"Главнокомандующий" - читать интересную книгу автора (Гуданец Николай)

Глава 12

Паттон мог уже сравнительно долго находиться в автономном режиме, без контроля со стороны Кхана. Сидя за компьютером, он бегло просматривал вечерние выпуски новостей, когда зазвонил мобильник.

– Прими мои соболезнования, Стив, – услышал он сочный баритон Боба Хьюза. – Это просто ужасно. И Кэт, и детишки... Представляю, как тебе сейчас figovo.

– Да, дела неважнецкие, старина, – пробурчал Паттон.

– Может быть, я заеду? Посидим, поболтаем...

– Нет, мне сейчас лучше побыть одному.

– Ladno. Если передумаешь, звони в любое время. Я примчусь.

Натужные замогильные нотки в голосе Боба быстро сошли на нет, и он заговорил своим обычным развязным тоном.

– О'кей, – Паттон чуть помолчал и добавил: – Спасибо, что позвонил, старина. Увидимся в другой раз.

– Непременно. Держись, дружище. Privet.

Паттон сунул мобильник в чехольчик на поясе. Кажется, этот болван вкрапливает в беседу корявые русские словечки безо всякого умысла, искренне считая их новомодным жаргоном. И даже не подозревает, насколько это претит патриоту Паттону.

Оставив компьютер включённым, он прилёг на диване. Беспросветное одиночество захлестнуло Паттона мутной чёрной волной. Вот уже полдня протекло с тех пор, как могучий и мудрый хозяин покинул его. Он чувствовал себя крохотным и беспомощным, собственный разум казался бесформенным никчёмным обрубком, в душе зудела разверстая пропасть. Неизбывная, незаживающая рана разъединения с личным божеством.

Однако чуть погодя Паттон ощутил, как в его мозгу шевельнулись щупальца хозяина. Соединившись со своим пси-клоном, Кхан неожиданно остро прочувствовал блаженное, яркое ощущение теплокровного тела и суматошную радость Паттона, который восторженно приветствовал своего повелителя.

Вместо того, чтобы, как обычно, погрузиться в дебри глобальной сети, ПаттонКхан решил встряхнуться, как-никак, нынче уик-энд. Дела подождут. Он выключил компьютер, облачился в пиджачную пару и спустился на лифте в подвальный гараж, вертя на пальце ключи от новенького, купленного в кредит «Енисея» и машинально насвистывая стародавнюю песенку о вере во вчерашний день.

Вот уже несколько дней тело пси-клона испытывало некоторый дискомфорт, нуждаясь в сексуальной разрядке. Предстояло маленькое вечернее приключение, которое было отнюдь не бесполезным, поскольку позволяло глубже и полнее познать эмоциональную жизнь двуногих. Впрочем, рассуждая таким образом, Кхан лукавил перед самим собой. С тех пор, как он познал эротические забавы теплокровных существ, они увлекли его не на шутку. Высокоандрогенный гормональный склад Паттона не играл существенной роли, для виртуоза не составило бы особого труда подавить и сублимировать психические вихри клона. Но ещё по ходу операции с проституткой Барбарой Кхан изведал изумительно щедрую гамму сексуальных ощущений, притом за обоих партнёров. И это стало для него своего рода наркотиком, впрочем, не имеющим ничего общего с вульгарными эндорфинами.

Сев в свой автомобиль, ПаттонКхан устремился через мост к самой развесёлой улочке столицы. Некогда местные остряки нарекли её «Клинтон-роуд», в память о самом сладострастном президенте Соединённых Штатов. Пикантность названия усугубляло то обстоятельство, что портрет блудливого Билли украшал наиболее ходовую в расчётах с проститутками банкноту достоинством десять тысяч долларов.

В самом начале улицы низкорослая толстушка подпирала оголённым сдобным плечом фонарный столб. Коротенькая кожаная юбка, пухлые крепкие ножки упакованы в чёрные сетчатые чулки. Ажурная маечка туго обтягивала аппетитные груди. Больше всего ПаттонКхану почему-то понравилось, что на обесцвеченной короткой причёске девицы пришпилена крохотная красная шляпка с чёрной лентой, лихо заломленная набекрень.

Завидев её издали, ПаттонКхан сразу, нерассуждающим чутьём остановил на ней свой выбор. А затормаживая и вглядываясь в смазливое личико с наклеенной призывной улыбкой, осознал, в чём дело. Она совершенно не походила ни на статную дородную Кэт, ни на стройную миниатюрную Барбару. Нечто среднее между двумя покойными женщинами, будоражившими его память в последние дни. А значит, как раз то, что надо.

Остановив автомобиль, ПаттонКхан перегнулся вправо через сиденье, распахнул дверцу.

– Прокатимся, красотка?

– Угу.

Шлюха проворно юркнула в машину, от её пергидрольных кудряшек исходил сильный запах пачуль. Она явно экономила на воде, дорожавшей день ото дня: вульгарный запашок перемешанной с потом косметики шибанул в ноздри, раздражающий и в то же время дурманяще притягательный.

– Моя такса – три Билла, – деловито предупредила она.

– До сих пор тут брали двадцать пять, – проворчал ПаттонКхан.

Девка хихикнула.

– Я играю в Монику лучше всех на этой гребаной улочке, – заявила она. – Ты не пожалеешь, медовенький.

– Ладно, куда едем? – спросил ПаттонКхан, трогая машину с места.

– Следующий поворот направо, там покажу.

Он включил мигалку и свернул в переулок. По тротуарам слонялись десятки профессионалок на любой вкус, всех цветов и оттенков кожи.

– Меня зовут Кевин, а тебя?

– Салли.

Оба солгали, как всегда в таких ситуациях.

– А вон мой дом. Среднее парадное.

– Нет ли поблизости бесплатной парковки? – буркнул ПаттонКхан, недовольно косясь на парковочные счётчики, понатыканные на столбиках вдоль обочины.

– Чего нет, того нет, – равнодушно откликнулась девица.

Ну да, понятное дело, ведь не ей же деньги зря тратить.

Выйдя из машины, ПаттонКхан сунул чип-карту в счётчик и уплатил за полтора часа стоянки. Затем, под руку с девицей, вошёл в провонявший мочой подъезд стандартной послевоенной постройки, дешёвой и уродливой. Плохонькая квартирка на третьем этаже объединяла в одной комнате прихожую, кухню и спальню. До второй гражданской войны такая планировка считалась модной, теперь она стала вынужденной необходимостью.

– Деньги вперёд, – потребовала девка, подбоченившись.

Отсчитанные ПаттонКханом купюры она цапнула с хищной сноровкой, как лягушка муху, и без лишних околичностей стала раздеваться. ПаттонКхан также разоблачился донага и потащил шлюху на расстеленную загодя кровать.

После затяжного слюнявого поцелуя ПаттонКхан перекатился на спину, и девка принялась обрабатывать его член пухлым чмокающим ртом. Насчёт незаурядного мастерства минетчицы она явно прихвастнула. Ей пришлось изрядно потрудиться, прежде чем половой орган клиента обрёл чугунную стать. Лежащий на спине ПаттонКхан лениво тискал её обвислые жирные груди. Он уже не мог взять в толк, с чего бы вдруг его так потянуло к этой толстой кургузой бабёнке там, на улице.

– Как ты хочешь? – игриво хихикнув, спросила она. – Как собачки?

– Да, – сдавленно буркнул ПаттонКхан.

Она повернулась к нему пухлым задом, раскорячилась на четвереньках. На левой ягодице красовалась небольшая китайская татуировка, цветок хризантемы. Волосы в паху шлюха не выбривала, сквозь влажные тёмные кудряшки розовела срамная раковина.

ПаттонКхан навалился сверху и, снедаемый нетерпением, вонзился в её хлюпающую дырку. Набрякший, горячий член оросила освежающая влага. От этого вдоль позвоночника заклубилось потрясающее ощущение истомы, которого лишены спаривающиеся земноводные. Шлюха задвигалась в такт движениям самца, испустила томный фальшивый стон. Стандартный саундтрек паршивого порнодиска.

– О-о-о-о... – постанывала девка. – О-о-о-о... А-а-а-а...

Кхан забавы ради ухватил примитивное узенькое сознание самки, переключил его на себя и ассимилировал на уровне квази-клона. Однако результат оказался обескураживающим. Убогая тварь спаривалась равнодушно, обрывки её куцых и холодных мыслей вертелись вокруг полученных денег. Тридцать тысяч безостановочно порхали в её мозгах, она всё никак не могла решить, сколько потратить, а сколько отложить в счёт квартплаты, тем более, с парнишки в крутой тачке она стребовала на пять тысяч больше обычной таксы, и это её чистый доход, про который Сэму знать вовсе не обязательно... На самом деле её звали Хелен Койкауд.

– Я задам этой суке жару, – вдруг пообещал Паттон, уловивший лёгкое разочарование своего хозяина.

Крепко ухватив самку за жирные ягодицы, самец задвигался быстро, сильно и резко, погружаясь вглубь до упора и поддевая головкой члена мясистый вход в матку. Вот так! Ийех-х! на, на, на, получай! Сладчайшая, взрывная боль брызнула в женском теле фонтаном и ещё, ещё, ещё! Её наконец пробрало, а ПаттонКхан захмелел от гордости. Она уже не профессионалка, просто стонущая в экстазе самка.

Подкатил бурный двойной оргазм, и, балансируя перед его вздымающимся неудержимо гребнем, три помутившихся сознания слились в одно. Раздался хриплый басовитый стон, ему вторил пронзительный визг.

Накатило полное умопомрачение. ПаттонКханХелен сгрёб сам себя пятернёй за волосы, рванул, запрокидывая сам себе голову, впился зубами в натянутое как струна своё горло. Хрустнули выкручиваемые шейные позвонки. Он жадно глотал солоноватую кровь, изнывая от бешеных содроганий матки, извергаемое семя хлестало сладчайшими тягучими толчками. Свирепое упоение. Молния смертной боли. Титанический восторг.

Кхан извивался в бассейне, впустую клацая хелицерами, Паттон мотал головой, намертво стиснув челюсти, лёгкая как пушинка Хелен взмыла над простынёй, испятнанной багровыми брызгами, и блаженно устремилась к далёкому ослепительному свету сквозь тёмный тоннель.

А ещё через секунду всё рухнуло, померкло, разъединилось, и ПаттонКхан оторопел, глядя на простёртый под собой труп. Из перекушенной щитовидной железы обильно хлестала алая кровь. Сипло дышащий пси-клон отпрянул от безжизненного тела, метнулся в ванную, склонился над биде. Его вырвало.

В мозгу мельтешили суматошные мысли о возможных уличных свидетелях, а ещё об отпечатках пальцев и прочих уликах, которые необходимо уничтожить. Самой важной ниточкой, которая могла вывести полицию на след Паттона, была универсальная чип-карта, которой он заплатил за стоянку. Значит, надо спешить домой, к компьютеру, чтобы замести следы. Найти фирму, ведающую парковкой, и переделать номер счёта, откуда поступили денежки. А потом подчистить свой банковский счёт. Главное – сохранять спокойствие. Всё будет шито-крыто.

Пасха выдалась погожая и жаркая. Василий испёк вкуснющий рассыпчатый кулич и, как всегда, освятил его в храме Николая на Таганке. А Березин решил устроить себе настоящий праздник, сходить на всенощную не в виреле, а вживую. Надел парадный мундир со всеми регалиями, вызвал спецавтомобиль и, сопровождаемый Василием, отправился в храм Иоанна Воина на Якиманке. Он особенно любил эту небольшую, стройную церковку, выстроенную в пряничном стиле московского барокко.

Народу пришло много, внутрь не протолкнуться, и даже паперть запружена толпой. Березин сидел в инвалидном кресле поодаль, истово и непрерывно молился. После крестного хода люди стали расходиться, и ему удалось попасть внутрь храма.

Василий встал напротив царских врат, принялся размашисто креститься и отбивать поясные поклоны. Березин же первым делом поставил две свечки, одну перед иконой Серафима Саровского с вделанными в оклад мощами, другую перед висевшей рядом копией келейной иконы святого – Богородицей «Умиление». Помолился, глядя на светлый лик провидца, который предрёк, что Господь помилует Россию и приведёт её путём страданий к великой славе. Затем, приподнявшись в инвалидном кресле, он приложился губами к овальному тёмному кругляшу, на вид как бы вылепленному из смолы. И от прикосновения к плоти великого молитвенника нахлынул небывалый, неизведанный доселе восторг – словно бы тугая, напоённая электричеством струна зазвенела в теле, натянувшись от головы до пят.

Вместо прежнего настоятеля, дородного протоиерея Михаила, службу правил старенький, седой как лунь, сухонький архимандрит. Его надтреснутый негромкий голосок мерно журчал в янтарном от свечного пламени воздухе. Лелея в душе острый блаженный озноб, генерал вслушался и понял, что священник целиком пребывал в духе. Ещё здесь, в храме, и в оболочке немощной плоти, но уже и там, в мире горнем, обители немеркнущего света Фаворского. Как будто не просто голосом, а всем своим существом старый монах творил потрясающие извивы и перепады православной молитвы, от смирения к прославлению, от скорби к радости, от страха к надежде. Никогда прежде не доводилось слышать генералу такого истового и проникновенного богослужения.

С трепетом подошёл он под благословение, приложился к морщинистой руке, испятнанной старческой гречкой. Священник испытующе взглянул из-под кустистых бровей и негромко молвил: «Крепись разумом, сыне». Повернулся и пошёл, бряцая кадилом, обдавая иконы жемчужными клубами ладана.

Березин замер, до боли в суставах сжав подлокотники инвалидного кресла. Монах дал ему наставление неспроста, так же, как неспроста он сегодня выбрался в излюбленный храм. Христова молитва пульсировала в сердце, электрическая струна отзвенела, на смену ей пришёл прозрачный родниковый покой.

«Крепись разумом, сыне».

Он внезапно воспарил над самим собой, взглянул на себя со стороны незамутнённым пристальным взглядом. И осознал задним числом, насколько пошатнулась его психика после перенесённой в виреле атаки неведомого чудища и аварийного выхода в реальность. Его ведь постоянно обуревали страхи, галлюцинации, всплески паралогии, а он в умопомрачении не отдавал себе в этом отчёта. Всего три слова, вовремя сказанных прозорливым монахом, вразумили его, исцелили, вернули из пропасти сумасшествия.

Березин вознёс благодарственную молитву, подозвал Василия и покатил к выходу из храма. Подле свечного ящика он обернулся через плечо, бросил взгляд на образ Серафима Саровского. На мгновение ему показалось, что лик святого сияет неземным светом, о котором рассказал в своих записках Мотовилов.

Дома Василий шустро накрыл праздничный стол с румяным жареным зайцем, пасхой и куличом, вынул из холодильника заиндевевшую бутыль несравненного московского «Кристалла». Посреди стола в фарфоровой миске лежали яйца, крашенные луковой шелухой по старому деревенскому обычаю, без новомодных флюоресцентных ухищрений. Однако, едва начали разговляться, зазвонил мобильный телефон.

В первый момент Березин хотел было загасить вызов, не отвечая, однако разглядел на табло номер полковника Лихачёва. Уж кто-кто, а этот не станет звонить по мелочам, тем более в великий праздник.

– Слушаю вас, – сказал он в трубку.

– Христос воскресе, – приветствовал его контрразведчик.

– Воистину воскресе, – отозвался Березин.

– Товарищ генерал, извините за беспокойство, но у меня крайне важные новости. Я прошу у вас встречи в виреле.

– Хорошо. – Генерал задумчиво покосился на свою тарелку с недоеденной половинкой зайца. – Встретимся ровно через полчаса.

После обильного разговленья Березина клонило в сон. Усаживаясь за компьютер, он велел Василию сварить большую кружку кофе, да покрепче. До появления Лихачёва в виртуальном кабинете генерал успел осушить кружку до дна.

– Так с чем припожаловали? – с места в карьер спросил он контрразведчика.

Тот всем своим видом прямо-таки излучал радостное торжество.

– Товарищ генерал, на прошлой летучке шла речь о том, где могут базироваться суда пришельцев.

– Верно. Нашли?

– Почти. Позавчера ксенолог Щёголев допрашивал пленного декапода. Ему удалось узнать, в каком районе эта база расположена.

– Где? – выдохнул Березин.

– На побережье Антарктиды. Пленный говорит, что там когда-то была оборудована огромная военная база в подземельях. Но не пришельцами, а людьми. Когда пришельцы на неё наткнулись, персонала там не было и в помине. Судя по всему, база давно заброшена вместе с боевой техникой. Между прочим, там имеются дизельные подводные лодки, самолёты, есть даже пусковые ракетные установки.

– Ну, и чей же это был объект?

– Насколько можно судить со слов пленного, в интерьере базы на каждом шагу попадаются эмблемы гитлеровского рейха. Свастика и так далее. Я, с вашего позволения, хочу сделать небольшой исторический экскурс. Вчера весь день копался в архивах и выяснил много интересного. Сущий исторический детектив. Разрешите доложить подробно?

– Слушаю вас, – кивнул заинтригованный Березин.

– Начну издалека. В январе 1945 года капитан подлодки «С-13» Маринеско потопил шедший из Данцига гитлеровский лайнер «Вильгельм Густлов». Судно шло под сильнейшим прикрытием, и на его борту находились семь тысяч гитлеровских подводников. – Лихачёв сделал небольшую паузу и повторил: – Семь тысяч человек. До сих пор неясно, куда и зачем они направлялись. Ведь это экипажи для целой подводной армады, не так ли? Безусловно, гибель «Густлова» сорвала какой-то крупномасштабный план Гитлера. Известно, что тот чудовищно взбесился и объявил Маринеско своим личным врагом.

– Да, я когда-то читал об этом, – Березин ощупью, не снимая вирельного шлема, нашёл и раскурил трубку.

– Уже после войны были найдены немецкие крейсерские подлодки, законсервированные на дне Балтийского моря у острова Рюген, на глубине сорока пяти метров. Все без экипажей, но с полным боезапасом, а сверху тщательно замаскированы слоем водорослей. Ясно, что они были оружием возмездия – для продолжения войны и после разгрома Германии. Но семь тысяч человек экипажа в них не разместились бы. Ну так вот, кое-какие ключи к загадке имели американцы. И в 1947 году они снарядили экспедицию к Антарктиде, в район Земли Королевы Мод. Именно туда, где перед самой войной побывала немецкая экспедиция капитана Ритшера, которую курировал сам Геринг. Как видите, всё сходится.

– Американцы, как я понимаю, вернулись оттуда несолоно хлебавши?

– Да. Экспедиция носила кодовое название «Хайджамп», возглавил её адмирал Ричард Бэрд, старый полярный исследователь. У него под командой было четыре тысячи человек, авианосец, крейсеры и эсминцы. Ясно, что научными целями тут и близко не пахло. А вот проплавали они там меньше двух месяцев. По некоторым неподтверждённым данным, эскадра оказалась атакована сверхскоростными реактивными самолётами. Если так оно и было на самом деле, то американцам здорово посчастливилось, ведь на подводных лодках воевать было некому, – криво усмехнулся контрразведчик. – Их экипажи отправил на дно капитан Маринеско. И последний штришок: по возвращении в Штаты адмирала Бэрда упекли в психбольницу, а журналистов к нему и на пушечный выстрел не подпускали. Примечательная история, особенно в свете новых сведений.

– «Highjump», – пробормотал в задумчивости Березин. – Высокий прыжок, то бишь. Янки прыгнули высоко, но без толку. Действительно, целый детектив.

– Да, насколько могу судить, экспедиции Бэрда всё-таки не удалось обнаружить базу. Теперь же уровень Мирового океана гораздо выше, и она затоплена целиком. У меня с собой карта, вот, взгляните.

Полковник подошёл к стене виртуального кабинета и развернул на ней взятый из географического атласа файл. На голубой глади трёх океанов лежал континент, похожий на запятую, с хвостиком, вытянутым в сторону мыса Горн. Полярная шапка, обглоданная глобальным потеплением, сжалась до размеров тюбетейки вблизи полюса.

– Вот она, Земля Королевы Мод, закрашена розовым цветом, – пояснил Лихачёв.

– Вижу, – кивнул Березин, пристально разглядывая обращённый к Атлантике берег материка. – Это примерно четыре тысячи километров?

– На самом деле район поиска гораздо меньше, он помечен синей линией. Около пятисот километров. Точнее декапод указать место не мог, он всё-таки не штурман.

– Какие у вас будут предложения? – попыхивая трубкой, спросил генерал.

– Я уже запросил у американцев материалы об экспедиции Бэрда. Теперь эти сведения уже не секретны, естественно.

– То есть, вы полагаете, нам надо снарядить полярную экспедицию?

– Вряд ли это целесообразно. Да и времени слишком много уйдёт. Я считаю, нужно усилить наблюдение с космических спутников в этом районе. Направить к Земле Королевы Мод военный корабль с нашим локаторным оборудованием. Рано или поздно мы засечём, откуда и куда летают их суда.

– Что ж, логично, – одобрил Березин. – Подготовьте план мероприятий и дайте мне на визу. До завтра управитесь?

– Да, товарищ генерал.

– Скопируйте мне все ваши файлы по этой теме. Благодарю за службу. Можете идти.

Контрразведчик сделал «налево кругом» и удалился. В чашечке трубки захлюпала смола, Березин просмаковал густой и горячий вкус последних затяжек, затем на ощупь вытряхнул пепел, глядя на оставленную Лихачёвым карту Антарктиды. Диковинный материк, куда ни кинь, одно сплошное северное побережье.

Толстой синей линией Лихачёв обвёл район, где полтора века назад гитлеровцы оборудовали свою сверхсекретную базу. Теперь в логове, где рассчитывали укрыться монстры прошлого века, поселились чудовища века нынешнего.

Что ж, разгромили тех, одолеем и этих.