"Вкус к смерти" - читать интересную книгу автора (О`Доннел Питер)

Глава 5

Дайна Пилгрим лежала в постели, укрывшись одной простыней, одетая в ночную рубашку, которую ей купил Вилли Гарвин. В ней было удобно, и Вилли сказал, что она розового цвета. Все вещи, которые Вилли покупал для нее, были в самый раз. Поэтому Дайна решила, что Гарвин обладает большим опытом в выборе женских вещей. За три дня, которые они уже провели здесь, девушка хорошо изучила небольшой коттедж. Теперь она уверенно ориентировалась в расположении комнат и безошибочно находила нужную вещь. Шок, вызванный гибелью Джуди, понемногу проходил. Большая заслуга в этом принадлежала конечно же Вилли Гарвину. Вилли не пытался утешать ее, однако само его присутствие влияло на Дайну самым благотворным образом.

Если слепота девушки и вызывала у него жалость, то он никогда не выказывал ее, хотя и не избегал этой темы. И Дайна испытывала к нему благодарность за это. Вилли был очень тактичен даже в простой болтовне о том о сем. Когда она говорила о Бальбоа, он не спрашивал, видела ли она там сады, а интересовался, чувствовала ли она их аромат.

Коттедж представлял собой одноэтажное строение с остроконечной крышей и толстыми глинобитными стенами. Он стоял в нескольких милях от трансамериканской трассы, рядом с грунтовой дорогой, скрытый со всех сторон деревьями. Принадлежал коттедж англичанину — местному представителю лондонской фирмы, занимавшейся импортом черепаховых панцирей и жемчуга. Сейчас он и его жена уехали в трехмесячный отпуск, и дом пустовал. Вилли Гарвин снял его. В доме была спальня, просторная гостиная, кухня и маленький кабинет. Вилли спал в кабинете, на походной койке.

Из дома он выходил только однажды, в самое первое утро, и с тех пор не пользовался старым «понтиаком», стоящим в гараже за домом. В тот раз он надел простую крестьянскую одежду, купленную у старьевщика в порту Пуэрто-де-Чоррера, и отправился в город, а через четыре часа вернулся с одеждой, туалетными принадлежностями и косметикой для Дайны и запасом продуктов, которого должно было хватить дней на десять. Еще купил фотокамеру «Поляроид». И все эти четыре часа он испытывал мучительное беспокойство за Дайну.

К коттеджу было подведено электричество, имелись холодильник и телефон. Но Вилли не стал звонить оттуда в Лондон, потому что на телефонной станции проще простого было бы перехватить разговор. Он объяснил девушке, что, имея нужные связи, можно купить у телефонистов любую информацию об интересующем вас звонке долларов за десять.

«Понтиак» был оборудован особым радио. Каждый вечер, ровно в шесть часов, Вилли выводил машину из гаража и что-то делал, сидя в ней. Сегодня, когда он вернулся. Дайна поняла, что он чем-то обрадован, еще до того, как Вилли сообщил ей, что Модести Блейз прибудет в Панаму не позднее, чем через два-три дня.

Модести Блейз. Вилли мало рассказывал о ней. Дайне все еще казалось удивительным, что друг Вилли, который должен прилететь из Лондона, чтобы спасти ее, — всего лишь молодая женщина. Еще более странным было то, что Гарвин, похоже, привык подчиняться ей. Когда Дайна спросила его об этом, Вилли коротко ответил:

— Просто она в этом деле лучше, чем я. Вообще лучше, чем кто-либо.

Было уже за полночь, но Вилли все еще не ложился, занимаясь в гостиной какими-то своими делами. Чувствительный слух Дайны улавливал его движения, иногда он что-то тихонько насвистывал, как бы про себя, не отвлекаясь от того, что делал.

Дайна Пилгрим откинула простыню и, сев на постели, протянула руку к халату, лежащему на стуле у кровати. Через несколько секунд она открыла дверь в гостиную и вошла.

Вилли Гарвин поднял глаза и увидел девушку, стоящую перед ним в уже знакомой позе. Она чуть склонила голову, глядя куда-то в сторону, а на лице застыло напряженное внимание и готовность слушать. Он заметил, что Дайна покрасила губы, и получилось это у нее немного неровно.

— Тебе уже пора спать. Или что-нибудь хочешь, милая?

— Да нет. Просто чувствую какое-то беспокойство.

— Это из-за жары.

— Да, конечно. Я в этом уверена. Не хотите чашечку кофе, Вилли?

— С удовольствием.

Он не сказал, что приготовит кофе сам, и не бросился помогать, просто быстро оглядел комнату, желая убедиться, что все находится на своих местах. Дайна улыбнулась ему и прошла через комнату в кухню.

Когда три дня назад девушка впервые вошла в коттедж, она сразу же принялась тщательно его обследовать, медленно переходя с места на место и время от времени коротко, едва слышно посвистывая. Поэтому ее слух натренировался так, что мог уловить даже слабый звук, отраженный окружающими предметами. Эта ее способность восхищала Вилли. А сейчас, глядя ей вслед, он ощутил острый приступ жалости. Представить вечную слепоту так же невозможно, как постичь бесконечность Вселенной. Вилли закрыл глаза и попытался вообразить, что больше никогда в жизни не сможет их открыть.

Он слышал, как Дайна на кухне открыла холодильник, потом поставила кастрюлю на плиту. Когда все вещи находились на своих местах, она легко с ними управлялась. И Вилли старался всегда быть аккуратным.

— Почему вы прекратили работать? — крикнула девушка из кухни. — Весь последний час вы что-то старательно скребли.

— Просто задумался, — ответил Вилли и, открыв глаза, посмотрел на перламутровый шарик, зажатый в его пальцах. — У тебя не уши, а радары.

— Такие же большие?

— Каким-то образом тебе удалось их уменьшить.

Перед Вилли на столе лежали несколько надфилей для ювелирной работы, плоских, треугольных, с крупной и мелкой насадкой, нож Стенли, наждачная бумага, рубиновый порошок, кусочки замши и цейсовские линзы.

Вилли взял в руки нож и снова стал скрести жемчужину, стараясь придать ей идеальную сферическую форму. В комнату вошла Дайна, неся две чашки кофе. Поставив их на стол, девушка села напротив Вилли.

— Спасибо, милая.

— Что вы тут делаете, Вилли?

— Обтачиваю жемчужину. Правда, она еще не совсем созрела. Я просто тренируюсь.

— Тренируетесь в чем?

— Ну, большинство жемчужин нуждаются в специальной обработке, будь они круглыми, в виде капли или какой-нибудь неправильной формы. Частенько их портят пятнышки, шишечки, неодинаковая окраска по поверхности. Но жемчужина в принципе похожа на луковицу. У нее так же много слоев. Иногда можно взять ничем не примечательный экземпляр весом в сорок пять гран и выскрести из него тридцатипятиграновую красавицу. Но это не так-то просто сделать. Если чуть-чуть ошибешься, вместо тысячефунтовой жемчужины в руках может остаться лишь пыль.

Девушка тихонько засмеялась.

— Скажите еще раз «тысячефунтовой».

— Зачем?

— Как здорово. Вы же имеете в виду фунты стерлингов, да?

— М-да. Больше так говорить не буду.

— О'кей. — Дайна отхлебнула кофе. — Вы любите жемчуг, Вилли?

— Больше, чем драгоценные камни. Что-то в нем есть особенное. Жемчужины — как живые существа.

— И вы их коллекционируете?

— Собираю, чтобы чем-то занять время. В Палато мне хотелось найти две или три штучки особой формы. Мне повезло. Но все равно нужна еще одна, примерно на сорок гран.

Девушка помолчала, слушая, как он работает. Вдруг она удивилась, почему же ее не волнует тот факт, что она официально считается погибшей. Только Вилли Гарвин и Модести Блейз знали, что она жива. Еще Лучо, но тот будет молчать. И Габриэль.

Габриэль представлялся ей каким-то полуреальным, но опасным существом. То, что Вилли Гарвин не хотел рисковать даже в мелочах, когда дело касалось Габриэля, казалось самым устрашающим. Дайна уже прекратила ломать голову, зачем она понадобилась этому Габриэлю. Странно, но ей просто не хотелось думать об этом. Весь мир с населяющими его людьми неожиданно сократился для нее до размеров маленького заброшенного коттеджа, где не было никого, кроме Вилли Гарвина, и, как ни странно, этот мир ей нравился. После шока и ужаса, в которые ввергло ее убийство сестры, такая жизнь давала ей возможность понемногу прийти в себя.

Приедет Модести Блейз и возьмет ее с собой в Лондон. Дайна согласилась отправиться туда, потому что Вилли считал это самым лучшим выходом. Паспорт Дайны пропал. Но Вилли сказал ей, что тут не о чем беспокоиться.

Она услышала, как скрипнул его стул. Затем Вилли предложил:

— Сигарету?

— Спасибо.

Девушка протянула руку, Вилли осторожно вложил в ее пальцы зажженную сигарету и возобновил работу. Дайна спросила:

— Модести — ваша девушка, Вилли?

— Она мой друг. И я работаю на нее.

По его голосу девушка поняла, что Вилли улыбнулся.

— В качестве кого?

— Это долгая история. Как-нибудь я ее тебе расскажу.

— Расскажите сегодня.

— Уже слишком поздно.

Дайна твердо сказала:

— Тогда завтра. Обещайте.

— Ну хорошо. Завтра.

Вилли Гарвин прекратил скрести и с удивлением посмотрел на Дайну. Недовольное выражение, появившееся на ее лице, медленно уступило место спокойной уверенности. Разумеется, Дайна была только молоденькой девушкой, очень хрупкой и во многих отношениях совершенно беспомощной, но иногда в ней чувствовалась какая-то необыкновенная сила.

Вилли взял один из надфилей и принялся обрабатывать поверхность жемчужины точными, выверенными движениями.

— А у вас вообще есть девушка — постоянная? — неожиданно спросила Дайна.

— Нет. Девушки у меня все не постоянные. — Вилли отложил инструмент и стал внимательно разглядывать серебристый шарик. — Ага…

— Что такое?

— Пока не уверен. Думаю, в ней трещинка.

Он взял линзу и вставил ее в глаз. При сильном увеличении на мутноватой поверхности сферы хорошо видна была трещина шириной с волосок. Вилли легонько провел по ней надфилем, и трещинка расширилась. Потом взял нож и кончиком лезвия осторожно попробовал проникнуть в узкую щель. Вдруг перламутровый шарик раскрылся, как скорлупа каштана, и он чуть было не упустил то, что находилось внутри.

Дайна сидела, вслушиваясь. Она услышала, как он почти бросил нож обратно на стол. Уловила она и как у него перехватило дыхание. Когда Вилли наконец заговорил, в голосе его звучали нотки изумления и восхищения.

— Бог ты мой, вот так жемчужина! Красавица! Идеальная!

— Но как же?..

— Она была внутри этой штуки, на которой я совершенствовал свою технику. — Он встал и обогнул стол. — Вот, потрогай.

Вилли взял ее руку и положил на ладонь жемчужину. Девушка потрогала гладкий шарик кончиками пальцев.

— Я не разбираюсь в жемчуге, Вилли, но, похоже, эта довольно крупная.

— Примерно сорок — сорок пять гран. Видит Бог, именно такую я и искал.

— Ценная?

— Не самая дорогая. Она может стоить от семисот пятидесяти до тысячи фунтов. Но это именно то, что мне нужна — Вилли был очень возбужден, и Дайна радовалась вместе с ним.

— Я так рада за вас, Вилли. Вот, возьмите. — Девушка отдала ему жемчужину.

— Ты приносишь мне удачу, милая.

— Уже что-то. Может, это хоть немного компенсирует то беспокойство, которое я вам доставила.

Вилли коснулся ее плеча и весело сказал:

— Я постоянно нахожу себе поводы для беспокойства Дайна. Просто счастье, что на этот раз оно связано с такой симпатичной девушкой.

— Вы не шутите? Симпатичной? — Она повернула голову в его сторону.

— Нет. Но ты гораздо больше, чем просто симпатичная девушка. Ты прелесть, Дайна. Ну, а сейчас пусть твоя красота отдохнет. Давай-ка иди бай-бай.

Девушка встала и сделала несколько шагов к открытой двери в спальню, но остановилась.

— Ну а когда же вы изволите лечь?

— Как только вымою чашки и все здесь приберу.

Когда он вернулся из кухни, девушка все еще стояла у двери спальни, погрузившись в глубокую задумчивость.

— Вилли, подойдите-ка сюда, — попросила она, словно очнувшись.

— Что такое?

— Да ничего особенного. Подойдите сюда. У меня еще нет вашего лица.

— Чего у тебя нет? — переспросил он, подходя ближе.

— Ну, я уже знаю, что вы высокий и крепкий, кажется, знаю ваш характер, но у меня нет представления о том, как выглядит ваше лицо. А мне очень хочется это знать. Замрите на секунду, прошу вас.

Ее пальцы коснулись его груди, потом легко пробежали вверх. Вилли ничего не говорил. Он чувствовал себя одновременно растроганным и смущенным. Ее руки с легкостью порхающей бабочки касались его лица, останавливаясь на губах, скулах, бровях и веках. Закрыв глаза, с отрешенным, застывшим лицом, девушка полностью ушла в себя.

— Думаете, сон сделает меня красивее? — нерешительно пошутил Гарвин.

Дайна опустила руки.

— Голубые глаза и светлые волосы?

— Верно. Откуда ты узнала?

— Мне часто удается угадывать.

Она открыла глаза и, снова приподняв руки, легко сомкнула их за его затылком. А потом сказала тихо, но твердо:

— Люби меня, Вилли.

Целая вечность прошла с тех пор, когда Вилли Гарвина могла вывести из равновесия какая-нибудь девушка. Но Дайне это удалось. Пораженный, он уставился в ее невидящие глаза. Ему стало стыдно до такой степени, что кровь лихорадочно застучала у него в висках. Он поспешно возмутился:

— Ты с ума сошла, что ли? Я не могу этого сделать!

— А почему? Для этого нет никаких преград. Я ведь ничего не краду у какой-нибудь другой девушки. Вы сами это сказали.

— Нет, но…

— Н Вы считаете, что у меня плохо получится? Что ж, может быть, вы и правы. Может, вы просто из-за своей доброты только что сказали, что я прелесть.

Вилли тихо выругался:

— Черт побери, нет!

— Тогда что же?

— Я… о Боже… я не знаю!

Улыбка озарила лицо девушки, и она слегка сжала плечи Вилли.

— Наверное, вам кажется, что вы, так сказать, воспользовались моментом? Будто украли несколько монет у слепой нищенки?

После долгой паузы Вилли Гарвин наконец проговорил:

— Пожалуй, это так. Да. О Господи Иисусе, у меня именно такое чувство! Поэтому прекрати, Дайна, умоляю тебя. Ну пожалуйста.

— Нет. Я предлагаю вам эти монетки не в качестве платы или какой-то благодарности. А потому, что я действительно хочу этого. И откажусь только тогда, когда вы прямо скажете, что не испытываете ко мне никаких чувств и не можете полюбить меня. Конечно, мне будет больно, но все же не так, как если бы я поняла, что вы просто пожалели меня. Если вы это сделаете, я сразу почувствую и, наверное, стану вас ненавидеть.

Вилли Гарвин снова чертыхнулся. Потом глубоко вздохнул. Девушка почувствовала, что его окаменевшие мышцы постепенно расслабляются. Она нежно погладила его.

— Тебе не надо ненавидеть меня, Дайна, — медленно произнес Вилли. — Все эти три дня я старался не смотреть на тебя и не думать об этом. Ну а сейчас ты сама все так здорово изменила.

— Отлично, — сказала девушка немного охрипшим голосом. — Так что давай что-нибудь делай, Вилли.

Он наклонился и легко поднял Дайну на руки.

Она спросила:

— Почему ты не выключил свет?

— Потому что ты такая красавица. Вся. Выглядишь на миллион долларов.

Она расхохоталась и сказала:

— Лучше бы это была тысяча фунтов. А знаешь что? Я тебя все лучше и лучше представляю. У тебя так много шрамов… Они очень заметны?

— Да нет. На мне все быстро заживает. Не думай, будто я весь в швах, как футбольный мяч.

Она улыбнулась и дотронулась до его лица.

— Не буду. А какие шрамы ты получил в постели?

Вилли притворно возмутился:

— Только один!

Дайна снова рассмеялась и прильнула к нему.

Позже она прошептала:

— Ну, у меня… ты знаешь… получилось не очень.

— Ты прелестна. Дайна. Восхитительна.

— Тогда сделай кое-что для меня, Вилли. Не думай, что я сделана из хрупкого стекла. Я не разобьюсь, милый…

Макуиртэр положил телефонную трубку и прошел в гостиную номера люкс на четвертом этаже отеля «Кадиз» — огромного нового небоскреба из металла и темного стекла, находящегося в восточной части Панама-Сити.

Габриэль сидел в кресле, положив подбородок на переплетенные пальцы. Спросил безразличным тоном:

— Какова наша ситуация?

Макуиртэр вытащил пухлый блокнот в мягкой кожаной обложке. Раскрыл его.

— Вчера в утренних газетах появились сообщения об обнаружении рыбаками лодки и тела девушки. Ее слепую сестру не нашли, и она считается утонувшей. С часа ночи наши люди перекрыли все возможные пути выезда из Панамы, и все силы брошены на поиск. Наготове большая группа боевиков, которая может быть задействована в любой момент. Расходы — восемь тысяч шестьсот сорок долларов, остаток — две тысячи.

— У наших людей есть помимо описания девушки описание Гарвина?

— Да. Вы по-прежнему думаете, что это был он?

— Я знаю. — Габриэль посмотрел на Макуиртэра своими безжизненными глазами. — И Гарвин знает, что это были мы. Наверняка он обнаружил нашу яхту и заметил нас на палубе.

Макуиртэр мрачно спросил:

— Думаете, он следил за нами?

— Скорее всего он оказался там совершенно случайно, — ответил Габриэль, вставая. — Но теперь это уже не имеет никакого значения. Все равно рано или поздно наша встреча должна была произойти.

Макуиртэр с любопытством и не без удивления наблюдал за ним. Глубина ненависти Габриэля была такова, что даже в его холодном, расчетливом сознании что-то изменилось. Габриэль никогда не верил в судьбу, но уже не впервые с убежденностью фанатика повторял, что когда-нибудь непременно состоится его ответный матч против Модести Блейз и Гарвина. Это предопределено.

Макуиртэр прежде не разделял подобной уверенности. Но теперь и он все более и более убеждался в неизбежности этой встречи. В его воображении возникла яркая картина: Вилли Гарвин и Блейз… оба мертвы… изувечены…

И это напомнило ему кое-что, уже случившееся в действительности. Облизнув губы, Макуиртэр вкрадчиво проговорил, не сводя глаз с Габриэля:

— Только что звонили из Лондона. Большой парень. Он позаботился об Ааронсоне.

Габриэль стоял у окна, разглядывая автомобильную стоянку и пышные заросли тропической растительности внизу. Не оборачиваясь, спросил:

— Ты сказал ему, что мы упустили девчонку?

— Да.

— Ну и?

Макуиртэр на мгновение заколебался, потом ответил:

— Он засмеялся.

— Конечно. — Габриэль наконец повернулся, его глаза больше не казались пустыми и погасшими. Теперь они ожили, и в них промелькнула горечь. — Он ненормальный. Он живет так, будто играет в какую-то безумную игру, и почему-то все у него получается. Удачливый сумасшедший.

Макуиртэр что-то невнятно пробормотал, потом отчетливо добавил:

— Он сказал, что, может, будет лучше, если он сам прилетит сюда и выполнит это задание. Я ответил, что не надо.

Габриэль мрачно кивнул.

— Что-нибудь еще?

— Вы говорите, что появление здесь Гарвина было чистой случайностью. А вот и еще одна. Большой парень здорово удивился, когда, выйдя из дома Ааронсона, столкнулся на крыльце с Таррантом и Модести Блейз, явившимися к тому с визитом.

— Что?!

— Вот-вот. Я тоже чуть было не подпрыгнул. Потом я кое-что проверил… — Макуиртэр перелистал блокнот и нашел запись, озаглавленную «Ааронсон». — Он был старым другом Тарранта. Мы узнали, что он начал что-то подозревать, и решили избавиться от него как можно быстрее. Пристайн не стал его слушать, но, вероятно, Таррант стал бы.

— Но что там делала Блейз?

Макуиртэр пожал плечами.

— Непонятно. Но так или иначе, они опоздали. Им не удалось ничего узнать. А если они и догадываются о чем-то, то это уже забота Большого парня, не наша.

— Да уж. — В голосе Габриэля прозвучало удовлетворение. — Наши люди следят за международными разговорами?

— Постоянно. Не могу утверждать, что Гарвин не сделал ни одного звонка, но в записях для нас нет ничего интересного.

— Не огорчайся. — Вдруг Габриэль усмехнулся. — Ты идиот, Макуиртэр, впрочем, как и я. Гарвин где-то затаился со слепой девушкой. Я уверен, что он найдет способ связаться с Блейз и та примчится сюда. И приведет нас к Гарвину. Так что предупреди всех наших в аэропортах.

Макуиртэр хохотнул, и в его глазах вспыхнули холодные огоньки. Спрятав блокнот, он вышел из номера.