"Война мага. Том 1. Дебют" - читать интересную книгу автора (Перумов Ник)

Глава шестая Эвиал. Северный Клык

Вскоре в лагере повсюду затрубили рога, поднялся переполох. Вереницы факелов потянулись к прибрежью, туда, где строились в боевой порядок салладорские стрелки и немногословная пехота Кантонов. Отдельные огни сливались в длинные пламенеющие нити, извиваясь, они ползли всё дальше и дальше, словно сквозь мёртвую плоть снежной пустыни прорастали жилы, несшие живую горячую кровь.

Рядом со стрелками и алебардистами собирались и аркинские инквизиторы, дружно призывая доблестных воинов преодолеть свой страх и «постоять за святую землю нашу». Надо сказать, что ни салладорцы, ни кантонисты особого рвения не проявляли, поминутно косились назад, где – в качестве лишнего напоминания излишне сообразительным головам – в полной готовности стояли аж четыре здоровенные палаческие телеги с экипажем из восьми инквизиторов каждая. В жаровнях уже горел огонь, щедро расставленные факелы освещали и косые кресты для распятия, и решетки для поджаривания, тиски и рычаги для, соответственно, сдавливания и растягивания и прочие, столь же способствующие поднятию боевого духа вещи.

Преподобный отец Этлау вывел с собой почти сотню отборных инквизиторов. Мегана и Анэто – по двадцать опытных и бывалых магов, которым доводилось драться и с гоблинами, и с орками, и с поури. Милорд ректор ожидал, что Этлау построит своих в самом тылу боевого порядка, чтобы отбить у нетвёрдых духом желание искать спасение в бегстве; однако вместо этого отец-экзекутор замахал факелом, требуя внимания, и заорал, не жалея лёгких на морозе:

– Слушайте, о доблестные воины армии Добра и Света! Слушайте меня, о послушные чада Спасителя! Сегодня мне было видение. Мы не можем более ждать. Приступим же к проклятому творению Тьмы, разведаем же подступы и не убоимся мы её, ибо жизнь земная есть краткий миг перед жизнью вечной, и все, кто сложат головы свои тут, немедля получат прощение всех грехов своих, и восстанут во славе, и вознесутся на хрустальные небеса, к отцу нашему, Спасителю, восседающему там, и проснутся они для жизни вечной, где нет ни горя, ни боли, а есть лишь великая и нескончаемая радость. Так как можем убояться мы миражей Тьмы, если за нами и с нами – сам Спаситель, отец наш и защитник?! Встанем же твёрдо, дети мои, ибо мир ждёт от нас одной лишь победы!

Анэто мимоходом подумал, что не стоило так уж превозносить все те блага, что получат павшие в этом бою; потому что не лучше ли тогда всем побыстрее тут погибнуть, если убитый воин мгновенно становится чуть ли не святым у самого трона Спасителя?

Кусая губку, Мегана тем временем призналась сама себе, что фанатизм и безумная уверенность Этлау в какой-то мере передалась и собравшимся здесь воинам. Даже её маги, чародеи Волшебного Двора, не остались равнодушны. Угрюмо молчала лишь кучка ордосских чародеев, сомкнувшая ряды за спиной милорда ректора и, похоже, приготовившаяся к последнему бою – нет, не против Разрушителя и Западной Тьмы, а против преподобного отца-экзекутора и его прихлебателей.

– За мной, дети мои! – высоким голосом заверещал Этлау, вновь размахивая факелом. – За мной, Спаситель с нами! Умрём во имя Его!

– А-а-а-а!!! – ответил строй дружным рёвом многих сотен глоток. Инквизиторы развернулись в цепь и быстрым шагом двинулись через пролив – туда, где высилась Башня. Даже во тьме полярной ночи её чёрный силуэт был виден совершенно отчётливо, как ещё одно чудо.

Так они и наступали – тремя линиями: впереди всех сотня инквизиторов, за ними – примерно четыреста стрелков и алебардистов, следом – цепочка магов Ордоса и Волшебного Двора, примерно сорок человек, и позади всех – четыре громыхающие палаческие колымаги. Никакие лошади не приблизились бы к Башне, животные скорее дали бы забить себя насмерть, и потому телеги с пыточными снарядами пришлось тащить самим же святым братьям.

Отряд довольно бодро преодолел прибрежную полосу. Некогда дыбившиеся здесь ропаки и торосы давно раздробили на мелкие куски и потом тщательно следили, чтобы напиравшие на берег льды не подняли бы тут новых преград. Сапоги затопали по матёрому паковому слою, с которого ветер сдул почти весь снег. Идти оказалось легко, впереди то и дело голосил Этлау, призывая воинов не страшиться «мороков Тьмы» и шагать смело.

Анэто поправил меховую шапку, оглянулся на своих. В бой он взял только видавших виды, испытанных магов, побывавших не в одном деле. Люди шли хорошо – сосредоточенно, спокойно, не оглядываясь назад. Рядом с милордом ректором шагали и огненные маги, и воздушные, и мастера водной стихии – если вдруг потребуется навести ледяные мосты для отступления; были в этом строю и искусные лекари, и знатоки «магии чудовищ», и, наконец, двое молодых, но подающих очень большие надежды «предельщиков» из числа магов-теоретиков, которым Анэто строго-настрого приказал ни при каких обстоятельствах не ввязываться в драку, а смотреть во все глаза на Чёрную башню и запоминать все фокусы Тьмы, какие они только смогут. Милорд ректор, единственный из всех, взял с собой кроме посоха короткий самострел, бивший тяжелыми железными дротами. С расстояния в полтора десятка шагов такой дрот навылет пробивал тяжеленный турнирный доспех, в два раза толще и прочнее боевого.

Это – прощальный подарок преподобному отцу Этлау, если у того окончательно помрачится сознание от своей «избранности». С ассасинами, если такое случится, он, Анэто, уж как-нибудь договорится, сославшись на непреодолимые форсмажорные обстоятельства. Да и то сказать – где эти хвалёные воины Храма? Сгинули бесследно. Может, некромант их шкуры уже себе на барабан натянул… (Анэто не догадывался, насколько он близок к истине). У него, как ректора Академии, сейчас одна цель – маги должны вернуться обратно в Ордос, Анэто видел свой долг именно в этом. Разрушитель всё это время тихо и мирно просидел в своей Башне, не высовывая носа и никому, если разобраться, не делая ничего плохого. Милорд ректор Академии Высокого Волшебства и глава Белого Совета слишком хорошо знал натуру Святой Инквизиции. У этих господ плана с менее чем тройным дном не бывает просто по определению. Аркинский престол давно уже точил зубы на вольнодумный Ордос. Недавние события в Кинте Ближнем едва не позволили инквизиторам добиться и от аррасского султана отмены знаменитого закона «Из Арраса выдачи нет». Но Его величество оказался куда более здравомыслящ и хитёр, он слишком хорошо умел считать прибыли от всех тех непризнанных алхимиков, механиков, инженеров, которых «за ересь» вот-вот могли отправить на костры по всему Старому Свету. Султан был достаточно мудр для того, чтобы предложить гонимым убежище – если только они не станут вмешиваться в собственно аррасские дела и указывать подданным его величества султана, что Аррасом можно было б управлять и получше. После Скавеллской битвы несколько тысяч «нежелательных элементов», выдачи коих настойчиво добивался Аркин, втайне были переправлены султаном в Ордос и мелкие герцогства Изгиба; когда прыть святых братьев (равно как и их количество) в Аррасе несколько поубавилась, изгнанники вернулись обратно.

Но что инквизиции Аррас, мрачно размышлял милорд ректор. Что им эти жалкие несколько тысяч книгочеев и лицедеев, пригревшихся в Кинте Ближнем! Главная цель святых братьев – бесспорно, Ордос, и тут двух мнений быть не может. Сейчас, шагая в строю, Анэто строго судил себя за бесчисленные компромиссы, на которые он шёл, управляя Академией. Странно, однако он совершенно не думал ни о Башне, ни о Разрушителе. Даже судьба сгинувших ассасинов больше его не тревожила.

Да, компромиссы и уступки – вольности Ордоса медленно, но верно съёживались. Святой факультет, факультет магии Спасителя ещё совсем недавно слыл оплотом вольнодумства даже среди служителей Церкви; там собирались богословы, чьи сочинения не слишком-то одобрял официальный Аркин. Сейчас Святой Престол начал подкапываться и под это, требуя себе право назначения всех без исключения преподавателей на этом факультете…

А вот шагавшая рядом Мегана не могла выбросить из головы исчезнувших таинственным образом ассасинов. Скорее всего они просто погибли; это было бы самым естественным и правдоподобным объяснением. Своего кристалла чародейка не чувствовала – едва воин Храма скрылся в черноте бойницы, пульсация заклятья исчезла. Блокировка на уровне абсолюта, мрачно думала чародейка. И что мы станем делать с этой твердыней? Одна радость – хоть бы этот преподобный фанатик на самом деле сгорел, первым ступив на остров.

Надо сказать, что хотя Мегана и слыла верной дщерью Святой Матери-Церкви, отношение волшебницы к отцу-экзекутору за последние месяцы совершенно переменилось. Хозяйка Волшебного Двора куда лучше, чем рационалист Анэто, чувствовала сжигавший Этлау изнутри страшный огонь – инквизитор был весь во власти Идеи, она захватила его целиком, вытеснив практически все человеческие чувства. Он искренне и без тени сомнения верил, что именно ему предначертано спасти Эвиал от надвигающегося ужаса. И на этом пути преподобный отец Этлау не имел права никого щадить – ни мужчину, ни женщину, ни ребёнка. Разрушитель мог воплотиться в любом облике и склонить любого на свою сторону. Мегана безошибочно чувствовала в Этлау великую, иссушающую жажду жертвы. Он на самом деле сам чуть ли не искал гибели во имя Спасителя, похоже, ничуть не сомневаясь, что после этого Западная Тьма немедленно рассеется. И в этом заблуждении, сумрачно размышляла Мегана, нам и следует его поддерживать. Пусть лезет первый на эти стены….

Все предыдущие попытки добраться до острова оканчивались одинаково – разведчиков охватывал панический, необоримый ужас, и они бросались наутёк, роняя оружие. Никакие посулы или угрозы не могли заставить их повернуть назад. Правда, в те разы среди наступающих не шёл преподобный отец-экзекутор…

Далеко позади остался берег и бастионы. Там медленно собиралось на всякий случай в единый кулак всё остальное войско. Мегана знала, что общего штурма сегодня никто не замышлял, но Этлау настоял на всеобщем построении – мол, одному Спасителю ведомо, во что выльется их сегодняшняя разведка.

Отряд прошёл уже половину отделявшего их от Башни расстояния. Ровный и гладкий лёд, идти – одно удовольствие. Ни тебе арбалетных стрел, ни катапультных ядер или глиняных бомб, наполненных горящим маслом. И никто до сих пор не чувствовал никакого ужаса. Казалось, шесть сотен человек дойдут до подножия Башни, как на параде.

Впереди что-то выл и визжал Этлау. Казалось, он сейчас начнёт бесноваться, словно одержимый дикий шаман из Полуночных Земель. Анэто бросил взгляд вправо, влево, пробежался вдоль строя своих магов, хлопая по плечам и подбадривая людей. Все пока держались неплохо.

Когда позади осталось уже две трети расстояния, внезапно и резко усилился бьющий в глаза ледяной ветер. В считанные мгновения он обрёл силу настоящего урагана; люди сгибались в три погибели, чтобы только удержаться на ногах. Ветер подхватил и понёс навстречу наступающим тучи мелкой сухой крупы – только сегодня эта снежная крупа резала, подобно острым бритвам. В передних рядах кто-то вскрикнул, кто-то прижал руки к окровавленной щеке.

– Маги! – услыхал Анэто неистовый вопль преподобного отца-экзекутора. – Маги, вперё-о-од!

Милорду ректору этот приказ не сильно понравился. Этлау не был формально поставлен начальствующим над объединённым войском Эвиала, всё должен был решать совет командиров, но как-то само собой сложилось, что приказы бесноватого инквизитора люди кинулись выполнять, не раздумывая.

Вот и сейчас товарищи Меганы, особенно те, кто имел опыт управления ветрами и буранами, бегом бросились в первые ряды, обгоняя закрывающихся стёгаными рукавами лучников и алебардистов.

Чародеи Ордоса не торопились, поглядывая на милорда ректора, словно желая показать, что выполняют только его распоряжения.

– Свелен, Манфред – вперёд, – распорядился Анэто. – Постарайтесь унять ветер… ну да не мне вас учить.

Двое седобородых мага согласно кивнули и, подхватив посохи, поспешили вперёд. Оба они слыли мастерами Воздушной Стихии, могли справиться даже с бешеным торнадо. Анэто, сам маг Воздуха, остался позади. Зажмурившись и подняв посох, он старался уловить контуры вражеского заклятья, его движущую силу – не исключено, что его товарищам-магам потребуется помощь.

Секущая крупа больно резала незащищённую кожу, но бессильно ломалась о доспехи и даже просто тёплую одежду, не причиняя урона. Ветер, правда, не ослабевал, напротив, становился с каждым мигом всё сильнее. Если дело пойдёт так дальше, никто из людей просто не устоит на ногах. Преподобный Этлау метался вдоль линии своих инквизиторов, потрясая косым крестом и что-то вопя, – рёв бури заглушал его слова.

Однако и чародеи Ордоса не теряли времени даром. Анэто уловил согласованный контрудар Манфреда и Свелена; опытные маги пытались послать навстречу несущемуся ветру свой собственный ураган – единственный выход, потому что нащупать доступную для удара точку во вражеском заклинании не смог бы и сам милорд ректор. Ветер явно магического происхождения не имел обязательного в таких случая «истока» – если не считать таковым, конечно же, саму Чёрную башню.

Несмотря на обрушившуюся бурю, отряд не потерял строй. Перед шеренгами взвихрились многочисленные белые смерчи, гоня секущий снег обратно, две стены ветра столкнулись с рёвом и грохотом, достойными последнего дня.

Маги Волшебного Двора тоже вступили в дело, соединяя усилия с ордосскими чародеями. Анэто недовольно дёрнул щекой – противостоять Чёрной башне одной только силой было бессмысленно и глупо, вражеские заклятья следовало по возможности перехватывать и уничтожать на подступах.

…Чёрное небо над Северным Клыком, как правило, отличалось чистотой. Тучи редко находили сюда дорогу, и звёзды светили прямо со своих хрустальных сфер – яркие, чужие, колючие. Сейчас они бы, наверное, удивились – безоблачное небо под ними стремительно заткала невесть откуда взявшаяся хмарь, пелена, непрерывно исторгающая из себя мириады острых «снежинок», которые, конечно же, не имели с настоящими снежинками ничего общего. Звезды видели, как дрогнувший было строй наступающих медленно пополз вперёд – маги пытались ослабить напор злой бури и отклонить рвущиеся на бойцов секущие потоки. Звёздам было всё равно, однако они с холодным любопытством наблюдали за разворачивающимся сражением; если бы они могли смеяться, небесные огни зашлись бы от хохота: горстка ничтожных смертных пыталась справиться с необоримой стихией!..

Но таковы уж смертные. Они не отступают и не сдаются, и рано или поздно перед их натиском пасуют даже всемогущие, казалось бы, боги.

…Отряд преподобного Этлау медленно двигался вперёд. За пределами защиты, поставленным чародеями Ордоса щитом противонаправленного урагана, буря обрела поистине космический размах. Двух или трех салладорских лучников, неосторожно ступивших слишко далеко от края боевого порядка, мгновенно сбило с ног и унесло назад, в темноту. На льду остались кровавые следы; крики несчастных утонули в вое злого ветра. Перед фронтом отряда царил сплошной хаос. Сшибающиеся струи ветра бились друг с другом, словно гигантские змеи; крутящиеся белые вихри клонились то в одну, то в другую сторону. Напор встречного урагана усиливался, волей-неволей Анэто приходилось посылать подкрепления – двое, трое, четверо магов отправились на помощь Свелену и Манфреду; отцы-инквизиторы, несмотря на всю их Святую магию, покамест не оказали никакой поддержки. Чем там занят этот фигляр Этлау?! Милорд ректор Академии Высокого Волшебства решительно перебросил посох в правую руку и стал пробираться вперёд. За ветровым щитом напор урагана почти не чувствовался; шальные «снежники» метались, словно удирающие от хозяйского веника тараканы. Тем не менее беречь лицо приходилось – пару раз милорд ректор не успел уклониться и щёку обожгло. Теперь оставалось только жалеть, что не подумали о защите для лиц; а возвращаться, конечно же, поздно.

Манфред скрипел зубами, но держался. Откат давался ему тяжело – из носа бежала парящая на морозе струйка крови. Свелен выглядел посвежее – он всегда отличался малой чувствительностью к боли. Теперь отряд преподобного Этлау продвигался черепашьим шагом – встречный ветер не собирался так просто сдаваться.

Анэто резко вогнал посох в лёд прямо у ног отца-экзекутора.

– Отец Этлау! Моим магам долго так не продержаться! Даже все чародеи Ордоса, вместе взятые…

Взор у экзекутора сделался совершенно безумным, глаза вылезали из орбит, снежно-белые открытые (и, похоже, уже отмороженные) щёки были посечены острой крупой, тонкие алые росчерки придавали инквизитору какое-то жуткое выражение.

– Ч-что значит «не продержаться»?! Каждый, кто повернёт назад, будет казнён! Я сам… своими руками… – Этлау затряс перед лицом милорда ректора скрюченными на манер звериных когтей пальцами.

У Анэто горло сдавило от бешенства.

– Сделайте что-нибудь, отец Этлау! – гаркнул он прямо в перекошенное лицо инквизитора. – Или хотя бы подоприте своими людьми моих магов!

– Н-никаких… вперёд! Все – вперёд! Только – вперёд! – захлёбывался экзекутор.

Как ни странно, но отряд на самом деле продвигался к Башне, отвоёвывая у снежной бури сажень за саженью. Уже почти все маги – и Ордоса, и Волшебного Двора – втянулись в отчаянное противостояние. Анэто видел перекошенные от боли лица своих – и мог лишь взмахнуть рукой, призывая их держаться. Сам милорд ректор понимал, что он тратить силы не имеет права. Величайшие сражения выигрывались вовремя появившимся на поле битвы небольшим резервом. Сейчас таковой резерв – он и Мегана. Как бы ни тяжело пришлось его людям, его товарищам, которых он знал не одно десятилетие, – помогать он сейчас не имеет права. Как знать, удастся ли им ещё выбраться отсюда без его заклятий…

Мегана, похоже, придерживалась того же мнения.

Этлау так ничего и не сделал. Да, его инквизиторы шли в первом ряду, принимая на себя остаточный напор бури, но прокладывали им дорогу чародеи. И Анэто со всевозрастающей тревогой видел, что его люди начали выбиваться из сил.

А средоточия вражеской магии он по-прежнему не чувствовал. Даже Чёрная башня казалась ему сейчас просто башней, обычной постройкой, за которой, быть может, удастся и укрыться от этого безжалостного урагана…

Как ни странно, он оказался прав. Последние сотни две или три саженей ректору Академии постоянно казалось, что его чародеи не сдюжат, однако поставленная ими защита всё-таки выдержала. И Свелен, и Манфред совершенно обессилели и чуть не шлёпнулись на лёд, когда отряд вдруг и в самом деле оказался прикрыт от безумных порывов широким основанием Башни. Прямо перед ним открылась чёрная бесснежная земля острова, острова Тьмы, подъятого из глубин океана её враждебными всему живому силами, как верило войско. Впрочем, если вспомнить тот огонь, которым островок встречал любую попытку встать на его землю, убеждения простых воинов переставали казаться такими уж наивными.

Щит сняли, отряд сгрудился, прячась от ветра за Башней. Подозрительному Анэто пришло на ум, что это слишком уж походит на ловушку – не мог ураган, пусть даже и магический, оставлять за отдельно стоящим строением такой глубокой ветровой тени. Уж не подманивают ли их?

Лучники и алебардисты во все глаза пялились на блестящую броню вражьей твердыни. Никто пока не дерзнул ступить на нагую землю островка; и Анэто, и Мегана попытались разыскать оставленный ассасинами самострел, но безуспешно, он бесследно исчез.

И ректор Академии, и хозяйка Волшебного Двора в этот миг подумали об одном и том же – а что, если воины Храма уже скрылись вместе с пленным Разрушителем, решив, что он – более ценный трофей? Объяснить как-то иначе пропажу самострела чародеи никак не могли.

– Итак, мы на месте, – проворчала Мегана. – И что же дальше? Кстати, интересно, почему на сей раз никто не испытал никакого страха? Неужели действительно из-за Этлау?

– Этлау не смог ничего сделать с этим ветром, – буркнул милорд ректор, стирая кровь со щеки: мелкие царапины упорно кровоточили.

– А вот и он, лёгок на помине, – проворчала Мегана при виде направлявшегося к ним инквизитора. Походка преподобного отца-экзекутора сделалась какой-то дёрганой, словно у деревянной куклы из уличного театрика, забавлявшей малышню. Руки болтались из стороны в сторону так, словно вот-вот оторвутся. Пальцы судорожно вцепились в резной символ Спасителя – деревянную перечёркнутую стрелу, явно очень старую, сменившую не одного хозяина.

– Маги! – преподобный более не утруждал себя даже видимостью равенства или хотя бы учтивости. Он приказывал им, как своим подчинённым. – Я чувствую впереди чары. Злые чары Тьмы. Идите и покончите с ними. Слышите? И как только вы это сделаете – мы протрубим общую атаку!

– Безумец, – пробормотал Анэто. Он не сомневался – хитроумного и расчётливого инквизитора больше не было. Вместо него – нерассуждающий, лишившийся рассудка фанатик. С таким стыдно не справиться, надо только для видимости во всём соглашаться, а после поступать по-своему.

– Конечно, преподобный отец, – сладким голоском пропела Мегана. Её, похоже, обуревали сейчас те же самые мысли, что и милорда ректора. – Мы немедленно отправимся туда.

– Немедленно и, более того, сейчас же, – не удержался Анэто. Он махнул рукой своим – мол, пошли. Двое молодых предельщиков чуть не подпрыгивали от нетерпения, на ходу расшнуровывая горловины заплечных мешков – сейчас они думали не об опасности, а лишь о том, что им выпала честь первыми прикоснуться к тайнам загадочного артефакта. Мальчишки, подумал Анэто. Уберечь бы. Таких-то вот и надо беречь – иначе Ордос окончательно превратится в один прекрасный день в школу заклинателей дождя и изгонителей саранчи.

Инквизиторы отступили. Анэто видел, как они лихорадочно бормотали молитвы и мяли в кулаках надетые поверх плащей массивные косые кресты – словно надеясь, что воля Спасителя защитит их и здесь.

Угрюмые и решительные маги выдвинулись вперёд. Анэто лишний раз оглядел свой отряд и порадовался – выбор он сделал правильный, никто не замочил штанов, никто не растерялся, не засуетился, не стал прятаться за спины товарищей. Конечно, Этлау безумен, сомнений нет. Притащить под стены Башни полутысячный отряд, а потом заставить его стоять неподвижно в ожидании того, как Разрушитель обратит лёд под их ногами в яростное пламя. Разведка должна была состоять из, самое большее, пары десятков лучших, испытаннейших магов и воинов. Что, Этлау окончательно лишился ума, чтобы откалывать такие штуки? Наверное, и впрямь. Арвест, как видно, не прошёл даром.

Чёрное и белое. Земля проклятого острова и лёд перед нею. Застывшая в гордом презрении Чёрная башня – где-то там, в её глубине, ассасины, воины Храма Мечей – если, конечно, они ещё живы и не скрылись на самом деле вместе с пленённым Разрушителем. И земля, гладкая, словно залитая расплавленным и отвердевшим стеклом, неправдоподобно ровная и поблескивающая в свете десятков и сотен факелов. Полсотни шагов, и прямо из земли поднимаются стены Башни, тоже неправдоподобно гладкие, без швов кладки, тоже – словно облитые чёрным стеклом. Налегающие друг на друга чешуи, словно у громадной змеи или глубоководной рыбы. И высоко над основанием – нижние ряды бойниц. Ничего не скажешь, ловки воины Храма, что сумели туда забраться. Правда, толку с этого, похоже, всё равно никакого. Ассасины исчезли и не подавали никаких признаков жизни.

Разумеется, никто из магов не рвался первым ступить на землю зачарованного островка. За спинами сопели, и весьма неторжественно, не соответствуя серьзности момента, хлопали себя замерзающими руками по бокам салладорские стрелки и алебардисты Кантонов.

Мегана оказалась рядом с ректором Академии, раздражённо сдёрнула варежки из рысьего меха. Тонкие пальцы так и замелькали – сегодня нельзя было пренебрегать и древними видами магии, требовавшими и ритуала, и жеста. Сам Анэто осторожно опустился на колени. Он-то знал, что эта «земля» исторгает из себя губительное пламя, вопрос только в том, как это использовать? Можно построить мост из каменных блоков – если, конечно, простой камень честных эвиальских скал выдержит натиск иномирового огня. Можно – уже проверенным способом ассасинов Храма – во всяком случае, до бойниц они добрались. Или им дали добраться, ибо коварство Тьмы безгранично.

Оба молодых «предельщика» из команды Анэто с горящими от возбуждения лицами уже расставляли свои диковинного вида приборы с мерцающими кристаллами, медленно струящимися по патрубкам эликсирами и небольшими песочными печами для прокаливания.

– Какая удача, какая удача… и не мечтал, что подберёмся так близко… – услыхал Анэто случайную фразу. И тотчас последовавший ответ: – Разжигай, разжигай, пока совсем не застыло! Субстанция течь должна, течь непрерывно, забыл, что ли?

Полуграмотные ратники косились на манипуляции магов с суеверным испугом.

– На остров никому не ступать! – сурово предупредил своих Анэто. Никто и так не собирался, но лишний раз напомнить не мешает. Не мудрствуя лукаво, он подобрал валявшийся под ногами ледяной осколок и несильно швырнул вперёд. Ректор Академии ожидал огненного фонтана, яростной пляски колдовского пламени, однако ледышка с лёгким звоном ударилась о промороженную поверхность – и заскользила по ней, целая и невредимая.

Анэто и Мегана обменялись выразительными взглядами. Собственно говоря, и это ещё ничего не значило: Башня могла не обратить внимания на безвредный кусочек льда и испепелить ступившее на её остров живое существо.

– Милорд ректор… – осторожно подступил Абсаг, ещё один чародей-ветеран, как и Анэто, маг Воздуха. – Милорд, мы засекли скопление спящей силы. Прямо под поверхностью острова. Милорд, это похоже на молнию…

Конечно, мрачно подумал Анэто. Затаились. Ждут, когда нам надоест бросать ледышки и мы чохом полезем вперёд.

– Браво, Абсаг, – коротко кивнул он волшебнику. – Проверьте обычные отклики на разряд. Вдруг подействует. Мег! Что у тебя?

– Голод и ожидание, – сдавленным голосом отозвалась хозяйка Волшебного Двора. – И Сила, океан Силы.

– Очень ценные сведения, – буркнул Анэто. – Это я и сам знаю. Как перебираться станем?

– Лучник, ко мне! – высоким голосом выкрикнула вместо ответа Мегана. Ближайший салладорец рысью подбежал к чародейке, низко поклонился.

– Сможешь попасть во-он в ту бойницу?

– Госпожа смеется надо мной, – с достоинством ответил стрелок. Вскинул лук, одним мягким и плавным движением натянул тетиву; в воздухе свистнуло, звонко стегнула многожильная нить по защитной кожаной рукавице, а в воздухе, примерно в десяти саженях от чёрных стен Башни, вспыхнул яркий, словно праздничный фейерверк, клуб многоцветного пламени.

– Всякая уловка удаётся только один раз, – сквозь зубы проворчал Анэто.

– Почему возимся?! – прокричал из безопасного отдаления преподобный отец-экзекутор. – Мы не можем терять тут время! Вперёд и только вперёд!

– Безумец, как есть безумец… – бормотал себе под нос милорд ректор, осторожно и неторопливо сплетая сложное заклинание: он намеревался пустить ещё одну стрелу и попытаться выяснить природу сжигающей их магии. Безумцы, конечно же, очень опасны своей непредсказуемостью, но с другой стороны – безумец не способен составить сложную многоходовую интригу, в которых милорд ректор почитал себя большим мастером.

Маги Ордоса и Волшебного Двора рассыпались вокруг острова, насколько только позволяла ветровая тень у подножия Чёрной башни. Оставшиеся не у дел стрелки и алебардисты мёрзли, прыгали на месте, размахивали руками и с откровенной тоской поглядывали на берег, где остались тёплые бараки и все немудрёные лагерные удовольствия, которые могут показаться очень даже привлекательными человеку, проторчавшему на морозе несколько часов. Мегана послала нескольких чародеев, и вскоре на иззябших людей потянуло теплом – над их головами раскрылось что-то вроде светящегося зонта, источавшего жар. Кое-где под ногами воинов стал даже таять снег. Долго этот зонтик не продержать – лица магов и так белы от боли, откат здесь – не шутка; так что надо по возможности быстрее сделать всё, что можно, и убраться отсюда, убедив преподобного, что атаковать Башню сейчас, пока не разгаданы секреты её хотя бы внешних защитных заклятий, – чистое самоубийство, которое вдобавок ни на йоту не приблизит заветную цель отца-экзекутора: избавление мира от Разрушителя.

Анэто и Мегана не зря подобрали в свои отряды самых лучших. Чародеи работали дружно и слаженно, забыв даже о морозе. Кто-то чертил прямо на снегу гепта – и гексаграммы, кто-то развешивал на тонких коромыслах гроздья разноцветных светящихся хрусталиков, вычисляя тонкий баланс магических потоков в непосредственной близости от Чёрной башни, кто-то замер в трансе, медленно проделывая посохом какие-то пассы, кто-то осторожно посылал при помощи несложного заклятья струйки сухого снега на чёрную поверхность острова и замерял песочными часами время, за которое этот снег обращался в воду, а затем и в пар, что было совсем уже странно, ибо люди не чувствовали никакого тепла, идущего от острова Тьмы.

По делу, господину Этлау сейчас следовало бы увести отсюда всех лишних и дать магам сделать свою работу. Однако одержимый отец-экзекутор совсем потерял терпение.

– Долго ещё будет это продолжаться?! – визгливо закричал он, подскакивая к Мегане. Ректор Академии, занятый головоломным заклинанием, не удостоил преподобного даже и взглядом. – Мы должны подступить к стенам, вы слышите, неверные, к стенам!

– Преподобный отче… – Мегана вновь пустила в ход самый сладкий и располагающий из своих голосов. – Мы делаем всё, что можем. Но эта земля перед нами полна ловушек. Вы видели сами – стрелы вспыхивают в полёте, а под землёй – достаточно Силы, чтобы испепелить любое живое существо, которое дерзнёт ступить на остров. Самое лучшее сейчас – отпустить наших доблестных воинов, они достаточно…

– А откуда ты знаешь, дщерь моя, что из логова мерзкого Разрушителя не вырвется тотчас целый сонм чудовищ? – немедля отпарировал Этлау.

Мегана покачала головой.

– Мы бы почувствовали, – солгала она.

– Не-ет, – тонкие губы Этлау растянулись в злой усмешке. – Никто не может ничего почувствовать за этими стенами, даже я, со всей дарованной мне Спасителем силой. Разберитесь с тем, что перед стенами, а остальное я беру на себя.

Мегана выразительно подняла брови.

– Да-да, – с напором повторил инквизитор. – Вы можете и должны разобраться с ловушками. Эта сила Тьмы вам ведома и доступна. Что дальше, за бойницами и стенами, не ведает никто. Но сперва туда надо пробиться.

– Мы стараемся, преподобный. Лучше всего сейчас дать нам спокойно поработать, и когда мы…

– У нас нет времени! – потеряв терпение, взвизгнул Этлау. – Тьма уже готова сожрать весь наш мир! Говорю тебе, скудоумная, – мне было видение!

– Разрушитель вот-вот вырвется из Чёрной башни? – Мегана старалась, чтобы голос её звучал как можно почтительнее, однако даже ей, опытной чародейке, не один десяток лет стоявшей во главе Волшебного Двора, сделать это оказалось очень нелегко.

– Нет! – выкрикнул Этлау. Выкрикнул с настоящими, неподдельными горем и отчаянием. – Но Тьма готова защищать его, пока он не будет готов. Мы слишком близко от её твердыни! Если мы не нападём первыми, она ударит сама!

– Преподобный, мы делаем…

– Да, да, я знаю! Всё, что можете! Но сейчас надо больше! Надо и то, чего не можете! Мы должны прорваться к стенам! Даже завалив весь остров трупами!

Побелевшие глаза Этлау вылезали из орбит. Совсем, совсем ничего не осталось в нём сейчас от умного и хитрого инквизитора, который очень хорошо знает, как оборотить в свою пользу любую несогласованность в словах «испытуемого». Сейчас, не без брезгливости думал Анэто, это просто тупая чушка, бревно, которое столкнули в бурный поток. Горе тому, на кого оно налетит, но имеющий голову и глаза просто уклонится от столкновения.

– Преподобный, вы хотите атаковать? Но, святой отец, люди же просто не пойдут на убой. Вы не можете предложить им ничего, кроме мук и смерти на ваших же палаческих колесницах, – резко ответила Мегана. Слишком резко и слишком горячо, никто никогда не дерзал так говорить с новоявленным преподобным отче, но в тот миг Этлау, похоже, даже не заметил оскорбления.

– Вперёд! Вперёд!!! – словно у него не осталось больше сил ждать и бездействовать, завопил Этлау. И, очертя голову, сам и впрямь ринулся вперёд, первым ступив на зачарованную землю острова Тьмы.

Анэто успел перехватить руку Меганы – чародейка из чисто женского милосердия попыталась остановить безумца.

– Пусть горит, – услыхала хозяйка Волшебного Двора тихий голос милорда ректора.

Однако с преподобным отцом-экзекутором не случилось ничего страшного. Громко вопя и размахивая крестом, он бежал прямо к застывшим у врат Чёрной башни агатовым зверям-грифонам.

Несколько мгновений ничего не происходило. А затем…

Чёрная башня ответила. Серая призрачная мгла внезапно сгустилась вокруг нижнего яруса бойниц. Облако рухнуло вниз, окутав инквизитора с ног до головы. Анэто невольно прикрыл глаза – использованная в заклинании мощь, казалось, ослепляла.

Однако мгновение спустя живой и невредимый Этлау вынырнул из серого облака. И ничего с ним не случилось, не сделалось, не вспыхнуло пламя, его не поразили молнии, те же звери-грифоны не сошли с постаментов, чтобы разорвать дерзкого в клочки. Этлау добежал до чёрных ворот и в исступлении принялся колотить в них кулаками.

Анэто и Мегана переглянулись в полном изумлении. Остальные маги тоже – побросав все свои занятия, они недоумённо смотрели на безумца, которому полагалось уже стократно быть изжаренным, сожжённым и повергнутым во прах. После чего оному же праху полагалось быть развеянным над ледяными просторами.

Среди стрелков-салладорцев прокатился тяжёлый ропот. Один, другой, третий – люди стронулись с мест; кантонисты-алебардщики двинулись следом, теряя строй, скучиваясь в небольшом пространстве, закрытом Башней от всё ещё воющего совсем рядом опрокидывающего ветра.

– Стоять на месте! – разом закричали и Анэто, и Мегана, но послушались их только чародеи. Почти пять сотен воинов Лесных Кантонов и Салладора, теснясь, подходили всё ближе и ближе к проклятой Башне; Анэто заметил, что цепочка инквизиторов благоразумно осталась позади, но подгонять никого не требовалось. Преподобный отец Этлау на самом деле сумел повести за собой отряд.

Застоявшимся, промёрзшим людям хотелось действия. Безо всякой команды в чёрные бойницы Башни полетели десятки стрел. Самые запасливые воспользовались предусмотрительно взятыми с собой зажигательными. Пример Этлау и в самом деле воодушевил отряд. Инквизитор невредимым добежал до стен этой самой башни, будь она неладна, значит, и мы добежим!

Даже Анэто с Меганой заколебались.

Подбадривая себя воинственным кличем, первые десятки воинов ворвались на чёрную землю острова. За ними валом валили новые; крошечный островок быстро заполнялся; конечно, разом перед воротами Чёрной башни могло поместиться не больше полутора-двух сотен, но задние ряды напирали, внезапно решив, что могут остаться без награды. Самые быстрые уже добежали до стен, у кого-то нашлись верёвки с кошками, стальные крючья звякнули о края бойниц. Ещё немного, и страшная Башня падёт сама, как перезрелый плод, враз очутившись в руках осаждающих.

– Мег! – почти простонал Анэто. – Что происходит, Мег?

– Кажется, мы остались в дураках, брат, – негромко ответила чародейка. – Или же Разрушитель оказался намного умнее, чем мы думали.

Скованные дисциплиной остальные волшебники застыли у границы земли и льда, по-прежнему выполняя отданную команду и не вступая на остров. Теряли терпение даже остававшиеся позади всех инквизиторы; даже палачи на своих колымагах взобрались на плахи и дыбы, чтобы лучше видеть.

И кто-то уже полез по верёвкам вверх. Другие быстро составляли из алебард подобие лестницы. Это ведь не штурм, это развлечение. Ни тебе кипящей смолы, ни каменных ядер, ни даже простых честных мечей и стрел. Анэто увидел первую человеческую фигурку в тёмном проёме бойницы, воин – салладорский стрелок – размахивал руками, призывая товарищей следовать за ним.

Мегана выпрямилась, медленными движениями отряхивая снег с рукавиц; отряхивала она его медленно-медленно, словно это было её единственным оставшимся в жизни предсмертным желанием. Всё кончено. Все многомудрые разговоры магов оказались пустышкой, блефом, ничем. Этлау загребает себе всю славу победителя, и тяжёлая рука Инквизиции придавит не только Ордос, но даже и далёкий как будто бы от них Волшебный Двор.

А миг спустя у Башни закричали. Крик родился в чёрных бойницах, тяжёлой волной рухнул вниз, к подножию стен, к воротам, в которые уже ударил поданный из задних рядов столб, совсем недавно служивший основанием палаческой дыбы на одной из инквизиторских телег; крик рос и набирал силу, буравил сгустившийся тёмный воздух, он бросился в небо, словно запоздало пытаясь открыть дорогу назад тем, из чьих ртов он исторгнулся.

Хозяйка Волшебного Двора невольно прижалась к плечу Анэто, скользнула ему за спину. Никто не мог понять, что же случилось, кто кричит и почему кричит; вопль сменился утробным нечеловеческим воем, многоголосым и таким отчаянным, что, казалось, сами льды сейчас заплачут горькими слезами; люди отхлынули от стен, давя и опрокидывая друг друга, но было уже поздно. Чёрная башня наконец показала свой норов.

Что там было дальше, ни Мегана, ни Анэто не увидели. Казалось, все нижние бойницы Башни в один миг все разом извергли лавину сухого чёрного пепла. Свет факелов померк, полярная ночь сомкнулась вокруг каждого из людей, отрезая их друг от друга, оставляя один на один с рушащейся смертью.

Анэто слышал только шуршание пепла. Словно золу со всех пожарищ Эвиала в единый миг собрали сюда и дохнули его на дерзких, решивших, что одна только смелость способна открыть им ворота сильнейшей из земных крепостей.

Порыв ветра ударил Анэто в лицо, заставил согнуться, где-то рядом взвизгнула Мегана; ректор Академии Высокого Волшебства не растерялся, он понимал, что единственное доступное ему сейчас – это постараться понять, что же в действительности Тьма обратила против них. Воины скорее всего уже погибли, его долг…

Пепел холодный сменился пеплом горячим. Прах лез в нос, глаза, рот, Анэто согнулся в приступе мучительного кашля. Что-то ударило его в плечо – в клубящемся колючем мраке мелькнула неправдоподобно белая, словно дочиста обглоданная кисть скелета.

– Отходим! – заорал чародей, однако тотчас поспешно зажал рот рукавицей – горячий пепел заскрипел на зубах, и Анэто показалсь, что он пережёвывает сейчас прах сотен заживо сгоревших в один миг людей. Ректор Академии попытался продублировать тот же приказ заклятьем, но только куда там – откат согнул его пополам, словно в живот ему врезался самое меньшее кулак горного тролля. Простейшее заклятье отражения (обычно использовавшееся в сражениях для защиты от вражеских стрел или катапультных ядер) сработало, но кое-как. Анэто смог дышать, но не более того. Воздух вокруг становился всё горячее, тучи пепла – плотнее; милорду ректору ничего не оставалось делать, как обратиться в самое что ни на есть позорное бегство.

Пепел хлестнул ему по спине, словно сухой плетью. Под ногами захлюпала вода, и Анэто с ужасом понял, что сейчас всей их экспедиции настанет конец – донельзя банальный и обидный, спасшиеся просто утонут в ледяной бездне.

…Однако мгновение спустя он уже вырвался из пылающей тучи. Да-да, именно пылающей, потому что летучий прах из чёрного сделался тёмно-багровым, он раскалялся, и стремительно таял вековой лёд; Анэто оглянулся – вместе с ним спаслись считанные единицы. Почти все маги Ордоса и Волшебного Двора. Простых воинов не было никого.

– Наза-ад! – взвыл Анэто, бросаясь к своим – таким же обезумевшим, перемазанным сажей, в прожжённых одеждах. – Вы-тас-ки-ва-ем! Селькирк, лёд давай! Мекко, канаты! Давис, крюки! Всех вытащить, никого не оставлять!..

Кто-то ещё выбегал из пламенного облака, горели меховые плащи, люди срывали их или просто катались по льду, стараясь сбить пламя. Анэто уже бежал к краю облака, выкрикивал какие-то команды, в тучи пепла уже летели верёвки и крючья, кто-то из магов поопытнее, кривясь от боли, чертил в воздухе широкие фигуры пламенеющим остриём посоха, заставляя неподвижные тела товарищей подниматься в воздух…

И – успевали, выхватывали, выдергивали своих, гасили огонь ударами заклятий, сами едва не теряя сознание от боли, заживляли страшные пятна ожогов, поддерживая стремительно ускользающие жизни. Анэто поднял голову – Башня до половины скрылась в пламенной туче. Шагах в двадцати от магов появилась чёрная вода, лёд исчез – и спасательные работы прекратились сами собой. Двух последних маги выдернули уже прямо из полыньи – как раз тех самых двух молодых чародеев-»предельщиков», что возились со своим прибором у самой кромки проклятого берега.

– Ан…

– Мег! Жива, Тьма меня побери!..

Чародейка уже по-настоящему бросилась на шею Анэто.

– Твои все?..

– Нет, но большинство вытянули… А этот-то где?

Под «этим-то» явно понимался преподобный отец-экзекутор.

– А тьма его знает. Надеюсь, либо сгорел, либо утоп, – с яростью бросил ректор.

Последние слова услыхала не только Мегана.

– Как же, такой утопнет… – проворчал Манфред, вытягивая руку.

На миг все забыли даже о раненых. Правда, только на один миг, но тем не менее.

Из тучи пепла (который уже начал остывать, из тёмно-вишнёвого вновь становясь чёрным) внезапно появилась жуткого вида человеческая фигура. Обугленная, словно побывала в том самом Аду, о котором говорили некоторые ересиархи Святой Церкви Спасителя. Одежда висела иссечёнными обрывками, частично обгорелыми, частично просто перемазанными сажей и копотью. Полынью фигура преодолела весьма своеобразно – на небольшой круглой льдинке, явно быстро наколдованной. В руке фигура сжимала целый и невредимый косой крест Спасителя, перечёркнутую стрелу – невесть почему, к стреле не пристало ни малейшей частицы пепла. Чистое нетронутое дерево, словно злая насмешка над теми, кто верил в её могущество и кого эта игрушка сегодня не защитила, зло подумал Анэто.

Маги были людьми бывалыми и, как говорится, видали виды, но жуткая фигура заставила не одного из них отшатнуться в страхе и зашептать слова-обереги. Это был словно пришелец из Серых Пределов, с той стороны безрадостного посмертия; преподобный отец Этлау вновь вернулся, погостив некое время у старой тётки-Смерти, несомненно, уже своей хорошей знакомой.

За спиной Анэто раздался вдруг знакомый скрип. Ректор оглянулся – к месту действия подтягивались четыре высокобортные палаческие колымаги, настоящие ковчеги, меж ними цепью шагали отсидевшиеся за спинами других инквизиторы, и палачи на телегах выразительно поигрывали своим полностью готовым к действию интрументарием.

Глаза Светлого мага Анэто, милорда ректора Академии Высокого Волшебства, сузились, вычурный белый посох в его руке нацелился на ближайший «ковчег».

…Преподобный отец-экзекутор Этлау сделал шаг, сходя со своего «плота» на твёрдый лёд. Ноги его подкашивались; лютый холод должен был уже вцепиться в него, однако преподобный шёл себе и шёл, правда, шатался, и от него поднимался дым…

Манфред тоже поднял посох, словно готовясь к драке. Остальные маги, из тех, кто оставался на ногах, как-то сами собою вставали спина к спине, прикрывая товарищей.

– Всех бежавших приказано было хватать и на вервиях вздымать! – пропищал неожиданно тонким голосом один из палачей.

– Да что ты несёшь, болван! – возвысил голос Анэто.

– Кто бежал – всем крюк под ребро и подвесить! – тупо повторил палач. Он, похоже, даже не понял, с кем имеет дело.

– Ума ты лишился, что ли? – гневно крикнула и Мегана. – Это же ректор Академии! Высокого! Волшебства!

– А мне хучь рехтор, хучь кто, – равнодушно сообщил палач. – Вздымать приказано, и всех взденем…

Инквизиторы кольцом обступили магов. А от края полыньи, шатаясь и что-то сдавленно хрипя, шёл сам преподобный отец-экзекутор; святые братья, как понял Анэто, ждали одного лишь жеста Этлау.

Мегана первая бросилась навстречу инквизитору. Отец Этлау и впрямь выглядел неважно, однако ни ран, ни особо крупных ожогов хозяйка Волшебного Двора на нём не заметила. Неведомая сила вывела Этлау целым и невредимым из огненной купели, хотя, как подозревала Мегана, дело там явно не ограничивалось одним лишь пламенем. Этот пепел…

– Отец Этлау!.. Вы целы? – Мегана постаралась придать своему голосу достаточные тревогу и заботливость. – Что там случилось, преподобный отец?