"Война мага. Том 1. Дебют" - читать интересную книгу автора (Перумов Ник)

Глава седьмая Эвиал. Кинт ближний, руины Скавелла

Валькирия опустилась на колени, провела раскрытой ладонью над губами кирии Клары – так бессчётные века, эпохи и эоны назад юная Дева Битвы проверяла, готова ли душа воина, отмеченного милостью Одина (умереть молодым и в славном бою, когда вокруг трещат щиты, ломаются мечи и весело льётся алая горячая кровь), отправиться в путь к ждущей Валгалле.

Ладонь ощутила тепло. Не физическое тепло ещё не остывшего тела, нет, иное, истинное тепло, исходящее от живой души. Не чувствовалось и привычного трепета, как у умирающего, когда бессмертное начало уже готово вот-вот покинуть бренную, подлежащую огненному погребению плоть. Кирия Клара жива. И душа её как будто не собирается расставаться с телом. Это хорошо. Но вот как привести госпожу в себя? Как излечить?..

Валькирия проделала то же самое с Тави. Всё верно. Ни одна из них не умирает, но обе словно бы выпали из этого мира. И как их теперь возвращать?.. Кицум, этот непонятный «клоун», наверное бы сумел, однако он эвон чем занят.

Райна поднялась с колен. В ладонь сам собой лёг острый и тонкий стальной лепесток метательного ножа. Эта девчонка… может, она и хороша. Может, за ней и стоит неведомая сила. Но простое честное железо – от него не становилось лучше ещё ни одному магу. Конечно, если это железо попадало и вонзалось куда следует. Почему Кицум вознамерился «покончить со всем сам»? Что за глупость?.. Деве Битв не привыкать сходиться в бою с самыми могучими противниками. Тогда, на Боргильдовом Поле, её копье вдосталь напилось разноцветной крови – и синей, и чёрной, и даже белой; легионы Молодых Богов не раз и не два откатывались назад, не в силах сокрушить стоявших насмерть асов и ванов, йотунов и обитателей Муспелля, даже чёрные и светлые альвы тогда выставили свои полки; и кроме этого, множество других Древних Богов вышло тогда под стягом Одина, владыки Асгарда; из разных миров явились они с телами людей и головами волков, соколов или быков, или, напротив, с плотью неведомых чудищ и человеческими лицами. Немало пришло и таких, кто вообще не был похож ни на что.

А на них двигались рати Крылатых Стражей. Богопротивные создания. Мир поделён на Свет и Тьму, Материю и Пустоту, Покой и Движение, Тепло и Холод. Есть мужское и женское начало. И хотя в Асгарде Локи, случалось, дразнили «мужем женовидным», боги и богини там были мужчинами и женщинами. Бесполые Гиганты вызывали в юной Райне какую-то дремучую, дикую ненависть, смешанную с отвращением. Тогда она могла летать – велика ещё была Сила Древних Богов, – и отряды Дев Битвы сталкивались в воздухе с Крылатыми Стражами, копья и дротики валькирий собирали обильную жатву и древки по всей длине окрасились зловонной зелёной кровью.

Но тогда они не устояли. А сейчас валькирия Райна, видевшая все три Великих эона[6] Упорядоченного, вдруг ощутила себя вновь молодой, вновь стоящей в рядах подруг при виде столкнувшихся двух сил. Фигуры словно бы размывались, раскрывалась затягивающая, завораживающая глубина, так что валькирия едва не забыла о своём намерении.

Нож серебристой рыбкой скользнул над обугленной землёй. Столкнулся с крутящейся серой стеной и разлетелся мелким крошевом блистающих огненных брызг, словно она, Райна, изо всех сил швырнула в стену дорогой хрустальной вазой. Эта дрянь Сильвия даже и бровью не повела, она словно вообще не заметила брошенного валькирией оружия. Глаза девчонки казались прикованными к Кицуму и только к нему одному.

Райна в отчаянии чуть не рухнула на ещё неостывший пепел. Проклятье! Как она ненавидела это леденящее, иссушающее бессилие! Наверное, последний раз она испытывала такое всё на том же Боргильдовом Поле. Бесконечные века протекли с того дня, она давно потеряла счёт своим сражениям, но всегда, всегда, всегда у неё находилось что-то, чем она могла по меньшей мере досадить врагу. Никогда ещё валькирия не сталкивалась с врагом, могущим игнорировать всё её боевое умение с таким великолепным презрением.

Но тем не менее непреложный закон битвы гласит – соратнику помоги. Пусть даже самой высокой ценой, если это даст возможность выиграть сражение. Валькирия Райна обнажила клинок. Чуть помешкала в раздумье – и вытащила из судорожно стиснутой руки кирии Клары ненужную уже чародейке рубиновую шпагу. С клинками в обеих руках Дева Битвы шагнула вперёд, презрев прямой запрет клоуна Кицума.

…Сколько они бились, Сильвия не знала. Наверное, вечность. Наверное, там, вне пределов зелёного купола, успели вспыхнуть новые звёзды, и они же успели угаснуть от старости. Мир исчез; заключённые в клетку зелёного пламени, сражавшиеся оказались отрезаны от Эвиала, и сейчас – чувствовала она – неведомые силы пытались отрезать их и от Междумирья, вернее – Астрала, откуда в неё, Сильвию, вливалась и вливалась невероятная, непомерная мощь, с какой только и могла она устоять против такого врага.

Кицум казался непобедимым. Его не могли достать никакие финты, никакие фехтовальные ухищрения; старый клоун непостижимым образом уклонялся, причём Сильвия готова была поклясться, что её противник просто в один миг переносился с места на место, исчезая в одном и молниеносно появляясь в другом.

План трещал по всем швам. Сильвия билась насмерть, и она понимала, что здесь её не выручат никакие артефакты Игнациуса. Кто такой Кицум, она старалась не думать; оставалось только надеяться, что чёрный фламберг окажется так же действенен, как и в Эгесте, когда туда рвались орды неведомых чудовищ.

Пока что Сильвия не ощущала никакой усталости, но и Кицум тоже не выказывал ни малейших признаков слабости. Их бой может оказаться вечен, вдруг с ужасом подумала она. Когда-то в детстве от деда она слышала эти страшные сказки – о бойцах, сошедшихся в поединке, бойцах столь могучих, что сами неведомые боги встревожились и заставили противников биться вечно, ибо смерть любого из них означала бы, что на свободу вырвется такая сила, такая разрушительная мощь, что ничего не останется от того горемычного мира, под солнцем которого, на его беду, столкнулись великие воины.

Кицум больше не делал попыток заговорить. Бился молча, и, несмотря на все старания, Сильвия не могла зацепить его даже самым кончиком клинка, не могла даже оцарапать, не говоря уж о чём-то большем.

Брошенного валькирией ножа Сильвия и впрямь не заметила. Фламберг сам защищал свою маленькую хозяйку. Уж с простой-то сталью он знал как справляться – даже если эту сталь метнула рука настоящей Девы Битв.

Удар за ударом, выпад за выпадом. Сколько это будет длиться?.. Сильвии казалось, что её заворожил взгляд Кицума – неотрывный и тяжёлый. Он смотрел ей только в глаза. Её оружие, выпады и всё прочее его не интересовало. Только её глаза.

И Сильвия, словно прикованная, тоже не могла отвести глаз. И, наверное, поэтому она чуть не пропустила момент, когда откуда-то сбоку неведомо почему вдруг возникла валькирия Райна с двумя клинками в руках, в одном из которых нетрудно было узнать ту самую рубиновую шпагу Клары Хюммель.

«Райна. Я не хочу её смерти. Она… хорошая…»

Сильвия чуть-чуть повернулась, намереваясь отшвырнуть дерзкую валькирию одним движением фламберга; однако Райна, взбросив свой собственный меч, в каком-то невообразимом пируэте упала на одно колено – острие рубиновой шпаги прочертило алую полосу на груди Сильвии.

Это была самоубийственная атака. Защититься валькирия уже не могла, и фламберг на обратном движении глубоко врубился ей в плечо.

Словно обжёгшись, Сильвия рванула оружие на себя, не давая ему рассечь Райну пополам. Боль и кровь на собственной груди она почувствовала только теперь.

А Кицум уже налетал, тонко и зло свистела его стальная нить; пошатнувшись, Сильвия вскинула фламберг, но эфес верного меча словно налился текучим серебром, сделавшись тяжело-неподъёмным; фламберг зазвенел, словно взвыв в бессильном гневе.

Ей оставалось жить меньше доли мгновения. Чудовищно быстрый фламберг не успевал, и накаченное сверх предела силою тело не успевало тоже.

Умирать, умирать, умирать.

Серые Пределы ждут тебя.

– Мама!..

Но быстрее, чем фламберг, быстрее, чем разящее оружие Кицума, быстрее мысли и чуть ли не быстрее самого света оказалась та сила, что послала сюда её, Сильвию.

Ожил орб, тот самый, что давил вокруг себя всю магию. С его гладкой, отполированной поверхности сорвалось что-то вроде голубой молнии, ударившей прямо между сражающимися.

Остановилось перепуганное до смерти время. Застонала рвущаяся плоть мира, словно терзали её сейчас клыки неведомого зверя. Зелёный купол вспыхнул нестерпимо-ярким пламенем, Эвиал содрогнулся от чудовищного удара, подобного тому, что грянул совсем недавно в самое основание Козьих гор.

День сменился ночью, и ночь – днём. Высыпала алмазная крошка звёзд, и её вновь смело алым потоком зари. Всё застыло – рухнувшая замертво Райна, из прорубленного глубже ключицы плеча хлещет фонтаном кровь, рассеиваясь багряной пылью; Кицум, так и не довершивший последнего губительного удара; Сильвия, выронившая фламберг и бросившая ладони к лицу, уже готовая принять неизбежное…

Пласты мира разъялись. Скобы несокрушимых скал разошлись, вздрогнули кости земли, и капля яростного зелёного пламени начала погружаться, вспыхивала земля, горел терновник, и в ужасе бежали от проклятого места и звери, и птицы, и призраки.

…Пятеро в огненном коконе падали вниз, сквозь Эвиал. Тяжесть их поединка оказалась непомерной.

Слабы миры обречённых смерти, и не там должно вести сражения Вышним Силам.