"Патруль не сдается!" - читать интересную книгу автора (Нортон Андрэ)

4

Языки огня – старейшего союзника человечества, его оружие и инструмент – высоко вздымались над нагими камнями горного склона. Их отблески выхватывали из темноты сидевшие вокруг костра фигуры – человек пятнадцать. Чуть поодаль под защитой пламени и полукольца мужчин расположились женщины. Все они были похожи друг на друга, одной расы: невысокие крепыши с черными длинными волосами до плеч, жилистые бронзовые тела. Все они были молоды, многим около тридцати, некоторые даже еще в юношеском возрасте. Кроме того, схожесть проступала и в том, с каким вниманием и тревогой на осунувшихся лицах они слушали Тревиса.

– ...значит, это должен быть Топаз. Кто-нибудь из вас помнит посадку на звездолет?

– Нет, лишь только когда пробудились, – по ту сторону костра в темноте шевельнулся чей-то подбородок. Гневный взгляд скрестился с глазами Тревиса.

– Это какие-то происки пинда-лик-о-йи, белоглазых. Они никогда не поступают честно. Они с легкостью нарушают свои слова, как человек переламывает прогнивший сучок. Их слова столь же гнилы. Это ты, Фокс, заставил нас слушать их.

Среди женщин пробежал шепоток.

– Братья, разве я не сижу здесь с вами в этой странной далекой глуши? – возразил он.

– Не понимаю, – один из апачей поднял ладонь, прося внимания. – Что с нами произошло? Мы побывали в мире древних апачей... Я, Джил-Ли, сопровождал Кучилло Негро в набеге на рамос. И внезапно я оказался здесь, в разбитой лодке, а рядом со мной – мертвец, который когда-то был моим братом. Как же я перенесся из прошлого нашего народа и оказался в другом мире, среди далеких звезд?

– Трюки пинда-лик-о-йи! – первый говоривший гневно сплюнул в огонь.

– Причина кроется в редаксе, так мне кажется, – ответил Тревис. – Я слышал, как об этом рассказывал доктор Эш. Новое изобретение, способное заставить человека вспомнить не свое прошлое, а прошлое его предков. И на корабле мы, наверное, находились под его воздействием, переживая жизни наших предков двести и более лет назад...

– Но зачем? – поинтересовался Джил-Ли.

– Чтобы больше походить на наших предков. Наверное, за этим. Редакс – составная часть проекта, в котором мы принимали участие. Для освоения новых миров необходим иной тип людей, чем ныне живущие на Земле. Мы позабыли или утеряли какие-то качества, необходимые для противостояния опасностям неосвоенных пространств.

– Ты, Фокс, признал, что уже побывал на звездах раньше, и тебе встретились опасности, о которых ты говоришь?

– Да, верно, вы слышали о трех планетах, которые мне пришлось невольно посетить. И разве вы не вызвались добровольно участвовать в проекте ради новой и удивительной жизни?

– Но мы не соглашались, чтобы нас погружали в шаманские сны и засылали без нашего ведома Великий Отец только знает куда.

Тревис кивнул.

– Деклай прав. Но я знаю не больше вашего, зачем это было сделано и почему звездолет потерпел аварию. Мы все обнаружили тело доктора Ратвена в каюте с редаксом и больше ничего. Никаких сведений, зачем нас послали сюда. Звездолет починить невозможно, и мы должны остаться.

Вокруг костра воцарилось молчание. Позади остались несколько дней бурной активности, ночи лихорадочного сна, не дававшего отдыха изнуренным телам. Возле скалы были Сложены контейнеры с припасами, которые им удалось отыскать в обломках звездолета. Не сговариваясь, они единодушно решили покинуть место смерти, согласно древним традициям своего народа.

– Этот мир не заселен людьми? – хотел знать Джил-Ли.

– Пока были найдены только следы животных, а га-н больше ни о чем нас не предупреждали...

– Эти злые духи! – Деклай снова яростно сплюнул в огонь. – Я считаю, мы не должны иметь дел с ними. Мба'а не являются друзьями нашего клана.

По рядам сидящих пробежал одобрительный говорок. Тревис насторожился. Как же все-таки на них повлиял редакс? По своему недавнему опыту он помнил это странное двойственное ощущение мира, ощущение, доводившее его чуть ли не до тошноты, когда воспоминания накладывались друг на друга. Он начинал подозревать, что для многих присутствующих здесь возвращение в прошлое прошло отнюдь не гладко и безболезненно. Джил-Ли искренне пытался разобраться в происходящем, в то время как характер Деклая чуть ли не полностью заместился его предком, который в свое время участвовал в набегах с Викторио, либо с Магнусом Колорадо! Тревиса обдало холодком предчувствия, что очень скоро противостояние прошлого и настоящего внесет раскол в их маленькую группу.

– Злые духи или га-н... – впервые подал голос индеец со спокойным лицом и глубоко запавшими глазами. – Я вижу, из-за редакса мы все разошлись во мнениях, так что давайте не будем торопиться. В мире пустынь нашего народа я помню мба'а, они были хитры и изворотливы. Они охотятся с барсуком, и пока барсук разрывает нору мускусной крысы, что же делает мба'а? Ждет с другой стороны терновника и ловит всех тех, кто выскакивает ему под лапу. Между ним и барсуком нет войны. Та парочка, что затаилась по ту сторону костра – взгляните, братья – они такие же охотники, как и мы, и они – наши друзья. В странном и чуждом мире негоже отбрасывать помощь кого бы то ни было. Давайте не будем вспоминать старых легенд, ведь они могут не совпадать с сегодняшним днем.

– Осторожный Олень говорит справедливо, – согласился Джил-Ли. – Необходимо найти подходящее место для лагеря, которое легко защитить. Ведь мы совсем не знаем здешних мест, может быть, мы вторглись на чью-то охотничью территорию. Нас очень мало, так давайте же учиться осторожности лисы, пока наши ноги ступают по неизвестным тропам этого мира.

Тревис внутренне вздохнул с облегчением. Осторожный Олень, Джил-Ли... На этот раз их здравые слова повлияли на настроение всей группы. Если кого-нибудь из них удалось бы выбрать халд-зилом – вождем клана, они бы все были в безопасности. У него самого отсутствовали подобные амбиции, и в любом случае, ему не хотелось давить на сородичей слишком сильно. Ведь это по его просьбе они все оказались участниками проекта, и он попадал под двойное подозрение. Особенно в глазах тех, кто думал так же, как Деклай, считавший его предателем извечных традиций.

До сих пор возражений оказалось гораздо меньше, чем он ожидал. И хотя братья и сестры собрались в эту единую команду, подчиняясь тяге семейных уз, на самом деле они не были настоящим единым кланом, будучи представителями разных ветвей одного племени.

Надо сказать, что на Земле они все были наиболее прогрессивным авангардом своего народа, в узком смысле этого слова языка бледнолицых. Все они воспитывались и росли в мире последнего слова техники, но их всех отличала тяга к приключениям, выделявшая их среди остальных. Они добровольно и вполне успешно преодолели все мыслимые и немыслимые тесты, но вот редакс...

Зачем же к нему все-таки прибегли? И чем был вызван перелет? Что же заставило доктора Эша, Мэрдока и полковника Кэлгарриса – которых он знал, и которым доверял – отправить их без всякого предупреждения на Топаз. Было ясно одно – произошло нечто, позволившее доктору Ратвену изменить ход проекта.

Оживление вокруг костра вывело Тревиса из размышлений. Мужчины поднимались, переходили в тень и там растягивались на одеялах. Кроме одеял на звездолете нашлись запасы оружия: ножи, луки, колчаны, полные стрел. Концентратов оказалось немного, и уже завтра надо было начинать охоту...

– Зачем же все это с нами сделали? – возле Тревиса появился Осторожный Олень. Он присел, и глаза его устремились на догорающий костер. – Хотя я лично не думаю, что ты посвящен. От нас ото всех скрыли...

Тревис ухватился за эту мысль:

– А что, есть такие, кто утверждает, что я знал и согласился?

– Мы все были как один в наших мыслях и в наших желаниях. Теперь же мы стоим на разных ступенях небесной лестницы, соответственно характеру каждого, лестницы, по которой нас направили пинда-лик-о-йи. Один здесь, другой – там, а кто-то еще выше... – и он пальцем прочертил в воздухе ломаный зигзаг. – И в этом таится опасность...

– Твоя правда, – согласился Тревис. – И тоже верно, что я ничего сам об этом не знаю. И что я делю эту лестницу вместе со всеми.

– Верю тебе, но лучше не уподобляться скво, мешающей кипящую уху, а отойти в прохладную тень высоких деревьев...

– К чему ты клонишь? – настаивал Тревис.

– Я хочу сказать, что среди нас ты единственный пересек звездные тропы, и поэтому тебе легче принимать все новое. Нам нужен разведчик, к тому же койоты с радостью бегут по твоим следам, и у тебя нет страха перед ними.

Это была хорошая идея – выслать его на разведку подальше от лагеря, а у Осторожного Оленя будет время более тесно сплотить людей на воображаемой лестнице.

– Я выступлю утром, – согласился Тревис. Он мог бы отправиться и сейчас, но просто не в силах был заставить себя покинуть гостеприимный огонь и лишить себя общества.

– Ты можешь взять с собой Цуая, – предложил Осторожный Олень.

Тревис промолчал, ожидая продолжения. Цуай был самым молодым, еще неоперившимся юношей. Двоюродный родич Осторожного Оленя.

– Необходимо, – объяснил Осторожный Олень, – узнать как можно больше об этой земле. И это всегда было в традициях нашего народа, что молодежь следовала след в след за мудрыми воинами. Ведь мало знать тропы, надо еще перенимать мудрость старших.

Тревис разгадал намек, крывшийся за этими словами. Может быть, беря с собой на вылазки молодежь, ему удастся воспитать своих последователей. Среди апачей вождями становились только благодаря своим заслугам. Тревис не собирался брать на себя обязанности вождя, но и не хотел, чтобы сплетни сделали из него изгоя. Изгнание из клана для апача было подобно малой смерти. Он должен завоевать на свою сторону тех, кто при случае мог бы поддержать его, когда Деклай и ему подобные перейдут от ворчания к открытой враждебности.

– Цуай – прекрасный ученик, – согласился Тревис. – Я буду рад его компании. Мы выступим на рассвете...

– Вдоль горного хребта? – спросил Осторожный Олень.

– Если искать место для постоянного лагеря, то да. Горы всегда обеспечивали надежную защиту для нашего народа.

– Так ты считаешь, что здесь небезопасно?

Тревис пожал плечами.

– В этом мире я путешествовал только один день. Никого кроме животных не видел, но думаю, это вовсе не означает отсутствие врагов. Планета была среди кассет, что мы привезли с другого мира, а значит, ее знали те, кто когда-то путешествовал от звезды к звезде, как мы по дорогам от племени к племени. Если путь к этому миру оказался записан на кассету, то для этого была причина, неизвестная нам. И эта причина до сих пор остается важной.

– И все же это было так давно, – задумчиво произнес Осторожный Олень. – Что это за причина, способная пережить века?

Тревис припомнил два чужих мира из прошлого. Один представлял собой пустыню, обитаемую странными зверьми – или, может, они когда-то были разумными? – которые толпами появлялись в ночи из песчаных нор и нападали на звездолет. Второй мир – с руинами колоссального города, погребенными под пышной растительностью джунглей. Это там он сделал духовые трубки из нержавеющего металла в качестве подарка для крохотных крылатых людей – да и были ли они людьми? И там, и тут все это были остатки древней галактической империи.

– Трудно судить о чужих мирах, – ответил он серьезно. – Тем более, об империи таких масштабов. Если нам кто-нибудь встретится, мы должны проявлять осторожность. Но первым делом, конечно, надо найти подходящее место для лагеря.

– Да, возврата домой для нас нет, – заявил Осторожный Олень.

– Почему ты так думаешь? Ведь не исключено, что за нами прилетят...

Собеседник заглянул ему в глаза.

– Когда ты жил в снах, кем ты был?

– Воином: набеги... жизнь...

– А я... я был с го'нди, – отозвался Осторожный Олень.

– Но...

– Ведь бледнолицые уверяли нас, что подобная власть – власть вождя – не существует?! Да, пинда-лик-о-йи много болтают, бледнолицые вечно заняты, уткнулись в свои инструменты, машины, и не способны глаз оторвать и посмотреть на окружающее. А тех, кто думает по-другому, чьи достоинства нельзя измерить привычными рамками, тех называют глупыми мечтателями. Но не все бледнолицые так считают, Тревис. Например, доктор Эш, он понемногу начинал прозревать.

Может быть, и я все еще стою на середине лестницы в прошлое, но я уверен в одном: для нас обратной дороги нет. Наступит время, когда из семени прошлого прорастет что-то новое, и я верю: ты заслуживаешь стать наставником юности, этого нового. И прошу тебя, возьми Цуая, а в следующий раз – Льюпа. Ибо молодым, кто как тростник гнется по ветру слов, нужно дать твердую опору.

Тревис вновь почувствовал ожесточенную борьбу в себе. Борьбу между его культурой и диким инстинктом, так же как мысли и образы, заложенные редаксом, воевали в нем с представшей перед ними реальностью. Но теперь он чувствовал себя гораздо уверенней, чем в ночь первого пробуждения, и больше доверял своим ощущениям. Он знал также, что никто из апачей не признает в себе силу го'нди, власти духа, известную одним лишь великим вождям, если только она действительно не гнездится в его груди. Может, эта власть и была химерой снов о прошлом, но ее влияние неоспоримо здесь и сейчас. Тревис не сомневался, что Осторожный Олень безоговорочно верил в свои слова, и эта вера передавалась другим.

– Это росток мудрости, нантан...

Осторожный Олень тяжело покачал головой.

– Нет, я не нантан, не вождь. Ты мне льстишь. Но я уверен в некоторых вещах. Ты тоже способен верить в то, что у тебя внутри, мой младший брат.

На третий день, двигаясь к востоку вдоль горной цепи, Тревис наконец сумел найти, как ему показалось, подходящее место для постоянного лагеря. Неподалеку проходил каньон, по которому протекал небольшой ручей. К нему сходилось множество звериных следов. По целому ряду крутых уступов он взобрался наверх и обнаружил растущий на склоне подлесок, из которого можно было нарезать жерди для типи. "Вода и пища под рукой, – размышлял Тревис. – Крутые уступы легко защитить от врагов, и даже Деклай со своими сторонниками признал бы такое место самым удобным для лагеря".

Выполнив свой долг перед кланом, Тревис мог теперь позволить потратить время на обдумывание собственной проблемы, вот уже который день мучившей его. Навигационные карты к Топазу были введены в кассету давно исчезнувшими людьми, таким образом, планета явно была очень важна для них. Но почему? Однако пока он не увидел на планете никого, кто по своему разуму превосходил бы жабьемордых. И его не покидала мучительная мысль, что во всем этом крылось нечто таинственное. Это подозрение не давало ему покоя ни днем, ни ночью. А может, Деклай прав, когда обвинил его в том, что он слишком уж безоглядно следует по стопам пинда-лик-о-йи? Ведь Тревис вполне готов был довольствоваться обществом одних койотов, одиночество среди дикой и незнакомой природы нового мира не казалось ему таким уж подавляющим и пугающим, как для других членов клана.

На четвертый день после того как раскинули постоянный лагерь, Тревис возился со своим вещмешком, когда рядом с ним присоли на корточки Джил-Ли и Осторожный Олень.

– Собираешься на охоту? – первым завел разговор Осторожный Олень, непроницаемым взглядом следя за сборами.

– Только не за свежим мясом, – откликнулся Тревис.

– Чего же ты опасаешься? Что ндендай – враг людей – считает эту землю своей? – настороженно спросил Джил-Ли.

– Твои слова могут оказаться пророческими, – ответил Тревис. – Но сейчас я собираюсь охотиться совсем за другим. Я хочу узнать, чем был этот мир раньше, многие поколения назад, и почему путь к нему был нанесен на космические карты, которые привели наш звездолет сюда.

– И ты уверен, что это знание способно принести нам пользу? – задумчиво протянул Джил-Ли. – Что оно наполнит мясом наши желудки, даст кров нашим телам, дарует жизнь нашему клану?

– Это все вполне вероятно. Незнание – вот что может оказаться бедой.

– Справедливо. Незнание всегда сродни беде, – согласился Осторожный Олень. – Но лук, который пригоден для силы одного воина, может не подойти другому. Помни об этом, молодой брат. И, кстати, ты отправляешься в путь один?

– Вместе с Нагинлтой и Наликидью я не одинок.

– Возьми с собой Цуая. Четвероногие помощники хороши для того, кому они преданы и уважают. Однако плохо, когда человек уходит один от своего клана.

Ну вот, опять это проявление монолитности у клана, чего он, Тревис, не всегда разделял. С другой стороны, молодой Цуай помехой не станет. Юноша уже доказал зоркость глаза, быстроту ума, интерес ко всему новому, так несвойственный остальным.

– Я собираюсь найти тропу сквозь горы. Это может стать долгой дорогой, – из вежливости запротестовал Тревис.

– Ты думаешь вести поиск на севере?

Тревис пожал плечами:

– Не знаю, да и как я могу предполагать? Надо же выбрать какое-то направление.

– Цуай пойдет с тобой. Он молчалив среди старших, как и положено юнцу, но его мысли так же свободны, как и твои, – заключил Осторожный Олень. – Я вижу в нем такую же беспокойную тягу к новым местам.

– И еще, – Джил-Ли поднялся. – Не заходи далеко, брат, чтобы не потерять обратной дороги. Это огромный мир, и мы здесь – как песчинка на берегу озера.

– Это я тоже знаю, – Тревис понял двусмысленность слов Джил-Ли, и тот скрытый намек, который остался невысказанным.

На второй день пути они вышли на перевал, как и надеялся Тревис. Под ними распростерлись долины, одетые в темный янтарь. Но теперь Тревис знал, что это трава, как и в южных долинах. Цуай указал подбородком:

– Просторно. Здесь только и разводить коней, да скот.

У Тревиса мелькнула мысль: а найдется ли в этом мире животное, подобное коню?

– Ну что, спускаемся? – нетерпеливо спросил Цуай.

Степям, раскинувшимся перед ними, казалось, не было ни конца, ни края. Ровная, гладкая равнина без малейшего признака зданий или построек, голая, открытая всем ветрам. Но она манила его своей загадочностью.

С вершины перевала равнина казалась близкой, но им пришлось спускаться целые сутки. И только в середине утра второго дня предгорья остались у них за спиной. Они прямо-таки окунулись в густое море травы, которая скрывала их по пояс. Впереди, там, где бежали койоты, зигзагами волновались золотисто-рыжие заросли. Молча пробираясь сквозь траву, Тревис неожиданно обратил внимание на странное жужжание.

Неподалеку он заметил небольшую проплешину в траве, на одной стороне которой жужжал и копошился рой насекомых. При их приближении, они взмыли вверх коричневым облачком.

Тревис коротко ахнул. Ему не верилось собственным глазам. Цуай опустился на колено, потом обернулся к Тревису с широко раскрытыми от изумления глазами и возбужденно выпалил:

– Тревис, лошадиный навоз. Еще свежий.