"Перекличка мертвых" - читать интересную книгу автора (Рэнкин. Иен)25Прошла всего неделя с того дня, когда, выйдя на Медоуз, Ребус увидел радостную толпу одетых в белое людей. В политике, говорят, неделя – долгий срок. Теперь люди стекаются на фестиваль «Т in the Park». Спортивные фанаты двинутся на запад к озеру Лох-Ломонд, на финал «Скоттиш Оупен». По прикидке Ребуса, его поездка на юг должна была занять около двух часов, но сначала он решил заскочить еще в два места, прежде всего – на Слейтфорд-роуд. Он сидел в машине, заглушив двигатель, и смотрел на окна Эрика Моза. Шторы были раздвинуты. Ребус запустил по новой песню группы «Элбоу», в которой вокалист сравнивал лидеров свободного мира с мальчишками, бросающимися камнями. Он уже собрался выйти, когда из дверей ближайшего магазина вдруг вывалился сам Моз. Он шел пошатываясь, небритый и нечесаный. Мятые полы не заправленной под ремень рубашки трепыхались на ветру. На лице застыло выражение полной прострации. В руках он нес пакет молока. Не знай Ребус причины, он сказал бы, что у Моза вид смертельно уставшего человека. Он опустил стекло на водительской двери и посигналил. Моз на пару секунд застыл на месте, потом, узнав Ребуса, пересек улицу и подошел к машине. – Я еще думаю: ты или не ты? – приветствовал его Ребус. Моз молча кивнул, думая о чем-то своем. – Так она ушла? – спросил Ребус. Вопрос был как раз в тему – именно этим и были заняты мысли Моза. – Оставила записку, пообещав прислать кого-нибудь за вещами. Ребус кивнул: – Садись в машину, Эрик. Надо поговорить. – Как вы об этом узнали? – Эрик, любой подтвердит, что я до смерти не люблю и даже боюсь соваться в чужие отношения. – Ребус секунду помолчал. – Но с другой стороны, я не могу допустить, чтобы ты снабжал информацией Верзилу Гора Кафферти. Моз смотрел на Ребуса ошалелыми глазами: – Вы?… – Я говорил с Молли накануне вечером. Если она смоталась, значит, сочла, что лучше сохранить место в «Гнездышке», чем жить с тобой. – Я не… я не понимаю, я… – прохрипел Моз. Его глаза вылезли из орбит, лицо перекосилось. Уронив пакет с молоком, Моз сунул руки в раскрытое окно машины и схватил инспектора за горло. Пытаясь одной рукой расцепить пальцы Моза, Ребус другой нажал на кнопку подъема стекла. Оно поползло вверх, поймав Моза в ловушку. Ребус выбрался из машины через пассажирскую дверь. Он подошел к Мозу, который еще не до конца освободился. Когда Моз обернулся, Ребус ударил его коленом в пах, и тот рухнул на колени в расплывающуюся молочную лужу. Ударом кулака в челюсть Ребус опрокинул Моза на спину. Затем сел ему на грудь и схватил за ворот рубашки: – Ты первым начал, Эрик, не я. Только шевельнись, и тебе конец. Кстати, твоя подружка сказала, что ты с радостью нас сдавал, даже узнав, что ею руководит не чистое любопытство. Это поднимало тебя в собственных глазах, да? Вот как раз по этой причине большинство стукачей и начинает стучать. Моз не вырывался, а только слабо подергивался, но эти движения совсем не походили на сопротивление. Он всхлипывал, как ребенок, потерявший любимую игрушку. Ребус поднялся и стряхнул пыль с одежды. – Вставай, – приказал он, но Моз не пошевелился, и Ребусу пришлось поднимать его силой. – Посмотри на меня, Эрик, – сказал он и, вынув из кармана носовой платок, подал Мозу. – На, вытрись. Моз повиновался. – Теперь слушай, – снова приказал Ребус. – Мы договорились с ней следующим образом: если она уходит от тебя, мы делаем вид, будто ничего не произошло. А это значит, что я ничего не сообщаю руководству и ты продолжаешь работать на прежнем месте. – Ребус, склонив голову набок, посмотрел в лицо Моза; когда их взгляды встретились, он спросил: – Ты понял? – Компьютерщики сейчас востребованны. – Не сомневаюсь, как не сомневаюсь и в том, что в любой фирме просто спят и видят как бы принять на работу сотрудника, у которого нет секретов от стриптизерши… – Я любил ее, Ребус. – Возможно, но она-то играла тобой, как Клэптон [26] на своей шестиструнной… Чему ты улыбаешься? – Меня ведь назвали как раз в честь него… отец был его поклонником. – Неужели? Моз поднял голову и посмотрел на небо, его дыхание стало ровнее. – Мне и вправду казалось, что она… – Кафферти использовал тебя – и точка. Но есть еще кое-что… – Ребус поймал взгляд Моза. – Не вздумай даже приближаться к ней, не вздумай идти в «Гнездышко» и умолять ее вернуться. – Вы же видели ее у меня дома, Ребус… Мне казалось, я нравился ей хоть немного. – Считай, что так, если это тебя утешает… только не вздумай идти и выяснять отношения. Если я только узнаю, что ты пытаешься с ней встретиться, придется тут же поставить в известность Корбина. Моз что-то промямлил; что именно, Ребус не разобрал и попросил повторить. Моз буквально сверлил его взглядом: – Наши отношения начались не по инициативе Кафферти. – Что бы ты ни думал, Эрик, но инициатива была именно его… можешь поверить. Несколько секунд Моз молчал, вперив взгляд в молочную лужу на тротуаре. – Мне надо купить молока. – Лучше сперва приведи себя в порядок. Я уезжаю из города. Сегодня поразмышляй над тем, что произошло. Если я позвоню тебе завтра, сможешь сказать мне, что ты решил? Моз медленно кивнул и протянул Ребусу его носовой платок. – Оставь у себя, – сказал Ребус. – У тебя есть друг, с которым ты мог бы поговорить? – Только в Интернете, – ответил Моз. – Ну хотя бы так. – Ребус потрепал его по плечу. – Как ты себя чувствуешь? Мне надо ехать. – Не волнуйтесь, я справлюсь. – Ну и молодец. – Ребус глубоко вздохнул. – Эрик, я не собираюсь извиняться за то, что сделал… но мне очень жаль, что я причинил тебе боль. Моз снова кивнул: – Да, я должен… Но Ребус, мотнув головой, заставил его замолчать. – Все, – объявил он, – что было, то было. Соберись с мыслями и двигайся вперед по жизни. – Слезами горю не поможешь? – пошутил Моз с вымученной улыбкой. – У меня уже целых десять минут язык чешется это сказать, да не решаюсь, – признался Ребус. – А сейчас иди и сунь голову под душ, смой с себя всю эту хрень. – Навряд ли это будет легко, – негромко произнес Моз. Ребус кивнул: – Все равно… надо же с чего-то начинать. Шивон лежала в ванне уже добрых сорок минут. Обычно по утрам у нее хватало времени лишь принять душ, но сегодня она решила себя побаловать. Она вылила в ванну треть флакона пены, поставила рядом стакан свежевыжатого апельсинового сока, настроила радиоприемник на музыкальный канал Би-би-си, отключила мобильный. Билет на фестиваль лежал на диване в гостиной рядом с наспех составленным списком вещей, которые она решила взять с собой: бутылка воды, бутерброды, свитер с капюшоном, лосьон для загара (кто знает, какая будет погода). Накануне вечером она была готова позвонить Бобби Грейгу и отдать билет ему. А с какой стати? Если бы она не пошла, то весь день провалялась бы на диване у телевизора. С утра пораньше позвонила Эллен Уайли и рассказала о разговоре с Ребусом. – Он просит прощения, – сказала Эллен. – За что? – За все. – Как мило с его стороны сказать об этом тебе, а не мне. – Это моя вина, – призналась Эллен. – Я посоветовала не тревожить тебя хотя бы день или два. – Ну, спасибо. А как Дениз? – Еще в постели. А какие у тебя планы на сегодня? Потусуешься среди фанатов в Кинроссе, или, может, пойдем куда-нибудь, развеемся, и ну их к черту все неприятности? – Обдумаю твое предложение. Но ты, наверно, права: Кинросс, пожалуй, именно то, что мне сейчас нужно. Конечно, она не останется там на ночь. Хотя билет на два дня, она решила, что лучше переночует дома. Интересно, подумала она, где сейчас этот наркодилер из Стерлинга со своим товаром? Кажется, сегодня неплохо было бы побаловать себя еще и этим. Многие из ее коллег позволяли себе расслабиться таким образом; по слухам, некоторые употребляли даже кокаин во время уикендов. Поразмыслив, она решила, что стоит взять с собой парочку презервативов на случай, если ей взбредет в голову завершить этот поход в чьей-нибудь палатке. Она знала еще двух женщин из полиции, которые собирались на фестиваль. Они прислали ей эсэмэску уже из Кинросса, куда прикатили заранее, чтобы занять места у самой сцены. «Постарайся не задерживаться, – писали они Шивон. – Если не сумеем удержать для тебя место, заранее просим прощения». За все. Ему-то в чем виниться? Разве он сидел в «бентли» и слушал откровения Кафферти? Разве он, поднявшись по лестнице с Кейтом Карберри, стоял с ним перед вершившим суд Кафферти? Крепко зажмурив глаза, она погрузилась с головой в ванну. Это я во всем виновата, думала она. Гарет Тенч, энергичный, со звучным голосом… с харизмой, как у настоящего шоумена, столкнувшийся на узкой дорожке с Кафферти и его дружками, готовый доказать всему миру, что ему одному по силам выиграть поединок. Хитрый ловкач, добывающий средства для помощи своим избирателям. Неутомимый борец… лежит сейчас голый и холодный в одной из секций городского морга. Шивон вынырнула, брызги полетели во все стороны, она смахнула воду с лица и с головы. Ей показалось, что звонит телефон; она прислушалась: нет, померещилось, только скрип половиц в верхней квартире. Собралась она быстро – все было уложено в ту самую сумку, с которой она ездила в Стерлинг. Хотя оставаться в Кинроссе на ночь Шивон не собиралась, она на всякий случай бросила в сумку зубную щетку и пасту. Раз уж она поедет на машине, почему бы ей не прокатиться и дальше. А закончится суша, ничто не помешает ей погрузиться на паром, идущий на Оркнейские острова. Таково преимущество машины – она дает иллюзию свободы. Реклама всегда играет на тяге человека к приключениям и открытиям, но в ее случае слово «полет» было бы более уместно. Шивон прекрасно понимала, что ей сейчас – Я хороший коп, – объявила она, обращаясь к своему отражению в зеркале и пытаясь представить, как будет объяснять случившееся отцу… отцу, который так ею гордится. И матери, которая сказала, что для нее это не важно. Не валено, кто ее ударил. Почему же для Шивон это так важно? Совсем не из-за мучительной мысли, что это сделал кто-то из ее коллег, а потому, что ей страшно хотелось доказать, что она – Хороший коп, – произнесла она медленно и внятно, затем, протерев зеркало, заключила: – Хотя все сейчас говорит об обратном. Вторая и последняя остановка: полицейский участок в Крейгмилларе. Макманус уже сидел на своем рабочем месте. – Привет добросовестному сотруднику, – приветствовал его Ребус, входя в уголовный отдел, где не было никого, кроме Макмануса, одетого в спортивную рубашку и джинсы. – Возвращаю с процентами, – ответствовал Макманус, лизнув палец, чтобы перелистнуть страницу лежащего перед ним донесения. – Протокол вскрытия? – предположил Ребус. Макманус кивнул: – Я только что оттуда. – Все одно и то же, – вздохнул Ребус. – Я сам там был в прошлую субботу… Бен Уэбстер. – Ничего удивительного, что профессор Гейтс в таком настроении – две субботы подряд… Подойдя вплотную к столу, за которым сидел Макманус, Ребус спросил: – И какое заключение? – Зазубренный нож, ширина лезвия семь восьмых дюйма. Гейтс считает, что такой нож можно найти на любой кухне. – И он прав. Кейт Карберри еще у вас? – Вам же известен порядок, Ребус: можно задержать его на шесть часов, после чего, либо предъявить обвинение, либо выпустить. – Значит, вы, как я понимаю, обвинения ему не предъявили? Макманус, оторвавшись от протокола, поднял взгляд на Ребуса: – Он уверяет, что ни при чем. У него даже есть алиби – в это время он играл в пул, что могут подтвердить семь или восемь свидетелей. – И все, без сомнения, его близкие друзья… Макманус пожал плечами: – У его мамаши на кухне много ножей, но, как она уверяет, все на месте. Мы взяли их на экспертизу. – А как насчет одежды Карберри? – Проверили и ее. Никаких следов крови. – Похоже, от нее избавились, как и от ножа. Откинувшись на стуле, Макманус спросил: – Чье это расследование, Ребус? – Да я размышляю вслух. А кто допрашивал Карберри? – Я сам и допрашивал. – Вы полагаете, он виновен? – Когда мы сообщили ему о Тенче, он, если не ошибаюсь, испытал настоящий шок. Но, как мне думается, в глубине его наглых голубых глаз я кое-что рассмотрел. – И что же именно? – Страх. – Что его вычислили? Макманус покачал головой: – Страх, что придется что-то рассказывать. Ребус отвел взгляд, опасаясь, как бы Макманус не рассмотрел чего и в глубине его глаз. Предположим, Карберри не виноват… Не всплывает ли тут фигура самого Кафферти? Парень испугался потому, что эта мысль пришла в голову и ему… и если Кафферти грохнул Тенча, не будет ли следующим сам Кейт? – А вы спросили, зачем он следил за советником? – Уверяет, будто ждал, чтобы поблагодарить. – За что? – За моральную поддержку. – И вы в это верите? – насмешливо спросил Ребус. – Трудно сказать, но это не является основанием для его дальнейшего содержания под стражей. – Макманус секунду помолчал. – Дело в том, что… когда мы сказали ему, что он свободен, он не обрадовался, а даже напротив… Хотя пытался этого не показывать. Выйдя от нас, он все время озирался, будто ожидал чего-то. Но смылся довольно быстро. – Макманус опять помолчал. – Вы понимаете, что я имею в виду, Ребус? Ребус кивнул: – Что он скорее заяц, чем лиса. – Вот именно… И у меня возникает сильное подозрение, что вы чего-то не договариваете. – Я бы не снимал с него подозрение. – Согласен. – Не сводя глаз с Ребуса, Макманус встал со стула. – Но, по-вашему, он единственный кандидат в подозреваемые? – У любого муниципального советника есть враги, – признал Ребус. – Если верить вдове, Тенч и вас считал за врага. – Она ошибается. Макманус пропустил реплику Ребуса мимо ушей и принялся рассматривать свои сцепленные пальцы. – Еще ей показалось, что за домом кто-то следил – но не Кейт Карберри, а седой мужчина на большой дорогой машине. Мог это быть Верзила Гор Кафферти? Ребус молча пожал плечами. – Я слышал еще… – Макманус вплотную приблизился к Ребусу. -…что вы и некий человек, похожий на того, кого описывает вдова, несколько дней назад являлись на встречу Тенча с жителями его округа. Советник перекинулся с этим человеком несколькими словами. Не прольете ли вы свет на эту историю? Они стояли настолько близко, что Ребус ощущал дыхание Макмануса на своей щеке. – Расследование такого дела, как это, – философски заметил Ребус, – всегда обрастает историями. Макманус улыбнулся: – Мне еще не приходилось расследовать такое дело, как это, Ребус. Гарета Тенча любили и уважали, у него было много друзей, и они потрясены этой утратой и горят желанием узнать, кто совершил преступление. Многие обладают реальной властью… властью, которую предлагают использовать в интересах следствия. – Это очень кстати. – Да, от такого предложения трудно отказаться. – Макманус сделал шаг назад. – Итак, детектив Ребус, после того как я описал вам ситуацию, хотите вы мне что-нибудь сообщить? Невозможно было вывести на сцену Кафферти и оставить за кулисами Шивон. Прежде чем что-то предпринять, требовалось убедиться, что ей это не повредит. – Думаю, нет, – ответил он, скрестив руки на груди. – Судя по вашей позе, вам есть что скрывать. – Что вы говорите? – притворно удивился Ребус, засовывая руки в карманы. – Ну, а вам? Повернувшись, он зашагал к двери, оставив Макмануса раздумывать над тем, с какой стати его самого угораздило скрестить на груди руки. День был хорош для езды, несмотря на то что половину пути Ребусу пришлось тащиться за тихоходным грузовиком. Доехав до Колдстрима, он рванул через город, через мост и очутился в Англии. Дорожный указатель сообщил, что до Ньюкасла всего шестьдесят миль. Ребус свернул на парковку перед отелем и поставил машину вплотную к бортику. В соседнем здании с остроконечной крышей и выкрашенной в голубой цвет входной дверью находился полицейский участок. Вывеска на дверях сообщала, что он открыт только по рабочим дням с девяти до двенадцати. На главной улице Колдстрима располагалась основная часть существующих в городе баров и небольших магазинчиков. Узкие тротуары были заполнены в основном туристами, приехавшими в город на один день. Из автобуса, прибывшего из Лесмехейго и стоявшего возле ресторана «Баранья голова», высаживалась толпа щебечущих туристов. Смешавшись с ними, Ребус прошел в ресторан впереди доброй половины только что прибывших гостей. Оглядевшись, он понял, что столы были заранее забронированы. В баре продавались рулеты с начинкой, и Ребус заказал рулет с сыром и пикулями. – У нас и суп есть, – сообщила девушка за стойкой. – Консервированный? Она покачала головой: – Неужто я стала бы травить вас такой гадостью? – Тогда давайте, – с улыбкой согласился он. Она пошла на кухню, чтобы передать заказ, а он потянулся, разминая спину, и покрутил плечами и шеей. – А вы куда едете? – вернувшись за стойку, спросила она. – Да я уже приехал, – ответил Ребус, но продолжить беседу им не пришлось, поскольку в зал шумно ввалилась толпа туристов из автобуса. Девушка снова побежала на кухню, откуда сразу же вышла официантка с блокнотом в руке. Сам шеф-повар, толстый и краснолицый, принес Ребусу суп. По телевизору показывали гольф. Похоже, в районе Лох-Ломонда было ветрено. Ребус поискал глазами перец и соль, но, проглотив первую ложку, понял, что того и другого в нем уже достаточно. Какой-то человек в белой рубашке с короткими рукавами подошел к его столу и, достав огромный носовой платок, стал вытирать вспотевшее лицо. – Ну и жара, – пожаловался он. – Вы их водитель? – спросил Ребус, указывая кивком на рассевшихся за столами туристов. – Скорее, они мои водители, – ответил мужчина и добавил: – Никогда мне не попадалась такая требовательная компания… Качая головой, он попросил девушку за стойкой принести ему пинту апельсинового сока с лимонадом и хорошей порцией льда. Выполнив заказ, девушка подмигнула – платить не обязательно. Ребус понял причину щедрости: постоянно возя сюда туристические группы, этот человек по гроб жизни обеспечил себя халявой. Словно прочитав его мысли, водитель сказал: – Так уж устроен мир. Ребус кивнул. Кто станет утверждать, что и «Большая восьмерка» не работает по такому же принципу? Он спросил водителя, что за местечко Лесмехейго. – Дыра, из которой хоть на денек вырваться в Колдстрим – уже приключение. – Он бросил тревожный взгляд на своих подопечных. Там, похоже, назревал конфликт из-за того, кому, где и с кем сидеть. – Клянусь богом, даже у ООН с этим племенем возникли бы осложнения. – Отхлебнув сока, он спросил: – А вы на прошедшей неделе не были в Эдинбурге? – Я там работаю. Водитель картинно вытаращил глаза: – Я должен был встретить двадцать семь китайцев. Они прибыли утром в субботу из Лондона на поезде. Как думаете, смог я поставить автобус где-то рядом с вокзалом, чтобы их взять? Не тут-то было. А где, по-вашему, они поселились? Ни больше ни меньше как в отеле «Шератон» на Лотиан-роуд. А во вторник, когда я повез их на экскурсию, на полпути вдруг выяснилось, что по ошибке мы прихватили с собой члена японской делегации. Водитель расхохотался, Ребус его поддержал. Господи, он сразу почувствовал облегчение. – Так вы сюда на денек? – спросил водитель. – Тут есть где прогуляться… хотя, вижу, вы не любитель… – Вы здорово разбираетесь в людях. – Работа такая, – ответил водитель. – Гляньте на эту компанию. Я уже сейчас могу сказать, кто даст мне на чай в конце дня, и даже сколько именно. Ребус изобразил изумление. – Хотите повторить за мой счет? – спросил он, указывая кивком на пустую пинтовую кружку. – Да нет, спасибо. – Прощаясь, водитель протянул Ребусу руку. – Рад был познакомиться. – Я тоже, – сказал Ребус, отвечая на крепкое рукопожатие. Водитель пошел к выходу. Ребус видел, как две пожилые дамы, заметив его, закудахтали что-то и замахали ему руками, но он сделал вид, будто не замечает. Эта случайная встреча его взбодрила, напомнив, что есть еще целый мир вокруг и жизнь в нем течет практически параллельно той, которую ведет он сам. Обычная, повседневная жизнь. Где разговаривают просто ради того, чтобы поговорить. Не выискивая скрытых мотивов и тайн. Так оно и должно быть. Барменша поставила перед ним полный стакан. – Ну вот, совсем другой человек, – объявила она. – Когда вы вошли, я прямо не знала, что о вас и думать. Какой-то разбойник с большой дороги. – Терапия, – объяснил он, поднимая стакан. Официантка в конце концов поняла, что нужно каждому из туристов, и побежала на кухню передавать заказ. – И что привело вас в Колдстрим? – продолжала барменша. – Я из уголовной полиции. Собираю информацию об одном убитом – Треворе Гесте. Вообще-то он из Ньюкасла, но одно время – несколько лет назад – жил здесь. – Лично я про такого не слышала. – Может быть, здесь он был известен под другим именем. Ребус извлек из кармана фотографию Геста, сделанную перед тем, как его посадили. Барменша прищурилась – ей явно нужны были очки, но она и мысли о них не допускала. Через некоторое время она покачала головой: – Прости, дорогой. – Может, стоит показать фотографию кому-нибудь еще? Например, шеф-повару… Она взяла фотографию и скрылась за перегородкой, откуда доносились шипение и скрежет передвигаемых по плите кастрюль. Меньше чем через минуту она вернулась и протянула ему фото. – Совсем забыла, – сказала она, – Реб здесь с прошлого лета. Вы говорите, что этот парень был из Ньюкасла? А за каким лешим его сюда занесло? – В Ньюкасле ему, должно быть, стало жарковато, – предположил Ребус. – Он не всегда вел себя как законопослушный гражданин. Наверно, бессмысленно просить вас напрячь память и вспомнить, что происходило здесь четыре или даже пять лет назад? Вы не слыхали о том, что тут взламывали дома и квартиры? Она помотала головой. Несколько человек из группы двинулись к бару. Один держал в руках листочек, на котором были записаны заказы. – Три полупинты лагера, один лагер с лаймом, – Артур, сбегай уточни: полпорции или целую? – имбирный эль, «адвокат» – эй, Артур, спроси: ей «адвокат» со льдом? Нет, погодите, две полупинты лагера и шанди… Прощаясь с барменшей, Ребус сказал, что обязательно заглянет еще, если не в эту поездку, так как-нибудь в другой раз. И это были не пустые слова: прикатил он сюда из-за Тревора Геста, а вернется ради «Бараньей головы». Выйдя на улицу, он вдруг вспомнил, что не спросил про Дункана Баркли. Миновав два магазинчика, он остановился у газетного киоска и показал фото Тревора Геста продавцу. Тот отрицательно покачал головой, добавив, что живет в этом городе всю жизнь. Тогда Ребус спросил про Дункана Баркли. И вот тут продавец закивал: – Уехал уж несколько лет назад. Много молодых уезжает. – Не знаете куда? Продавец помотал головой. Ребус поблагодарил его и пошел дальше. В нескольких шагах от газетного киоска располагался гастроном, здесь Ребус тоже не узнал ничего – молоденькая продавщица, которая работала только по субботам, предложила ему заглянуть в понедельник утром. То же повторилось и в других заведениях, расположенных на этой стороне улицы, лавке антиквара, парикмахерской, чайной, «Оксфаме»… Лишь еще один человек знал Дункана Баркли. – Вижу его иногда. – Выходит, он живет неподалеку? – спросил Ребус. – В Келсо, так мне кажется… Еще один городишко. Остановившись на минуту под полуденным солнцем, Ребус вдруг задался вопросом: почему кровь так быстро бежит по его жилам? И сам ответил: у него есть работа. Обычная, кропотливая полицейская работа – но для него она все равно что праздник. Тут он заметил, что стоит возле паба, но паб, как ему показалось, выглядел совсем негостеприимно. Это заведение можно было назвать пабом с куда большим основанием, нежели «Баранью голову». Пол, застеленный выцветшим красным линолеумом и сплошь покрытый ожогами от непотушенных окурков. Потертая доска для дартса, в которую целились два изрядно нагрузившихся алкоголем игрока. Троица пенсионеров в кепках, сидящая за угловым столиком и стучащая костяшками домино. И все это в густых клубах сигаретного дыма. Экран телевизора словно исходил кровью; и даже стоя здесь, в нескольких шагах от входной двери, Ребус был готов держать пари, что вода давно уже не поступает в сливной бачок в туалете. Он чувствовал отвращение к этому месту, хотя понимал, что местечко такого рода как нельзя лучше подходит для таких клиентов, как Гест. Проблема была в том, что его расспросы вряд ли будут здесь встречены доброжелательными улыбками. Бармен с носом, похожим на помятый помидор, и типичным лицом пьяницы, покрытым рубцами и шрамами, о причинах появления которых можно было без труда догадаться, был словно создан для того, чтобы заправлять здесь. Ребус знал, что и на его собственном лице можно найти следы боевых подвигов. Скроив зверскую мину, он подошел к стойке. – Пинту крепкого. – Заказать полпинты в таком заведении было бы противоестественно. – Дункан на днях не заглядывал? – спросил он бармена, доставая из кармана сигареты. – Кто? – Дункан Баркли. – Никогда про такого не слышал. А он во что-то вляпался? – Да нет. – Поняв, что его раскусили, он добавил: – Я инспектор уголовной полиции. – Неужели? – И мне надо задать Дункану пару вопросов. – Он здесь больше не живет. – Перебрался в Келсо, так? Бармен пожал плечами. – А к кому из этих пьяниц он захаживает? Бармен старательно отводил взгляд в сторону. – Смотри на меня, – приказал Ребус, – и отвечай, раз уж я вынужден копаться в этом дерьме. Делай что тебе говорят! Ножки стульев громко скрипнули по полу – три долгожителя поднялись на ноги. Ребус повернул голову в их сторону. – Играете? – спросил он с улыбкой. – А я вот, между прочим, расследую три убийства. – Улыбка сошла с его лица, и он поднял руку с тремя растопыренными пальцами. – Если не хотите, чтобы я и вас прощупал, сядьте. – Он замолчал, дожидаясь, пока они снова усядутся на стулья. – Умные ребята, – похвалил он их и, обернувшись к бармену, спросил: – Так где в Келсо я могу его найти? – Вам бы спросить Дебби, – пробормотал бармен. – У них отношения. – А где найти Дебби? – По субботам она работает в бакалейной лавочке. Ребус, сделав довольное лицо, достал из кармана фотографию Тревора Геста. – Как я слышал,- сказал бармен, глядя на фото, – он уже давно отвалил отсюда обратно на юг. – Это был ложный слух – он двинул в Эдинбург. Помнишь, как его звали? – Он просил называть его Умный Тревор, а почему, не знаю. Наверное, по песне Иэна Дьюри, подумал Ребус и спросил: – Он заходил сюда? – Недолго – я запретил ему здесь появляться, уж больно драчлив был. – Но жил-то он в городе? Бармен покачал головой. – Мне кажется, он жил в Келсо, – ответил он и закивал более уверенно. – Точно, в Келсо. Выходит, копам в Ньюкасле Гест врал. У Ребуса появились нехорошие предчувствия. Он вышел из паба, не расплатившись и посчитав, что именно так следует поступить. Через несколько минут на свежем воздухе Ребус почувствовал облегчение. Он направился в бакалейную лавочку к девушке по имени Дебби, которая работает по субботам. Дебби сразу поняла, что он все знает. Начала было выкручиваться, но он поднял вверх ладонь, и она осеклась на полуслове. Ребус перегнулся через прилавок и, постучав по нему костяшками пальцев, медленно сказал: – Итак, что вы можете сообщить о Дункане Баркли? Я могу выслушать вас либо здесь, либо в полицейском участке в Эдинбурге – решайте сами. Девушка так густо покраснела, что Ребус испугался, как бы она вдруг не лопнула, как воздушный шарик. – Он живет в доме на Карлингноуз-лейн. – В Келсо? Сделав над собой усилие, она кивнула. И прижала ладонь ко лбу, словно почувствовав головокружение. – Но все время от восхода до заката он обычно проводит в лесу. – В лесу? – В лесу, который за домом. В лесу… Что им говорила доктор Гилри? Лес может оказаться важным фактором. – И как давно вы его знаете, Дебби? – Три… вернее, уже четыре года. – Он старше вас? – Да, ему уже двадцать два, – подтвердила она. – А вам?… Шестнадцать или семнадцать? – Скоро будет девятнадцать. – Вы с ним живете? Неудачный вопрос: румянец стал еще более ярким. – Мы просто друзья… Даже видимся в последнее время редко. – А чем он занимается? – Резьбой по дереву – вазы для фруктов и все такое. Продает их в Эдинбурге. – Артистичная натура, да? Хорошие руки? – Да просто золотые. – И прекрасные острые инструменты? Она уже открыла рот, собираясь ответить, но вдруг осеклась. – Он ничего не сделал! – закричала она. – А разве я его в чем-нибудь обвинил? – спросил Ребус, придавая голосу удивленно-обиженные интонации. – Что навело вас на подобные мысли? – Он – Мне? – удивился Ребус. – Всем вам! – У него что, уже были неприятности с законом? Она помотала головой. – Вы не поняли, – негромко сказала она. На ее глазах выступили слезы. – Он – Дебби? Она громко зарыдала и, откинув створку прилавка, рванулась в зал. Ребус раскинул руки, пытаясь преградить ей дорогу. Но она проскользнула под его рукой, а когда он повернулся, то увидел ее уже у дверей. В следующее мгновение девушка распахнула дверь с такой силой, что колокольчики залились истерическим звоном. – Дебби! – громко крикнул он ей вслед. Когда Ребус выскочил наружу, она была уже на середине улицы. Он чуть слышно выругался, но тут увидел, что рядом стоит какая-то женщина с пустой корзиной из ивовых прутьев в руке. Шагнув в магазин, он перевернул табличку так, чтобы надпись «ОТКРЫТО» оказалась внутри, а «ЗАКРЫТО» смотрела на улицу. – По субботам работаем полдня, – пояснил он. – С каких это пор? – сердито поинтересовалась женщина. – Ладно, так и быть, – смилостивился он, – будем считать, что у нас самообслуживание. Берите, что вам нужно, а деньги оставьте на прилавке. Он пропустил ее внутрь и направился к машине. В колышущейся толпе Шивон чувствовала себя как привидение на празднике. Перед глазами маячили флаги разных стран. Из рук в руки переходили банки с дешевым пивом и сидром. Подошвы скользили по разбросанным повсюду коробкам из-под пиццы. До сцены, где выступали ансамбли, было около четверти мили. У туалетов вились длинные очереди. Шивон улыбнулась, вспомнив, как стояла за кулисами на «Последнем рывке». Она, как и договорились, послала эсэмэски подругам, но те пока не ответили. Все вокруг выглядели счастливыми и возбужденными, а она чувствовала себя чужой. Все ее сознание заполонили сейчас: Кафферти, Гарет Тенч, Кейт Карберри, Сирил Коллер, Тревор Гест, Эдвард Айли. Начальник полиции доверил ей руководить сложным расследованием. Результатом этой работы мог быть резкий скачок в карьере. Но она отвлеклась на поиски преступника, изувечившего мать. Это не только заняло все ее время, но и толкнуло к Кафферти. Она знала, что надо собраться и сосредоточиться. Утром в понедельник начнется официальное расследование – скорее всего, под руководством инспектора Макрея и детектива Стар-ра будет сформирована группа с привлечением всех необходимых ресурсов. А ее отстранили. Остается только одно: добиться приема у Корбина и попросить прощения… попытаться добиться разрешения снова приступить к работе. Он наверняка потребует дать ему слово, что Ребус близко не подойдет к расследованию. Соглашаться или не соглашаться? Когда на сцену вышел новый ансамбль, кто-то увеличил громкость динамиков. Вынув мобильный, Шивон проверила, не пришли ли новые сообщения. Один пропущенный вызов. Она посмотрела номер: Эрик Моз. – Вот уж не было печали, – недовольно буркнула она. Эрик отправил ей голосовое сообщение, но сейчас она не была расположена его слушать. Сунув мобильник в карман, она вытащила из сумки бутылку с водой. На нее пахнуло сладким запахом анаши, но знакомого дилера из лагеря «Горизонт» поблизости не было. Парни на сцене старались вовсю, но, похоже, акустическая система срезала верхние частоты. Шивон отошла подальше от сцены. Лежащие на траве парочки либо обнимались и целовались, либо смотрели в небо с мечтательными улыбками. Она вдруг сообразила, что продолжает идти в сторону той поляны, где стояла ее машина. До выступления «Нью Ордер» оставалось еще несколько часов, и она знала, что ради них не вернется. Ну а что ждет ее в Эдинбурге? Может, позвонить Ребусу и сказать, что она его простила? А может, посидеть в баре наедине с бутылкой холодного «Шардоне», блокнотом и ручкой и написать и отрепетировать речь, с которой утром в понедельник она обратится к начальнику полиции?… – – – Только это было совсем не так просто… Она опять катила по шоссе М-90, но уже в южном направлении. Через двадцать минут показался мост Форт-Роуд. Теперь автомобили уже не досматривали. Проехав по пригородам Эдинбурга, Шивон поняла, что оказалась вблизи Крамонда. и решила заглянуть к Эллен Уайли и поблагодарить за терпеливое выслушивание ее ночных излияний. Свернув на Уайтхаус-роуд, она припарковала машину у знакомого дома. На звонок никто не ответил. Она позвонила Эллен на мобильник. – Это Шив, – сказала она, когда Эллен ответила. – Хочу разорить тебя на кофе. – Мы сейчас не дома, гуляем. – Я слышу сильный шум воды… Вы что, за домом? Помолчав несколько секунд, Эллен ответила: – Давай встретимся попозже. – Хорошо, но я вообще-то уже здесь. – Может, лучше встретиться и посидеть где-нибудь в городе… только нам вдвоем. – Ну что ж, я не против, – согласилась Шивон, непроизвольно нахмурившись, и Эллен словно почувствовала это. – Послушай, – скороговоркой начала она, – а что, если действительно просто выпить по чашечке кофе? Жду тебя в пять… Чтобы не стоять на месте, Шивон дошла до конца улицы и спустилась по дорожке к реке Алмонд. Эллен и Дениз были у старой мельницы и сейчас возвращались назад. Заметив Шивон, Эллен махнула ей рукой, на лице Дениз, вцепившейся в руку сестры, застыла непроницаемая маска. Дениз была ниже ростом и тоньше, чем сестра. С подросткового возраста, когда забота о весе перекрывает все остальное, ее глаза сохранили выражение, с которым голодный смотрит на еду. Кожа на ее лице была серой, а волосы тусклыми и безжизненными. Она старалась не встречаться глазами с Шивон. – Привет, Дениз, – с улыбкой проговорила Шивон. Дениз ответила каким-то нечленораздельным звуком. Эллен же, напротив, старательно разыгрывала бодряка и всю дорогу до дому ни на секунду не умолкала. – Пойдемте через сад, – предложила она, – я приготовлю кофе или по стакану грога – хотя ты же за рулем, да? Концерт, как я понимаю, не очень? Ты ведь не осталась до конца? Мне уже поздно ходить слушать поп-группы, но вот для «Коулд-плей» я бы сделала исключение, да и то лишь при условии, что мне предоставят удобное кресло. Простоять целый день в ожидании? Среди оборванцев и карманников? Дениз, ты у себя наверху? Принести тебе чашечку? – Она вышла из кухни во дворик с тарелкой печенья. – Ну как, нравится тебе здесь, Шив? Вода закипела, а я что-то никак не вспомню, с чем ты пьешь… – Только с молоком, – ответила Шивон, глядя на окна спальни. – Дениз в порядке? В этот момент сестра Эллен подошла к окну; она широко раскрыла глаза, встретившись с пристальным взглядом Шивон. Рывком задернула занавеску. Окно, несмотря на безветрие, тоже было закрыто. – Все в порядке, – успокоила Шивон Эллен, взмахом руки удерживая ее от дальнейших расспросов. – А ты сама-то как? Эллен Уайли притворно рассмеялась: – Да что мне будет! – Вы обе выглядите так, словно только что залезли в домашнюю аптечку, но приняли разные лекарства. Еще один взрыв притворного смеха, и Эллен снова скрылась за дверью кухни. Шивон медленно поднялась с табуретки и, последовав за ней, остановилась на пороге. – Ты ей сказала? – негромко спросила она. – О чем? – О Гарете Тенче. Она знает, что он убит? Шивон с трудом произнесла эти слова – они буквально застряли у нее в горле. – Господи, Эллен, – еле слышно проговорила она, хватаясь рукой за косяк. – В чем дело? – Ты же знаешь, правда? – почти шепотом спросила Шивон. – Не пойму, о чем ты, – раздраженно оборвала ее Эллен, возясь с подносом, то ставя, то снимая с него блюдца. – Ну-ка посмотри мне в глаза и скажи, что не понимаешь, о чем я говорю. – Я абсолютно не представляю, о чем ты… – Я сказала, посмотри мне в глаза. Эллен с усилием сделала то, чего требовала от нее Шивон, ее губы буквально вытянулись в нитку. – Ты так таинственно говорила по телефону, – сказала Шивон. – А теперь Дениз спряталась наверху, а ты болтаешь без умолку. – Тебе лучше уйти. – Может, ты передумаешь, Эллен. Но в любом случае хочу перед тобой извиниться. – Извиниться? Не сводя с нее глаз, Шивон кивнула. – Ведь это я сказала Кафферти. Для него не составило никакого труда узнать адрес, так? Ты была дома? Эллен опустила голову под ее взглядом. – Он приходил сюда, верно? – решительно спросила Шивон. – Пришел к вам и рассказал Дениз, что Тенч все еще женат. Она продолжала встречаться с ним? Эллен Уайли помотала головой. Слезы струились по ее щекам, капали на кафельный пол. – Эллен… я так виновата. На столе рядом с мойкой стояла деревянная подставка для ножей, одна прорезь в которой была свободна. В кухне ни единого пятнышка, никаких следов замывания. – Ты не можешь ее привлечь, – всхлипнула Эллен Уайли. – Ты поняла это утром? Когда она встала с постели? Нужно скорее признаться, – наступала Шивон. – Если ты будешь продолжать молчать, вы погибнете обе. – Ты не можешь ее привлечь, – повторила Эллен, но на этот раз почти беззвучно и апатично. – Ей помогут. – Сделала два шага, Шивон вошла в маленькую комнату, положила ладонь на руку Эллен Уайли. – Поговори с ней, успокой, скажи, что все будет хорошо. Ты будешь рядом с ней. Эллен вытерла слезы тыльной стороной ладони. – У тебя нет доказательств, – пробормотала она: видимо, этот аргумент был у нее заготовлен – ведь именно он первым приходит в голову. – А они нужны? – спросила Шивон. – Может, спросить у Дениз… – Пожалуйста, не надо. Она замотала головой, прожигая Шивон взглядом. – Эллен, разве можно поручиться, что ее никто не видел? Думаешь, ее не зафиксировали камеры видеонаблюдения? Думаешь, одежду, в которой она была, не обнаружат? Выброшенный нож не найдут? Если я буду участвовать в расследовании, то сразу же пошлю на реку пару водолазов. Может, поэтому вы и гуляли по берегу – искали подходящее место, чтобы избавиться… – О господи, – дрожащим голосом проговорила Эллен. Обняв ее, Шивон почувствовала, как ее трясет, – это было что-то вроде «отложенного» шока. – Тебе надо быть сильной, Эллен, хотя бы ради нее. Хотя бы еще немного, но ты должна… Внезапно мысли Шивон смешались; она продолжала машинально гладить Эллен по спине. Если Дениз оказалась способной убить Гарета Тенча, что еще она могла совершить? Она отпрянула. Взгляды женщин встретились. – Я знаю, о чем ты подумала, – негромко сказала Эллен. – Знаешь? – Но Дениз вообще не заглядывала на сайт «СкотНадзор». Именно я интересовалась всем этим, а она – нет. – Но ведь ты одна пытаешься выгородить убийцу Гарета Тенча, Эллен. Не следует ли присмотреться – Это лучшее, что ты можешь придумать, Шивон? Может, ты не такая клевая девчонка, какой кажешься окружающим. Хоть начальник полиции и назначил тебя главной, но ведь мы обе знаем, что этим шоу руководит Джон Ребус… И мне кажется, ты не упустишь случая его обскакать… с одной оговоркой: если тебе это удастся. Что ж, давай предъявляй мне обвинение. – Она протянула руки, словно ожидая, когда наручники защелкнутся на ее запястьях. Шивон не шелохнулась, и тогда Эллен засмеялась глухим невеселым смехом. – Не такая ты клевая девчонка, какой кажешься окружающим, – повторила она. |
||
|