"Заживо погребенные" - читать интересную книгу автора (Рэнкин Иэн)7– А где ваш приятель-гомофоб? – спросил Доминик Манн. Шивон и Манн сидели друг против друга за маленьким столиком у окна в кафе на западной окраине. Он размешивал свой декофеинированный кофе с молоком, а она сделала один глоток двойного эспрессо и теперь ощущала во рту мелкие частицы кофейных зерен. Чтобы избавиться от неприятного привкуса, она достала из сумки бутылку с водой, которую принесла с собой. – Вы это заметили, – улыбнувшись, сказала она. – Я заметил, что он старался не встречаться со мной взглядами. – Может, он просто стеснялся, – предположила Шивон. Она глотнула воды из бутылки и, прополоскав рот, проглотила. Манн посмотрел на часы, которые носил циферблатом к внутренней стороне запястья. Она вспомнила, что ее отец носил часы так же, а когда она однажды спросила, почему, ответил, что так стекло меньше царапается. Хотя стекло на его часах было почти непрозрачным из-за царапин и потертостей. – Я должен открыться в десять, – объявил антиквар. – Вы что, не собирались на похороны? Она имела в виду похороны Эдварда Марбера, начавшиеся почти полчаса назад в Уарристонском крематории. Манна передернуло. – Мне этого не вынести. И я почувствовал невероятное облегчение от того, что вы дали мне повод не присутствовать. – Рада была помочь. – Итак, чем могу быть вам полезным? Две верхние пуговицы его рубашки были расстегнуты, и он просунул в раскрытый ворот согнутый указательный палец. – Я все думаю об Эдварде Марбере. Если он обманывал… то как он это делал? – В зависимости от того, кого он обманывал: покупателя или художника. – Давайте рассмотрим оба случая. Манн сделал глубокий вдох и приподнял одну бровь. – Шивон улыбнулась: – Может, потребуется и меньше, смотря как быстро вы будете говорить. Манн вытащил палец из-за ворота рубашки и снова принялся мешать свой кофе. Похоже, он вообще не собирался его пить. Когда он говорил, взгляд его то и дело останавливался на окне. Конторские служащие, шаркая ногами, спешили в свои офисы. – Понимаете, торговцы живописью могут надувать потенциальных покупателей разными способами. Можно преувеличить известность художника или редкость и ценность работы покойного живописца. Вы можете предложить подделку – именно такие случаи обычно попадают на первые полосы… – Вы же не думаете, что Марбер продавал подделки? Манн задумчиво покачал головой. – С крадеными полотнами он тоже не связывался. Но даже если бы они сбывал краденое, вряд ли кто-нибудь в Эдинбурге об этом знал. – А это возможно? Он перевел взгляд на Шивон. – Такие сделки совершаются тайно. – Он заметил, как она прищурила глаза. – Под столом, – пояснил он, и она понимающе кивнула. – Ну а как обманывают художников? – задала вопрос Шивон. Манн повел плечами: – Существуют несколько способов. Один из них – завысить размер комиссионных, это серьезный обман, но художник может и не понять, что его обманули. – А каков обычный размер комиссионных? – От десяти до двадцати пяти процентов. Чем более известен художник, тем меньше комиссионные. – Ну а для такого, как Малколм Нельсон?… Манн на мгновение задумался. – Малколм хорошо известен в Англии… Коллекционеры его картин есть и в Штатах, и на Дальнем Востоке… – Но живет он не как богатый человек. – Вы имеете в виду его pied-a-terre? [10] В Сток-бридж Колониз? – Манн усмехнулся. – Не будьте такой легковерной. Это жилище он использует как студию. У него есть гораздо больший дом в Инвереске, и, если верить слухам, он недавно пополнил список своей недвижимости еще и домом в Перигорде. – По-вашему, он не понес ущерба от того, что его работы не допустили на выставку колористов? – Никакого, по крайней мере финансового. – В смысле? – У Малколма, как и у любого художника, есть самолюбие. И ему не нравится, когда его куда-то не допускают. – Вы полагаете, поэтому он и обвиняет Марбера в обманах? Манн пожал плечами. Он наконец прекратил работать ложечкой и сейчас водил кончиками пальцев сверху вниз по стеклу высокой чашки, определяя температуру кофе. – Да Малколм и не считает себя колористом: он видит себя лидером этой группы. – По всей вероятности, между ними произошла ссора. – Так говорят. – А вы в это не верите? – Он посмотрел на нее. – Вы допрашивали Малколма? – Еще нет. – Думаю, вам надо с ним побеседовать. А заодно спросить, зачем он пришел в тот вечер в галерею Эдварда. Шивон едва не поперхнулась, допивая остатки своего эспрессо. Ее рот словно наполнился грязью, и она снова потянулась к бутылке с водой. – А вы там были? – спросила она, с трудом произнося слова. Манн отрицательно покачал головой: – Меня не пригласили. Но мы, торговцы живописью… мы всегда в курсе того, как идут дела у конкурентов. Мне случилось проезжать мимо на такси. Выставка выглядела по-деловому унылой. – И вы видели Малколма Нельсона? Манн кивнул: – Он стоял на тротуаре, как ребенок у витрины магазина игрушек. – А почему вы раньше не сказали об этом? Манн снова впал в задумчивость, отвернулся от нее и стал водить глазами по сторонам. – Возможно, из-за компании, в которой вы тогда пребывали, – наконец ответил он. Сев в машину, Шивон посмотрела список непринятых вызовов: трижды звонил Дейви Хайндз. Она позвонила ему в участок Сент-Леонард. – В чем дело? – спросила она. – Просто хотел узнать, как прошли похороны. – Меня там не было. – Тогда ты в явном меньшинстве. Их посетила добрая половина сотрудников участка Сент-Леонард. Шивон знала, что они высматривали там тех, кого можно перевести в разряд подозреваемых, фиксировали имена и адреса всех, кто пришел на погребальную церемонию. – Ты сейчас в участке? – зачем-то спросила она. – В данный момент я думаю, что я – Помнится, в этот уик-энд ты не работал. – Но в соревнованиях поучаствовал бы с удовольствием. Кстати, слышала новость? – Нет. – Про банковские балансы Марбера… Вроде бы он арендовал сейф где-то вблизи Грентона. И пользовался им в течение последнего месяца. Я побывал там и заглянул в сейф, но он оказался пустым. Хозяин уверяет, что вряд ли Марбер вообще в него заглядывал. – Тогда зачем ему этот сейф? – Может, чтобы хранить в нем картины? – Возможно, – неуверенно согласилась Шивон. – Ни его секретарю, ни Синтии Бессан ничего не известно об этом сейфе. – Ты, никак, снова встречался с мадам Синтией? – лукаво спросила Шивон. – Только затем, чтобы задать пару-тройку вопросов… – И попутно пропустить пару-тройку стаканов вина? – Не волнуйся, я взял с собой кое-кого в качестве наставника, вернее дуэньи. – Помолчав, Хайндз спросил: – А если не была на похоронах, то где? – В городе. Подумываю снова нанести визит художнику. – Малколму Нельсону? С какой целью? – Есть новая информация. Нельсон ходил на закрытый просмотр. – А почему никто об этом не упомянул? – Я думаю, он не заходил в галерею, а просто потоптался на тротуаре возле здания. – И кто это сказал? – Доминик Манн. – Ты говорила с ним? – спросил Хайндз после недолгой паузы. – Он сам пригласил меня для разговора, – соврала Шивон. Она хотела скрыть от Хайндза, что планировала встретиться с Манном без него. Ведь кто знает, а вдруг они и вправду станут напарниками?… Более того, она понимала, что ей необходимо иметь союзника в полицейском участке Сент-Леонард. И не из-за исчезновения Ребуса или появления Дерека Линфорда. Она понимала, что не может быть одновременно во всех местах, значит, поневоле придется зависеть от других – так уж лучше зависеть от выкованных собственными руками союзников, чем от приобретенных врагов. Надеждам на следующий шаг по карьерной лестнице, возможно, не суждено сбыться, но это не значит, что можно позволить себе расслабиться… – Я не видел никаких следов его приглашения, – докапывался Хайндз. – Он позвонил мне на мобильник. – Странно, я постоянно тебе звонил, но твоя мобила все время была выключена… – А он дозвонился. Они надолго замолчали. Она поняла, что он мысленно анализирует разговор. – Ты хочешь, чтобы я присутствовал при разговоре с Нельсоном? – негромко спросил Хайндз, хотя наперед – Да, – ответила она; ответила слишком поспешно. – Если хочешь, встретимся у его дома? – Договорились. Через полчасика? – Отлично, – подхватила она и вдруг, спохватившись, спросила: – Кредитки убитого не засветились? – Не проявились ни в одном месте. Это была любопытная деталь: украденные кредитные карты используются спешно и по максимуму до того, как их заблокируют. Эрик рассказывал ей о мошенниках, орудующих в Интернете: интернет-магазины работают двадцать четыре часа семь дней в неделю. Вор может воспользоваться кредитной картой практически мгновенно, а покупки доставят по безопасным адресам. Если, проводя вечер вне дома, вы лишитесь своих карточек, то, когда наутро обнаружите пропажу, будет уже слишком поздно. Так почему же убийца взял карточки и не воспользовался ими? Ответ: для того, чтобы инсценировать нападение с целью ограбления, а на самом деле это вовсе не… – До встречи у дома Нельсона, – объявила она. Собираясь закончить разговор, словно вспомнив что-то важное, она вдруг сказала: – Постой, у тебя есть телефон Нельсона? – Где-то есть. – Лучше сначала позвонить. У него есть другой дом, в Инвереске. – Если он узнает, что мы едем, не вздумает ли он снова напустить на нас своего адвоката? – Уверена, ты сумеешь его отговорить. Если он в Инвереске, перезвони, я за тобой заеду. Но Малколм Нельсон был не в Инвереске. Он был в том доме, где они уже встречались, и одет он был так же, как при первой встрече. Шивон была почти уверена, что с того времени он не мылся и не брился. Повсюду царил тот же самый беспорядок. – Хотим задать вам парочку вопросов, – без всяких предисловий объявила она. Ни она, ни Хайндз не присели, а художник снова расположился на том же месте – между колонками. Его руки были в пятнах краски, а с мансарды вовсю несло растворителем. – Я могу позвонить другу? – сердито спросил он. – Вы даже можете предложить ему приехать, если считаете, что это вам поможет, – ответил Хайндз. Нельсон шмыгнул носом и изобразил на лице подобие улыбки. – У вас были столкновения с Эдвардом Марбером? – обратилась к нему Шивон. – Смотря что под этим понимать. – Я имею в виду драку. – Вы ведь не были с ним знакомы, верно? Он и с мухой бы не справился. По валявшимся на полу кускам оберточной фольги Шивон догадалась, что свой последний обед Нельсон заказывал в китайском ресторане. – Так вы его избили? – повторил вопрос Хайндз. – Просто слегка толкнул, только и всего. Эдди всегда норовил встать почти вплотную, будто и знать не знал, что такое дистанция между телами. – Как это происходило? – поинтересовалась Шивон. – Я толкнул его в грудь. – И где это было? – У него в галерее. – После того как он отказался принять ваши работы на выставку? – Да. – Вы его толкнули, только толкнули, и что дальше? – От попятился и упал на какие-то холсты, – пожав плечами, промямлил Нельсон. – И вы после этого в галерею не заходили? – Да я бы и по нужде не присел рядом с этим местом. – Что вы говорите? – изумился Хайндз. В его голосе прозвучало нечто такое, что насторожило художника. – Ну хорошо, я пошел туда вечером, когда начался вернисаж. – Вы входили внутрь? – проникновенным голосом уточнила Шивон. – Войди я внутрь, меня наверняка бы заметили; да ведь вы и сами отлично знаете, что я туда не заходил. – А что тогда, мистер Нельсон, вы там делали? – Хотелось послужить напоминанием о делах неправедных на этом торжестве. – Вы хотели унизить мистера Марбера? Художник пригладил волосы, отчего они пришли в еще больший беспорядок. – Да я и сам не знаю, чего хотел. – Может быть, вы хотели устроить скандал? – подсказал Хайндз. – Если бы я хотел устроить скандал, я бы зашел внутрь, правильно? – И сколько времени вы провели рядом с галереей? – Да не много, минут пять, ну, может, десять. – Что-нибудь видели? – Я видел жирных уродов, заливающих шампанское в глотку. – И не видели ничего подозрительного? Нельсон покачал головой. – Вы узнали кого-нибудь из приглашенных? – спросила Шивон, переступая с ноги на ногу. – Двух журналистов… фотографа… нескольких постоянных покупателей. – Кого конкретно? – Шэрон Берне… Я буквально разъярился, когда увидел, что она тоже там. Она купила несколько моих работ… – Кого еще? – Морриса Кафферти… – Кафферти? – Ну да, он бизнесмен. Шивон понимающе кивнула: – А у него есть ваши работы? – По-моему, есть одна. Хайндз, прочистив горло, спросил: – А кого-нибудь из художников вы там не заметили? Нельсон сердито посмотрел на него; взгляд, который Шивон послала Хайндзу, тоже содержал гнев – ведь он перебил разговор о Кафферти. – Джо Драммонд тоже был, – как бы про себя произнес художник. – Я не видел Селин Блэкер, но она наверняка пропустила на халяву не один стаканчик, а потом слушала льстивые излияния в свой адрес. – А как насчет Хэсти? – Хэсти не часто посещает подобные сборища. – Даже если у него есть живопись для продажи? – Он предоставляет это продавцам. – Нельсон, прищурившись, спросил: – А вам нравятся его работы? – Что-то в них есть, – тоном знатока изрек Хайндз. Нельсон покачал головой, словно не был вполне согласен с подобной оценкой. – Мистер Нельсон, позвольте спросить вас вот о чем, – прервала их разговор Шивон. – Вы сказали, что Эдвард Марбер был обманщиком. Но я так и не поняла, кого он обманывал. – Да всех, черт возьми. Он продавал картину за ту цену, что она реально стоит, а художника уверял, что пришлось немного уступить, чтобы она ушла. – А как он при этом обманывал покупателя? – Да ведь покупатель вполне мог купить эту картину за более низкую цену. Или, к примеру, он впаривает несведущему покупателю работу нового колориста, а это попросту фуфло. Но он и тут вздувает цену. – Но ведь силой никого покупать не заставляют, – возразил Хайндз. – Но они – А вы, мистер Нельсон, продавали свои работы напрямую, без посредников? – задала вопрос Шивон. – Продавцы захватили весь рынок, – со злостью ответил Нельсон. – Проклятые кровососы… – А через кого вы выходите на рынок? – Есть одна галерея в Лондоне: Терретс Уайт. Лондонский галерейщик тоже себя не забывает… Послушав еще минут пятнадцать пустопорожнее брюзжание художника, Шивон и Хайндз вышли на улицу и остановились невдалеке от дома. Машина Шивон стояла у кромки тротуара, машина Хайндза была припаркована во втором ряду автомобилей, стоящих вдоль улицы. – А он все еще говорит о Марбере в настоящем времени, – заметила Шивон. Хайндз кивнул. – Похоже, что убийство не сильно его тронуло. – А может, он прочел те же книги по психологии, что и мы, и понимает, как надо себя вести. Хайндз сосредоточенно сощурился, обдумывая ее довод, и после недолгой паузы вспомнил: – Он видел Кафферти. – Да. Хотела тебя поблагодарить, что ты так быстро сменил тему, стоило ему о нем упомянуть. Хайндз снова умолк, будто припоминая, как все было, а потом пробурчал что-то вроде извинений. – А почему тебя так интересует Кафферти? Она повернулась к нему. – А что? – Я слышал, что между Кафферти и детективом Ребусом что-то было. – И что же об этом ты слышал, Дейви? – Ну, что они… – Хайндз, казалось, наконец-то понял, что сам загнал себя в угол. – Да ничего. – Ничего? Ты действительно ничего не слышал? Он пристально посмотрел ей в глаза. – Почему ты не взяла меня с собой, когда шла к Доминику Манну? Она почесала ухо, осмотрелась по сторонам, а потом снова повернулась к Хайндзу. – А ты знаешь, какой был его первый вопрос ко мне? «А где ваш приятель-гомофоб?» Вот поэтому-то я и не взяла тебя с собой. Считала, что смогу вытянуть из него побольше, если тебя рядом не будет. – Чуть помолчав, она добавила: – Поэтому я так и поступила. – Что ж, вполне разумно, – согласился Хайндз; плечи его обвисли, ладони, сжатые в кулаки, прятались в карманах. – А что за картины у Нельсона, знаешь? – спросила Шивон, чтобы поскорее переменить тему. Хайндз вытащил из кармана правую руку, сжимавшую четыре открытки. На них были работы Малколма Нельсона. И названия типа «Первые впечатления, оказавшиеся последними», «Взгляд на то, что давно известно». Названия, казалось, не увязывались с живописью: поля и небо; скалистая коса; вересковая пустошь; лодка на озере. – Ну как? – спросил Хайндз. – Да не знаю… Вообще-то я ожидала чего-то более… – Абстрактного и сердитого? Шивон бросила на него многозначительный взгляд: – Именно. – Абстрактная и сердитая живопись не продается, – объяснил Хайндз. – Ее не покупают те, кто знает, какого рода эстампы и открытки нужны публике. – Что ты имеешь в виду? – То, что приносит деньги. Поздравительные открытки, картины в рамах, оберточная бумага… Спроси Джека Веттриано… – Разумеется, спрошу, но для начала мне надо узнать, кто он такой. Она задумалась, вспоминая, не упоминал ли о нем Доминик Манн. – Художник. Пара, танцующая на отмели. – Я видела эту картину. – Не сомневаюсь. Он наверняка отлично заработал на открытках и примерно столько же получил от продажи картины. – Ты шутишь. Хайндз отрицательно покачал головой и сунул открытки в карман. – Прибыль от искусства всецело зависит от маркетинга. Я говорил об этом с одним журналистом. – Одним из тех, кто был на том просмотре? Хайндз кивнул. – Она искусствовед и пишет для «Геральд». – И я при этом не присутствовала? Он посмотрел на нее, и в его взгляде она прочла: – Ладно, – сказала она. – Это мое упущение. Давай дальше о маркетинге. – Необходимо, чтобы имя художника получило известность. Для этого есть множество способов Художник, вернее, его работы, должен вызывать определенные чувства и настроения. – Как эта… с ее незастеленной кроватью? [11] Хайндз снова кивнул. – Или вдруг искусственно возбуждается интерес к каким-то новым школам или направлениям. – К новым шотландским колористам? – В точку. В прошлом году был большой ретроспективный показ работ основоположников колоризма – Каделла, Пиплоу, Хантера и Фергюссона. – И все это тебе рассказала та самая дама-искусствовед? Он поднял вверх указательный палец. – Для этого потребовался один телефонный звонок. – Кстати о звонке… – Шивон полезла в карман за телефоном, набрала номер и стала ждать ответа. Хайндз вытащил из кармана открытки и бегло просмотрел их. – Кто-нибудь из сотрудников беседовал со свидетелями? – спросила Шивон. Хайндз кивнул: – Я думаю, Силверз и Хоуз их опросили. Они беседовали с Хэсти, Селин Блэкер и Джо Драммондом. – А как имя этого Хэсти? – Среди профессионалов оно не известно. На звонок никто не ответил, и Шивон отключилась. – И что выявилось в результате этих бесед? – Они действовали по всем правилам. Она удивленно посмотрела на него. – В каком смысле? – В таком, что они не знали или делали вид, что не знали, о чем конкретно их спрашивают. – В отличие от тебя, ты хочешь сказать? Хайндз облокотился рукой на машину Шивон. – Я прошел ускоренный курс по шотландскому искусству. И тебе и мне это известно. – Так поговори с замначальника Темплер. Может, она позволит тебе еще раз побеседовать с ними. – Шивон заметила, как покраснела шея Хайндза. – А может, ты уже поговорил? – догадалась она. – Да, еще в субботу, в конце рабочего дня. – И что она сказала? – Она сказала, что я, похоже, знаю все лучше, чем она. Шивон негромко рассмеялась. – Скоро ты к ней привыкнешь, – сказала она, чтобы его утешить. – Она теперь запилит до смерти. Лицо Шивон стало серьезным. – Она просто делает свою работу. Вытянутые губы Хайндза приняли очертания буквы О. – Я и забыл, что вы с ней подруги. – Она мой начальник, как, впрочем, и твой. – Насколько мне известно, она продвигает тебя по службе. – Меня Хайндз повел плечами. Он и не мог точно сказать, от кого: от Линфорда, Силверза, Гранта Худа… Шивон еще раз набрала номер на своем телефоне. – Замначальника Темплер и следовало быть с тобой построже, – сказала она, держа телефон у уха. – Разве ты сам не понимаешь? Это ж ее работа. Будь она мужчиной, ты бы сказал про нее, что она может запилить до смерти? – Тогда я сказал бы про нее что-нибудь похуже, – ответил Хайндз. На этот раз на звонок ответили. – Говорит сержант Кларк. Я договаривалась с мистером Кафферти о встрече,… Да, просто хочу узнать, в силе ли наша договоренность? – Она слушала, глядя при этом на часы. – Отлично, благодарю вас. Буду к назначенному времени. Закончив разговор, она сунула телефон в карман. – Моррис Гордон Кафферти, – объявил Хайндз. – Верзила Гор для своих. – Известный местный бизнесмен. – Не гнушающийся при этом наркоторговлей, рэкета и бог знает чего еще. – До этого у тебя были с ним контакты? Она молча кивнула. Контакты с Кафферти были у Ребуса: а она при этом могла в лучшем случае считаться зрителем. – И на какое время у нас назначена встреча? – поинтересовался Хайндз. – У нас? – Я думаю, ты не против, чтобы я опытным глазом посмотрел его собрание художественных ценностей. В этом был смысл, хотя Шивон предпочла бы отправиться на встречу без него. Телефон Хайндза зазвонил, он поднес его к уху. – Здравствуйте, мисс Бессан, – произнес он, подмигивая Шивон, и вдруг нахмурился. – Вы уверены? – Он внимательно посмотрел на Шивон. – Да нет, мы недалеко от вас. Да… через пять минут… Ну, до встречи, – сказал он, заканчивая разговор. – В чем дело? – поинтересовалась Шивон. – Похоже, кто-то похитил картину из личной коллекции Марбера. И как ты думаешь, что именно похищено?… Веттриано… Они приехали в галерею Марбера, где их ждала Синтия Бессан, все еще в черном после похорон и с красными от слез глазами. – Я снова привезла сюда Джэн… – Кивком она указала на комнату, где секретарша Марбера перебирала бумаги. – Она сказала, что хотела сразу приступить к работе. Вот тут-то я и заметила. – Заметили что? – спросила Шивон. – Понимаете, у Эдди была картина, которую он очень любил. Какое-то время он держал ее дома, а потом собирался повесить у себя в офисе. Поэтому я и не сказала ничего, хотя заметила, что ее нет в доме. Но, по словам Джэн, опасаясь того, что ее могут украсть из галереи, он снова привез ее домой. – А не мог он ее продать? – предположил Хайндз. – Не думаю, Дэвид, – покачала головой Бессан. – Но как раз сейчас Джэн и проверяет это… Шея Хайндза побагровела; он почувствовал на себе удивленный взгляд Шивон, озадаченной тем, что Бессан назвала его по имени. – И что это за картина? – Раннее полотно Веттриано… Автопортрет с обнаженной натурой, стоящей позади и отражающейся в зеркале. – А размер картины? – спросил Хайндз, доставая записную книжку. – Что-нибудь сорок на тридцать дюймов… Эдди приобрел ее лет пять назад или чуть раньше, как раз перед тем, как цены на работы Джека взлетели до небес. – А сколько она может стоить сейчас? Она пожала плечами. – Ну, тысяч где-то тридцать-сорок. Вы думаете, ее украл тот, кто убил Эдди? – А как вы думаете? – задала встречный вопрос Шивон. – Знаете, ведь у Эдди есть работы Пеплоу и Белланика, Клее-младшего и пара превосходных эстампов Пикассо… – Она, казалось, была в замешательстве. – Значит, эта картина была не самым ценным экспонатом коллекции? Бессан покачала головой: – А вы уверены, что она пропала? – Ее нет ни здесь, ни в доме… – Она растерянно смотрела на них. – Не знаю, где еще она может быть. – А может, у мистера Марбера есть еще какое-нибудь жилье или вообще помещение в Тоскане? – предположила Шивон. – Он проводил там лишь один месяц в году, – возразила Бессан. Шивон задумалась. – Надо уточнить эту информацию. Где-нибудь есть фотография этой картины? – Возможно, в каталоге… – Миссис Бессан, а вы бы не могли еще раз съездить домой к мистеру Марберу, чтобы удостовериться окончательно? Синтия Бессан кивнула, затем, бросив взгляд на Хайндза, спросила: – Мне придется самой туда добираться? – Я уверена, Дэвид будет рад вас подвезти, – заверила ее Шивон, наблюдая, как кровь снова и снова приливает к шее Хайндза. |
||
|