"Перекличка мертвых" - читать интересную книгу автора (Рэнкин. Иен)11Лучшее, что смогли предложить в Гленротсе, – это подвезти ее до железнодорожной станции в Маркинче. Шивон села в поезд – в вагоне было свободно, час пик еще не наступил, – и стала смотреть на мелькавшие за окном пейзажи. Смотрела она на них, а на самом деле видела совсем другое: в голове крутились и крутились видеозаписи уличных беспорядков – тот материал, от просмотра которого она только что оторвалась. Крики, ругань, мелькание рук и ног, звуки ударов, натужные рыки. Большой палец онемел от постоянного нажимания на клавиши пульта. Пауза… покадровый просмотр назад… покадровый просмотр вперед… замедленное воспроизведение. Ускоренное воспроизведение… перемотка… пауза… просмотр. Некоторые лица на фотографиях были обведены кружком – с ними сотрудники силовых органов хотели побеседовать. Глаза горели ненавистью. Разумеется, некоторые вообще не имели отношения к демонстрации – так, местная, готовая затеять драку гопота, прячущая лица под яркими шарфами и бейсболками. Один из офицеров принес ей кофе и плитку шоколада, а потом, встав у нее за спиной, произнес: – Дурак из страны дураков на всякую подлость готов. Женщина, сидящая напротив Шивон, держала в руках развернутую утреннюю газету. Всю первую полосу занимали фотографии уличных беспорядков. Хотя сюда почему-то затесалось и фото Тони Блэра. Он вылетел в Сингапур, чтобы отвоевать для Лондона право стать местом проведения Олимпиады. Две тысячи двенадцатый год казался таким далеким, и Сингапур тоже. Шивон не понимала, как он сможет поспеть в «Глениглс», чтобы пожать руки Бушу и Путину, Шредеру и Шираку. В газете также сообщалось, что массового перемещения толпы из Гайд-парка на север не замечено. – Простите, место рядом с вами свободно? Шивон кивнула, и мужчина, протиснувшись мимо нее, уселся рядом. – Ну, как вам вчерашний кошмар? – поинтересовался он. Шивон что-то буркнула в ответ, а женщина, сидевшая напротив, принялась рассказывать, что она делала покупки на Роуз-стрит и чуть было не оказалась в гуще свалки. Мужчина и женщина принялись обсуждать «кровавую бойню», а Шивон снова уставилась в окно. Вчерашние стычки и впрямь смахивали на кровавую бойню. Полиция везде действовала по принципу: бей наотмашь, пусть знают, что город принадлежит нам, а не им. На просмотренных Шивон пленках было немало свидетельств того, что полицию провоцировали. Но ведь их же предупреждали – на демонстрации ходят, чтобы попасть в новости. У анархистов нет денег на рекламные кампании. Их единственная возможность оказаться в центре внимания – это заставить себя бить. Это подтверждали и фотографии в газете: копы с оскаленными зубами, размахивающие дубинками; беззащитные демонстранты, которых волокут к фургонам полицейские в масках. Все по Джорджу Оруэллу. Однако ни один кадр не подсказал Шивон, кто ударил ее мать и почему. Но она и не думала сдаваться. Глаза у нее слипались, и ей все тяжелее становилось поднимать веки и стряхивать набегавшую дурноту. – Простите, вам нехорошо? – вновь обратился к ней ее сосед. Он погладил рукой ее руку. Встрепенувшись, Шивон почувствовала, как по щеке побежала одинокая слезинка. Она вытерла ее ладонью. – Все в порядке, – отозвалась она. – Просто немного устала. – Наверное, расстроили вас своими разговорами, – сочувственно сказала женщина напротив, – ну, о вчерашнем… Шивон помотала головой и, увидев, что женщина складывает газету, спросила: – Вы позволите?… – Ну конечно, пожалуйста, о чем разговор. Шивон через силу улыбнулась и, развернув газету, принялась изучать снимки, обращая внимание на фамилии фотографов… Сойдя у Хэймаркета, она еще какое-то время простояла в недлинной очереди на такси. Добравшись наконец до «Уэстерн Дженерал», она прямиком бросилась в палату. Отец сидел в приемной и, причмокивая, пил чай. Он спал не раздеваясь и не имел возможности побриться – щеки и подбородок покрылись серой щетиной. Он выглядел стариком, и ее вдруг обожгла мысль, что он когда-нибудь умрет. – Как она? – спросила Шивон. – А знаешь, неплохо. Скоро ей будут делать сканирование. Ну а ты-то как? – Все не получается найти этого мерзавца. – Я спрашиваю, как ты себя чувствуешь? – Да нормально. – Ведь ты нее полночи не спала, правда? – Ну, может, чуть больше, – уточнила она с улыбкой. У нее пискнул мобильник: заряд кончился. Она выключила телефон. – Можно к ней? – Сейчас там врачи. Обещали сказать, когда закончат. А что происходит снаружи? – Готовятся к встрече следующего дня. – Хочешь, куплю тебе кофе? Она покачала головой: – Я уже потеряла счет чашкам кофе, которые выпила за последнее время. – Милая моя, тебе надо хоть немного отдохнуть. Приходи к ней под вечер, после того как возьмут анализы. – Да я только поздороваюсь. – Она указала подбородком на дверь палаты. – И сразу пойдешь домой? – Обещаю. Утренние новости: дела по вчерашним арестам переданы для разбирательства в шерифский суд на Чеймберс-стрит. Судебные слушания будут закрытыми. Очередной митинг протеста стартовал перед Дангейвелским иммиграционным центром. Предупрежденная заранее иммиграционная служба перевела ожидающих депортации нелегалов в другие места. «Однако митингу это не помешает», – объявили его организаторы. Происшествие в лагере мира в Стерлинге. Люди двинулись маршем к «Глениглсу»; полиция приняла решение этому помешать. Людей стали останавливать и обыскивать без объяснения причин. Подобная зачистка в Эдинбурге принесла ощутимый результат. Был задержан пикап, в кузове которого оказалось девяносто галлонов постного масла – вылитое на дорогу, оно должно было превратить ее в каток. Началась подготовка к концерту под названием «Последний рывок», который состоится в среду на стадионе «Мюррейфилд». Построена сцена и смонтирована осветительная арматура. Мидж Юр выразил надежду, что будет «отличная шотландская летняя погода». Некоторые из исполнителей, среди которых немало звезд, заранее прибыли в город. Аэропорт Престуик переведен на особый режим работы. Цвет дипломатии уже в сборе. Президент Буш собрался в дорогу с собственной собакой-нюхачом, а также с горным велосипедом, чтобы не прекращать тренировок. Ведущий теленовостей прочел письмо, полученное по электронной почте от одного из зрителей, который полагал, что саммит следовало бы провести на одной из резервных нефтяных платформ в Северном море, что «позволило бы сократить затраты на обеспечение безопасности, а что касается протестующих и участников маршей, то они оказались бы в затруднительном положении». Ребус допил кофе и приглушил звук. На парковку полицейского участка прибывали фургоны для доставки арестованных в суд. Эллен Уайли должна была выступать часа через полтора. Ребус пару раз пытался связаться с Шивон по мобильному, но оба раза ему предлагалось оставить сообщение, а это означало, что телефон выключен. Он позвонил и в штаб операции «Сорбус», но там ему сказали, что она уже уехала в Эдинбург. Дозвонившись в больницу, Ребус узнал, что «миссис Кларк провела ночь спокойно». Как часто ему доводилось слышать подобные слова… «Спокойно провела ночь» означало: «Еще жива, если вас именно это интересует». Он поднял глаза и увидел входящего в дверь человека. – Чем могу быть полезен? – начал было Ребус, но, разглядев форменную одежду, осекся. – Прошу прощения, сэр. – Мы с вами еще не встречались, – сказал начальник полиции Эдинбурга, протягивая Ребусу руку. – Я Джеймс Корбин. Ребус ответил на рукопожатие. – Инспектор уголовной полиции Ребус, – представился он. – Это вы вместе с сержантом Кларк расследуете охтерардерское дело? – Так точно, сэр. – Я пытаюсь с ней связаться. Она должна держать меня в курсе расследования. – Есть некоторые интересные подробности, сэр. Мы обнаружили сайт, созданный одной местной супружеской парой. Возможно, с его помощью убийца и находил тех, кого впоследствии убирал. – Значит, вам известны имена всех троих? – Да, сэр. И все убиты одним способом. – А может быть так, что есть и другие жертвы? – Пока неясно. – Существует ли опасность, что убийца не остановится? – И на это, сэр, пока трудно ответить. Начальник полиции кружил по комнате, рассматривая настенные карты, письменные столы, компьютерные мониторы. – Я предупредил Кларк, что у нее есть время только до завтра. Затем мы приостанавливаем расследование до окончания саммита «Большой восьмерки». – Простите, сэр, но мне кажется, это не совсем правильное решение. – Ведь в средства массовой информации еще ничего не просочилось. Так почему бы не подождать несколько дней? – Следы преступления имеют свойство превращаться из горячих в холодные. И если мы даем подозреваемому время на то, чтобы их замести… – У вас есть подозреваемые? – Корбин резко повернулся к Ребусу. – Не совсем, сэр. Есть люди, с которыми мы работаем. – Ребус, «Большая восьмерка» прежде всего. – Почему, позвольте спросить, сэр? Корбин посмотрел на него в упор: – Потому что восемь самых могущественных в мире людей намереваются прибыть в Шотландию и собраться вместе в самом лучшем отеле страны. Сейчас все глаза устремлены на нас. Вам не кажется, что серийный убийца может малость подпортить картину? – Кстати сказать, сэр, только один убитый – из Шотландии. Начальник полиции подошел к Ребусу чуть не вплотную и произнес: – Не стройте из себя умника, инспектор Ребус. И не думайте, что я прежде не сталкивался с такими, как вы. – С какими именно, сэр? – С такими, которые воображают, что если они приобрели определенный опыт, то знают все лучше других. Слышали, наверное, что говорят о машинах, – чем больше миль на счетчике, тем ближе к свалке. – Дело в том, сэр, что я предпочитаю старомодные машины тем, которые сейчас сляпываются на конвейере. Хотите, я передам ваше распоряжение сержанту Кларк? А у вас, я думаю, есть куча забот поважнее. Ведь вы наверняка спешите в «Глениглс»? – А вот это не ваше собачье дело. – Вас понял. – Ребус сделал жест, который с большой натяжкой мог сойти за салют. – И держите пока рот на замке. – Корбин похлопал ладонью по стопке бумаг на ребусовском столе. – Не забывая, кстати, что расследованием руководит сержант Кларк, а не вы, инспектор. Он слегка прищурился. Секунду постоял, глядя на Ребуса, но, поняв, что ответа не дождаться, вышел из комнаты. Ребус простоял молча почти минуту, потом тяжело вздохнул, подошел к телефону и набрал номер. – Мейри? Есть что-нибудь новенькое? – Он выслушал ее оправдания. – Ладно, не бери в голову. Зато у меня есть для тебя кое-что, и если ты способна разориться на чашку… Он дошел до «Малтриз Уок» меньше чем за десять минут. Это было недавно пристроенное к универмагу «Харви Николз» ультрасовременное здание, где часть помещений еще только сдавалась в аренду. Но кафе «Вин» уже работало, там подавали сэндвичи, пирожные и итальянский кофе. Ребус заказал двойной эспрессо. – А заплатит она, – указал он официанту на входящую Мейри Хендерсон. – Угадай, кто сегодня будет освещать слушания в шерифском суде? – с ходу спросила она, присаживаясь к столику. – Поэтому ты и думать забыла про Ричарда Пеннена? Она зыркнула на него с негодованием: – Джон, и что из того, что Пеннен заплатил за номер депутата парламента? Ведь ничто не доказывает, что это была взятка. – Она устало вздохнула и театрально повела плечами. – Но как бы то ни было, я пока не сдаюсь. Дай мне переговорить о Ричарде Пеннене еще кое с кем. Ребус провел рукой по лицу: – Его будут защищать. И не только Пеннена, а всех, кто был там в ту ночь. Мы и приблизиться к ним не сможем. – Ты думаешь, Уэбстера и вправду столкнули со стены? – Это вполне возможно. Один из охранников вроде бы заметил кого-то постороннего. – Хорошо, но если это действительно был посторонний, совершенно резонно предположить, что он не из тех, кто присутствовал на ужине. – Мейри явно не сомневалась в неопровержимости своего аргумента, но Ребус не спешил с ней согласиться, и она продолжала: – Знаешь, что я думаю? Я думаю, что тебя подзуживает сидящий в тебе анархист. Ты сторонник – С чего ты это взяла? – расхохотался Ребус. – А что, я не права? – ответила она и тоже рассмеялась. – Ты ведь всегда считал себя аутсайдером… Она не договорила, потому что появился официант и принес капучино. Мейри, зачерпнув пену, сунула ложку в рот. – Я добиваюсь наилучших результатов, когда хожу волчьими тропами, – задумчиво произнес Ребус. Она понимающе кивнула: – Вот поэтому-то мы с тобой отлично ладили. – Пока ты не променяла меня на Кафферти. Она снова пожала плечами: – У вас много общего, намного больше, чем ты думаешь. – А я-то собирался оказать тебе громадную услугу… – Ну ладно. – Она прищурилась. – Вы абсолютные противоположности. – Так-то лучше, – буркнул он и протянул ей конверт. – Напечатано моими заскорузлыми пальцами, да и стилистика не соответствует твоим журналистским стандартам. – Что это такое? Открыв конверт, она развернула единственный находившийся в нем листок бумаги. – То, что тщательно скрывается: еще две жертвы того же убийцы, что пришил Сирила Коллера. Я не могу дать тебе все, что у нас есть, но можешь начать и с этого. – Господи, Джон… – Она подняла на него глаза. – Что? – А почему ты мне это даешь? – Может, во мне говорит моя скрытая анархистская сущность? – предположил он. – Не думаю, что это материал для первой полосы, по крайней мере не на нынешней неделе. – И что? – В любое время, но только не сейчас… – Заглядываешь в зубы дареному коню? – Этот сайт… – Она снова уткнулась в листок. – Дело верное, Мейри. Но если тебе не нужно… – Он протянул руку, намереваясь забрать листок. – Что такое «серийный убийца»? Это тот, кто не может остановиться? – Отдай листок. – И кто же тебе так досадил? – спросила она с улыбкой. – Ведь иначе ты бы не стал этого делать. – Отдай листок, и разойдемся. Но она сложила листок, сунула в конверт, а конверт убрала в карман. – Если до конца дня все будет спокойно, возможно, удастся уговорить редактора. – Ты, главным образом, упирай на сайт, – посоветовал Ребус. – Это заставит остальных его героев поостеречься. – Ас ними еще не говорили? – Не до того было. А если начальник полиции будет гнуть свою линию, до следующей недели об этом нечего и думать. – А тем временем убийца может снова нанести eдар? Ребус кивнул. – Выходит, ты затеваешь все это ради того, чтобы спасти жизни этих ублюдков? – Ведь это моя обязанность – защищать и помогать, – ответил Ребус. – А не потому, что сцепился с начальником полиции? Ребус покачал головой, словно глубоко ею разочарованный: – Ну да, конечно, я ведь циник… Так что, будешь продолжать подкоп под Ричарда Пеннена? – Нужно время. – Она помахала конвертом перед его носом. – Сперва надо все это перепечатать. Мне и в голову не приходило, что английский – не твой родной язык. Вернувшись домой, Шивон первым делом наполнила ванну; забравшись в нее, закрыла глаза и вдруг внезапно проснулась оттого, что подбородок, упавший на грудь, погрузился в чуть теплую воду. Она вышла из ванны, надела чистое белье, вызвала по телефону такси и поехала в гараж забирать свою отремонтированную машину. По дороге в Ниддри она старательно уверяла себя, что в одно и то же место молния дважды не ударяет… вернее, трижды. Машину, которую она брала на время в участке Сент-Леонард, ей удалось поставить на парковку незаметно. Начни они выяснять, она бы наврала, что машину повредили уже на парковке. У тротуара стоял одноэтажный автобус, за баранкой которого шофер читал газету. Навстречу Шивон, направляясь к автобусу, двигалось несколько обитателей лагеря с набитыми рюкзаками. Они приветствовали ее сонными улыбками. Бобби Грейг наблюдал за посадкой отъезжающих. Оглядевшись, Шивон заметила, что остальные тоже разбирают свои палатки. – Суббота была самая суетливая, – объяснил Грейг. – Потом с каждым днем становилось все тише. – Значит, места всем хватило, никому не пришлось отказывать? Он усмехнулся: – Здесь рассчитывали принять пятнадцать тысяч человек, а собралось не более двух. – Помолчав, он добавил: – Вчера Тон, каким это было сказано, навел ее на мысль, что он уже в курсе. – Это мои родители, – призналась Шивон. – А почему же вы этого не сказали? – Сама не знаю, Бобби. Может, не была уверена в том, что родители полицейского будут здесь в безопасности. – Ну а сейчас они у вас? Она замотала головой: – Один из полицейских ударил мать дубинкой по лицу. Она провела ночь в больнице. – Искренне сочувствую. Могу я чем-то помочь? Она снова мотнула головой: – Проблем с местными больше не было? – Была стычка прошлой ночью. – Какие надоедливые мерзавцы, ну что с ними делать? – Снова появился советник и утихомирил их. – Тенч? Грейг кивнул. – Он возил по Ниддри какую-то шишку. Обговариваются вложения в благоустройство. – Район в этом очень нуждается. А что за шишка? Грейг пожал плечами: – Вроде кто-то из правительства. – Он провел ладонью по выбритой голове. – Скоро это место опустеет. И слава богу! Шивон не стала уточнять, имеет он в виду только лагерь или весь Ниддри. Кивнув ему на прощанье, она направилась к палатке родителей. Подняла полог и заглянула внутрь. Все было в порядке, правда, появилось кое-что новенькое. Наверное, уезжающие решили сделать остающимся прощальные подарки – остатки провизии, воду, свечи. – Где они? Шивон узнала голос Сантал. Попятившись, она выбралась из палатки и выпрямилась. Сантал держала в руке рюкзак, к которому была приторочена бутылка с водой. – Уезжаете? – спросила Шивон. – На том автобусе, что идет в Стерлинг. Я пришла попрощаться. – Вы что, едете в лагерь мира? Сантал кивнула. – А вы были вчера на Принсез-стрит? – Там я в последний раз и видела ваших родителей. Что с ними? – Кто-то ударил мать. Она сейчас в больнице. – О господи, какой ужас. Это… – она запнулась, – кто-то из ваших? – Кто-то из наших, – эхом отозвалась Шивон. – И я хочу его найти. Хорошо, что вы еще здесь. – А что? – Вы снимали что-нибудь на камеру? Я бы хотела посмотреть вашу съемку. Но Сантал отрицательно мотнула головой. – Не беспокойтесь, – попыталась уговорить ее Шивон. – Я не собираюсь… Меня интересуют только полицейские, на демонстрантов я и смотреть-то не буду. Но Сантал упрямо мотала головой. – У меня нет камеры. Это уже явная ложь. – Ну что вы говорите, Сантал. Неужели вы не хотите помочь? – Многие демонстранты фотографировали. – Вытянув руку, она описала широкую дугу. – Спросите тех, кто остался в лагере. – Я прошу вас. – Автобус уже отправляется… Сантал заспешила прочь. – Вы ничего не хотите передать моей матери? – спросила Шивон, глядя ей в спину. – Может, свозить родителей в лагерь мира, чтобы повидаться с вами? Но Сантал, молча и не оборачиваясь, шла вперед. Шивон шепотом выругалась. Следовало заранее учитывать, что Сантал считала ее «легавой», «ментовкой» и больше никем. Она подошла к автобусу и. встав рядом с Грегом, наблюдала, как лагерники занимали последние свободные места. Двери автобуса с шипением закрылись, и почти сразу внутри запели хором. Несколько пассажиров на прощание помахали Грегу. Он помахал им в ответ. – Неплохие ребята, – заметил он, протягивая Шивон пластинку жевательной резинки, – я хотел сказать, для хиппи. – Затем, сунув руку в карман, спросил: – У вас есть билет на завтрашний вечер? – Пыталась достать, но безрезультатно, – ответила она. – Между прочим, наша фирма обеспечивает безопасность… Она впилась в него взглядом: – Так у вас есть лишний билет? – Ну, не совсем, но поскольку я там буду, вы сможете пройти по паролю «Эта дама со мной». – Вы шутите, что ли? – Да нет, не подумайте, что назначаю вам свидание… просто предлагаю провести вас, раз уж я там буду. – Вы так добры, Бобби. – Да бросьте вы, – ответил он, избегая смотреть ей в глаза. – Можете дать мне номер вашего телефона, и завтра мы созвонимся? – Надеетесь, подвернется вариант получше? Она замотала головой. – Если что и подвернется, так только – Каждый имеет право на ночной отдых, сержант Кларк. – Зовите меня Шивон, – предложила она. – Где ты? – прозвучал из мобильника голос Ребуса. – Еду в «Скотсмен». – За каким рожном тебя понесло в «Скотсмен»? – Посмотреть фотографии. – Твой телефон все время выключен. – Аккумулятор сел. – Понятно, а я только что провел беседу с Кровоточащим сердцем. – А кто это? – Я же говорил тебе вчера… Ребус тут же спохватился, сообразив, что тогда голова у нее была забита совсем другим, и снова рассказал о блоге, о том, как послал письмо, и о том, что Эллен Уайли откликнулась и позвонила… – О-го-го, вот это новость! – воскликнула Шивон. – Так это – Именно она написала ту гневную заметку для сайта «СкотНадзор». – Но почему? – Потому что права женского братства попираются системой, – ответил Ребус. – Это она тебе сказала? – Я даже записал это на пленку. Конечно, у меня нет необходимого в таких случаях дополнительного подтверждения, поскольку никто больше при нашей беседе не присутствовал. – Да… жаль, конечно. Так, значит, Эллен подозреваемая? – Для начала послушай запись, потом поговорим. Ребус обвел взглядом офис уголовной полиции. Давно не мытые окна, да и какой смысл их мыть, если из них видно только парковку? Стены явно нуждаются в покраске – но ведь они все время скрыты под фотографиями мест преступлений и подробными описаниями жертв. – А может, все это из-за сестры? – задала вопрос Шивон. – Что? – Из-за Дениз, сестры Эллен. – А при чем здесь сестра? – Она съехалась с Эллен примерно год назад… ну, может, чуть меньше. Сбежала от своего сожителя. – И что? – Сожитель над ней издевался. Я слышала об этом. Они жили в Глазго. Несколько раз приезжала полиция, но обвинение так и не было предъявлено. Дело, я полагаю, ограничилось предупреждением. Ребус вдруг понял, почему Эллен тогда запнулась. – А я ничего об этом не знал, – задумчиво произнес он. – Ну, понимаешь… – Что? – Есть такие дела, которые женщины могут обсуждать только друг с другом. – А не с мужчинами, это ты хочешь сказать? Тогда, выходит, кто из нас сексист? – Свободной рукой Ребус потер занемевшую шею. – Итак, Дениз переезжает к Эллен, и Эллен тут же бросается искать сайты типа «СкотНадзора»… И засиживается с сестрой допоздна за выпивкой и закуской. – Может быть, мне удастся вызвать их на откровенность, – предложила Шивон. – У тебя и без того дел выше крыши. Кстати, как мама? – Сейчас ей делают компьютерное сканирование. Из газеты я прямо к ней. – Ну и действуй. Как я понимаю, из просмотров в Гленротсе ты ничего не вынесла? – Ничего, кроме головной боли. – Кто-то звонит. Надо ответить. Мы можем попозже встретиться? – Ну конечно. – Дело в том, что сюда наведывался начальник полиции. – Это не к добру. – Впрочем, ничего срочного. – Ребус принял следующий звонок. – Инспектор Ребус, – представился он. – Я сейчас в суде, – сказала Мейри Хендерсон. – Приходи, посмотришь, что я для тебя нарыла. – Из трубки доносились одобрительные крики и гиканье. – Давай приходи. Ребус спустился вниз и попросил патрульного, сидящего в машине, подвезти. – Вас вызывают для дачи показаний, инспектор? – спросил патрульный. Ребус промолчал и, только когда машина свернула на Чеймберс-стрит, попросил: – Высадите меня здесь. – С удовольствием, – рыкнул водитель, но уже после того, как Ребус вышел из машины. Патрульный автомобиль, скрипя шинами, круто развернулся, привлекая внимание журналистов и репортеров, толпившихся у здания шерифского суда. Ребус остановился на противоположной стороне улицы рядом с лестницей Королевского музея Шотландии и закурил. Очередной демонстрант вышел из здания суда, приветствуемый криками и гиканьем. Он поднял вверх кулак, а ликующие друзья хлопали его по спине, оттесняя щелкающих затворами фотографов. – Сколько? – спросил Ребус, увидев стоящую рядом Мейри Хендерсон с ноутбуком и диктофоном в руках. – Вроде двадцать. Некоторых передали в другие суды. – К каким фразам в завтрашнем номере готовиться? – Как тебе нравится «смести систему»? – Она посмотрела в свои записи. – Или «покажите мне капиталиста, и я сразу же покажу вам кровососа»? – И то и другое неплохо. – Терминология Малколма Икса [15]. – Мейри захлопнула блокнот. – Все получают предписание держаться на расстоянии от «Глениглса», Охтерардера. Стерлинга, центральной части Эдинбурга… – Она помолчала. – Впрочем, любопытный штришок: один парень заявил, что собирается в выходные на фестиваль «Т in the Park» и уже даже приобрел билеты, поэтому судья дал ему разрешение на поездку в Кинросс. – Шивон тоже туда собирается, – напомнил Ребус. – Хорошо бы закончить расследование по делу Коллера вовремя. – В таком случае следующая новость может оказаться плохой. – А в чем дело, Мейри? – В Лоскутном роднике. Я попросила одного знакомого журналиста в этом покопаться. – И? – Оказалось, есть и другие Лоскутные родники. – Сколько? – В Шотландии по крайней мере один. На Черном острове. – К северу от Инвернесса? Она кивнула. – Иди за мной, – бросила она на ходу, направляясь к главному входу в музей. Войдя внутрь, она повернула направо, в этнографический отдел, заполненный родителями с детьми, не знавшими, куда девать накопившуюся за дни летних каникул энергию. Самые маленькие посетители орали во весь голос и путались под ногами. – Зачем мы сюда пришли? – недоуменно спросил Ребус. Не обращая никакого внимания на его вопрос, Мейри вошла в лифт. Выйдя из лифта и поднявшись по маленькой лесенке, они оказались у окна, откуда открывался вид на шерифский суд. Но Мейри потащила его в дальний конец здания. – Я уже был здесь раньше, – запротестовал Ребус. – Тут экспозиция, посвященная смерти и связанным с ней верованиям, – объяснила она. – Там всего несколько гробиков, в которых лежат куклы. Они остановились у витрины, и Ребус, всмотревшись, разглядел за стеклом какую-то старую черно-белую фотографию. Это была фотография Лоскутного родника, но только на Черном острове… Висящие лохмотья напоминали летучих мышей, прицепившихся к голым ветвям. – Местные жители развешивают здесь тряпье с незапамятных времен. Я попросила своего коллегу поискать что-либо подобное в Англии и Уэльсе. Как думаешь, стоит разведать на местности? – До Черного острова часа два на машине, – тихо, словно про себя, произнес Ребус, не сводя глаз с фотографии. – Наверное, сейчас меньше чем за три часа не добраться, – сказала Мейри. – Машины идут сплошным потоком. Ребус кивнул: – Можно попросить местных глянуть, что там. Спасибо тебе, Мейри. – Посмотри, что я нашла в Интернете. Она протянула Ребусу несколько листков с историей Лоскутного родника на Черном острове. Там были и фотографии – включая ту, что висела в музее, – которые свидетельствовали о его абсолютном сходстве с охтерардерским Лоскутным родником. – Еще раз спасибо. – Ребус свернул листы в трубочку и сунул в карман куртки. По пути к лифту он спросил: – Твой шеф клюнул на эту наживку? – Пока не знаю. Вечерние беспорядки могут выпихнуть наш материал на пятую полосу. – Стоит рискнуть. – Джон, ты мне ничего больше не хочешь сказать? – Я же дал тебе сенсационную новость – чего же тебе еще? – Я опасаюсь, что ты меня просто используешь. – Она нажала на кнопку лифта. – Разве я способен на что-нибудь подобное? – Разумеется, способен, черт тебя побери. Они молчали в лифте, молчали, пока спускались по ступенькам на тротуар. Мейри всматривалась в то, что происходило на противоположной стороне улицы. Еще один демонстрант, еще один поднятый в салюте кулак. – Ты придерживал эту информацию с пятницы, – наконец нарушила молчание она. – А ты не боишься, что убийца ляжет на дно, увидев публикацию в газете? – Глубже, чем сейчас, ему уже не залечь, – ответил он, встречаясь с ней взглядом. – А кроме того, в пятницу у нас и не было ничего, кроме Сирила Коллера. Все остальное мы получили от Кафферти. Она остолбенела: – От Кафферти? – Ты же сама сказала ему, что обнаружился кусок куртки Коллера. Он тут же меня навестил. Ушел от меня еще с двумя именами, а вернулся с новостью о том, что оба их обладателя убиты. – Ты воспользовался услугами Кафферти? Она все еще не могла поверить в то, что сказал Ребус. – А с – Мне кажется, ты вбил себе в голову дурацкую мысль, что мы с ним как-то связаны. – Не как-то, а достаточно крепко – ведь ты прямиком отправилась к нему, чтобы сообщить новость про Коллера. – Да это просто давнее обещание – сообщать все последние новости. Только не подумай, что я оправдываюсь. – Прищурившись, она смотрела на противоположную сторону улицы. – А что это Гарет Тенч тут делает? – Муниципальный советник? – Ребус посмотрел туда, куда показывал ее палец. – Возможно, проповедует язычникам, – предположил он, наблюдая за тем, как Тенч толчется позади строя фоторепортеров. – А может, он хочет дать тебе еще одно интервью. – А об этом ты как узнал?… Шивон, что ли, сказала? – У нас с Шивон нет тайн друг от друга, – подмигивая, ответил Ребус. – Кстати, а где она сейчас? – Поехала в «Скотсмен». – Не верю глазам своим. – Мейри снова указала пальцем на противоположную сторону улицы. Шивон… вне всяких сомнений, именно Шивон и Тенч, стоя друг против друга, обменивались рукопожатиями. – Так, значит, у вас нет друг от друга тайн? Но Ребус уже шагал через улицу. Здесь движение было перекрыто и перейти улицу было легко. – Привет! – закричал он. – Шивон, ты что, передумала? Шивон, чуть улыбнувшись, представила Ребуса Тенчу. – Инспектор, – церемонно поклонился муниципальный советник. – Вы любите уличные представления, муниципальный советник? – Во время карнавала они очень уместны, – усмехнулся Тенч. – Ведь вы и сами немного актерствовали, верно? Повернувшись к Шивон, Тенч сказал: – Инспектор намекает на мои короткие воскресные проповеди, которые я произносил у Маунда. Не сомневаюсь, он останавливался меня послушать по дороге в церковь. – Что-то вас там больше не видно. Вы что, утратили веру? – спросил Ребус. – Конечно же нет, инспектор. Однако воспитывать можно не только проповедями. – Лицо его посерьезнело. – Я здесь потому, что несколько моих избирателей попали вчера в передрягу. – Ну да, остановились поглазеть, их и замели, – съязвил Ребус. Тенч быстро перевел взгляд с Шивон на Ребуса и сразу же снова посмотрел на Шивон: – С инспектором, должно быть, не скучно работать. – Не то слово, – подтвердила Шивон. – О! И четвертая власть здесь! – вдруг радостно воскликнул Тенч, протягивая руку Мейри, которая наконец-то решилась подойти. – Когда появится наша статья? Полагаю, этих двух поборников правды вам представлять не нужно. – Он указал на Ребуса и Шивон. – Вы обещали до публикации дать мне взглянуть на нее хоть одним глазом, – напомнил он Мейри. – Разве? – Она попыталась придать лицу удивленное выражение. Однако Тенч не позволил обвести себя вокруг пальца. Он повернулся к детективам: – Прошу прощения, нам надо поговорить с глазу на глаз… – Не обращайте на нас внимания, – отозвался Ребус. – Нам с Шивон тоже надо пошептаться хотя бы минутку. – Нам… пошептаться? Но Ребус повернулся и быстро зашагал прочь; Шивон не оставалось ничего другого, как последовать за ним. – «Санди Белл», наверное, уже открыт, – сказал Ребус, когда они отошли на приличное расстояние. Шивон внимательно оглядывала толпу. – Мне нужно найти одного человека, – объяснила она. – Знакомого фотографа… возможно, он где-то здесь. – Она приподнялась на цыпочки и вдруг с криком: – Ага!… – нырнула в скопление людей с камерами. Ребус с нетерпением ждал, когда Шивон закончит разговор с каким-то длинным сухощавым типом с пышной полуседой шевелюрой. По крайней мере, все теперь разъяснилось: в редакции «Скотсмена» Шивон сказали, что нужный ей человек именно здесь. Фотограф, похоже, поначалу не соглашался, но потом все-таки последовал за ней туда, где стоял Ребус со скрещенными на груди руками. – Это Манго, – представила фотографа Шивон. – Манго не откажется с нами выпить? – поинтересовался Ребус. – С превеликим удовольствием, – с легким поклоном ответил фотограф, вытирая ладонью вспотевший лоб. Седина его была обманчивой – он оказался немногим старше, чем Шивон. Его акцент и загорелое лицо с тонкими чертами ясно указывали на то, откуда он прибыл. – Уэстерн-Айлс? – поинтересовался Ребус. – Льюис, – подтвердил Манго, шагая рядом с Ребусом в «Санди Белл». За спинами у них снова раздались ликующие крики, и, обернувшись, они увидели какого-то парня, выходящего из дверей шерифского суда. – Кажется, я его знаю, – задумчиво проговорила Шивон. – Это тот, который терроризировал лагерь. – Значит, сегодня ночью лагерь мог спать спокойно, – заметил Ребус. – Его ведь держали в камере. Говоря это, он вдруг понял, что растирает левую руку правой. Когда парень, салютуя толпе, поднял вверх сжатый кулак, несколько человек отсалютовали ему в ответ. В том числе и муниципальный советник Гарет Тенч, что совершенно потрясло наблюдавшую за ним Мейри Хендерсон. |
||
|