Сотни лет кочуют по театральным и цирковым подмосткам два клоуна: один - озорной и лукавый, другой - простак. Две, казалось бы, противоречивых реакции вызывают они: смех и сочувствие. Именно потому так живуч этот комический дуэт. Давно уже они перекочевали на страницы книг, прочно поселились в детской литературе под разными именами: Малыш и Карлсон, Дениска и Миша, Винни-Пух и поросенок Пятачок. Во всех этих книжках один прием, но каждая из них - особенная, потому что писали их очень талантливые люди. (Я думаю, что Дон Кихота и Санчо Пансу Сервантес задумывал как комическую пару.)

Начинающий ленинградский писатель Николай Федоров тоже внес в эту традиционную форму комического свое отношение, он как бы заострил моменты соучастия и сопереживания.

В детстве я сильно обварил руку. Я не плакал - такое было условие. Но вот два моих товарища плакали. Они плакали по-настоящему, плакали за меня. Над этим предметом нельзя иронизировать. Этот предмет вызывает добрый смех, который сходен по ощущению с ощущением счастья. Под словом «предмет» я подразумевал самое высокое нравственное понятие - дружбу.

Дружба и является подвижной моделью для рассказов Николая Федорова. Остановите свое внимание на рассказе «Напиши мне ответ». Герои Федорова мало сказать - необходимы, они жизненно важны друг для друга. Они преисполнены чувства верности. И еще в них наличествует то необъяснимое состояние, которое мы называем счастьем жить.

Я от всего сердца желаю героям Николая Федорова веселого и счастливого пути в детской литературе.

Радий Погодин

МАГНИТОФОН

В тот день я пошел учить уроки к Генке.

Генка открыл дверь и стремительно потащил меня в комнату. На столе, сияя никелированными пластинами, стоял магнитофон. Но не просто магнитофон, а переносный транзисторный, чуть больше коробки из-под пирожных.

- Гляди, - сказал Генка, - дядя Игорь подарил. «Орбита» называется. Ух, теперь заживем! Хочешь - музыку записывай, хочешь - себя. А главное - переносный. Идешь так по улице, а он тебе песенки играет.

И Генка, взяв магнитофон, изобразил, как он пойдет по улице.

- Но ты еще самого главного не знаешь, - продолжал он. - Скоро мы с тобой отличниками станем. Ты что-нибудь про обучение во сне слышал?

- Вроде слышал.

- Ну так вот. Записываем на пленку какой надо параграф, включаем магнитофон и ложимся спать. Просыпаемся - и все выучено. Уловил? А теперь давай послушаем, какой у тебя голос на магнитофоне.

Генка достал микрофон, подключил его и, покрутив какие-то ручки, сказал:

- Ну, говори.

- А что говорить-то? - спросил я.

- Что хочешь, то и говори.

Но у меня в голове ни одной мысли. Слова все куда-то разбежались.

- Не знаю, что говорить, - сказал я.

- Ну хоть полай.

Я залаял.

- Хватит, - сказал Генка. - Разлаялся. Ты лучше спой чего-нибудь.

- А чего?

- Откуда я знаю. Чего-нибудь.

И я как можно громче запел:

Из полей уносится печаль…

Но тут Генка стал чихать, и я перестал петь.

- Теперь послушаем, что получилось, - сказал он.

Запись вышла хорошая, и мы смеялись до слез. Особенно здорово записалось мое пение и Генкино чиханье.

- А сейчас - за дело, - сказал Генка. - Что там на завтра учить?

- Я думаю с географии начать. Помнишь, Анна Михайловна грозилась тебя спросить. Да и у меня всего один трояк.

- География так география, - бодро сказал Генка. - Что там задано?

- Реки Западной Сибири.

Я открыл учебник, и Генка медленно, с выражением прочел страницу об этих реках.

- А теперь - спать.

Он лег на кровать, я - на диван. Сначала я слушал запись, потом перестал, но уснуть не удавалось.

- Генка, - сказал я, - не уснуть никак.

- А ты постарайся, - ответил он с кровати. - Учиться всегда тяжело.

- Магнитофон мешает, - сказал я.

- Мне тоже мешает, - признался он.

- Знаешь что, - сказал я, - давай пока его выключим. Когда я усну, ты его включишь. И я один во сне поучу. Потом ты меня разбудишь. Тогда я подежурю, а учить во сне будешь ты.

- Идет, - сказал он.

Магнитофон замолчал, и сразу стало так хорошо, тихо…

Разбудила нас Генкина мама. На улице уже горели фонари, а по телевизору должен был начаться детективный фильм.

- Что-то я ничего не запомнил, - буркнул я.

- А ты и не мог ничего запомнить, - мрачно сказал Генка. - Пока я ждал, когда ты уснешь, я и сам уснул. А магнитофон молчал.

- Что же делать?

- Есть идея. Тебя ведь завтра не обязательно спросят.

- Могут и не спросить.

- А меня точно спросят. Так вот. Берем завтра в школу магнитофон с записью этого материала. Когда меня вызовут, ты незаметно включишь магнитофон, и все подумают, что я отвечаю.

- Но ведь ты должен будешь рот открывать?

- Ерунда. Рот я открывать буду. А чтобы не заметили, что это не я говорю, я голову пониже опущу. Будто думаю.

Я согласился, и мы пошли смотреть телевизор.

На следующий день география была первым уроком. Мы с Генкой сидим на последней парте, и замаскировать магнитофон было просто. Все расселись, вошла Анна Михайловна и первым, как мы и ожидали, спросила Генку.

- Сейчас Петров расскажет нам про реки Западной Сибири, - сказала она.

Генка встал, опустил голову и зашевелил губами. Я врубил звук и включил магнитофон. Через несколько секунд оттуда послышался мой сдавленный голос: «А что говорить-то?» - «Что хочешь, то и говори», - отвечал Генкин голос. «Не знаю, что говорить», - сказал мой голос. «Ну хоть полай», - сказал Генкин голос. Я похолодел. Генка перепутал кассету, и вот из магнитофона понесся лай.

- Выключай скорей! - шипел Генка.

Но я так растерялся, что забыл, как выключать. Кассета крутилась, я лаял, пел, Генка чихал, а в классе стоял такой хохот, что я думал, стены обвалятся. Даже Анна Михайловна так смеялась, что не поставила Генке двойку.

После этого мы решили учить уроки по-старому. Но все-таки мы не в обиде. Магнитофон - вещь хорошая.