"Еретики Аквасильвы" - читать интересную книгу автора (Одли Ансельм)

Глава 3

Он жадно слушал мой рассказ о том, как мы нашли железную руду и как важная находка потребовала моего незамедлительного путешествия в Танет. Я понимал, что кэмбресские офицеры могли разнести эту весть по всей планете. Но огласка была неизбежной, потому что команда Бомара уже наверняка разглагольствовала в тавернах о новом месторождении. Такую информацию в секрете не удержишь. Она касалась торговли и, значит, была интересна всем.

Наблюдая за Хилаиром, я заметил, как его лицо засияло от предвкушения выгоды. Железо могло обогатить не только Лепидор, но и Кулу — хотя бы по той причине, что через ее гавань будут проходить торговые корабли. Наверное, он завидовал мне. Мой неприметный и провинциальный клан мог превратиться в крупнейшего торговца сырьем в Океании. Я возблагодарил Рантаса за то, что Кула не превосходила нас в военной мощи и что граф Кортьерес был старым другом моего отца.

— Вы собираетесь заключить соглашение с торговцами Танета? — спросил капитан Зазан. — С одним из великих торговых домов?

— Думаю, да. Наш первый советник уверен, что мой отец выберет именно Танет.

— Вы поступили очень мудро, молодой человек, — сказал молчавший до этого Мизерак. — Постарайтесь стать участником переговоров. Ознакомьтесь с условиями контракта. Хорошее начало является залогом дальнейшего успеха.

— Для лучшей ориентации я могу дать вам список торговых домов, с которыми предпочтительнее иметь дело, — добавил Зазан. — Многие из них не имеют понятия о совести. Они обязательно постараются обмануть вас или склонить к кабальному контракту. Есть только несколько домов, которые действительно выполняют свои обязательства. Они самые солидные, хотя и не особенно преуспевающие.

— Буду благодарен вам за эту услугу, — ответил я.

Если Зазан говорил от чистого сердца, его сведения могли сэкономить нам сотни корон и несколько недель, необходимых для сбора предварительной информации.

— Извините меня за вопрос, — обращаясь к офицерам, сказал Сархаддон. — Наверное, вы уже рассказывали об этом, но что случилось с вашей мантой?

Мне тоже хотелось узнать детали происшествия.

— На нас напали, — ответил Ганно.

Я никогда не слышал такого странного акцента. Вряд ли он был родом из Кэмбресса.

— Неделю назад в море бушевал подводный шторм, — пояснил Зазан. — Возможно, вы почувствовали его отголоски в Лепидоре. Он настиг нас в океане и едва не утянул на глубину. Если бы не опыт Ганно и не крепко стиснутые зубы, мы погибли бы в гигантском водовороте. Естественно, выбравшись из-под удара стихии, мы направились к суше, чтобы укрыться в какой-нибудь бухте и избежать других возможных неприятностей. Как назло, нам не удалось найти подходящую стоянку, и мы, потратив понапрасну день, вошли в устье Лайги. Из-за течений и водоворотов эта река была не лучшим местом для отдыха. Но наш корпус дал течь, в один из отсеков поступала вода, так что выбирать не приходилось. Распределив дежурства, мы вели наблюдение за берегами, поскольку местные туземцы продали бы свои души, лишь бы завладеть нашим судном.

— Как оказалось, нам следовало беспокоиться не о туземцах, а о врагах похуже, — вставил Мизерак. — Нас атаковала другая манта.

— Другая манта?

Я не поверил своим ушам. Кто посмел атаковать боевой корабль кэмбресского флота — пусть даже за тридцать тысяч миль от Нового Гипериона? С этими парнями шутки были плохи. Насколько я знал, кэмбресские моряки считались лучшими в мире.

— Она была крупнее нашей, — сказал Ганно. — Двести пятьдесят ярдов от носа до кормы. Затемненные иллюминаторы. Черная как ночь броня.

Его слова смутили меня. Я знал, что броня мант всегда имела синий цвет — цвет полипов, из которых она делалась. Почему же Ганно говорил, что она была черной?

— Мы не ожидали атаки с моря, — продолжил Зазан. — Все наши сенсоры были направлены на сушу. Один из матросов заметил манту, когда до нее оставалось лишь несколько сотен ярдов. Она выстрелила в нас из импульсной пушки. Наши орудия заклинило от огромных перегрузок, но мы выпустили в ответ торпеду. Даже не знаю, попала ли она в цель. Затем черная манта начала интенсивный обстрел и едва не пробила наши изощиты. Эти дьявольские отродья предложили нам сдаться.

Трое офицеров беспрерывно перебивали друг друга, и мне пришлось складывать их историю из отдельных кусков. В результате получалась следующая картина. Во «Льва» попали четыре раза, и его броня была серьезно повреждена. Атакующая манта выпустила в гиперианцев несколько торпед, после чего по непонятной причине развернулась и направилась обратно в океан, исчезнув во тьме, как зловещий призрак.

— Я никогда не слышал о кораблях с черной броней, — сказал Хилаир. — В наших водах плавают лишь манты Сферы и фарасского флота. Зачем им атаковать гиперианское судно? Океания и Кэмбресс находятся в мире, и такое ничем не спровоцированное нападение было бы самоубийством для Фарассы. Возможно, манта принадлежала Имперскому флоту, но лично я сомневаюсь в этом. Апелаги недолюбливают Кэмбресс, однако они не стали бы беспричинно обстреливать корабль в нейтральных водах. Что касается Сферы, то жрецы не пользуются черным цветом.

Цветами Рантаса были красный и оранжевый. Сфера верила в Свет и Огонь, а тьму считала обителью зла.

— На каком языке они говорили? — спросил Сархаддон. — Я имею в виду тот момент, когда они предложили вам сдаться.

— На обычном апелагос. Мы все общаемся на нем. Я заметил странный акцент, но он не дал мне никакой информации о противнике.

— Могу добавить, что я больше не поплыву в те места без хорошей компании, — сказал Ганно.

— Надеюсь, что Кэмбресс направит эскадру для расследования, — заметил я.

— Кэмбресс направил бы эскадру, если бы Большой совет и Адмиралтейство прекратили затянувшиеся споры, — мрачно ответил Зазан. — В настоящее время им требуется несколько часов, чтобы прийти к согласию даже в вопросе о том, какой сейчас день недели.

— Они хуже хэйлеттитов, — согласился Мизерак.

Хэйлеттитская империя завоевала почти всю Экваторию. Только этот континент был полностью населен цивилизованными людьми. После Раскола хэйлеттиты образовали небольшую колонию. Она быстро развилась, и, захватив огромную территорию, хэйлеттиты объявили о своей претензии на имперскую власть. Началась междоусобная война. Недавно они двинулись к морю по рекам-близнецам — Арданс и Бэлтранс. Это сильно озаботило Танет. К счастью для остального мира, захватчики не имели глубоководных портов и гаваней для мант — их флот был небольшим. Танетяне на больших боевых мантах контролировали устья рек и сдерживали экспансию хэйлеттитов. Фетийская империя помогала Танету деньгами, тем самым защищая свой статус-кво. Я мало знал о событиях, происходивших в Экватории, но мне становилось не по себе при мысли о том, что клан Хэйлетты когда-нибудь прорвется к океану.

Хуже всего было то, что их поддерживала Сфера. Как сказал мне позже Сархаддон, сакри часто сражались бок о бок с хэйлеттитами. Они захватывали города в удаленных местах Экватории, обвиняли население в ереси и уничтожали целые кланы.

— Это правда, что хэйлеттиты начали новый поход? — спросил Хилаир.

— Нет, но до нас дошла другая плохая новость. Реглат Ишар вернулся из изгнания.

Улыбка на лице Хилаира исчезла, и он сделал большой глоток вина из украшенного самоцветами кубка.

— Принц Реглат? Брат короля королей?

— Он самый. Ишар объявился в каком-то рыбацком поселении на юго-востоке Экватории. Узнав об этом, король даровал ему прощение и принял его назад с распростертыми объятиями. Говорят, что Реглат изменился. Он потерял последние остатки человечности из тех, что когда-то имел.

— Это были очень незначительные остатки, — уточнил Ганно.

— Кто такой Реглат Ишар? — спросил я, переведя взгляд от Хилаира к Зазану.

Мне не хотелось демонстрировать свое невежество, но меня разбирало любопытство.

— Вы не слышали о нем?

Зазан откинулся на спинку кресла и оправил фалды рыжевато-коричневого капитанского плаща.

— Насколько я понимаю, интересы Лепидора никогда не пересекались с Хэйлеттой, и их дела вас не тревожили. Но теперь, если вы начнете торговлю с Танетом, эта ситуация изменится.

Капитан рассказал мне, что Реглат Ишар был кровным братом нынешнего хэйлеттитского короля королей. Никто точно не знал, откуда он явился. О нем услышали только шесть лет назад, когда он зарекомендовал себя как одаренный полководец. В свое время Ишар выиграл несколько решающих битв, и после завоевания почти неприступного оплота гэлдаенцев его слава затмила популярность Алхриба — наследника трона. Год назад Алхриб убил отца и овладел короной. Он послал наемных убийц по следу Реглата, который вел в ту пору очередной военный поход. Ишар узнал об этом и исчез. Алхриб объявил о его изгнании. С тех пор и до недавнего времени никто не слышал о Реглате.

— Почему же Алхриб принял его обратно? — спросил Хилаир. — Разве Ишар не представляет для него угрозы?

— Видимо, Алхриб считает, что он может удержать Реглата под контролем или как-то договориться с ним. Для нас это плохо тем, что Ишар действительно великий полководец. Отныне Танет будет находиться в еще большей опасности.

— Как и кланы Мэлита и Юкхи?

— Если хэйлеттиты двинутся в поход, Мэлит и Юкха не выдержат длительной осады. Падение Мэлита откроет прямую дорогу к Большому заливу. Это будет серьезной неприятностью для Танета. Сам город находится на острове, и хэйлеттиты ему не страшны. Но при таком исходе дела танетяне не смогут торговать в верховьях рек.

— Я не думаю, что хэйлеттиты будут нападать на Танет, — сказал Мизерак. — Король королей показал себя умным правителем. Он и его союзники в Сфере должны понимать, насколько важна для них торговля с танетянами. Скорее всего Алхриб потребует большую дань, и если торговцы заплатят ее, все останется на своих местах.

Дань была обычной заменой войн и оккупации. Ее использовали на всей планете. Иногда она обходилась слишком дорого. Несколько десятилетий назад Фарасса наложила дань на Лепидор и едва не погубила наш город. Тем не менее я считал, что это лучше, чем война. Во время битв и оккупации наживались только поставщики оружия. Все остальные терпели убытки. А поскольку Аквасильвой правили торговцы, кланам приходилось платить дань. Кем бы ни были завоеватели — хэйлеттитами или фетийской империей, — бизнес развивался по своим законам. Обе стороны оставались с прибылью: торговцы — от продажи товаров, победители — от поступавших денег. Те небольшие города Экватории, которые отказывались платить унизительную дань, часто подвергались полному разрушению. Я удивлялся их слепой наивности. Неужели они не понимали, что сила все равно возьмет свое? Любой рациональный житель Аквасильвы ставил выгоду выше гордости. Хотя имелись и исключения из правил: например, хэйлеттиты и апелаги.

— Тогда Хэйлетта впервые продемонстрирует разум, — произнес Зазан. — Обычно ее лидеры не видят дальше кончиков своих мечей.

— Танет отличается от городов на континенте. Хэйлеттитам придется пойти на уступки. Их десант не справится с кавалерией слонов, а Танет получит поддержку всего остального мира.

— Разве остальному миру есть до этого дело? — с усмешкой спросил Сархаддон.

Похоже, он немного перебрал вина. Я почти не притрагивался к своему кубку и сделал лишь несколько глотков для приличия. Хилаир угощал нас «винами для гостей» — самыми лучшими из запасов отца, которые приберегались для встреч с чужестранцами и важными персонами. То, что эсграф угощал ими простого капитана манты, показывало, каким авторитетом пользовался Кэмбресс.

— Нам было бы дело, если бы наши адмиралы не спорили друг с другом по пустякам, — ответил Зазан.

Мизерак нахмурил брови, но я понял, что это был лишь молчаливый призыв к благоразумию.

— Они спорят о том, кому принадлежит Монс Ферранис? — спросил Хилаир. — Или им хватает внутренних раздоров?

— В настоящее время это для нас больной вопрос, — ответил Ганно. — Я думаю, он не скоро решится. Но если Танету будет угрожать опасность, наши адмиралы перестанут спорить друг с другом и окажут реальную помощь.

— Мы зря тревожимся об этом, — добавил Зазан. — Даже если хэйлеттиты атакуют Мэлит и откажутся брать дань, пройдет десяток лет, прежде чем Танет на самом деле окажется в серьезной опасности. А за десять лет многое может случиться.

— И что, по-твоему, произойдет? — мрачно спросил Мизерак.

— Ничего особенного, — уклончиво ответил капитан.

— Я предлагаю тост, — сказал Хилаир. — За мир и процветание! И за неудачи хэйлеттитов!

— Вот за это я выпью, — проворчал Мизерак и одним глотком опустошил свой кубок.

Беседа перешла на менее важные темы — в основном на обсуждение торговых контрактов. Когда за окнами начало темнеть, слуги зажгли масляные лампы и закрепили их на мраморных колоннах. Шум города затих, и из гавани больше не доносилось ни звука.

Позже в обеденном зале дворца нам подали ужин. Это помещение было больше той комнаты, в которой мы вели беседу.

Я вспомнил, как несколько лет назад участвовал здесь на дипломатическом приеме. Мероприятие оказалось скучным, и я развлекал себя тем, что любовался геометрическими узорами, украшавшими плиты пола.

Сегодня пищу приготовили специально для почетных гостей. Меня порадовало отсутствие рыбы. По традиции, моряков на суше не угощали рыбными блюдами. Считалось, что им хватало этого удовольствия в море. Надо сказать, что мясо действительно было приятной переменой.

— В котором часу вы завтра отплываете? — спросил у Сархаддона Хилаир.

— Где-то около полудня. После того, как Бомар закончит свои дела.

— О, так вы пугешествуете с Бомаром? — с усмешкой сказал эсграф. — Как-то по пути в Лепидор он потребовал встречи со мной и пожаловался, что его обманул один из наших торговцев. Оказалось, что Бомар сам поставил лишний ноль в учетной книге. Я предлагаю вам провести сегодняшнюю ночь во дворце. Утром за час до отплытия вас разбудит слуга — если к тому времени вы не проснетесь сами.

— Нам тоже пора отправляться на отдых, лорд Хилаир, — зевая, произнес Зазан. — Этот день был долгим, и завтра нас ожидает тяжелая работа. Я отвез бы ваших друзей в Фарассу, но «Лев» будет отремонтирован только через четыре дня. Ах да! Я обещал составить для вас список торговых домов.

Эсграф поманил к себе слугу и приказал принести письменные принадлежности. Тот вскоре вернулся со свернутым листом бумаги и птичьим пером. Хилаир передал их Зазану. Кэмбресский капитан положил на колени дощечку и начал писать.

— Я перечислю торговые дома в порядке важности. Чем солиднее дом, тем больше денег он вкладывает в свои корабли и структуру организации. Первые два считаются самыми крупными в Танете: это дом Хирама и дом Бенита. Они торгуют по всему миру. Третий — дом Джилрит — ведет торговлю на востоке и севере. Он не имеет дел в Хуасе, Фетии и на территории Экватории. Четвертый — дом Дашарбан. Это новый дом, у которого большие перспективы развития. Пятый — дом Барка. В последние годы он едва не обанкротился из-за плохого управления, но теперь у них новый лорд, с репутацией честного человека. Вы можете спросить любого танетянина, и вам укажут, где находятся дворцы этих домов. С Джилрит и Барка будет трудно договориться. Они торгуют в основном в крепостях вдоль Дельты.

— Еще раз большое спасибо, — сказал я.

Зазан встал, и остальные офицеры последовали его примеру.

— Желаю вам оформить выгодную сделку, и пусть на Лепидор прольется дождь из золотых корон.

— А я желаю вам побед в великих битвах и процветания Кэмбресса.

— И Монс Ферраниса, — напомнил Мизерак, стоявший за спиной Зазана.

Они рассмеялись смехом изрядно подвыпивших людей и, покачиваясь от вина, направились к двери. Слуги проводили меня и Сархаддона в приготовленные для нас комнаты с видом на море. Я хорошо знал свои апартаменты, потому что уже ночевал здесь несколько раз. Едва моя голова коснулась подушки, усталость погрузила меня в сон.

Прошлым вечером я выпил всего лишь два кубка вина, но наутро проснулся в тяжелом похмелье. Очевидно, это был мой предел. Прошло уже несколько часов после рассвета, однако слуги сказали нам, что эсграф и гиперианцы еще не выходили из своих спален. Решив немного перекусить, мы забрели на кухню и встретили там Мизерака. Несмотря на вчерашнее возлияние, он выглядел свежим, как утренний бриз.

— Будьте осторожны с черной мантой, — посоветовал он по-дружески, когда мы закончили завтракать. — Вам придется проходить мимо устья реки. Знаете, о чем вам не сказал Зазан? Он слишком гордый, чтобы признаваться в этом. Но я не член его команды, и мне не стыдно говорить вам правду… Только пусть мои слова останутся между нами.

— О чем же он не сказал? — спросил Сархаддон. Послушник болезненно поморщился от солнечного света за окном. Прошлым вечером он выпил в два раза больше меня.

— Той мантой командовала женщина. Голос, предлагавший нам сдаться, был женским, и на его фоне мы слышали реплики другой воительницы. Я не удивлюсь, если весь экипаж вражеского корабля состоял из амазонок.

— Это действительно странно, — сказал Сархаддон, когда мы вышли из дворцовых ворот и направились через шумную рыночную площадь к гавани. — Только апелаги и кланы Монс Ферраниса используют амазонок в армии и в отрядах храмовых стражниц.

— Их женщины сражаются в битвах? — с изумлением спросил я, стараясь представить себе такое.

— Кланы Монс Ферраниса очень странные. Они имеют элитные армии, состоящие исключительно из женщин. Амазонок часто нанимают для охраны ценного имущества. Но от Монс Ферраниса до этих берегов три месяца плавания. Неужели их манта проделала такой долгий путь, чтобы напасть на кэмбресское судно? Я не понимаю, как им вообще удалось незаметно проскользнуть мимо всех патрулей и сенсоров, охраняющих города Океании. К тому же у Монс Ферраниса нет здесь никаких интересов. Одним словом, все предположения не имеют смысла.

Под крики чаек мы прошли через ворота гавани и увидели, что «Пэрасур» уже поднял паруса.

— Похоже, Бомар закончил свои дела раньше, чем думал, — сказал я, рассмотрев на мостике капитана, который сердито махал руками. — Нам лучше поспешить.

Я едва не упал, поскользнувшись на рыбьей тушке, а Сархаддон ушиб колено о ржавый якорь. Тем не менее мы в рекордное время одолели расстояние до корабля и поднялись по сходням на борт.

— Куда вы запропастились? — закричал Бомар.

— Мы пришли на полчаса раньше срока, — ответил Сархаддон.

— К черту сроки! Нам нужно проскочить мимо устья той дьявольской реки до наступления сумерек! Я не хочу встречаться с воинами тьмы и терять свой корабль!

Лоцманский катер крепил буксирный канат. Первый помощник велел отдать швартовы. Суол и Карак помогали матросам. Кула была дружественным городом, и здесь нам не требовалось сопровождение телохранителей. Другое дело — Фарасса.

— Мы готовы! — доложил первый помощник.

— Вперед! — рявкнул Бомар и махнул рукой капитану лоцманского катера.

Тот усмехнулся и отдал приказ механику. Пока «Пэрасур» разворачивался и медленно двигался к лагуне, Бомар не находил себе места от нетерпения. Мы с Сархаддоном заняли свой наблюдательный пост на тюках одежды. Я с интересом рассматривал пейзажи берега. Запахи гавани — смолы, канатов и рыбы — постепенно тускнели. Мы вышли в открытое море, и Бомар, бросив буксировщикам кошель за лоцманские услуги, повел корабль на юго-запад.

Очевидно, матросы «Пэрасура» пообщались прошлым вечером с командой кэмбресской манты. Их встреча состоялась в таверне. Вино лилось рекой. Неудивительно, что гиперианцы преувеличили мощь вражеского судна. Умолчав о том, что их застигли врасплох, они придумали историю о «воинах тьмы», и матросы Бомара приняли ее за чистую монету. Если эти россказни дойдут до Фарассы, ни один капитан не осмелится покинуть гавань без вооруженного эскорта. Из-за таких небылиц могла пострадать континентальная торговля.

Гиперианцы клялись, что «Лев» был атакован десятком черных мант, вооруженных огромным количеством импульсных пушек. Каждое дьявольское судно имело по шестнадцать торпедных установок. К счастью, кэмбресская манта находилась на мелководье, и поэтому многие торпеды прошли мимо. Ведь и ребенку понятно, что на мелкой воде очень трудно вести прицельную стрельбу — даже злобным кровососам тьмы. Гиперианцы храбро отбивались и повредили три вражеских корабля. В конце концов эскадра призраков ушла обратно в ночь, и сквозь толщу воды люди услышали бой их барабанов и леденящие душу завывания.

— Просто поразительно, как можно исказить события, — задумчиво произнес Сархаддон. — Если бы прошлым вечером мы не общались с Зазаном и Мизераком, нам пришлось бы поверить в эту чушь. Возможно, и слава о воинском гении Ишара построена на слухах и преувеличениях. Успех пары битв был раздут сверх меры, и теперь враги бегут при одном упоминании его имени.

Полуденное солнце стало слишком жарким, и мы перешли под навес, возведенный у мачты.

— Моряки суеверны и очень доверчивы к таким небылицам, — подумав немного, заметил я. — Мне кажется, что опытный торговец уменьшил бы масштаб истории. Он сразу бы понял, что «Лев» не мог выстоять против трех мант — не говоря уже о десяти.

— Возможно, ты прав, — глядя на волны, сказал Сархаддон. — Но теперь мы знаем, как рождаются истории и мифы. Я не удивлюсь, если лет через пятьдесят команду Зазана объявят великими героями, храбро сражавшимися против дьявольских орд. Главное, чтобы в конце истории их спасла молния, посланная Рантасом с небес. Зазана могут сделать пророком Рантаса, если кто-нибудь придумает подходящий текст. Именно это и раздражает меня в Сфере. Знаешь, как создаются апокрифы? Едва какой-нибудь маг начинает пророчествовать, его запирают в келье вместе с писцами, а затем изменяют слова откровений так, чтобы они соответствовали планам Сферы. Вот почему большинство пророчеств призывает к уничтожению еретиков. Некоторые маги высасывают «предсказания» из пальца.

— А как к этому относятся фанатики?

— Они одобряют все, что дает им повод для охоты на еретиков. Сфера, помимо очищения веры, стремится к власти. Она хочет стать главенствующей силой на планете. Но Лечеззар… Если его выберут Премьером, он превратит религию в сплошной культ фанатиков.

— Ты слишком критичен в описании Сферы, — взглянув на собеседника, подметил я.

Он по-прежнему смотрел куда-то вдаль. В такие мгновения его истинный характер раскрывался передо мной, как на ладони. Я считал его мечтателем, лишь одной ногой стоявшим в реальном мире.

— Наверное, ты прав. Я просто надеюсь, что мне удастся изменить все это. Вернуть тот мистицизм, который был потерян. Обойтись без убийств сотни тысяч людей, как этого хочет Лечеззар.

Монотонный голос послушника убаюкивал меня. Я попытался стряхнуть с себя подкравшуюся дремоту, навеянную легкой качкой и журчанием воды под килем корабля. Мне не хотелось нарушать задумчивость Сархаддона, но я все-таки спросил:

— Думаешь, у тебя получится?

— Если я стану экзархом Экватории, то реформирую Священный город. Добравшись до поста Премьера, я верну Сфере ее первоначальный облик. Жрецы будут воспитывать людей и вести их к свету Рантаса.

Помолчав немного, он оторвал взгляд от волн и встряхнул головой. Матросы, сидевшие неподалеку от нас, играли в карты на деревянные фишки. Их деньги хранились в рундуке Бомара или были потрачены в тавернах на выпивку. Сам капитан похрапывал на рулонах парусины под навесом у передней палубы. Только двое моряков занимались делом: рулевой на корме и дозорный в бочке на мачте. Время от времени вахты менялись.

— Катан, что ты думаешь о черной манте? — спросил Сархаддон. — Кто ею управлял? Воины тьмы, отступники с Фарассы, фетийские военные, убийцы с Монс Ферранис или фанатики Сферы? Ты никогда не делишься своими, выводами и только задаешь вопросы.

— Выводы делаешь ты. И они меня устраивают.

На нас были короткие туники, но это не спасало от жары. Чтобы как-то освежиться, мы пили разбавленный лимонный сок. Теперь, уходя от ответа, я сделал вид, что утоляю жажду.

— Катан! Мои размышления — еще не выводы.

— Ты знаешь об этом мире больше меня. К примеру, мы в Лепидоре вообще не слышали о вражде между Кэмбрессом и Монс Ферранис.

— А что же тут удивительного? Большую политику делают на другой половине планеты. Я могу рассказать тебе об этом, но лучше не сейчас. Жара отупляет меня, лишает ясности мысли.

Он улегся на досках палубы.

— Лучше продолжи свои рассуждения о корабле, напавшем на кэмбресскую манту, — ответил я. — Мне все-таки не понятно, почему он прекратил атаку и скрылся в морских глубинах?

Сархаддон всплеснул руками в шутливом отчаянии.

— Ты безнадежен. Неужели жизнь в графском дворце превратила твои мозги в овощное пюре?

Следующий день прошел в невообразимой суматохе. Бомар довел команду до изнеможения, требуя от матросов невозможного. Так или иначе, он добился своего, и через три часа после заката «Пэрасур» бросил якорь в гавани рыбацкой деревушки Корас. Утром деревенский староста, ничем не отличавшийся от прочих своих сородичей, пришел приветствовать капитана. Тот извинился за наше позднее прибытие и рассказал старику о черной манте. К моему удивлению, староста не выказал испуга. Он лишь спокойно кивнул седой головой, купил кое-какие товары из припасов Бомара и пожелал нам счастливого плавания.

Остаток пути не принес нам никаких проблем, и наутро четвертого дня после отплытия из Кулы и седьмого из Лепидора мы, обогнув остров Векстар, увидели Фарассу.