"Клинки сверкают ярко" - читать интересную книгу автора (Новак Илья)

На дороге к Лезиям Олни. Оазис

Я даже успел поспать, хоть и недолго. На восточной окраине города зашел в постоялый двор, где хозяйничал один мой старый знакомец, и прокемарил оставшиеся до рассвета часы. Позавтракав и выпив две чаши крепкого кофе, я пришел на место встречи раньше всех. Сонный гоблин, позевывая, вышел из сторожки и отпер узкую дверь рядом с воротами.

— Спасибо, Гер. — Я дал ему монету. — Тут еще несколько парней скоро появятся, выпусти их и скажи, что я поджидаю там… — Я махнул в сторону гряды пологих холмов, тянувшихся от городской стены почти до самой пустыни.

Гоблин что-то пробурчал в ответ и ушел.

Я едва успел добраться до неглубокой низины за холмом, когда пришел Лоскутер. Он кивнул, уселся на еще мокрую от росы траву и принялся раскладывать свое оружие. В основном — клинки, я насчитал шесть штук, по паре разных форм, длинные и узкие, короткие и широкие, кривые. Лоскутер стал пристегивать их один за другим — на спину и на поясной ремень, — тихо напевая себе под нос.

Появились Ат'Ланчи. Лярва семенила на всех четырех лапах, к ее спине широкими ремнями крепилась корзина, выложенная одеялами и пестрыми подушечками. В корзине полулежал Ат. Ланчи, подойдя ближе, не то кивнула мне, не то просто качнула головой, и присела на задние лапы. Ат осторожно выбрался из корзины, неловко спрыгнул, глянул на меня, на Лоскутера, пробормотал: «Эге…» — и принялся поправлять сбрую, привставая на цыпочки и протягивая вверх короткие ручки. Я уже собрался было пособить ему и шагнул к лярве, когда из-за холма вышел Атлас Макинтош.

Оделся он теперь по-другому. Кафтан с меховой оторочкой сменил на длинную кожаную куртку. На нее пошла шкура камелопада, так что при взгляде на эльфа начинало рябить в глазах от оранжевых и синих пятен. Веер висел на поясе. Когда эльф подошел ближе, я увидел под расстегнутой курткой все тот же золотой медальон.

Я собрался поприветствовать его, но Атлас вдруг уставился на Лоскутера. Я оглянулся. Лоскутер искоса посмотрел на Макинтоша и вроде бы тут же потерял к нему интерес.

— Давайте отойдем, Джанки, — предложил Атлас и попытался взять меня за локоть, но я отдернул руку. Не терплю, когда ко мне прикасаются личности моего же пола, не важно, кто они — люди, орки, эльфы, гномы или лепреконы.

Мы сделали несколько шагов в сторону холма и остановились.

— Кто это такой? — прошипел эльф. — Почему вы…

— Ат'Ланчи, тандем, — представил я. — Человек и лярва. Лоскутер, эльф. Все трое — отличные бойцы. Все хотят половину оплаты вперед.

— Тандем, хорошо, — откликнулся он. — Но что здесь делает этот эльф?

Я поднял брови:

— Ждет, как и все мы. Еще подойдут четверо эплейцев. Я нанял лучших, кто был сейчас в городе.

— И эльфа?!

— Кажется, вы оставили выбор бойцов на мое усмотрение? Ничего не было сказано про эльфов. Я и действовал по своему усмотрению. Что вы имеете против, Атлас? Вы сами — кто?

Он быстро заморгал, скривил губы, словно собираясь выругаться, потом вымученно улыбнулся.

— Ну, хорошо, хорошо. Надеюсь, вы не догадались нанять еще и гномов?

— Нет. Всего семь бойцов, не считая меня. У нас с вами разговор особый, а остальным надо выдать аванс. Вы кошелек-то захватили, Атлас? Потрудитесь отсчитать сто семьдесят пять золотых, по четвертаку каждому. Каменные сейчас подойдут.

Продолжая бросать недоверчивые взгляды на Лоскутера, он снял с плеча кожаную котомку, развязал ее и запустил руку внутрь. Послышалось звяканье монет, но тут Макинтош опять заморгал, наконец, сообразив.

— Подождите, Джанки. Почему вы сказали семь? Их же шестеро…

Я непонимающе оглянулся на Ат'Ланчи с Лоскутером, затем глянул на эльфа:

— Как это шестеро? Вы считать умеете? Вот здесь трое, и еще сейчас подойдут четыре эплейца. Кстати, почему они задерживаются…

— Здесь двое, — возразил он. — Я вижу старого эльфа и тандем, их двое и…

Я перебил:

— Ах, это… Ну что вы, тандем ведь состоит из двоих. Они являются одной личностью, только когда действуют сообща в Патине. Обычно у каждого свои нужды, хотя, конечно, они и заботятся друг о друге, но каждый, повторяю, отдельная личность. Естественно, они идут за двоих.

— Сотня золотых! — сказал он. — Так много? Хорошо, давайте я сам поговорю… — Он шагнул к Ат'Ланчи, и тогда я вцепился в воротник его куртки, развернул и дернул к себе.

— Атлас! — зашипел я. — Ты что мне сказал? Нанять лучших, платить по полсотни каждому. Что я сказал тебе? Ты нанимаешь меня, но их нанимаю я. Они — мои, понял? Распоряжаюсь ими я, все переговоры веду я! Это ясно? Все указания через меня, все просьбы — через меня! — При этом я тряс его воротник так, что голова эльфа дергалась. — Теперь слушай еще внимательнее. Тандему надо заплатить сотню, по пятьдесят каждой половине. Эльфу — пятьдесят. Эплейцам — тоже по пятьдесят, то есть двести. Всего выходит триста пятьдесят монет. Половина — наперед. Сейчас ты даешь мне сто семьдесят пять, а я решаю все остальное. Тогда я поручусь, что и они станут делать то, что мы прикажем. Ты можешь сейчас взять и через мою голову попытаться договориться с ними или с кем-то из них. Но одно слово — одно только слово, обращенное к ним не через меня, — я разворачиваюсь и ухожу. С ловушками будешь разбираться сам. Ты понял?

Я подался вперед так, что мы почти уперлись носами. Прямо перед собой я видел его глаза, расширенные зрачки, покрытые кольцами рубиновых искорок. Он быстро заморгал, из внешних уголков глаз медленно потекли две слезы, цветом похожие на искорки в зрачках, только бледнее. Вот странно — никогда не замечал, что слезы у эльфов капают не так, как у людей. Хотя видел ли я когда-нибудь плачущего эльфа?

— Я понял вас, Джанки, — сказал Атлас. Левая бровь поднялась, он беспрерывно поводил плечами и мелко качал головой взад-вперед. — Я не переношу, когда на меня кричат. Отпустите.

Я сделал шаг назад и протянул руки ладонями вверх. Он стал отсчитывать монеты, а я стоял, раздумывая над тем, что, кажется, находился только что в полушаге от смерти. Когда дергал его за воротник, полы куртки разошлись, и краем глаз я заметил то, что скрывалось под ней. Широкая перевязь, вся в петельках, и в каждую продет короткий дротик с черным оперением. Не обычный, похожий на толстую иглу, а плоский и шириной с мизинец — словно длинная пластинка с зазубренным кончиком. Всего их там было около полусотни. И несколько последних секунд моей гневной речи правая рука Атласа была поднята, так что пальцы лежали на одном из дротиков.

Он молча ссыпал в мои ладони монеты, вытер слезы и сказал:

— Здесь семьдесят пять и десять червонцев.

Я рассовал золотые по карманам и улыбнулся ему:

— Так лучше. Имейте в виду, перед тем, как мы попадем на базу, вам придется еще потратиться.

Я отвернулся и зашагал к Ат'Ланчи, недоумевая, почему опаздывают каменные — и тут они появились.

Эплейцы ехали на четырех камелопадах и еще трех зверей вели на поводу. Когда они остановились, я сделал шаг в их сторону, ожидая, когда каменные увидят двоих эльфов и уразумеют — один из них наш хозяин в этом деле.

Дакот осадил камелопада, зыркнул по сторонам и рявкнул:

— Ну чё, едем? Вот зверюги, садитесь и ходу…

Я с удивлением глянул на него, потом на остальных эплейцев. По близнецам вообще ничего невозможно было разобрать. Они сидели в седлах как истуканы, и выражения лиц я бы определил самым подходящим для них словом — каменные. Младший, Салга, ворочался и скреб затылок. Решив пока не обострять вопрос с эльфами, я скомандовал остальным:

— Ладно, двигаем.

Городская стена скрылась из виду, по широкой дороге мы ехали вдоль гряды холмов. Впереди — Атлас Макинтош, за ним лярва с Атом в корзине и Лоскутер, потом я, а позади всех — каменные. Я достал деньги, отсчитал полсотни, обернулся в седле и протянул монеты Дакоту.

— Половина от вашей сотни, как договаривались. Остальное после работы, вместе с тем, что вы отдали за зверюг.

Мой камелопад бежал ровной иноходью. Два мощных горба, между которыми находилось седло, чуть покачивались. Морда с обвисшими губами тупая, изо рта желтыми прядями висит слюна.

Дакот с явным удовольствием пересчитал деньги и кивнул. Я собрался подъехать к Ат'Ланчи, но тут Салга подал голос.

— А наш хозяин, — негромко произнес он, — кто?

— Видишь этого парня в пятнистой куртке?

— Ну…

Я не оборачивался и выражения его лица не видел, но и этого «ну» вполне хватило. Тем более что Салга тут же добавил:

— Да это ж какой-то грязный эльфишка! Мы на эльфа работаем?

Приостановив камелопада, я развернулся между горбами и скомандовал старшему братцу:

— Дай Салге одну монету.

Дакот вылупил на меня глаза. Я кивнул ему, эплеец выудил золотой и протянул младшему, который, не понимая, что происходит, взял его.

— Это тебе за беспокойство, — произнес я. — Вали назад.

Я повернулся и ударил каблуками в бока животного. Камелопад чмокнул губами и затрусил вперед.

— Э… — донеслось сзади. — Чего такое, Джанки?

— Возвращайся в город.

— Да я… Да ты чего, братуха? Да я ж не… Дакот, на, забери обратно!

— Дакот, не бери, — сказал я. Салга шумно вздохнул:

— Джа, все, все, прекрати! Эльф так эльф, мне какое дело? Я ж так, не со зла… Мне просто эльфа слушаться неохота.

— Не хочешь возвращаться?

— Не, что ты, деньги нужны!

— Значит, слушай сюда. — Все это время я сидел лицом вперед, а теперь обернулся. Салга ехал рядом, я вытянул руку и сильно ткнул его пальцем в грудь. Палец заболел. — Ваш командир в этой работе — я. Эльф башляет, но слушаетесь вы меня. А чьи деньги потом в «Неблагом Дворе» спустите, это вас не колышет. Понятно?

— Все понятно. Я ж просто…

— Так ты понял?

— Да понял, но просто…

— Еще чего-то сказать хочешь, Салга?

— Не… — Он потупился. — Все путем.

— Отдай монету Дакоту.

Я опять пнул камелопада каблуками в бок и поравнялся с Ат'Ланчи и Лоскутером. Эльф ехал молча, Ат что-то бормотал, ворочаясь в корзине, то и дело поправлял сползавшее одеяло.

— Аванс. — Я протянул руку ладонью вверх. На ладони горкой лежал двадцать один золотой.

— Эге… это хорошо… — Голова и плечи Ата появились над краем корзины, детские пальчики сгребли монеты. Лярва на ходу повернула голову и мигнула. Или подмигнула, бес ее знает.

— Эплейцы чем-то недовольны? — неожиданно спросил Лоскутер. Слух у него всегда был отменным, как и зрение.

Я покосился на прямую спину Атласа, ехавшего впереди всех, и сказал:

— Салга у них самый разговорчивый. Выражал недовольство, что заказчик — эльф.

Лоскутер ничего не ответил. Ат, разобравшись с монетами, опять высунулся из корзины и поинтересовался:

— Надо бы привал устроить, Джанки.

— Мы спешим, — возразил я.

— Я так понимаю, что обеда не будет?

— Поедим в седлах.

— Ну, можно… Эй, а остановиться все равно надо. Мы ж, почитай, так ничего и не знаем. План нужно чтоб ты изложил.

— Это да, обязательно. Но позже, уже в пустыне. У каменных память короткая, так что лучше уже перед самой работой.

— Эге, тут ты прав, — согласился он.

Лоскутер вдруг, ни слова не говоря, потянул поводья и заставил камелопада подняться на вершину холма, мимо которого мы как раз проезжали. Там он некоторое время стоял неподвижно, а потом махнул мне рукой.

— Двигайтесь, — приказал я остальным. — Нагоним.

Когда мой камелопад остановился возле Лоскутера, эльф протягивал короткую подзорную трубу.

— Посмотри назад.

Я привстал на стременах, глядя в трубу вдоль линии холмов.

Деревья, покрытые травой и кустарником склоны, небо, зеленое и синее…

Серое.

Я пригляделся.

Труба — старая и слабая, с мутным стеклом, но все же я разглядел их. Десятка два или около того. Не пешие. Кажется, тоже едут на камелопадах, хотя с такого расстояния трудно разобрать. Скорее всего, либо эльфы, либо люди. Хотя, может быть, и кто-то еще. Двигаются туда же, куда и мы.

Может быть — вслед за нами.

— Вот гадство! — пробормотал я сквозь зубы, отдавая трубу Лоску.

Мы посмотрели друг на друга, и эльф спросил:

— Ожидал чего-то подобного?

— Да. Возможно.

Под правым рукавом его куртки был кожаный запястник, Лоскутер просунул трубу под него и одернул рукав.

— Не знаешь кто?

— Нет. У тебя зрение лучше, что ты разглядел?

— Вряд ли намного больше твоего. Кажется, это люди. Хотя…

Я опять выругался:

— Ну и что мне теперь с этим делать? Мы не можем останавливаться, времени мало.

— Пока не делай ничего. Просто прими к сведению.

— Да я уже принял…

Мы спустились с холма и стали догонять отряд.

— Все-таки они могут ехать и не за нами, — решил я после короткого раздумья. — Прямо по курсу — Оазис Малика. Вдруг и они туда?

— Такой толпой? — усомнился Лоскутер.

После полудня мы миновали холмы. Потянулась равнина, с каждой милей все суше и желтее. Несколько раз я брал у Лоска трубу, отъезжал в сторону и внимательно глядел назад. Те, кто то ли преследовали нас, то ли двигались в том же направлении, постепенно приближались.

Заросли исчезли вместе с деревьями, зато появились лишайники. Дорога свернула в сторону, но я хорошо знал этот путь, потому что проделывал его неоднократно. Показалась еще одна гряда холмов, и когда мы пересекли ее, взгляду открылась пустыня.

Она распростерлась до горизонта. Милях в трех впереди зеленел островок Оазиса.

Ветра не было совсем, все застыло — деревья, кусты, поверхность мелкого озера. Вокруг озера раскинулось хозяйство Малика: конюшни, несколько стойл, огороды, очерченные плетеными изгородями… и нигде никого. Хотя не оставляло ощущение, что за нами наблюдают.

— Теперь стоим, — сказал я и, поманив Атласа, вместе с ним отъехал в сторону.

— Мне нужно снарядиться. Чтобы разобраться с ловушками, одного знания Патины недостаточно. Сотня монет.

— Сто золотых? — переспросил он.

— Скорее всего — меньше, я верну то, что останется.

— Но для чего именно?

— Купить какую-нибудь кобру.

— Кобру? — Он все еще не понимал. — О чем вы?

Я махнул рукой в сторону Оазиса:

— Купить ядовитую змею. Заклинание, способное справиться с защитой базы. Атлас, вы же изучили проблему, когда добывали сведения, сами говорили. Неужели никогда не слышали о кобре? Это более мощная, Штурмовая разновидность обычной ядовитой змеи.

Он открыл было рот, явно собираясь возражать, но я опередил его:

— Только не начинайте опять нудить. Отправляясь на такое крупное дело, невозможно избежать расходов.

— Нет-нет, я не об этом… — пробормотал он, выуживая из кармана деньги и окидывая взглядом окружающее — заросшие сорняком огороды, покосившуюся ограду, провалившуюся крышу ближайшего сарая и пустыню вокруг. — Где вы собираетесь ее покупать? Здесь же никого нет.

— Никого?

За сараем, на треть скрытый густыми зарослями, стоял покосившийся амбар, его широченная дверь висела на одной петле. Возле двери на бочонке кто-то сидел — зеленая курточка и штаны почти сливались с зарослями. Я указал эльфу, и тут из амбара вывалила целая толпа. Высокий, статный гоблин Ван Берг Дерен в окружении шестерых людей вышагивал величаво и медленно, охранники насторожено зыркали по сторонам. Половина—с длинными мечами, половина — с самострелами. Я пригляделся, и рот сам собой скривился в усмешке. Эплейские самострелы. Те самые.

Гоблин повернулся к нам и приложил здоровенную лапищу козырьком ко лбу. Привстав на стременах, я махнул рукой. Он еле заметно кивнул и прошествовал дальше, скрывшись вместе с охраной между строениями.

— Эй, да это ж Ван Берг, — подал голос Ат, который уже успел вылезти из корзины и теперь ковылял вокруг лярвы на коротких дрожащих ножках, с озабоченным выражением лица поправляя крепежные ремни.

Каменные примолкли, уставившись вслед гоблину. Макинтош передал мне деньги и спросил:

— Кто это?

Мы с Лоскутером переглянулись.

— Дерен… — Салга со скрежетом почесал затылок. — Я его и видел-то всего пару раз в жизни.

Я громко произнес, обращаясь ко всем сразу:

— Стойте здесь. Мы недолго.

Кивнув Лоскутеру, я слез с камелопада и шагнул к амбару, но тут Лоск показал на холмы, от которых мы уже отъехали на приличное расстояние. Чуть помедлив, я подошел к эплейцам и произнес, глядя снизу вверх на Дакота:

— Вы на стреме будьте. Развернитесь мордами к тем холмам, рассредоточьтесь слегка. Не спите тут, в общем, ясно?

Дакот пошевелился в седле, а Салга рявкнул что-то непонятное:

— Ну, сука, не ко времени оно получилось!

Когда я повернулся, Лоскутер как раз разговаривал с Атом. Лярва, изогнув шею и приблизив к ним голову, казалось, тоже слушала. Ат сказал: «Эге… понял, понял…» — и замер, уставившись в одну точку. Губа отвисла, руки безвольно опустились. Лярва вздрогнула и, двигаясь уже по-другому, более быстро и целенаправленно, развернулась к холмам. Одновременно она, почти припав брюхом к земле, рывком переместилась в сторону — теперь Атлас Макинтош оказался позади нее, как бы защищенный от угрозы, которая могла бы прийти с холмов.

Каменные, тихо ругаясь и споря, уже развели своих камелопадов, вытянувшись цепью. Дакот с Салгой оказались по краям, близнецы в центре.

— Этот эльф идет с вами? — спросил Макинтош. — Почему?

Я покосился на Лоска и объяснил:

— Потому, что я не хочу идти туда один.

— Это опасно?

Пожав плечами, я направился к амбару, Лоскутер пошел рядом.

Лепрекон Малик вынул изо рта трубку — он держал ее в зубах чашечкой книзу, так что густой пряный дым опускался к земле, — и покачал головой. У лепреконов все наоборот, то есть на самом деле он кивнул. Его одежда была одета шиворот-навыворот, а шапочка перевернута козырьком назад.

— Привет, — сказал я.

— Здорово. — Он покачал головой Лоскутеру.

— Шажок на месте?

— Деться ему ж куда? Есть и бизнес, он бизнес. Посту на всегда.

Сколько уже общаюсь с лепреконами, а все равно не могу привыкнуть к ним. Я поморщился и непроизвольно оглянулся. В слепых окнах проросла трава, внутри — темно… Я не видел их, но был уверен, что множество глаз сейчас наблюдают за нами через окна. Даже такой крутой деятель, как Ван Берг Дерен, чей годовой доход исчислялся очень круглой суммой, рисковал наведываться в Оазис только с хорошей охраной. Лепрекон Малик позаботился о защите как магической, так и реальной. Магический вопрос он решил одним махом — просто отрезав все внешние концы, сделав Оазис самостоятельным ареалом, слепым пятном посреди Патины. В реале его защищало три десятка головорезов, бессменно дежуривших в разных местах Оазиса. Ну а приходящие к Малику покупатели сами заботились о себе.

Я тоже позаботился о себе. У меня был Лоскутер.

— Что ли, проходи уж?

— Да, Малик, — сказал я. — Мы уж пройдем…

Он опять качнул головой и вставил в зубы чубук. Я втянул носом воздух. Такой пряный, дурманящий аромат…

— Кактусы не доведут тебя до добра, Малик.

— Дело твое не.

— Знаю, не мое.

Мы вошли в амбар.

Солома под ногами, еще одна узкая дверь, ведущая вниз каменная лестница, влажные стены, сырой воздух, метка на правом запястье начинает зудеть…

— Теперь давай я. — Лоскутер протиснулся мимо меня и пошел первым.

Я потер запястье.

Эльф толкнул еще одну дверь, и мы попали внутрь Оазиса.

Магии здесь столько, что метка стала пульсировать и появилось желание разодрать ее ногтями. С виду — питейный зал какого-нибудь трактира, но только очень длинный, такой, что дальнюю часть, где находится стойка, и не разглядеть. На нас поглядывали со всех сторон. По центральному проходу шли посетители, под стенами тянулись ряды столов. Почти за каждым кто-то сидел. Лепреконы, гоблины, люди, даже несколько троллей, хотя, как правило, они создания тихие, мирные и предпочитают держаться подальше от подобного рода мест. Невдалеке я увидел аскетку — высокая и тощая зеленоволосая девица в легких доспехах. Орк с подносом в руках разносил закуску и выпивку.

Когда мы вошли, из-за ближайшего стола высокий тощий гоблин быстро глянул на нас и тут же вновь уставился в укрепленный на подставке синий шар. Для чего-то он использовал сразу два входа — ко лбу гоблина прилепилось высохшее тельце торфяной жабы, острые коготки на ее лапках были погружены в череп.

В Патину можно попасть благодаря метке — на руке или, что бывало гораздо реже, на голове. Но такие метки доставались по наследству немногим. Другой способ — это шар из морского хрусталя. Дорогая штука, не каждый может позволить себе такой. Малик, насколько я знал, владел двадцатью шарами и предоставлял их клиентам за отдельную плату. Шары могли быть разными, из более мутного или более чистого хрусталя. От его качества зависело, насколько глубоко и быстро ты мог проникнуть в Патину.

Мне шар не нужен. Я и так чувствовал, что благодаря своей метке и очень плотной магической насыщенности смогу сейчас быстро проникнуть в Патину. Из-за того, что Малик отрезал Оазис, магия не растекалась по Патине, а бесконечно накапливалась здесь. Я прошел до середины ряда и встал. За столом слева сидел тролль-страшилище — горбатый, лопоухий, с кривым пупырчатым носом и иссеченными оспой обвисшими щеками. Череп обрит наголо. Он сидел, отвернувшись от нас, и за ухом из черепа торчал обточенный кончик тонкой косточки. Я покосился на Лоскутера.

— Давай, — тихо сказал он и присел за соседним столом. Не в силах больше сдерживаться, я соскользнул в Патину.

Преображение было почти молниеносным. Питейный зал изогнулся дугой и превратился в мост, тонкую и изящную конструкцию, висящую над заполненной туманом пропастью. Вокруг плескалось марево плотной, насыщенной эссенции, со всех сторон ограничивавшей Оазис. Мост широкий, по краям, там, где раньше находились столы, теперь возникли лотки и лавки. Здесь, в основном, торговали товарами, запрещенными для продажи на общественных номах в Колониальном Единстве или какой-то другой области. Продавцы предпочитали огороженную заводь Оазиса Малика, не скупясь на расходы, связанные с арендой. Малик брал дорого, зато обеспечивал безопасность продавцов. Но не покупателей — они заботились о себе сами. Впрочем, у Малика можно приобрести очень диковинные вещицы, и, несмотря на риск и то, что сюда нужно было приходить в реале, то есть тащиться по пустыне, покупателей всегда хватало.

В находившейся слева лавке сама собой распахнулась дверь. Я шагнул внутрь.

Шажок Ребис давно крутился в этом бизнесе и оборудовал лавку, как положено. Антураж можно за отдельную плату заказать Малику, на лепрекона постоянно работала пара магов, спецов по всяким зрелищам и аналогам. Но тролль предпочитал спланировать лавку сам и загружал ее в Патину через кость прямо из головы, без посредства метки или шара. Он мог, в отличие от Большака, поддерживать беседу одновременно с несколькими клиентами. Впрочем, подобные усилия нужны редко — клиенты обычно приходили по одному.

Аналог стоял за прилавком, а позади всю поверхность стены занимал стеллаж. На полках — склянки, мисочки, пузатые колбы и реторты, какие-то мешочки, узелки, связки стеблей и шерсти, шкурки, бусы из глаз, ногтей и крысиных ушей.

Аналог выглядел красавцем. Высокий, стройный, нет ни присущей большинству троллей грузности, ни сутулой спины. Сломанный нос и язва исчезли, на лице — чистая нежно-зеленая, как у юной троллихи, кожа. Меня всегда это забавляло.

— Спешу, — сказал я ему. — У тебя наличность есть?

— Может быть. — Он осторожно кивнул. — Смотря сколько. В чем дело, Джа?

Я глянул назад — в дверях лавки никого не было — и тут же опомнился. Обычное движение для реала, в Патине оно не имело смысла. Здесь предпочитают подслушивать другими способами.

— У меня все чисто. — Шажок уловил мое беспокойство. — Я почти каждый день защитные заклинания обновляю и проверяю все щели. Что ты хочешь?

— Два дела, Шажок. Первое — завтра я появлюсь здесь с кучей дорогущих заклинаний, и мне нужно будет их по-быстрому скинуть. Новые боевые заклинания. Я знаю, ты один из самых богатых здесь, но все равно, всех твоих сбережений не хватит, чтобы выкупить мой товар… даже за ту плевую цену, которую ты обычно предлагаешь. — Тут он вскинул голову, собираясь возразить, но я его не слушал. — Кореша у тебя здесь есть? Такие, чтоб ты им доверял?

После довольно долгого молчания он сказал:

— Ну… есть… Не то чтобы кореша, но такие ребята, с которыми можно в долю войти без боязни, что кинут.

— Значит, столкуйся с ними. Чтобы через день у вас было… не меньше восьми тысяч золотых. Я сброшу вам заклинания, получу деньги и свалю. Теперь, Шажок…

— Постой, сколько?! — Аналог дрогнул, его изображение чуть смазалось, а контуры лавки вокруг нас на мгновение покрылись рябью.

— Восемь тысяч, а лучше еще больше, — раздельно произнес я. — Я пока точно не знаю сколько. Может, оно будет стоить и меньше, но, если у вас не окажется нужной суммы, я не хочу ждать тут, пока вы ее соберете. Так, с этим ясно. Теперь второе. Шажок, мне нужна какая-нибудь кобра помощней.

Он уже оправился от потрясения и, поскольку теперь разговор перешел в привычное русло, стал расспрашивать:

— Насколько помощней?

— Настолько, насколько возможно.

— Сколько?

— Восемьдесят. Если предложишь что-нибудь очень классное — сотня.

— Для чего?

— Хорошая двойная защита. Может, даже тройная.

— Насколько хорошая, Джанки?

Я вздохнул:

— Очень хорошая. «Склеп» и «метель».

— Какой «склеп»?

— Хрустальный.

— О! — Шажок помолчал и спросил: — Где?

— Брось, Шажок. Тебе это не нужно.

— Крупное дело, — решил он. — Собираешься грабануть кого-то через Патину на червонец косых золотом. Восемь тысяч нам, конечно, не набрать, но я могу позвать в долю самого Малика. Растешь, Джа. Помню тебя еще мальчишкой, сынком барона, как ты таскал на рынок ворованные у прислуги твоего папаши заклинания для чистки ковров…

— Заткнись, Шажок. Что у тебя есть?

— Поскольку теперь у меня возник интерес к тому, чтобы твоя затея прошла гладко, то предлагаю Червоточину. Новая и очень навороченная.

Он сунул руку под прилавок и извлек небольшой глиняный кувшинчик с изящным тонким горлышком.

— Новая Червоточина? — удивился я. — Откуда взял?

Аналог усмехнулся, красиво заломив бровь:

— Брось, Джа. Тебе это не нужно. Она стоит две сотни.

— Слишком много, — возразил я, приглядываясь к кувшину. Горлышко запечатано, на коричневой глине выделялись какие-то линии. — Двести золотых! Ты обалдел? Даже за Червоточину это очень много. Сто двадцать, ну сто пятьдесят. Да и то…

— Нормально. Я же сказал — новый вариант. Другой такой на континенте просто нет, понимаешь? Пока она существует в единственном экземпляре. У нее расширенные возможности.

Я переспросил:

— Расширенные возможности? Насколько расширенные?

— На один пункт.

Я наклонился, разглядывая печать. Неповрежденная.

— Кто склепал?

— Аскеты. Ты знаешь, их товар всегда высший класс. Высокая магия.

Я продолжал рассматривать печать. На ней и в самом деле был выдавлен знак аскетских шаманов.

— Полуразумная?

— Конечно. Только прикажи — все сделает.

— Форма приказа?

— Обычная. Направляешь горлышко в нужную сторону, «Сделай дело…» — как всегда. Печать не повреди.

— Это «тихий» или «громкий» вариант?

— Не тихий — бесшумный. И атакует сразу по двумстам пятидесяти двум каналам.

— Не может быть.

— Я за базар отвечаю, ты ж знаешь. Она шестидесятитрехразрядная, сечешь, Джа? Все предыдущие были семи, ну девятиразрядные. А тут сразу шестьдесят три, такой прорыв… Ты представь, какая у нее степень проработки и скорость? Но вариант полностью бесшумный, то есть никакая защита не сможет определить, что с ней кто-то работает. До тех пор, пока ее не поимеют…

— А потом?

— Как обычно. Уходит в Патину.

Я подумал.

— Сто пятьдесят.

— Извиняй, Джа. Я рассчитывал выручить за нее двести тридцать — двести пятьдесят монет. Отдаю тебе за двести только потому, что, как я говорил, заинтересован теперь в результате. Считай, вкладываю разницу в твое предприятие.

— Врешь, Шажок. Никто не дал бы тебе четверть тыщи за Червоточину, пусть даже новинку с расширенными на пункт возможностями. Сто пятьдесят и…

— Ван Берг Дерен дал бы.

Я умолк. Ван Берг Дерен — самый богатый взломщик континента и обычно работает не на простых клиентов, а выполняет заказы личностей вроде Протектора.

— Я его сейчас видел. Он к тебе приходил, что ли?

— Он, по его словам, мимо шел, ну и решил завернуть в Оазис. Как увидел эту Червоточину — аж заикаться стал.

— Так чего ж не купил?

— Да у него с собой такой суммы не было.

— Это у Дерена-то?

— Я ж говорю, Джа, он вообще-то и не собирался что-то покупать. Потому, наверное, и не имел с собой двух с половиной сотен. Но обещал вернуться, просил, чтоб я эту Червоточину никому не отдавал.

— И ты не боишься его так кинуть?

Он опять заломил бровь:

— Ха, это ж Оазис, Джа! Свободу торговли гарантирует лепрекон Малик. Даже такой крутой парень, как Ван Берг, ничего тут не может поделать. Он что, против всех взломщиков побережья попрет? Против общины лепреконов, которая за Малика подпишется? Нет монет — значит, надейся, что никто не успеет перекупить товар, пока ты за ними ходишь. Он не требовал, чтоб я Червоточину поберег, он просил, понимаешь? Короче, Джа. Двести, и не меньше.

Я прикинул наличность. После расчета с Ат'Ланчи и каменными, с сотней, что добавил Макинтош, у меня имелось двести четыре монеты. Для простого горожанина — громадная сумма. На такие деньги в городе можно долго-долго жить целой семьей.

— Договорились.

— Еще одно, Джанки. Я сам этого не видел, но, насколько знаю, когда Червоточина сносит защиту уровня «хрустального склепа», тем более «метели», это проникает в реал. Взрыва особого не будет, но тряханет прилично.

— Ладно, запомню. У меня последний вопрос. Что-нибудь слышал в последнее время о Куинбусе Флестрине?

Аналог Шажка опять чуть расплылся.

— С чего ты о нем вспомнил? — спросил он с тревогой.

— Да так, просто любопытно стало.

— Он был в Оазисе с год назад. Охранял какого-то гнома-мага, искавшего магические элементы… определенного рода.

У меня — реального, а не аналога — дернулась щека.

— Чтоб оно все… — протянул я растерянно. — Шажок, а какого рода магические элементы он искал?

— Ну, он тут по многим продавцам прошелся. А Флестрин за спиной маячил все время. Для понта, понимаешь? Для прикрытия. У одного — то купили, у другого — это. У меня, к примеру, гибкую стяжку. Такую, которая, когда растопыривается, сшибает все, что вокруг…

— Да знаю, — перебил я, и тут что-то словно толкнуло меня в бок. Я удивленно оглянулся — позади раскрытая дверь лавки, лотки, мост-арка и никого. Что-то неуловимо изменилось в окружающем, будто где-то рядом начала происходить какая-то бурная деятельность, которую я не мог увидеть.

— Это чего? — удивился Шажок. Меня опять толкнул кто-то невидимый.

— Давай, давай… — Расплатившись, я схватил кувшин с Червоточиной и выскользнул из Патины очень быстро, почти без усилий.

Рядом на пол валился высокий тощий гоблин с торфяной жабой на лбу, тот, что смотрел на нас, когда мы вошли сюда. В руке гоблин сжимал кинжал. Лоскутер уже садился за соседний стол, одновременно вкладывая длинный клинок в ножны на спине.

— Что случилось? — спросил я.

Гоблин, хрипя и держась за горло, тяжело ворочался на полу.

— Готово? — произнес Лоскутер, опять вставая. — Ничего, хотел твои карманы почистить.

Шажок Ребис, натуральный, не аналог, продолжал сидеть, где сидел. Из-за уха торчал заточенный кончик кости. Он сейчас одновременно видел и свою лавку, которую только что покинул мой аналог, и меня в реале. Тролль вяло поднял руку и махнул на прощание. Его глаза смотрели мне в переносицу, не мигая. Я взглянул на свою руку. Пальцы сжимали горлышко маленького кувшина. Главное в нем — печать, и я еще раз проверил ее. Целая.

— Возвращаемся, — сказал я Лоскутеру, и тут свет мигнул.

Потом мигнул еще три раза подряд.

Шажок Ребис заворочался, словно пробуждаясь от сна. Его взгляд стал осмысленным. За соседними столами вскакивали продавцы, раздались испуганные голоса.

— Это что? — спросил я.

— Сигнал Малика. — Шажок вытянул из-под стола котомку и перебросил через плечо. — Если кто-то напал на Оазис, он дает такой сигнал.

— Ты что? На Оазис кто-то нападает?

— Раньше при мне такого не случалось. А теперь, выходит…

Лоскутер потянул меня к двери, через которую мы проникли сюда.

— Идите лучше за мной! — позвал тролль и махнул в другую сторону. — Там за стойкой есть ход, выберемся на песок в миле отсюда.

Я покачал головой и бросился вслед за Лоскутером. Эплейцы и эльф с тандемом находились не в миле отсюда, а здесь, в Оазисе…

Продавцы и большинство недоумевающих посетителей бежали в противоположную сторону. Мы протолкались сквозь толпу и поднялись по узкой лестнице в сумрак амбара. Из двери Лоскутер, отодвинув меня, выглянул первым.

— Малика нет, — констатировал он. Раздался крик, потом взрыв.

Лоскутер, не оглядываясь, махнул рукой и выскочил наружу, я за ним. Пригибаясь, мы оббежали кусты. Из окон соседних строений со свистом вылетело несколько стрел, кто-то опять закричал.

— Джанки Дэви! — раздался приглушенный голос.

Лоскутер указал влево, и я посмотрел туда. Неподалеку за стволом дерева скорчился Атлас. Возле него стоял камелопад.

— Что здесь? — спросил я.

— Кто-то напал. Я не знаю…

Раздался скрип седел, в пространство между нами и эльфом один за другим влетели эплейцы, все с самострелами в руках. Следом медленно пятилась лярва, в корзине на ее спине, сжавшись и закрыв глаза, сидел Ат.

— На вас или на Оазис? — спросил я.

— Не знаю, — повторил Макинтош. — Мы же дежурили на краю. Это какие-то…

— Командир, давай сматываться! — перебил Дакот, сжимающий могучей лапой поводья еще двух камелопадов, моего и Лоска.

Строение позади амбара загорелось. В ту сторону побежало несколько защитников и тут же скрылось среди деревьев.

— Лоск, садимся.

Я перехватил поводья у Дакота и залез в седло. Привстал на стременах, глядя туда, откуда летели стрелы. Было видно, что из пустыни к Оазису двигаются какие-то фигуры, но кто они, я разглядеть не мог.

— Готов, — сказал Лоскутер.

— Атлас, залезайте! — скомандовал я, разворачивая камелопада. — Пошли!

Камелопады рванулись вперед и, подняв фонтан брызг, пересекли озеро. Мелькнули деревья, я вдруг увидел спрятавшегося под стволом Малика. Он почему-то показывал мне кулак. Потом Оазис закончился, и сразу же стало жарче. Еще несколько взрывов прозвучало позади, но уже тише.

— Джанки Дэви… — Я обернулся и увидел раскрасневшееся лицо Макинтоша, скачущего рядом. Скакал он неумело — то и дело съезжал в седле на бок. — Вы пробыли там долго, время уже поджимает. Достали, что хотели?

— И даже больше, чем хотел. Очень классное заклинание. Но оно обошлось в двести монет.

— Две сотни? — поразился он. — Что это?

— Червоточина.

— Черво… — Он кивнул, опять сполз и ухватился за пятнистый горб. — Я слышал о них. Такая штука пробьет защиту базы?

— Не пробьет. Скорее съест. Это заклинание-«джинн».

— Конечно. Трехразовое, да? Оно, ну, вроде как выполняет три задания? Или желания?

Я не ответил, потому что сзади прозвучал еще один взрыв.

— Он работал на корабле, что входил в торговую линию Первого Судоходства, — тихо говорил Лоскутер. — Последний из пустынных эльфов. Конечно, я знаю о нем. Среди нас эти сведения распространяются такими путями, о которых вы, люди, и не слышали. Линия состояла из семи кораблей. Они все пропали, вместе с экипажами и товаром. Как думаешь, что с ними стало?

— Атлас был суперкарго? — пробормотал я, пытаясь разглядеть что-нибудь в подзорную трубу. Вечерело, тени уже окутали пустыню Хич. — Я видел что-то об этом в Поиск-Пятне…

— Да, суперкарго.

— И пропали все корабли? — Я опустил трубу. Если нас кто-то и преследовал, то сейчас я не мог их различить. — Целая линия? Такое могло случиться, только если он сошелся с кем-то из корсаров Архипелага.

Лоскутер быстро глянул влево — там ехал Атлас Макинтош. Перед эльфом трусила Ланчи с Атом в корзине, Салга с Дакотом возглавляли отряд, близнецы замыкали.

— Не могу заглянуть ему в лицо, — произнес Лоск. — Странно, он все время отворачивается… Да, Макинтош сдал линию Судоходства корсарам. Не знаю, какая была его доля, но вот откуда у него деньги. Ты уверен, что он, как и ты, хочет продать свою часть заклинаний Шажку?

В моей голове на мгновение возникла эта картина — армада кораблей Архипелага, вооруженная не только пушками и абордажными крюками, но и новейшими заклинаниями. На каждом корабле — маг или просто кто-то, секущий в Патине хотя бы так же, как я. Они через Патину смогут топить корабли противников или атаковать прибрежные города.

— Ты думаешь?..

Лоск пожал плечами и отъехал в сторону. Я заметил, что Атлас сначала косился на нас, а когда Лоскутер стал приближаться к нему, быстро отвернулся.

— Командир! — позвал впереди Дакот. — Что это еще за бодяга?

Каблуками я ударил в бок камелопада и подъехал к ним. Почти совсем стемнело, я увидел, что впереди, там, где черная пустыня смыкается с черным небом, проступает белесое свечение.

— Чтоб тебя! — прошептал я ошарашенно. — Дакот, знаешь, что это?

— Джанки Дэви! — подал сзади голос Макинтош.

— Эссенции просачиваются из Патины в реал, — пояснил я каменным, поворачивая камелопада.

— Смотрите, Джанки. — Макинтош протягивал навстречу мне руку. На ладони лежал золотой хронометр, циферблат светился. Единственная стрелка подобралась уже почти вплотную к красному кресту. — Мы задержались в Оазисе дольше, чем я рассчитывал. Осталось совсем мало времени. Отряд гномов с заклинаниями скоро подойдет к базе.

— Это же пустыня, — возразил я. — Думаете, у них все рассчитано так точно? Они могут задержаться.

Он спрятал хронометр.

— Насколько я понимаю, проход откроется в четко определенное время. Вряд ли они задержатся. Скорее уж они прибудут раньше и подождут под базой… Что это?

Я посмотрел вперед:

Очень большая насыщенность магии. Она просачивается в реал. Никогда такого не видел, если честно.

— Нет, я уже заметил остаточное свечение эссенции. Я имею в виду вот это… — Он показал.

Сначала я ничего разглядеть не мог, а потом, когда глаза наконец привыкли к призрачному освещению, понял, что он имеет в виду. Широкая темная полоса словно разделяла свечение на две половины.

— Башня, — сказал я. — Надо же, она очень похожа на свой аналог, который я видел в Патине. Обычно аналог отличается от оригинала куда сильнее.

Он удивился:

— Вам удалось проникнуть в Лезия Олни?

— Конечно. Надо было навести справки перед тем, как я согласился на ваше предложение. Получилось удачно, потому что я выманил оттуда стаю хищных марлетов. Они бы сильно помешали нам сейчас.

— Вы исследовали внутреннее строение базы?

— Насколько мне это удалось.

— Хорошо, — сказал Атлас. — Тогда вы видели, сколько там гномов? И эти три пояса защиты, мы про них говорили в самом начале?.. Внешний, внутренний и нижний?

— Видел. Гномов там вроде бы десятка два. Хотя вряд ли я разглядел всех. И меня заинтересовал нижний пояс. Для чего он?

— Я не знаю. Но меня он интересует не меньше, чем вас. Червоточина выполняет три желания, я хочу, чтобы вы приказали ей вскрыть все три пояса.

— Нижний не помеха, чтобы добраться до заклинаний.

— И все-таки, Джанки, прикажите Червоточине сломать все три пояса. Она куплена на мои деньги, и я настаиваю…

— Ладно. Есть еще кое-что. Почему вы не сказали, что охраной базы руководит Куинбус Флестрин?

Взгляд Атласа стал удивленным.

— Кто?

— Бросьте. Хотите сказать, что не знаете этих слов: Гном-Гора?

— Гном-Гора, да… ну да, Флестрин. Просто, очень давно не слышал… Это ведь какой-то их народный герой?

— Что-то вроде того. Не верю, будто вы не знали, что это он руководит охраной.

— Но я и вправду не знал! — Эльф прижал ладонь к груди. — Понятия не имел. Я в своих розысках сосредоточился на магической стороне дела, пока вы мне не сказали, я даже не знал, сколько там гномов. Гном-Гора — это плохо, Джанки?

— Очень плохо. Слышали его историю? После войны, когда гномы уступили Вязкий тракт полузверям Пондиниконисини, осталось много пленных, и полулису Дребету пришло в голову организовать лагерь для них. Дребет был ученым, приближенным к руководству Понди, и имел влияние. Он ставил опыты — это вы хоть помните? Куинбус Флестрин был одним из пленных в том лагере. Воин и одновременно знаменитый певец. Всем им вырезали языки, кажется, после этого он и сошел с ума. Он организовал восстание, их всех перебили, в живых остался только Куинбус. За ним послали отряд, десяток полумедведей. Каким-то образом он завел их в рощи к югу от Вязкого тракта… и потом в рощах нашли их трупы. С вырезанными языками. А это были не кто-нибудь — полумедведи. Кто с ними может справиться? Я таких не видел. Потом он то возникал в разных местах, то исчезал, и каждый раз его появление сопровождалось… скажем так — большим количеством трупов. А сейчас, я уверен, он там, куда мы направляемся.

— Но у нас — четверка каменных людей и тандем с лярвой, — возразил Макинтош. — Кто сможет противостоять им?

Позади раздался приглушенный звук. Чем ближе к базе, тем сильнее я беспокоился — и теперь дернулся назад. Лоскутер на своем камелопаде уже развернулся, в обеих его руках были клинки.

Впереди — свечение эссенции, но сзади совсем темно. Я пытался разглядеть хоть что-нибудь, но не смог. Тишина, только песок шуршит под копытами животных.

Рядом возникло тусклое мерцание — Атлас Макинтош опять достал хронометр.

— Она уже почти у креста, — произнес он. Я сказал:

— А мы уже почти у базы.