"Она танцевала любовь" - читать интересную книгу автора (Филдинг Нора)

2

— Твой поступок вне всякой логики. Он выше моего понимания, — донесся до сознания Сьюзен голос Джона.

Он уже в течение часа читает ей нравоучения. Сначала Сьюзен старалась оправдаться перед женихом, объясняя, что не имела никаких намерений сорвать свадьбу, но, поняв всю тщетность своих попыток, перестала вникать в суть произносимых им слов. Она посмотрела на Джона и словно впервые увидела его налившееся кровью лицо и блеклые водянистые глаза. Ее уверенность, что внешность в браке не имеет значения, была поколеблена. Действовало на нервы и прежде никогда ею не замечаемое занудство Джона.

— Я столько усилий приложил, чтобы удовлетворить твой каприз — устроить свадьбу в Париже. Даже в этом ты проявила строптивость. Нет чтобы как все люди поехать во Францию в свадебное путешествие после регистрации в Лондоне, так ты захотела все совершить в Париже! — продолжал вещать Джон.

Сьюзен с ненавистью взглянула на его чуть отвисшие щеки, движущиеся в такт самодовольной речи, и хотела броситься в бой, чтобы отстоять справедливость, но промолчала. Ничего я не хотела. Ты меня неправильно понял. Я и говорила о свадебном путешествии, но ты не любишь никого слушать, кроме самого себя. Это ты, Джон, истолковал мои слова как желание свадьбы в Париже, а мать и Дороти, восхитившись твоей романтической натурой, с энтузиазмом поддержали эту бредовую идею, мысленно возразила Сьюзен.

— А теперь я должен все улаживать. Леди Лорайн, лорд Мортимер вынуждены были уехать. Как я объясню им твою выходку?

— Ты хочешь разорвать помолвку? — поинтересовалась Сьюзен и сама поразилась, как холодно прозвучал ее голос. На самом деле она чувствовала себя виноватой и хотела помириться с Джоном, но речь жениха вывела ее из себя.

Джон внезапно прервал сыпавшиеся из его уст сентенции и ополчился на нее уже с другими упреками:

— Ты хочешь выставить меня полным идиотом перед всеми? Чтобы все говорили, что ты меня бросила? Так вот в чем смысл твоего так называемого путешествия в Тунис?

— Нет. Я действительно ни в чем не виновата. Все вышло случайно. Если ты по-прежнему считаешь меня своей невестой, давай лучше посмотрим Париж за те четыре дня, что у нас остались перед отъездом. Я никогда не была здесь. А воспитать ты меня еще успеешь. У тебя для этого будет вся жизнь.

— Да, если ты не сведешь меня в могилу каким-нибудь своим очередным безрассудным поступком, — уже примирительно проворчал Джон, и Сьюзен в очередной раз оценила его добродушие, которое перевешивало все его другие, не слишком приятные качества.

Париж моментально забрал сердце Сьюзен в свои властные и нежные руки. Она давно была заочно влюблена в этот волшебный город, и вот вечный и неповторимый Париж предстал перед ней наяву.

Родители уже улетели в Лондон. Отца Сьюзен призвали к себе неотложные дела фирмы. Мать как верная жена, обязанность которой поддерживать мужа в его трудной работе, последовала за отцом. В Париже кроме Сьюзен и Джона осталась только Дороти. Ее муж, сославшись на важность встречи, которую невозможно было перенести, тоже срочно вылетел в Англию. По мнению Сьюзен, причина, названная Джеффри, не имела ничего общего с действительностью, но звучала вполне убедительно для объяснения жене. Сьюзен питала к Джеффри неприязнь, которую и не пыталась скрывать.

Свадьбу отложили, и теперь она должна была состояться уже в Лондоне. Джон, который попутно решал и свои связанные с бизнесом дела во Франции, не всегда мог сопровождать Сьюзен и Дороти в их прогулках по весеннему Парижу. Дороти же увлеклась Парижем, в котором она, как и Сьюзен, была впервые.

Правда, в отличие от Дороти, Сьюзен грустила. Париж пел ей свою нежную и печальную балладу о прошлом бытии, канувшем в реку времени, о любви и расчете, благородстве и изощренном коварстве. Иногда ей приходило в голову, что если бы рядом с ней там, в пустыне, оказался тот спасший ее мужчина с голубыми глазами, то царство песка расцвело бы для нее крокусами и превратилось бы в самое восхитительное место на Земле, в настоящий рай. А Париж… Париж предстал бы непрекращающейся каруселью веселья и счастья.

Четыре дня быстро подошли к концу. В последний вечер решено было посетить кабаре. Выбор пал на «Серебристую ночь», которая находилась недалеко от отеля, где проживали сестры.

Уже через несколько мгновений Сьюзен стало ясно, что попали они в стриптиз-бар. Она подумала, что ее спутники тоже это поняли и немедленно захотят уйти отсюда, но решительных действий с их стороны не последовало. Сьюзен искоса взглянула на сестру. Та сидела с видом зрителя Королевского оперного театра и внимательно смотрела на сцену, словно там давали «Риголетто» Верди. Сьюзен перевела взгляд на Джона. То, что она увидела на его лице, ей совсем не понравилось. Джон тоже, как и Дороти, внимательно следил за движением женщины уже не первой молодости, которая, извиваясь всем телом, сбрасывала одну принадлежность своего туалета за другой. Как равнодушно Сьюзен ни относилась бы к своему жениху, но ей хотелось, чтобы огоньки желания, открыто горевшие в глазах Джона, вызывала она, а не потасканная стриптизерша, получавшая жалованье за показ своих прелестей.

Сьюзен обвела глазами зал. Здесь царил полумрак, а в интерьере доминировало серебро, словно оправдывая название заведения. Серебристые скатерти на столах, серебряные подсвечники и серые свечи, серебристые плафоны и пол — все соответствовало ночи, которая хозяину кабаре, видимо, представлялась серебряной. Почти все мужчины зачарованно следили за движениями стриптизерши, которые иногда шли с музыкой параллельным курсом, нигде не пересекаясь. Женщины тоже с любопытством поглядывали на сцену.

Вдруг Сьюзен увидела незнакомца, того самого, который спас ее от возможного увечья в Тунисе. Ее сердце в то же мгновение резко подпрыгнуло и дало сбой. Однако ее зоркие глаза быстро разобрались в ситуации: блондинка, сидящая рядом с ним, отнюдь не случайная спутница. Она по-хозяйски положила руку на плечо незнакомца и прижалась к нему всем телом, недовольная, по-видимому, выражением его лица, сходным с тем, что Сьюзен увидела у Джона.

Решение пришло внезапно. В этот момент стриптизерша уже закончила свое шоу и стояла голой, демонстрируя свое крупное, с пышными формами тело. Потом она взяла одну из искусственных роз из стоявшей рядом со сценой напольной вазы, поднесла к лицу и удалилась, виляя колыхающимися ягодицами. Сьюзен вскочила с места и подошла к оркестрантам. Те удивленно выслушали ее просьбу. Потом один из них, заговорщицки подмигивая, сказал:

— Ну что ж, малышка, покажи, на что ты способна!

Сегодня Сьюзен, желая сделать приятное жениху, надела подаренное им платье из черного джерси, отделанное мехом. Само по себе оно было красивым, но Сьюзен не шло, делая ее еще мельче и субтильнее. Она не хотела покупать платье, но Джон настоял — ему оно очень понравилось. Сейчас, стоя в луче прожектора, она особенно ощущала всю нелепость своего наряда. После того как Сьюзен ушла из Королевской школы балета, она никогда не танцевала, даже на дискотеках. Это приводило ее подруг в изумление.

И вот табу нарушено, причем в такой форме, о которой она раньше и помыслить не могла бы. Сьюзен вышла на сцену, чтобы исполнить танец с раздеванием — стриптиз!

Мысль о неподобающем поступке недолго терзала ее. Заиграла музыка, и с первыми тактами стеснительность улетучилась. Сьюзен привыкла демонстрировать себя за долгую череду учебных выступлений. Едва только ее ноги касались сцены, Сьюзен превращалась в нужный образ. Сейчас ее цель — создать атмосферу сладострастия, стать баядеркой, соблазнительницей мужчин. Моментально все отступило куда-то далеко-далеко: и незнакомец, и Джон с Дороти, и весь этот зал, набитый публикой. Остались только две личности — она, Сьюзен, и музыка.

Долгая балетная выучка позволила ей без труда запомнить несложные движения предыдущей танцовщицы. Врожденное чувство ритма и природное изящество, помноженное на технику танца, которая осталась у Сьюзен в памяти мышц, позволили создать ей нечто особенное. Ее танец постепенно становился символом эротической чувственности. Оркестранты сначала посчитали Сьюзен обычной перепившей посетительницей, которой захотелось поразить своим голым видом зал или отомстить чересчур увлекшемуся разглядыванием обнаженных стриптизерш любовнику. Но уже после первых движений девушки они увидели редко встречающуюся в подобных местах гармонию, полное единение танцовщицы и музыки. Музыканты увлеклись происходящим и вскоре заиграли так, как никогда еще им не удавалось здесь играть.

Через некоторое время обычное равнодушное любопытство, подогреваемое похотливыми инстинктами, у присутствующих в кабаре людей сменилось нескрываемым восторгом. Сьюзен не просто копировала движения, с помощью которых предыдущая исполнительница стриптиза освобождалась от одежды. Она танцевала любовь и казалась не банально раздевающейся на глазах публики женщиной, а Афродитой, выходящей из пены морской. Публика ревела от восторга. Сьюзен в костюме Евы, держа пальцами воображаемую юбочку, присела в кокетливом реверансе. По примеру предыдущей исполнительницы Сьюзен вынула розу, но не удалилась с ней, а бросила незнакомцу, который поднес ее к губам.

Шквал аплодисментов был наградой Сьюзен за ее выступление. Только в одном сердце промелькнуло легкое сожаление. Девушка, которой он не дал разбиться, оказалась парижской стриптизершей. Чувствовать на своем теле сотни взглядов — привычное для нее ощущение. Неудивительно, что она без всякого стыда прилюдно стояла перед ним в одних трусиках. Шевельнувшееся в его сердце чувство было настолько мимолетным, что он даже не зафиксировал на нем внимания и весь подпал под очарование мастерства, с которым девушка исполнила танец.

Вот и все! Но по крайней мере теперь он меня запомнит, думала Сьюзен, пробираясь между столиками к своему месту и на ходу натягивая на себя платье.

— Ты с ума сошла! Опозорила нас, — зашипели на нее в унисон Джон и Дороти, когда Сьюзен подошла к ним. — Надо немедленно уходить!

Джон схватил ее за руку. Так, ведомая женихом и сопровождаемая сестрой, Сьюзен покинула кабаре под восхищенные восклицания мужчин и их веселое улюлюканье. В вестибюле пытающуюся поскорее исчезнуть троицу нагнал владелец заведения, одетый в тон со своим кабаре — во все серебряное, начиная от очков и заканчивая туфлями.

— Если мадемуазель желает, я заключу с ней контракт. Любые ваши условия, мадемуазель. У вас талант, я готов…

Серебряному месье не дали закончить.

— Мадемуазель если и желает, то только хорошей трепки, — на странной смеси французского и английского заявил Джон ошарашенному владельцу кабаре.

В гостинице Сьюзен пришлось выслушать лекцию на тему: «Что может позволить себе приличная английская девушка и что она делать не должна ни при каких обстоятельствах». Сьюзен равнодушно слушала и вспоминала одно-единственное мгновение. Уволакиваемая Джоном, она видела движение, с которым рванулся к ней незнакомец. Вероятно, его дама оказалась такая же проворная, как и ее жених. Она не дала возможности незнакомцу догнать ее.

— Ты даже не представляешь, как быстро распространяются слухи. В этом кабаре любят бывать американцы. А у меня много связей по ту сторону океана. Что скажут обо мне партнеры? — всплескивал руками Джон, бегая по гостиничному номеру.

— Что тебе не следует на мне жениться, — равнодушно заметила Сьюзен и замерла, поразившись собственному высказыванию. Неужели она случайно произнесла истину и ей с Джоном лучше всего разойтись, пока они не связали себя брачными узами? Возможно, это лишь импульсивная реакция с ее стороны на невозможность побыть хотя бы несколько мгновений наедине с ее незнакомцем? Но Сьюзен уже все решила еще тогда, в пустыне. Эта встреча по логике не должна была состояться. Она — исключение, которое только подтверждает правило, и, следовательно, они никогда больше не увидятся. — Хорошо, я исправлюсь. А сейчас, если можно, отправляйтесь к себе в номера. Я безумно хочу спать — сказала Сьюзен.