"Русский экзорцист" - читать интересную книгу автора (Николаев Андрей)Глава 9К казино подъехали ближе к вечеру, когда серьезные игроки еще отдыхали от ночных страстей. Витек, слегка поддатый, решительно устремился по ступенькам к главному входу. Волохов чуть замешкался, расплачиваясь за такси. Здоровенный парень в черном костюме преградил Витьку дорогу. – Прошу прощения, – пробасил он вежливо, – у нас в казино dress-control. – Чего, – Витек приподнял бровь, – чего у тебя дрес…, дрис…? – Господа приходят в костюмах, дамы в вечерних платьях, – терпеливо пояснил парень. – А я чего, в трусах, что ли пришел? – Господа приходят… – снова завел охранник. – Да мне насрать, какие господа приходят, – обозлился Витек, – я, может, страдаю, что последний рупь пролетарию просадить негде? Охранник потерял терпение, тем более что прохожие стали останавливаться, интересуясь, чем закончится перебранка. А скандалы начальством не приветствовались. Наклонившись вперед, он, вежливо улыбаясь, шепнул в ухо скандалисту: – Пошел в жопу, задрыга. Витек, не тратя слов, схватил его за лацканы пиджака и попытался боднуть в лицо. Охранник оттолкнул от себя «пролетарские» руки, развернул Витька лицом к зрителям и дал такого пинка, что страдалец, соколом порхнув над ступенями, приземлился только на тротуаре. Он грянулся оземь всем телом сразу, успев лишь подложить ладони под небритую опухшую физиономию. Волохов, взывая к чувству сострадания, простер руки к народу. – Что же это, господа-товарищи? Ужель не можно теперь и отдохнуть-то по-человечески? Витек, стоя на карачках, мотал головой и плачущим голосом просил окружающих: – Пустите меня! Не держите меня! Я порву его, как обезьяна газету! Окружающие не держали его по причине гомерического хохота, согнувшего их в три погибели. Волохов отвел пострадавшего в ближайший двор, купил бутылку пива и велел ждать. Магазины одежды должны были еще работать. Поймав частника, Волохов через пять минут был у магазина мужской одежды. А через двадцать, купив без примерки два черных костюма, ботинки, рубашки и галстуки в тон, вернулся во двор, где оставил Витька. Переодевшись прямо во дворе и сложив одежду в пакеты, они вернулись к игорному клубу. – Ботинки жмут, – пожаловался Витек. – Потерпишь, – сварливо ответил Волохов. Охранник стоял другой и пропустил их беспрепятственно. Волохов взял десяток жетонов и они прошли в зал. Витек, на удивление, повел себя, как завсегдатай: покровительственно кивнул крупье, приподняв бровь, проследил за сдачей в «Блэк Джек». Наконец остановился возле рулетки и, потянувшись к уху Волохова, чтобы якобы сделать замечание по игре, тихо сказал: – Сейчас стол прошли, где в «Очко» режутся. Лицом к нам сидит парень, глаз дергается. Это брат Толяна. Телка рядом – Мария, вдова Толяна, а мужик сзади – советник или вроде того. По сути, он все решает. – Понял, – кивнул Волохов. – На вот, сыграй пока. Он дал Витьку несколько жетонов, показал на свободное место рядом с сильно декольтированной изможденной дамой и отошел к карточному столу. Несколько минут он молча наблюдал за игрой. Казино выигрывало. Парень за столом играл нервно, будто хотел забыться в игре. Женщина рядом курила, роняя пепел на пол и лениво поглядывая по сторонам. Стоявший позади них смуглый мужчина в затемненных очках несколько раз нагибался и, судя по всему, пытался повлиять на результат. Парень советов не слушал. Глаз у него и вправду дергался. Проиграв в очередной раз, он вполголоса выругался. Мужчина посмотрел на Волохова и, как бы извиняясь улыбнулся. Павел повел головой и слегка кивнул. Мужчина прикрыл глаза, снова наклонился к игроку, что-то сказал и, не глядя на Волохова, направился к бару. Они оказались на соседних табуретах, мужчина заказал «Текилу», Волохов кофе. Бармен подал заказ и отошел в сторону. – Мне показалось, что у вас есть ко мне разговор, – тихо сказал мужчина. – Я прав? – Да, разговор есть. – Волохов помешал ложечкой кофе, отложил ее на блюдце и, отхлебнув, одобрительно кивнул. – Я, право, в затруднении. Не знаю, с чего начать. – Я не буду оригинален и предложу начать с начала. – Хорошо, я вижу, вы предпочитаете ясность. Меня зовут Павел Волохов. – Сергей Владимирович Брусницкий, можно просто Сергей. – Очень приятно. Итак: мне известно, что ваш э-э… бизнес понес большую утрату. Мои интересы в данном случае проходят рядом с вашими. Не пересекаясь, а именно рядом. Параллельно, так сказать, и не исключено, что мы могли бы стать полезными друг другу. – В чем заключаются ваши интересы? – Во время визита к вам был убит священник церкви Всех Святых отец Василий. В тот же день вы спрашивали о нем в церкви. Меня интересует исключительно это убийство. Могу я узнать, чем вызваны ваши расспросы? – Полагаю, что можете. Медленно, тщательно подбирая слова, Брусницкий рассказал Волохову о визите священника. Павел хмурился все больше. – Мы повторно вызывали бальзамировщика, но тот был просто ошеломлен случившимся. По его словам, состав, который он ввел в тело, проверен и используется очень давно. Ошибиться он не мог. Поверьте мне на слово, он очень старался. Тем не менее, к его повторному визиту тело было в таком состоянии, что… – Сергей Владимирович покачал головой и залпом допил «Текилу», забыв про соль и лимон. – Он взял пробы. Бальзамирующей жидкости не было и в помине. Тело было накачано кислотой, ускорившей разложение. Ткани тела расползались от малейшего сотрясения при переноске гроба. Это был просто студень, полурастаявший студень. Я думал, что никогда не избавлюсь от этого кошмарного запаха. – И каким же образом кислота… – Не знаю, – Брусницкий раздраженно махнул рукой, подзывая бармена. – Не знаю! Олег, – он мотнул головой в сторону игрового стола, – этого бедолагу чуть не убил. Но я чувствую, что он ни при чем. От рулеточного стола к бару проследовала изможденная декольтированная дама и взяла два двойных «Чивас Ригал». Волохов с некоторым беспокойством увидел, что, вернувшись к столу, она поставила бокалы рядом с Витьком, и тот залпом выпил один из них. – Кстати, после ухода священника я нашел наперстный крест. Похоже, священник сам снял его – цепь была не порвана, – добавил Брусницкий. Волохов нахмурился. – А вы уверены, что к вам приходил священник? – Если у него нет брата-близнеца, – Брусницкий пожал плечами, – но, похоже, что нет. Священника убили сразу после того, как он вышел от нас. Это похоже на отработку заказа одноразовым киллером. Сначала он работает с клиентом или делает какое-либо дело, а потом кто-то работает с ним. – Не думаю, что здесь такой вариант, – задумчиво сказал Волохов. Он перевернул чашку вверх донышком и поставил ее на блюдце. – Мне кажется, что к вам приходил уже другой человек. Двойник отца Василия, а убийство совершено до, а не после визита. Я ищу убийц священника. Если хотите, буду держать вас в курсе дела. – Очень хочу, – Брусницкий насыпал щепотку соли между большим и указательным пальцем, поднял рюмку. – Я подозреваю, что между убийством и тем, что случилось с телом нашего м-м… руководителя, есть связь, – он выпил, слизнул соль и слегка передернулся. – Я попрошу вас вот о чем, Павел. Если мои подозрения материализуются, мы непременно хотели бы принять участие в э-э-э… финальной стадии расследования. Полагаю, помощь вам понадобится. – Вполне возможно, – согласился Волохов. – Я могу позвонить вам – может быть, вы что-то вспомните? – Да, конечно. Вот моя визитка, – Брусницкий протянул карточку, – но ничего существенного я не забыл. Мария, жена, вернее, вдова Анатолия, бормотала что-то, насчет того, что священник вроде и не священник, глаз у него черный и ее он домогался. Но она под дозой была, что с нее возьмешь. – Глаз черный, – заинтересовался Волохов. – Ну да, черный глаз, говорит, у него, а меня, мол, облизал. Но я думаю, что у нее были галлюцинации. Хотя как священник уходил, мы не видели. Поминали уж очень интенсивно, сморило нас. – Вот как, ну что ж, спасибо за информацию. Я свяжусь с вами, если выяснится что-то новое, – Волохов пожал собеседнику руку и направился к игровым столам. Брусницкий поглядел ему вслед, затем поднял перевернутую чашку и внимательно рассмотрел потеки кофейной гущи. – Берегите ваших женщин, молодой человек, – пробормотал он Волохову в спину. Павел услышал разговор на повышенных тонах за рулеточным столом и ускорил шаги, предчувствуя неприятности. – Я ебаный в рот!!! – рявкнул Витек и так саданул ладонью по столу, что крупье выронил шарик. – Да что вы, – заинтересовалась декольтированная дама, – как насчет обмена опытом? – Он должен был здесь остановиться, – не обращая внимания на соседку, продолжал орать Витек, тыча пальцем в ячейку с номером двадцать. – Это ты здесь, пидор мокрожопый, таким приемчикам научился, или от рождения козел со справкой? Каждая, понимаешь, сука норовит у пролетария последний рубль… Крупье, слегка отступая от стола и часто помаргивая, бормотал что-то вежливое. Пожилой господин с профессорской бородкой одобрительно кивал каждому энергичному выражению недовольства. Он явно жалел, что не на чем записать каскад метафор и аллегорий, сыпавшихся из раздосадованного Витька. – Так, партнер, ты чего буянишь? – спросил Волохов, подходя к столу. – Да вот этот гондон… – Все, понял, – Волохов ухватил Витька за воротник и рывком поднял со стула. – Ну-ка, пойдем, проветримся. – Паша, ну еще партию, а? – Пойдем, прожигатель жизни. – Молодой человек, – встряла худосочная дама, – телефончик не оставите? – Нам пока не провели, – буркнул Витек, исподлобья глядя на крупье. – Ай вил бек!!! – О-о, ты еще и по-английски говоришь, – подивился Волохов. – Кино видел и плакат с Терминатором у меня дома висел, – пояснил пытавшийся вывернуться Витек. – Of course, welcome, – пробормотал крупье. – Чего он лопочет? – Ждем, говорит, с нетерпением. Заглядывайте почаще, – пояснил Волохов. На выходе он забрал пакеты с одеждой и, опасаясь, как бы Витек не стал заводить разборки с охранником, взял его под руку. Улица была пустынна, лишь несколько автомобилей, были припаркованы возле казино. Витек с сожалением оглянулся. – Надо бы сюда почаще заходить. Систему эту я понял, – он покрутил в воздухе пальцами, изображая рулеточное колесо. – Эх, Витя, эту систему со дня ее изобретения еще никто не понял. Поехали домой. Ночь шла наубыль, небо между крышами из темного, подсвеченного рекламой и уличным освещением, становилось тускло-серым, словно старая школьная доска. Звезды пропадали, как ненужные формулы, стертые тряпкой уборщицы. – А может, прогуляемся? – неожиданно предложил Витек, – сто лет в центре не был. – Давай, – согласился Волохов. Пешком они дошли до Маяковки. Витек снял пиджак и забросил его на плечо. Не сговариваясь, влезли в один из первых троллейбусов. Сонный водитель не спешил, но на безлюдных остановках даже не притормаживал. Поливочные машины смывали пыль и мелкий мусор в водостоки. Возле метро «Аэропорт» Волохов попросил водителя остановиться. – Ну, что, Паша, хорошо бы это, того… – подмигнул Витек, – и закусить! – Что, с утра пораньше водку пьянствовать? Нет уж, уволь, – огорчил его Волохов, – но закусить можем. В ночном магазинчике он купил еды. Угрюмая продавщица оживилась, увидев покупателей в вечерних костюмах. – Ну, хоть лосьона «Огуречного» давай возьмем, – не отставал Витек. – Парфюмерия еще не работает. Слава богу. Витек с тоской оглядел ряд бутылок. – А вот шампанского, мальчики, – предложила продавщица, показывая на коробку с двумя бокалами и бутылкой сомнительного напитка. – Вот это можно, – согласился Волохов, – поскольку мы с тобой сегодня были заняты исключительно получением удовольствия, то… – Я был занят получением пинка под зад и еще и заплатил за это, – буркнул Витек. – … то закончим разгульную ночь шампанским. В тихом зеленом дворике открыли бутылку. Витек от бокала отказался. Глотнули, заели шоколадкой и пошли дальше. – Эх, не по мне эта газировка, – бубнил Витек, в очередной раз поднося бутылку ко рту. Шампанское, не желая попадать внутрь его страждущей натуры, пузырилось и текло по небритому подбородку и жилистой шее за крахмальный воротник рубашки. – На вас не угодишь, друг мой, – произнес Волохов, делая глоток из бокала. – Уже и шампанское не доставляет вам удовольствия. – Просил ведь: достань «Огуречного» или «Розовой воды», – угрюмо бормотал Витек. – О, – не слушая его, воскликнул Волохов, – вот человек, тоже несомненно занятый получением удовольствия. Посмотри, с каким энтузиазмом она это делает! Краснощекая толстая тетка с сумками и пакетами в руках стояла в садике возле пятиэтажки и, не обращая внимания на ранний час, голосила на всю округу, обращаясь к окну на четвертом этаже. – Верка! Вер!! Верка, мать твою!!! – Тройное воздействие на слуховые рецепторы упомянутой Веры, я думаю, будет более продуктивным, – заметил Павел, прихлебывая шампанское. – Чего? – Помочь, говорю, надо – перевел Волохов. – А-а, это можно. Когда тетка в очередной раз открыла рот, собираясь позвать тугую на ухо подругу, «соавторы» заорали что было сил: – Верка, мать твою! Тетка шарахнулась в сторону, роняя пакеты. – Нажрутся с утра. Волохов проводил удалявшуюся рысью тетку удивленным взглядом. – Опять не угодили… Все-таки Витек уговорил его купить водки – иначе, мол, после стольких переживаний, никак не заснуть. Махнув стакан, он раскинулся на траве и скоро захрапел. Волохов, проклиная бюрократию, сходил на почту и целый час строчил отчет, исписав несколько листов бумаги. Бросив отчет в почтовый ящик, он вернулся на полянку, улегся под куст и заснул, надеясь проспать до вечера. Телефон разбудил его через два часа. – Волохов, нам надо встретиться, – не здороваясь, сказал Александр Ярославович. Голос его был сух и неприятен. – А подождать нельзя? – сварливо спросил Волохов. – Нет. Жду на Манеже, у памятника Жукову, – коротко сказал, будто скомандовал Александр Ярославович и дал отбой. Волохов выругался. Тень, в которой он заснул, переместилась, и солнце здорово напекло голову. Витек дрых без задних ног. На метро Волохов приехал на Охотный ряд и вышел к Манежу. Духота давила и изматывала. На небе не было ни облачка и народу на площади возле торгового центра, несмотря на дающие призрачную прохладу фонтаны, было немного. Возле памятника маршалу Павел увидел высокую фигуру Александра Ярославовича. На этот раз тот был в форменной рубашке с коротким рукавом и в фуражке с высокой тульей. Придирчиво рассматривая скульптуру, он заходил с разных сторон, то приближаясь, то отходя от нее. В заложенных за спину руках он держал тонкую кожаную папку с затейливым тиснением и изящным замком благородного металла. Поприветствовав подошедшего Волохова небрежным кивком, полковник указал на скульптуру. – Странное ощущение, будто что-то не так. А что именно – не пойму, – озадаченно сказал он. – Вы меня вызвали, чтобы оценить достоинства современного искусства? – Нет, здесь я уж как-нибудь сам разберусь, – ядовито сказал Александр Ярославович. – Я пригласил вас оценить достоинства произведения другого жанра. Эпистолярного, с позволения сказать. Пойдемте-ка, присядем. – Надо же, как все просто, – пробормотал Волохов, следуя за полковником к фонтанам манежа, – стоило вас рассердить, и вы стали обращаться ко мне на «вы». – Будьте любезны присесть, – Александр Ярославович указал на скамейку возле полусферической карты мира. Волохов устроился на жестком сиденье, забросил руки на спинку скамьи и с вежливым ожиданием уставился на собеселника. Он уже догадался, о чем пойдет речь. Некоторое время полковник стоял перед ним, покачиваясь с пятки на носок и с плохо скрываемым раздражением разглядывал небрежно развалившегося Волохова. – Вы не догадываетесь, милейший, о чем пойдет речь? – с сарказмом спросил он. – Почему я вынужден просить вас пожаловать на встречу? Павел улыбнулся широкой радостной улыбкой дебила, получившего леденец, и удивленно всплеснул руками. – Александр Ярославович, дорогой вы мой! Если какие-то неприятности, так я со всей душой помогу! Вы ж мне как отец! Ну, как приемный отец, – поправился он, увидев, что полковника передернуло. – Ты мне уже помог, – рявкнул Александр Ярославович, выхватывая из-за спины папку и тыча ею в нос Волохова. – Это что? Что это, я тебя спрашиваю? Волохов подался вперед, внимательно разглядывая папку. – Это папка для бумаг, – сказал он наконец с облегчением человека, решившего трудную задачу. Александр Ярославович как-то сник, покачал головой, будто иного и не ожидал, и уселся рядом с Волоховым. Сняв фуражку, он бросил ее рядом на скамью и, открыв замок, достал из папки бумаги. Павел узнал свой доклад и подавил смешок. – Узнаешь? Узнаешь, – констатировал полковник, покосившись на него. – Я не успел сам прочитать и передал наверх. Мне вернули эти бумаги и посоветовали научить сотрудников писать доклады. Причем посоветовали в таких выражениях, что… – Не может быть. Я постарался сгладить наиболее острые… – Ты сгладил. Так сгладил, что непонятно, о чем речь, а то, что понять можно, не вызывает, мягко говоря, уверенности в успехе операции. Как это вот понимать, – полковник перелистнул несколько страниц, – ага, вот: « … и сказал прислужнику, шарик бросающему, что работая в этом храме греха, порока и разврата, и помогая Маммоне уловить в сети свои неокрепшие души людские, губит он душу собственную. И уличил он прислужника в содомии богомерзкой, ибо порок сей на челе его столь ясно отпечатан, что не узреть знак тот может только не пожелавший увидеть!» – конец цитаты, – с горечью сказал полковник. – Это отчет, я тебя спрашиваю? Это выдержки из «Жития и страдания первых христиан в языческом Риме», а не отчет. – А что я должен был написать? Как Витек сказал крупье, что он пидор мокрожопый… – Как, как? – неожиданно ухмыльнулся Александр Ярославович. – Именно так. Он и еще много чего сказал. Но давайте по порядку. Я нашел схрон. Волохов достал из пластикового пакета сверток и подал его Александру Ярославовичу. Спрятав отчет Волохова в папку, Александр Ярославович развернул шуршащий целлофан и вынул свернутый кусок кожи. Он потер его пальцами, поднес к лицу, затем аккуратно сложил по сгибам, на которых кожа побелела и потрескалась. – Похоже, здесь была книга, а? – Очень похоже, – подтвердил Волохов. – Если учесть то, что ты узнал в казино, можно с уверенностью сказать: – Что в этой книге? – Точных сведений нет. Есть несколько рукописей, якобы написанных самим дьяволом или с его слов. Судя по всему, здесь, – Александр Ярославович указал на кусок кожи, – лежала привезенная в Россию инкунабула. Хуже всего, если в свертке был православный вариант «Книги мертвых», так называемый «Чернослов», но последние упоминания о нем датированы одиннадцатым веком. – Тексты книг есть? – О «Чернослове» сведений нет. Есть пересказ нескольких глав рукописи, виденной одним из мастеров, помогавших итальянским архитекторам и есть пророчество юродивого. Высказал он его в шестнадцатом веке в одном из Новгородских монастырей. Через два дня его нашли на дороге убитым. Тело было буквально растерзано, но явно не зверем. Не съедено было тело, а именно растерзано. Настоятель по горячим следам записал пророчество. Вот послушай. Александр Ярославович откашлялся и заговорил нараспев: – – Почти прямое предупреждение, – пробормотал Волохов. – Какие-нибудь меры церковью принимались? Александр Ярославович невесело хмыкнул. – Понимаешь, ли, Павел, на Руси странное отношение к прорицателям. Особенно если пророчат что-то неприятное. Когда пророчество сбывалось, говорили – накаркал! Во всем остальном мире ты – провидец! Ты предвидел, предупредил и спас! Почет тебе и уважение. А у нас ты – кликуша! Ты накликал беду. Кол тебе осиновый! Юродивого просто изгнали из монастыря. В тех местах уже был один официально признанный блаженный. Посчитали, что одного достаточно. Убогого изгнали из монастыря, а через сутки нашли растерзанное тело. Волохов встал со скамейки, подошел к фонтану, омывавшему карту планеты. Казалось, арктическая шапка льдов, истекая потоками воды, пытается смыть островки земли в океан. Павел зачерпнул воды и намочил лицо и голову. Вода была теплой. – Я попробую обобщить наши сведения. Отец Василий получает письмо и начинает изучать труды средневековых теологов по демонологии. Можно ли предположить, что в письме тоже содержалось предупреждение? Я думаю можно. Какого рода могло быть предупреждение, если отец Василий считался знатоком по изгнанию бесов? Ответ очевиден: кто-то, возможно из окружения высшего католического духовенства, предупреждает, что готовится проникновение Стоя вполоборота к собеседнику и глядя себе под ноги, Волохов негромко делился своими заключениями. Александр Ярославович, задумчиво поглаживая русую бородку, одобрительно кивал. – В последнее время из-за агрессивной политики сторонников ислама католичество утрачивает свои позиции в мире. Для них теперь возможна даже договоренность с дьяволом. Что-то вроде: ты оставляешь нас в покое, а мы закроем глаза на то, что ты будешь делать восточнее Польши. Нет, пожалуй, Западную Украину они тоже в обиду не дадут. И – Ну, это ты загнул, Волохов, – не удержался Александр Ярославович, – договор Папы с дьяволом! Ты думай, что говоришь! Хотя, конечно, ситуация у них патовая. – Вот и я о том же. Но возможен и другой вариант. На западе технология изгнания дьявола отработана настолько, что проникновение еще одного и даже нескольких демонов большой проблемы для католической церкви не создаст. Другое дело – провести инфильтрацию Инфильтрация – просачивание(воен.терм.) демона на территорию православных конфессий и дождаться, когда наша церковь признает свое бессилие. Так накалить обстановку, что паства разуверится в действенности православных догматов, и с блеском провести обряд Экзорцизма. – Хм, а вот это возможно. – А вы не смогли бы там, – Волохов поднял палец, – объяснить ситуацию? – Эх, Павел, – вздохнул Александр Ярославович, – я, конечно, вхож во все двери, но Ему и так больно от разобщенности рода человеческого. Будем решать сами. И на меня, кстати, не очень рассчитывай. У нас мораторий на вмешательство в земные дела. Если уж совсем худо станет – испрошу для тебя помощи. Но только в крайнем случае. Александр Ярославович поднялся со скамейки, сунул папку под мышку. – В общем так, Павел. Все это надо еще раз обдумать. Это все теории. Единственно в чем мы можем быть уверены, – это в том, что демон уже здесь. Наша задача найти его, не дожидаясь, пока он осуществит задуманное. Найти и … – он сделал энергичный жест, рассекая воздух ребром ладони. |
||
|