леон, если увидит, как она шпионит за ним? Но тут голоса смолкли, и из квартиры донесся приглушенный стон. Они что там, порнушку днем смотрят? У Таши снова приключился острый приступ любопытства. Она медленно приоткрыла дверь, потом еще и, наконец, проскользнула в квартиру. В коридоре огляделась и медленно пошла в ту сторону, откуда доносились стоны — теперь они были слышны совершенно отчетливо. Окончательно потеряв всякий инстинкт самосохранения, Таша распахнула дверь и увидела зрелище, которое буквально подкосило ее, а к горлу подступила тошнота.

На широкой кровати, блаженно раскинув руки, с закрытыми глазами лежал незнакомый молодой человек. Он продолжал громко стонать, даже когда Таша вошла. Его всем своим роскошным, загорелым телом крепко обнимал Леон. Комната была оформлена огромными зеркалами, поэтому увиденное сразу стало двоиться на каждой стене. Везде вокруг Таши двое мужчин страстно обнимали друг друга. В глазах у девушки помутилось, она прислонилась к стене. Парочка занималась любовью так усердно, что даже не обратила внимания на Ташу. Постояв так несколько секунд, девушка закрыла руками лицо и вскрикнула. Леон вздрогнул и обернулся. Молодой человек начал суетливо натягивать на себя одеяло.

— Ты что здесь делаешь? — отрывисто спросил Леон. Видно было, что он смущен и напуган.

— Сволочь! — завопила Таша. — Мерзавец! Ненавижу! Девушка опрометью бросилась к выходу. Следом за ней,

пытаясь прикрыться полотенцем, вылетел Леон:

— Таша, постой! Я тебе все объясню… Таша!

Но двери лифта захлопнулись прямо перед его носом. Размазывая по лицу косметику, покачиваясь из стороны в сторону, Таша медленно вышла из лифта и побрела к дверям подъезда. Ворчливая консьержка проворчала, подозрительно глядя на нее:

— Еще и обкурилась дури какой-то, на ногах не стоит! Ну и молодежь пошла! Тьфу!

Таша посмотрела на консьержку долгим взглядом и вышла на улицу. Здесь ноги у нее подкосились, и она, присев прямо на асфальт возле подъезда, достала из кармана сигареты и закурила. То, что произошло только что, было для нее не просто шоком — это был конец всему!

Бдительная консьержка выскочила из подъезда и погрозила Таше шваброй:

— Пошла, пошла вон отсюда! Нечего тут ошиваться! Милицию вызову!

Девушка кое-как поднялась и побрела к машине. На фоне гулкого шума в голове решение пришло само собой. Даже воспоминание о произошедшем оскорбляло ее. Необходимо было пресечь боль, пресечь немедленно и навсегда. Черт с ним, что там будет дальше: еще неизвестно, может, следующие жизни — сплошная выдумка. А раздирающая тело боль — здесь и сейчас. Таша утопила педаль газа и рванула с места. Впереди мигнул красный сигнал светофора. Словно играя с судьбой, девушка ринулась вперед, все увеличивая скорость. Справа и слева завизжали тормоза. Пронесло и на этот раз. Куда ехать? Домой — невозможно! Еще раз увидеть все то, что связывало ее с Леоном, было немыслимо. Таша даже не заметила, как, бесцельно петляя по улицам, оказалась в центре города. Ее лихорадило, перед глазами плавали ярко-красные пятна. Слева показалась набережная. Таша резко затормозила. Вот он, спасительный выход, — броситься в реку! Это не больно и почти нестрашно. Она же не умеет нормально плавать и потому быстро пойдет ко дну в холодной воде. Это лучше, чем резать вены или стреляться… Еще надо найти где-то бритву или пистолет. А кровь? Брр, она очень боится крови! К тому же потом будет очень страшно тем, кто ее увидит такой.

Она бросила машину у тротуара и медленно пошла к мосту. Голова кружилась, руки холодели. От бесконечных слез перед глазами расплывалась пелена. Только шаг — это очень легко! Таша тяжело свесилась через ограждение и посмотрела вниз. Куда-то бежала серая, непрозрачная вода. Плавали грязные пластиковые бутылки. Интересно, когда выловят тело? Увидит ли она всю свою жизнь в обратном порядке, как рассказывали другие?.. В эту минуту и окликнула ее Маринка…

Таша лежала на кровати, закрывая лицо руками, и давилась от глухих рыданий. Нефертити тревожно мяукала. Маринка гладила девушку по голове и бормотала что-то ласковое.

— Все уже позади, Ташенька, все прошло. Обещай мне, что больше так не сделаешь!

— Уже нет, наверно… Просто такая была минута, когда, когда, казалось, дальше невозможно жить! Я даже ненавидела людей, которые шли мимо и весело разговаривали!

— Я знаю…

— Скажи мне, Маринка, что теперь? Ты остановила меня на мосту. Но что я буду делать дальше? Куда мне идти?

— Сейчас спи. А дальше — Бог подскажет…

— Какой бог? Да разве Бог допустил бы такое, если бы он был? Я… я отдала ему все, а мне как будто душу распяли! А то, что от тебя Весельцов к другой ушел, — это тоже твой Бог?

— Не говори так, Таша. Ему виднее… Может быть, он тебя остановил…

— Но я не хочу останавливаться!

— Утро вечера мудренее. Спи. Завтра поедем за твоей машиной!

И на следующий день Маринка не отпустила от себя Ташу. Мало ли что… Эта девочка напоминала ей ее саму — в период потрясений с Димкой. Психика травмированная. Она послушала ее вчера, и мысленно вздрогнула: могла ведь не успеть! Спасибо тебе, Господи, что сподобил помочь девке и надоумил пройти по той самой набережной! Так недавно ей самой помог Борька Смелое. Круговая порука добра. Иногда важно оказаться в нужное время в нужном месте и всего лишь не оставить человека одного, лицом к лицу с его горем. К тому же Ташка действительно очень напоминала ей ее саму — времен шальной молодости. Конечно, Ташка другая: избалованная, яркая, много чего повидавшая. Но такая же беззащитная, ранимая и несчастная. Так же вывернула перед любимым душу — и взамен получила только боль. Поэтому будить с утра девушку она не стала, приготовила для нее завтрак, написала записочку, оставила ключи и ушла на службу.

В тот день Маринка была действительно плохим работником. Все мысли у нее крутились вокруг новой знакомой, документы не читались, даже начальника по телефону она не узнала. После полудня позвонила домой, узнать — всели в порядке с Ташей. Душа болела. Все-таки неправильно было оставлять ее одну…

В обед Голубева услышала от сотрудников, что директору компании срочно требуется на весьма неплохую зарплату референт: представительная девушка со знанием двух иностранных языков. Она просто на стуле подскочила от радости. В голове моментально созрел план действий…

— Я вам такую девушку приведу! — сказала она начальнику отдела кадров.

Вечером они забрали Ташину машину. С ней, слава богу, ничего за эти дни не приключилось. Маринка развалилась на переднем сиденье.«мерседеса» и вздохнула сладко:

— Какой класс! Мне-то не суждено на таких покататься…

— Ладно уж, не зарекайся. Жизнь иногда в одну минуту меняется. Все еще может быть.

— Но вот этого точно не будет никогда. Когда выезжаю с кем-то на дорогу, сразу зажмуриться хочется — страшно! Мне кажется, разбиться так легко… Это как возможность покончить со всем разом!..

— Что ты говоришь? Не понимаю. А меня еще стыдила. Не шути так! Сейчас покажу тебе класс!

Маринка грустно улыбнулась, что-то вспоминая. Таша врубила музыку на полную мощность, и они покатили по городу, хором подпевая какой-то известной исполнительнице..

— Ты только осторожнее! Я боюсь скорости! Она меня завораживает, — умоляла иногда Маринка, которую вдавливало в кресло на крутых поворотах.

— А ты не бойся! Сейчас полетаем! — И Таша давила на педаль сильнее. Водила она действительно блестяще.

Им обеим казалось, что в этот момент переводятся какие-то стрелки судьбы и что-то новое врывается в их непростые, вдруг объединившиеся жизни.

— Вот что, Ташка! — авторитетно сказала Маринка за ужином. — Ты меня спрашивала, что делать дальше. Я готова ответить!

— И что же? — Грустные глаза девушки на мгновение зажглись интересом.

— Во-первых, ты обещаешь мне, что завтра же поедешь в университет и разберешься, как там у тебя дела.

— Вот еще! — скептически хмыкнула Таша, и глаза у нее снова погасли. — Там на мне давно крест поставили. Отчислят наверняка. Я всего два раза за семестр там появлялась — кофе попить.

— Ничего не знаю. Твоя задача — поехать и все узнать. Во-вторых, я тебе, кажется, работу нашла.

— Да ты что? Шутишь?

— Нисколько! У нас в компании, переводчиком-референтом у директора. Понимаю, что это, конечно, не твой уровень, ты пойдешь дальше, но…

— Да уж! Уже бы пошла, полетела бы, если бы ты меня не поймала вовремя!

— Хватит язвить! Место хорошее, стабильное. Коллектив бабский, но нормальный, сработаться можно. На первое время тебе в самый раз. Директор — толковый мужик, сам себя сделал, без особых закидонов. Не бабник, женат, скоро дедушкой будет. Что ты думаешь по этому поводу?

— Здорово, конечно! — Таша задумчиво покачала головой. — А вдруг у меня не получится? Я же никогда в жизни не работала! Ничего не умею… Еще подведу тебя!

— Это ты зря! Все будет нормально, на меня посмотри. Значит, так, завтра ты едешь в университет, узнаёшь, что нужно сделать, чтобы оттуда не вылететь. Послезавтра назначим тебе собеседование у директора…

— Но тогда мне надо будет поехать домой… Там же все — и одежда, и вещи.

— Вот уж дудки! Хотя… — Маринка лукаво прищурилась. — Скажи честно, я могу тебе доверять?

— Что ты имеешь в виду?

— Не бросишься с ближайшего же моста? Вены ножичком не почикаешь?

— Можешь, наверно… Мне же на работу выходить надо! — Таша хитро ей подмигнула.

— Тогда пообещай мне сейчас, что если у тебя хотя бы на задворках сознания промелькнет мысль: а не покончить ли тебе со всем разом, — ты сразу берешь телефон и звонишь мне. И мы все обсуждаем. Договорились?

— Да! — Ташка вдруг звонко рассмеялась. — Договорились.

На следующее утро Маринка ушла на работу, а Таша поехала домой. В принципе Маринка собиралась отправиться с ней, но девушка решительно отговорила ее. Иногда сильную боль лучше пережить в одиночку… Маринка знала это по себе.

Весь день она места себе не находила, думая о том, чем там занимается ее нечаянная подруга. Вечером Таша отзвонила сама. Голос у нее был усталый, но веселый.

— Маринка, ты не представляешь! Бог действительно все видит! Мне дали в универе еще одну попытку… Декан сказал, что это позор — отчислять студентку с последнего курса. Тем более с такой фамилией. У меня есть неделя, чтобы написать две курсовые и сдать кое-какие зачеты. Я уже сходила в библиотеку и набрала кучу всякой литературы… Сейчас засяду готовиться!

— Вот и здорово! — обрадовалась Маринка. — Молодчинка, я в тебя верю. А как там дома?

— Дома? — сразу погрустнела Таша. — Как всегда… Убрала вот с глаз все Леоновы подарки. Выбросила в мусоропровод. Голо так, пусто… Сижу на кухне, курю. Так тяжело!

— Эй, только не расклеиваться, слышишь? Нас рефераты ждут! А еще завтра у тебя собеседование!

— Я помню. Но мне так плохо, Мариночка, так плохо, когда я вспоминаю…

— А ты не вспоминай ничего! — отрезала Маринка. — Сейчас у тебя есть более важные дела. Завтра в десять жду тебя на Мая ковке!..

Когда они утром встретились, Маринка глазам не поверила. Таша была совсем другая, почти неузнаваемая. В элегантном темно-синем костюме, тонких очках, с гладко зачесанными волосами, аккуратно накрашенная. Просто не девочка, а глянец рекламный!

Собеседование прошло блестяще. Таша вышла из кабинета директора бледная, но с сияющими глазами.

— Ну как? — спросила Маринка.

— Все хорошо, или мне так показалось. На самом деле — твой Петр Анатольевич классный мужик. По-моему, я ему тоже понравилась… Только вот руководительница отдела кадров… Она на меня так смотрела, как будто дырки сверлила!

— Забудь! Поезжай писать свои рефераты, а я тебе вечером все расскажу! — шепнула ей Маринка. — И не гони сильно!

— Ладно! Спасибо тебе! Наверно, мне тебя тоже Бог послал.

— Нам всем в свое время кого-то посылают… Беги! Таша исчезла. Через несколько минут из кабинета вышел улыбающийся директор.

— Марина Васильевна, где вы такую девушку нашли? Это же клад просто! А как хороша!

— Это мой маленький секрет, товарищ директор!

— Только глаза уж очень грустные! А почему, кстати, она на шестьсот долларов согласилась? Она же вся такая навороченная, костюм от Версаче, языки знает…

— Жизнь у всех по-разному складывается, Петр Анатольевич. Значит, ей это зачем-то надо…

— А по-моему, так это настоящая стерва! — сквозь зубы процедила руководительница отдела кадров Зернова, злобно поглядывая на директора.

За десять дней настырная Таша сумела подтянуть все свои университетские хвосты и даже была допущена до госэкзаменов. Она ликовала. То, что казалось ей прежде совершенно бессмысленным, вдруг стало необыкновенно важным. За три дня она, согласовав с преподавателем, написала реферат будущей дипломной работы. А еще через две недели исхудавшая от бессонных ночей, но очень довольная собой Таша уже вышла на службу. Она умела мобилизовываться, когда это было нужно.