"Карибский реквием" - читать интересную книгу автора (Обер Брижит)Глава 8Отец Леже не сомкнул глаз, погруженный в мрачные мысли. В комнату постепенно проникал дневной свет, а священник все сидел неподвижно. Кубики льда в пакете уже давно растаяли, и вода капала прямо ему на лицо, но он этого даже не замечал. Голова раскалывалась от удара, и он наконец поднялся, чтобы принять аспирин. Заодно он поставил кипятить воду. Было уже около девяти: самое время будить неугомонного детектива. Яхта тихо покачивалась на зеленых волнах. Опершись на леер, курил вахтенный, погрузившись в свои мечтания, ощущая на пояснице успокаивающее прикосновение пистолета «смит-вессон». Ветер лениво трепал кроны пальм, лагуна дремала под солнцем, а довольно сильная зыбь на море казалась вполне безопасной. Сидя в роскошном, отделанном белой кожей салоне, Шарлотта рассеянно смотрела утреннюю передачу по маленькому переносному телевизору и ела свою порцию овсянки, сдобренной крепким дайкири[55]. Она нервничала. Какого черта она вообще обратилась в это детективное агентство? Ну узнает она, что папаша ее безработный рубщик тростника или банковский служащий в галстуке-удавке, а дальше что? Да и кому нужна такая дочь, как она? Она совсем не похожа на трогательное очаровательное создание, которое мечтаешь прижать к своему сердцу. Может, у таких женщин, как она, вообще не бывает отцов? И спит она с мужчинами, которые тоже не знают своих корней. Она бросила взгляд на Васко, который, напевая, готовил себе дозу героина на тонкой золотой дощечке с выгравированными на ней инициалами, которую подарили ему друзья из Боготы. Он сделал глубокий вдох, прислушиваясь к своим ощущениям: достаточно ли хорошо качество? Он употреблял только экстратовар, причем в умеренных количествах. Еще не хватало разжижать себе мозг крэком или еще какой-нибудь дурью, предназначенной для продажи. Он предложил дозу Шарлотте, но она отрицательно покачала головой. Она достаточно насмотрелась на своих приятельниц в трущобах, которые вынуждены были выходить на панель, чтобы добыть себе на один-единственный укол. Никогда в жизни не притронется она к этой дряни. Алкоголя ей вполне достаточно. Пронзительный звонок мобильного телефона раздался внезапно. Шарлотта приглушила звук телевизора, а Васко поднял трубку: – Когда он услышал, что говорит ему собеседник, лицо его застыло. Не произнеся в ответ ни слова, он медленно положил трубку на место. – Что случилось? – забеспокоилась Шарлотта, наслаждаясь дайкири. – У одной моей приятельницы проблемы. Большие проблемы. – Какие? – Пуля в животе сорок пятого калибра. Шарлотта медленно выпрямилась на диване. Ничего себе! – Я в бешенстве, – произнес он ледяным тоном. Она сделала еще один глоток холодного коктейля. Васко по-прежнему был в бешенстве. И это как раз в тот день, когда она собиралась поехать с ним в СенБарт прошвырнуться по магазинам и примерить тот костюмчик от Лакруа… Она отпила еще глоток. Он попрежнему молчал, сидел неподвижно, с застывшим красивым лицом, упрямым, как у ребенка. Да он и был ребенком в девяносто килограммов весом. Он медленно повернулся к ней, взял приготовленный для него стакан и швырнул его в стену, затянутую светло-розовым льном. Стакан разбился с глухим звоном, и осколки хрустальным дождем засыпали толстый персидский ковер. Шарлотта вздохнула. Вот мальчишка! Что ж, приходится все брать в свои руки. Она подошла к нему и успокаивающе положила руку на плечо: – Эта женщина для тебя много значила? Васко обернулся к ней, и впервые с тех пор, как они стали жить вместе, она увидела в его глазах страх. – Это была моя молочная сестра. Черт. Васко сто раз рассказывал ей об этой пресловутой Аните, Шарлотта даже устроила как-то сцену ревности, но он ей объяснил, что они с Анитой были как брат и сестра. Их воспитывала одна и та же кормилица, в Венесуэле. Была такая полусумасшедшая старуха, которая жила на краю джунглей, подбирала всех бездомных кошек и детей и кормила их одним и тем же: мякотью свинины с рисом. Аниту убили, неудивительно, что у Васко крыша поехала… Она хотела взять его за руку, но он резко высвободился. – Как это случилось? – В Сент-Мари, в Гран-Бурге. Какой-то ублюдок выпустил ей пулю в живот и сбежал. – Известно, кто это был? – рассеянно поинтересовалась Шарлотта, думая о том, не пора ли подновить слой лака на ногтях. Васко был таким сентиментальным… – Узнают, и очень скоро, я тебе это обещаю. И я лично займусь этим типом. Васко повернулся к ней и резко схватил за волосы. – Грязная шлюха, тебе ведь наплевать, да? – Нет, клянусь тебе, нет. Мне очень грустно за тебя, милый. Но, по правде говоря, она не чувствовала ровным счетом ничего. Она вообще редко позволяла себе испытывать какие-либо эмоции. Дорого обходятся эти эмоции и приносят боль. Их следует расходовать экономно. – – – На колени! Он с силой бросил ее на пол и, крепко обхватив затылок, заставил прижаться ртом к низу его живота. Шарлотта вздохнула, услышав, как скользнула молния на ширинке: лак подождет, лишь бы тот костюм еще не успели продать. Чайник принялся свистеть. Отец Леже налил воды в две чашки, добавил растворимого кофе, сахар и, вернувшись в гостиную, поставил все на маленький низкий столик. Затем постучал в дверь спальни. Валы разбивались о черный прибрежный песок, перемещая дюны, а Даг лежал на гребне волны, обнаженный, скрестив на груди руки. Потом он повернулся и увидел ее. Ту волну. Иссиня-черная громадина с невероятно огромной, белой, сочащейся слюной пастью, открытой, чтобы поглотить его. Надо было нырять. Он стал извиваться, зарывая лицо в простыни. Все напрасно. Волна проглотила его, стала перекатывать в своем горячем, зловонном брюхе, швырять раз за разом на скалистое дно, методично дробя все его кости до единой, и наконец выплюнула на песок, полумертвого, с набитым рыбами ртом. Он с трудом разлепил глаза. Он был мокрым от пота и вымотанным до предела. В дверь с силой барабанили. – Вставайте, мальчик мой! Кофе готов! – Иду, – проговорил Даг, с трудом ворочая языком. Интересно, который час? Девять часов! Черт, старикашка мог бы дать ему еще немного поспать! Он сел, вытер простыней мокрое лицо. Какой кошмарный сон. Ему снился еще один, но он уже не помнил какой. Сон, в котором мадемуазель Мартинес беседовала о нем с инспектором Го… Мартинес… Он вспомнил свой предыдущий сон, тот самый, в котором она называла его дурачком. Тот самый, в котором убийца ждала его в квартире Мартинес и складывала стаканы в раковину. В последнее время ему что-то слишком часто стали сниться сны. Его тетушка полагала, будто в снах заложен важный смысл. Она придавала им пророческое значение. Даг пожал плечами и стал одеваться. Конечно, сны имели смысл, просто нужно уметь его разгадывать. Почему мозг не мог посылать понятные и ясные сигналы вместо этих идиотских ребусов? Он открыл дверь и встретил встревоженный взгляд отца Леже, который стоял напротив с чашкой в руках. – Хорошо отдохнули? – М-м, я бы предпочел еще немного поспать… – Нам некогда спать, отоспимся, когда умрем! – Но ведь считается, что нам придется воскреснуть! – Не сразу, увы, не сразу! – игриво возразил отец Леже. – Придется еще дождаться Последнего суда, а поскольку человек существует уже около двух миллионов лет и, похоже, вполне процветает, можно предположить, что это событие наступит не завтра… Выпейте кофе. – Спасибо, – поблагодарил Даг, поднося чашку к губам. Слишком горячо. Он подул на обжигающую жидкость и, позевывая, подошел к окну. – Дождь будет. – Это немного освежит наши мысли, – жизнерадостно произнес отец Леже. – Кажется, будет настоящий ливень. Видите, какое небо? Мы, похоже, застрянем здесь на целый день. Что там метеосводка? Священник махнул рукой на старенький радиоприемник: – Не знаю, не слушал еще. Даг повернул ручку и нашел нужную станцию. Певучий голос диктора перечислял спортивные результаты прошедших накануне игр. Допив кофе, Даг указал чашкой на голову священника: – Надо бы продезинфицировать рану. Не самое подходящее время подхватить сепсис. – У меня где-то должен быть бактерицид, – пробормотал отец Леже и, отправившись в крошечную ванную комнату, стал рыться там в поисках лекарства. Между тем диктор зачитывал последние известия. Даг терпеливо выслушал международные сообщения, затем настало время местных новостей. «Личность молодой женщины, убитой в живот пулей из пистолета вчера вечером в. самом центре ГранБурга, до сих пор не установлена. Напоминаем, что речь идет о белой женщине, лет сорока, на ней были майка, узкие короткие брюки синего цвета и черные кожаные сандалии. Светлые волосы подстрижены каре, глаза голубые, рост метр шестьдесят семь, вес шестьдесят килограммов. При жертве имелась также темносиняя кожаная сумка, которая впоследствии исчезла, а также медальон с изображением Богородицы и инициалами А.X. Если это описание напомнило вам кого-либо, кто вам известен, немедленно обратитесь в полицейское управление в Гран-Бурге». Итак, все ясно: никаких следов. Но ведь эта девица откуда-то приехала. Наемные убийцы следуют по своим особым каналам. Они не материализуются из воздуха. Девица была профессионалкой. Это явно не первая ее работа. Она говорила по-испански. Имело смысл позвонить Лестеру, у него во Флориде связи, может быть, ему удастся что-нибудь разузнать. «А теперь о погоде, – бодро продолжил диктор. – Как было объявлено вчера вечером, на побережье надвигается циклон „Чарли". Советуем принять самые серьезные меры предосторожности: оставайтесь на волне девяносто семь и восемь FM, проверьте, хорошо ли закрыты двери и окна. Рейсы авиакомпании „Эр Санта Мария" отменены вплоть до получения дальнейшей информации, так же как и судоходное сообщение. Следите за двенадцатичасовыми новостями. Для получения дополнительной информации звоните сорок пять – двадцать два – двадцать два». Даг вздохнул и налил себе еще кофе. Из-за этого циклона придется потерять много времени. «А зачем мне, собственно, время? – жужжал в голове приглушенный голосок. – Гоняться за неизвестно чьим призраком?» Даг проигнорировал голосок и стал решительно размешивать кофе. Вернулся из ванной отец Леже, торжествующе демонстрируя флакончик с меркурохромом. – Вот! Я же говорил, что у меня есть бактерицид. Прежде чем Даг успел предложить помощь, священник щедро вылил полный флакон на свои короткие курчавые волосы. Жидкость стала растекаться в разные стороны, оставляя яркие красные потеки на темных щеках. – Вы, похоже, переборщили… Держите… Даг протянул ему бумажную салфетку, и отец Леже на ощупь стал вытирать голову и лицо, перемазавшись в конце концов еще сильнее. Даг поставил обе чашки в раковину и стал мыть два стакана, из которых они пили накануне. Внезапно он остановился. Стаканы стояли в раковине рядом, и на дне каждого оставалось еще немного жидкости. Стаканы. Грязные стаканы на кухне мадемуазель Мартинес. Грязные стаканы в раковине. Сон, в котором убийца протягивала ему стакан в доме Мартинес. Какой же он был дурак! Он схватил отца Леже за плечо. – Эй! Осторожнее, молодой человек, я же ранен! – Когда я пришел к Мартинес, свет был погашен, было темно. Я вошел, она лежала на полу в темноте, а в раковине стояли два стакана – два стакана, которые явственно пахли ромом: значит, у нее кто-то был. – Ну и что? Разве это повод, чтобы трясти меня как грушу? – Она же не принимала своего гостя в темноте. – Может быть, к ней кто-то приходил раньше, еще днем. – Послушайте, я должен был встретиться с ней, чтобы поговорить о Лоран; но она умирает прямо у меня на руках, между тем как незадолго до этого у нее кто-то был. Какой вы из этого делаете вывод? – Никакого. – Во сне она сказала мне, что я идиот. Мне приснилось, что убийца была у нее и что именно она поставила стакан в раковину. Мартинес была убита своим неизвестным посетителем. Отец Леже почесал лоб: – Ну, знаете, если мы будем расследовать преступления при помощи снов… Нет, я не возражаю, это метод не хуже прочих, просто я считаю, что лучше придерживаться логики фактов. – Но это как раз логично! Мартинес мертва, Родригес мертв, и оба умерли в самый подходящий момент! Это почерк А. X. – Вы полагаете? – Я должен выйти на след этой девицы! У вас есть телефон? На моем мобильнике сели батарейки. – Конечно, там, на столике. Даг набрал номер своей конторы. Зоэ ответила сразу же: – Детективное агентство «Мак-Грегор», слушаю… – Привет, мне Лестера. – А, это никак самый вежливый человек в мире! – Поторопись, Зоэ, я звоню не от себя. – Блондинка или брюнетка? – Лысая! Ну скорее! – Сожалею, но Лестера нет на месте. Он в СенКитс по делу Богарта. – Черт! У тебя есть номер, чтобы с ним связаться? – Записываешь? Даг записал и тут же повесил трубку, не услышав, как на том конце надрывается Зоэ: «… мог бы и спасибо… » – затем быстро набрал номер мобильника Лестера. Он совсем забыл про некоего муниципального чиновника по фамилии Богарт, у которого пропала дочь. Лестер смог установить, что та смылась с каким-то мелким дилером, и уже несколько недель выслеживал ее. Сквозь потрескивания неожиданно прорезался его хрипловатый голос: – Алло! – Лестер, это я, – быстро произнес по-английски Даг. – Слушай, это важно. Ты что-нибудь слышал о женщине, которую убили вчера в Гран-Бурге? – В новостях. По радио. А в чем дело? У меня важная встреча, Даг. – Прости, это срочно. Мне нужно знать, кто она. – Даг, дорогой, я бы рад, но как, по-твоему, мне это узнать? Ты вообще соображаешь? – Флорида. – Что? – Флорида. У нее был заказ, Лестер. Заказ на меня. – Что? Ну-ка давай подробности. Даг вкратце изложил все, что было ему известно. – О'кей, перезвоню через минуту. Продиктовав ему номер телефона, написанный на аппарате, и повесив трубку, Даг в нетерпении принялся кружить по комнате под снисходительным взглядом отца Леже. Поднялся сильный ветер, шквалистые порывы метались по улице. Бакалейщик поспешно свернул прилавок, торговцы с небольшого открытого рынка бросились к грузовичкам, сложив свой товар в необъятные цветастые фартуки. Отец Леже повернулся к нему: – Но какого черта – извините, пожалуйста, – понадобилось красть досье? – Из-за письма, адресованного комиссару Корне. Не забывайте, что его на месте не оказалось. Мне удалось заполучить его по чистой случайности. И это, заметьте, единственное доказательство, которое поддерживает нашу гипотезу о серийном убийце. Завтра я позвоню Даррасу, возможно, у него сохранилась копия. Если так, то кража не имела никакого смысла, – пробормотал Даг, глядя, как за окном падают первые капли дождя. – И все же она кое на что указывает, – возразил ему отец Леже. – Судя по всему, некто заметил, что дело из архива исчезло. – Это может быть только Фрэнсис Го. Возможно, он сам пришел за ним в архив или велел кому-нибудь это сделать, но и в том и в другом случае сам он замазан по уши. Отец Леже снял ногу с колена и наклонился вперед, положив подбородок на скрещенные пальцы. – Разумеется, есть и другие предположения. – И какие же? – Во-первых, юный инспектор, который навел вас на убийство женщины по фамилии Джонсон. Он мог спуститься в архив и заметить пропажу папки. – Он не стал бы являться сюда и лупить вас по затылку, чтобы заполучить эту папку обратно. К тому же он не мог знать, где я нахожусь, если только – что вряд ли – не следил за мной. Отпадает. – Допустим, но, согласитесь, эту гипотезу нельзя сбрасывать со счетов. Остается Луиза. – Что? Луиза? – переспросил Даг надменным тоном. – Вы говорили с Луизой об этом досье. В конце концов, Го может вовсе и не быть замешан в этом деле. – Вы шутите? По-вашему, Луиза знает убийцу и спешит сообщить ему обо мне, прежде чем отдать мне письма, подтверждающие его существование? Полный бред, – возмутился Даг, барабаня пальцами по старому поскрипывающему сундуку. – Возможно, она рассказала кому-нибудь, сама не понимая… Даг театрально хлопнул себя по лбу: – Франсиско! Этот милый Франсиско, который – бывают же такие случайности – видел меня у Луазо. – Итак, перед нами два разных следа: инспектор Го или Франсиско. Непростой выбор. Нельзя упускать из виду и тот факт, что Франсиско, как и Луиза, может быть агентом инспектора Го. – Головокружительные перспективы… Должно быть, в искусстве вам нравится техника оптических иллюзий. – Кстати, об искусстве: не могли бы вы объяснить мне значение изображения, которое красуется у вас на правом предплечье? Кто этот серфингист в маске в окружении комет? Вы являетесь членом какого-нибудь межпланетного сообщества? Зазвонил телефон, помешав Дату достойным образом ответить на насмешку аббата. Раздался голос Лестера: – Это ты, Даг? – Да. Что-нибудь удалось узнать? – Немного. Держись хорошенько. Если верить моим друзьям из Майами, девицу, соответствующую твоим описаниям, зовут Анита Хуарес. Весьма колоритная личность. Она не работала на конкретного заказчика и свободно перемещалась по всей Южной Америке: Бразилия, Венесуэла… Время от времени наведывалась в наши края, если находилась работка… Не так давно она довольно много трудилась на одного твоего приятеля… – Вурта? – Нет, кое-кого посерьезнее. Не догадываешься? Любовник Шарлотты… – Пакирри? – – Черт! – Вот именно. Ну ладно, мне пора, девчонка только что вышла. – Какая еще девчонка? – Дочь Богарта: я тут тоже не прохлаждаюсь! Ну, развлекайся дальше, придурок. – Заткнись! – Вы очень любезны, мистер Леруа. Прежде чем отсоединиться, Лестер громко чмокнул аппарат. Даг повесил трубку. Васко Пакирри! Вот жопа! Он повернулся к отцу Леже, который с любопытством наблюдал за ним. – Друзья моего шефа сообщили ему имя одного из недавних заказчиков той женщины, которая собиралась меня прикончить. – Ну и? – Это приятель Шарлотты Дюма, торговец кокаином. – Ну и ну!.. У вас нет ощущения, что вы барахтаетесь в ловушке? – задумчиво поинтересовался священник. – Не знаю, я больше вообще ничего не понимаю, – пробормотал Даг, усаживаясь на диван. Внезапный шум водопада заставил его открыть глаза. Дождь лился тяжелым потоком, за намокшими занавесками и за стеной воды почти ничего не было видно. Стало темно, и отец Леже наклонился, чтобы зажечь небольшую лампу, стоявшую на низком столике. Порывы ветра стали еще сильнее, где-то рядом раздался звон разбитого стекла. – Начинается, – прошептал Даг. – Может быть, стоит закрыть ставни… – Пожалуйста, если это вас не затруднит. Даг взглянул на отца Леже. Вид у того был измученный, черты лица искажены, – должно быть, у него невыносимо болела голова. – Вам, наверное, стоит полежать. – Вы правы. Я все бодрюсь, хочу выглядеть молодым, но старое тело меня подводит. Священник с видимым усилием выбрался из кресла и медленно направился к спальне. Даг попытался закрыть ставни. Дождь набросился на него с такой силой, что, когда ему удалось наконец закрыть окно, он промок до нитки. Он замотал головой, пытаясь стряхнуть с волос капли дождя, и улыбнулся, услышав, как из спальни доносится раскатистый храп. Старику сегодня досталось. Но его улыбка пропала так же быстро, как и появилась: он был заперт в домике священника, затопленном тропическим ливнем, и перед ним громоздилось множество вопросов без ответов – было что пережевывать в течение долгого дня. Было от чего скрежетать зубами. Он включил радио. «… Подтверждает, что к полудню „Чарли" достиг восточного побережья Гваделупы. В действие вводится план „Орсек-Циклон". По последним оценкам, „Чарли" пройдет лишь по касательной к Сент-Мари, где службой по обеспечению населения на случай чрезвычайных обстоятельств объявлен красный уровень тревоги. Если вы проживаете в зоне риска, звоните по телефону сорок пять – двадцать два – двадцать два. Повторяю… » Даг убрал звук. Надо же, а он ведь и не собирался слушать метеосводку! Сент-Мари находилась за западе, Гваделупа примет на себя ведь удар и защитит ее. Если повезет, больших разрушений не будет. Не то, что в том году, когда его отцу свернуло шею, как курице. Он был совершенно пьян и захотел выйти из дома за бутылью рома, оставшейся где-то в саду. Лист рифленого железа снесло ветром, который дул со скоростью 140 километров в час. Голова отца, срезанная летевшим по горизонтали листом, покатилась под банановое дерево, на глазах у потрясенных соседей, в то время как дом поднимался в воздух. Корабль, на котором в то время ходил в море Даг, крейсировал у берегов Гвианы. О случившемся он узнал только спустя два дня, когда смог наконец дозвониться до жандармерии. Он вздохнул. Неужели стоит мусолить подобные воспоминания таким тоскливым и хмурым днем? Он заметил разложенный на буфете пасьянс и решил немного расслабиться. Он давно уже понял, что при разгадывании загадок, впрочем, так же как и в делах любви, иногда полезно сделать небольшой перерыв: это порой приводит к единственно правильному решению. Луиза в недоумении повесила телефонную трубку. Дождь усилился, и ветер хлестал по деревьям, сгибая их во все стороны. Не самое удачное время для прогулки до сахарного завода, «сахарницы», как его здесь называли. С другой стороны, священник словно сошел с ума. Она задумчиво покусывала ноготь большого пальца, взвешивая все за и против. За: священник был стар, одинок и смертельно напуган, и он настаивал на том, чтобы она не-мед-лен-но пришла за письмами. Против: циклон приближался и бывший сахарный завод, место их встречи, находился не в самом безопасном месте острова. Она подумала о том, что хорошо бы предупредить брата или Франсиско, но тут же отбросила эту мысль: вопросам не было бы конца. Марселло был весьма недалек, а Франсиско болезненно ревнив. Если бы он узнал, что она виделась с Леруа наедине… Но что могло случиться с этими старыми письмами? С чего это вдруг священник решил, будто это вопрос жизни и смерти и она немедленно должна явиться в «сахарницу» их забрать? Самое лучшее было бы отправиться за ними сейчас, и совесть у нее была бы чиста. Тем более что мама, утомленная печальными событиями последних дней, отдыхала у себя в спальне. Марселло отправился к родственникам и предупредил, что вернется только вечером, после сигнала отбоя. Ну что ж, решение принято. Она схватила пустой конверт, в котором пришел последний счет из электрической компании, и наскоро нацарапала: «Мама, я пошла к священнику, вернусь позже, не беспокойся». Охваченная лихорадочным возбуждением, она сняла халат, натянула джинсы, розовый свитер, красные резиновые сапоги и такого же цвета непромокаемый плащ, потом, не колеблясь больше, переступила порог дома. Дождь набросился на нее так яростно, что чуть было не сбил с ног. Ветер завывал на одной долгой, низкой и оглушительной ноте. Она, согнувшись пополам, стала продвигаться вперед, пытаясь по возможности увернуться от порывов ветра. Бывший сахарный завод, лежащий сейчас в развалинах, был выстроен на краю так называемого Старого квартала, где когда-то селились рабы. Из-за болотистой местности там теперь никто не жил. Только местная молодежь время от времени наведывалась по ночам в это заброшенное здание в поисках укрытия для своих любовных утех. Особо сильный шквал ветра швырнул ее об стену, и она поняла, что буря еще усилилась. Наверное, «Чарли» изменил траекторию, напрасно она не стала слушать последнюю метеосводку. Она осмотрелась: улица была пустынна, огромные волны разбивались о берег, заливая старые понтонные мосты. Кокосовые пальмы опасно клонились к земле. Барка, поднятая гребнем волны, с грохотом разбилась о дамбу. С чего ей взбрело в голову выходить из дому? Она с ума сошла. Возле самого ее лица пролетела, вращаясь, оторванная ветка дерева и упала на ветровое стекло автомобиля, которое разлетелось вдребезги. Внезапно ее охватил страх. Но было уже слишком поздно возвращаться. Сахарный завод уже недалеко, там она и укроется. Действительно ли священнику грозит опасность? А если этот Леруа совсем не тот, за кого себя выдает? Ослепленная дождем, который струился по лицу, она ускорила шаг; мокрый капюшон плаща приклеился к голове, руки она засунула глубоко в карманы, ноги с трудом преодолевали тридцатисантиметровую толщу воды, которая потоком стремилась по улице. Даг раздраженно отбросил пасьянс. Обычно он у него сходился хотя бы раз! Он бросил карты на деревянный поднос и заломил пальцы. За окном струился дождь, а ветер ревел, как гудок гигантского теплохода, заблудившегося в тумане. Он поднялся, сделал несколько шагов по темной комнате, вздохнул. Образ Луизы не шел у него из головы. Наверняка она спрашивает себя, кто он такой. Очаровательная, вспыхивающая, как порох, Луиза. Единственное существо, за исключением отца Леже, которому было известно, что он украл в архиве папку с делом Дженифер. Кому она рассказала об этом? Внезапно Даг почувствовал тревогу. А что если из-за него она подвергается опасности? Ведь отца Леже кто-то ударил по голове… Ему нужно позвонить ей и сказать… что сказать? Чтобы остерегалась всех и вся? Никому не открывала дверь? Смешно, да она просто расхохочется ему в лицо. А если с ней что-нибудь случится? Он решил все-таки позвонить ей, чтобы рассказать о нападении на отца Леже. А дальше пусть сама решает, воспринимать ли это всерьез. Он схватил старую телефонную книгу, валявшуюся на полу рядом с креслом, стал водить пальцем по алфавиту «Желтых страниц»: Родригес, вот… Телефонный звонок долго раздавался в полной тишине. То ли никого не было, то ли линия оказалась повреждена. Даг собирался уже повесить трубку, когда отозвался сонный женский голос: – Алло. – Здравствуйте, мадам, могу я поговорить с Луизой? – Минутку, пжалста… Луиза! Наступила тишина, во время которой было слышно, как женщина перебирает предметы на столе. – Ой, простите меня, я только что нашла записку, которую она оставила. Ее нет, она в домике священника. Позвоните ей вечером, после окончания тревоги. – В домике священника? – Ну да, у отца Леже. Даг чувствовал, что сердце вот-вот выскочит из груди. – Она давно ушла? – Не знаю, я спала. Попрощавшись, Даг в недоумении повесил трубку. Луиза отправилась сюда, несмотря на угрозу урагана. Но зачем? Что-то случилось? Почему она не позвонила? И почему ее до сих пор нет? Он нервно вцепился рукой в волосы. Что-то здесь было не так. Непонятно. Сегодня никому не придет в голову выходить из дому без серьезной причины. Она чувствует какую-то опасность? Но в таком случае явиться сюда – далеко не лучшая мысль. Даг представил, как она идет под дождем, а за ней во мраке крадется молчаливая тень. Он застыл на месте: аббат по-прежнему спал, из-за притворенной двери не доносилось ни звука. Еще не успев осознать, что отправляется ей навстречу, он схватил свою старую бежевую куртку и распахнул дверь. Борясь с порывами ветра, он закрыл за собой дверь и успел увидеть, как от сквозняка бумаги отца Леже разлетелись по всей комнате. Тем хуже. Куртка оказалась совершенно ничтожным прикрытием от обрушившегося на город проливного дождя и в мгновение ока прилипла к его телу, как мокрый компресс. Даг сложил руки козырьком, силясь хоть что-то разглядеть сквозь потоки, которые закрыли город непроницаемой пеленой. Никого не было видно. Вообще-то Луизе следовало бы появиться справа. Борясь с ветром, он попытался сделать несколько шагов в том направлении. Внезапно пронзительный звук сирены заставил его подскочить. – Эй, вы там! Даг повернул голову: на углу улицы остановился грузовичок комитета по чрезвычайным обстоятельствам, и водитель, закутанный в герметично облегающую накидку, махал руками, привлекая его внимание. – Я жду человека, он должен прийти со стороны подводного клуба, – проорал ему в ответ Даг. – Это невозможно. Дорога перерезана, ее залило море, там никто не может пройти! Идите в укрытие, через полчаса здесь будет настоящий ад! Грузовичок, кряхтя, сдвинулся с места и стал медленно удаляться по главной улице, а прикрепленный на крыше громкоговоритель без конца передавал сигналы тревоги попеременно то по-французски, то по-креольски: – Внимание всем! Временное убежище оборудовано в здании мэрии. Повторяю: в мэрии. Если ваши дома недостаточно укреплены, немедленно отправляйтесь в мэрию. Если вы лишены возможности перемещаться, звоните по телефону пятнадцать – двадцать два. Повторяю: пятнадцать – двадцать два. С возрастающим беспокойством Даг смотрел, как удаляется машина. Дорога, по которой собиралась прийти Луиза, отрезана. Дома Луизы нет. Где же она? На краткий миг перед ним мелькнуло видение: ее увлекает донной волной и несет по разбушевавшемуся морю. Нет, Луиза отнюдь не глупа, она не пошла бы по затопленному шоссе. Но тогда что? Он посмотрел в другую сторону, налево: может быть, она сделала крюк? В таком случае к церкви она могла прийти через Старый квартал. Он стал пробираться между домишками, по которым неистово хлестал дождь, пулеметными очередями барабаня по крышам. Должно быть, жителей уже эвакуировали, нигде не было видно ни души, он не различал никакого шума, только мычал запертый где-то буйвол. Было так темно, что Даг с трудом различал предметы на расстоянии метра. Черные тучи спиралями ввинчивались в низкое небо, порой сталкиваясь со взбесившимися автомобилями, носимыми ураганом. Он услышал зловещий скрежет и обернулся: какой-то домишко отрывался от земли и взмывал в воздух, сначала крыша, затем стены, потом столы и стулья, которые какое-то время метались по воздуху, прежде чем, ударившись о дерево, разлететься в щепки. Даг осознавал, насколько серьезно положение. Только сумасшедший мог болтаться по улицам в такое время. Но Луиза? Где Луиза? Он продолжал двигаться вперед, цепляясь, как альпинист, за стены, хватаясь за выступающие камни, чтобы порыв ветра не опрокинул его, внимательно следя за летящими со всех сторон предметами. Когда он наконец вышел на дорогу, ведущую к бывшему сахарному заводу, то был так измотан, словно ему пришлось пробежать целый километр. Может быть, именно здесь Луиза нашла себе укрытие? Это вполне вероятно. Конечно, она нашла себе укрытие в самом крепком доме. Невольно ему вспомнилась детская сказка про трех поросят. Хоть бы Луиза спряталась от волка. Потому что здесь на охоту вышел не какой-нибудь волк из детского мультфильма, а настоящий хищник, утоляющий голод страданиями, которые он причинял своим жертвам. Луиза бросила взгляд на большое мрачное строение и с облегчением вздохнула. Сахарный завод, наконец-то! Она пыталась продвигаться как можно быстрее, но это было очень сложно, правое колено болело: она сильно ударилась о дорожный знак, когда пыталась увернуться от неуправляемого автомобиля, который катил по улице ураган. Под проливным дождем она дохромала до красного кирпичного фасада, что пустыми орбитами окон таращился на ураган. Шквалистый ветер яростно швырял о стены полусгнившие деревянные ворота, болтающиеся на петлях. Она сделала еще несколько шагов и оказалась наконец внутри помещения. Там было темно и сыро, но дождь почти не лил. В верхних галереях завывал ветер, и этот леденящий душу вой напоминал стон привидений. Луизу охватила дрожь. Она только теперь осознала, как продрогла. Местами сквозь прохудившуюся крышу водопады дождя хлестали на цементный пол. Вглядываясь в темноту, она обошла один из таких импровизированных водопадов. Ей вдруг показалось весьма маловероятным, что отец Леже сейчас здесь. Никогда пожилой человек не рискнет отправиться из дому в такую погоду, если только он не обезумел от страха. – Луиза! Она вздрогнула от неожиданности и обернулась, пытаясь разглядеть окликнувшего ее, но не увидела ничего, кроме старых поломанных машин, дремавших в пыльных саванах, подобно уснувшим динозаврам. – Луиза! Быстрее! Голос казался жалобным, это был стон боли. – Где вы? – спросила она негромко, и ее голос отразился от старых заплесневелых стен. – – Наверх, быстрее! Я потерял много крови… Луиза испуганно подняла голову. Наверх? Куда это – наверх? Здесь был только один полуразвалившийся металлический мостик, он шел вдоль стен и вел к внешнему коридору. – Налево, у третьего окна, – прошептал голос. – Она поискала глазами, за что можно зацепиться, и наконец заметила железную лестницу, которая вела к самому мостику. Она подошла и осторожно попробовала ногой перекладину. Лестница, похоже, была довольно крепкой. Быстро, как только могла, она вскарабкалась по ней и оказалась на мостике, метрах в пятнадцати над землей. Мостик на первый взгляд тоже казался прочным, но в металлической решетке Луиза разглядела проеденные ржавчиной дыры. Идти по нему было опасно… Она вцепилась в перила и стала осторожно, шаг за шагом, продвигаться к третьему окну, которое выходило прямо на пелену дождя и плотных облаков. Снаружи было уже совсем темно. Луиза прикрыла глаза. Она дрожала от холода и напряжения. – Вы здесь, отец мой? Прямо перед собой она услышала хрип, напоминающий журчание водосточного желоба. – Не двигайтесь, я иду. Справа от зияющего оконного отверстия ее глаза смогли различить какую-то темную массу, прислоненную к стене. Как она сможет вытащить его отсюда? Ей же не хватит сил, чтобы нести его на себе. Одно неловкое движение, и старик, упав с такой высоты, разобьется насмерть… – Я иду. Она преодолела последние несколько метров и, в какой-то момент почувствовав, как под ее весом внезапно качнулся мостик, испытала приступ панического страха. Она крепко вцепилась в перила, молясь о том, чтобы сгнивший металл не подвел. Но пока все шло хорошо. Она все-таки добралась до места. Она опустилась на колени возле темной фигуры раненого и щурилась, пытаясь его разглядеть. Но ничего не было видно. – Что случилось? Куда вас ранили? – Подойдите ближе, – прошептал человек у стены. Луиза склонилась ниже и почувствовала на щеке его горячее дыхание. – Покажите, где ваша рана? – У тебя между ног, – ответила неясная фигура, коротко рассмеявшись. Луиза не успела понять, не ослышалась ли она, когда сильная рука вцепилась ей в промежность. Это было так неожиданно, что она даже не испугалась, только безмерно удивилась. Она не успела и пикнуть, как почувствовала, что ее отрывают от земли и бросают в пустоту через зияющую амбразуру окна, между тем как слащавый голос шептал ей вслед: – Сдохни, ангел мой! Луиза инстинктивно стала брыкаться, ее правая нога задела стену, откуда отвалилось несколько пластов штукатурки. Она молотила по воздуху руками в безумной надежде обрести равновесие и зацепиться за пустую раму, но все тщетно: она неумолимо падала спиной в окно. Она видела темную фигуру на мостике, натянутый на лицо черный шерстяной шлем, и, перед тем как исчезнуть из ее поля зрения, незнакомец успел, прикоснувшись губами к кончикам затянутых в перчатки пальцев, послать ей воздушный поцелуй. Она видела, как вращается небо, как облака завинчиваются в головокружительную спираль, чувствовала, как дождь заливает ей рот, открытый в безмолвном крике, и сознавала, что сейчас умрет. Она хотела завыть, но внезапно спина наткнулась на какое-то препятствие, она ударилась так сильно, что у нее перехватило дыхание. Она застыла, забыв на мгновение все, что предшествовало ее падению, сосредоточившись лишь на одном-единственном ощущении: она больше не падала. Вспышка молнии зигзагообразно прочертила небо, с какой-то яростью прорезав его снизу доверху, чуть позже раздался оглушительный раскат грома. Луиза боялась пошевелиться. Она ощутила, что ее руки и ноги висят в пустоте. Зато само туловище лежит на чем-то твердом. Она медленно, очень медленно опустила правую руку и ощупала препятствие. Твердая, плотная, каменная поверхность. Она лежала на каком-то обломке цемента, шириной с ее спину. Она попыталась зрительно представить себе сахарный завод, вспомнить, как он выглядит снаружи. Ну да, конечно, старый цементный водосток: он спускается с третьего этажа вниз и доходит до резервуара. Он обвалился уже много лет назад, и от него остался лишь обломок длиной около двух метров, метрах в двенадцати над землей… Луиза глубоко вздохнула, пытаясь справиться с охватившей ее паникой. Она была жива, и она больше не падала. Уже хорошо. Но она совершенно не представляла себе, как спуститься. По правде сказать, Луиза даже не понимала, как сможет подняться, не потеряв равновесия, к тому же не была уверена, что при ударе не сломала спину. Кроме того, не хотелось, конечно, выглядеть профессиональной занудой, но не стоило забывать, что над ее головой бушевал циклон, который готов вот-вот перейти к решительным действиям и сдуть ее с ненадежного насеста. Нет, нет, не время хныкать! С невероятным грохотом одна за другой сверкнули несколько молний, и небо внезапно сделалось неподвижным. Ветер внезапно стих. Облака сбились в густой слой черной ваты. Луиза поняла, что это лишь короткая передышка перед неминуемым разгулом стихии. Она попыталась выпрямиться, но верхнюю часть спины пронзила острейшая боль. – Ой, нет, нет! – не могла сдержать она стона. – Не шевелитесь! Кто-то обратился к ней? Она очень медленно повернула голову, но увидела лишь часть стены и вырванное с корнем дерево. – Не двигайтесь, я иду! Она сама произносила эти слова минут десять назад. Неужели она сошла с ума? На какое-то короткое мгновение она почувствовала прилив безрассудной надежды: ну да это же просто сон! Ей не мог сниться ни этот хлещущий по лицу дождь, ни это ощущение холода, который пронизывал ее с ног до головы… – Луиза! Держитесь! Нет, это не сон. Кто-то говорит с ней. Мужчина. За ней пришли. Вымокший до нитки и отчаявшийся, Даг уже успел сделать крюк, когда окрестности осветили вспышки молний, обведя старый сахарный завод электрическим ореолом, и тогда он заметил, что в радиусе километра не было видно ни одного живого существа. Ему показалось, что за мангровыми зарослями он услышал шум мотора, но звук пропал в завывании ветра. Он хотел уже уходить, как вдруг какое-то движение где-то далеко, на границе его поля зрения, привлекло его внимание. С фасада старого сахарного завода что-то свешивается? Нет, ему показалось. Это в любом случае не Луиза. Очередная вспышка молнии осветила двор, цистерну, остов старой вагонетки и разрушенный водосток. С водостока свешивалась нога. Даг зажмурил глаза, затем открыл. Вокруг опять все было смутным и нечетким. Нога. Он видел свешивающуюся над землей ногу. Это не ветка дерева, потому что веток, обутых в красные резиновые сапоги, не бывает. Это действительно была нога, и болталась она на высоте около двенадцати метров. Даг подумал, что, возможно, кого-то забросило туда порывом ветра, и, спотыкаясь на каждом шагу, он бросился бежать к заводу. Оказавшись под сомнительным прикрытием старых стен, он вновь поднял глаза и на этот раз разглядел ноги и руки. Кто-то лежал на спине там, наверху. Возможно, у него сломан позвоночник? Но как добраться до этого человека? Нога дрогнула, и Даг крикнул: – Не шевелитесь! Он потрогал рукой стену. Проступающие под штукатуркой острые углы камней представляли собой удобные выступы. Забираться через окно и спускаться затем к раненому представлялось куда более опасным. Он решил подниматься по стене. Ветер внезапно стих. Стало почти совсем темно. Минут пятнадцать передышки у него есть, не больше. Он вновь крикнул: – Не двигайтесь, я иду! Он карабкался быстро, не обращая внимания на дождь, который заливал спину и заставлял скользить руки. Подъем оказался довольно простым, он преодолел первый уровень, позволил себе взглянуть вверх на водосток и едва не сорвался с уступа: это была Луиза. Она лежала на спине на разрушенном водостоке! Даг стал подниматься быстрее, решительно приказав: – Луиза, держитесь! Кто прокричал ее имя? У нее определенно галлюцинации. Собрав последние силы, Даг взобрался на выступ и остановился, задыхаясь. Луиза лежала неподвижно, ее красивое лицо было искажено болью и тревогой. Она медленно повернула к нему голову и не могла сдержать крик изумления: – Леруа! Совершенно невероятный тип! Сначала он возникает в ее жизни, извлекая из далекого прошлого темные тайны, а теперь вдруг появляется здесь словно по волшебству. – Я потом вам все объясню, – бросил ей этот загадочный человек. – Сейчас главное выбраться отсюда. Вы ранены? – Кажется, да. – Хорошо, – машинально произнес он. – Ничего хорошего, – возразила Луиза, жалко улыбнувшись. Даг размышлял, оценивая ситуацию. Она ранена. Значит, придется нести ее на себе. При этом желательно не сверзиться вниз. Задачка – супер. Она подняла руку: – Вон там, вверху. Окно надо мной… Он разглядел зияющее отверстие метрах в трех над ней. – Там есть мостик и лестница, чтобы спуститься. Значит, нужно было подниматься. Погрузить ее себе на спину и подниматься, молясь при этом, чтобы ветер не задул снова. Он положил руки на водосток и подтянулся. Не слишком приятно балансировать на куске цемента в тридцать сантиметров толщиной на высоте двенадцать метров от земли… Сидя верхом на обломке водостока, он склонился над Луизой, которая увидела над собой лицо своего спасителя. – Вы можете двигать руками и ногами? – Кажется, да… – Я приподниму вас и положу себе на спину, хорошо? – Гениальная мысль. У вас есть парашют? – Не волнуйтесь. Все получится. – Ну, если вы уверяете… Она почувствовала, как Даг просунул руки у нее под мышками. Сейчас он поднимет ее, они оба потеряют равновесие и рухнут на цементный пол, разбрызгивая мозги в радиусе пятисот метров… Она закрыла глаза. – Он медленно приподнял ее. Резкая боль пронзила левое плечо, она стиснула зубы и скоро уже сидела, обратив лицо в бескрайнюю черноту, – Так. Теперь нам надо податься назад. Я держу вас, попытайтесь. – Придется… – бросила она грозным облакам и вновь закрыла глаза. Он обхватил ее руками, и она почувствовала, как напряглись его мышцы. Он сжал руки вокруг ее талии и, по-прежнему сидя, стал увлекать ее за собой медленно, сантиметр за сантиметром. Колени царапались о камень, и он старался ни о чем не думать. Наконец он с облегчением почувствовал, что спина коснулась стены. Он мог позволить себе немного передохнуть. Луиза открыла глаза. Итак, они добрались до стенки, это уже было кое-что. Теперь нужно постараться встать на ноги, хотя обычно у нее начиналось головокружение, даже если она просто пыталась куда-то забраться по приставной лестнице. – Я сейчас встану и потом подниму вас, – сообщил Даг, прижав рот прямо к ее уху. – Да, я так и думала, что вы это скажете. – Вы боитесь? – Нет, что вы, – Я всегда знал, что вы мужественная девушка. – Избавьте меня от своей болтовни, и давайте уже что-то делать, а то меня сейчас вырвет, – прервала его Луиза, которая только что неосторожно бросила взгляд вниз, в пустоту. Даг отпустил ее, и она едва удержалась, чтобы не закричать, обеими руками вцепившись в водосток. Ей было слышно, как он продвигается сзади. А если он упадет? Она останется здесь сидеть, ухватившись за этот водосток, пока не умрет от голода или пока в нее не ударит молния. Даг прислонился спиной к стене и начал подниматься, помогая себе руками. Он осторожно поставил одну ногу на цементный край и в течение какого-то мгновения балансировал на краю, затем вновь обрел равновесие, подтянул вторую ногу и встал. Теперь поднять Луизу. Он наклонился вперед и подхватил ее под мышки, моля Господа, чтобы она не нарушила его равновесия. – Готова? – Банзай! Он сделал резкое движение, и Луиза наполовину выпрямилась, навалившись при этом на него, как тряпичная кукла. Ей было так страшно, что она боялась пошевелить даже мизинцем. Она прошептала: – Послушайте, у меня кружится голова… По правде сказать, я не могу подниматься даже по приставной лестнице. Я знаю, что это глупо, но… – Тем не менее. Как повернуться, чтобы оказаться лицом к стене и при этом не сверзиться вниз? И как развернуть ее? От головокружения человек становится таким неловким. Внезапно в голову пришло решение. – Луиза, слушайте, я сейчас нагнусь, и, пока буду разворачиваться, вы будете сидеть у меня на плечах. – Что? – Иначе у меня не получится. Я нагнусь, вы встанете мне на плечи, и я развернусь. Если мы будем стоять лицом в пустоту, выбраться нам не удастся. – Вы с ума сошли! – задыхаясь от возмущения, пробормотала она. – Это вы мне уже говорили. Я наклонюсь, и вы повернетесь. Вы уцепитесь за мою шею. – Об этом и речи быть не… Не успев закончить фразу, она почувствовала, как голова Дага касается ее бедра, его рука хватает ее запястье и сама она внезапно повисла над пустотой. Она сделала единственное, что оказалась в состоянии еделать в таком положении: заорала благим матом. Казалось, земля надвигается на нее, затем она перестала что-либо видеть, кроме слоя облаков, и наконец все встало на свои места, и она ударилась головой о стену. Она стояла за плечами Дага, прислонившись к стене, мокрая до нитки то ли от пота, то ли от дождя, и не могла оторвать взгляда от земли внизу. – Я вас ненавижу. – Поначалу всегда так… Потом привыкнете, – бросил, запыхавшись, Даг. Из груды облаков вырвался раскат грома, и море вдалеке полыхнуло белым сиянием. Все смолкло. Вокруг не слышалось ни звука. Дождь тоже прекратился. Проходили секунды, ни дуновения ветерка вокруг. Внезапно они оказались залиты солнечным светом. Даг поднял глаза. Над ним был синий круг неба диаметром километров в двадцать. А вокруг него смыкались плотными рядами тучи, образуя черное кольцо вокруг глаза урагана. Покой, наводящий ужас. Он мог продлиться хоть пятнадцать минут, хоть час. Прежде чем стихия, набравшись сил, ринется в противоположном направлении, являя собой стремительное зрелище апокалипсиса. И он, Даг, эквилибрист под куполом цирка, с женщиной на плечах. Этот день он не скоро забудет. – Луиза, вы меня слышите? – А вы как думаете? – Сейчас вы медленно выпрямитесь, опираясь на стену. Заведите свою правую ногу за мою шею, а потом левую, с другой стороны, и вы окажетесь на мне верхом, вам ясно? – Это что, шутка? – Мы находимся в центре циклона, через двадцать минут здесь будет ад, – произнес он, стараясь, чтобы голос звучал как можно спокойнее. – Мне вполне хватило и чистилища… – Луиза! Она испустила глубокий вздох. Она-то уже поверила, что он может ее спасти, ну что ж… Если придется поработать воздушными гимнастами, почему нет? В конце концов, все мы смертны, но, боже мой, как же она трусила! На какое-то мгновение она даже потеряла способность двигаться. Но потом ее правая нога начала медленно ползти вдоль туловища Дага, что заставило его тело выпрямиться, и она смогла пристроить вторую ногу с другой стороны, не переставая при этом винить себя за неуклюжесть. Это простенькое гимнастическое упражнение ужасало ее больше, чем неотвратимость урагана. Но она ничего не могла с собой поделать: страх перед пустотой был сильнее. – Готово. – Хорошо. Ноги Дага дрожали, как у загнанной лошади. Ему казалось, что они налиты цементом. – Теперь я постараюсь повернуться, как на бревне в школе на уроке физкультуры. – Вас не побеспокоит, если я начну орать? – поинтересовалась Луиза, вцепившись в курчавые волосы Дага, при этом ступни ее были стиснуты его подмышками. – До чего же занудная девчонка, – ответил он, считая в уме до десяти. Не отреагировав на этот выпад, Луиза закрыла глаза, повторяя про себя: Десять! Даг резко выпустил воздух из легких и стал поворачиваться. Луиза была легкой – около сорока восьми килограммов – и не слишком ему мешала. Одна нога зависла над пустотой, на второй он медленно повернулся; так, прекрасно. Раскат грома раздался как раз в тот момент, когда он поставил ногу на цементную опору и наконец уперся взглядом в эту проклятую стену, исхлестанную ненастьем. Он прижался к стене, жадно вцепился в нее обеими руками. Лицо Луизы оказалось притиснуто к влажному камню, но так чудесно было ощущать твердую стену, что она готова была хватать ее ртом… У него получилось! – Луиза! О нет, ну что еще? Сальто-мортале? – Обнимите меня руками за шею, соскользните вдоль спины и обхватите ногами за талию… – И только-то? Вы меня разочаровываете! – Давайте! Похоже, этот тип не смеется… Луиза просунула руки под его подбородок, и внезапно боль в плече, о которой она совершенно забыла, напомнила о себе: в лопатку словно вонзилось лезвие ножа. Ну что ж, еще на какое-то время придется забыть о болячках… Она медленно опускалась и обхватывала ногами талию Дага. Вот теперь она вцепилась в него, как присоска. Теперь вперед – на преодоление стены. Даг посмотрел наверх. Три метра, это нам раз плюнуть. Это просто детская забава. Он поднял ногу, поставил ее на чуть выступавший из стены камень и подтянулся сантиметров на двадцать. Главное – добраться до места. Спешить не имеет смысла… Вновь раздался раскат грома, теперь гораздо ближе, воздух, казалось, застыл. Рука, нога, опора: не спешить, проверить, прочен ли камень; рука, нога: только не смотреть вниз, стараться не чувствовать веса, который тянет назад; рука, нога: укрепиться на взятом рубеже, не допустить, чтобы носок соскользнул, нет, вот так, теперь снова, представим, что подошва приклеилась к стене смолой; рука, нога: если она не перестанет меня душить, я упаду… вздохнуть… если сейчас сведет ногу, будет очень некстати… нет, вперед, еще немного; рука, нога… и внезапно Даг почувствовал ладонью подоконник. – Луиза! Цепляйтесь за окно и лезьте. Какое-то мгновение она колебалась: а что если тот тип все еще там и столкнет их вниз! Что если он с удовольствием наблюдал всю эту сцену, выжидая момент, когда спасение покажется им близким, чтобы лишить их последней надежды и обречь на верную смерть? – Скорее, ради бога! – воскликнул Даг, который чувствовал, что мышцы икр начинает сводить судорогой. Она с трудом разжала руки и схватилась за подоконник, кое-как вскарабкавшись внутрь, с исступлением зверька, в любую минуту готового спасаться бегством. Она внутри! В это невозможно поверить! Внутри! На этом добром старом мостике, таком знакомом и милом! Она услышала, как сзади кто-то кряхтит, и обернулась: Даг Леруа! Она о нем почти забыла. Она схватила его за руки и изо всех сил потянула к себе. От этого усилия ее опять пронзила боль в лопатке, и она упала навзничь, Дан свалился прямо на нее. – Порядок? – задыхаясь, поинтересовался он. – Плечо, лопатка… Такое ощущение, что в меня стреляли из ракеты… – ответила Луиза, пытаясь сдержать слезы боли, которые предательски выступили на ее ресницах. Даг приподнялся на локтях. Они оказались в темноте лицом к лицу. Он заметил, что стоит на коленях между ее ног. – Простите… – Ничего страшного… «Скорую» вызовем потом. Он поднялся. – Я полагаю, что теперь мы должны справиться сами. Вам очень больно? – Так, что хочется головой о стенку биться. Несмотря ни на что, он не смог удержаться от улыбки. – Вы всегда так шутите? – По-разному. Когда мне попадаются такие забавные типы… – ответила она, стараясь сдержать стон. – Я думаю, имеет смысл остаться и переждать грозу здесь. – Мне придется стиснуть зубы и терпеть, да? – Очень жаль, но, боюсь, выбора у нас нет. Он сел рядом с ней, размышляя о том, проснулся ли уже отец Леже и что он думает о его исчезновении. Луиза дышала шумно и прерывисто. Он видел ее искаженное от боли лицо и, протянув руку, погладил по волосам. Она выдавила жалкую улыбку: – Спасибо. – Как вы оказались там? – О, это просто фантастическая история! И она принялась излагать ему события. |
||
|