"Истинная правда, или Учебник для психолога по жизни" - читать интересную книгу автора (Козлов Николай Иванович)

Что и как

принимать в жизни

Совершенно дурацкий футбол и любимая Барби

Дочка пришла сердитая из новой школы, ситуация стала ясна с первых же ее фраз:

– Они дураки! Они играют в свой дурацкий футбол, а мне это совсем не интересно! Я больше к ним не пойду!

– Какая прелесть! Славно, но у меня к тебе несколько вопросов. Первое, ты сказала, что они все — дураки. Расскажи, пожалуйста, почему ты приняла про них такое решение.

– А что они в свой футбол дурацкий играют! Конечно, дураки!

– Ага. Я правильно тебя понял — те, кто играет в футбол, все — дураки? Или они в какой-то особенный, дурацкий футбол играли?

– ... (Через молчание.) Ну я же не умею, что мне с ними делать, а?

– Конечно, ты не умеешь играть в футбол. Но теперь у тебя есть два варианта: первое — обижаться на них, что они дураки и в футбол играют, а второе — ножками по мячику стукать, смотреть, что из этого получается и потихоньку в футбол учиться играть.

– Все равно я к ним больше не пойду!

– Великолепно! Все нормально, только давай обсудим: если ты к ним туда больше не пойдешь, чем другим полезным ты займешься после уроков?

– Буду играть в Барби.

– Хорошее дело, я твою Барби тоже очень люблю. Только как долго ты собираешься это делать? Я так понимаю, что это не самое сложное дело, может быть, тебе стоит забросить все другие дела, ведь там бывает трудно, и все вечера играться — то в Барби, то телевизор смотреть, то еще как-нибудь развлекаться! Слушай, ведь так же — приятнее!

– Вечно ты со своей психологией! Надоело! (Повернулась обиженно, надулась.)

– Ой, какая прелесть! Слушай, у меня к тебе вопрос, точнее, два, и оба очень серьезных (интонация серьезнеет по нарастающей). Первый: я вижу, что у тебя кто-то стал плохим. Просьба рассказать, кто и почему. А второй вопрос такой: давай теперь, если мне тоже что-нибудь не понравится, я тоже перестану нормально разговаривать, надуюсь и буду думать про всех плохо. Тебя это устроит? И с какого дня и часа мне это начать? Может, с сегодняшнего? ...Короче, иди сюда (успокоительно и легко). Тебе от меня три щелбана и много раз поцелую. И пойдем пить вкусный чай: ты варенье какое хочешь? Клубничное или смородину?

– Клубничное...

– Правильно, я его тоже больше люблю!

...Здесь папа был — веселый и требовательный. Папа может быть и другой — например, теплый и душевный, тогда краски и содержание разговора будут совсем другими. Например, такими:

– (Начало от дочки то же, пропускаем, в общем, все дураки!)

– (Папа, обняв.) К тебе пришла Обидка. Какая она — теплая или колючая?

– Ну, такая... Только немного теплая, а так холодная и колючая...

– Хорошо, ты тогда ее согрей и побудь вместе с ней. Она пригреется и потихоньку растает. А Грустинка маленькая в душе есть?

– (Кивает головой.)

– Где она у тебя?

– (Прислушивается к себе, потом показывает на плечики.) Она мне на плечики легла!

– Вот и погладь свои плечики, Грустинке будет приятно, она станет легкой — и упорхнет! Давай с тобой вместе! Ты же у меня — самая любимая и замечательная!

– Нет, папа, это ты у меня самый замечательный! (По-моему, забыв уже про все свои огорчения!)

Мне нравятся оба разговора, и я убежден, что психолог по жизни обязан уметь легко беседовать и так, и так. Пока я не умел быть мягким, я только напрягал и был беспомощен, когда детям душевная помощь действительно была нужна. Но пока я не научился быть требовательным, я только гладил и не учил быть честным и сильным.

Но я не скрываю своих личных предпочтений, как дети и психологи не скрывают предпочтений своих. Детям и психологам безусловно ближе не первый, а второй — мягкий и принимающий, психотерапевтический стиль. Если разрешите — женский стиль. А мне ближе — мужской, и я обычно с детьми разговариваю не мягко, а как я.

Почему? Хочется верить, что это не моя ограниченность, а мой выбор, имеющий неслучайные основания.

Праздник Шаббат против научной психологии

Когда моих детей спрашивают, какой у них папа, они отвечают: веселый и строгий. Верно. Я — строгий папа! Я слежу за порядком в семье, и, в частности, в моей семье и в моем окружении не принято грустить и неприлично обижаться. Не принято, и в этом смысле — не разрешено.

Ну, как будто ты ходишь неумытый и через шаг сплевываешь на пол. Что за дела? Поди умойся, а на пол плевать не надо.

Я не предъявляю требований к тучам, чтобы их не было, потому что тучи не могут выполнить мои требования. Но я предъявляю требования к своим детям, чтобы они не ходили сумрачные, как тучи, потому что детям следить за этим — вполне по силам.

Я знаю, что, если очень надо, — душа подстроится под все что угодно. Вон у правоверных иудеев каждую субботу все, то есть каждый, только веселится, радуется и танцует. Полный Шаббат! Чтобы было яснее, даю вопрос моей жены и ответ Саши Каца:

– Что, все и всегда празднуют? А если кто-то из их ближних в это время заболел или умер?

– Ну, это разные вещи. Если человек заболел и нуждается в срочной помощи, тогда положено не праздновать, а помогать. Но если опасность позади и человек умер, тогда надо праздновать.

М-да... Но каждый правоверный иудей действительно придет в синагогу и будет праздновать, радоваться от всей души!

Потому что он так воспитан — с детства.

Уважаемые психологи! Вот вы придите в такую семью и расскажите, что все это совершенно психологически неграмотно, что радоваться по приказу в соответствии с законами психологии нельзя и что подлинные чувства грусти, обиды и лени нельзя запрещать, иначе они загоняются в подсознание и рождают неврозы!

В ответ вам улыбнутся и споют очень веселую песню...

Я асэ шалом,

Я асэ шалом,

Ша-алом алэйну

Вэ альколь исроэль.

Так вот, у нас в семье это (жить светло, радостно, без обид и грустинок) принято не раз в субботу, а каждый день, правда не прерывая сугубо рабочий распорядок дня.

А по-другому — совершенно не принято. То есть — не разрешено.

Обидки и Грустинки

Обидки и Грустинки разрешают своим детям практически все нормальные родители, разница только в том, что после обработки от психологов они делают это без чувства вины и с научным обоснованием. И это мудро. Учитывая, что родители все равно безруки, то вместо того, чтобы детей (так) воспитывать, пусть лучше они детей своих примут.

У моего соседа жутко запущенная квартира. Убрать ее (по крайней мере ему) совершенно нереально, он ходил и все годы на эту тему мучился, а потом знакомый психолог предложил ему принять себя и реальность. Квартира как помойкой была, так и осталась, но вот на душе у соседа куда как полегчало, и он теперь в свою помойную яму вписывается все более гармонично.

Учитывая его лень и беспомощность, согласитесь — это мудро.

Если у меня окажутся дети душевно запущенные, я скажу себе то же самое и предложу своим детям грустить, злиться и обижаться вволю. Пусть из себя напряжение повыкидывают: устанут, успокоятся. Более того, через некоторое время я предложу им это делать почаще, но только — с любовью к себе и удовольствием.

А вот без любви и удовольствия уже будет — нельзя.

И мы вместе будем этому учиться: сделал, например, глупость какую-нибудь — быстрее обними себя, родного и любимого, за плечики и кричи себе радостно: "О!-ши!-боч!-ка!!" И мы покричим это вместе с тобой! И вместе тепло и с удовольствием пообижаемся, вместе светло погрустим, а позлимся вообще по-зверски, по-ковбойски, на всю катушку, классно!!

А потом... А потом придем в себя и потихоньку начнем учиться уже другому — учиться жить по-человечески. Достойно. Без душевной грязи.

Обидки и Грустинки разрешают своим детям те родители, которые вынуждены разрешать их себе. Они хотели бы детей своих воспитывать, хотели бы больные Обидки и тяжелые Грустинки из семьи вымести, но из их рук выбито оружие личного примера, они — уязвимы. Они сами не справляются с собой — и вынуждены разрешать это детям. Скажи детям: "Так нельзя!", а дети кивнут: "А сами-то!" — вот и вся разгадка этой вынужденной психологической мудрости. А были бы родители человечески сильнее, было бы что ребенку предъявить: а именно себя, себя всегда в форме, всегда светлого и работающего душой, — тогда родители перестали бы разрешать детям эти красиво оформленные гадости.

Гадости, потому что Обидка — это плохие мысли про хороших людей, а Грустинка — темные мысли про светлый мир.

Нет? Вы настаиваете, чтобы это — было?

Жизнь: Путь или Процесс, или Беседы со Снежаной

Снежана — психолог, то есть совершенно нормальный человек со всем набором типичных проблем, только носит она свои проблемы — как психолог, то есть элегантно.

Вообще-то разговор с дочкой страницу назад я разыгрывал именно с ней, потому что это проблемы с ее дочкой.

Итак, ей слово:

– Я отучалась от оценочности, потому что с ней в этой жизни, среди этой грязи и этих скотов жить слишком тяжело. Это — моя защита. Может быть, я ослепла, но теперь я не стала видеть скотов — скотами, из мира исчезли эти краски и добра, и зла, мир стал просто — есть. Моя жизнь теперь для меня — это Процесс... Это — не случайное для меня слово, это Понятие. Когда я знаю, что моя жизнь — это Процесс, это значит, что всё в моей жизни — не случайно, и если что-то со мной происходит, значит, это должно было произойти. Я поняла свою жизнь — так, и теперь я ее — приняла.

– Вот эта твоя сказка... В чем для тебя ее прелесть?

– Ой, да это же понятно: в ее некритичности. Мне с ней стало просто гораздо легче жить. А что ты имеешь против? Ведь задача человека — адаптироваться к миру, не так ли??

– (Тут я взорвался и затопал ножками.) Нет!! Это и есть мое главное обвинение к психологам: в том, что психологи учат адаптироваться. Это — безобразие! Это значит, что они учат: я маленький, а мир большой. Мир, наверное, страшный, и к нему надо подлаживаться — адаптироваться. Учить такой жизни — учить дурному, и я адаптироваться не учу. Я живу в другой картинке, где я — большой, а мир — это моя мастерская, которую я налаживаю, чтобы мне в ней было еще просторней и веселее. И я хочу, чтобы мои дети и все те, кого учу я, жили в картинке такой же.

...Снежана уехала, а я все продолжал думать. Я думал и продолжаю думать, что адаптироваться учат те, кто не умеет (или не хочет) быть сильным. Тот, кто слаб. Но, хуже того, учить адаптироваться — это воспитывать слабых.

Учить адаптироваться - это воспитывать слабых

Моя жизнь — не Процесс, а Путь. Это то, что зовет и требует меня, что поднимает меня лежащего, что определяет направление моей жизни. Вы можете рассматривать это как мою игру, как мое развлечение — я соглашусь с вами, но такое свое развлечение я — уважаю! И если я выбрал себе Путь со словами "Что бы я ни делал, количество добра в мире должно увеличиваться", я нагрузил себя этой работой.

Если же моя жизнь — Процесс, конечно, я свою жизнь облегчил. В жизни как в Процессе я не знаю, куда я иду, ориентиры я — снял, напряжение — сбросил. "Сижу в дерьме — значит, это зачем-то мне нужно. Вот и посижу еще немного".

Милый Путь, но достоин ли он уважения?

Процесс — оправдывает все, и поэтому я обвиняю такую жизнь — за безответственность. Если же я встаю на Путь, это — выбор ответственной жизни. Потом — да, Путь подчиняет меня. Но вначале — свой Путь выбираю я, я вижу его начало и мне ясно его направление. Я знаю, куда я иду, я знаю, когда я — на Пути, а когда я — непутевый. Эта жизнь — ответственна.

А самое смешное, что оказывается в Пути, это то, что такая жизнь — легка. Путь — это великолепная защита! Когда ты стал на Путь, исчезают все сомнения, не нужно спорить ни с собой, ни с другими, есть ясность и энергия. Только — иди, и чем ты идешь сильнее, тем более ты в Пути укореняешься, тем более тебя поддерживает твой Путь. И больше нет споров — ни с собой, ни с посторонними, ни, что самое тяжелое, с близкими.

Теперь с близкими я живу легко — как священник. Вы можете не выходить замуж за священника, но, если вы замуж за него вышли, у вас не будет споров, как жить: жить вы будете, как живут в семье священника. Диспутов — не будет. Со священником спорить бесполезно, он ссылается на Господа, а с Господом не поспоришь.

Так же легко живу и я. Как Путь скажет, так и будет — а я знаю, как скажет Путь.

Умный слабый выбирает жизнь - как Процесс

Умный сильный выбирает жизнь - как Путь

Ваш выбор?