"В родном городе" - читать интересную книгу автора (Некрасов Виктор)– 11 -Сергей Ерошик больше всего в жизни ненавидел свою службу в Осоавиахиме. Он был, что называется, широкой натурой. Если гулять, так уж так, чтоб чертям тошно было, – с музыкой, песнями, танцами; если работать, так уж работать по-молодецки, с присвистом, чтоб пальцами на тебя указывали: вот, мол, он какой. О том, что он станет летчиком, Сергей мечтал чуть ли не с семилетнего возраста. Мастерил какие-то модели, вырезал из книг и наклеивал в тетрадку фотографии самолетов и знаменитых летчиков, с одним из них даже познакомился, правда, не знаменитым и не военным, а гражданским, что было, конечно, не то, но знакомством этим горд был невероятно. Увлечение это кончилось тем, что, не закончив десятилетки, он поступил в школу мотористов, а перед самой войной – в летное училище. Занимался он хорошо, с увлечением, но образцом дисциплины не был никогда. Еще в училище занимал далеко не последнее место по количеству часов, проведенных на гауптвахте, а в полку чаще других имел не слишком уютные беседы с замполитом. Зато если уж речь заходила о воздушных боях, то чаще и больше всего говорили о паре Шелест – Ерошик. Дрались они оба действительно хорошо. Шелест спокойнее, увереннее. Сергей азартно, отчаянно, и, может, именно поэтому прибывшая из училищ желторотая молодежь не сводила с него влюбленных глаз: «Вот это пилотяга так пилотяга!» Сергей снисходительно улыбался и, рискуя быть опять приглашенным на беседу к замполиту, выкамаривал в небе черт знает что – воевать, так с шиком! Молодежь, не имея возможности походить на него в бою, подбривала на его манер затылки, ходила слегка вразвалочку, сдвинув шлем на макушку. Но все это было позади. И это и вольная, хотя и тошная, по правде сказать, «доосоавиахимовская» жизнь с деньгами, гульбой. Сиди теперь на колченогом стуле, смотри в чернильницу, вспоминай о прошлом. И Сергей сидел, курил, швырял окурки под стол и ненавидел этот стол, ненавидел бумаги, отчетность, ненавидел своего начальника, подполковника в отставке, приносившего с собой на службу кефир и курившего махорку только потому, что в ней якобы меньше никотина. – Мухи дохнут от скуки, как только зайдет. Вот так вот, кверху лапками… Чего он хотел, Сергей и сам не знал. Но только не этого. Как-то на футбольном матче он встретил майора Анциферова, помпохоза полка, в котором они вместе служили в сорок первом году. Сейчас Анциферов работал в штабе Округа. Тут же, с матча, зашли в ресторан «Динамо». Сергей стал ругать жизнь, работу, начальника с кефиром, Анциферов пил мало – у него было что-то с почками, – сочувственно и немного смущенно смотрел на Сергея, постукивая ножом о стакан, потом сказал: – А почему бы мне не свести тебя с капитаном Сененко, а? – Это что еще за капитан? – Хороший парень. Начальник аэроклуба. На той неделе встретил – говорит, ему люди нужны. – Куда? В аэроклуб? Чего я там не видел? Пацанов? «Удвешки»? Анциферов улыбнулся. – Все-таки свежий воздух, молодежь… – К чертовой матери! Не хочу. Нашли педагога. Анциферов все-таки вырвал из блокнота листок и записал на нем свой телефон. – Заходи. У меня жена хорошая. Вареники с вишнями любишь? Так делает, что пальчики оближешь, – и посмотрел на часы: к девяти ему надо было в штаб. Сергей проводил его до трамвая. Аэроклуб?.. На кой дьявол он ему сдался. Смотреть, как другие летают? Анциферов всю жизнь протолокся помпохозом, фрицев только пленными видел… А он истребитель. Плевал он на эти аэроклубы. Через полчаса он был уже у Славки Игнатюка. Круглолицый, губастый, с ленивым взглядом из-под полуопущенных век, Славка, увидев Сергея, улыбнулся. – Жив? – Как видишь. – А морда кислая. – Горькой хочется, потому и кислая. Славка почесал свою жирную грудь. – Что ж, можно… Давно тебя не видел. – Давно. В прошлом году, разругавшись из-за тапочек, они расстались и не виделись что-то около года. Сейчас Славка работал в райпотребсоюзе. – Не то, что в прошлом году, но жить можно. А ты? Сколько имеешь? – Шестьсот пятьдесят. – Тю-ю… Женился, что ли? – Нечего мне делать! – Сдрейфил? – Вроде. Игнатюк криво усмехнулся: – Твое дело… А то мог бы устроить. Они сидели в подвальчике. Игнатюк лениво поглядывал по сторонам. – Жизнь, конечно, не фонтан, масштабы другие, но умеючи – можно. На хлеб с маслом и эту штуку, – он щелкал пальцами по бутылке, – хватает. Сергей молчал. – Да ты рубай, не стесняйся, – Игнатюк вилкой подвигал тарелку с селедкой и вялыми, серыми огурцами. – Надоело, вижу, бумажки свои писать? Спокойнее, что и говорить, а все-таки… Как это Валька Костюк говорил? Десять тысяч всегда лучше одной. А ну, отец, дай-ка нам еще. Сергей ковырял вилкой огурцы. Десять тысяч всегда лучше одной. Смешной парень был этот Валька. Посадили. А Игнатюк – дрянь. Умный, хитрый, но дрянь. Да и он сам, Сергей, тоже дрянь. Разве не дрянь? Хорошо Николаю: Шура, семья, две ноги… У Анциферова тоже жена, вареники с вишнями. Хорошо им… Вернулся Сергей домой уже ночью. Спал как убитый. На работу опоздал – пришел к двенадцати. Начальник ел кефир и мрачно поглядел на Сергея. Потом спросил: – Заболели, что ли? – Да. В четыре часа Сергей ушел. В пять он условился встретиться с Игнатюком. Надо было только предварительно позвонить по телефону. Стоя в тесной, исписанной со всех сторон будке, долго искал листок с номером телефона. Наконец нашел. Набрал номер. – Вас слушают, – ответил знакомый, чуть-чуть хрипловатый голос. – Кто говорит? – Это я, Сергей. – Алло! Кто говорит? Алло! Да нажмите вы кнопку! Сергей нажал – какой дурак их только придумал! – Говорит Ерошик. Мне надо… – А, Сергей? Привет. Ты сейчас свободен? Заезжай, Чкалова, пятьдесят восемь. Желтый дом с белыми колоннами. Я тебя буду ждать на углу. У меня как раз перерыв. Сергей повесил трубку. Что за черт? Голос был явно не Славкин… Он стал рыться в бумажках. Ну конечно же, он позвонил Анциферову. Балда! Перерыл все карманы – Славкиного телефона не было. В стекло уже кто-то стучал монетой. Сергей вышел, порылся опять в карманах, плюнул и пошел на улицу Чкалова, 58. Через час Анциферов знакомил его с капитаном Сененко. Капитан оказался штурманом бомбардировочной авиации, сбитым в апреле сорок пятого года над Берлином, потерявшим одно ухо и приобретшим шрам от того места, где было это ухо, до самого подбородка. В синем комбинезоне с засученными рукавами и в сдвинутой на затылок фуражке он водил гостей по полю и говорил: – А вот то ангар. – Он указывал на какой-то полуразвалившийся сарайчик. – А вон там вот, отсюда не видно, за ангаром, наша техника. На прошлой неделе получили. Из-за сарая выглядывала видавшая виды, насквозь простреленная «удвешка» – самолет У-2, без мотора. Сергей скептически посмотрел на него, заглянул в сарай, именовавшийся «ангаром», почесал затылок. – М-да… – Что поделаешь, война! – Капитан тоже почесал затылок, сдвинув фуражку на лоб. – Обещают помочь. – Обещают… Зашли в «ангар». С десяток хлопцев, лет семнадцати – восемнадцати, в одних трусах возились вокруг распиленного на части мотора. – Учебные пособия, – пояснил капитан. Ребята, оказывается, разыскали где-то на свалке два старых мотора, притащили их сюда, промыли в бензине, распилили пополам цилиндры, картеры, поршни и теперь красили разрезы красным. – Все собственными руками, что поделаешь! Загорелый паренек в изорванной и измазанной суриком майке подошел к Сененко. – Ездил в горсовет сегодня, товарищ капитан. Опять отказали. – Опять? – Опять. Без проекта, говорят, нельзя. Капитан выругался. – А ты им говорил… – Все говорил, товарищ капитан. – Парень кивнул в сторону другого, цыганского типа парнишки, старательно, высунув язык, водившего кистью по разрезу. – Мы вот с Малым вместе ездили. И слушать не хотят. – А ну их!.. – Капитан в сердцах плюнул, глянул на Сергея. – При ребятах не хочется, а то я тебе сказал бы, что за люди там попадаются. Аудиторию надо построить, так проект им подавай. Кирпич достали, лес достали, теперь им проект подавай. Скоро на курятники проекты требовать начнут. – Он хлопнул хлопца по загорелой спине. – Ладно, Костя, завтра вместе двинем. Анциферов вскоре уехал – перерыв его кончился. Сергей остался. Скинув пиджак, засучив рукава, стал возиться с нераспиленным еще мотором с «Фокке-вульф-190». В воздухе он с этим самолетом сталкивался – эти «фокке-вульфы» появились впервые на Курской дуге, – с мотором же до сих пор не встречался. Сененко с трудом оторвал его от этого занятия. – Закругляйся, Друг. Девятый час уже. Ребятам завтра на работу вставать. С поля доносился смех. Ребята смывали с себя краску бензином. Сергей вышел. Помылся. Возился долго – запах бензина его возбуждал. Капитан крутился возле. – Ну, так как? – спрашивал он уже в пятый или шестой раз. – Что как? – Пойдешь к нам? – К вам? – К нам. – А кем? – Да я же тебе сказал. Инструктором по теории пилотирования. Сергей рассмеялся, бросил ветошь в стоявший у входа ящик с песком. – На чем? На том корыте без мотора? – Смейся. Поедем в Москву, добьемся и с мотором. Было бы желание и люди. Люди – это главное. А то ведь один, совсем один. Разрываешься на части. И то, и се, и пятое, и десятое. Ног не хватает. – А сколько платить будете? – Шестьсот. И литерная карточка. – Сергей поморщился. – Маловато. – Товарищ капитан! – крикнул кто-то со двора. – Автобус гудит. Опоздаем. До города было минут тридцать езды. Трясло немилосердно. Ребята хохотали, валясь друг на друга. Капитан сидел мрачный, смотрел в окно. Прощаясь, протянул Сергею руку. – Ну так как? Вопрос был задан, кажется, в седьмой раз, и было ясно, что теперь уже просто для очистки совести. Сергей искоса взглянул на капитана. – А гроши е? – На трамвай, что ли? – Да при чем тут трамвай? Надо же смочить это дело, как по-твоему? У меня всего десятка. – И слегка толкнул капитана в плечо. – Где у вас тут заправочный пункт? |
||
|