Нечай ДмитрийДремлющее проклятие

Дмитрий Нечай

ДРЕМЛЮЩЕЕ ПРОКЛЯТИЕ

Буря, бушевавшая над побережьем, набирала силу. Ураганный ветер сметал все на своем пути, оставляя землю за собой пустынной и черной. Ближе к морю в своей центральной части закручивающийся столбом смерч слегка слабел и смыкался плотно сжатой воздушной массой с основным потоком, более слабым, но гораздо большим по объему. Постепенно переходя в центр потока, ветер изменялся и не был столь порывист, но нажимал со всех сторон сплошной стеной, и устоять было совершенно невозможно.

Воздушный фронт тянулся на многие километры по поверхности моря и постепенно обрывался возле юго-западного побережья Индии, проходя вдоль всего западного ее берега. Там, где фронт слабел, начиналась зона теплого воздуха. Вдыхать его было тяжело и неприятно. Он занимал весь участок Индийского океана, простирающийся до востока Африки и даже вдоль него, вплоть до Мадагаскара. Здесь воздушное марево начинало слегка колыхаться и, не спеша закручиваясь в невидимые спирали и кольца, сливалось с идущим из Антарктики прохладным воздушным течением.

Проскользнув по западу Намибии и подхватив немного туч, поток вынес их, смешав в легкий, почти невидимый туман, в Атлантику, понемногу тормозя между Африкой и Южной Америкой. Здесь, с севера и из глубины материка, на западе, дули сильные ветры, принесшие много облаков и грозовых туч. Встречаясь, они перемешивались, меняя высоту, опять поднимались, кружась над океаном и создавая нечто новое. И окончательно переплетясь и изменившись, двигались на север вдоль Атлантического океана.

Сопровождающий их туман уже непроницаемой стеной окутывал поверхность океана, а за ним следовали, постоянно взрываясь молниями, грозовые тучи. В районе между Испанией и Северной Америкой движение остановилось. Оно натыкалось на внезапно возникший антициклон. Он отталкивал гигантскими рукавами напирающие воздушные массы, рассеивая их к побережью, оттуда они проникали еще дальше вглубь. Огибая рельеф местности и замедляя свое движение, течение становилось спокойным и размеренным.

Растеряв все тучи на прибрежном участке, где его пересек не сильный, но напористый ветер с севера, поток преобразовался в обычный ветер средней силы, то убывающей, то опять усиливающийся за счет давления больших, чем он, воздушных фронтов. В центре материка все резко изменялось, затихая и уступая место движению нового циклона, образовавшегося еще позавчера и до сих пор достаточно сильного и стойкого. Ответвляясь от него и сдвигая другие ветра и течения, новый, очень сильный поток, вобравший в себя обильные ливни и град, стремглав понесся на запад побережья всей своей мощью. Смешивание и перестановка сил внутри него происходили постоянно. То догоняя друг друга, то отставая, внутренние потоки напоминали клубки прозрачных змей.

Вырвавшись без особого труда на простор Тихого океана, ветра распались, и над центральной частью океана воцарилась тьма, в которой засверкали молнии и посыпался град, иногда сменяемый потоками ливней. Теряя силу, поток, изрядно истощившись, вышел к Китаю и Японским островам, где был немедленно рассеян и поглощен местными течениями, идущими вдоль берега и заворачивающими на материк в районе Восточно-Корейского залива.

На материке к проходящему течению присоединилась облачность, неподвижно висевшая, как бы в ожидании, над центральным Китаем, и все вместе дошло до Хребтов Тибета. Тут облачность отделилась и, зависнув во впадинах и ущельях гор, освободила поток от своего присутствия и позволила ветру прорваться, развалившись на множество ветерков, сквозь скалы и камни Тибета

Уже почти ослабев, остатки течения неожиданно были подхвачены сильным горячим потоком из Средней Азии и, повернув на северо-запад, понеслись в сторону Восточноевропейской равнины. Царившее здесь разнообразие, образованное слиянием и распадом остатков множества потоков ветров и фронтов, встретило пришедшее с юго-востока, боковым прохладным ветром, что завернуло поток и вынудило перемещаться раздвоившись. Деление продолжалось, когда на пути возникли идущие в противоположную сторону потоки, представляющие остатки других образований.

Слабый теплый ветерок натолкнулся на ударившего его сверху вниз более сильного собрата и, опустившись, завертелся между бетонными корпусами домов, огибая их и постепенно слабея. Оставляя на каждом здании часть своей уже давно потерянной силы, за большим домом из кирпича ветер лизнул траву и, поднявшись сквозь зашелестевшую листву деревьев, ударился о стену небольшого девятиэтажного дома. Слегка загудели стекла в окнах и с грохотом распахнулась форточка.

В кухне стало свежо, зашелестели и перемешались бумаги на столе. Марта оглянулась, но возвращаться не стала. В руках ее был довольно тяжелый тазик с бельем, а в таком возрасте каждое движение требует больших затрат силы. Она прошла по коридору в ванную комнату и, поставив тазик на раковину, открыла крышку стиральной машины. Электронные часы, переключившись на режим программирования, замигали белыми нулями на информационной панели.

Марта не спеша сложила белье в машину, набрала воды и, закрыв крышку, с трудом нагнулась к кнопкам программного устройства. Она уже набрала программу и переключила таймер на время суток, когда ее взгляд скользнул чуть левее корпуса машины. Белая, облицованная плиткой стена за ванной неожиданно привлекла ее внимание. Она была такой же, как обычно, но сейчас как будто что-то заставляло Марту смотреть на эту стену. Неприятное предчувствие овладело ею. Ощущение чего-то ужасного нарастало, и Марта уже почти задыхалась от необъяснимого ужаса, когда на белоснежной поверхности покрытия стали как бы концентрироваться алые капельки чего-то густого и непрозрачного. Они росли, набухая и медленно сползали по гладкой поверхности, они сливались друг с другом и срывались в ванну, разбиваясь об ее дно и дробясь на множество мелких капель. Через минуту вся стена была темно-алого цвета от стекающей по ней жидкости.

Марта, трясясь, отступила от машины к стене. Она попыталась разогнуться и уперлась трясущимися руками в стенку. Руки погрузились во что-то липкое, и она отчетливо почувствовала отвратительный запах чего-то знакомого, но уже давно забытого. Сморщив лицо от боли, Марта выпрямилась и оглянулась на стену, за которую взялась. Алые ручейки сочились по ней, образуя на полу еще небольшие лужицы. Ее руки были вымазаны в это, и она поднесла их поближе в лицу, чтобы рассмотреть. Острый запах раздражал, и она неожиданно вспомнила. Да, этот, именно этот запах она так ненавидела, когда была еще совсем молодой, когда она, поддавшись повсеместной агитации, стала санитаркой на той проклятой войне. Именно там она впервые почувствовала этот омерзительный запах. Это был запах крови.

Марта в ужасе посмотрела на свои руки еще раз, ей уже не было страшно, она перешла ту грань, когда страх становится жалок и беспомощен по сравнению с тем, что его заменяет. Истошный вопль вырвался из ее горла. Она стояла посреди ванной комнаты, подняв руки, а вокруг лилась и сочилась алая зловонная жидкость. Она свертывалась и, лопаясь, сочилась вновь сквозь засыхающие корочки предшествующих ручейков. Она скапливалась в уже большие лужи в ванну и на полу и, наконец, она дождем закапала с потолка. На крик из дальней комнаты прибежал испуганный муж, он стал в дверях, открыв рот и совершенно не понимая, что здесь случилось. Марта натолкнулась на него и чуть не повалила на пол, выскакивая из ванной, с круглыми от ужаса глазами.

- Алекс, это же кровь, настоящая кровь, - она протянула к нему свои руки, и он в упор посмотрел на них. - Что это, Алекс, что это, я не верю своим глазам, может быть, мы сошли с ума?

Она взглянула куда-то за спину мужа, и лицо ее исказилось в гримасе безысходности от чего-то неотвратимо страшного. Он повернул голову и тоже застыл в недоумении. Стены коридора алели потеками, а на дальней стене комнаты, которая виднелась через дверь в конце коридора, словно после взрыва, растекались струйки крови, склонясь к полу и замедляя свое течение.

* * *

День начинался динамично, еще с утра Алан почувствовал это. В офисе на него сразу же набросился директор, желавший непременно знать все подробности предыдущего дела. Потом, как сговорясь, начали звонить друзья и знакомые, не давая ни секунды на передышку, и, наконец, этот чертов вызов.

Успев купить утреннюю газету, Алан развалился на заднем сидении и, решив воспользоваться минутой свободного времени, перелистывал сегодняшние сообщения. Он просмотрел раздел хроники и углубился в чтении большой статьи о коррупции правоохранительных органов. Основная идея написавшего это корреспондента сводилась к проблеме взяток. Автор недоумевал по поводу того, что не сама взятка является неприемлемой формой отношений между просящим и решающим, а лишь ее сумма, в некоторых случаях чересчур смехотворная.

Читать до конца Алан не стал и занялся политическим обзором. За разделом политики шла бытовая хроника и ряд светских сообщений. На последней странице красовался фельетон, но до него Алан так и не добрался. Машина завернула за угол и остановилась у подъезда. Девятиэтажного дома. Вздохнув, Алан сложил газету и вышел из машины. У дверей подъезда стоял полицейский и скучающим взглядом провожал всех проходящих мимо. Поднявшись по лестнице и зайдя в подъезд, Алан натолкнулся на своего помощника.

- Эйбл, что вы здесь делается? Мне кажется, я вам еще даже не сообщал о происшествии.

Помощник слегка растерялся, но замешательство длилось недолго.

- Я не вижу ничего страшного в том, что позволил себе вас опередить, инспектор, думаю, это только на пользу. А о случившемся мне доложил дежурный, я его об этом давно просил.

Алан помедлил еще секунду и пошел к лифту, помощник последовал за ним.

- Ну, и что здесь стряслось, Эйбл, - наконец, снова заговорил инспектор.

- Да по сути дела, ничего уголовного, инспектор, - Эйбл жестом пригласил Алана в открывшийся лифт. - В квартире одной супружеской пары преклонных лет из стен ни с того, ни с сего потекла самая настоящая кровь, причем, в совершенно невообразимом количестве.

Алан с сожалением посмотрел на помощника.

- Не смотрите на меня так, господин инспектор, вы сейчас и сами это увидите. Зрелище, прямо скажу, не из приятных.

На третьем этаже стояло двое полицейских. Дверь в квартиру была приоткрыта и оттуда доносились приглушенные голоса. Алан толкнул ее ногой и, заглянув в левую часть открывшегося коридора, вошел. Помощник прошел за ним и плотно прикрыл двери.

В большой комнате на сдвинутых к середине стульях сидели двое стариков, рядом с ними, видимо недавно прибывшие, эксперты-криминалисты, сложив руки на своих чемоданчиках. Работать они не спешили, ибо, вероятно, не видели работы здесь для себя как таковой. Увидев Алана, эксперты встали и, поприветствовав его, отступили к столу.

Алан огляделся. Окружающая картина не радовала глаз. Было такое ощущение, будто здесь только что растерзали как минимум несколько человек. Для полноты не хватало лишь парочки изуродованных трупов. Кровь действительно была везде. Ею были заляпаны весь пол, стены и даже мебель. Выслушав рассказ стариков о случившемся, Алан еще раз прошелся по комнате. Эйбл и эксперты молча смотрели на него. Он встал у окна и, выглянув на улицу, повернулся к ним.

- Ну, что молчите? А кто вам сказал, что эта штука, - он мазнул пальцем по стене, - что эта штука - кровь? - Он поднес палец к носу и скривился от омерзения. Похоже, что это действительно была кровь, но Алан был человеком трезвого ума и отлично понимал, что настоящая кровь никогда не имеет возможности сочиться из каменных стен.

Эксперты наблюдали за его действиями. Старший из них поставил свой чемоданчик на стол и приступил к протиранию линз в своих очках.

- Знаете ли, господин инспектор, я тоже не склонен думать, что это кровь, но по внешним признакам весьма похоже.

Алан вытер палец о платок и шагнул от окна.

- Ладно хватить сидеть, если вы не против, мы немного поработаем, обратился он к старикам.

Те молча закивали головами.

- Ну, прежде всего, - начал Алан, - возьмите-ка эту бурду на анализ, а вы, уважаемый, пока ваш коллега будет этим заниматься, раздолбите мне в том месте эту стенку. - Алан показал на сплошь залитое кровью место.

Эксперты не спеша открыли свои чемоданчики и занялись работой. Выдолбленный кусок стены был сух и совершенно не пропитан кровью, как того ожидал Алан. Лишь внешняя его сторона была как бы полита ею, но при условии, что кровь именно сочилась, такое было просто невозможно. Последующие сколы во всех комнатах дали тот же результат, и Алан уже стал подозревать, что старики что-то задумали и просто дурачат их, как из средней комнаты закричал Эйбл:

- Инспектор, скорей сюда! Вы только посмотрите!

Алан вбежал в маленькую комнату и застыл на месте. Из чистого участка зеленой стены, как из губки, сочилась темная густая масса. Цвет был уже не алым, а темно-вишневым, и стекала она сплошным потоком. На ее поверхности появилось более жидкое образование и, обгоняя гущу, стало сбегать по стене, растекаясь в большую лужу. Растерянность Алана длилась недолго, чуть придя в себя, он выглянул в коридор.

- Все сюда! Со всем, что привезли! Быстро!

Эксперты бросили работу и, подхватив свои чемоданчики, подбежали к дверям.

-Немедленно возьмите эти выделения как можно в большем количестве и на консервацию. Сможете?

Старший группы порылся в своем саквояже и достал пластиковый пакет

- Инспектор, в машине есть все необходимое для консервации, но за эту штуку, - он показал на стену, - я не ручаюсь. Что касается нас, то сделаем все возможное.

Стоявший за ним человек тоже достал пакет, и оба подошли к стене. Выделение усилилось. Густая жидкость заливала им руки и брызгала на халаты. Наконец они набрали два пакета и, оттолкнув Алана с прохода, сломя голову бросились из квартиры. За распахнутой дверью послышался топот по лестнице. Они спешили. Но Алан не думал об этом. Он терпеть не мог подобных штучек. Всю свою жизнь он подсознательно ждал встречи с чем-то таким, ждал, чтобы вывести на чистую воду, чтобы разоблачить и высмеять. И теперь он будет делать все, чтобы подвергнуть эту мистическую мерзость всем кругам атеистического исследовательского ада. Он был уверен, что эта штука подобного испытания не пройдет и, в конце концов, окажется просто-напросто имитацией, ловкой и корыстной. Он ждал этого и сейчас был доволен тем, что удалось взять пробу.

Алан подошел к стене и, приняв принесенный ему молоток, с яростью вонзил острую часть в стену. Выбитый кусок шлепнулся в лужу багрового киселя, и он с удивлением увидел, что чистый участок стены на месте скола опять стал алеть от крови. Алан сколол еще раз, и опять на чистом месте чуть погодя заблестели красные капли. Он отошел и с изумлением стал наблюдать. Происходило действительно интересное явление. Если бы кровь сочилась из глубины, то промокала бы стена, а это было не так, и в этом он убедился на предыдущих сколах. Но ведь на тех стенах после скола кровь уже не сочилась, а тут она сочится вновь и вновь. Прошло около минуты. Выделения замедлились, и кровь начала сворачиваться. Реальность происходящего поражала. Вернулись эксперты.

- Инспектор, нам удалось ее законсервировать, - Глаза человека блестели за линзами его очков. - Две донорских дозы в вашем распоряжении, отчет можем представить к вечеру.

Алан оживился:

- Отлично! Я думаю, здесь нам делать больше нечего. Оставьте тех двух, что у входа, пусть помогут старикам прибраться, а мы с вами можем ехать. Да, кстати, Эйбл, - Алан повернулся к помощнику, - принесите-ка мне сегодня, если что-нибудь найдете, конечно, материал об этой квартире. Может быть, кого-нибудь здесь брали или скрывался кто-то, ну, или что-то в этом роде. Вы меня поняли?

- Да, господин инспектор, я сейчас же поеду в наш архив. О результате сообщу в офис. Вы будете у себя?

Алан пошел к выходу:

- Да, Эйбл, я буду у себя. И еще просьба, - Он повернулся к эксперту, - убедительно прошу эти пробы в наилучший режим хранения. И чтоб ни одна собака не совалась. Под вашу личную ответственность.

Эксперт стал серьезным и наклонил голову, выражая беспрекословность выполнения.

По дороге в офис Алан начал было дочитывать газету, но это ему быстро надоело и, уставившись в окно, он размышлял о происшедшем: "Помощник был прав. Совершенно ничего криминального в этом не было." Однако, какое-то ощущение постоянно беспокоило инспектора. Ему казалось, что за всем этим камуфляжем стоит нечто гораздо более серьезное, нежели эти кровоподтеки. Что-то неизмеримо большее. Чутье сыщика работало, и, хотя не было результатов, оно уже заставляло Алана всерьез взяться за все мелочи этого дела, дабы не упустить путеводную нить логики событий в дальнейшем.

Прибыв в офис, Алан засел у себя в кабинете и уже собирался позвонить в архив, куда отправился Эйбл, как он сам, не спеша, с видом исполнившего свой долг человека, ввалился в комнату.

- Ну, вот, инспектор, как я вам? Не прошло и часа, как я предоставил, на мой взгляд, довольно ценную информацию. Надеюсь, она вам непременно поможет, и когда вы пойдете на повышение, то не забудете и меня.

Эйбл улыбался.

- То, что вы здесь уже и не с пустыми руками, Эйбл, это, конечно, вам зачтется, но вот насчет повышения, это вы льстите. И вообще, если вы собираетесь каждый раз доставлять мне информацию и материалы с подобным соусом, то пойдете на понижение.

Алан криво ухмыльнулся:

Шутка, шутка, не волнуйтесь, я добрый. Итак, что же тут? - Алан принял из рук помощника две увесистые папки и начал их открывать.

- Да ничего сногсшибательного. Первое дело об ограблении. Вы были правы, когда заподозрили что -то при виде этой крови. Правы, потому что по этой квартире сразу обнаружилось два дела. Так вот, по поводу ограбления. Лет семь назад, когда там еще жили старые хозяева, а не эти старики, кто-то залез к ним и хорошенько их почистил. Вынесли все, даже зубные щетки, впрочем, вы и сами прочтете. Ну, а второе, это из раздела нераскрытых убийств.

Эйбл подошел к окну.

- Хорошо, Эйбл, я доволен вами. Вы уверены, что больше по этой дыре в архиве ничего нет?

- В нашем архиве электронный банк данных, инспектор, и в этом уверен не я, а компьютер.

Алан повеселел:

- Да, да, конечно же. Я думаю, мы ему доверимся, тем более, что он полицейский. Ну, что ж, пожалуй, Эйбл, вы можете быть свободны до завтра. Однако, я просил бы вас быть дома на тот случай, если мне что-то срочно понадобиться.

- Хорошо, инспектор, я буду дома. Кстати, хотел бы вас предупредить: вы же знаете шефа. При таком наплыве преступлений, который мы имеем сейчас, я боюсь, что он не даст вам больше трех дней для закрытия этого инцидента. - Эйбл вышел и закрыл за собой дверь.

Алан ударил по столу: "А, пожалуй, что он и прав. Этот карьерист в лепешку расшибется, а не допустит лишнего процента преступности у себя на участке. И возиться с этим, для него даже не делом, а черт знает чем, он мне не позволит и лишней минуты... Но сегодня до конца дня еще есть время, время, пока он меня не будет спрашивать и вызывать. Это время мое, и его надо использовать максимально плодотворно."

Алан быстро поднял трубку:

- Алло, лаборатория? Какие результаты по сегодняшним пробам?

У аппарата оказался тот самый эксперт в очках, Алан узнал его по голосу.

- Господин инспектор, я с большим нетерпением ждал вашего звонка. Дело в том, что то, что мы взяли на анализ, не является ничем иным, как чистейшей кровью, причем первой группы и с положительным резус-фактором. Ошибка исключена: я лично проверил несколько раз.

У Алана закружилась голова, он съехал в кресле и глубоко вздохнул, с ужасом понимая, что теперь, если он не распутает этого дела, шеф его просто-напросто вышвырнет ловить на улице хулиганов, а не вести сколько-нибудь серьезные расследования. Придя в себя, Алан сел ровнее.

- Хорошо, спасибо за помощь, насчет хранения образцов, я надеюсь, вы помните наш уговор. Отчет, как и договаривались, в письменном виде представите вечером. Всего доброго.

Он повесил трубку.

Дело принимало гораздо более серьезный оборот, чем ему показалось вначале.

"Уж если лаборатория дала такой результат, их лаборатория, которая никогда не ошибается, потому что проверяет все и вся по десять раз, на наилучшей аппаратуре, то это действительно кровь. Но откуда в таком количестве? Ведь это не литр и даже не три. Чтобы заляпать такую квартиру с потолка до пола, да еще с лужами, надо не меньше, чем литров двадцать, а то и все тридцать."

Алан чувствовал, как нарастает напряжение. Он перелистал дело об ограблении. Ничего по сути теперешнего вопроса, никаких намеков, никаких зацепок. Ничего похожего. Спустя неделю преступники были пойманы и осуждены. Дело закрыто и передано в архив. Алан отбросил папку на край стола и достал из ящика новую. Аккуратно заполнив заглавие, он быстрым размашистым почерком набросал сегодняшние события и закончил как раз на том месте, где собирался приклеить отчет лаборатории. Больше на сегодняшний день заполнять было нечего. Он задвинул папку в стол и открыл второе дело, лежавшее правее.

На первом листе был отчет полицейского инспектора, первым прибывшего на место происшествия. Алан начал не спеша, и первое, что обратило на себя его внимание - это дата. Преступление было совершено десять лет назад. Теперь становилось понятным, почему дело уже в архиве. По принятому лет двадцать назад закону даже найдя убийцу, его не могли судить из-за десятилетнего срока давности, считавшегося достаточным для исправления его личности. При условии, что за эти десять лет он не совершил ничего противоправного.

Дальше шло описание места преступления, каким его застал инспектор. Шрифт печатного автомата был мелок, и Алан наклонился, чтобы не утомлять глаза.

"На столе в большой комнате при детальном рассмотрении обнаружены органические фрагменты, видимо, выброшенные при сквозном пролете пули через тело убитого. Весь пол комнаты забрызган кровью, кровь также обнаружена на мебели и стенах. Кровь разбрызгана хаотично, предположительно, вследствие сопротивления убитого нападавшему. Далее кровавая полоса выходит в коридор и обрывается у входа в другую комнату. У входа внутри комнаты находится огромное кровавое пятно, свидетельствующее о падении убитого в этом месте. На зеркале и некоторых частях мебели в комнате обнаружены брызги, что подтверждает версию о падении. С места падения в ванную комнату ведет широкая кровавая полоса, говорящая о перетаскивании трупа. В ванной комнате при изучении помещения обнаружено тело убитого с двумя пулевыми ранениями в области сердца и в голове, а также частички головного мозга и черепной коробки, находящиеся на полу и в дальнем углу под раковиной. Стены сплошь забрызганы кровью убитого. Делая заключение, можно с полной уверенностью констатировать, что убитый был смертельно ранен в область сердца, в момент, когда находился спиной к столу в большой комнате. После чего ему удалось устоять на ногах и какое-то время бороться с напавшим после выстрела убийцей. Нельзя также обойти вниманием тот странный факт поведения нападавшего, который после первого выстрела не продолжал стрелять, а пошел в рукопашную. В результате схватки нападавший, вероятно, выронил пистолет и, будучи не в силах удержать жертву, выпустил ее. Раненый проследовал в коридор, где у дверей в другую комнату его и настиг убийца, уже поднявший случайно выпавший пистолет. Здесь нападавший, скорей всего, оглушил жертву и выволок убитого в ванную. Произведя осмотр жертвы, преступник не удовлетворился результатом своих действий и для полной уверенности добил жертву выстрелом в голову.

Дополнительные выводы:

Вещи и ценности взяты не были. Отпечатки пальцев не обнаружены. Анализируя личность убийцы, можно с полной уверенностью констатировать, что это был не профессионал, плохо владеющий своей волей и эмоциями. Тем не менее, из целого ряда деталей следует, что убийца был человек достаточно рассудительный и не глупый, а промахи, совершенные им при убийстве, говорят лишь о его неискушенности в подобного рода делах. Отсутствие крови в раковине говорит о том, что убийца смывал ее с себя, следовательно, его одежда должна носить следы преступления. Следует не упускать из поля зрения и такую важную часть дела, как то, что убийце было совершенно необходимо умертвить жертву наверняка, и быть уверенным в этом на все сто процентов. Это факт влечет за собой личную заинтересованность убийцы, свидетельствующую о чем-то, чего убитый ни в коем случае не должен был разгласить.

Оружие:

Выстрелы произведены из револьвера К-248, что подтверждается лабораторным анализом извлеченных из стен пуль и отсутствием гильз. Калибр ствола - 9 мм, что, в свою очередь, объясняет количество потерянной убитым крови и тяжесть нанесенных ранений.

Заканчивая отчет, нужно обратить внимание на четкое соответствие одних фактов с другими, что в целом создает наиболее вероятную картину происшествия и способствует скорейшему и наиболее верному ходу расследования."

Алан закрыл глаза рукой.

" Боже мой, какое ужасающее совпадение. А впрочем, где же здесь совпадение? Это, похоже, и есть то что подсознательно подсказала интуиция. И если так пойдет дальше, то сомнений нет. Хотя, как же это так? Ведь ниоткуда лилась, из пустоты.."

Алан взглянул на распятие, висящее в кабинете на стене. По спине пробежал холодок. И тело передернуло от нахлынувшего страха. Он перелистнул рапорт и остановился на описании личности убитого.

"Убитый:

Артур Викко, 35 лет..."

Дальше шла точная дата рождения и биография.

"Инженер национального центра космических исследований. Холост. Рост 178 см. Размер обуви - 43. Объем груди - 100 см. Объем талии - 78 см. Объем бедер - 98. Размер - 48.

Последняя занимаемая должность - руководитель проекта создания ракетного двигателя новой модификации, автором которого является сам." Ниже была приклеена фотокарточка убитого.

"Не очень то и густо, - Алан прикусил губу, - хотя, что, в общем-то, можно еще добавить к жизни одинокого ученого?"

Алану постепенно становилось все более интересно это дело. Он опять почувствовал какую-то невидимую нить, ведущую к логической развязке убийства. "Убийца ничего не взял, убил непрофессионально, но наверняка. Он явно что-то знал, этот Артур Викко. Знал, и кто-то очень боялся этого. Убийца был, скорее всего, человеком в общем понятии простым, ибо будь он кем-нибудь из власть предержащих, он бы наверняка нанял профессионала, а не полез бы сам пачкаться в крови. Значит, Викко знал, скажем, какую-то тайну этого человека. И человек этот знал, что Викко знает, и боялся. Но просто из чувства страха он, наверняка бы, этого не сделал. А убил он потому, что Викко ему мешал. Мешать он мог ему только в том случае, если убийца что-то предпринимал, рвался по служебной лестнице, например. Стоп. Надо проверить его сослуживцев. Или, это тоже возможно, убийца просто был его другом или знакомым. В этом случае Викко мог мешать ему как человек, который просто знает что-то, что в любой момент станет достоянием гласности. Например, об увлечениях друга, предположим, не очень одобряемых в обществе. Но и в этом случае убийца куда-то рвался, к власти, может быть, или к большим деньгам. Сиди он просто так и не пытайся сделать свою жизнь лучше посредством каких-либо действий, вряд ли стал бы он убивать Викко из-за того, что тот про него что-то знает".

Алан начал оживленно перебирать подклеенные листы дела. "Ага, вот это где!" - На листе алела надпись: "Подозреваемые:"

Ниже шел текст. Алан с жадностью впился глазами в узкие строчки.

"Рассмотрев всех наиболее близких и просто знакомых убитого, следствие не обнаружило сколько-нибудь существенных причин для привлечения их к ответственности." Ниже шло перечисление знакомых Викко и оправдывающих их обстоятельств. Алан пробежал глазами по мотивировкам и остановился на последней. В отличие от предыдущих подозреваемых, в городе и вовсе отсутствующих во время убийства, а некоторых даже в стране, напротив последнего стояло: "Имеется алиби..." и сноска с указанием подробностей.

Перелистав пару страниц, Алан нашел этот лист, где то единственное алиби из всех мотивировок было описано подробно. Перед глазами еще стояли лица приятелей и знакомых Викко, фотографии которых следовали за их объяснениями и доказательствами. С первых строк Алан понял, что алиби железное. За некоего Остина Ива ручалось четыре свидетеля, протоколы показаний которых были приложены на листах, подклеенных далее. Но как только Алан прочитал их содержимое, огонек преследователя, взявшего верный след, замерцал все сильнее и с каждой строкой разгорался ярче и ярче. Из протоколов следовало:

"Остин Ив, инженер национального центра космических исследований. Должность, занимаемая на момент допроса, - заместитель руководителя проекта создания ракетного двигателя новой модификации."

Из знакомых Викко многие работали в центре космических исследований, но не в такой непосредственной близости к нему. И хотя сам этот факт не давал совершенно ничего к разгадке тайны, почему-то именно он показался Алану перспективным в этом деле. Он начал детально изучать показания свидетелей. По показаниям трех из них, Остин в тот вечер пригласил их в гости, поиграть в преферанс и выпить рюмочку коньяка. Придя к нему без пяти четыре, они просидели до одиннадцати часов вечера, после чего разошлись по домам. Алан обратил внимание на ту особенность, что Остин пригласил не совсем близких друзей и не хороших знакомых - сослуживцев. Он пригласил обычных приятелей, которых при своей занятости видел наверняка не чаще раза в месяц. Показания не столь близких людей всегда расцениваются более высоко, нежели близких. Это происходит из-за якобы отсутствующей у них сильной заинтересованности выгородить приятеля, которая по законам криминалистики имеется у родственников и близких друзей потенциального виновного. И, кроме того, столь длительное времяпрепровождение в кругу не очень знакомых людей проще объяснить дефицитом общения с ними за счет малого числа встреч за месяц, например. Соскучились, мол, и далее в этом духе.

Все это подбодрило Алана и укрепило его уверенность в правильности его подозрений. Но, несмотря на это, придраться было не к чему. Кроме того, всех четверых видела соседка Остина, старушка, жившая рядом на лестничной клетке. Она заходила к Остину в шесть часов позвонить и застала их за игрой.

Алан перелистал дело назад и нашел выводы экспертизы по поводу вероятного времени убийства. Учитывая относительно своевременный вызов полиции Администрацией центра, где работал убитый, эксперты успели в тот же вечер установить, что смерть наступила около пяти часов вечера. Викко не вышел в вечернюю смену, которая начиналась в половину двенадцатого, и администрация, зная важность проекта, тут же забила тревогу. Викко был весьма пунктуален, и подозрения возникли сразу и обоснованно. Сопоставив все, Алану стало ясно, что соседка свидетелем если и является, то косвенным. А вот с этими тремя ничего не поделаешь.

Алан понимал, что десять лет назад при данном повороте событий он бы и сам не нашел выхода из этого замкнутого круга. Но вот сейчас, когда он имел факт этого ужасного кровотечения в этой же квартире, да еще столь схожего по всем без исключения показателям, с описанием последствий убийства Викко, сейчас он знал уже точно, что таких совпадений не бывает.

Внезапно Алан поймал себя на упущении. Он опять нашел лист с описанием данных Викко. На самом краю листа была написана формула крови убитого: О(I)Rh[+]. Алан почувствовал, что он все больше почему-то начинает подозревать Остина Ива. Он откинулся на спинку кресла.

"Все свидетели гарантируют алиби, это раз. Ни одного из них найти не представляется возможным спустя десять лет, это два. И даже если все это сделать, и они изменят показания, то срок давности стирает всю вину без остатка. Да и какой же свидетель признается, пока еще не истекли сроки в лжепоказаниях, чтобы сесть?" Все вязло и захлебывалось в реальности жизни. И несмотря на полную уверенность и решимость Алана заняться этим делом, факт истечения срока давности подводил неутешительную черту под сегодняшними его поисками.

Алан с сожалением бесцельно перелистал папку. Да, этот срок еще три месяца назад подписал его усилиям смертный приговор. Теперь они становились пустыми и совершенно никому не нужными. Единственное, что хотя бы задним числом Алан мог сделать, - это подписать отчет о происшествии с кровотечением к этому уже архивному делу, добавив свои умозаключения.

В середине папки листы слиплись и, переворачиваясь, зацепились за пальцы. Алан развернул их. Это был протокол показаний свидетеля Остина Ива. Алан пролистнул назад. Здесь на всю страницу шло объяснение Остина. В верхнем углу была его цветная фотография. Алан пригляделся внимательнее. Что-то неуловимо знакомое показалось ему в лице этого человека. Ощущение, что он где-то видел и причем не так давно, начало переворачивать память, мучительно заставляя вспомнить. Но ни ранее, ни тем более в относительно недавнее время Алан не мог видеть этого человека нигде. Он встал и прошелся по кабинету, опять сел и опять встал и заходил вдоль окна. Он был в этом уверен, такого не могло быть, но он его где-то видел. Он был в этом уверен и сейчас истязал себя, заставляя память открыть тот раздел, где было заложено что-либо об этом человеке. В дверь постучали. Алан ничего не ответил. Сейчас, как никогда, он не желал никого видеть Дверь приоткрылась, и из коридора заглянул полицейский:

- Господин инспектор желает кофе? - Это был разносчик офиса, он уже почти заехал со своей тележкой в комнату, когда Алан, придя в себя, заорал на него так, как будто тот был виновен не только в осечке его памяти, но, как минимум, еще в десятке преступлений. Парень дернулся и, споткнувшись о свою тележку, попытался быстро выехать обратно в коридор. Тележка зазвенела чашками, рядами стоявшими на ней, выкатилась в коридор. Парень повернулся лицом, пятясь и закрывая дверь, у него из кармана, зацепившись за проем, вывалилась газета. Алан просиял:

- Сегодняшняя? - успел крикнуть он вслед уходящему.

- Так точно, господин инспектор, - тоже успел ответить парень, и дверь громко хлопнула за ним.

Алан одним прыжком сел на стол и быстро раскрыл свою сумку. Достав утренний выпуск, он лихорадочно стал его просматривать, переворачивая листы резко и неосторожно, отрывая кусочки бумаги на краях. И, наконец, Алан застыл, сжав в руках газету. Он смотрел на очень большую фотографию на предпоследней странице. Сразу под ней шло короткое сообщение: "Сегодня в город прибывает рейсом 784 с севера руководитель отдела ракетных двигателей национального центра космических исследований, господин Остин Ив. Его визит в центр страны связан с подписанием договора между центром космических исследований и частной фирмой о продаже двигателей типа А-1118 для установки их на спутниках малой дальности Название фирмы до момента подписания договора не публикуется."

Алан медленно поднес газету к папке с делом об убийстве. Да, сомнений быть не могло, это он. Алан не был удивлен тем фактом, что Ив прилетел - он взгянул на часы - да, уже прилетел в город. Вдруг Алан отчетливо понял, что понятия не имеет о том, прилетел Ив уже или нет, по одной простой причине. Он не знает время прибытия этого рейса - 784. Алан схватил трубку телефона и быстро набрал номер справочной аэропорта.

- Добрый день, - послышалось в трубке.

- Добрый день, - ответил Алан. Голос его дрожал, - Будьте добры, когда прибыл рейс 784 с севера?

В трубке молчали. Спустя несколько секунд тот же голос быстро и четко сообщил:

- Рейс 784 с севера прибыл в восемь сорок пять без опозданий.

Алан еще не осознавал того, что услышал, а в трубке уже были гудки. Наконец, он повесил трубку и, задумавшись лишь на секунду, с грохотом выдвинул ящик стола. В ящике лежала папка начатого им сегодня дела. Он открыл ее и достал снизу, из-под своего отчета, лист с показаниями стариков из квартиры.

"Все началось ровно в восемь сорок пять. Я запомнила это так точно, потому что выставляла программу на стиральной машине. Когда я это закончила, таймер высветил время суток, и тут же я увидела эти выделения", свидетельствовали слова старухи.

Алан побелел.

* * *

День был солнечным. Алан решил пройтись пешком и, выпив по дороге чашечку кофе, чувствовал себя прекрасно. Вчерашнее настроение исчезло бесследно, и Алана больше не мучили неразрешимые вопросы, мешающие всему, чтобы он не предпринял, как крепкий капкан державшие все в нем и не дававшие ступить ни шагу без мысли о них. Вечер накануне он безвылазно просидел в офисе. Лишь в двенадцать часов вышел оттуда измотанный и усталый настолько, что дома заснул, даже не раздеваясь. Дело стало яснее ясного, и он окончательно пришел к выводу, что заниматься им просто необходимо. Что же касается бесполезности этого дела из-за срока давности, то Алан нашел выход и из этой ситуации. Решение было оригинальное И должно быть весьма действенным.

Сейчас Алан направлялся к одному из свидетелей Остина. Это была старушка по-прежнему жившая рядом со старой квартирой, где она видела Остина с приятелями, игравшими в тот вечер и давшими ему неопровержимое алиби. Она оказалась единственным человеком, кто до сих пор не сменил свою квартиру. Это, в общем-то, становилось понятным, когда Алан узнал, что квартира купленная, а не съемная. Разумеется, люди среднего достатка, а особенно пожилые и одинокие, какой она и была, не имеют обыкновения часто менять собственные квартиры, приобретенные ценой неимоверных усилий и гигантских для них затрат.

Отправив Эйбла за данными о работе Викко, Алан надеялся к середине дня еще лучше сориентироваться в ситуации и получить материал, с помощью которого он сможет продвинуться дальше. Он нашел способ наказать Ива даже сейчас. Это стоило ему огромного количества нервных клеток, но он нашел. Теперь он мог смело идти на раскрытие дела, и срок давности, мешавший ранее, неожиданно становился сильнейшим его союзником. Теперь он мог собирать данные, не думая о том, что кто-то откажется отвечать из-за страха ответственности. Ответственности не было, и по расчетам Алана свидетели должны были изменить показания.

Проблема была в другом, не было самих свидетелей. Он перерыл горы бумаги, но так и не смог найти, когда и куда выехали все трое. Поиски захлебывались в количестве снимаемых ими квартир и в неточности данных, предоставленных для полиции. Людям просто лень было ходить в полицию каждый раз при смене адреса. И поэтому, меняя квартиры в одном и том же городе, они зачастую данных не подавали.

Алан не ждал от старухи ничего особенного. Тот факт, что она была у Ива в шесть часов, убеждал в невозможности надеяться на то, что она вообще что-то знала о произошедшем. Ив мог быть дома после убийства и через двадцать минут, а уж спустя целый час тем более. Просто Алан не мог разбрасываться тем, что было, а было очень мало, и эта старушка туда входила.

Он остановился у входа во двор небольшого, уютно расположившегося среди тополей дома. Зелень окружала его со всех сторон. Множество ящиков с цветами, развешанные на балконах, делали дом еще привлекательнее. Алан прошел через площадку и, поднявшись по небольшой лесенке, открыл дверь подъезда. Внутри повсюду чувствовалась заботливая рука жильцов. Было очень чисто, стояли цветы и кое-где на стенах даже висели картины. По всему было видно, что соседей, плюющих в лифтах и любящих громко поорать после попойки, здесь никто и никогда не терпел. Поднявшись на третий этаж, Алан нашел нужную ему квартиру и позвонил. Старушка, открывшая дверь, внимательно осмотрела его и, узнав цель его визита, как показалось Алану, не очень охотно пригласила войти.

- Я хотел бы достаточно подробно расспросить вас о самом господине Иве, - начал Алан. Он сел в указанное старушкой кресло. - Что это был за человек, какие житейские слабости, какие увлечения? Вы, как соседка, не могли не заметить хотя бы что-нибудь из его жизни.

Старушка налила в небольшие чашечки горячий кофе и, поставив одну из них возле Алана, села в кресло напротив.

- Честно говоря, я не совсем понимаю, зачем вам, полиции, много лет спустя ворошить это дело. Он же, как я помню, оказался невиновен.

Алан не очень хотел откровенничать, но вместе с этим ему необходимо было расспросить старуху хотя бы о мелочах.

- Да вы не волнуйтесь. Господин Ив как не подозревался с тех пор, так и не подозревается. Видите ли, просто, чтобы закрыть это дело окончательно, нам необходимы кое-какие уточнения. Мы ими дополним дело и спокойно сдадим его на хранение.

Старушка отпила кофе и улыбнулась.

- Интересная штука, эта жизнь. Вот ведь никогда не думала, что через столько лет придет ко мне кто-то по этому делу опять. Думала, кончилась нервотрепка, забыли все, ан нет, не забыли. Ну, что я могу вам рассказать, молодой человек. Остин был человек глубоко порядочный. Вы ведь и сами знаете, ученый и, вообще, умница. Никогда себе ничего такого не позволял. Не пил, не устраивал оргий. Мы с ним даже дружили. Я ему семена для цветов давала, он очень их любил. У него вся квартира была в цветах. Помогал мне: когда в магазин сходит, чего купит, когда подарочек какой принесет. Добрый и очень отзывчивый человек был. Жаль, что уехал отсюда. Сейчас большим человеком стал, я слышала. Молодец, таких и надо наверх, такие плохого никогда не сделают, о людях будут думать прежде всего, а не о себе.

Алан отпил кофе и поставил чашечку на стол.

- А скажите, пожалуйста, как он себя чувствовал, как вел себя, когда это случилось? Нервничал или нет, что делал, не пил или еще чего?

Старушка удивленно посмотрела на него:

- Пил?! - Она скептически хмыкнула. - Что вы, Остин никогда не пил, разве что так, для запаха. А нервничать, конечно, нервничал. Курил больше, я его на балконе чаще тогда с сигаретой видела, чем с лейкой. Так-то он обычно цветы поливать выходил, а тогда курить на балкон бегал, что ни час, то он там. Но это кончилось, слава Богу, скоро. Обвинение с него сняли тогда, извинились, он и воспрянул духом-то. Правильно сделали, кстати, что извинились. После такого человеку сказать, что были не правы, что, мол, ни за зря его обидели, а так получилось, что не хотели, мол. Человеку тогда жить легче, униженным себя не чувствует. А потом и совсем таким, как был, стал. Утром, бывало, зайдет ко мне спросить, что из магазина принести, улыбается. Лицо у него доброе было. До сих пор его вспоминаю, представьте себе. Да и он, кстати, тоже не забыл К каждому празднику - открыточку, старушка достала из тумбы пачку открыток.

- Я же говорю вам, хороший, душевный человек. Читала о нем в газете недавно, уважают его, нужное дело делает. Да он и повеселиться не дурен. Это он умеет, причем, в хорошем смысле. Вечеринку какую-нибудь устроить, организатор замечательный , и всегда все прилично, культурно. Я была как-то у него. Скромно все было, но как, вместе с тем, замечательно, незабываемо. - Старушка сложила руки на груди, выражая восхищение.

Алан слушал внимательно. Было видно, что Ив хорошенько постарался для своего имиджа.

- Мне он очень нравился, - повторила старушка, - да и не только мне. Девушек у него хоть и не было никогда полным-полно, но, что были - просто красавицы. Никогда со всякими там не путался. Уж если девушка, то все в ней было замечательно. Да, вот хотя бы Анна - последняя, которую видела перед его отъездом. Замечательная девушка была, просто сказка. И любовь у них была замечательная. Он так просто расстаться с ней не мог. Что ни день, то все с ней и с ней. Год почти их видела вместе, и все, как в первый день. Любили, видать, друг друга крепко, дай им Бог счастья.

Алан оживился.

- Простите, а когда он с ней познакомился?

Старушка допила свой кофе и налила еще.

- Да недельки через три после того, как в покое вы его оставили. Отошел, видать, голубчик, вот и вздохнул свободно. Не все же время ему мучиться.

Алан мысленно прикинул, к чему это могло пригодиться, однако, так и не нашел ничего, к этому по делу. Но, учитывая, что информации все равно никакой, решил поподробнее расспросить старуху об этом романе.

- Да что вы! - заерзала в кресле старушка. - Я же говорю, исключительно порядочная девушка. Может, кто-то и считал ее просто так, потаскушкой, но это, точно, был человек недалекий. Что с того, что она в парикмахерской работала? Иная с дипломом шлюха шлюхой и ума ни на грош. А эта умница была, это и по лицу видно было. Я в людях хорошо разбираюсь, молодой человек.

- Простите, а что за парикмахерская, где она работала?

Старушка на секунду задумалась.

- Да, по правде сказать, я уж и не помню точно, кажется, та, что за квартал отсюда. Знаете, там, возле фонтана и почти что на углу?

Алан утвердительно качнул головой. Он действительно знал эту парикмахерскую и даже пару раз в ней стригся.

- Ну, вот, может они и поженились даже, - старушка умиленно посмотрела на потолок. - Чудесная пара была, голубки, да и только.

Алан встал и немного выгнулся, распрямляя спину.

- Скажите, пожалуйста, а не было у него каких-либо животных дома, кошки или собаки, может, птицы?

- Нет, что вы, он был жуткий чистюля. Если где хоть немного запачкался, тут же бежал отмываться. Это у него профессиональное чувство, он мне говорил. Работа была у Остина такая, где стерильность просто необходима. А с животными, сами понимаете, чуть недосмотрел - и убирай сразу.

Алан не упустил этой особенности Ива. Она как нельзя лучше объясняла, почему убийца столь спешно начал отмываться, прямо на месте преступления. И хотя это объяснялось и тем, что следы могли быть весьма заметными и требовали немедленного действия, все же Алан был уверен именно в первом. Окончательно убеждало то, что профессионал бы просто сменил одежду, которую заранее приготовил бы на всякий случай, чтобы, выходя, не запомниться соседям, например. Такие случаи бывали в практике Алана.

- Ну, что ж, огромное вам спасибо, - Алан пожал старушке морщинистую руку, - вы нам очень помогли, и я почти уверен, что больше наши люди вас не побеспокоят, всего вам хорошего.

Алан вышел на площадку перед лифтом. С минуту постоял, прислушиваясь к звукам подъезда. Загудел и остановился лифт. Алан вытащил магнитофон из нагрудного кармана куртки и отмотал пленку назад. "Пил?! Что вы, Остин никогда не пил, разве что для запаха." - послышался голос старухи из динамика. Алан отмотал на начало и, бросив магнитофон в сумку, пошел вниз по лестнице.

Эйбл ждал в офисе.

- Инспектор, у меня куча новостей, и первая о том, что вас искал шеф. Он был в ярости, что вы тратите время на это пустое дело.

Алан повесил сумку на спинку кресла.

- Знаю, времени он мне не даст ни минуты, ну, что там у тебя?

Эйбл присел на стул и достал из кармана пиджака свернутые вчетверо листы.

- Я беседовал с одним из инженеров в центре. В то время, когда Викко разрабатывал свой проект, он еще не был там, где он сейчас, но кое-что из общей информации на интересующую нас тему дать смог. Ну, проще всего, он объяснил мне в общих чертах, над чем Викко работал. Это был ракетный двигатель. Суть разработки заключалась в том, что это не был двигатель нового поколения, это была усовершенствованная модификация старого образца. Вся ценность идеи заключалась в отсутствии необходимости больших затрат на новые программы и в тех показателях, которыми обладал этот двигатель. На основе старой конструкции путем изменения конфигурации узлов и агрегатов с небольшими новшествами, дополнявшими эти изменения, Викко создал совершенно новый двигатель, превосходящий по всем параметрам свой предшественник, на базе которого он и был создан. Или почти создан, ибо довести свое детище до конца ему суждено не было. В условиях технологического тупика того времени идея Викко экономила миллиарды космическому ведомству, удовлетворяя его запросы на ближайшие несколько лет.

Алан присвистнул:

- Да, могу себе представить сумму его премии за эту работу.

Эйбл развернул листы:

- Здесь подробное описание внесенных в двигатель изменений и общая информация по всем его параметрам и показателям. Два года назад он перестал быть секретом из-за внедрения целого поколения двигателей нового типа. И сейчас он доживает свой век на ближних спутниках да кое-где в армии. Сойдя со сцены, он все же представляет собой достаточно ценную штуку и сейчас. Например, его с удовольствием закупают третьи страны для своих космических нужд. Там он кажется вершиной прогресса. К тому же, он очень надежен в работе и долговечен, а это, сами понимаете, очень и очень выгодно. Так что он и сейчас продолжает приносить доходы, выражающиеся нашими с вами зарплатами за многие десятилетия.

Алан пододвинул листы к себе.

- Ты сказал, что Викко его довести не успел. Кто же его доработал, и на какой стадии Викко остановился?

Эйбл заулыбался:

- А вот этого я и ждал. Ждал потому, что с этого момента будет особо видна моя работа над этим вопросом. Викко был убит именно тогда, когда проект должен был вступить в свою главную стадию. И, разумеется, никто, кроме самого Викко, понятия не имел, каким образом и что делать дальше. Проект стал, и в ведомстве начали подсчитывать суммы с многими нулями, необходимые на разработку новых систем, и те, что потеряны на разработку этой.

- Ну, и что же дальше? - Алан слушал с нетерпением.

- А дальше его правая рука и заместитель - Остин Ив, убедив начальство дать ему время на доработку программы, за десять месяцев сумел воссоздать и то, что было утеряно со смертью Викко, и добавить к этому свою часть, явившуюся как бы второй частью проекта. И завершив все испытания, преподнес ведомству столь желаемое и уже оплакиваемое детище. Сами понимаете, как ведомство отблагодарило его, вытащившего все агентство, висящее на волоске от таких физических потерь, которых не знают многие державы. Он в мгновение ока стал звездой и до сих пор купается в лучах славы исключительно из-за этой разработки.

Алан задумался.

- Но, Эйбл, это вообще-то, нам вряд ли поможет фактически. Я, конечно, все понял, что ты хочешь сказать, это, пожалуй убеждает, но кого? Меня и тебя. Это не факт, который мы могли бы использовать.

- Да, инспектор, это не факт, но то, что он с тех пор, кроме административных дел, больше ничем и не занимается, это тоже факт. Завершив этот проект, получив за него целое состояние и новое, вдвое выше прежнего, место, он за десять лет не сделал ни одной сколько-нибудь стоящей вещи. Я интересовался у специалиста, не один год работающего в этой области, инспектор: он считает, что человек его профессии, не сделавший хотя бы чего-нибудь за всю жизнь ни до, ни после такой крупной работы, на саму эту работу не способен.

Алан просматривал листы.

- Да, конечно, Эйбл, ты прав. Я надеюсь, ты как следует зафиксировал показаниях всех с кем беседовал?

Эйбл засмеялся:

- Ну, что вы, инспектор, разве я мог забыть вашу школу? Инженер в центре согласился письменно, а вот со специалистом не получилось. Боятся, трясутся за себя, но я назвал его по имени и по фамилии, так что в записи все, как надо.

Он достал кассету и бумаги с показаниями инженера.

- Отлично, Эйбл, вы действительно неплохо работаете, я, пожалуй, подумаю над тем, чтобы взять тебя с собой, когда я пойду на повышение.

Оба засмеялись

Алан сложил все бумаги в папку и, разместив их там поочередно, хлопнул рукой по столу.

- Ну, что ж, Эйбл, думаю, ты и сам видишь, что здесь к чему. Я ни секунды не сомневаюсь в том, кто есть убийца, но чертовски тяжело до него докопаться. Да, он дилетант в таком деле, как убийство, но он высокий профессионал в гораздо более крупных делах, и поймать его совсем не просто.

Об этом нам должно говорить одно уже это просроченное дело, так и не раскрытое.

Эйбл поправил волосы и застегнул пиджак.

- Что-нибудь будет для меня еще, инспектор?

Алан поднял на него глаза.

- Нет, пока нет. А что, кстати, за данные эти по двигателю Они откуда, Эйбл?

Эйбл встал:

- Это из публичного архива-библиотеки космического агентства. Доступно каждому школьнику и совершенно легально.

Алан пододвинул папку.

- Ну, хорошо, вы пока идите, и если встретите шефа, скажите ему, что, мол дело уже почти закрыто. Не надо его нервировать лишний раз. Нам же хуже будет.

Эйбл попрощался и вышел. Алан пересматривал доставленные материалы внимательно и скрупулезно. Незаметно прошел час, на исходе был второй. Он, тяжело вздохнув, откатился в кресле от стола; ничего не клеилось. При его желании и уверенности все становилось в один стройный ряд и не требовало дальнейших объяснений. Но как только он ставил какой-нибудь вопрос под сомнение, как это делается всегда при отсутствии доказательств, все распадалось, как карточный домик. Нужны доказательства, неопровержимые улики. Нужно было что-то, что могло бы связать хоть две части из многих имеющихся у него.

Алан подкатился к столу. Оставалось еще три листа из обзора одного ученого, который тот посвятил изобретению этого двигателя. В заключительной части Алан обнаружил любопытный стилистический оборот статьи. Автор, до сих пор повествовавший от своего имени, неожиданно переходит к диалогу, и не с кем-нибудь, а с самим Остином Ивом. Перечитав, Алан с удивлением и одновременно с радостью понял, что данный момент есть ни что иное, как интервью, данное Ивом автору.

Алан перечитал заново последнюю фразу беседы: Остин Ив говорил, отвечая на вопрос о трудоемкости данного проекта: "Эта работа унесла два года моей жизни в тот период, когда еще был жив мой коллега и друг Артур Викко, и почти год напряженнейшего, порой доводящего до обмороков труда в одиночку после трагической его кончины." У Алана перехватило дыхание от злости: "Это он-то работал в одиночку?! Мало того, что эта свинья врет, что он, видите ли, до обмороков работал, так еще и самым наглым образом оттесняет за свою спину всех тех, кто вложил свое мастерство, душу и талант в воплощение этого двигателя из чертежей в реальность!"

Алан что есть силы стукнул кулаком по столу. Ярость захлестывала его, он бесился от бессилия и накатывающейся ненависти к Иву. Алан посмотрел на папку. Тут он вдруг резко успокоился и еще раз четко и с расстановкой прочитал фразу Ива.

Алан вспомнил слова старушки о приятельнице Ива из парикмахерской, которой тот увлекся сразу после убийства и того, как его оставили в покое. План возник сам собой. Алан сложил все листы и кассеты в папку и, открыв сейф, положил ее туда. Дело, похоже, начинало обрастать фактами, и оставлять его в столе, как вчера, было уже не предусмотрительно. Он закрыл сейф и быстрым шагом направился к двери.

На улице темнело. Час пик уже миновал, но людей по-прежнему было много.. Пересев с автобуса на бегущую дорожку прямого эскалатора, Алан стал в левый ряд и не спеша пошел пешком. Особой необходимости идти по едущей ленте не было, но Алан спешил и поэтому решил выиграть хотя бы одну лишнюю минуту. Лента повернула на перекрестке и внезапно закончилась, аккуратно сталкивая пассажиров на тротуар. Пройдя еще квартал, Алан оказался напротив почтового отделения, рядом с которым в центре небольшой площади, падал и опять поднимался прозрачными струями фонтан.

Парикмахерская находилась на другой стороне улицы, и Алан, дождавшись зеленого света, перешел дорогу и остановился напротив сияющей вывески нужного ему заведения. В помещении было довольно много людей, и Алан не стал толкаться и протискиваться, пытаясь узнать, кто здесь Анна. Он сразу прошел на второй этаж, в комнату к хозяйке.

- Простите, господин, что вам здесь нужно? - она привстала со стула.

- Прощаю, вот мое удостоверение, а нужны мне вы. Нужны для того, чтобы позвать сюда вашу сотрудницу по имени Анна. Я хотел бы с ней побеседовать.

Хозяйка начала внимательно изучать удостоверение. Алан понимал, что за это время Анна могла уволиться, но маленькая надежда теплилась в его душе. Он знал, что так же, как и с примером старушкиной квартиры, парикмахеры люди весьма консервативные в вопросе выбора и смены рабочего места, особенно, если находят коллектив. И, хотя все это была лишь теория, способная в любой момент рассеяться, как туман, оставив его один на один с суровой действительностью, Алан все же надеялся.

Женщина вернула ему удостоверение и с опасением поинтересовалась:

- У нас работают две Анны, которую из них вам позвать?

Алан растерялся, но не надолго:

- Ту, что работает давно, пожалуйста.

Хозяйка не унималась:

- Они обе работают давно, так какую именно, поконкретнее?

Алан вздохнул, и в голосе появились нотки недовольства:

- Позовите ту, что работает уже лет десять, не меньше, если опять обе, то зовите обеих, я разберусь.

Хозяйка шагнула к выходу.

- Нет, в этот раз я поняла, кого именно. Такой срок работает лишь одна. Подождите здесь, я ее позову.

Алан уселся за стол, со стороны, где обычно сидели посетители. Пользуясь тем, что никого нет, он поправил магнитофон в нагрудном кармане. Ждать пришлось недолго. Спустя несколько минут в комнату вошла красивая женщина лет тридцати пяти.

- Добрый день. Мне сказали, что меня искали, это вы?

Алан жестом пригласил ее сесть.

- Да, это был я. Чтобы сразу выяснить, ту ли я позвал, хочу спросить, знали вы когда-нибудь некоего Остина Ива, инженера национального центра космических исследований?

Женщина внимательно смотрела на Алана, лицо ее было спокойно и недвижимо.

- Да, я была знакома с этим человеком, однако, это было довольно давно, примерно, лет десять назад.

Она вновь подняла глаза на Алана и наблюдала за каждым его движением.

- Дело в том, уважаемая госпожа Анна, позвольте мне вас так называть, что десять лет назад этот человек проходил по одному делу как подозреваемый. Невиновность его была доказана, как была доказана и невиновность других людей, но преступника так и не нашли. И вот, спустя эти десять лет подошел срок закрыть это дело за давностью лет, и в связи с этим, перед тем, как сдать дело в архив, нам необходимо дополнить его кое-какими деталями, подкрепляющими алиби основных подозреваемых, оправданных тогда. Сами понимаете, бумажная формальность, но без нее никак нельзя. Поэтому я очень вас прошу наиболее четко и точно вспомнить ваши отношения и постараться ответить на мои вопросы.

Женщина перестала смотреть на Алана и немного расслабилась. Ее, по всей видимости, удовлетворили объяснения, и Алан мысленно порадовался тому, что она клюнула на эту, с точки зрения юриста, галиматью.

- Мне трудно вспомнить это подробно, - начала она. - Вы должны меня понять. Мне казалось, да и сейчас еще кажется, что мы любили друг друга. Все получилось так странно. Мы познакомились в марте, - она грустно усмехнулась. - Он пришел подстричься, ну и, как это бывает, в общем, довольно банально. Я помню все до мелочей, мне казалось, что счастье, наконец-то, решило одарить меня сполна. Мы встречались раза три-четыре в неделю, он водил меня по ресторанам, в бассейн, просто катались. Где-то к апрелю мы окончательно, если можно так сказать, сошлись. Я была без ума, он казался мне принцем моей девичьей мечты. Не было дня, чтобы я не получала пышный букет, и не было вечера, который мы бы не провели вместе.

Алан вытащил из сумки листы бумаги.

- Извините за бюрократию, но не могли бы вы потом, когда расскажете мне устно, записать все это. Можно, конечно, кое-что и упустить в письменном виде, но не саму суть, пожалуйста.

Женщина удивленно посмотрела на бумагу.

- Ладно, если это так надо, то напишу.

Алан торжествовал, он был сейчас без ума от удачи и слушал, едва скрывая нетерпение поскорее превратить все это в документ.

- Мы ночевали чаще всего у него, но иногда бывали и у меня, конечно, - продолжала она. - Он тратил на меня огромные суммы, и мне кажется, совершенно о них не жалел. У него был хороший доход, конечно же, но все равно, согласитесь, что не всякий даже при наличии денег спешит с ними расстаться.

Алан согласился и с интересом слушал дальше.

- По-моему, ему это приносило радость, когда он мне что-нибудь покупал Где-то в июле он взял отпуск за свой счет, и мы отправились на побережье. Это была неделя в раю. Я купалась в роскоши, и мне завидовали даже состоятельные дамы, так он меня ублажал. Потом мы вернулись, но и здесь, без бирюзовой воды теплого моря и сказочных пальм, чувства наши не остыли.

Она рассказывала эту историю, как будто читала сказку. Алан сразу обратил на это внимание. Видимо, их чувства и впрямь были сильны, и, возможно, даже Ив, увлекшись этой игрой, позволял себе душевные порывы. Однако, надо было кое-что узнать из интересующего Алана.

- Простите еще раз, - перебил ее Алан, - я хотел бы уточнить, с того марта и до конца ваших отношений он что же, все время жил с вами или вы где-то виделись, а потом расходились? И вообще, было ли такое и как часто?

На лице женщины возникло изумление:

- Да что вы, я же сказала уже, мы не расставались с конца марта ни на секунду до самого конца декабря. Мы жили вместе, ели, пили, спали, мы были, как одно целое, нас невозможно было разлучить. Как жаль, что все это так кончилось, хотя, возможно, пламя наших чувств остыло именно из-за того, что горело столь ярко, - она стала грустной и прикусила верхнюю губу.

Было заметно, что она до сих пор грустит по Иву, и это становилось объяснимым, учитывая то, что именно он ее оставил, а не наоборот. В этом Алан даже не сомневался, как и в том, что она не стала его женой. Еще тогда у старухи он и представить себе не мог иного поворота событий, хотя один процент чего-то непредвиденного оставался.

Алан поправил галстук

- А скажите, он за все это время чем-нибудь кроме вас занимался? Я имею в виду работу. Может быть, он что-то писал, чертил, ну, хотя бы, читал? Может отлучался куда-нибудь на время по делам?

Анна пододвинула листы к себе и достала из кармана ручку.

- Жаль, что вы никогда не знали, судя по всему, что такое любовь, иначе вы не задали бы мне этот вопрос после всего, что я вам тут рассказала. Я уж лучше напишу все, а вы потом сами думайте, что к чему.

Алана вполне устроил и этот вариант ответа.

- Ну, хорошо, я вас прошу только перед тем, как вы начнете писать, не забыть подчеркнуть этот факт в объяснении, я о предыдущем вопросе, и рассказать, из-за чего же вы все-таки расстались.

Анна положила ручку.

- То, что мы провели десять месяцев вместе, и он даже работу забросил ради меня, я написать не забуду, не волнуйтесь. А расстались мы, как все. В конце декабря наши отношения стали понемногу остывать, Встречались мы реже. Он стал менее внимателен, больше пропадал на работе, и все как-то само прошло. Однажды в начале января он приехал, и мы весь вечер провели вместе, а потом он сказал, что все прошло, и лучше будет разойтись. Я не спорила. Он не мог притворяться, после такого сумасшедшего года любви он просто выдохся. Я ему верила, потому что никто не сможет притворяться так долго и так страстно, как он вел себя весь этот год.

Она взяла ручку и принялась за объяснение. Алан не хотел мешать. Он сидел без движения. Каждая строчка, появляющаяся за ее бегущей по бумаге рукой, значила для него еще один шаг к достижению успеха в этом деле. Он отлично помнил, когда Ив закончил разработку застопорившегося со смертью Викко проекта именно в январе следующего после убийства года. "Хорошо же он работал, если даже не вылезал из постели этой женщины. В отчете на тему его изобретения было сказано, что для достижения подобного результата нужен, по меньшей мере, год. И этот год ученый должен не досыпать ночами и работать весь день от зари до зари, а иначе он просто не в силах будет произвести такого количества расчетов и подогнать их в общее целое, свое изобретение. Именно эти ночи и не досыпал Викко, спеша создать свой двигатель, именно эти дни он, не разгибаясь, проводил за расчетами и чертежами. Ив же не только затянул рождение проекта на целый год, но и украл его у Викко, убив его самого. Он воспользовался его работами, чтобы завоевать незаслуженную им самим славу и получить те огромные деньги, которые по праву полагались за этот проект, но не ему, а Викко. Скорей всего, Ив выкрал расчеты своего шефа, а потом, пока тот не успел ничего обнаружить, поспешил в ним расправиться, Попасть к Викко ему не составило особого труда, тот его отлично знал и, конечно же, впустил. Далее все было быстро, хотя и не без срывов."

Алана, например, интересовал момент, когда Викко с простреленной грудью сумел оказать Иву сопротивление. Наверняка, он хотел выбежать из квартиры, но Ив его догнал, и Викко был отброшен от дверей в комнату. Однако, все это мелочи по сравнению с тремя свидетелями Ива. Кто они? Что за люди, сокрывшие убийцу от заслуженного наказания своими показаниями? Чем руководствовались они в своих действиях? Можно представить себе, что Ив их просто попросил, но это глупо, и к тому же на суде они бы поняли, что это не игра, и Ив подонок. Естественнее всего вариант, что Ив заплатил им. Деньги у него были, и если он жил, не транжиря их направо и налево, то деньги приличные. На подкуп свидетелей уж точно хватило бы. Вот, кто нужен - свидетели. Они, и только они дадут неопровержимые факты. Только им под силу вооружить следствие материалами уничтожающей для Ива силы. Без них он выплывет, несмотря на уже имеющиеся у закона доказательства, достаточные, чтобы его репутация лопнула, как мыльный пузырь.

Алан не забывал, против кого он начал игру. Ив был уже не тот, что прежде, при Викко, это был национальный герой, принесший стране славу и мощь. Это был любимец научной элиты, на стороне которого были симпатии многих влиятельнейших людей государства. И, наконец, это был просто богатейший человек, которому ничего не стоило раздавить Алана, как блоху, вместе с его доводами и намеками, а большего Алан сейчас не имел. Играть против такого монстра, не имея козырей, было просто мальчишеством и дилетантством. Поэтому Алану позарез требовались свидетели, хотя бы кто-то из них. Он знал, как с ними обращаться, он был уверен, что они заговорят, но прежде их надо было найти.

Анна закончила писать и протянула Алану листы, исписанные красивым ровным почерком. Он быстро перечитал содержание, и найдя, что желаемое им здесь довольно четко отражено, положил листы обратно на стол.

- Теперь подпишите, пожалуйста, иначе это не будет документом.

Анна расписалась на каждом листе и в конце всего текста.

- Теперь, я думаю, претензий нет, - она встала и, попрощавшись, вышла.

Алан не стал ее задерживать. Он взял здесь все, что хотел и мог, большего просто не существовало. Он медленно сложил листы в сумку и потянулся. Осталось самое главное, оставались свидетели, или, точнее, лжесвидетели Ива. Этим он решил заняться завтра с утра.

Ночью Алан спал плохо. Ему снились кошмары и какая-то путаница, переходящая в идиотские видения. Проснулся он в шесть часов и больше не смог заснуть. Приведя себя в порядок и позавтракав, Алан вышел на работу на час раньше. Так и шансов проскочить мимо шефа больше, и делать все равно дома нечего. Но Алан ошибся. Шеф с раннего утра как будто специально подкарауливал его. Он накинулся на Алана, как разъяренный бык, и к моменту, когда удалось, наконец, дойти к своему кабинету, Алан был истрепан до предела. Он не стал оправдываться и ссылаться на проделанную работу. Вся эта работа пока, для судебных властей, равнялась нулю. Он делал из себя дурачка и, разумеется, получал от шефа заслуженные, в таком случае, нагоняи и угрозы. Оскорблений он просто не замечал, они были как приправа, всегда в изобилии.

Сидя уже у себя и подводя итоги беседы, Алан пришел к выводу, что, в общем-то, поговорили неплохо. Прежде всего, ему удалось выдрать у шефа, ссылаясь на свою тупость, еще два дня. И даже запасные два дня, но это уже за счет последующего увольнения. У шефа зависло дело о крупном хищении, и, как назло, совершенно некому было им заняться. Из-за этого он ходил злой, как черт, уже три дня. Ну и, конечно же, не упускал удобного случая выпить немного крови из Алана, когда тот попадался ему со своей ерундой.

Алан открыл окно. Свежий воздух стал постепенно наполнять кабинет. Он достал из сейфа папку и, просмотрев старые материалы, вложил листы с показаниями Анны. Эйбл явился часам к девяти и застал Алана не в лучшем настроении.

- Что-нибудь случилось, инспектор? - настороженно спросил он, входя.

Алан посмотрел на него без каких-либо эмоций.

- Да все то же, Эйбл, движения нет, застряли мы. И в этот раз, по-моему, всерьез и надолго.

Эйбл закрыл дверь и, подойдя к окну, немного его прикрыл.

- Извините, инспектор, сильно дует, а я жутко болею насморком после сквозняков.

Алан сел в кресло за столом.

- Мне бы ваши проблемы, Эйбл.

Атмосфера напряженности повисла в воздухе. Алан пытался найти хоть какой-нибудь выход. Он искал, перерывая заново все материалы, прослушивал все записи. Он надеялся, что если не ему, то хотя бы Эйблу что-нибудь придет в голову, но все оставалось на прежнем месте. В двенадцать часов Алану стало совершенно ясно, что они в серьезнейшем тупике, и выйти из него просто так, как прежде, не получится.

- Ну, что ж, дорогой заместитель, - начал Алан, - учитывая крайнее наше с вами исступление, объявляю кризис окончательным и безвыходным.

Эйбл посмотрел на шефа с завистью.

- Веселый вы человек, инспектор, вас, я утром в офисе слышал, уволить грозятся, дело стоит безнадежно, а вы все с юмором, как будто это шуточки.

- А это и есть шуточки, Эйбл. Шеф меня никогда не уволит, это очень просто. Если он меня уволит, то на одного инспектора станет меньше, а дел останется по-прежнему. Кто будет их распутывать, он сам, что ли? Вот то-то и оно, что нет. Так что, учитывая его борьбу за снижение криминального процента, этой угрозы можно и не бояться. Я о другом, Эйбл. Похоже, что мне придется сделать, как говорят, ход конем по голове. Что означает совершенно непредсказуемое поведение в условиях кризисной ситуации, направленное на достижение успеха, - Алан наигранно поднял палец правой руки перед собой и скорчил озабоченную физиономию.

Эйбл совсем закрыл окно и оглянулся.

- Что, есть какой-то замысел, инспектор?

Алан сидел перед папкой. Еще немного поразмыслив, он встал.

- Нет, Эйбл, замысла нет, есть ненормальное решение, и Вы поможете мне его осуществить четко и беспрекословно. Обещаете или нет? Если нет, то я вас с собой не беру.

Эйбл удивленно повел плечами.

- Конечно же согласен, инспектор, о чем речь. Я всегда рад помочь вашим начинаниям.

Алан закрыл папку и зашвырнул ее обратно в сейф.

- Не острите, Эйбл, отвечать придется одинаково. - Он закрыл сейф и, спрятав ключи в карман, взял помощника за локоть. - Я подумал об этом еще этой ночью, но уж никак не догадывался, что так скоро прижмет. Ну, да ладно, никаких вопросов, Эйбл, вперед, там все объясню.

Алан вывел помощника из кабинета и закрыл дверь. Взяв такси, Алан назвал адрес лаборатории, которая располагалась на другом конце города. В старом здании, которое занимал офис, места для нее не нашлось.

Эйбл, похоже, был не на шутку озадачен. Он понимал, что инспектор что-то задумал. Его все больше мучил этот вопрос, но как он ни силился, разгадки найти не мог.

Минут через пятнадцать машина вышла, наконец, из нескончаемого лабиринта центральных районов и, попав на прямую, как стрела, трассу, быстро доставила Алана к лаборатории. В здании Алан потратил еще минут десять на поиски эксперта, который был с ним в квартире у стариков, и только потом, плотно закрыв за собой тяжелую дверь приемной, заговорил опять.

- Все ли в порядке с нашими образцами из квартиры? - обратился он к эксперту.

Тот сложил руки за спиной и, поморщив нос под оправой очков, посмотрел на инспектора.

- Разумеется, оба образца на месте в полной сохранности.

Алан удовлетворенно потер руки.

- Вот и отлично. А теперь слушайте меня внимательно. Никаких вопросов по-прежнему не задавать, сейчас я дам кое-какие указания, их совершенно точно надо выполнить, без сомнений, без ошибок, - безукоризненно.

Эйбл и эксперт с интересом наблюдали за Аланом.

- Так вот, вы, - Алан обратился к эксперту, - говорили, что кровь настоящая, к тому же первой группы с положительным резус-фактором, так?

- Да, именно так, - подтвердил тот.

- Ну, так и у меня первая, резус-фактор положительный. А поэтому, возьмите-ка, дорогой вы мой, сейчас одну из тех двух, что на хранении, и под личную, подчеркиваю, под мою личную ответственность, при свидетеле сделайте мне переливание.

Эксперт вытаращился на Алана:

- Да вы, что... это же... - он осекся.

Алан улыбнулся.

- Что "это же"? Вы недоговорили, дружище. Это же настоящая кровь, вот что "это же". И я приказываю вам. Ответственности вы не несете, я беру все на себя, а вот он подтвердит все, что произойдет, и как юрист, и как просто свидетель.

Алан взял Эйбла за руку. Помощник приоткрыл от удивления рот, но вовремя сориентировался и махнул головой.

- Разумеется, можете не волноваться, я все подтвержу. Господин инспектор сам, без чьей-либо помощи и в целях провести следственный эксперимент желает произвести переливание крови.

Алан одобрительно похлопал Эйбла по плечу. Ему понравилось, что помощник быстро нашелся с ответом.

Эксперт помедлил и, повернувшись к выходу, развел руками:

- Ну, что ж, я не против, но, инспектор, считаю своим долгом предупредить, что, как тогда, в квартире, я не давал ни одного процента из ста, что эта штука сохранится, так и сейчас не даю ни единого шанса, что с вами все будет в порядке как во время, так и после переливания.

Алан слушал эксперта внимательно.

- Хорошо, я приму к сведению ваши рекомендации. Принесите поскорее все необходимое и подготовьте к работе. Я буду ждать здесь.

Алан сел на белую кушетку, стоявшую вдоль стены. Эксперт удалился, и в комнате воцарилась тишина. Эйбл молча смотрел на Алана. В его глазах был немой вопрос. Было видно, что он сейчас совершенно не понимает, зачем все это . что оно даст. Прошло не менее получаса. Алан уже собирался идти искать эксперта, как двери тихо открылись, и двое сотрудников лаборатории в масках и халатах внесли оборудование. Они возились минут пять около кушетки, устанавливая все принесенное. Наконец, они закончили и, еще раз проверив правильность собранного, вышли. В комнату вошел эксперт, закрыв за собой дверь, он подошел к кушетке и осмотрел устройство.

- Ну вот, инспектор, я думаю, мы можем начинать. То, что вам нужно, я принес сам. Излишне, чтобы кто-то еще видел это.

Он достал из небольшого чемоданчика, принесенного с собой, прозрачный пакет и подсоединил его к устройству.

- Поторопитесь, инспектор, я думаю, уж если вы затеяли эту игру, то нельзя терять ни секунды. Ложитесь и дайте мне вашу руку.

Алан быстро закатал рукав и лег на кушетку.

- Эйбл, если что-то произойдет, обязательно подшей наши материалы к тому делу и сделай выводы, ты знаешь, что написать, - Алан вытащил из кармана ключи и протянул помощнику.

Эксперт протер кожу на сгибе руки спиртом и поднес иглу.

- Предупреждаю, инспектор, умереть я вам так просто не дам. Если что-то произойдет, я немедленно вызываю реанимационную группу, - он показал на подвесной телефон в дальнем углу.

- Ладно, не тяните, я уже заждался.

Эксперт ничего не ответил.

Игла плавно и аккуратно вошла в кожу, и вена немного расширилась, принимая стальную начинку. Содержимое пакета, подвешенного над Аланом, стало уменьшаться. Эксперт быстро прикрепил к Алану все датчики и сел на край кушетки, наблюдая за приборами. Алан почувствовал, как сонливость стремительно одолевает его и уносит куда-то далеко, не оставляя ничего похожего на сон и реальность, переходя в нечто, неведомое ранее, неописуемое. В то, что можно только почувствовать, но бесполезно пытаться передать. Глаза Алана закрылись, и его голова, лежащая на подушке, бессильно повернулась налево...

Эйбл сразу заметил это:

- Он, кажется, потерял сознание, ему плохо, чего же вы сидите, сделайте что-нибудь! - кинулся он к Эксперту.

Тот спокойно сидел на краю кушетки.

- Не вижу повода для беспокойства. Все показатели в норме, переливание идет успешно, и оно не требует никакого вмешательства. Вмешиваться нечего, все в порядке.

Эйбл посмотрел на инспектора.

- Но он же без чувств, вы разве не видите?!

Эксперт тоже посмотрел на Алана:

- Да любопытный факт, но я подчеркиваю, что все, абсолютно все в норме, будем ждать.

Пакет пустел все больше. Содержимое вытекало незаметно, но быстро, и спустя пятнадцать минут половины уже не было.

Алан не приходил в себя, и Эйбл уже серьезно занервничал. Спокоен был лишь эксперт. Он не мог объяснить Эйблу и вообще кому бы то ни было, почему Алан потерял сознание, но он видел показания аппаратуры и, зная о том, что она не врет, хранил спокойствие.

Через маленькое окно был слышен дождь, он негромко постукивал о стекло и скатывался по подоконнику, разбиваясь об асфальт. Потоки, образующиеся на земле, изгибаясь меж бровок и возвышенностей, бежали вниз , по дороге ныряя в люки канализации и стекая на дно сточных труб сильными водопадами. В трубах они ускоряли свой бег, становились сильнее и превращались в ручьи, выбрасываемые в разные стороны от города. Накапливаясь и проходя сквозь почву, вода примыкала к подземным потокам и реками, проходящими по своим руслам с огромной скоростью, выходила на поверхность. Здесь течение замедлялось и расширялось на многие сотни метров. Спокойные воды рек не спеша доходили до мест впадения и, перемешиваясь по пути, внедрялись далеко в открытое море. К северу от зоны, где вода окончательно замирала и становилась соленой, немного штормило. Волны начинали пениться и, разбиваясь одна о другую, неслись на восток, становясь по пути мощнее и набирая силу, оправдывающую их название - океанических. Выкатившись за пределы прибрежного моря в океан, они растворялись в его бескрайних просторах, и лишь немногие из них, сильно ослабев и став меньше, разбивались о противоположный берег, откатываясь назад и уходя с подводным течением на север, где их перехватывало западное, для того, чтобы передать сильному Гольфстриму, режущему ледяные воды северной Атлантики своим горячим дыханием. У полярного круга сила его истощалась, и уже почти остановившись, воды течения на ходу превращались в лед, смешиваясь с бесчисленными льдами Арктики и начиная долгий дрейф в Северном Ледовитом океане. Двигаясь порой многие годы вдоль его территории, они обрастают наледями, дробятся, растут и распадаются, пока не выходят к чистой воде, уносящей айсберги на юг. Разбросанные во всех направлениях, они плывут в разные части света, тая и испаряясь в теплых зонах, переходя в частички, которые через какое-то время образуют часть туманов, нависающих над континентами и оседающих в утреннюю росу на лугах. Откуда их вечный путь продолжается в другом направлении и с иной силой.

* * *

Прошло еще десять минут. Эйбл перестал кидаться на эксперта и сидел в углу на стуле. Крови в пакете оставалось совсем мало. Эксперт проследил, когда она закончилась, и перекрыл маленький вентиль на трубке, ведущей к игле. Кровь остановилась, и он спокойным и быстрым движением вытащил иглу из вены. Эйбл подошел к кушетке и внимательно посмотрел на Алана. Инспектор по-прежнему лежал на кушетке, но в нем произошло что-то неуловимое, чего Эйбл не мог объяснить и даже визуально заметить, он это чувствовал.

Один из приборов, стоявших рядом в комплексе аппаратуры, которую принесли для контроля переливания крови, замигал красным цветом.

- Увеличилась скорость циркуляции крови в организме, - заключил эксперт и оторвался от приборов, глядя на Алана. - Возможно, он придет в себя, хотя это событие необязательно влечет за собой подобный результат. Это лишь я так думаю, - добавил он.

Алан пошевелил рукой и медленно повернул голову направо. Глаза его были еще закрыты, но по всему было видно, что он потихоньку возвращается в нормальное состояние. Эйбл сел рядом, а эксперт отодвинул всю аппаратуру и встал у изголовья. После небольшой паузы Алан опять шевельнулся и быстро открыл глаза; по поведению инспектора можно было догадаться, что все в порядке. Через пару минут Алан сощурил глаза и легко встряхнул головой.

- Ну как, я жив, вроде, - послышался его почему-то хриплый голос. Он прокашлялся, и голос стал просто слабым. - Как я могу наблюдать, жив и здоров. Всем спасибо. Будем считать эксперимент законченным. - Алан преодолевая какую-то непонятную вялость, привстал на локтях и с трудом сел на кушетке.

- То, что вы живы, инспектор, это факт, а вот по поводу здоровья ручаться не берусь, судя по вашему виду, - отозвался эксперт, разбирающий установку и отцепляя от Алана датчики.

- Наблюдался любопытный эффект, инспектор. Вы погрузились в какой-то глубокий сон, как будто мы перелили вам дозу снотворного, а не чистейшую кровь.

Алан расправил плечи и размял руки.

- Да, доктор, я почувствовал это. Ну, да ничего страшного, дело сделано и, замечу, отлично, лично я доволен. - Он уже уверенно встал и, присев пару раз, разминая ноги, повернулся к помощнику. - Пошли, Эйбл, нас ждут дела. Спасибо, доктор, и всего доброго.

У дверей на улицу Эйбл, наконец, нарушил молчание, которое он хранил все это время:

- Господин инспектор, извините, но я так и не пойму, что случилось и на черта было все это делать? А потом, куда мы сейчас идем и что будем предпринимать?

Алан остановился на ступеньках лестницы, ведущей от входа на тротуар:

- Дорогой Эйбл, сейчас я буду делать свое дело, а вы молча, я имею в виду вопросы, будете мне помогать. Когда я все завершу, обещаю вам объяснить все до мелочей, а пока не трогайте меня, это будет лучше для всех и для дела тоже.

Он пошел вниз, Эйбл последовал за ним. У стоянки такси Алан опять остановился:

- Значит так, вы, Эйбл, едете в контору и грудью все это время, что я буду отсутствовать, отстаивайте нашу правоту перед шефом. Если будет орать, что время истекло, напомните ему то, о чем он орал сегодня утром: о том, что мы имеем еще два дня. Ну и, разумеется, ключи от сейфа, как зеницу ока, хранить. Чтобы сам президент, если приедет, этот сейф открыть не смог. Я надеюсь, что за эти два дня, которые у нас есть, успею с ними разобраться, и дело будет у нас в кармане, Эйбл. - Алан источал энергию и уверенность, его лицо сияло от какой-то необъяснимой радости.

- Вы что же, уезжаете куда-то, инспектор? - спросил кое-что сообразивший уже, но все еще находящийся в растерянности, Эйбл.

- Да, дорогой помощник, уезжаю, и даже если я задержусь, ни в коем случае не давайте это дело даже просто в руки никому, даже посмотреть. Я не хочу, чтобы оно сорвалось, когда уже почти у меня в руках.

- Чего же вы боитесь, инспектор?. По-моему никто не только не посягает на вашу работу, но даже и не знает, чем вы занимаетесь. Чего же опасаться? - продолжал удивляться помощник.

- Эйбл, вы меня не понимаете. Да, конечно, никто, может быть, и не знает, но я все равно боюсь, потому что думаю, если я упущу этот случай, то мне этого не простит сам Господь Бог. И хватит об этом, давайте, лезьте в машину и - в офис. Может, я вам позвоню, хотя оттуда будет дороговато. Ну, всего вам хорошего, ждите и помните все, что я сейчас сказал.

Алан сел в машину, и через минуту ее уже не было видно в общем потоке. Эйбл не сразу сориентировался, но за то время, которое он добирался до офиса, многое стало для него ясно. Прежде всего он понял, что Алан уехал выжимать из свидетелей показания и что он знает, где их искать. Единственным темным пятном оставалось то, что Эйбл никак не мог увязать отъезд инспектора и его неожиданную информированность с посещением лаборатории и всем, что там произошло.

Все два дня Эйбл думал над этим, и единственное , до чего додумался, это внезапное появление информации у Алана посредством вживания этого образца из квартиры. Эйбл подходил вплотную к ответу, начиная с выделений и заканчивая последними событиями уже трижды. Но как только он охватывал все это единым мысленным взором, непреодолимый страх овладевал им. Что-то, чего он был не в состоянии осознать, довлело над всем этим делом, что-то тайное, потустороннее. Как человек здравого рассудка, Эйбл совершенно четко мог объяснить все детали, теперь уже до самого конца. Однако, об эмоциональной стороне этого вопроса он предпочел бы умолчать. Иначе и тому, что случилось, требовались обязательные комментарии, а именно их Эйбл и не смог бы представить. У него язык бы не повернулся заявить, на людях особенно, по поводу расследования, что кто-то из мира иного указывает посредством каких-то явлений направление, в котором следует искать виновных. Но сам он понимал, что это так и есть, и от этого страх еще больше одолевал его.

Эйбл с нетерпением ждал инспектора. Этот человек казался ему кем-то вроде посредника между людьми и тем, чего он боялся. Алан без страха обошелся с "этим", и в его присутствии Эйбл мог выдержать любой удар по своей психике. Вечером второго дня помощнику пришлось столкнуться с тем, о чем предупреждал Алан. Шеф с целой когортой единомышленников попытался заставить Эйбла закрыть дело без инспектора. Он давал помощнику все полномочия и снимал любую ответственность. Его по-прежнему волновало возросшее количество краж и грабежей, влияющих на его репутацию, и то чертово дело, которым некому было заняться.

Пророчество о приезде президента, слава Богу, не сбылось, но и не столь высокие сферы руководства истощили силы помощника до предела. Эйбл решил защищать дело героически и неотступно и даже не пошел домой, а заночевал в кабинете Алана, в самом прямом смысле охраняя сейф с материалами.

За окном серел рассвет. Еще не запели первые птицы, когда двери кабинета открылись, и в него вошел Алан. Эйбл сразу проснулся и вскочил навстречу.

- Ну, что, инспектор, что-нибудь есть? Сразу предупреждаю, если нет то нам конец. Съедят живьем, а первым будет шеф.

Алан улыбнулся, уверенный его вид не оставлял никаких сомнений:

- Мы победили, Эйбл. Этот подонок у нас в руках. Я нашел его свидетелей, хотя за одним из них пришлось съездить за границу. Скажу сразу, вытащить из них показания помогла обычная алчность и зависть. Он их бросил, хотя и обещал места в новых проектах и новые премии. Теперь они не бояться сесть и стали разговорчивее, злость ведь у них на него осталась, а страха уже нет. И если решимости сознаться самим у них нет, то дать хотя бы показания - есть.

Эйбл с облегчением сел в кресло:

- Ну, и отлично, теперь жить можно.

Алан вывалил на стол пачку листов с показаниями и просиял:

- Вот он, смотри, смертный приговор Остину Иву. Я обещал вам все объяснить, так слушайте...

Эйбл выставил вперед руку, предостерегая инспектора:

- Не надо, Алан, я уже все понял. Вы видели это, когда лежали без сознания в лаборатории, и где свидетели, там же узнали. Как это было, не рассказывайте, я это плохо переношу, главное, что это так, не правда ли?

Алан сел на край стола и нежно, аккуратными движениями стал укладывать листы показаний.

- Да, Эйбл, это так. И я счастлив, что у меня хватило ума догадаться сделать это, иначе убийца так и не был бы наказан.

Эйбл покачал головой.

- Да, конечно, но вот как вы собираетесь его наказывать, это вы мне расскажите. Срок давности-то истек.

Алан закончил с бумагами и, встав со стола , подошел в сейфу.

- Дайте-ка мне ключи, Эйбл, - помощник достал из кармана ключи и протянул их Алану. Он достал из сейфа папку и, опять подойдя к столу, шлепнул ею по поверхности. - Разумеется, дорогой помощник, как же не рассказать.

Алан вложил пачку листов в папку и, завязав тесемки, повернулся к помощнику.

- Ну, что, Эйбл, пошли. По дороге, как всегда, все и разъясню. А начну с новости о том, что в лаборатории один из сотрудников случайно разлил, уронив, пакет с нашей пробой, той, второй, что оставался. Так что теперь, хоть это уже и не важно, нам не на что сослаться, нет материальных свидетельств, но есть результат.

Они вышли из офиса, когда небо стало уже светлее и лучи восходящего солнца осветили облака, висевшие над горизонтом. Птицы начали свой утренний концерт, и первые пешеходы появились на улицах. Город просыпался, и все вокруг дышало прохладой и свежестью.

* * *

С утра намечалось несколько свободных часов, совершенно неожиданно появившихся из-за опоздания представителей фирмы, и он решил провести их спокойно и приятно для себя. Поудобнее устроившись в большом кожаном кресле, он выпил принесенный секретарем кофе и стал не спеша перелистывать утренний выпуск новостей. Дойдя до третьей страницы, он с удивлением заметил, что даже не поинтересовался, что там на первой полосе. Обычно она не привлекала его внимания надолго. Пожары в южных лесах и стычки вооруженных формирований на востоке Африки мало волновали его. Но все же первую полосу он никогда не оставлял хотя бы не просмотренной. Может, из-за того, что это все-таки первая полоса, и на ней какие никакие, а считающиеся первостепенными сообщения. Он перевернул лист назад И замер в мгновенно сковавшей его судороге. Руки его задрожали, и от страха жутко скрутило в животе. На первой странице красовался жирно выделенный заголовок: "КТО ЖЕ ОН, УБИЙЦА АРТУРА ВИККО?"

Рядом были его фотографии десятилетней давности и сделанные недавно. Разрывая дергающимися руками газету, он стал читать, ежесекундно спотыкаясь о слова статьи. В тексте были представлены все материалы старого следствия, переплетенные с каким-то новым расследованием. Причина нового следствия по воле, изъявленной следственной стороной, указана не была. Но было сказано, что при любой следственной или прокурорской проверке она будет незамедлительно разъяснена. Далее шли подробные показания всех трех свидетелей и дополнительные показания бывшей соседки и бывшей любовницы. И, как завершение, был вывод с последующим комментарием. Он уронил обрывки газеты на пол и сидел без движения. Голова перестала соображать, и перед глазами была серая пелена. Это был его конец, он отчетливо понимал это. Теперь стала ясна причина опоздания представителей фирмы. Они наверняка в панике решали, что делать. Он все более четко представлял себе, что ждет его теперь. Нет, его не пугало то, что он с позором вора публично отдаст венок победителя его истинному хозяину. Его пугало то, что он, наверняка, вслед за этим будет с треском и плевками вслед изгнан из вчера еще рукоплескавших ему кругов. А потом повиснет в этой жизни, отталкиваемый отовсюду. Его до тошноты страшило то, что соберущиеся по этому поводу комиссии разных обществ и центров своими указами заморозят все его вклады в банках и востребуют незаслуженно полученные премии и поощрения. Перед ним лицом к лицу стояла перспектива всеобщего презрения и нищеты, рука об руку с которой он должен был встретить свою старость после стольких лет триумфа и шикарной жизни.

Он встал, ноги не слушались и, трясясь в коленях, то и дело подгибались. Он смотрел куда-то в пустоту, глаза его были слепы. Он нащупал почти ничего не чувствующими пальцами холодную ручку револьвера и, стиснув его в руке, поднес к виску. В глазах промелькнула заводская гравировка на стволе: К-248. Он не хотел колебаться даже мгновение и, стиснув зубы, нажал на спусковой крючок. Резкий звук выстрела сотряс тишину, наполнявшую кабинет... Ему вторил толчок, заставивший зазвенеть все стеклянное, что находилось на столе и в шкафах. Через минуту толчок повторился. Средней силы землетрясение, происходившее на западе, волнообразно докатывалось до города. Сила толчков не была велика, и, не причинив каких-либо разрушений, землетрясение утихло через полчаса.

В том месте, где оно происходило, континент немного сдвинулся в сторону моря, прижав накопления вулканической магмы с другой стороны. Извержение началось немедленно. Прорвав небольшую в этом месте толщу земли, расплавленная лава взметнулась ввысь, испаряя воду и поднимаясь к поверхности остывающей каменной массой. Образуемый выбросами небольшой горный массив под водой немного менял соотношение в данном районе, и вызванные этим деформации поверхности спровоцировали начало процесса погружения прибрежной части соседнего материка. Там, где начавшее погружение побережье поворачивало к другому океану, этот процесс останавливался, уступая место старому движению материка вглубь океана. Смещаясь на сантиметр за десять лет, он давил все своей массой на смыкающийся с ним, но пассивный в движении огромный полуостров. Прижимаемый с запада целым континентом, полуостров дробился в месте смычки. Местные залежи жидкой лавы, находящиеся на довольно большой глубине, изо всех сил давили на небольшую перегородку к северу от полуострова, и вскоре здесь должно было произойти гораздо большее извержение, чем раньше. Потоки магмы скапливались в окрестностях старого вулкана, спящего уже несколько тысяч лет, и должны были быть выброшены им и скопиться на западном склоне. Оползая и скатываясь в пролив, они могли перегородить его, как плотина, и образовать новый переход, который заложит основание на дне пролива для дальнейших накоплений веса, что приведет к новому изменению на дне и повлияет на облик соседнего мыса, глубоко врезающегося в воды залива.

1992 г.