"Проклятие Зарстора" - читать интересную книгу автора (Нортон Андрэ Мэри)

5

Бриксия проснулась, спокойная и счастливая. Солнце уже поднялось высоко и посылало свои золотые пальцы в Пустыню. Девушка сонно смотрела на нее, она испытывала странное удовлетворение от зрелища скрещивающихся над нею ветвей.

Цветы, бывшие ночью маленькими светильниками, теперь плотно закрылись прочной красно-коричневой кожицей. Ни один не увял, не упал с ветви. Слегка повернув голову, девушка увидела цветок рядом с собой на земле, он тоже не раскрыт, превратился в цилиндр, такой же жесткий и коричневый, как цветы на дереве.

Она не голодна, тело не болит. Напротив, она полна сил и бодрости. И…

Бриксия покачала головой. Неужели и днем продолжается сон? Она могла, закрыв глаза, видеть тропу. И ее наполняет нетерпение, желание идти дальше, к цели… которая ей пока неведома.

Она подобрала плотно закрывшийся цветок, сунула его под рубашку, где он будет лежать, касаясь ее кожи. Встав, девушка повернулась к дереву и негромко сказала:

— Зеленая мать, я недостаточно мудра, чтобы понять твое волшебство. Но я не сомневаюсь, что ты облегчила мне путь. И ради тебя я отныне буду внимательна ко всему растущему от корней, поднимающему ветви и листья к небу. Мы поистине живем одной жизнью — этот урок я никогда не забуду.

И правда. Больше она не сможет без удивления смотреть на растительную жизнь, такую не похожую на нее. Слепой и неожиданно прозревший смотрит на мир с таким же удивлением, как она в то утро.

Каждая травка, каждая ветвь превратились для нее в редкое и прекрасное зрелище. Все они отличаются друг от друга, представляют бесконечное разнообразие форм.

Бриксия подобрала копье. Зеленый мир обрел отныне для нее новую жизнь, но она обрела и новую целеустремленность. Она должна идти, больше нельзя задерживаться. Ее ждут.

И она быстро пошла. Жабоподобные существа, которые ночью пытались заколдовать ее, исчезли. Девушка, непонятно почему, знала, что солнечный свет для них — непреодолимая преграда.

Время от времени она замечала следы следы обуви. И рядом с ними отпечатки лап Уты. Трое проходили этим путем.

В одном месте она увидела множество отпечатков лап Уты. Бриксия кивнула. Она была уверена, что Ута сознательно оставила эти следы для нее, Бриксии, — это дорожный знак, такой же ясный, как другие знаки на дорогах Дейла.

Девушка больше не думала о смысле собственных поступков. Она смутно понимала, что не может повернуть, сойти со следа.

В Пустыне есть жизнь — но утром ничего угрожающего не видно. Перед ней несколько раз возникали прыгуны, убегали огромными прыжками, которые и послужили причиной такого названия. Бриксия видела бронированную ящерицу, розовые чешуйки брони почти такого же цвета, как песок, на котором она лежит. Блестящие глаза следят за тем, как она проходит мимо. Ящерица не разделяет страха прыгунов.

С земли с криками поднялась стая птиц, они отлетели недалеко и снова опустились в поисках насекомых. Серого цвета, как почти вся поверхность здесь. Тут нет яркой зелени, нет цветов в траве. Растительность тусклая, как и почва. Несколько отдельных растений с мясистыми серо-красными листьями. Вокруг их стеблей хитиновые корпуса жуков, рогатые лапки, остатки пира, падающие с листьев, готовых ухватить новую добычу.

Эта часть Пустыни не ровная, она представляет из себя ряд закругленных холмов, похожих на песчаные дюны на берегу, но холмы не из песка, их не шевелит ветер. Поэтому путь Бриксии не прямой, он вьется среди этих холмов. Они поднимаются все выше, и горизонт сужается.

Ощущение единства с миром, охватившее девушку под деревом, постепенно слабеет, по мере того как Бриксия углубляется в холмистую местность. По склонам холмов растет жесткая трава, она не похожа на настоящую растительность, скорее напоминает шерсть присевшего перед прыжком зверя. Эти звери позволили ей зайти поглубже в стаю, чтобы она стала потом их легкой добычей…

Воображение… но обычно такие воображаемые картины ей не свойственны. Бриксия даже дважды останавливалась и тыкала концом копья в холм, чтобы увериться, что это только земля и трава, что никакой угрозы нет.

В сознании ее возник вопрос. Эти пригнувшиеся угрожающие существа — это ведь не ее создание. Она привыкла к страху, но всегда опасалась чего-то осязаемого: волков ее собственного племени, холода, голода, болезни — все того, что готово обрушиться на беспомощного или неосторожного. Но никогда она не боялась воображаемого противника.

Бриксии хотелось убежать — куда угодно, в любую сторону, только подальше от этого извилистого пути. Лучше сухая выжженная пустыня, чем это! Но она боролась с этим желанием; вместо того чтобы побежать, сознательно замедлила шаг, сосредоточилась на одном деле — поиске следов, оставленных теми, кто прошел перед ней.

И только тут Бриксия поняла, что хоть время от времени попадаются отчетливые следы обуви, она не видит ни одного кошачьего следа. Ута не оставила ни одного отпечатка.

Бриксия резко остановилась. Отсутствие отпечатков кошачьих лап — для нее сигнал тревоги. Она не понимала, почему ей так важно идти по следам кошки, но это так. Она остановилась и начала оглядываться.

Мысль о том, чтобы вернуться по своим следам, ей не понравилась. Наверно, в этом нет необходимости, убеждала она себя. Однако… рука ее невольно устремилась к цветку, лежащему в безопасности на груди… Но… она так уверена, словно услышала громко произнесенный приказ… уверена в том, что она должна это сделать.

А холмы вокруг приобретали все более странные, угрожающие очертания. Бриксии казалось, что только когда она смотрит прямо на них, они неподвижны. Краем зрения она замечала, борясь со страхом, что они увеличиваются, уменьшаются, приобретают странные очертания…

Она побежала, по-прежнему прижимая рукой цветок к сердцу, в другой держа наготове копье. Потом…

Прямо перед ней холм, он словно выскочил из-под земли, преграждая ей путь. Ее собственный след лежит перед ней… и исчезает на склоне этого холма. Не может быть… это обман зрения. Девушка вспомнила полузабытые рассказы Куниггод. Подняла копье и, не раздумывая, метнула изо всех сил.

Острие вонзилось в землю, древко задрожало. Не иллюзия. Холм преграждает ей возвращение. Она попала в какую-то ловушку. Бриксия подошла и выдернула копье.

Она не должна поддаваться панике. Но она дрожала, руки у нее вспотели. Не хочется поворачиваться спиной к этому холму, которого здесь не должно быть. Но придется сделать выбор. Оставаясь на месте, она ничего не добьется. Она научилась, получив предупреждение, идти навстречу опасности, встречать лицом то, чего нельзя избежать и лучше раньше, чем позже, пока страх не ослабил решимости.

Снова она пошла по тропе, по которой шла раньше. Хорошо заметны отпечатки обуви. На самом ли деле здесь проходили трое? Давно ли ее отвлекли от настоящего следа? Бесполезно задавать себе эти вопросы сейчас. Теперь она должна рассчитывать только на себя.

Однако тот, кто установил эту ловушку, не торопился показаться, объявить о своем присутствии. И ей это тоже показалось утомительным. Постоянно быть готовой к нападению, которое все не происходит — это притупляет бдительность, как может затупиться лезвие.

Обогнуть один холм, потом другой, потом…

Как будто она вышла из затемненной комнаты на полный свет дня. Ей хотелось оказаться в пустыне, избавиться от тени, отбрасываемой холмами. И вот Бриксия увидела, что ее желание осуществилось, но увиденное совсем не обрадовало ее.

Перед ней тянулась открытая местность, лишенная даже отдельных кустов или островков травы, какие встречаются на краю Пустыни. Только желтая, с красными полосами земля, изрезанная щелями, расходящимися в разных направлениях. Бриксия не могла поверить, что их прорезала вода во время какого-то прошлого наводнения.

Как кулаки, грозящие небу, поднимались каменные выступы, тускло-красные с черными прожилками, а в небе висело солнце, и жар от него был такой, как из открытой двери печи.

Бриксия ахнула. Идти дальше, поставить босую ногу на эту раскаленную почву — это невозможно. Как ни опасается она лабиринта холмов, придется туда возвращаться. Она должна вернуться…

Но где проход, через который она только что прошла сюда?

Бриксия покачнулась, вцепившись в копье, упираясь им в землю. Покачала головой, закрыла глаза, подержала их закрытыми какое-то время, потом снова открыла.

То, что она видит, должно быть иллюзией! Огромные массы земли не могут перемещаться за короткие мгновения, чтобы закрыть ей выход, по которому она пришла. Но хоть она поворачивала голову направо и налево, видела только крутую земляную стену, без всяких разрывов и щелей.

Бриксия бросилась туда, где должен находиться проход. Вонзила копье в землю одной рукой, Другой ухватилась за траву и подтянулась. Если нельзя просто пройти, она попытается перелезть.

Края травы острые как только что заточенное ею лезвие — неужели всего день назад она его точила? Девушка ахнула, поднесла пальцы ко рту, лизнула кровь, выступившую яркими полосами на ладони и запястье. И отдернула ногу, на которой появились такие же глубокие порезы.

Присев у основания холма, где его влажная почва встречается с сухой землей, Бриксия попыталась рассуждать логично. Несомненно, произошло нечто недоступное человеческому пониманию. Она должна признать, что это угроза. Что-то бесконечно чуждое всему, что ей знакомо, заставило Бриксию прийти к этому месту.

Она сделала мрачный вывод, что пути к отступлению нет. Она может пойти вдоль основания стены на север или на юг, но сомневается, чтобы таким образом ей позволили отдалить ждущую ее участь. Полное ощущение страшного сна, наступления ужасной ТЬМЫ.

Оставаться на мете и покорно ждать катастрофы — нет, она призвала всю решимость, с какой не раз в прошлом встречала опасность.

— Я жива, — яростно заявила она пустыне. — У меня есть руки, ноги, тело, есть мозг… я Бриксия! И повинуюсь только своей воле!

Никакого ответа на ее вызов, только далекий резкий крик какой-то птицы. Она облизала пересохшие губы. Как давно пила она сок дерева. А в этой красно-желтой пустыне никакой воды.

Но ей придется туда идти — по своей воле, когда она сама решит, а не по воле чуждого разума, заманившего ее сюда. Она сняла кожаную крутку и принялась ножом разрезать ремни, которые сама же с таким трудом завязала. Потом изготовила грубую обувь, обернув ноги кожей до голени и связав самыми прочными узлами.

Закончив эти приготовления, девушка встала и, прикрывая глаза от солнечного блеска, снова оглядела рассеченную трещинами местность. Трещины образуют такую густую сеть, что проложить прямой путь невозможно. Видны скальные выступы, под ними может оказаться тень. Но горизонт затянут дымкой, и девушка не уверена, поднимается местность или опускается.

Бриксия пожала плечами. Дальнейшее ожидание ничего ей не даст. Она считала, что полдень уже давно прошел, а с наступлением сумерек станет прохладнее. Готовая использовать копье как посох, если понадобится поддержка, Бриксия двинулась в глубь пустыни.

Один скальный выступ достаточно отличается от другого, она может выбрать ориентир впереди, чтобы не ходить кругами. Вот там закругленная башня, словно одинокий палец, торчащий в небо. Она выбрала ее своей первой целью.

Дважды приходилось ей идти в обход, потому что трещины оказывались слишком широкими для прыжка. Все равно что делаешь три шага вперед и два назад. И хоть иногда встречались полоски земли, покрытые следами, отпечатков обуви она не видела.

Самый четкий отпечаток — четыре растопыренных пальца, каждый длиной в ее подошву. Птичий след, но такая птица должна быть с нее ростом, даже выше!

Но если есть признаки жизни, должны существовать и средства для поддержания этой жизни. Бриксия знала, что ни один живой организм не может существовать без воды — следовательно, земля эта не так мертва, как кажется. Она остановилась, подобрала маленький красный камешек и положила его в рот — эта хитрость часто помогает путникам.

Возле камня-пальца она задержалась в небольшой полоске тени, чтобы выбрать следующую цель.

И тут молчание выжженной пустыни разорвал крик вверху. Бриксия отскочила, так что плечи ее прижались к камню. Подняла голову…

В небе кружит птица, далеко, трудно различить, то ли это ястреб, каких она видела раньше, или какой-нибудь стервятник, облетающий свои владения.

Послышался ответ на крик. Появилась еще одна птица. Вместе они закружили над камнем-пальцем, и Бриксия была уверена, что их добыча — она. Они спустились пониже, и она ахнула.

Даже золотой орел, который величественно парит над Высоким Холлеком, покажется певчей птичкой по сравнению с этими. Если бы они встали с ней рядом, их щелкающие клювы оказались бы на уровне ее головы.

Она оставалась у скалы, которая по крайней мере хоть спину ей защитит, и крепко, до боли сжала древко копья.

Птицы ныряли, кружили, скользили, держали ее на месте, как жабы, которые стремились удержать ее под деревом. Появилась третья, четвертая.

Девушка видела, что это хищники. Серьезную угрозу представляют сильные клювы и зловещие когти. Если бы они застали ее на открытой местности, легко могли бы одолеть. Но, казалось, они не торопятся нападать.

Все больше птиц появлялось рядом, ее осаждают уже шесть, а седьмая парит высоко. Она резко кричит, а остальные молчат. Бриксия подумала, что ее положение напоминает положение барса, застигнутого собаками на каком-то снежном карнизе: собаки удерживают его в ожидании прихода хозяина.

Кто же хозяин этих птиц? Все сильнее становилось ощущение, что она застряла в каком-то кошмаре. Может, она по-прежнему спит под деревом и все это ей снится?

Но даже если это сон, она ощущает жару, жажду и страх. Нет, это не сон, мозг ее бодрствует. Она напряженно следила за птицами, неспособная что-либо предпринять. Однако опустилась на колени и подобрала несколько подходящих по размеру камней. Если она может сбить камнем прыгуна, то при удаче попадет и в самоуверенную птицу.

Бриксия выбирала камни, взвешивала в руке, оценивала форму. Она знала необходимость такой подготовки. Наконец отобрала девять подходящих, слишком тяжелых, чтобы их можно было назвать булыжниками, но удобных по форме.

Птицы продолжали молча кружить над ней, их тени взад и вперед проносились по земле. Бриксия аккуратно разложила камни на земле, так, чтобы брать их стоя, и тут послышался ответ на птичий крик.

Продолжительный крик, не похожий на птичий. И, насколько могла судить девушка, доносился он с земли, а не сверху. Бриксия плотнее взялась за копье и всмотрелась в пустыню перед собой.

Дальше гораздо больше каменных выступов, в дымке они сливаются друг с другом. Иногда ей даже кажется, что они образуют такие же холмы, как те, что она преодолела. И у одного из камней слева движение, что-то приближается с юго-запада.

Одинокая птица-часовой полетела навстречу этому движению. Снова прозвучал крик. Человеческий? Бриксия не была уверена. Может быть, то, что собирается охотиться на нее, обладает человеческой внешностью. Но в таком месте эта внешность может скрывать чужое злое существо. Пустыню никогда нельзя судить человеческими мерками.

То, что приближалось, как будто бежало. Похоже на человека. Подняло две руки, похожие на человеческие…

И — взлетело в воздух. Перед бегуном оказалась одна из трещин, он совершил огромный прыжок, широко расставив верхние конечности. Они словно расширились, превратились в крылья. И существо, опираясь на эти широкие крылья, преодолело большое расстояние, как птица.

Теперь оно оказалось близко, дымка его не скрывала, и Бриксия поняла, что ее догадка верна. Это не разбойник, сумевший каким-то образом приручить птиц, как охотники учат соколов, нет, это одно из легендарных чудовищ Пустыни, какой-то остаток Древних, их слуга или хозяин, идущий в поисках добычи по этой рассеченной местности.

Хозяин… нет, хозяйка!

Худое тело, в полупрыжках-полувзлетах поднимающееся над землей, женское, одежда не скрывает тяжелые груди, алые соски окружены кольцом сероватых перьев. Повсюду на теле пучки перьев, подражающие волосам на теле человека. На голове гребень, сейчас он стоит вертикально. Широкие крепкие перья начинаются от запястий, быстро увеличиваются в размере и у плеча почти достигают длины самой руки.

Черты лица не птичьи, а человеческие. Глаза глубоко посажены, а рот и нос соединены в мощном изогнутом клюве ярко-красного цвета. Ладони с четырьмя пальцами на конце рук-крыльев вооружены мощными когтями, хорошо приспособленными для разрывания добычи, на нижних конечностях настоящие птичьи когти.

Существо выше Бриксии, но тело у него худое, а конечности — кости, обтянутые кожей. Оно приблизилось, и девушка разглядела хвост, пучок перьев, дрожащий в прыжках.

Последний прыжок, и существо остановилось вне пределов досягаемости копья Бриксии. Тут оно начало расхаживать взад и вперед, слегка наклонив голову набок, как птица, рассматривающая что-то привлекшее ее внимание.

Птица, сопровождавшая это существо, села на камень и сложила крылья. Однако остальные шесть продолжали кружить вокруг Бриксии. Существо из Пустыни раскрыло клюв и крикнуло — но это не крик птицы, не песня. Нет. Бриксии показалось, что оно заговорило. Однако слова оставались непонятными.

Но оно хоть не напало сразу. Может, хоть оно совершенно чуждое по внешности, пугающее, все же способно понять, что Бриксия никому не угрожает, она только хочет идти своим путем? Крупные птицы долин, если на них не нападают, не вторгаются на их охотничью территорию, склонны вести себя мирно с путниками, которые им не угрожают. Если это справедливо и здесь… Попробовать не помешает.

Бриксия постаралась забыть о когтях, об остром клюве. Продолжая держать копье в правой руке, она делала вид, что это всего лишь посох. Подняла левую руку ладонью вверх как знак мира.

Голос ее охрип от жажды, но она постаралась говорить как можно отчетливее.

— Друг… друг… — как можно отчетливее повторяла она это слово.