"«Священная Римская империя»: притязания и действительность" - читать интересную книгу автора (Колесницкий Николай Филиппович)

ПАПА ДАЕТ БОЙ ИМПЕРАТОРУ. КАНОССА

Самая большая опасность для королевской власти, как вскоре выяснилось, скрывалась там, где ее позиции до сих пор казались наиболее сильными, – в отношениях с епископатом и римской курией.

Созданная Оттонами в X в. государственно-церковная система действовала пока безотказно. Господство императора над церковью представлялось как никогда сильным. Немецкие епископы, получившие так много от щедрот своего короля, сохраняли ему верность в большей степени, чем светская знать. В Италии епископат тоже служил опорой императорской власти. Папство еще зависело от императора.

Коронационный поход в Рим Генрих III смог предпринять только в 1046 г. В это время на папском престоле оказались одновременно два папы: Сильвестр III и Григорий VI. Первый был избран вместо изгнанного римлянами Бенедикта IX, второй откупил за 1000 марок папскую тиару у того же Бенедикта. Григорий VI, купивший за деньги «апостольский престол», слыл клюнийцем и оправдывал свой поступок благородными намерениями «реформировать Римскую церковь». Он хотел заручиться поддержкой Генриха III и встретил его у Пьяченцы, чтобы сопровождать в Рим и возложить на его голову императорскую корону. Но Генрих III, зарекомендовавший себя поборником церковной реформы, сообразуясь с «общественным мнением», решил передать дело о папской тиаре на суд церковного синода, который состоялся в Сутри 20 декабря 1046 г. Оба антипапы были лишены своего сана, такая же участь постигла и Бенедикта IX, пытавшегося восстановить свои права на проданную тиару. Новым папой был избран епископ бамбергский Шидгер, под именем Климента II. Он и короновал своего патрона императорской короной.

Чтобы укрепить господство над Римом и папским престолом, Генрих III восстановил уже забытое к тому времени звание римского патриция, обеспечивавшее императору высшую светскую власть в городе. Это дало на первое время положительные результаты. Когда вскоре умер папа Климент II, римская знать попросила императора определить нового кандидата на папский престол. Был избран Дамасий II, который умер через несколько месяцев после вступления на престол. Его преемником был избран, также по указанию императора, епископ Туля (Лотарингия) Попо под именем Льва IX (1049-1054). Этот папа являлся энергичным поборником церковной реформы, которая к тому времени уже завоевала себе много приверженцев среди духовенства и в кругах светской знати. Ее сторонником на данном этапе был и император Генрих III, не замечавший, что в перспективе идея церковной реформы таила огромную опасность для императорской власти.

Церковь являлась, по существу, составной частью феодального государства и выполняла важнейшую функцию по духовному подчинению народных масс. Больше того, служители церкви включались в ленную иерархию, пользовались иммунитетными привилегиями и располагали судебно-административной властью над населением в пределах церковных владений. Это были те же феодалы, отличавшиеся только одеждой и тонзурой. Высшие церковные должности замещались членами знатных феодальных семейств. Многие монастыри и приходские церкви принадлежали феодальной знати – королям, князьям и прелатам – как их фамильная или личная собственность. Казалось бы, что в отношениях между светской и церковной знатью не оставалось места для вражды и столкновений. Однако между этими близкими в социальном отношении группами то и дело возникали острые конфликты. Духовенство, более образованное и влиятельное (по тогдашним религиозным представлениям оно стояло над светским обществом, выполняя роль посредника между богом и людьми), претендовало на независимое положение и политическое верховенство. Оно стремилось превратить в полную церковную собственность те блага, которые только формально принадлежали церкви (земля, десятина и другие феодальные поступления), а на деле ими владели высокие светские лица: короли, фогты (покровители), господа «собственной церкви» и т. п. Следует иметь в виду, что на высшие церковные должности, хотя и очень редко, попадали и выходцы из незнатных семейств, не связанные никакими родственными традициями со светской аристократией.

Фактическое положение церкви было весьма непохожим на тот идеал, о котором мечтали поборники идеи церковного господства над светским миром. Монастыри находились в запустении. Под видом монахов нередко их кельи заполняли женатые лица с детьми, женами и родственниками. Высшие церковные должности продавались и покупались. Когда ревнитель реформы папа Лев IX попытался уволить купивших за деньги церковные должности клириков, то ему возразили, что в таком случае придется закрыть все церкви в Италии, так как не останется вовсе духовенства. Нередко епископами и аббатами становились люди невежественные и неграмотные. Ученый-монах Ламберт Герсфельдский рассказывает о бамбергском епископе, смещенном папой за симонию (приобретение за деньги церковной должности), который не смог прочитать и истолковать предложенный ему отрывок из псалтыря. Многие клирики вовсе не понимали смысла того, что они должны были преподносить пастве. Короли, герцоги и другие князья подчиняли себе церковь и давали инвеституру епископам и аббатам[38]. В одном из своих посланий папа Григорий VII писал: «Князья и сильные мира сего потеряли всякое уважение к церкви и обращаются с ней, как с рабой».

Преобразование церкви, по мнению сторонников реформы, нужно было начинать с монастырей. Центрами реформы стали два монастыря: Клюни в Восточной Бургундии и Горз в Лотарингии. В этих монастырях вводился строгий бенедиктинский устав монашеской жизни с обязательным обучением монахов грамоте, чтением священных книг и физическим трудом. Из Горза и Клюни реформа распространилась в начале XI в. по областям Рейна, Баварии, Швабии и Гессена. Центром клюнийской реформы в Германии стал основанный в 1059 г. монастырь Гиршау. Введенный его аббатом – строгим клюнийцем Вильгельмом – устав явился образцом для многих реформированных монастырей по всей Германии и даже за ее пределами. Он учреждал совершенно новый институт «мирских братьев» (монахи, живущие в светской среде), с помощью которого подчинял светские круги влиянию монашества и тем самым расширял круг сторонников церковной реформы.

Клюнийское движение представляло собой сложное религиозно-политическое явление. Оно было порождено противоречиями между отдельными группами феодалов, в частности между светской знатью и высшим духовенством. С другой стороны, в этом движении в той или иной степени отражалось недовольство народных масс сложившимся положением – сращиванием церковной иерархии с светской феодальной знатью («омирщением» церкви) и ростом церковных поборов.

Клюнийцы не удовлетворялись переустройством монастырской жизни, а требовали освобождения монастырей и церкви в целом от всякого подчинения светской власти. Их конечным идеалом было господство церкви над светским миром, установление папской теократии. Но как далека была действительность от этой церковной доктрины! Само духовенство, вросшее в «греховный мир», не готово было отказаться от мирских благ и подчиниться требованиям крайних реформаторов. Монахи поднимали бунт против строгих нововведений. В монастыре Лаубах братия жестоко расправилась с новым аббатом, пытавшимся ввести клюнийские порядки, – ему отрезали язык и выкололи глаза. Подобные возмущения вспыхивали и в ряде других крупных монастырей Германии: Корбее, Фульде, Герсфельде. Для усмирения разбушевавшихся монахов приходилось даже иногда посылать королевские войска. Сопротивление реформе оказывали и высшие чины иерархии. Когда был объявлен папский декрет о запрещении духовенству вступать в брак, во многих местах дело дошло до кровавых сцен: прелаты избивали тех, кто настаивал на соблюдении целибата (безбрачия). Однако это не останавливало поборников реформы. Они использовали поддержку всех оппозиционных сил, недовольных существующим положением в церкви и сложившимися взаимоотношениями между светской властью и клиром.

На первых порах, когда реформа еще не угрожала интересам светской власти, ее поддерживали германские короли, надеясь извлечь из этого собственные выгоды. Генрих II, отличавшийся набожностью и проявлявший особую щедрость в отношении церкви, форсировал проведение клюнийской реформы и даже посылал войска для усмирения противников введения строгих порядков в монашеской жизни. Его ближайшими друзьями и советниками были идеологи монастырской реформы: аббат Клюни Одилон и Рихард Сен-Фанн (Лотарингия). Не препятствовал монастырской реформе и Конрад II, относившийся, правда, весьма равнодушно к идее клюнийского движения. Однако земельные дарения церквам он почти прекратил, усиливая в то же время фискальные требования в отношении епископов и аббатов. Наибольший размах церковная реформа получила во времена Генриха III.

Папа Лев IX, возведенный на престол по воле императора, стал энергичным проводником реформы. Он принадлежал к лотарингским реформаторам, боровшимся за отделение духовенства от светской власти. Первым его мероприятием на папском престоле было расширение коллегии кардиналов за счет неитальянских прелатов – французов, лотарингцев и др., что освобождало папскую курию от влияния итальянской знати и превращало ее в настоящий международный католический центр. В отношениях с императором он стремился держаться независимо; это проявлялось, в частности, в том, что он перестал датировать папские документы годами правления императоров. Лев IX развернул борьбу против симонии. Во Франции, Германии, Италии он созывал церковные синоды, на которых требовал от прелатов прекратить практику симонии. Однако это не находило поддержки в среде высшего клира. Больший успех имела политика папы, направленная на непосредственное подчинение монастырей римской курии. Реформированные аббатства, по примеру Клюни, становились во многих случаях в прямую зависимость от папы, что обеспечивало не только укрепление влияния курии на местную церковь, но и существенно увеличивало финансовые средства курии.

Торжество церковной реформы наступило после смерти Генриха III и последнего «немецкого папы» Виктора II (1056). Римский престол находился в руках «партии реформы», наиболее выдающимся деятелем которой являлся Гильдебранд (1015 (20)-1085), впоследствии папа Григорий VII. Он происходил из крестьянской семьи, образование получил в Латеранской школе. Одно время находился в Клюнийском монастыре (впрочем, его монашество оспаривается некоторыми историками). Видную роль в церковной и политической деятельности Гильдебранд начал играть со времени понтификата Григория VI. Он сопровождал папу в ссылку в Кельн (1046). Во времена Льва IX мы видим Гильдебранда снова в Риме в чине субдиакона Латеранской церкви – лица, игравшего немаловажную роль в деятельности курии. Папа Стефан X посылал его вместе с Ансельмом Луккским в Милан расследовать эксцессы, связанные с выступлением патарии[39] против симонистского духовенства. Эти два приверженца реформы заняли пропатарианскую линию и осудили симонистов. В дальнейшем Гильдебранд использовал это полуеретическое движение как орудие церковной реформы. С того времени Гильдебранд начал играть решающую роль в курии. Когда после смерти Стефана X местная аристократия во главе с графом тускуланским возвела на папский престол своего ставленника – противника реформы Бенедикта X, Гильдебранд добился у императрицы Агнесы его отстранения и избрания папой Александра II – ревностного борца против симонии.

Именно в это время сложился фронт борьбы за церковную реформу, возглавляемый курией. Он был весьма пестрым по составу, объединяя различные направления – от сторонников папской теократии до радикальных религиозно-политических течений (патария). Кроме монашества и части высшего духовенства партию реформы поддерживали некоторые светские круги, заинтересованные в ограничении земельных богатств и светской власти прелатов. Такую позицию занимал император Генрих III и, как можно судить, его преемница – императрица Агнеса. Их поддержка, безусловно, помогла консолидации партии реформы и позволила ей закрепить свои позиции в Ватикане.

Программа церковной реформы нашла свое теоретическое обоснование в трудах ее идеологов – Петра Дамиани, кардинала Гумберта и самого Гильдебранда. Их выступления были направлены прежде всего против симонии, под которой в широком смысле подразумевалась любая зависимость церкви и духовенства от светской власти. П. Дамиани – представитель умеренного крыла клюнийцев – возлагал надежды на союз папы с императором, которого он считал искренним противником симонии. Он не замечал, что на самом деле «союз» императора с папой основывался на симонии.

Более решительную позицию занимал Гумберт – представитель лотарингских реформаторов. В своем воинственном памфлете «Против симонистов» он нападал не только на симонистское духовенство, но и на светскую власть, сеявшую это зло. Даже такой покровитель церкви, как Генрих III, достоин, по его мнению, ада, так как он потворствует симонистам, назначает их на высокие церковные и государственные должности. Гумберт объявляет еретиками не только самих симонистов, но и тех, кто дает им инвеституру, т. е. королей. Он в принципе отвергает возможность союза между папой и императором. Церковь, по мнению Гумберта, должна полностью избавиться от всякой светской зависимости и подчиняться только своему главе – папе. Больше того, церковь призвана господствовать над светским миром и светской властью. Приобретение императорского титула Оттоном I он считал источником всех зол для католической церкви. Император сделал церковь своей рабыней, и Гумберт призывал покончить с этим позором. Прежде всего он требовал упразднить светскую инвеституру прелатов. Пусть папа инвестирует архиепископов, архиепископы – епископов, и так до самых низших чинов. Тогда церковь будет избавлена от всякой светской зависимости и станет всецело служить своему божественному назначению.

В письмах и трактатах Григория VII (Гильдебранда) наиболее закончено сформулирована идея церковной реформы, направленной на утверждение папской теократии. В письме к епископу Меца от 15 мая 1081 г. он обосновывает папское верховенство ссылками на Евангелие: «И дам тебе (Христос апостолу Петру. – Н. К.) ключи царства небесного; все, что свяжешь ты на земле, будет связано и на небе; и все, что разрешишь на земле, будет разрешено и на небе». «Разве отсюда исключены короли? – спрашивает папа. – Разве и короли не принадлежат к тем овцам, которых господь поручил Петру?» Папа, считая себя преемником апостола Петра, заявляет, что светские владыки берут свое начало не от божественного источника, а от сатаны. «Кто не знает, что короли и князья ведут свое начало от тех, которые не знали ничего о боге, но гордостью, хищничеством, коварством, убийством, короче преступлениями всякого рода, приобрели власть от князя века сего, именно дьявола, чтобы слепой страстью и невыносимой неправдой господствовать над себе подобными». Развенчивая миф о божественном происхождении монархов, Григорий VII продолжает: «Каждый добрый христианин имеет гораздо больше права на королевский титул, нежели дурные князья»[40]. Здесь выражено не только пренебрежение к светской монархии, но и отрицание наследственных прав на королевский престол, в чем Григорий VII вполне солидаризируется с княжеской оппозицией в Германии. По воле папы этот престол может быть передан любому, кого он будет считать достойным – вот теоретическое обоснование папской политики поддержки антикоролей, которая так часто практиковалась в ходе борьбы за инвеституру.

Наиболее ярко идея папского верховенства выражена в знаменитом «Диктате папы»[41], авторство которого точно не установлено, хотя многие считают его произведением Григория VII. В этом документе прежде всего обосновывается неограниченное господство папы над церковной иерархией и принцип его абсолютной непогрешимости. «Ни один собор без его соизволения не может считаться всеобщим. Ни одно постановление, ни одна книга не могут быть признаны каноническими без его санкции. Никто не смеет отменить его решения, а он сам отменяет чьи угодно. Никто ему не судья» (§ 16-19); «Римская церковь никогда не заблуждалась, и впредь, по свидетельству писания, не будет заблуждаться» (§ 22); «Римский епископ, канонически поставленный, заслугами св. Петра непреложно получает святость» (§ 23). С другой стороны, здесь обосновывается абсолютное верховенство папской власти над королевской и императорской властью во всем христианском мире: «Он, папа, один вправе распоряжаться знаками императорского достоинства. Одному ему все князья лобызают ноги» (§ 8, 9); «Он может низлагать императоров» (§ 12); «Подданных он может освобождать от присяги негодным владыкам» (§ 27).

Следует сказать, что Гильдебранд был не доктринером-мечтателем, а прежде всего энергичным политиком. Для достижения своих целей он готов был использовать любые силы и средства: политические и военные союзы, направленные против его врагов, наемные войска, денежный подкуп и т. п. В борьбе с непокорным симонистским духовенством он опирался на оппозиционно настроенные массы и на светскую знать. Он использовал в своих целях противоречия в стане своих противников и готов был искусственно их возбуждать.

Решающие шаги в осуществлении церковной реформы были сделаны в период непродолжительного понтификата Николая II. Вдохновителем мероприятий этого папы был, несомненно, Гильдебранд. Созванный в 1059 г. в Латеране собор, на котором не присутствовали епископы из Германии, принял очень важные решения по борьбе с симонией и утвердил декрет о новом порядке избрания пап. Клирикам запрещалось получать церковные должности из рук светских лиц. Вместе с тем им строго возбранялось вступать в брак. Постановление призывало мирян не повиноваться женатым священникам, не слушать их мессы. Это была открытая поддержка развернувшегося в Ломбардии движения против женатого симонистского духовенства, с помощью которого папе удалось подчинить себе оппозиционно настроенных прелатов. Но наибольшее значение имел принятый собором декрет о новом порядке избрания пап. Он дошел до нас в двух редакциях, составленных, видимо, позже, – папской и императорской. По мнению некоторых исследователей, обе производны от исчезнувшего первоначального текста. В императорской редакции избрание папы происходит в присутствии императора или его представителя; согласно папской редакции, без участия императора, но при условии, что ему будет оказана подобающая честь: у него испросят разрешения проведения избирательного собрания и доложат ему сразу же после окончания собрания о вновь избранном папе.

Устанавливалась следующая избирательная процедура. В Ватикане созывается конклав (conclave с ключом, т. е. в закрытом помещении) в составе 7 кардинал-епископов, 28 кардинал-пресвитеров и 17 кардинал-диаконов. Сперва вопрос обсуждают кардинал-епископы, и лишь после того, как они согласуют между собой кандидатуру будущего папы, в собрание включаются остальные кардиналы, чтобы принять или отвергнуть предложенную кандидатуру (согласно более поздней редакции, на конклав собираются сразу все кардиналы). Избрание завершается актом одобрения со стороны собранного для этой цели клира и парода. Декрет допускает избрание папы и вне стен Рима в случае, если город будет захвачен враждебными курии силами. Однако местом пребывания папы должен оставаться Рим[42].

Этот декрет был направлен как против императорского засилия, так и против вмешательства в выборы римской аристократии. В нем, в частности, говорилось: «Если кто вступит на престол против этого нашего декрета... будучи избран и посвящен вследствие восстания, интриг или хитрости, то он должен считаться не папой, а сатаной, не апостольским мужем, а апостатом, и должен быть предан анафеме вместе с теми, кто его поддерживал, и низвергнут как антихрист, возмутитель и нарушитель христовой веры». Но подобные устрашения мало действовали, и декрет стал нарушаться с момента его появления. Королевский двор в Германии не признал законности декрета, и созванный в 1060 г. в Вормсе синод немецкого духовенства объявил папу Николая II низложенным. Папа начал готовиться к открытой войне и возобновил союз с южноитальянскими норманнами, но внезапно умер. Римская знать, не признавшая латеранского декрета, обратилась к германскому двору с просьбой определить нового папу; ломбардская знать настаивала на избрании папой только ее представителя. Партия реформы во главе с Гильдебрандом пошла против всех этих сил и избрала на папский престол одного из наиболее энергичных своих приверженцев – Ансельма из Лукки, под именем Александра II. Но враждебно настроенные прелаты Ломбардии вместе с некоторыми немецкими епископами собрались в Базеле и избрали папой Гонория II, отличившегося ранее преследованием патарии. Императорский двор, опиравшийся на ломбардский епископат, не возражал против этого избрания, и Гонорий II с помощью набранного им наемного войска укрепился в Риме. Назревала междоусобная война между сторонниками реформы, возглавляемыми Гильдебрандом и Александром II, и их противниками во главе с антипапой Гонорием II. В спор вмешался императорский двор, которым в ту пору руководил уже архиепископ кельнский Аннон. По решению синода немецкого духовенства в Рим было направлено посольство, чтобы на месте расследовать дело и принять нужные меры. Оно поддержало Александра II, который и был водворен в Риме с помощью военной силы, представленной лотарингско-тосканским герцогом Готфридом Бородатым. Своей поддержкой клюнийцев императорский двор объективно способствовал их победе в предстоящей схватке с императорской властью за подчинение епископата и политическое верховенство. Сгруппировавшиеся вокруг папы Александра II сторонники реформы чувствовали себя все более уверенно и действовали решительно. Созванный Александром II синод в Риме отлучил ломбардских епископов за потворство симонии. В Милане снова подняла голову патария. В Рим были вызваны первые прелаты Германии, от которых папа потребовал энергичных мер по устранению симонии. От слов он перешел к действиям и отлучил от церкви несколько ближайших советников короля по обвинению в «симонистской ереси». Папа готовился к открытой борьбе со своими противниками. При случае он мог использовать солидную военную помощь вассалов курии – норманнов и маркграфини тосканской.

В то время как папство шаг за шагом укрепляло свои позиции, императорская власть переживала глубокий упадок. Шестилетний король Германии Генрих IV (1056-1106) находился под опекой своей матери Агнесы, которая пыталась продолжать политический курс Генриха III. Но в 1062 г. малолетний король был похищен князьями, возглавляемыми архиепископом кельнским Анноном, и доставлен в Кельн. На состоявшемся там собрании князья приняли решение, что государством будет управлять тот епископ, под опекой которого находится король. Первым опекуном короля стал архиепископ кельнский. Он использовал доставшуюся ему власть для обогащения собственной епархии и своих близких. Такую же пользу извлек из опеки над королем и архиепископ майнцский. Затем безраздельное влияние на молодого короля и полное регентство в государстве получил архиепископ бременский Адальберт, который, по словам его биографа Адама Бременского, намеревался создать на севере Германии независимую митрополию и сравниться властью с папой. Используя свое положение фактического главы государства, он прибрал к рукам в пределах бременской епархии высшую юрисдикцию и светскую власть. При этом для обогащения бременской церкви было немало присвоено и домениальных владений короля. В 1066 г. господство Адальберта пало в результате оппозиции князей. Значительная часть его владений была захвачена саксонским герцогом. Генрих IV, достигший шестнадцатилетнего возраста, наконец, избавился от княжеской опеки и начал самостоятельно управлять государством.

Историки указывают на сходство политики этого короля с теми методами, которые применял в управлении государством Конрад II. Некоторые без обиняков называют эту политику абсолютистской, утверждая, что Генрих IV стремился преобразовать управление государством на «современных началах», не считаясь с сословными привилегиями и привлекая на высшую государственную службу людей «худородных» и т. п. (Г. Гирш, Г. Барраклоу). Все это – произвольное преувеличение. Генриху IV нельзя отказать в широте политического кругозора, смелости и решительности, однако он только продолжал политику своих предшественников и ничего принципиально нового не изобретал, а лишь более настойчиво и решительно шел к намеченной цели.

Генрих IV попытался обеспечить независимость монархии от своевольной феодальной знати. Естественно, что в условиях того времени этой цели можно было достигнуть, опираясь на «худородных» министериалов и обеспечив независимость королевской власти от знати прежде всего в военном и фискальном отношении. Королю в первую очередь предстояло укрепить свой домен и поднять доходность домениального хозяйства. К этому вынуждала постоянная нехватка средств для содержания двора, о чем единогласно свидетельствуют источники. Но реализация этих планов встречала двойные трудности: королевские земли были в значительной части расхищены во времена княжеского управления и их предстояло возвратить в фиск; домениальное хозяйство пришло в запустение; крестьяне, проживавшие на королевской земле, перестали вносить оброки. Население начали принуждать к выполнению повышенных повинностей, а у местных феодалов отбирали присвоенные королевские земли. Все это возбуждало широкие слои населения против королевской власти.

Основной комплекс домениальных владений находился в Восточной Саксонии (Остфалии) между реками Веррой и Эльбой, где короли Франконской династии создали оплот своего господства. Центром домена стал г. Гослар, который приобрел важное хозяйственное значение еще во времена Генриха II, когда в его окрестностях начали разрабатываться серебряные копи. При Генрихе III в городе был сооружен роскошный королевский дворец, и Гослар стал приобретать характер столицы государства. Генрих IV сделал его любимым местом своего пребывания, подолгу там останавливался, что вызывало нарекания саксов. Наибольшее недовольство всех слоев саксонского населения вызвали строительство бургов и произвол королевских министериалов, размещенных в этих бургах. Все это вызвало массовое восстание в Остфалии и соседних районах Тюрингии (1073-1075)[43]. Хотя в этом восстании предводительствовала местная знать, тем не менее оно носило преимущественно крестьянский характер. Восставшие имели некоторый успех. Был взят и разрушен Гарцбург, из которого с трудом удалось бежать королю. Такая же участь постигла и многие другие королевские крепости. Знать испугалась размаха движения и капитулировала перед королем. Восставшие потерпели жестокое поражение в битве при Гомбурге на р. Упштрут в июне 1075 г. Но эта победа короля отнюдь не означала торжества его домениальной политики в Саксонии. Королевские крепости были разрушены. А развернувшаяся вслед за тем борьба с папством опрокинула все достигнутые королем успехи внутри Германии.

В 1073 г. Гильдебранд, руководивший уже и раньше политикой курии, был избран папой под именем Григория VII. Противники этого папы имели полное основание утверждать, что он получил тиару «незаконно», вследствие грубых нарушений избирательной процедуры, установленной при его участии Латеранским декретом 1059 г. Собственно канонического избрания не было. Гильдебранд был возведен на «престол св. Петра» под беспорядочные крики толпы – «клира и народа» – и без обсуждения его кандидатуры кардиналами. Но кто из пап получил «апостольский сан» с полным соблюдением канонических правил? Если Григория VII возвела на престол толпа сторонников церковной реформы, то других ставили папами соперничавшие клики прелатов и светской знати.

Генрих IV не возражал против избрания Гильдебранда на папский престол, да ему было и не до этого: в Саксонии началось антикоролевское восстание.

Новый папа с присущей ему энергией взялся за осуществление уже начатой церковной реформы. Первой его целью было порвать зависимость клира от светской власти, что предполагало прежде всего искоренение симонии и строгое соблюдение целибата.

Это, конечно, не была революция, как характеризуют действия Григория VII некоторые буржуазные историки. Но все же папа действовал очень смело. Однако, как показали дальнейшие события, он не рассчитал своих сил и взял слишком круто. Не говоря уже о том, что эта политика разрушала церковно-государственную систему германских императоров, она затрагивала самые насущные интересы высшей церковной иерархии. Прелаты иначе не могли согласиться на предлагаемую реформу, как только при условии сохранения всех мирских благ, которыми они все время пользовались, а императорская власть согласна была отказаться от практики церковной инвеституры только в том случае, если ей будут возвращены все те мирские блага (земельные владения, регалии и пр.), которые находились в руках прелатов. Отказаться безвозмездно от инвеституры епископов и аббатов для короля означало потерять добрую половину тех средств и источников власти, которыми она еще располагала. Все это не смущало Григория VII, готового идти против течения, полагаясь на поддержку клюнийского духовенства, светской оппозиции симонистам и на военную помощь своих союзников вассалов – норманнских герцогов в Южной Италии.

Среди немецкого духовенства строгий запрет симонии и нарушений целибата вызвал открытую оппозицию. Григорий VII намеревался первое время сделать Генриха IV своим союзником в проведении этих мероприятий. Он снял отлучение с королевских советников, наложенное его предшественником, и пытался договориться о созыве общегерманского синода, который поддержал бы его политику. Но немецкие прелаты отклонили это предложение. Король, занятый подавлением Саксонского восстания, старался избегать каких-либо конфликтов с папой. Его позиция резко изменилась после победы над саксами.

На Римском синоде 1075 г. Григорий VII объявил инвеституру прелатов, полученную из рук светской власти, неканонической, т. е. недействительной. Проведение в жизнь этого постановления означало потерю королем власти над епископами, на что, естественно, ни один монарх не мог согласиться. Предстояло открытое столкновение между папством и светской властью по вопросу об инвеституре. Борьба приобрела общеевропейский характер. Она охватила все страны католического мира. Но особую остроту она получила в империи, где сложилась цезарепапистская практика подчинения императором папы. Теперь папа намеревался освободиться от всякой опеки и порвать зависимость церкви от императорской власти. Главные нападки папства были направлены не столько против епископальной политики императоров в Германии, сколько против их стремления подчинить епископат в Италии. Выше уже говорилось, что главной опорой господства императоров над Италией были епископы, нередко происходившие из немецкого духовенства и получившие кафедры по милости своего монарха. Наибольшую поддержку императору оказывал ломбардский епископат, пораженный «ересью симонии». Запрет императорской инвеституры итальянским епископам подрывал господство немцев в Италии и означал развал империи. Вот почему борьба за церковную инвеституру в империи приобрела столь острые формы. В других странах Западной Европы спор между светской властью и римской курией не получил такой политической остроты.

Борьба папства с императорской властью не ограничивалась вопросами инвеституры прелатов. Григорий VII преследовал далеко идущие цели – установить верховенство римской курии над всем западнохристианским миром. В теории эти притязания были высказаны в рассмотренном выше «Диктате папы». Теперь папа начал осуществлять их на практике, пытаясь прежде всего сокрушить конкурирующую силу, заявлявшую аналогичные притязания, – «Священную Римскую империю». Эта империя не только стояла на пути папской теократии, но и подчиняла себе в известной мере папство. Григорий VII недвусмысленно заявил, что он не потерпит никакой зависимости от германского короля. Он отверг в принципе саму идею империи. В своих письмах и выступлениях папа подчеркивал, что германский король (rex Teutonicum) имеет право только на управление своей страной – Германией, и начисто отвергал его притязания на господство над Италией и другими странами, находившимися так или иначе в сфере влияния Германской империи[44]. Он ставил германского короля в ряд с другими европейскими монархами, в том числе и с теми, над которыми пытался господствовать германский император (королями Чехии, Польши, Венгрии, Дании). Больше того, папа стремился порвать всякую ленную зависимость центральноевропейских монархов от Германии, подчинив их непосредственно курии. Особенно острое соперничество развернулось между Григорием VII и Генрихом IV за подчинение венгерского короля.

В Венгрии в то время происходила борьба за престол между двумя претендентами: Гейзой и Соломоном. Последний находился в родственных отношениях с германским королем и ориентировался на помощь Германии, изъявляя готовность подчиниться сюзеренитету Генриха IV. Несмотря на военную помощь Германии, Соломон был свергнут и на престоле укрепился Гейза, поддерживаемый папой. В своих письмах венгерскому королю Григорий VII обосновывал ленное верховенство курии над Венгрией, установленное якобы еще со времени венгерского короля Стефана, получившего корону от папы Сильвестра II. По словам папы, венгерский король не должен подчиняться никакому другому, равному по званию королю, а только римскому первосвященнику[45]. В такой же роли защитника независимости папа выступал и в отношении польского государства, которое при Болеставе Смелом проводило совершенно независимую от империи политику. Папа покровительствовал также чешскому князю Яромиру, признавшему себя вассалом курии. Однако это не могло освободить чешского князя от верховного сюзеренитета германского короля. Следует сказать, что политика откола центрально– и восточноевропейских стран от империи и установление над ними папского сюзеренитета имела для этих стран положительное значение – она способствовала укреплению их внешнеполитического суверенитета: подчинение далекой папской курии было меньшим злом, чем зависимость от германской империи.

Политика установления папского верховенства увенчалась при Григории VII значительными успехами. Кроме указанных государств, признавших в той или иной степени верховную власть курии, в ленной зависимости от нее находились южноитальянское норманнское государство и маркграфство Тоскана. Папа безуспешно пытался установить свой сюзеренитет над Францией и Англией. Взоры Григория VII простирались и далеко на восток. Он пытался подчинить церковному и политическому верховенству римской курии православную церковь Руси и Болгарии.

В декабре 1074 г. папа планировал предпринять крестовый поход против турок-сельджуков, чтобы осуществить унию с восточной церковью. В то же время он, как и Генрих IV, пытался использовать династическую борьбу в Киеве, чтобы добиться подчинения русской церкви и установления ленного верховенства над Русью. Один из сыновей Ярослава Мудрого – Изяслав – был изгнан из Киева своими братьями. Не найдя на этот раз поддержки у польского короля Болеслава Смелого, бывшего с ним в родстве (польский король уже раз помог ему вернуть на время киевский престол), он обратился за помощью к Генриху IV (1075). Однако это не принесло пользы: дипломатическое вмешательство Генриха IV осталось безрезультатным. Тогда Изяслав послал своего сына Ярополка в Рим к папе Григорию VII. По сведениям, содержащимся в папском письме, Ярополк якобы присягнул Григорию VII как вассал, обещая за оказанную помощь в возвращении на киевский престол его отца признать Русь леном св. Петра и ввести католическое вероисповедание[46]. Сделка, однако, не состоялась. Изяслав вскоре вернулся в Киев без папской помощи.

Борьба за инвеституру в империи, в ходе которой решался вопрос о папском или императорском верховенстве, вызвала острую литературную полемику[47].

Лейтмотивом всех этих споров был вопрос о суверенитете. Папство, претендовавшее на господство не только над католической церковью, но и над всеми западнохристианскими государствами, отвергало в принципе идею светского суверенитета. Официальная средневековая католическая доктрина гласила, что только та власть суверенна, которая непосредственно подчиняется богу. А поскольку такую власть представлял только папский престол (короли и императоры связывались с богом через посредство папы, который мог отлучить их от церкви и лишить тем самым сана), то обладателем неограниченного суверенитета являлся один папа. Выше уже приводилась «теоретическая» аргументация этого положения, фигурирующая в знаменитом «Диктате папы». Основой его служило учение о «двух мечах». По изречению евангелиста Луки, для управления людьми бог вручил два меча: светский и духовный. Этим обосновывалось наличие двух господствующих сил: государственной власти и «священства» (церкви) (...regnum et cacerdotium). В толковании папы Геласия (492-496) обе эти силы ставились в равное положение. Теперь учение о «двух мечах» получало новую трактовку. Сторонники папы утверждали, что духовный меч выше светского, так как он способен поражать и самих носителей светского меча – королей и императоров. Больше того, светский меч вручается монархам духовной властью при обрядах коронации и помазания на царство. Сторонники императора доказывали, ссылаясь на Геласия, что оба меча равны, а крайние генрихианцы (так называли приверженцев Генриха IV) доказывали даже, что оба меча принадлежат императору и он по своей воле вручает духовный меч епископам (практика королевской инвеституры прелатов). Для обоснования этого тезиса использовалось учение о «королевской святости», приравнивавшее монархов к священникам и ставившее их в некотором смысле выше духовных лиц. Эта сакральность придавалась ветхозаветным обрядом помазания на царство и коронацией. Но и здесь григорианцы давали решительный бой своим противникам. Выше уже приводились слова папы Григория VII о «дьявольском происхождении» светской власти. Папство признавало за королями только ту степень священства, которую им сообщали священнослужители, производившие обряд помазания на царство и возлагавшие на головы монархов корону. Причем канонистика проводила строгие различия в помазании королей и епископов. По декрету Иннокентия III от 1204 г., королей помазали священным елеем, поливаемым на плечи и руки, а епископов – хризмой, изливаемой на голову. К тому же обряд помазания королей не причислялся к семи таинствам. По учению папистов, помазанный на царство король не обладал никакой особой святостью. Обряд налагал на него только особые заботы о защите церкви.

Библейское обоснование превосходства императорской власти над папской оказывалось недостаточным. Чтобы выбраться из заколдованного круга, сторонники императора обращаются к римско-каролингской традиции и ищут обоснования своей платформы в римском праве и исторических прецедентах. Они указывают на тот очевидный факт, что империя существовала задолго до папства и что по константиновской и каролингской традиции император господствовал над церковью и ее первосвященниками. Для обоснования притязаний на господство над Италией и Римом делаются ссылки на право завоевания.

В ходе этой полемики окончательно сложилось трансперсональное представление о государственной власти, не свойственное раннесредневековому официальному мировоззрению. Сторонники папы, блокировавшиеся с княжеской оппозицией в Германии, трактовали королевскую (императорскую) власть как должность, не зависимую от личности короля. Это было теоретическим выражением того факта, что королевская власть окончательно потеряла наследственный характер и стала выборной. Напрасно сторонники Генриха IV апеллировали к римскому праву, чтобы доказать легитимный характер его монархии. Германская знать твердо держалась принципа свободного избрания. Идеолог мятежных саксонских феодалов клирик Бруно писал: «Пусть королевское достоинство не передается по наследству, как это было до сих пор, но пусть сыновья королей, если они даже вполне достойны, получают престол по избранию; если же не окажется у короля достойного наследника или его народ не захочет иметь королем, пусть народ имеет власть делать своим королем кого хочет[48]». (Естественно, «народ» в понимании Бруно и других – это класс феодалов; более того, часто имеются в виду только князья.)

Княжеская оппозиция в Германии все более смыкалась с григорианцами, в то время как симонистское духовенство в Германии и Италии заняло сторону короля.

С 1075 г. Генрих IV начал действовать более решительно, опираясь на симонистское духовенство Германии и Ломбардии. Он назначал на церковные должности, вмешивался в религиозно-политическую борьбу в Италии, вербовал союзников для предстоящего столкновения с папой. Поворотным пунктом в отношениях папства с империей явилось послание Григория VII от 8 декабря 1075 г. Оно исключало всякий компромисс. Папа требовал под угрозой отлучения прекратить назначения на церковные должности, что фактически означало полный запрет практиковавшейся ранее королевской инвеституры прелатам. Вместе с тем в папском послании давалось понять, что курия не признает за Генрихом IV никакой власти над Италией и Римом. Это был открытый вызов, и Генрих IV без колебания его принял, рассчитывая на непрочность положения папы в Италии и на поддержку немецкого епископата, недовольного политикой Григория VII. В январе 1076 г. король созвал в Вормсе собрание знати, явившееся, по существу, синодом епископов, так как из светских феодалов на нем почти никто не присутствовал (прибыл только верный Генриху IV лотарингский герцог Готфрид). Все 26 прелатов, присутствовавших на собрании, во главе с архиепископом майнцским Зигфридом и архиепископом трирским Удо являлись врагами Григория VII. Они единогласно приняли постановление отказать в послушании папе, который, по их словам, запятнал себя многими пороками и проступками. Он нарушил данную Генриху III клятву не занимать папский престол без санкции императора и был возведен на этот престол в нарушение избирательной процедуры, установленной декретом Николая II, с помощью денег и военной силы. В заключение епископы решительно заявляли, что если Григорий VII не считает их законными епископами (более половины из них были симонисты), то они с еще большим основанием не признают его папой.

Король направил от своего имени два послания: одно римлянам, другое Григорию VII. В первом он предлагал «клиру и народу Рима» сместить Гильдебранда и избрать нового папу, которого он охотно утвердит. В письме к самому папе Генрих IV обвинял его в нарушении прав германских епископов, «законно утвержденных в своих должностях королем», и объявлял решение епископов лишить его апостолического достоинства.

Кроме общего решения синода, каждый его участник направил папе свое особое послание, в котором говорилось: «Я, епископ такой-то, отказываю с этого часа Гильдебранду в каком бы то ни было повиновении и никогда не буду считать и называть его апостольским главой»[49].

Это был первый случай отстранения папы германским королем с помощью немецкого духовенства. В подобных ситуациях ранее императоры обращались к итальянским прелатам, созывая их на церковные соборы п добиваясь нужных решений. Генрих IV переоценил свои силы. Настроение немецкого епископата оказалось переменчивым и полагаться на него было опасно – тем более, что авторитета немецких прелатов было явно недостаточно для решения общих дел католической церкви. Генрих IV допустил к тому же и тактический просчет. Ему следовало после Вормского синода сразу двинуться с войсками в Италию, чтобы на месте привести в исполнение свой замысел в отношении папы, опираясь на поддержку оппозиционно настроенного итальянского духовенства. Ломбардские прелаты на синоде в Пьяченце в 1076 г. приняли решение, аналогичное вормскому, но выраженное в еще более резкой форме.

В Рим были направлены уполномоченные Вормского синода, чтобы на месте осуществить его постановление. Генрих IV надеялся на помощь римской знати, которой он направил особое послание с призывом прогнать Гильдебранда и на его место избрать каноническим путем по совету и согласию римлян достойного папу. Прибывшие в Рим посланцы доложили на созванном папой синоде о своей миссии, но это вызвало такую ярость участников папского синода, что только заступничество Григория VII спасло немецких посланцев от побоев. В своей речи, произнесенной в форме молитвы, обращенной к апостолу Петру, папа объявил отлучение Генриха IV от церкви и лишение его королевского сана: «Генриха-короля, сына Генриха-императора, который восстал в неслыханной гордыне против церкви твоей, лишаю правления всем королевством тевтонским и Италией и разрешаю от присяги всех христиан, которой они связаны и свяжут себя... и предаю его анафеме»[50].

Особым папским декретом были отлучены от церкви и участники Вормского синода: Зигфрид Майнцский, Удо Трирский и епископы, которые «добровольно подписали послание». Колеблющиеся остались без наказания. Этим Григорий VII пытался вбить клин в оппозиционно настроенный немецкий епископат.

Папское отлучение оказало воздействие в Германии. Оппозиционные настроения феодальной знати готовы были прорваться наружу. Анафема послужила сигналом к неповиновению. Однако только светские феодалы были непримиримо настроены в отношении Генриха IV, большая же часть немецких прелатов проявляла безразличие к папскому проклятию, и готова была поддержать короля против папы. Даже часть клюнийского духовенства не высказала одобрения действиям Григория VII. Папскому постановлению подчинились только прелаты, враждовавшие с Генрихом IV, – архиепископы майнцский и зальцбургский, епископ нассауский и саксонское духовенство.

Генрих IV обратился 27 марта 1076 г. с новым, еще более грозным посланием к папе, обрушиваясь на него за то, что он хочет отнять у короля его законный трон и власть над Италией и Римом. Называя себя королем «божьей милостью», а папу «лжемонахом», достигшим апостольского престола насилием, он угрожающе приказывал: «Оставь апостольский престол, пусть его займет другой, достойный быть преемником св. Петра... Уйди, уйди и будь осужден на веки веков»[51].

Эти действия короля никак не гармонировали со все более осложнявшейся обстановкой в Германии. Враги Генриха IV, ободренные решительными шагами папы, готовы были на самые крайние действия. В недавно усмиренной Саксонии снова стало неспокойно. Князья, державшие в заключении мятежных саксонских феодалов, отпускали их на волю без ведома короля.

Попытка Генриха IV подавить новый мятеж в Саксонии успеха не имела.

В октябре 1076 г. немецкие князья собрались в Трибуре (около Вормса) с твердым намерением отстранить Генриха IV от престола. Однако большинство епископов не поддержало этот план и высказалось за то, чтобы предоставить королю положенный срок для примирения с папой и снятия отлучения. Чтобы помешать этому, противники Генриха IV обратились к Григорию VII с просьбой прибыть в Германию и на месте решить вопрос об избрании нового короля. У Генриха IV оставался единственный выход – поскорее направиться в Италию, чтобы добиться у папы снятия отлучения и не допустить визита самого папы в Германию. Но прямой путь через Альпы был блокирован его противниками. Пришлось выбирать окольный – через Бургундию и Савойю, где у короля были друзья и родственники, хотя за расположение этих друзей нужно было заплатить немалую' цену. Теща Генриха IV – герцогиня савойская Аделаида – и ее сын Амадей потребовали за пропуск через свои владения значительных территориальных уступок, и королю пришлось пойти на это, отдав целую провинцию в Бургундии. Зимой 1076/77 г. Генрих IV со своей семьей и немногими близкими без значительной военной охраны направился в дальнее и тяжелое путешествие.

Вот как описывает эти события известный анналист Ламберт Герсфельдский: «Была чрезвычайно суровая зима, и обширные горы, через которые лежал их путь, с вершинами, уходящими в облака, до того покрыты были снегом и льдом, что ни на лошади, ни пешком нельзя было спуститься с них по их скользким и совершенно отвесным склонам. Между тем день годовщины его отлучения был уже близок и в распоряжении короля был ограниченный срок для снятия отлучения, после чего он терял свое королевское достоинство. Нужно было спешить. Наняв хороших проводников, путешественники с их помощью с трудом добрались до горной вершины, но далее не было никакой возможности продолжать путь, потому что совершенно отвесный склон горы был до того покрыт льдом, что нельзя было и думать спуститься вниз. Мужчины должны были побеждать трудности своими собственными усилиями и то ползком, то опираясь на плечи проводников, на каждом шагу скользя и скатываясь вниз, с опасностью для жизни достигли, наконец, равнины; королеву же с женщинами, бывшими при ней в услужении, посадили на воловую шкуру и при помощи проводников спустили вниз. Из лошадей некоторых спустили также при помощи известных средств, других скатили, перевязав им ноги; немало их при этом погибло, большая часть была изувечена и лишь немногие избежали опасности без повреждения».

Так королевский поезд достиг Северной Италии. Появление там Генриха IV, по словам хрониста, было встречено дружелюбно и с ликованием: «К нему со всех сторон начали стекаться итальянские графы и епископы. Везде его принимали с почестями, приличествовавшими королевскому сану, и в течение нескольких дней около него составилось огромное войско»[52]. В Северной Италии короля якобы уже давно с нетерпением ожидали, «так как страна страдала от беспрестанных междоусобных войн, разбоев и всякого рода распрей. Князья надеялись, что беспорядки, причиненные безбожными людьми (имеется в виду патария. – Н. К.), будут уничтожены силой королевской власти. Сверх того до них дошли слухи, что король спешит туда в гневе с целью свергнуть с престола папу, и они (видимо, симонисты. – Н. К.) обрадовались случаю отомстить за свое бесчестье папе, уже давно отлучившему их от церкви»[53]. Таким образом, в Северной Италии обстановка была совсем иная, чем в Германии. Если в Германии хотели избавиться от неугодного короля, используя как повод папское отлучение, то в Италии хотели освободиться от слишком ретивого папы с помощью его противника – преданного анафеме короля. Но Генрих IV не для того явился в Италию, чтобы возглавить борьбу против папы. Он прибыл на поклон к папе, в надежде вернуть с его помощью фактически уже потерянное германское королевство.

Григорий VII находился в Ломбардии на пути в Германию, куда он направлялся по приглашению Трибурского съезда немецких князей, чтобы на месте решить вопрос о германской короне. Узнав о появлении короля, в намерениях которого он сомневался, и учитывая враждебные настроения ломбардской знати, он укрылся в замке Каносса, принадлежавшем дружественной ему тосканской маркграфине Матильде. Генрих IV начал переговоры с приближенными папы – Матильдой Тосканской, аббатом Клюни Одиллоном и др., чтобы с их помощью добиться примирения с Григорием VII и снятия анафемы. Папа на это не соглашался, требуя возвращения Генриха IV в Аугсбург, куда он сам направлялся, чтобы решить его спор с князьями на месте. Королевским доверенным с трудом удалось уговорить папу принять Генриха, как кающегося грешника. 25 января 1077 г. король с небольшой свитой явился к воротам замка, окруженного тройной стеной. Он был пропущен через ворота один, без свиты, и стоял, по словам Ламберта Герсфельдского, подтвержденным известиями других источников, трое суток, сняв королевское одеяние и постясь, как было положено кающимся грешникам, перед воротами второй ограды (скорее всего, король добивался в течение трех суток приема у папы, являясь к запертым воротам замка и принимая вид кающегося грешника). Только 28 января он был допущен к папе. После произнесенного раскаяния, сопровождавшегося слезами и обещаниями покорности, папа снял с Генриха IV отлучение, однако с оговоркой, что этим не решается спор короля с немецкими князьями. Окончательное решение будет вынесено на собрании в присутствии самих князей. Король должен явиться на это собрание и отвечать на все выдвинутые против него обвинения, и тогда папа решит, оставить ли его королем или навсегда лишить короны, а Генрих IV безропотно покорится папскому приговору и никому не станет мстить за перенесенные обиды и унижения. До этого решения он отказывается носить знаки королевского достоинства и пользоваться королевскими почестями и доходами, а подданные разрешаются от присяги в верности ему. Генрих IV обещал, что после укрепления на престоле он будет неизменно соблюдать послушание папе и помогать ему искоренять все противное римской церкви. Если же он нарушит какое-нибудь из этих обещаний, то немедленно будет лишен престола и на его место князья изберут другого короля. Григорий VII не верил обещаниям и заверениям и заставил присягнуть на мощах святых как самого короля, так и его доверенных лиц – присутствовавших духовных и светских магнатов. После завершения всей этой процедуры папа послал одного из епископов, находившихся в его свите, снять отлучение с сопровождавших короля лиц и других приближенных. Но итальянские магнаты, примкнувшие к королевской свите, встретили папского эмиссара насмешками и бранью, говоря, что папское разрешение для них ничего не значит, так как они не признают Григория VII папой, он лишен итальянскими епископами апостолического сана как человек, запятнавший себя самыми гнусными преступлениями. Они поносили короля за то, что он капитулировал перед папой-«еретиком» и оставил их, заботясь лишь о своем благополучии. По словам Ламберта, итальянские князья решили лишить Генриха IV престола за измену их общему делу и провозгласить королем его малолетнего сына, а затем двинуться на Рим и избрать там нового папу, «чтобы его рукой помазать и нового короля в императоры, а все деяния свергнутого папы объявить недействительными»[54].

Генрих IV попал в весьма затруднительное положение. Помирившись с папой, он испортил отношения с ломбардской знатью. К тому же и прощение его папой носило условный характер. Оправдываясь от обвинений в измене общему делу, король утверждал, что теперь, когда он разрушил все козни своих противников и выбил оружие церковного отлучения из рук папы, он начнет мстить своим врагам за все унижения. С трудом удалось, по словам анналиста, разрядить накалившуюся обстановку и избежать взрыва. Но ломбардская знать продолжала негодовать на короля, ругая его за то, что он «обманул надежды Италии», ему не оказывали должного почтения, отказывали в снабжении продовольствием и т. п. Под влиянием этих настроений король вынужден был изменить свою позицию и пойти на открытый союз с ломбардцами, порвав отношения с папой. Королевские войска заняли альпийские проходы, чтобы воспрепятствовать папе прибыть в Германию на собрание князей в Форхгейм, где предстояло решить вопрос о короле. Тем не менее немецкие князья сами без папы решили это дело (на собрание прибыло два папских легата) – они отстранили Генриха IV и избрали германским королем Рудольфа Швабского, одного из главарей княжеской оппозиции. Характерно, что в этом избрании участвовала преимущественно светская знать.

Историки называют события в Форхгейме «поворотным пунктом в конституционном развитии» средневековой Германии. Здесь окончательно восторжествовал избирательный принцип средневековой монархии. Был свергнут «законный король» и заменен выборным, угодным знати. Тем самым утвердился неоспоримый княжеский суверенитет в государстве. Новая политическая доктрина установилась в ходе столкновений короля с немецкой знатью и получила религиозную санкцию в выступлениях папы Григория VII и других сторонников церковной реформы. Преследуя совершенно разные цели (князья отстаивали местную автономию, папство боролось за теократию), обе эти силы считали своим общим врагом короля (императора), стоявшего на пути реализации их политических планов. Германские князья хотели иметь такого послушного им короля, который не мешал бы, а помогал расширять и укреплять их владения. Папа в свою очередь, выступая в роли арбитра в спорах князей с королем, намеревался всецело подчинить короля своей воле и вершить не только церковные, но и государственные дела в Германии. Но и княжеский «республиканизм», и папская теократия одинаково непримиримо относились к независимому положению германского короля. Князья исходили из «естественного права на сопротивление тирании», которым должен пользоваться всякий свободный человек. Один из руководителей саксонской знати во время Саксонской войны и глава княжеской оппозиции против Генриха IV Оттон Нордгеймский говорил, что подданные только до тех пор должны сохранять верность королю, пока он не нарушает их свободы и законно ими управляет. Если же он попирает их достоинство, они могут отказать в повиновении и свергнуть его, как тирана и угнетателя. Почти то же говорили сторонники григорианской реформы. Манегольд Лаутенбахский исходил из признания неограниченного суверенитета «народа» (под народом, как мы уже говорили, понимается знать), который на договорных началах передает власть королю с правом лишить его этой власти, как только он нарушит соглашение и начнет угнетать тех, кто его наделил властью[55]. Сам папа Григорий VII не признавал в принципе никаких наследственных прав на престол, утверждая, что князья могут избирать королем всякого доброго христианина, лишь бы он верно служил церкви и не покушался на права первосвященника, «получившего свою власть от Христа и апостолов».

Однако избранный на королевский престол князьями Рудольф Швабский не смог укрепиться. Он оставался антикоролем, которого не поддержало даже большинство знати, в частности церковной, не говоря уже о городах и низшем и среднем дворянстве, которые Генриха IV, добившегося снятия церковного отлучения, считали законным королем. И это объяснялось не тем, что эти круги верили в идею «легитимной монархии», а политическими интересами разных групп. Немецкий епископат, связанный с королевской властью вассально-ленными отношениями, видел в Генрихе IV защитника против папы, который обвинял прелатов в симонии и хотел лишить их «мирских благ». Дворяне и города поддерживали Генриха IV, как борца против князей, способного защитить их от произвола магнатов. Особенно значительную поддержку Генриху IV оказали города. Жители Майнца прогнали Рудольфа Швабского из своего города вскоре после его коронования местным архиепископом. Враждебно были настроены против него и горожане Вормса, а также других рейнских городов. Генриху IV, оказали военную помощь чешский князь Вратислав и феодалы южногерманских областей. Только саксонская знать оставалась непримиримой и решительно поддерживала антикороля Рудольфа. В развернувшихся сражениях между войсками короля и антикороля на территории Средней Германии обе стороны попеременно добивались успеха. В августе 1078 г. на реке Неккаре рыцари Рудольфа Швабского разбили набранное в значительной части из крестьян Неккарской долины королевское войско. Война продолжалась до смерти антикороля Рудольфа (1080).

Папа Григорий VII стремился использовать смуту, чтобы укрепить свое влияние в Германии, выступая в роли арбитра. Но когда перевес временно оказался на стороне Генриха IV, он опять подверг его отлучению, что, однако, не произвело заметного воздействия на церковные круги в стране. Пользуясь поддержкой немецкого и ломбардского епископата, Генрих IV перешел в наступление. На синодах в Бамберге, а затем в Майнце было принято решение лишить Григория VII папской тиары. Немецкие и ломбардские епископы избрали папой архиепископа равенского Зиберта под именем Климента III (1080), вокруг которого сгруппировались все противники григорианской реформы в Италии.

Новое папское отлучение создало Генриху IV популярность в Северной и Средней Италии (антипапские настроения в Тоскане усилились, в частности, в связи с тем, что маркграфиня тосканская Матильда передала область под сюзеренную власть Григория VII). Воспользовавшись этим, Генрих IV с небольшим войском из швабских министериалов направился в Италию, чтобы привести в исполнение решение немецких и ломбардских епископов – изгнать из Рима Григория VII и посадить на папский престол Климента III. В 1083 г. он занял Рим и заключил с римской знатью соглашение о том, что спор между папой Григорием VII и им должен быть решен на специально созванном в Риме синоде. При этом король получил конфиденциальные заверения от римской знати, что на папу будет оказано давление, чтобы склонить его короновать Генриха IV императорской короной, а в случае отказа они обещали избрать на место Григория VII другого папу. Григорий VII отверг эту сделку и решительно настаивал на публичном покаянии короля. Тогда Генрих IV снова занял Рим и добился на созванном синоде отстранения с папского престола Григория VII и провозглашения папой Климента III. Из рук этого папы он и получил императорскую корону (1084). Григорий VII укрылся в замке св. Ангела и был спасен от немцев подоспевшим войском южноитальянского норманнского герцога Роберта Гюискара. Норманны, выбившие из города немцев и освободившие папу, подвергли Рим страшному разграблению, вину за которое население с полным основанием возлагало на папу. Григорий VII не мог оставаться во враждебно настроенном городе и ушел с норманнами на юг в Салерно, где вскоре и умер (1085). Так закончился первый акт борьбы папства с императорской властью за инвеституру. Ни та, ни другая сторона не добились пока заметного перевеса и обе были одинаково полны решимости продолжать борьбу до окончательной победы. Григорий VII, несомненно, добился одного – освобождения папства от насильственно навязанной опеки императоров.

Генриху IV не удалось укрепить на римском престоле антипапу Климента III. Католические иерархи посадили на папский престол Урбана II – достойного продолжателя дела Григория VII, организатора первого крестового похода. Положение в Италии значительно усложнилось в результате объединения владений Вельфов с маркграфством Тосканским. Стараниями дипломатии Урбана II, ориентировавшегося на союз с южногерманскими герцогами, был заключен династический брак между семнадцатилетним Вельфом и сорокалетней Матильдой Тосканской. Владения Вельфов простирались теперь от Швабии до Средней Италии. Тем самым ставилось под угрозу положение императора в Ломбардии, которая служила оплотом его господства в Италии. В ломбардских городах снова активизировалось движение патарии, направленное против симонистских прелатов – ставленников германских императоров. Города Милан, Кремона, Лоди, Пьяченца заключили оборонительный и наступательный союз и взяли под свой контроль альпийские перевалы (1093).

Дипломатия папы Урбана II искусно использовала раздоры в императорском семействе, чтобы нанести удар по престижу Генриха IV и вытеснить его вместе с антипапой Климентом III из Италии. Сын Генриха IV Конрад был объявлен папой независимым от императора «королем Италии» (он умер в 1100 г.). А отвергнутая Генрихом IV императрица Праксидис (Евпраксия – дочь киевского князя Всеволода Ярославича) была приглашена Урбаном II в 1095 г. на синод в Пьяченцу, где обсуждался особый вопрос: «Жалоба Праксидис, жены императора Генриха IV, от брака освобожденной, на своего мужа». Она выступила с разоблачениями о «неслыханных жестокостях и мучениях», которые ей пришлось испытать за короткое время супружеской жизни. Императрица стала орудием схватки между папой Урбаном II и его противниками – императором и антипапой Климентом III[56].

Политическое положение в Германии тем не менее на время стабилизировалось. После возвращения из Италии Генрих IV, опираясь на города, рыцарей и министериалов, нанес поражение антикоролю Герману Зальмскому и усмирил, наконец, саксонскую знать. Значительную роль сыграли мероприятия короля по охране внутреннего мира, проведенные с помощью церковных кругов, низшего дворянства и городов. В 1079-1103 гг. был принят ряд постановлений о введении «божьего мира»[57] в отдельных областях и в стране в целом. На имперском съезде в Майнце в 1103 г. было принято постановление о введении «общего мира» во всей стране. В нем, в частности, говорилось: «Пусть никто не вторгается в чужой дом, не грабит, не поджигает, не ранит, не калечит, не убивает, не захватывает за долги. Если же кто осмелится это делать, пусть ему выколют глаза или отрубят руки»[58]. Это постановление, конечно, не было проведено в жизнь. Внутренние смуты в стране не прекратились. В 1104 г. разразилась междоусобная война – против Генриха IV восстал его сын Генрих, поддерживаемый князьями. Император потерпел поражение и был захвачен в плен. Его даже принудили отречься от престола. Правда, вскоре он сумел бежать и возобновить войну против князей и антикороля Генриха V. В 1106 г. он умер, переслав знаки королевской власти своему мятежному сыну Генриху V, с просьбой похоронить его в Шпейерском соборе. Но последнее завещание удалось осуществить только в 1111 г., когда папа, наконец, снял давно висевшее над покойным императором церковное отлучение.

Генрих V (1106-1125), которого князья противопоставили его склонному к «самодержавию» отцу, оказался в первое время во власти знати. Архиепископ майнцский, передавая ему инсигнии, произнес следующую речь: «Помни, если не будешь справедливо управлять государством и защищать церковь божью, то разделишь судьбу своего отца»[59]. Король стремился освободиться от княжеской зависимости. Но для этого ему нужно было прорвать фронт своих противников, создавшийся в ходе борьбы за инвеституру: князья действовали заодно с папой. Генрих V попытался достигнуть соглашения с курией, чтобы затем вступить в борьбу с немецкими князьями. Примирение с папой было необходимо прежде всего для того, чтобы получить императорскую корону и восстановить хотя бы номинальную власть над Италией. Папский престол занимал в то время Пасхалий II. В 1110 г. Генрих V с большим войском направился в Италию, не встречая там какого-либо значительного сопротивления. Начались переговоры с папой об условиях коронации. Требование папы о безусловном отказе короля от инвеституры епископов было отклонено. Генрих V соглашался на подобный шаг только при условии, если прелаты возвратят ему все полученные до сих пор регалии и прочие блага, которыми церковь пользовалась со времени Карла Великого. На этих условиях и был составлен в 1111 г. проект соглашения между папой Пасхалием II и Генрихом V. По этому соглашению, папа должен был уговорить епископов и аббатов отказаться от регалий и прочих благ взамен освобождения от королевской инвеституры (от которой, кстати сказать, они ничуть не страдали). Когда проект соглашения был зачитан в церкви св. Петра, находившиеся там епископы и светские князья подняли настоящий бунт, обвиняя папу в ереси и всяких других грехах за то, что он согласился, чтобы ограбили «церковь божью» и лишили ее «законных благ». Предвидевший такой поворот дела Генрих V возложил всю вину за срыв соглашения на папу и взял его и присутствовавших в церкви кардиналов под арест. Он заявил, что освободит папу и кардиналов не иначе, как только на условиях обещанной коронации и признания за императором права инвеституры. После двухмесячного заключения папа Пасхалий II, получив гарантию неприкосновенности, согласился на эти условия и был освобожден из-под ареста. Коронация вскоре состоялась. Однако спор об инвеституре остался нерешенным. Его исход зависел, как показали дальнейшие события, от позиции немецкой знати.

Окрыленный успехами в Италии, Генрих V начал проводить более независимую политику в отношении немецких князей, опираясь на поддержку городов п министериалов. Он взялся за налаживание домениального хозяйства и расширение домениальных владений в области Верхнего Рейна, прибегая к конфискации земель у своих противников и захватывая у них крепости. Это активизировало оппозицию знати, которую возглавили майнцский архиепископ Адальберт и саксонский герцог Лотарь (будущий король Лотарь III). Последний нанес императору ощутимый удар около Мансфельда. Этими событиями воспользовался папа, объявив соглашение с Генрихом V недействительным и угрожая императору церковным отлучением. В конце концов Генриху V пришлось примириться с немецкими князьями. На собрании в Вюрцбурге в 1121 г. было принято такое решение: император должен помириться с папой на взаимоприемлемых условиях при посредничестве немецких князей: стороны (т. е. князья и император) обмениваются пленными и заложниками и возвращают захваченные друг у друга владения; обвинения против императора в делах церковной инвеституры должны быть рассмотрены князьями без ущерба для императорской чести; если император возбудит против кого-либо из князей обвинения по делу, связанному с настоящим спором, оно должно быть рассмотрено князьями. Последний пункт соглашения, весьма напоминающий заключительную статью Великой хартии вольностей в Англии, гласил: «Если император оставит без внимания это постановление, князья сохранят данные ими друг другу обещания о сопротивлении его действиям»[60]. Императору не оставалось другого выхода, как только согласиться на компромиссные условия предложенного ранее договора с папой об инвеституре.

Так в 1122 г. был подписан в Вормсе конкордат между императором Генрихом V и папой Каликстом II. В основу его был положен содержавшийся уже в аналогичных соглашениях с английским и французским королями принцип строгого разграничения актов духовной (spiritualia) и светской (temporalia) инвеституры. Первая предоставляется церковной властью, вторая – светской. Император отказывался от назначения на должность прелатов и соглашался на свободное каноническое избрание. В Германии при избрании мог присутствовать сам король или его доверенное лицо, и избранный еще до посвящения и введения в сан получал светскую инвеституру – скипетр и земельное владение. В Италии и Бургундии светская инвеститура предоставлялась императором только полгода спустя после избрания и введения в сан[61]. Это лишало императора возможности оказывать давление при замещении церковных должностей и фактически освобождало прелатов от императорской зависимости. В Германии власть над епископатом сохранялась по-прежнему у короля, хотя он мог предоставлять только светскую инвеституру. Однако конкордат значительно ослаблял зависимость князей, как светских, так и духовных, от королевской власти. В «Привилегии императора», являвшейся частью Вормского конкордата, содержались обещания вернуть церквам, светским князьям и духовенству все владения, отторгнутые и потерянные ими в ходе предшествующих столкновений[62]. Прелаты, как и светские князья, укрепили свои позиции, вступив на путь создания замкнутых территориальных владений.

Вормский конкордат явился важной вехой в истории германского феодального государства, вехой на пути от относительного единства к территориальной раздробленности. Выступления феодальной знати против короля, переплетавшиеся с борьбой папства против императорской власти, ослабили позиции королевской власти и укрепили князей. Это и определило исход борьбы за инвеституру. Условия Вормского конкордата были навязаны германскому императору князьями. Папа добился своих целей – он лишил императора фактической власти над итальянским епископатом, без чего «Священная Римская империя» становилась фикцией.

Если императорская власть была так заметно ослаблена в столкновениях с немецкой знатью и папством, то папство вышло из борьбы окрепшим. Начавшиеся крестовые походы, в которых папа выступал в роли вождя всех католиков в борьбе с исламом, вселили новые надежды на торжество папской теократии. На политическом горизонте Европы, казалось, нет никаких предвестников новых невзгод, которые могли бы задержать движение папства к его заветной цели. Оставался, однако, «внутренний враг» – «многопапство» (схизма), подрывавшее единство церкви и создававшее повод для вмешательства внешних сил (в том числе и императоров) в дела римской курии».