"Возмездие чернокнижника" - читать интересную книгу автора (Гутман Илья)

Глава 3. Служитель Абсолюта

Нет, всё же это не лорд Шакир, — решил Ларри. Рост Шакира не дотягивал до незнакомца, да и выглядел чернокнижник постарше, чуть поуже в плечах, и обладал более длинным носом. Тем не менее, принадлежность незнакомого мужчины к народу мизрахимов не вызывала никакого сомнения. Ларратос заметил по лицу мизрахийца, что это — опытный воин, и ему совершенно неведом страх: скорее всего он моряк или моряком, или представитель элитной гвардии. На поясе незнакомца висел экзотического вида меч, рукоятку которого восточные мастера выполнели в виде двух полумесяцев, соединяющихся внешними сторонами. Ниже этих полумесяцев располагался эфес, как у обычных западных мечей. В центре этой рукоятки красовался особый знак: восьмиконечная звезда, пересекающиеся ромб и квадрат — древний мизрахийский символ солнца. Сам меч по форме напоминал ятаган. Когда Ларри привстал с кровати, то увидел, что у мужчины нет правой ноги, а вместо неё — деревянный протез. Незнакомец сильно походил на пирата, которыми славился народ мизрахимов, вот только его лицо выглядело чересчур добродушным для этой профессии.

Ларратос сразу проникся симпатией к этому человеку. Он явно спас Мельда, подобрал с улицы, когда тот лежал без сознания. Ларри решил заговорить первым, и, чтобы сделать приятное незнакомцу, произнёс на его языке:

— Шелам алейка, йа шаййат!

— Ва алейка шелам, хабири!

— Шми Ларратос Мельд. Ана хаййаль.

— Шми Элиддин бен Шамир аль-Кахаби. Ана — шатир.

— Элиддин аль-Кахаби? — поражённо спросил Ларри — уже на вестландском языке, — не вы ли тот самый майор Элиддин Звёздный, о котором так много пишут в газетах?

— Да, это я, — мизрахиец говорил на вестландском языке без акцента. Совсем без акцента! И с характерным стейнгардским произношением.

— Я лично видел, как вы остановили преступника по прозвищу Неуловимый. Это было просто невероятно! Вы сумели отбить множество стрел, пущенных из его арбалета!

— Это — способности паладина. Я не просто полицейский, а рыцарь ордена Стали и Пламени, обладающий сущностью Абсолюта, которую использую во благо этого города и этой страны. Однако я отвлёкся. Мне хорошо видна твоя аура — ты стремишься к добру и справедливости, но чем-то сильно обеспокоен. Ещё минуту назад тебе пришлось испытывать сильный страх. Вдобавок тебя явно беспокоят ночные кошмары и не всё в порядке со здоровьем.

— Нашёл, чему удивляться, Эли, — услышал Ларри странный незвонкий баритон с. непонятным акцентом. В окне показалась морда танина, бронзового дракона, — Парень явно проклят.

— Привет тебе, о воин. — Дракон обратился уже к Ларратосу. — Меня зовут Руханнур.

— Э-э, п-привет, Руханнур. — Ларри ещё никогда не приходилось общаться с драконами или хотя бы слышать их речь, поэтому он чувствовал себя довольно неловко, — Меня зовут Ларратос, или Ларри.

— Да, что-то не так, — произнёс Элиддин. — Тебя надо как следует осмотреть.

Несмотря на вышесказанное, он закрыл глаза, а через пять секунд сообщил:

— Ларратос, на тебя наложено смертельное проклятие. Ты укушен полярным вурдалаком, наиболее свирепой особью из нежити. А после смерти непременно станешь одним из них.

— Спасибо, господин Кахаби, но я и так это знаю.

— Ну так что, Эли, будем лечить, или пусть… живёт? — подмигнув, спросил танин.

— Руханнур, твои шутки мне уже надоедают. Не поклянись я не убивать невинных людей, я бы давно изжарил тебя на шашлык. Хотя да, ты же не человек. Ну, тогда вскоре я приглашу вас с Ларратосом на обед. Ларри станет главным гостем, а ты — главным блюдом, — паладин засмеялся.

Ларри удивлённо переводил взгляд с паладина на дракона и обратно.

— Мы с хозяином часто подкалываем друг друга. Не обращай внимания, Ларри, — пояснил Руханнур, увидев растерянность Мельда.

— Простите, господин Кахаби, но у меня нет денег на лечение.

Во-первых, Ларратос, я сейчас не на службе, и поэтому не хочу, чтобы ты называл меня по фамилии. Зови меня Элиддином, а ещё лучше — Эли. Во-вторых, я — паладин, а не маг-бизнесмен, и денег за исцеление не беру. Мой долг — бескорыстно помогать нуждающимся. К тому же деньги меня вообще не интересуют — зарплаты полицейского вполне хватает на жизнь, а семьи у меня нет, — глаза паладина на миг затуманились. Ларри увидел в них какую-то тоску, сжигающую всё существо паладина изнутри. Перед ним стоял не герой полиции, а одинокий и печальный пожилой человек. Но мгновение спустя в душе Элиддина могучий воин загнал этого меланхолика глубоко внутрь, — Так что расслабься, и я исцелю тебя. Сила Абсолюта может всё.

Элиддин направил свою правую руку на лежащего Ларратоса, закрыл глаза и сосредоточился. Его дыхание резко участилось, он задрожал, будто от холода, но в то же время на лбу паладина проступил пот. А Ларри почувствовал резкое обострение боли в левой руке. Словно вся кровь его собиралась в центр ладони и затвердевала там, стремясь прорвать кожу. Наконец, кожа в центре ладони действительно лопнула, и из неё вылетел твёрдый предмет, взлетев на двадцать сантиметров. Хлынула кровь, Ларратос заорал от боли. Элиддин щёлкнул пальцами и предмет разлетелся на пылинки.

— Успокойся, самое страшное уже позади, — улыбнулся Элиддин, — Проклятье уже снято, но оно оказалось невероятно сильным. Похоже, ты столкнулся со свежесозданным вурдалаком. А этот твёрдый предмет впитал в себя всю сущность твоего проклятия.

Элиддин вновь направил свою ладонь на руку Мельда, и кровь перестала течь, а рана затягивалась прямо на глазах. Вскоре боль утихла, от раны не осталось даже шрама. Элиддин перевёл дыхание и вытер пот со лба. Он казался смертельно уставшим.

— Господин Эли, с вами всё в порядке?

— Да, я просто потратил часть своей жизненной энергии, но она скоро восстановится.

— Благодарю вас, господин Эли. Вы сэкономили мне кучу денег. А жизненная энергия — это разновидность маны, не так ли?

— Не совсем. Я прекрасно разбираюсь в магических энергиях — даром, что ли, учился в магической школе целых семь лет? Так вот, жизненная энергия есть течение сущности Абсолюта в паладинах и Небесных существах. Паладин, применяя свои сверхъестественные способности, тратит жизненную энергию. Чем выше течение жизненной энергии, тем больше может паладин совершить, и тем более эффективно. А чем больше паладин совершает добрых дел, тем сильнее в нём течении светлой небесной энергии. Она восстанавливается сама через некоторое время, также её можно восстановить путём медитации.

— Интересно… Да, кстати, господин Эли, пока я был проклят, мне всё время снились кошмары про то, что я — вурдалак, про некромантов, и про то, что я нахожусь в их армии на Крайнем Севере. Эти сны… Они что-нибудь значат?

— На тебя было наложено проклятие некромантии. И наверняка ты оказался телепатически интегрирован с одним или несколькими колдунами — с теми, которые создали укусившего тебя вурдалака. Они могли получить часть информации о тебе, а ты — часть информации о них. Но не надо бояться — у вас были лишь общие сны, так что некроманты узнали не более, чем тебе снилось. Ты же мог видеть не только сны некромантов, но ещё и их телепатические переговоры, ибо они происходят в искусственном состоянии, подобном сну. Истории известно много случаев, когда живой человек благодаря укусу нежити получал связь с некромантами, причём особенно сильной становилась эта связь, если жертва чувствительна к магии. Я ощущаю в тебе сильное и необузданное магическое начало.

— Сегодня я стал магом, тут же и упал в обморок. Но мне также снилось много одинаковых снов про то, что я — вурдалак, и что я служу некромантам. Вряд ли они все видели так много снов, и все — про меня. Может, это — вещий сон?!

— Не существует вещих снов с гарантированными результатами. Бывают только пророчества, но они далеко не всегда сбываются. Даже Абсолют не может предвидеть истинной картины будущего, потому что его ещё нет. Будущее не предопределено, судьбы не существует, ибо каждое разумное существо само выбирает, что ему делать. То, что видят пророки, есть не будущее как таковое, а лишь один из его вариантов. Каждый из нас волен выбирать свой путь. Так что твои сны могут сбыться, а могут и не сбыться, если на то твоя воля.

— Мне снилось, что я убит стрелой, и моё проклятие превращает меня в вурдалака. Значит ли, что этот сон может стать правдой, а может и не стать?

— Твой сон уже не может стать правдой, ведь твоё проклятие снято, и ты не превратишься в вурдалака.

Чем больше Ларри разговаривал с паладином, тем больше у него появлялось вопросов.

— Простите моё любопытство, господин Эли, но почему вы, мизрахиец, приехали в нашу холодную и заснеженную страну?

Ларри искренне не понимал, зачем некоторые люди едут из тёплых краёв в Гиперборей, страну с адскими морозами. Конечно, коренные жители ещё могут перенести эти климатические условия, они ведь здесь родились, однако добровольный приезд в этот холодильник воспринимался им как безумие.

— Ларратос, я могу переносить абсолютно любые условия — поскольку невосприимчив к морозу и жаре. А как я оказался здесь — о, это длинная история. Если ты никуда не торопишься, я могу тебе её рассказать.

— Я с радостью выслушаю ваш рассказ.

— Для того чтобы тебе легче было понять, почему я уехал из родной страны, я поначалу расскажу тебе о своём происхождении. В стране Шемшия более двух с половиной тысяч лет правит династия Кахабитов. В 1023 году родился халиф Ишмаэль аль-Кахаби. В 1053 и 1055 году у него родилось два сына — принц Хазкиэль и принц Хаким. Хазкиэлю, как старшему сыну, была уготовлена судьба халифа. А принц Хаким стал волшебником. В возрасте семидесяти пяти лет, в 1130 году, Хаким стал отцом. Он тогда ещё не знал, что его единственный сын, принц Шамир бен Хаким аль-Кахаби, вскоре станет величайшим боевым магом страны Шемшия. А в 1212 году у Шамира тоже родился единственный сын, то есть я. Да, Ларратос, я — принц. И мне четыреста шесть лет.

Наша семья владела собственным дворцом. Когда мне было десять лет, отец отдал меня в магическую школу — он хотел, чтобы я по уже сложившейся семейной традиции стал волшебником. Однако к тому моменту, как я стал подростком, дворцовая жизнь мне уже порядком надоела. Отец постоянно следил за мной. Я не мог поговорить на равных с кем-нибудь из простых людей, в магической школе меня считали зазнайкой, хотя я никогда им не был. И за моей спиной ходило множество нелепых слухов, которые сочинялись большей частью из зависти. Когда я шёл по улице, на меня часто показывали пальцем, говоря: "Смотрите! Это принц Элиддин аль-Кахаби, сын Шамира"! И за мной постоянно ходили два охранника. Поверь мне, тебе бы никогда не захотелось такой популярности.

Когда мне исполнилось пятнадцать лет, и я уже учился в пятом классе магической школы, в нашей стране начали происходить странные и страшные вещи — повсюду безо всяких причин пропадали и погибали люди. Отец сразу понял, что это — дело рук великого мага. Он приказал своим шпионам найти выживших его жертв и опросить их — узнать, что к чему.

Агенты отца искали по всей стране выживших людей, и однажды они нашли на берегу Северного Мизрахийского моря странное существо. Оно напоминало барана с птичьим хвостом и крыльями. Разведчики поняли, что это существо имеет отношение к магии, поймали его и доставили к отцу.

Отец сразу же догадался, что перед ним — человек, ставший жертвой заклятия полиморфа, то есть превращения. Через пять минут существо было расколдовано. Им оказался простой рыбак, живший в одной из приморских деревень.

— И он был жертвой того самого чёрного мага?

— Конечно. Он рассказал, что поймал в море вместе с рыбой бутылку. Когда он открыл её, оттуда вылетел джинн. Он выглядел молодым — около двадцати трёх лет на вид.

Рыбак обрадовался и воскликнул:

— Джинн, слушай мои желания…

— Ты глупец, смертный! Джинны исполняют желания только в сказках. Я, Азиз бен Хананиэль, был одним из правителей Мизраха более двух тысяч лет назад, и я не стану преклоняться перед каким-то жалким простолюдином, да ещё и смертным к тому же. В награду ты получишь лишь смерть.

— Пожалуйста, господин Азиз, не убивайте меня, — рыбак упал перед джинном на колени, — Я освободил вас! Я мог выкинуть бутылку обратно в море!

— Ну уж нет! Если я дарую тебе жизнь, ты растрезвонишь обо мне всей деревне. Тогда милосердие может дорого мне обойтись. Хотя… Есть вещи и похуже физической смерти. Ладно, ты уговорил меня, простолюдин. Ты будешь жить. Но ты всю жизнь был глупым и трусливым бараном. И теперь будешь полностью соответствовать своей сущности, — джинн пробормотал какое-то заклинание, и рыбак превратился в баранообразное существо.

Отец объяснил рыбаку, что на того было наложено заклятие полиморфа, то есть превращения жертвы в животное, наиболее соответствующее её душе.

Но это было только начало. Как ты думаешь, Ларратос, что мой отец узнал от выживших жертв колдовства насчёт действий Азиза? То есть что он начал делать после того, как заколдовал своего спасителя?

— Вероятно, пошёл убивать и заколдовывать всех людей, что попадались ему на пути. Ведь я читал, что сила чёрного мага увеличивается, если он омывает руки в крови своих жертв. Вероятно, Азиз начал готовить планы мирового господства.

— Насчёт планов — возможно. Но для начала он ограничился только одной жертвой. А его следующим шагом стала учёба: поступление в магическую академию, на отделение высшего магического образования, где он устроился на курсы повышения квалификации, а затем — в отдел подготовки магов-профессоров. Азиз всё продумал. Несмотря на его огромную мощь, магия освобождённого джинна сильно устарела. Он отстал от магического прогресса, не знал новейших заклинаний. И Азиз решил наверстать упущенное. Днём он изучал боевую и теоретическую магию, а по ночам рылся в секретных архивах и вычитывал информацию о чёрной. Самым забавным было то, что он учился в той самой академии, при которой находилась школа, где учился я.

Став доктором магических наук, Азиз бен Хананиэль действительно начал убивать людей. Потом его осенила новая идея — убивать магов, ибо использование их крови даст ему больше сил, чем убийство простых людей. И начал он с убийства магов-школьников.

В мае 1227 года он напал на меня, когда я вечером был один в башне библиотеки. Я приказал своим охранникам оставить меня за час до этого. Поначалу я испугался джинна, но затем сказал себе: не к лицу принцу и потомственному магу бояться злого колдуна. И холодно произнёс:

— Что ж, нападай на меня, Азиз, если ты — не трус. Но имей в виду, что у меня могущественный отец. Мы родственники самому халифу, и ты горько пожалеешь, если нанесёшь мне хоть какой-то урон.

— С какой стати мастеру чёрной магии бояться простого старшеклассника волшебной школы?

И он кинул в меня несколько огненных шаров, то есть самых простых волшебных предметов. Я, естественно, наложил на себя заклятие магического щита, но он не мог отразить чары могущественного джинна. Пришлось уворачиваться от шаров.

Азиз засмеялся. Я кинул в него несколько сгустков электроплазмы, а попросту — несколько шаровых молний, объектов природной магии орков. Это было моё любимое заклятье, но джинн, даже не включая магический щит, отбивал мои молнии посохом, как будто это были мячики.

— А теперь, юный Элиддин, — Азиз впитывал в себя эманации моего страха, — ты превратишься в существо, наиболее соответствующее твоей душе, — и начал читать заклинание. Я же ещё раз применил к себе заклятие магического щита, причём потратил на него всю свою ману, чтобы сделать его как можно мощнее. В меня полетел шар проклятия. Азиз рассмеялся, но я отбил шар щитом обратно в Азиза, на котором никакого щита не было. И Азиз среагировать не успел. Он покрылся слоем дыма, а через три секунды на его месте возникла крылатая кобра, изумлённо хлопающая глазами. Теперь настал мой черёд радоваться.

— Попался! — крикнул ему я, направив на него свой посох. Увы, крылатый змей вылетел в окно и скрылся.

После того, как я рассказал обо всём охране, отцу, одноклассникам и учителям, я стал героем. Вся школа ещё больше говорила обо мне. Так я дожил до выпускного седьмого класса. Затем встретил свою любовь — девушку по имени Лейла. Мы с ней некоторое время встречались, пока я не закончил школу. И как же меня злило, что во время наших встреч за мной постоянно ходили охранники! А потом меня взяли в армию. Ты знаешь, Ларратос, что люди Востока развиваются быстрее, чем люди Севера. И в возрасте семнадцати лет любой мизрахийский парень — сложившийся мужчина. Нас призывают в армию с семнадцати лет, а не с восемнадцати, как вас. Конечно же, мой отец без проблем освободил бы меня от армии, но я сам буквально рвался туда. По молодости лет я искал приключений, к тому же мне страшно хотелось сбежать от дворцовой жизни и своих охранников. А ещё я мечтал научиться ближнему бою, ведь я умел только колдовать, но ни разу в жизни не дрался. Научишься тут драться, когда тебя постоянно охраняют.

И я пошёл в армию Шемшии. Там меня устроили во флот, где я два года бороздил моря, защищая Родину от пиратов. А вскоре мне встретился человек, изменивший всю мою жизнь — капитан Амир бен Элишемш. Он был паладином, и я очень захотел стать похожим на него.

После окончания службы, в девятнадцать лет, он инициировал меня Испытанием Силы. Это особый ритуал, пробуждающий искру Абсолюта в человеке. Суть его заключается в том, чтобы победить трёх существ, созданных при помощи магии — обычно это были чудовища либо порождения стихийного волшебства. Я прошёл Испытание относительно легко, и Амир вручил мне меч из Небесной Стали, Малькинур — один из первых паладинских мечей — именно этим мечом в древности Давид бен Арье снёс голову лидеру тёмных орков, Тарадашу. После этого мои сила и ловкость резко возросли, я научился силой воли зажигать меч Небесным Пламенем. А месяц спустя решил навестить свою возлюбленную.

Я письмом пригласил Лейлу на свидание возле моря поздно вечером. Предварительно поругался с охранниками и послал их куда подальше, чтобы не следовали за мной по пятам, ибо я, как совершеннолетний, сам знаю что делать. Даже не взял с собой посоха — только Малькинур за пазухой моего халата. И Лейла пришла. Но как только она оказалась в пределах видимости, сработало моё чувство опасности, которое есть у каждого паладина. Происходило что-то страшное.

— Лейла, ты в порядке? — встревожено спросил я. — Тебе не плохо?

— Плохо будет тебе, — ответила мне Лейла мужским голосом. На несколько секунд её окружило облако дыма, а когда оно развеялось, я увидел Азиза. Подлый колдун применил на себя заклятие трансмогрификации, позволяющее ему принимать облик любого человека, с которым он контактировал. И его уже окружал мощный магический щит.

— Что, юный Элиддин, не ожидал меня увидеть? Я как многоглавая гидра, ты побеждаешь меня, а я становлюсь ещё сильнее. Через год после нашей встречи я нашёл мага, способного понимать животных, и сказал ему, что я — жертва колдовства Азиза бен Хананиэля. Он расколдовал меня и в награду получил смерть. А вот что касается Лейлы, так её больше нет с нами.

— Ты убил её, змей!

— Нет! Клянусь всеми богами и демонами, что она сама спрыгнула с этой скалы после того, как я поговорил с ней.

— Ты её загипнотизировал! Да я…

— Что — ты? Позовёшь охрану? Не надо. Я сделал это за тебя — твои ребята уже здесь. Вот только теперь твоя охрана — моя, — из кустов вышли двое моих стражей, явно одурманенных гипнозом Азиза. — Убить его! — приказал он им.

Я был огорошен, растерян и разъярён. А ещё — переживал горечь утраты. Меня схватили и потащили в кусты, прежде чем я сообразил, что происходит. Там охранники захотели меня избить, но я вырвался, и, надавив на определённые болевые точки, усыпил их. После чего, охваченный жаждой мщения, бросился на Азиза.

— Ты уложил охранников? Без посоха?! — удивился он, вновь увидев меня. — Впечатляет, юный маг. А теперь — на колени! — он атаковал меня красной молнией, магией Тьмы. Но что может сделать простая магия против паладина, хоть и начинающего? Я за долю секунды выхватил из-за пазухи Малькинур, и он загорелся синим Небесным Пламенем, приняв на себя удар.

Сильно удивившись, джинн кинул в меня два огненных шара, но я легко отбил их мечом. Добравшись, наконец, до джинна, я начал яростно рубить его магический щит. Небесные Сталь и Пламя поглощали тёмную магическую энергию со скоростью губки. Тогда у меня ещё не было такой силы, чтобы разрубить Азиза надвое вместе с его щитом, но я всё равно побеждал. Маг попытался ударить меня своим посохом, но мой меч легко располовинил это его оружие.

Поняв, что дело плохо, колдун прыгнул в море, и, подчинив себе морской ветер, полетел на север. Больше я его не видел. Конечно, сейчас я могу рассеять любые чары одним движением мысли, но тогда в роли гасителя магии выступал только мой меч: мои способности бесконтактного уничтожения магии были очень слабы.

Итак, Азиза я упустил, моя девушка погибла, и больше меня ничего не держало на Родине. Я хотел навсегда сбежать от дворцовой жизни, охраны, известности. И, получив благословение от отца, отправился на Запад, в Вестланд.

— И вы пришли в Гиперборей?

— Нет. Я отправился обучаться на паладина в республику Масхон. Там я учился у опытного наставника по имени Оникс Рейнс. Я даже был соучеником Каниса Эсквилла, а также его лучшим другом — до тех пор, пока тот не перешёл на сторону Хаоса и не стал тёмным лордом Баалом Хаммоном.

— Так вы были соучеником самого Тёмного Лорда?

— Да, Ларратос. Именно в бою с Баалом Хаммоном я потерял ногу, но буквально улетел из-под носа бывшего друга на Руханнуре в страну Гиперборей, на Север. Здесь я устроился в королевскую полицию, где дослужился до лейтенанта. За время жизни в Гиперборее мой акцент полностью пропал. Во время революции, будучи аристократом, я выступал в поддержку королевских сил, но не принимал прямого участия в боях, так как не хотел вмешиваться в историю чужой страны. После победы революционных сил, когда молодая республика набирала новую полицию, она взяла в свои ряды и меня, но я был разжалован в рядовые.

К концу XVI века мне присвоили звание майора в республиканской полиции, и с тех пор меня не повышали.

Ларри понял, что Элиддин был магом не самого слабого уровня, и решил, что поучится магии и у него, ведь он наверняка не берёт с учеников столько же денег, сколько Гидрас.

— Господин Эли, а не могли бы вы обучить меня нескольким заклинаниям? Я инициирован в маги, и мне бы очень пригодились ваши знания.

— Ларратос, если человек не пользуется магией, его способности атрофируются. Почти 400 лет я не использовал колдовские силы, и моя магия сильно ослабла. Вдобавок я почти забыл все заклинания. Да и зачем они мне? Любое колдовство меркнет по сравнению со способностями паладина. Ты же представил себе, какую трёпку получил от моего меча этот Азиз Шакир, сын Хананиэля? А ведь я тогда был всего лишь учеником!

— Шакир?! — не веря своим ушам, спросил Ларри, — вы сказали, Шакир?!

— Да, юный воин.

— В своих ночных кошмарах я видел лорда Шакира, восточного мага, который пытался меня сперва загипнотизировать, а потом убить. В последнем кошмаре, перед тем, как вы нашли меня, некроманты обсуждали между собой план убийства, где жертва — я. И они решили, что лорд Шакир сам убьёт меня.

— Шакир? Здесь, в республике Гиперборей?! — нахмурился Элиддин. — Что ему тут могло понадобиться? Как бы то ни было, я найду его и разберусь с ним. Похоже, тебе действительно стоит позаботиться о своей безопасности. Пока мы говорили, наступила ночь. Эту ночь с субботы на воскресенье ты можешь провести у меня. А начиная с завтрашнего вечера, смело возвращайся в казарму. Все солдаты и офицеры вернутся с воскресного увольнения. К тому же сейчас не XIII век, а XVII. Доспехи гиперборейских солдат поглощают большинство видов магии, сама казарма тоже защищена от магических ударов. Да и Шакир не осмелится заглянуть туда, где столько вооружённых воинов. Можешь спать на той кровати, где лежишь.

Ларратос заснул. И в этот раз никаких кошмаров ему не снилось.

Ларратосу снилось, что он — великий боевой маг, бороздящий на гиперборейских кораблях просторы мизрахийских морей. И никаких кошмаров. Проснулся он рано утром от восхода Солнца.

— Выспался, Ларратос? — послышался голос Элиддина.

— Да, господин Эли. И представляете — меня совсем не мучили никакие кошмары. Я ваш большой должник. Воистину, сила Абсолюта может исцелить всё!

— Не совсем всё. К примеру, я потерял свою ногу, а новую вырастить не могу. Отсутствие ноги не есть болезнь, поэтому оно неизлечимо. Кстати, если ты хочешь, я всё же могу кое-чему тебя научить. Да, я позабыл большинство своих магических знаний, но я — опытный воин. И могу обучить тебя кое-каким мизрахийским боевым искусствам.

— Вы это серьёзно? Давно мечтал обучиться вашим искусствам! Давайте начнём прямо сейчас!

— Существует три основных мизрахийских вида боя: крибат арье — стиль льва, прямолинейная атака с ложными выпадами; крибат доб — стиль медведя, защитное искусство, используемое, когда ты дерешься с более сильным противником, и крибат акраб — стиль скорпиона, разработанный в пустынных землях Мизраха преимущественно для паладинов. Он позволяет манипулировать врагами в битве, избегая сражения со всеми вместе.

Элиддин продемонстрировал Ларратосу несколько приёмов, и они начали тренировку на деревянных мечах. Мельд схватывал всё на лету, успешно отрабатывая боевые приёмы. Однако, когда Ларри почти удавалось ударить Элиддина, тот всякий раз в последнюю долю секунды блокировал его удары, ибо ловкость паладина обеспечивалась Небесной сущностью.

Через час тренировка закончилась.

— Молодец, Ларратос! Должен сказать, ты меня удивляешь: я ещё никогда не встречал человека, который настолько быстро запоминал бы новые приёмы боя. Даже все ученики-паладины схватывают боевое искусство куда медленнее!

— Это ты по себе судишь, Эли? — фыркнул Руханнур, тоже внимательно наблюдавший за тренировками. — Конечно, если вместо занятий прыгать с главной башни Академии, таскать из подземных пещер те светящиеся камни, которые так не понравились твоему наставнику, или копаться в пыльных манускриптах, то боевые приёмы усваиваются плохо…

Элиддин лишь чуть покосился на танина, но ничего не сказал.

— Послушайте, господин Эли, — задал Ларратос уже давно мучавший его вопрос, — а как человек может стать паладином?

— Сначала кандидат наблюдается тем, кто уже является паладином, чтобы узнать, достоин ли он вступления в орден. Не ради славы, не ради награды, и даже не ради приключений становятся паладинами, а только во имя служения Добру. Паладин производит первичную астральную эмиссию — передаёт кандидату незначительную часть своей силы, но до определённого времени эта часть спит, — Элиддин со значением взглянул на Руханнура.

— А я тут при чём? — удивился дракон. — Я-то сейчас как раз не сплю!

— Затем кандидат проходит Испытание Силы, где он должен уничтожить трёх могучих существ, созданных с помощью магии, — продолжил паладин. — С этого момента происходит пробуждение в нём Небесной сущности. Наконец, совет паладинов опрашивает кандидата, и, если он успешно проходит собеседование, ему вручают меч из Небесной Стали, который является проводником между Земным миром и Небесным. Кандидат становится полноправным паладином, и к его человеческой сущности добавляется вторая, божественная. Естественно, если кандидат не оправдывает надежд, паладин гасит в нём течение сил Абсолюта. Тот, кто стал паладином, хотя внешне и остаётся тем же человеком, но на уровне сущности, на уровне ауры, становится подобен ангелу. Он может, как архангелы, одной только силой мысли зажигать синим пламенем свой меч. Он обретает естественное бессмертие — то есть не может умереть, пока его не убьёшь. А убить паладина почти невозможно: у него невероятные сила и реакция, на него совершенно не действует магия, обученный паладин может за долю секунды справиться с врагом, нападающим со спины, даже не видя его, ибо он обладает внутренним зрением. Мастера паладинства не поразит ни стрела, ни копьё, ибо он может силой воли остановить их в полёте. У больных людей аура хрупкая, у здоровых — крепкая. Проклятия чёрных магов пробивают ауру, и она приобретает дефекты. Становясь паладином, человек так сильно укрепляет свою ауру, что она становится непробиваемой. Если у него и были какие болезни — всё проходит. И, передавая энергию от себя другим, паладин может исцелять.

— А откуда паладин черпает силы?

— Чем больше он совершает добра, тем крепче его аура и тем больше в нём концентрация Небесных сил. Наставники учат паладина использовать силы Абсолюта, учат его драться, учат истории паладинства, всемирной истории, истории магии, истории религий, философии, логике и Абсолютному Закону. Стандартный курс паладинства длится четыре года…

— В общем, это такой способ отбора, — прогудел Руханнур. — Кто сумеет всё это вынести и не рехнуться — тот и впрямь паладин, потому что столь навязчивое обучение простому смертному не выдержать.

— Да, Руханнур, — усмехнулся Элиддин. — Из тебя бы паладина точно не вышло. Впрочем, я отвлёкся…

У паладина есть основной наставник, который учит его использованию Абсолюта и Абсолютному Закону. Другие наставники учат его истории, третьи — боевым искусствам. По правилам, основному наставнику нельзя иметь более троих учеников. После окончания четырёхлетнего курса паладин обретает статус адепта. И адепт, успешно показавший себя в течение двух и более лет, может стать магистром и завести собственных учеников.

— Господин Эли, вы упоминали какой-то Абсолютный Закон. Что это такое?

— Абсолютным Законом называется паладинский кодекс этики. Его особенность в том, что это — закон для всех, вне зависимости от народной и религиозной принадлежности. Он написан преимущественно для паладинов, однако, будет очень хорошо, если его будут использовать и остальные. Если бы этому кодексу следовали ВСЕ, то мы жили бы в идеальном обществе.

— Ага, помечтай, — вновь вмешался неугомонный танин. — Если его соблюдают даже не все паладины…

— Увы, — вздохнул Элиддин. — Поэтому-то и появляются антипаладины — шеддиты. Ты ведь знаешь, Ларратос, что такое Абсолют?

— Как я понимаю, Абсолют — это нечто вроде Верховного Бога.

— Не совсем. Абсолют — это Мировая Сущность, Мировой Разум. Он существовал вечно, и будет существовать всегда, даже в случае смерти этого мира. Абсолют и есть природа, космос. Он содержится во всех нас (естественно, в паладинах гораздо больше, чем в простых смертных) и одновременно мы содержимся в нём, ибо каждый живой и неживой предмет является субъектом или объектом матрицы Абсолюта. Субъект может, используя силу Абсолюта, воздействовать на объекты. Я изъясняюсь понятно?

— Не совсем.

— Смотри. Я — субъект Абсолюта. А Руханнур, стоящий за окном — объект. — Элиддин направил на дракона руку. Танина плавно приподняло…

— Эй, ты чего вытворяешь?! — возмущался дракон. — Разве можно применять Абсолют против своих же? Да и неубедительно всё равно, я и без этих энергий летать умею.

Элиддин опустил руку, и Руханнур, чтобы не шлёпнуться, вынужден был резко раскрыть крылья. Тем не менее, его всё-таки дёрнуло вниз. От неожиданности челюсти ящера громко клацнули.

— А-кх! — Иж-жа тебя яжык пхикушил… — прогудел танин.

— Может, хоть теперь помолчишь, — выразил надежду паладин.

— Впечатляет, — покачал головой Ларри.

— Особенность Абсолютного Закона в том, что он сводится только к двум заповедям: "не навреди" и "твори добро". Этот нравственный закон очень прост и в то же время оказывается слишком сложным для исполнения большинству. Любая заповедь любой нравственной системы сводится к одной из двух основных заповедей, а то и к обеим сразу. И если ты чист сердцем и разумен, то сам и без всяких наставников догадаешься, что нравственно, а что — нет.

Мозги Ларратоса усиленно скрипели, переваривая услышанное.

— Господин Эли, а как я смогу понять, что есть грех, а что — нет? Каждая религия говорит на эту тему своё. А что есть истина в этом отношении?

— К сожалению, многие религии и нравственные устои хотят ограничить человека, основываясь на догмах, некоторые из которых можно свести к одной: "нам хорошо, когда вам плохо". Таким образом, служители культа эксплуатируют население. Например, жрецы ортодоксального камриэльства говорили, что богатство — грех, и забирали у крестьян большую часть урожая, а у горожан — большую часть денег. Сами же были богаче всех, то есть нарушали собственные законы.

Естественно, надо ограничивать отрицательные эмоции, чтобы не быть преступником и аморальным существом. Но такие вещи, как желание вкусно поесть, никому урона не несут и в них нет ничего плохого — не то что греховного.

Согласно Абсолютному Закону, существует три вида грехов. Первый вид, самый страшный из них — нанесение вреда или урона другим. Сюда можно отнести убийство, кражу, предательство, оскорбление, супружескую измену, насилие над личностью. Второй и третий вид греха не так страшны, однако, их всё равно следует избегать: это то, что несёт вред самому человеку, например, пьянство и курение, а также — то, что противно твоей природе. Например, каннибализм, те же пьянство и курение и так далее.

— Господин Эли, вы хотите сказать, что если я заведу любовные отношения с женщиной, не вступая с ней в брак, то это не будет грехом?

— Конечно, не будет. Забудь то, что говорили жрецы всех религий. Главное, чтобы никто из вас никому не изменял в данном случае, и чтобы это было по обоюдному согласию. Это не наносит никому и ничему урона, не вредит ни тебе, ни женщине, ни Абсолюту, а следовательно — не является грехом. Более того, обет безбрачия, приветствуемый в некоторых религиях, является небольшим грехом, так как он противоречим человеческой природе.

— А вот если ты заведёшь любовные отношения с драконом, это уже будет грехом, — вставил своё слово Руханнур, хитро подмигнув Ларратосу.

Ларратос удивлённо уставился на танина, и лишь через пару мгновений до него дошло, что это — очередная шутка вродей той про обед и главное блюдо.

— Правильно, Руханнур, — ответил Элиддин, — ибо это — противно человеческой природе. Некоторые религиозные традиции говорят, что всякий человек изначально грешник, но это не так. Грешником можно стать в результате неправильного воспитания, или же можно сознательно выбрать путь зла, если становится слишком сложно идти по светлому пути. Именно так поступил мой бывший друг, Канис Эсквилл.

— А я думал, что по мизрахийским религиозным традициям девушка должна оставаться девственницей до самого вступления в брак, — сказал Ларратос.

— Совершенно верно, Ларратос, раньше я признавал этот закон, и моя возлюбленная Лейла была девственницей. Но теперь я — не просто мизрахиец, а паладин. Надо мной властен только Абсолютный Закон. Религиозная традиция может ограничить человека. Запомни, Ларратос: Все религии — от Абсолюта. Различие между ними только культурное. Тебе не запрещено соблюдать религиозные традиции, если они не противоречат Абсолютному Закону. Истинно свободный и хороший человек — либо верующий в богов, но не слепо, либо вообще неверующий, но нравственный. Как говорят у нас на Востоке, почитающий богов лишь сердцем, не прибегая к разуму — как мельничный осёл: движется, но не проходит расстояние.

— Господин Эли, я не понял, а что значит "все религии — от Абсолюта"?

— Все религии, кроме демонизма, сводятся к поклонению Абсолюту, ибо по образу и подобию Абсолюта созданы боги. Богов много, но Абсолют един. Поклонение любым богам есть поклонение Абсолюту. Хотя правила поклонения во всех религиях разные. Абсолюту всё равно, каким способом ты ему молишься. Абсолюту не важно, какую одежду ты носишь, что ты ешь и во что ты веришь. Ты войдёшь после смерти в лучший мир, если ты — хороший человек, никому не творишь вреда и созидаешь добро. Не надо становиться перед богами на колени. Человек, наряду с другими разумными существами — высшее существо на Земле и подобие богов. Именно непосредственное служение Абсолюту и создаст идеальное общество, где не будет войн, религиозных и этнических конфликтов, ибо все люди (и нелюди) — братья.

И как ты думаешь, Ларратос, какой человек сам по себе более нравственный: верующий или неверующий?

— Конечно, верующий. Потому что он с детства знает, что есть хорошо, а что есть плохо. А для кого нет богов — для тех всё позволено.

— Неправильно. Большинство верующих ведут праведный образ жизни потому лишь, что они боятся божественного наказания. Ты не должен творить добро только из страха перед богами, ты должен творить добро ради добра. Ты даже не должен творить добро лишь из-за того, что ты не склонен творить зло.

Чем больше говорил Элиддин, тем меньше Ларратос его понимал.

— Я вас не понимаю.

— Например, сказано: "не убий". Ты можешь сказать: лично мне никогда не хотелось убивать. Я не склонен к убийствам. Значит, я — человек нравственный.

— Согласен. Я — никогда никого не убивал, и мне не хотелось. Я, конечно же, воин, и я уничтожил не одну нежить. Но я ни разу не убил живого человека. И я считаю себя нравственным, потому что мне не хотелось убивать.

— Одна лишь склонность не делает тебя нравственным. Ты должен осознать, что убийство есть плохо, что убийство есть грех. Ты должен осознать, что ты НЕ ДОЛЖЕН убивать других (за исключением крайних случаев) и ты ДОЛЖЕН стремиться сохранить жизнь других. Когда человек начинает осознавать, что убийство есть плохо, он начинает быть нравственным. В спорных ситуациях надо слушать не большинство, а самого себя.

Несчастья ведут на сторону Хаоса и во грех. Помимо Абсолюта существует и его антипод, Хаос. Это — та же Небесная Сущность, только сильно искажённая. Хаос есть следствие существования Абсолюта. Покуда Абсолют существует, его энергии будут преломляться и искажаться, создавая Хаос. Конечно, Абсолют мог бы каждый раз уничтожать Хаос, но это приводит только к дополнительным разрушениям. Лишь дважды силы Абсолюта вмешались в историю нашей планеты: во время Вторжения Демонов и во время Великой Войны с орками. После этого божественные существа подарили нам Свободу.

— Господин Эли, значит, Абсолют признаёт свободу нашей воли?

— Он признаёт нашу свободу в рамках Абсолютного закона. Однако, обретая свободу, человек накладывает на себя ответственность за самого себя. И для того, чтобы стать ответственным, надо получить свободу. Свобода и ответственность не могут существовать друг без друга. Некоторые люди, часто даже наши родители требуют от нас ответственности, не предоставив свободы.

— Вы хотите сказать, что будучи свободным, можно делать всё, что позволено Абсолютным Законом? И получение телесного удовольствия не является грехом?

— Человек создан телесным, семейным и склонным к удовольствию. Грехом является отказ от сущности человека. Мы — духовно-телесные существа, и жить ради одних телесных удовольствий, быть гедонистом — нельзя, надо жить ради выполнения своего долга. Но мы и телесные существа, нельзя забывать о нашем теле. Удовлетворённый и здоровый человек — добрый человек. Тело не есть сосуд греха, тело — божественное подобие, поэтому мы должны любить своё тело, то есть уважать его и заботиться о нём. Нельзя слишком баловать тело, как нельзя слишком баловать детей. Нельзя впадать в крайности в отношении твоего тела: как практика аскетизма и вечного поста, так и обжорство губят тебя. Больной человек — несчастный человек, а несчастье может сделать тебя грешником.

— Господин Эли, а почему боги не могли создать всех добрыми и неспособными грешить?

— Именно свобода выбора и делает нас разумными существами. Если бы боги создали нас такими, как ты сказал, все были бы добры и безгрешны, но неразумны, так как лишены свободы выбора.

— Лучше бы боги сделали всех драконами, — Руханнура тоже потянуло на философию. — Вот тогда бы…

— О Абсолют! — ужаснулся Элиддин. — Вот тогда бы и впрямь на земле наступил бы сущий ад. Да и вообще, не мог бы ты немного помолчать — мы тут важные вещи обсуждаем, а ты лезешь со своими шуточками.

— Да пожалуйста, — буркнул дракон.

— В общем, только взрослые могут быть по-настоящему нравственны, — подытожил паладин, — поскольку дети — зачастую существа злые, а если и не творят зла, то из страха наказания или по склонности, а не от осознания нравственности.

— Согласен. Сам помню, как я и мой друг Ранис в детстве часто ловили на болоте лягушек и отрывали им лапки. И нам нравилось, как они визжали.

— Это ещё ничего, — вмешался в разговор Руханнур, — особенно красиво звучит крик лягушки, когда её перекусываешь пополам.

— До осознания нравственности человек дорастает не сразу. Или не дорастает вообще, — проигнорировав слова Руханнура, сказал Элиддин, — поэтому по кодексу ордена паладин может брать ученика только старше восемнадцати лет, когда уже сложилась или готова к этому база моральных ценностей. Помимо возраста, кандидат проходит проверку на внутреннюю зрелость. Ибо незрелая личность, ставшая на путь паладина, может легко перейти на сторону Хаоса и стать шеддитом. Сами же шеддиты набирают себе учеников, начиная с пятнадцати лет.

— Я не понимаю, господин Эли, почему, если паладины стремятся установить везде мир, немало людей их не любят?

— Мы хотим мира между всеми народами и между всеми религиями. Но религиозные фанатики не любят наш орден, потому что мы утверждаем, что религиозные традиции необязательны для исполнения. К тому же, каждая людская религия говорит, что только её последователи обретут после смерти спасение, а мы — знаем, что вероисповедание не имеет значения.

Паладин всегда отличает добро от зла. Паладин един с сущностным балансом Универсума, что позволяет ему ощущать присутствие зла и магии.

Паладин всегда защищает униженных и оскорблённых.

— А драконы тоже считаются таковыми? — поинтересовался танин.

— Если законы страны и права человека находятся в конфликте, паладин защищает второе. — Элиддин вытолкал Руханнура наружу и захлопнул окно. — Именно поэтому паладинов не любят в диктаторских странах, например, в Масхоне. Паладин творит добро, даже если это противоречит закону. Мы знаем, что судьбы нет, история не предопределена. И паладин всегда — лидер, а не последователь своей судьбы. Вот таковы основные понятия Абсолютного Закона. Кстати, маги особенно не любят паладинов, ибо перед нами они в большинстве своём бессильны.

Внезапно Элиддин посмотрел на часы:

— Заболтались мы с тобой — уже почти три часа дня. Мне пора на службу, в полицию. Ларратос, приходи ко мне вечером по чётным дням недели, а утром — по нечётным, и я смогу поговорить с тобой о смысле жизни и улучшить твои навыки владения холодным оружием. Вот моя визитная карточка.

Ларри и Элиддин с Руханнуром вышли из дома, Элиддин закрыл дверь и взлетел на своём драконе.

А Ларри наконец-то понял, что если его рука вылечена, то не надо больше копить денег на неё, и можно использовать оставшиеся деньги как угодно. Он истратил чуть более ста аргусов, то есть оставалось почти пятьсот. В итоге Ларри решил выслать половину денег, то есть двести пятьдесят аргусов, родителям. Он зашёл в отделение банка и отправил эти деньги почтовым переводом.

Вернувшись в казарму, Мельд связался с родителями по мадаббару:

— Мама, папа, добрый день. У меня к вам радостная новость.

— Позволь угадать, — иронично сказал отец, — орки инициировали тебя в друиды-превращенцы?

— Нет, гораздо лучше! Мне вылечили руку, — при этих словах он помахал рукой перед мадаббаром и пошевелил пальцами, — причём совершенно бесплатно.

— И кто же?

— Паладин по имени Элиддин аль-Кахаби.

— Паладин? Они же сектанты, держись от них подальше! Лучше бы ты побольше занимался магией со своим наставником Гидрасом. Тот хоть и требует много денег, зато нормальный и добрый человек, — сказала мать.

Родители Ларри, как и большинство людей, живущих на Земле, считали орден Стали и Пламени опасной сектой. И, закончив разговор с ними, он решил пойти к Гидрасу, поучиться магии. К тому же Гидрас наверняка знает, как спасти Ларратоса от лорда Шакира.

— Здравствуйте, Хан, — сказал Ларри, придя к Гидрасу.

— Здравствуй, Ларри, — Гидрас протянул ему левую руку, — вижу, ты избавился от проклятия. Но, похоже, тебя что-то беспокоит?

— Хан, не слышали ли вы про лорда Шакира?

— Лорд Шакир? — Гидрас задумался, — слышал. Я слышал это имя на истории магии, когда ещё учился в школе. Он был одним из мизрахийских колдунов, участвовавших в восстании джиннов. Если мне не изменяет память, его звали Азиз.

— Я знаю, что лорд Шакир жив, и он находится здесь, в стране Гиперборей. Более того: он хочет убить меня.

— Откуда ты это взял? — изумлённо произнёс Хан.

— Мне рассказал паладин, Элиддин Звездный.

— Ларри, не надо доверять паладинам, — сказал волшебник. Далее маг прочёл Ларратосу получасовую лекцию о том, что паладины представляют собою страшную секту и очень опасны.

— Однако, — Гидрас наконец выдохся, — я допускаю такую возможность, что чёрный маг Азиз Шакир может быть жив, может находиться в нашей стране и даже может желать тебе смерти. Поэтому я могу тебе кое-что предложить. Пойдём со мной.

Гидрас привёл Ларри на третий этаж и там открыл один из шкафчиков, откуда достал большой красный амулет с изображением глаза посередине:

— Это — очень дорогой амулет, защищающий от большинства видов чёрной магии. Он стоит триста аргусов.

— Но у меня чуть более двухсот, к тому же сто из них мне понадобятся.

— Всё, понял. Обычно я не отдаю свои вещи в кредит, но твоя жизнь может быть в опасности. Поэтому я разрешаю тебе взять амулет сейчас и заплатить сто, а оставшиеся двести и пятьдесят за кредит — в течение двух месяцев. Если же окажется, что лорд Шакир не хотел тебя убивать (в самом деле, какая выгода ему от твоей смерти?), и амулет тебе не понадобится, можешь вернуть его мне через те же два месяца, а я верну тебе пятьдесят аргусов. И получится, что ты брал его в аренду.

— Договорились, — Ларратос заплатил сто аргусов и повесил на шею амулет. Затем он заплатил пятнадцать аргусов за урок, и Гидрас научил его основам алхимии, а также двум новым заклинаниям: заклятию силового шара ("кадур хазак") и заклятию притягивания ("инмагна").