"Тирадентис" - читать интересную книгу автора (Игнатьев Олег Константинович)

3. СВЕЖИЕ ВЕТРЫ РЕВОЛЮЦИИ

То было горячее время в истории Европейского континента. Политические бури потрясали Францию. Революционные идеи волновали умы передовых людей многих стран. Крамольный дух проникал даже в Португалию.

В то время в университетах Европы училось некоторое количество молодых людей из различных капитаний Бразилии. Выли среди них и уроженцы Минаса.

Наибольшее число студентов из Минаса обучалось в португальском университете города Коимбра. В середине восьмидесятых годов там насчитывалось девять минейрос. С двумя из них, Жозе Алваресом Масиелом и Домингосом Видалом Барбозом, нам еще предстоит встретиться с вами в дальнейшем.

Сейчас же нас интересует больше Жозе Жоакин да Майя – студент-медик, занимавшийся во французском университете Монпелье. В отличие от своих товарищей в университете Коимбра Жозе Жоакин да Майя был выходцем из семьи простого каменщика и, конечно, не мог жить во Франции на десять контос, которые отец, выкраивая из своего скудного бюджета, ежегодно присылал ему. Жозе Жоакин да Майя не брезговал никакой работой и, кое-как сводя концы с концами, упорно занимался в университете, мечтая как можно скорее вернуться на родину, начав приносить пользу своему народу. До приезда во Францию Жозе Жоакин да Майя учился в семинарии Рио-де-Жанейро. Он был первым учеником, и его выдающиеся способности профессора неоднократно отмечали. Только благодаря вмешательству профессоров ему и удалось пересечь океан и поступить в университет.

Жозе Жоакин да Майя считался очень начитанным и образованным человеком для своего времени. Он внимательно следил за политической жизнью в Европе, с восторгом наблюдал борьбу за независимость английской колонии на Американском континенте и мечтал о том времени, когда и его родина, Бразилия, освободится от португальского ига. Постепенно у Жозе Жоакина да Майя созрел план, который казался ему блестящим, – план организации восстания в Бразилии против португальского владычества. Однако, по замыслу Жозе Жоакина да Майя, для реализации плана были необходимы участие и поддержка иностранных держав, в первую очередь Соединенных Штатов. Услышав, что в середине 1787 года в Париж прибыла делегация нового американского государства для заключения торгового договора с Францией, Жозе Жоакин да Майя решил во что бы то ни стало встретиться со своим кумиром Томасом Джефферсоном, который входил в состав американской делегации, а после завершения ее миссии остался во Франции консулом Соединенных Штатов. Приезд американской миссии во Францию оказался как нельзя более подходящим для его планов.

Утром 2 октября 1787 года Жозе Жоакин да Майя, сославшись на недомогание, не пошел на лекцию в университет, а остался дома. После ухода товарищей, с которыми вместе снимал комнату в пригороде Монпелье, он запер за ними дверь, достал стопку чистой бумаги, тщательно отточил перо и, аккуратно выводя каждую букву, начал писать послание Дзкефферсону.

«Я родился в Бразилии. Вам известно, что моя родина стонет под игом ненавистного рабства. Со времени завоевания вашей славной независимости положение наше становится с каждым днем все нетерпимее, так как португальские варвары боятся, что мы последуем вашему примеру, и не брезгуют ничем, дабы сделать нас еще более несчастными. Зная, что эти захватчики не думают ни о чем другом, кроме того, чтобы, попирая законы природы и человеческой справедливости, угнетать нас, мы решили последовать вашему примеру и возродить нашу умирающую свободу. Разорвав цепи, возродить свободу, попранную силой – единственной опорой европейской власти над Америкой. Мы надеемся, чго какая-нибудь держава окажет помощь бразильцам, потому что, без сомнения, Испания объединится с Португалией. И, несмотря на то, что мы будем иметь преимущество в оборонительной войне, мы не в силах одни завершить успехом эту оборону, не можем рассчитывать на полную победу. Естественно, что в нашем положении наши взоры обращаются к Соединенным Штатам, потому что мы следуем их примеру… С нашей стороны мы готовы собрать необходимые средства и сохраним на вечные времена благодарность тем, кто придет к нам на помощь…» И дальше Жозе Жоакин да Майя приписал: «Если вы хотите сообщить о нашем плане в вашу страну, я готов представить вам необходимые детали». Подумав, он поставил внизу подпись: «Вендек».

Безусловно, Жозе Жоакин да Майя фантазировал, сообщая Томасу Джефферсону о том, что в Бразилии решили последовать примеру Соединенных Штатов. И, даже сообщая американскому консулу о готовности заговорщиков собрать необходимые средства, предлагал представить планы заговорщиков на рассмотрение Джефферсону. На самом деле никакого плана заговорщиков не существовало, и поэтому не могло быть никаких деталей. К тому времени существовал всего лишь один-единственный заговорщик – Жозе Жоакин да Майя. Правда, он был одержим идеей освобождения своей родины от португальцев, но, безусловно, этого было совершенно недостаточно, чтобы начать дело освобождения Бразилии.

Однако это не волновало Жозе Жоакина да Майя. Единственная задача, которую он ставил перед собой, сочиняя письмо Томасу Джефферсону, заключалась в установлении контакта с представителем Соединенных Штатов – единственной, по его мнению, страны, от которой в то время заговорщики могли ожидать реальной помощи в случае восстания в Бразилии. Главное для Жозе Жоакина да Майя состояло в получении согласия от Джефферсона на свидание с ним. Добившись свидания, студент надеялся на свое красноречие, с помощью которого думал убедить великого американца в необходимости поддержки будущей бразильской революции.

Тщательно заклеив письмо, Жозе Жоакин да Майя отнес его к знакомому торговцу, отправлявшемуся на другой день в Ним, где тогда находилась резиденция Джефферсона, попросив передать послание прямо в руки американскому консулу.

Каждый день Жозе Жоакин да Майя с нетерпением ожидал прихода почтальона, надеясь получить ответ из Нима. Наконец, когда он уже совсем отчаялся и решил без приглашения отправиться в Ним и добиться свидания с Джефферсоном, пришел долгожданный ответ. Очень краткий, составленный в сдержанных тонах, он тем не менее давал согласие Джефферсона на свидание с Жозе Жоакином да Майя. «Если, – говорилось в письме, – тот считает такое свидание необходимым для изложения своей точки зрения по интересующим его вопросам».

И вот прохладным зимним утром скромно одетый молодой человек дернул за звонок калитки, ведущей в сад дома, который снимал американский консул во Франции Томас Джефферсон. Привратник открыл дверь и спросил, что угодно посетителю.

– Я хотел бы поговорить с господином Томасом Джефферсоном. Он знает о моем приезде. Я прошу передать, что аудиенции с ним ожидает Вендек. Вы не забудете? Вендек.

Привратник попросил войти его в дом, а сам пошел в дальние комнаты доложить о посетителе. Вернувшись, он жестом пригласил господина Вендека следовать за ним.

Томас Джефферсон сидел в своем кабинете и что-то медленно писал, сосредоточенно морща лоб. Услышав скрип открывшейся двери, Джефферсон поднял голову, устало оперся обеими руками о край стола и поднялся с кресла. Сделав навстречу посетителю несколько шагов, он протянул руку.

– Джефферсон.

– Вендек, – ответил тот. – Я писал вам письма и подписывался Вендек, настоящее имя мое Жозе Жоакин да Майя. Я врач, вернее, будущий врач, заканчиваю изучение медицины в университете Монпелье. Вы знаете из моего письма, я постоянно живу в Бразилии. Мне бы очень хотелось с вами посоветоваться и рассказать о наших планах.

– Ну что ж, господин Вендек, – с улыбкой сказал Джефферсон, – вы разрешите мне вас по-прежнему называть Вендек, потому что ваше полное имя несколько трудновато Для моего англосаксонского слуха, так же, впрочем, как и французские имена.

– Да, да, конечно, это не имеет никакого значения.

Пройдя в небольшой зал, Джефферсон и Жозе Жоакин Да Майя уселись недалеко от камина в глубокие кожаные кресла. Джефферсон вопрошающе посмотрел на собеседника, предлагая ему начать разговор.

– Я благодарю вас, господин Джефферсон, за то, что вы внимательно прочитали мое письмо, и за ваше любезное приглашение приехать сюда и изложить мои взгляды на положение в Бразилии.

Джефферсон чуть заметно улыбнулся.

– Ну что вы, господин Вендек! Зачем так преувеличивать мою роль? Я просто ничего не имел против вашего предложения приехать сюда и рассказать мне о делах, которые вас так волнуют. Двери моего дома открыты для всех, кто хочет со мной встретиться.

– Да, да, – перебил его Жозе Жоакин да Майя, – мы знаем, что вы, американцы, только что добившиеся независимости, с большой симпатией относитесь к борьбе других народов, которые тоже хотят вырваться из-под иностранного ига. – Он уже собирался произнести целую тираду о независимости, о борьбе за свободу, но Джефферсон тихонько дотронулся до рукава камзола студента.

– Господин Вендек, я готов выслушать о ваших планах борьбы в Бразилии. Вы мне обещали рассказать о том, как готовится революция на вашей родине. Я – весь внимание.

Наступил самый ответственный для Жозе Жоакина да Майя момент. Юноша глубоко вздохнул, как бы собираясь с мыслями.

– Господин Джефферсон, я думаю, что даже вы не можете иметь полного представления о положении, сложившемся в Бразилии. Возьмем, например, мою родную капитанию Минас. До отъезда в семинарию я жил там. Там сейчас живет мой отец. Несколько раз в год я получаю оттуда письма. Вы видели, как живут крестьяне во Франции? Это очень бедные люди. Но по сравнению с моими соотечественниками они крезы. У нас царят нищета и запустение. Каждый год жители моей капитании сдают в королевскую казну шестьдесят восемь арроб золота. Когда-то наша земля была очень богата золотом и драгоценными камнями. Но месторождения их стали постепенно истощаться. Если вы сейчас проедете по земле Минаса, то увидите, как владельцы шахт бросают участки, потому что заниматься разработкой золота и поисками алмазов стало очень невыгодно. Когда я уезжал из Бразилии, то закрытие шахт не сильно сказывалось на положении населения, потому чтовместо этих шахт их бывшие владельцы открывали фабрики. То тут, то там открывались эти новые фабрики, и казалось, что наша капитания переживает период подъема.

Как же поступили португальские власти? Всего лишь два года спустя после объявления деррамы, в первые дни 1785 года, в Рио-де-Жанейро поступил королевский приказ, по которому категорически запрещалось открывать новые фабрики, а те, которые к этому времени были построены, предписывалось разрушить и сровнять с землей. По этому королевскому указу приказывалось уничтожить всю промышленность нашей и остальных капитаний. Бразилии запрещалось производить свои собственные изделия и предписывалось потреблять только товары, поступающие из Португалии. Что же касается капитаний Минас, то по королевскому приказу этот район обязан был добывать только золото и драгоценные камни, ничего больше.

– Простите, Вендек, что такое деррама, о которой вы упомянули?

– Да, извините, пожалуйста. Деррама, видимо, выдумана в Португалии специально для нашей земли. Это насильственное взимание с населения долгов в королевскую казну за минувшие годы. Я вам говорил, что ежегодно наша капитания должна сдавать в королевскую казну шестьдесят восемь арроб золота. Но к 1783 году образовалась задолженность в триста восемьдесят четыре арробы. Для ликвидации этой задолженности объявили дерраму. Правда, она не принесла никаких результатов, потому что население физически было не в состоянии заплатить долги. Как может человек внести в королевскую казну золото, если его нет? О произволе португальских властей я бы мог рассказывать очень долго. Но, не смея задерживать ваше внимание и отнимать ваше драгоценное время, я ограничусь этими двумя примерами. Вы понимаете, что население Бразилии не в состоянии больше терпеть португальского гнета. Наша страна очень-очень богата, и если бы мы смогли завоевать независимость, то, безусловно, Бразилия стала бы одной из самых процветающих стран на континенте, а может быть, и во всем мире.

– Все это очень интересно, – заметил Джефферсон. – Ну, а какими же силами располагают люди, собирающиеся освобождать Бразилию от португальского владычества?

– Мы надеемся на благородную помощь Соединенных Штатов, – сказал Жозе Жоакин да Майя и посмотрел в глаза Джефферсону.

– Когда вы говорите «мы», кого вы имеете в виду? Большая ли у вас организация? Много ли вас?

– Мы – все население Бразилии. Если только мы будем знать, что нашу борьбу поддержит страна, добившаяся свободы, ваша страна, господин Джефферсон, то Португалия не сможет долго продержаться на нашем континенте, ни Португалия, ни Испания.

Джефферсон покачал головой.

– Я понимаю ваши чувства, молодой человек. Я думаю, что в ожидании блестящих перспектив, которые стоят перед вашей страной, многие люди придут на помощь Бразилии, когда там развернется борьба. Но ведь борьба в Бразилии еще не началась. И насколько я понял из ваших слов, у вас пока еще нет организации, которая могла бы начать эту борьбу. Кроме того, я лицо официальное и обещать вам что-либо от лица Соединенных Штатов не могу, тем не менее даю слово обо всем информировать свое правительство. Однако поймите и вы, наша страна, Соединенные Штаты, всего лишь несколько месяцев назад добилась подписания очень важного соглашения с Францией. Кроме того, мы не можем позволить себе роскошь ссориться сейчас официально с Португалией. Мы еще недостаточно сильны и только встаем на ноги. Поэтому, безусловно, не хотим, чтобы нас сшибли с ног на первых же самостоятельных шагах. – Джефферсон встал, давая понять, что аудиенция окончена.

Жозе Жоакин да Майя поблагодарил Джефферсона за предоставленную возможность высказать свои мысли, пожал протянутую ему руку и вышел из резиденции американского консула. Когда он уже закрывал за собой калитку, то услышал голос Джефферсона:

– Желаю успеха, господин Вендек!

Заехав в Монпелье, Жозе Жоакин да Майя недолго задержался там и вскоре выехал в Лиссабон. Настроение у него было чрезвычайно подавленное. Он ожидал гораздо большего от встречи с Джефферсоном. В то же время молодой человек понимал положение официального американского представителя, для которого чрезвычайно важно было сохранить хорошие отношения с европейскими государствами, а не ссориться с ними из-за каких-то прожектов будущей бразильской революции, прожектов, существовавших пока еще только в богатом воображении экспансивного бразильского студента.

Когда Жозе Жоакин да Майя уезжал из Монпелье в Лиссабон, то рассказал о встрече, которая имела место с Джефферсоном, своему товарищу бразильцу Домингосу Видалу Барбозе, обучавшемуся в Коимбре, а теперь кончавшему курс медицинского факультета в Монпелье. Прибыв в Лиссабон, Жозе Жоакин да Майя стал ожидать корабль, отходящий в Бразилию. Так как денег у него было очень мало, то он остановился у своего друга Алвареса Масиела, студента, приехавшего в Лиссабон из Вила-Рики. Друзья подолгу беседовали, и в основном разговор шел о Бразилии, о ее будущем. Жозе Жоакин да Майя подробно рассказал Алваресу Масиелу о певеписке с Джефферсоном, о своих планах организации революционного восстания в Бразилии, о том, какой будет их страна после освобождения от португальского ига. Друзья дали клятву посвятить жизнь любимой родине, борьбе за ее свободу и независимость.

Алварес Масиел предполагал через два месяца, окончив курс в университете Коимбра, совершить поездку во Францию и Англию, а только потом вернуться в Бразилию. Друзья договорились о встрече в конце 1788 года в Вила-Рике, но этим планам не суждено было осуществиться. За несколько дней до отхода корабля в Бразилию Жозе Жоакин да Майя тяжело заболел и умер на португальской земпе. Однако перед смертью он успел написать письмо своим родным в Бразилию, рассказав о встрече с Джефферсоном.

Нужно сказать, что слух о контактах бразильского студента с американским консулом каким-то образом распространился по Лиссабону и вызвал настоящую панику в придворных кругах, потому что многие из португальской знати имели большие капиталы, вложенные в золотые и алмазные прииски Бразилии. За всеми бразильскими студентами немедленно установили тщательную слежку. Но к этому времени Алварес Масиел уже выехал во Францию, а затем – в Англию.

Одна из наиболее фешенебельных улиц Рио-де-Жанейро в конце XVIII века.

В августе 1788 года с английского корабля, бросившего якорь в Рио-де-Жанейро, сошел молодой человек, следом за которым матросы снесли на берег два тяжелых сундука. Это был Жозе Алварес Масиел, бразилец, закончивший курс естественных наук в университете Коимбра.

– Здравствуй, родная земля, – весело произнес Масиел, с любопытством оглядываясь вокруг.

Он не был на родине долгих шесть лет, но, казалось, Рио-де-Жанейро был точно таким же, каким он оставил его, направляясь к далеким берегам Европы. И вот Масиел вернулся домой. Неопытный юнец превратился во взрослого мужчину, одного из самых образованнейших людей своей страны, потому что в то время в Бразилии можно было буквально пересчитать по пальцам тех, кто имел не только высшее, но и столь разностороннее образование.

Прежде чем вернуться в родную Вила-Рику, Масиел решил провести несколько дней в Рио-де-Жанейро, желая повидаться со старыми друзьями. Он и не подозревал о встрече, которую готовила ему судьба, встрече, оказавшей решающее влияние на всю его дальнейшую жизнь. Хотя, впрочем, даже если Масиел и не стал бы останавливаться в Рио-де-Жанейро, а прямо направился в Вила-Рику, то и в этом случае, безусловно, пути Жозе Алвареса Масиела и Тирадентиса пересеклись бы. Оба они преследовали одну и ту же цель – добиться освобождения Бразилии от португальского ига.