"Эти настоящие парни" - читать интересную книгу автора (Белаковский Олег Маркович)

ЦСКА

Любое достаточно крупное учреждение не бывает замкнуто лишь чисто производственной или научной деятельностью. Оно не может не иметь той или иной общественно-социальной значимости. Вокруг него не может не сложиться определенная общественно-социальная атмосфера.

Центральный спортивный клуб армии – крупнейшее спортивное учреждение страны, культивирующее тридцать видов спорта. Клуб, спортсмены которого во многих видах лидируют на мировых и олимпийских соревнованиях. Не говорить о нем, не проявлять к нему повышенный интерес, не ревновать его – просто невозможно. И вокруг клуба невольно разгораются страсти, ведутся споры, не умолкают разного рода разговоры. Он в центре внимания, в зоне активного интереса.

Частенько в обиходе можно, например, слышать и такое: ЦСКА – это особая статья. Особый клуб. Клуб, где многие проблемы решаются значительно проще, чем в любом другом спортивном клубе. Все по приказу. Все по ранжиру. Все по субординации. С отбором всего лучшего, что есть в армейских, да и не только в армейских, спортивных клубах страны.

Надо ли говорить, что все это не так, и успехи клуба далеко не однозначны. И жизнь у нас, цээсковцев, вовсе не так проста и легка, как может показаться на первый взгляд. Если бы все в клубе обстояло легко и просто, моим коллегам по работе не приходилось бы ежедневно ломать себе голову над массой нерешенных проблем. Не приходилось бы мучительно долго размышлять о перспективах ЦСКА, над проблемами, связанными с развитием армейского спорта, не приходилось бы так часто сменять один другого.

Был момент, когда обо всем этом подумалось почему-то с особой остротой. Это было в ноябре 1980 года при вручении мне ордена Дружбы народов за медицинское обеспечение подготовки армейских спортсменов к Олимпийским играм и другим ответственным соревнованиям. Скажу совершенно откровенно: я действительно рассматривал эту награду как признание заслуг прежде всего моих многочисленных коллег по работе. Причем, не только коллег-медиков. Всех нас – цээсковцев. Потому что действительно здесь делается много, и преодолеваемые нами трудности никак не дают основания называть жизнь ЦСКА легкой жизнью. Коль скоро я уж упомянул об Олимпийских играх – высшей завершающей фазе наших усилий, то опять-таки в победах фехтовальщика Виктора Кровопускова, волейболистов Олега Молибоги, Владимира Кондры, Анатолия Савина, борцов Георгия Корбана и Александра Колчинского, тяжелоатлета Юрика Варданяна, в успехах других наших спортсменов совсем не просто вычеканивалось «золото» олимпийской пробы…

Да, есть дисциплина. Есть организация с ее сложной структурой, есть достаточная степень ответственности и сознательности. Но не надо забывать и другого: и эти победы, и эти медали, и эти характеры вырабатываются в нелегком процессе повседневного кропотливого труда.

Сложность здесь еще и в том, что, решая проблемы и задачи спорта вообще и армейского спорта в частности, ЦСКА призван в той или иной степени решать в крупномасштабном плане задачу не только физического, но и морально-нравственного формирования спортсмена-воина.

Здесь должно срабатывать все: качества людей, ведущих работу со спортсменами, организация, структура, сами традиции клуба. И это естественно. Центральный спортивный клуб армии должен иметь свое лицо.

Не только вывеску, эмблему, знамя. ЦСКА – это мужественное лицо спортсмена-воина. Во всяком случае, таким бы хотелось его видеть.

Вот в такое особое учреждение пришел я на службу в качестве начальника врачебно-спортивного диспансера. Надо сказать, что это был один из тех отделов клуба, куда сходились не только чисто медицинские проблемы каждого из спортивных отделов, но и нити многочисленных спортивно-тренировочных вопросов.

В свою очередь, от состояния здоровья, от заключения медиков в основном зависели спортивные нагрузки, характер тренировок, а нередко и вопрос об участии спортсмена в соревнованиях. Все это к тому, что деятельность моя ни в коей степени не могла быть изолированной от жизни клуба в целом. Стетоскоп ежеминутно прослушивал его пульс.

Когда по вечерам я возвращаюсь с работы, а навстречу мне идут в клуб солдаты, сержанты, офицеры, я думаю, что все эти люди отложили в сторону оружие для того, чтобы взять в руки спортивные снаряды. И взяли они их в руки не только и не столько для того, чтобы завоевать высокие спортивные титулы (и это, разумеется, немаловажно), но и для того, чтобы еще крепче держать в руках боевое оружие. Я кадровый офицер и прекрасно знаю, что владеть оружием – это не только уметь стрелять из него. Это значит составлять с ним единое целое.

Спортсмены гражданских спортивных клубов меняют спортивные снаряды на орудия производства. Армейские спортсмены, отложив в сторону боксерские перчатки, штангу или малокалиберку, берут в руки автомат, садятся за пульт управления стратегической ракетой. В этом и есть специфика и сложность нашей работы. Но в этом и ее цель, освященная более чем полувековой традицией ЦСКА.

Вот почему не могу не сказать несколько слов об истории ЦСКА, истории, которая помогла бы объяснить настоящее и предвидеть будущее нашего клуба.

В августе 1922 года приказом Реввоенсовета в программу созданного четыре года назад Всевобуча – всеобщего военного обучения – вводятся обязательные спортивно-гимнастические занятия. Это и было первым организационно оформленным единением армии и спорта. Читаем: «Необходимость физического воспитания войск путем широкой и плановой подготовки занятий гимнастикой, атлетикой, спортом неопровержимо доказана как опытом мирного времени, так еще более опытом мировой и гражданской войн».

Перелистываю старые пожелтевшие листы декретов и думаю о том, что идеи, рожденные на заре становления нового мира, оттого, возможно, и были так сильны, что аккумулировали в себе не только проблемы дня сегодняшнего, но и диалектику их развития. Определяли будущее…

Идея грандиозного всеобщего военного обучения требовала воплощения не только в приказах и постановлениях. Необходимо было создать большую всеохватывающую сеть спортивных сооружений, где можно было бы на практике осуществить военно-спортивное обучение миллионов красноармейцев. И не только красноармейцев – всего народа! Грандиозная задача. Ритм революционный: время – вперед!

И вот возникают районные и городские спортивные центры, спортплощадки, клубы, школы…

И среди них ставшая впоследствии знаменитой спортплощадка Сокольнического района. Она была создана на спортивной базе дореволюционного общества любителей лыжного спорта. Известного, кстати говоря, дореволюционного спортивного клуба. А знаменитой она стала потому, что именно ей суждено будет стать местом рождения будущего ЦСКА. Преемственность традиций сказалась и в том, что будущий круп нейший клуб армии брал свое начало на одной из лучших, как я уже сказал, спортивных баз Москвы. Именно здесь в 1919 году готовились Сокольническим райвоенкоматом специальные воинские подразделения лыжников. А еще раньше до революции, здесь же проходили состязания футболистов, лыжников, легкоатлетов.

Несоизмеримость достижений до и после 17-го года вовсе не означает, что Россия не обладала потенциальными возможностями в сфере экономики, культуры, спорта. В нашем конкретном случае у руководства того же, допустим, лыжного спорта на Опытно-показательной площадке Всевобуча в Сокольниках (ОППВ) встали бывшие чемпионы России Павел Бычков, Николай Васильев и Александр Немухин. А сегодняшний ветеран ЦСКА Александр Мазур принимал эстафетную палочку еще у знаменитого борца Ивана Поддубного.

День рождения моего клуба – 29 апреля 1923 года. В этот день на футбольное поле в Сокольниках впервые выбежали футболисты, на майках которых были начертаны четыре еще непривычные москвичам буквы ~ ОППВ. Лишь немногие знали, что аббревиатура эта означала Опытно-показательную площадку Всевобуча, центральную базу подготовки армейских спортсменов.

Спустя сорок лет специальным приказом министра обороны этот день будет объявлен днем рождения ЦСКА.

Несколько месяцев спустя после появления на свет новорожденному предстоял серьезный экзамен. Летом того же 1923 года проходила первая Всеармейская спартакиада. Будучи первой, она уже носила специфический характер военно-спортивного соревнования. Подчеркиваю – военно-спортивного. И это в первую очередь относилось к военному троеборью. Мы часто говорили, что история помогает нам объяснить настоящее. В самом деле, вот уже почти шестьдесят лет военное троеборье (с небольшими изменениями) является наиболее популярным армейским соревнованием. А ведь основы его закладывались еще на заре Советской власти. Троеборье тех лет включало в себя марш-бросок на 10 километров, преодоление полосы препятствий и метание на дальность трех гранат. Здесь проявлялся необходимый симбиоз армейских и спортивных требований. Меткость, сила, выносливость.

Вообще, надо сказать, что всеармейские спартакиады, демонстрируя все лучшее, что было в те годы в армейском спорте, подтверждали правильность, актуальность основных идей, заложенных в основу подготовки красноармейцев. Главная из них: без спорта нет армии.

Еще в декрете Реввоенсовета от 31 октября 1929 года мы читаем: «Укрепление боевой мощи РККА тесно связано с повышением ее физической подготовленности. Это положение следует усвоить всему рядовому и начальствующему составу РККА. Физическая подготовка способствует успеху боевой учебы в мирное время, вырабатывает у бойцов выносливость, смелость, находчивость и другие качества, необходимые для действия в современной походно-боевой обстановке».

Так ставился вопрос с первых же лет создания Красной Армии.

В начале 30-х годов армейский спорт становится поистине массовым. Уже Пятая Всеармейская спартакиада 1930 года собирает рекордное число участников. В ее финале – четыре тысячи армейских спортсменов. Однако спартакиада эта интересует нас не столько с количественной стороны, сколько с точки зрения тех видов спорта, которые были на ней представлены. Отвечали ли они основному направлению подготовки красноармейцев к несению боевой службы? Доказыва ли ли они, что без спорта и физической подготовки нет и не может быть боеспособной армии? Безусловно. Так, марш-бросок со стрельбой, метанием гранат, преодолением водной преграды и другими боевыми действиями демонстрировал в одинаковой степени и выучку воина, и физическую подготовку спортсмена. То же самое можно сказать и о таком соревновании, как стрельба из штатного оружия. Интересно, что Всеармейская спартакиада включала и специальные соревнования для начальствующего состава армии. Нарком обороны Климент Ефремович Ворошилов требовал от командиров повышенной физической подготовки. Им, например, было предложено специальное «Наставление по индивидуальной гимнастике начальствующего состава РККА». Так что действительно без спорта не мыслилась и не могла мыслиться подготовка личного состава армии от солдата до командира.

На протяжении всей своей истории ЦСКА сохранит органическую связь армии и спорта, спорта и армии…

Но вернемся все же в ЦСКА сегодняшнего дня. Каков клуб сегодня?

Вспоминаю, как совсем недавно в моем кабинете на втором этаже врачебно-спортивного диспансера ЦСКА раздался телефонный звонок. Бодрый голос бывалого корреспондента ворвался в деловую атмосферу утренней врачебной конференции:

– Я хотел бы познакомиться с новым комплексом ЦСКА и, в частности, с его медициной.

– Хорошо, приезжайте.

– Можно будет попросить кого-нибудь в помощь? На пару часиков, не больше.

– В таком случае не имеет смысла приезжать. Вы просто ничего не увидите.

– Так сколько же мне придется у вас пробыть, чтобы подробно во всем разобраться?

– Ну, как вам сказать, мне лично потребовалось на это тридцать лет. Некоторым чуть меньше.

В трубке этакий легкий смех человека, ценящего юмор:

– Неужели так сложно и так всего много?!

Да, много.

Начну хотя бы с самого простого.

В стремлении познакомиться с нашим клубом вам пришлось бы несколько раз пересечь город. Потому что ЦСКА – это спортивные базы, игровой и гимнастический залы, это залы, находящиеся на Комсомольском проспекте. Оттуда мы спешим на северо-запад, в Химки-Ховрино, на конноспортивную базу, а оттуда снова через весь город на Комсомольский проспект, потому что там нас ждут соревнования армейских спортсменов в стрелковом тире, игровых и фехтовальных залах. Вечером футбол на стадионе Песчаных улиц. А что бы это был за армейский спорт без мотоспорта и его московской базы? Без конноспортивных соревнований на базах в Ватутинках и на Планерной? Ну и, конечно, Дворец тяжелой атлетики. Ледовый дворец, футбольнолегкоатлетический комплекс и прекрасные бассейны. – на Ленинградском проспекте.

Большое хозяйство. Большое и сложное. Вся штука в том, что наряду с другими видами спорта должны не просто культивироваться, но и доминировать те виды спорта, которые необходимы для развития физических и волевых качеств именно армейских спортсменов. Мы помним, что это было основой основ еще Всевобуча и ОППВ.

В клубе работает большой штат сотрудников. И подавляющее большинство из них – не только высококвалифицированные специалисты, но и большие патриоты своего вида спорта и клуба в целом. Честное слово, не знаю, как у любителей пинг-понга по части навыков рукопашного боя и насколько шашки можно отнести к военно-прикладным видам спорта, но, что касается большинства наших тренеров и мастеров спорта от лыж до тяжелой атлетики, от плавания до мотоспорта, от бокса до легкой атлетики, от гимнастики до фехтования, футбола и хоккея, – то все они достаточно преданы армейскому спорту, чтобы считать свой вид чуть ли не самым необходимым для физического и волевого воспитания солдат и офицеров, равно как и видеть своих питомцев на аренах всесоюзных, европейских, мировых и олимпийских соревнований.

И мне иногда кажется, что все они правы. Биатлонисты готовы поставить во главу угла лыжника с винтовкой. Не могу не разделить мнения мотогонщиков о важности в наше время умения водить мотоцикл и машину. Участник форсирования водных рубежей, я не могу не отдать должное умению плавать. Как десантник, я знаю, как важны борьба, бокс, тяжелая атлетика… И так, пожалуй, по всем тридцати видам спорта, культивируемым у нас в ЦСКА.

Если ко всему этому прибавить большие и ответственные задачи, стоящие перед ЦСКА как одним из ведущих клубов страны, готовящим спортсменов высшей квалификации, то понятно, откуда эта масштабность и сложность его структуры.

Но ведь у нас как? У нас все разбираются в спорте. Точно так же, как все разбираются в педагогике, а в последнее время в медицине. Что касается спорта – все обо всем осведомлены, информированы чуть ли не до интима. Кто в кого влюбился, кто с кем развелся, кого собираются снимать, а кого назначить. И в то же время однозначность оценок. Клуб играет хорошо, клуб играет плохо. Все остальное болельщика не интересует. И болельщик по-своему прав. Он заплатил за билет.

Пришел получать удовольствие от игры, пришел с верой в свой клуб. Он пришел «болеть». Давай игру интересную, результативную.

Сентябрь 1980 года. Первая встреча чемпиона страны команды ЦСКА со «Спартаком». ЦСКА проигрывает. Хоккеисты ЦСКА играли вяло, слабо, «не раскачавшись». Все. Ничто другое болельщика не интересует.

Тот же сентябрь 1980 года. Футболисты ЦСКА выигрывают встречу с «Динамо». Играли хорошо. Все. Ничто другое болельщика не интересует.

И только мы, многие годы работающие в клубе, знаем, что скрывается за проигрышем и чего стоит победа.

Вот почему мне хочется сказать несколько слов о том, что не всегда открыто для болельщика…

Сейчас стало модным – знакомиться с технологией творчества, с его «кухней». Стало модным заглядывать за кулисы. Смотреть кино о том, как снимается кино.

Насколько это возможно, пусть в самых общих чертах, попробуем познакомить сторонников и противников ЦСКА с его структурой, задачами, характером работы. Повторяю, в самых общих чертах, ибо для детального ознакомления потребовались бы, наверное, годы.

Итак, заглянем на нашу «кухню».

Сердцевиной клуба являются три крупнейших его отдела.

Команды армейских легкоатлетов, лыжников, гимнастов, стрелков входят в первый отдел клуба – отдел массовых видов спорта.

Крупнейшим и самым представительным отделом является отдел тяжелой атлетики. Этот отдел объединяет самые различные виды спорта. Здесь представлены тяжелоатлеты и борцы обоих стилей, самбисты, дзюдоисты и боксеры, мотогонщики, велосипедисты, фехтовальщики, конькобежцы.

И, наконец, третье крупное подразделение клуба – отдел спортивных игр. Здесь берут свое начало армейский футбол и хоккей, здесь приобщаются к славе баскетболисты и волейболисты, здесь занимаются спортсмены, играющие в ручной мяч, к этому подразделению относятся любители тенниса и наши фигуристы…

Здесь, в этих трех отделах, в этой сердцевине армейского клуба куются слагаемые нашей общей победы. Отсюда начинается путь к славе и бесславию. К мужеству «двух минут чистого времени». Здесь могут начинаться и едва заметные тропинки к будущим поражениям. Но в целом ЦСКА – это аббревиатура мужества. Это бесспорно.

…Любляна. Чемпионат мира по хоккею. Сборная СССР – сборная Канады. Локтев, дважды травмированный, остается для соперников непробиваемым. Тогда канадский нападающий, взбесившийся оттого, что этот русский никак «не ломается», бросается всей своей стокилограммовой мощью в лобовую атаку. Локтев несется навстречу. Расстояние сокращается. Оба продолжают мчаться друг на друга. И канадец не выдерживает. В последние доли секунды он сворачивает в сторону и, не успев погасить инерцию, влетает в борт. А Локтев – эта сплошная травма, сплошная боль – продолжает атаку…

Этот стиль характерен и для волейболиста Г. Модзолевского, о котором японская «Асахи» писала: «Игра Модзолевского в обороне выше всяких похвал. Это большой стратег волейбола».

Это характерно и для «выдающегося, – по выражению бразильских газет, – мастера баскетбола Геннадия Вольнова».

Это характерно и для пятиборца Эдуарда Сдобникова, проявившего огромное мужество и волю на чемпионате мира в Мексике и завоевавшего победу в личном и командном зачете.

Это относится к замечательной спортсменке ЦСКА Ирине Родниной и ко всем цээсковцам – чемпионам Олимпийских игр 1980 года в Москве, проявившим колоссальную волю к победе.

Слова, некогда посвященные мексиканской прессой Эдуарду Сдобникову, могут быть переадресованы многим и многим спортсменам ЦСКА:

«Это настоящий подвиг. Только русский человек способен на такое. Кросс, явившийся столь тяжким испытанием, подтвердил, какая высокая физическая закалка и воля у советских атлетов. Теперь все мы понимаем, почему Россия добивается таких успехов во всех областях жизни».

Во имя воспитания такого рода характеров работает и сражается в нелегких служебных битвах многочисленный штат сотрудников клуба.

Ибо за всем тем, чему мы становимся свидетелями на трибунах стадионов, лыжных трассах, теннисных кортах и борцовских коврах, стоит не только огромная по объему, ответственная по своему характеру и очень сложная по своим задачам, но и многоструктурная работа вспомогательных служб.

Армейский клуб должен отвечать современному уровню требований. В нем должно быть предусмотрено все. Это и вопросы политической работы, решаемые политотделом клуба, это и учебно-методическая работа, использующая опыт всего самого передового в спорте, всего самого рационального и результативного. Это вопросы кадров и вопросы планирования. Вопросы финансов и материально-технического снабжения. Это, наконец, медицинское обеспечение спортсменов.

Болельщику нет дела до того, как, какими средствами и какими материальными затратами обеспечиваются крупные спортивные соревнования. Но за каждым из них – труд сотен людей и средства, измеряемые сотнями тысяч рублей.

Необъятная и мощная Республика Спорта. В которой учтено все. И прежде всего будущее нашего спорта.

Детские и юношеские спортивные школы, школы олимпийского резерва и школы высшего спортивного мастерства – все это тоже наша вотчина.

Повседневная жизнь и работа клуба связана с организацией больших и малых соревнований. Это помимо ежедневных многочасовых тренировок в многочисленных залах и бассейнах клуба. В смысле соревнований спортивный клуб чем-то напоминает театр, каждый день которого – экзамен, сдаваемый зрителю. К экзаменам надо готовиться. Потому что болельщика надо уважать. Иначе будешь играть при пустых трибунах. Соревнования необходимо организовать. А это, как я уже говорил, вещь непростая. Короче, скажем так: современный крупный спортивный клуб – это живой и сложный организм, содержащий все для нормального функционирования.

Теперь я хотел бы познакомить читателя несколько более подробно с некоторыми энтузиастами армейского спорта. Один из них – заместитель председателя спорткомитета МО СССР, в недалеком прошлом начальник Учебно-методического отдела ЦСКА, полковник Константин Петрович Жаров, так сказать, теоретик армейского спорта, чьи взгляды базируются на колоссальном практическом опыте солдата и спортсмена.

Своего коллегу я знаю достаточно давно и думаю, что его повышенный интерес к психологии личности вообще и психологии спорта в частности – следствие того крутого виража, который превратил любителя природы, геолога, имевшего дело с машинами и породами, в крупного специалиста в области военно-спортивной психологии.

Жаров почти мой ровесник. Он тоже из поколения «мальчишек 30-х». Того поколения, для которого война стала второй страницей их биографии. Студент геологического факультета МГУ, в 1942 году он призывается в армию. И здесь, в армии, Жаров впервые понимает, что физическая культура и спорт достойны самого внимательного изучения. Что где-то в их недрах, подобно недрам земли, заложен неисчерпаемый материал для формирования не только физических, но и морально-волевых качеств личности.

После войны он приходит на кафедру психологии военного отделения Института физической культуры.

Здесь он пишет диссертацию, посвященную природе волевого поступка.

Давая отзыв на диссертацию Жарова, видный советский психолог академик Константин Николаевич Корнилов отметил не только актуальность этой проблемы, ее перспективность, но и оригинальность авторской разработки.

В те годы акт воли был настолько же расхож, насколько и не разработан. Особенно в его спортивном аспекте. Что лежит в основе волевого поступка? Каковы психологические аспекты воли? Какова их взаимосвязь и последовательность? Какова психологическая природа целеустремленности мужества как высшего проявления волевого поступка? Каковы основы и какова методология воспитания воли и характера?

Человек, хорошо знакомый и с армией и со спортом, Жаров прекрасно понимал, что от решения всех этих вопросов в значительной степени зависит успех работы инструкторов по спорту, тренеров, командиров, политработников. Мирное время не только не снимало с повестки дня остроту всех этих проблем, а, напротив, делало их еще более злободневными. Менялись условия, менялся характер армейской службы. С каждым годом она становилась сложнее и требовала от человека все больше физических и нервно-психологических сил. Мирное время с его благополучием и комфортом делало еще необходимее физическое и морально-нравственное воспитание молодого солдата.

Но прежде чем решать чисто методологические проб лемы армейского спорта, необходимо было установить, «что есть что?».

На этот вопрос мой коллега ответил в своей книге «Волевая подготовка спортсмена». Книга разошлась мгновенно. Проблемы, поднятые ею, были важны не только для подготовки спортсменов высокой квалификации. Косвенным образом они были связаны и с. проблематикой армейского спорта.

«Развитие только двигательных навыков, – писал Жаров, – развитие только физических качеств было бы бесцельным и утратило бы свою внутреннюю наполняемость, если бы не подразумевало под собой воспитание интеллектуальных и моральных основ воли». Согласитесь, момент для понимания природы мужества чрезвычайно важный.

Дома у Жарова прекрасная библиотека, и здесь мы не раз беседовали с ним о волнующих нас обоих проблемах.

– Вот послушайте, – говорит Жаров, снимая книгу с полки. – «Воля не есть какой-то безличный агент, распоряжающийся только движением, – это деятельная сторона разума и морального чувства, управляющая движением во имя того или другого и вопреки даже чувству самоохранения». Это Сеченов. Написано свыше ста лет назад. Но как это верно сегодня!

Жаров, как и я, человек армейский. И я отлично понимаю, что он имеет в виду. Он имеет в виду нравственность мужественного поступка. Ту высокую мораль воли, которая проявляется в человеке в его борьбе даже с таким сильнейшим соперником, как инстинкт самосохранения. В борьбе во имя высокой цели.

– Обратите внимание, – продолжает Жаров, усаживаясь за стол и не выпуская из рук книжки. – «Деятельная сторона разума». Воля – как «деятельная сторона разума». Отсюда ее способность к преодолению даже природных инстинктов. Вот почему осознанность цели, ее мотив решающ в волевом акте.

Все это справедливо, но ведь бывает и так. Человек все прекрасно понимает, но вот совершить тот или иной поступок, требующий мужества, не хватает душевных сил. В чем причина? Где и почему происходит разрыв в цепи «сознание – поступок»? Почему не срабатывает контакт «мысль – действие»?

В своем воображении мы бесстрашно бросаемся в огонь и в воду. Мы обезоруживаем преступника и защищаем честь женщины, подвергая опасности собственную жизнь. Мы преодолеваем самые невероятные препятствия. Мысленно. Но это пока нам ничего не грозит. Однако… Мы слишком опутаны сетью инстинктов. Мы привязаны к жизни пуповиной, которая отнюдь не обрывается с нашим рождением. И страх оборвать эту связь преследует нас всю жизнь. И этот страх естествен. Ибо, как сказал еще Генрих Гейне, человек, которому уж никак не откажешь в мужестве, «ничто не страшно только дураку».

И тем не менее акт волевого поступка совершается. И человек закрывает собой огнедышащую амбразуру дота. И поднимает людей в атаку. И этот поступок не есть. следствие аффекта.

Так что же позволяет замкнуть эту цепь «сознание – . поступок»? Волевой характер. Именно в силу волевого характера, выраженного в прочных условно-рефлекторных связях, создающих привычку – эту «вторую натуру», – находит практическое выражение осознанный акт воли.

И тогда становится понятным, почему в армии уделяется такое внимание воспитанию сознательной дисциплины, идейному и нравственному воспитанию. Это все то, что в особых, экстремальных условиях, в условиях «двух минут чистого времени» должно будет индуцировать «импульс воли».

Каким образом воспитать этот волевой характер в условиях той же армейской жизни? Что взять в качестве точки опоры? На этот счет нет двух мнений.

Идейно-политическая и физическая подготовка воина. И спорт – один из «рычагов Архимеда», без которого понять всю сложность вопроса было бы просто невозможно.

Точкой опоры, по мнению Жарова, должно стать воспитание волевого характера через систему преодолеваемых трудностей. Именно систему. И спорт в этом отношении дает великолепную возможность для такого воспитания. Тем более его военно-прикладные виды.

– Очень важно, – говорит Константин Петрович Жаров, – чтобы армейская служба и армейский спорт превращали отдельные волевые качества в черты характера. Мы с вами знаем, как все это непросто. Но что поделаешь? Мы живем в такое время, когда ничто не дается легко и просто. Непросто стало и служить. Но вот о чем я часто думаю. Возвращаясь домой после службы в армии, ребята начинают по-иному ценить труд. По-иному ценить высокую стоимость каждого мирного дня, может быть, оттого и мирного, что так трудно приходится в армии…

Я вспомнил женщину, провожавшую в армию сына. «Господи, может быть, там из моего шалопая человека сделают…»

Если полковник Жаров – теоретик армейского спорта, правда, блестяще знающий и практику, то человек, с которым я. хотел бы сейчас познакомить читателя, практик с ног до головы. Впрочем, и он имеет свои научные труды.

Заслуженный мастер спорта СССР, в прошлом чемпион мира по классической борьбе, тренер армейских борцов, председатель совета ветеранов нашего клуба Александр Григорьевич Мазур – истинный цээсковец… Сама, так сказать, история ЦСКА.

Но, говоря о том, что Мазур истинный цээсковец, я имею в виду не биографию Александра Григорьевича, которая в такой же степени является биографией нашего клуба, в какой жизнь клуба складывается из страниц биографий таких, как Мазур.

Я имею в виду истинно цээсковский характер Александра Григорьевича.

Став чемпионом мира в 40 лет (спортивная судьба превратна, но не свидетельствует ли этот возраст о целеустремленности и воле?), Мазур приобрел в стране ту популярность и известность, какая еще лет двадцатьтридцать тому назад ложилась на могучие плечи борцов. Сенаторов, Коткас, Коберидзе, Гуревич, Картозия… Мазур из их числа.

Первые шаги в спорте были сделаны им и его товарищами, впоследствии известными борцами классического стиля Жалниным и Гориным, в школах того самого знаменитого Всевобуча, который положил начало систематической физподготовке бойцов и командиров Красной Армии, положил начало армейским спортклубам и в конце концов привел к созданию ЦСКА.

Борьба для Мазура, разумеется, лучший вид спорта вообще, а тем более для подготовки воина.

– Знаешь ли ты, например, о том, – спрашивает он меня, – что греки считали борьбу основным, понимаешь, основным средством сделать из человека воина? И скорее всего это было причиной огромной популярности борьбы среди граждан Эллады. Срабатывала «обратная связь». И понятно почему. Потому что борец ассоциировался с воином-защитником. Знаешь ли ты, например, что император Максимилиан был превосходным борцом? Что в Древнем Риме борец-победитель имел право находиться рядом с императором и что борцы не облагались налогом? Это была элита.

Об этом тренер армейских борцов может рассказывать бесконечно.

– В Швейцарии, – все с тем же живым интересом продолжает Александр Григорьевич, – борьба вообще была объявлена королевским видом спорта. А Россия? Борьба и кулачные бои извечно пользовались на Руси огромной популярностью. Ты знаешь, когда в Петербурге проходили соревнования по классической борьбе, город буквально сатанел.

В словах Мазура отнюдь не было преувеличения. Как-то, перелистывая томик Александра Блока, я наткнулся на одну из его статей. В предисловии к знаменитому «Возмездию» Блок перечисляет наиболее характерные события общественной жизни десятого-одиннадцатого годов нового, XX века, характерных для русской и мировой жизни. Он называет среди них смерть Толстого, процесс Бейлиса, первые успехи авиации и «расцвет французской борьбы в петербургских цирках». Классическая борьба как одна из отличительных черт времени… А ведь известно, что Блок обладал необычайно острым, необычайно чутким общественно-социальным слухом.

В связи с этим пришла вот какая мысль. Тот или иной исторический отрезок характерен не только тем, что среди его черт мы непременно находим и события спортивной жизни. Но для каждого такого отрезка в той или иной степени будет характерен определенный вид спорта. Начало века – классическая, или, как ее тогда называли, французская борьба. Для предвоенного времени – футбол. Послевоенного – сначала все тот же футбол и потом хоккей. В наши дни – хоккей и фигурное катание. И наряду с этим виды спорта, как бы проходящие сквозь время: лыжи, коньки, волейбол и многие другие. Мне это кажется не случайным. Специфика вида спорта где-то созвучна со временем. Это созвучие и делает тот или иной вид спорта доминирующим на данном отрезке времени. Вот почему по характеру всеобщих спортивных интересов можно, пусть в самых общих чертах, определить темперамент и настроение эпохи.

Но вернемся к тому, что волнует старого борца…

Он проводит любопытную мысль:

– Понимаешь, Олег, зрелищность спорта важна не столько сама по себе, сколько важна как единственный и кратчайший путь к его популярности. Кстати, это справедливо не только в отношении чисто спортивных дел. В военных округах спортивные клубы армий культивируют тот или иной вид спорта, иногда в обязательном порядке, иногда по выбору. Так вот выбор того или иного вида спорта часто зависит от его популярности. Раньше многие военные округа проводили первенства по борьбе. Теперь их проводит лишь Северный флот. А это очень жаль. Мы помним с тобой времена, когда на первенство Вооруженных Сил выставлялись по 20–25 команд борцов. А как важен, как необходим в армии наш вид спорта…

…Пулеметчику 69-й гвардейской дивизии было всего восемнадцать лет. Мальчишка лежал за щитком пулемета, когда увидел ползущие со стороны перелеска танки. Их было так много, что он не успел сосчитать их. Железной волной накатывались они на позиции гвардейцев. Огромная стальная махина рванулась вперед и, проутюжив пулеметный расчет, двинулась дальше.

Пулеметчик был засыпан землей. Но он выбрался из могилы ценой огромных усилий, огромной воли к жизни. Колоссальная физическая сила, сила борца, соединенная с этой огромной волей, возродила его заново. Он взял у убитого товарища автомат, снова спрыгнул в окоп и открыл огонь по вражеской пехоте.

Потом с небольшой группой таких же крепких, хорошо вытренированных смельчаков одним из первых форсирует Днепр. Окруженные со всех сторон немцами, °ни держатся до тех пор, пока не подходят основные силы. Ранение… Орден Ленина…

Потом танковое училище. И снова фронт, где так не обходима была танкисту физическая сила, быстрота реакции, устойчивость вестибулярного аппарата. Второе ранение. Второй орден… Демобилизация. Работа на фабрике. И приход в большой спорт. Логический приход человека, чувствующего себя неуютно, неловко без борьбы, усилий, сопротивления.

Вот что стояло за именем, впоследствии неоднократно звучащим над ареной:

– На ковер вызывается Анатолий Парфенов. Двукратный чемпион Советского Союза, чемпион XVI Олимпийских игр…

Парфенов – динамовец. Но он все-таки наш. Армейский. Армия и фронт создали особого рода землячество. Я думаю часто, что было бы с ним там, на передовой, без той огромной физической и морально-волевой силы, той выносливости, которая подобно талисману хранила на фронте сильных не только духом, но и телом людей? Сумели бы мы противостоять и выстоять?

И еще одна мысль. Армия создавала материал для последующей спортивной работы. Вот та обратная связь, о которой во времена Всевобуча говорил еще К. Е. Ворошилов.

В этом смысле и Иван Богдан прекрасная тому иллюстрация. Его блистательная спортивная карьера была бы невозможна без армии.

Служил солдат в части. Служил, как все служат.

Разве что поражал однополчан своими огромными плечами, ростом и силой. Эдакий Гаргантюа. Жуть дс чего огромный. Смотреть страшно.

Жизнь армейская идет своим чередом. Стрельбы, марш-броски, кроссы по пересеченной, военное троеборье. Иван кинет гранату – найдут в соседней области ребятишки. Спортом не занимается. А зачем? Ему и таи сил не занимать. Здоровья на роту хватит, да еще на соседей останется.

Между тем слух пошел. Будут проводиться соревнования на первенство дивизии по борьбе. Но вот незадача. От части некого ставить в тяжелом весе. А ему-то что? Он не спортсмен. Ивана уговаривать начинают. Честь дивизии, дескать, сам понимаешь.

– Какая честь? – смеется Иван. – Я же ковра в глаза не видел.

И все-таки его уломали. Богдан уезжает в дивизию и выигрывает первенство.

На гиганта обращает внимание (а как тут не обратить!) тренер Киевского военного округа В. М. Бровченко. Но первый спортивный успех не окрылил солдата и вкуса к борьбе не привил. Потребовалось незаурядное искусство тренера, чтобы раскачать богатыря. Раскачав, остановить его было уже невозможно. Солдат становится двукратным чемпионом мира и чемпионом XVII Олимпийских игр. Одним из сильнейших борцов мира…

Богдан, Рощин, Киров… Армия и спорт. Спорт и армия. Взаимосвязь и неразрывность…

Передо мной любопытнейший документ, подписанный наркомом обороны К. Е. Ворошиловым еще в начале 30-х годов. В нем говорится: «Пребывание в рядах РККА является одним из важнейших этапов физического совершенствования рабоче-крестьянской молодежи. Физкультурные навыки, так же, как и политические и общекультурные знания, молодежь, уходя из рядов РККА, несет на фабрики и заводы, в деревню. Необходимо, чтобы армия стала подлинной массовой школой физической культуры».

Эти слова и сегодня звучат вполне современно.

Во всем этом чемпион мира, тренер команды армейских борцов Александр Мазур видит продолжение все тех же традиций.

Мазуру доставляет огромное удовольствие вспоминать Котовского.

– Знаешь, у меня дома есть редкое фото. Котовский борется с инструктором. Босиком, на снегу. В одних трусах. Ох и здоров же он был!

Когда мы выходим из «Крылышек» и направляемся к себе в ЦСКА, Мазур продолжает развивать все ту же мысль.

– Я глубоко убежден, – говорит он, – что правильно поставленные занятия по борьбе, конечно же, под руководством инструктора и при непременном участии врача-специалиста – это очень мощное средство развития не только физических, морально-волевых, но и боевых качеств солдата. Причем это равно важно для всех без исключения родов войск. Ты согласен со мной? У вас, например, у десантников?… А у танкистов? А у ракетчиков?…

Припоминая то, что говорил мне недавно полковник Жаров о силе, выносливости, быстроте реакции, о психической и эмоциональной устойчивости, необходимых солдатам и офицерам всех родов войск, и вспоминая, как это было в годы моей службы, я не мог не согласиться с Мазуром.

– Я скажу тебе больше, – говорит он, делая энергичный жест рукой, – классическая борьба имеет ряд преимуществ перед другими видами спорта в армии.

– Если я поговорю с нашими лыжниками или боксерами, они скажут то же самое, – парирую я.

– И будут не правы. А вот я тебе докажу, что прав я. Что показывают всеармейские испытания по особой программе подготовки? Они показывают, что наибольшего успеха неизменно добиваются борцы классического стиля. Это первое, но не основное. А основное вот что. Совершенно точно установлено, и ты как врач можешь это подтвердить, что даже слабый новичок, ре шивший заняться классической борьбой, через год-два превращается в сильного и ловкого атлета. Ты представляешь себе, насколько это важно в условиях современной службы, когда ее срок измеряется всего двумя годами? И за это время он должен обрести и физическую силу, и выносливость, и мужество. И быть готовым хоть к рукопашной! Ну что ты улыбаешься?

– Я не улыбаюсь. Стихи вспомнил: «Я только раз видала рукопашный. Раз наяву и сотни раз во сне. Кто говорит, что на войне не страшно, тот ничего не знает о войне…»

Лицо Мазура становится необыкновенно серьезным, когда он спрашивает:

– Кто это?

– Не помню. Кажется, Друнина.

Да, в моем старом товарище и коллеге по клубу все от цээсковца, то живое воплощение органической связи большого спорта и армии, которое характерно для клуба в целом, всех его подразделений в частности.

Фехтование. Необыкновенно красивый вид спорта. Но это не просто красивый и овеянный романтикой спорт. Рапира, шпага, сабля – оружие. Это придает особый оттенок тому состоянию, с которым ты держишь его в руках. Мне понятна любовь к этому виду спорта учеников известного фехтовальщика и тренера майора Владимира Назлымова, которой он буквально заражает своих учеников.

Представьте себе вид спорта не со столь богатой историей и традициями, как фехтование, но зато определяющий спортивное лицо последних десятилетий. Особенно среди любителей красивого. Представляете, сколь ответственна работа и тренеров и спортсменов перед лицом многомиллионных любителей, а главное, любительниц (а в душе и знатоков) фигурного катания? И в мировой славе наших замечательных цээсковцев Ирины Родниной и Александра Зайцева нельзя не уви деть заслуг их тренера подполковника Станислава Жука.

Основное ядро сборной команды по ручному мячу составляют ребята подполковника Юрия Соломко. А этот факт красноречивый, если иметь в виду успехи сборной команды Советского Союза на всесоюзных и международных соревнованиях.

Лыжи популярны в одинаковой степени и у нас и за рубежом. Соревнования сложные, требующие необыкновенной выносливости и самообладания. Основу сборной Союза тоже составляют спортсмены ЦСКА. Команда клуба под руководством тренера подполковника Анатолия Акентьева очень сильна и монолитна.

Мировую славу принес стране хоккей. Врачу сборной команды страны, основу которой опять-таки составляют цээсковцы, от разговора по поводу хоккея не уйти, и он пойдет дальше… Но и без всяких слов ясна для каждого, кто хоть что-нибудь слышал о хоккее, фанатическая преданность ему заслуженного тренера СССР Анатолия Тарасова. Так же преданы этой игре и нынешние руководители нашей хоккейной гвардии.

Я представляю медицинскую часть клуба. Кто же те люди, с которыми мне приходится работать бок о бок? Один из них – Игорь Силин, врач хоккейной команды ЦСКА. Мне, когда-то занимавшему этот пост, очень хорошо знакомы те трудности и те радости, с которыми сталкивается, работая с командой, Силин.

Удивительное стечение обстоятельств: мы с Игорем кончали одну и ту же Военно-медицинскую академию имени Кирова в Ленинграде. Так же, как и я, он очень активно занимался спортом – был способным хоккеистом и пятиборцем. Так же, как и я, он стоял на рас путье между спортом и медициной. Так же, как и я, сделал выбор в пользу последней. И наконец, так же, как и я, оказался на стыке спорта и медицины.

Игорь считает себя моим учеником, но, пожалуй, это слишком сильно. Скажем так: он мой последователь… Сторонник тех взглядов на спортивную медицину и взаимоотношения между врачом и спортсменом, которые близки мне.

Что же исповедует мой последователь?

Прежде всего он видит в облике спортивного врача не только высококвалифицированного специалиста, но и психолога. Контакт с необычными, подчас трудными пациентами, какими предстают перед нами, врачами, чемпионы, заслуженные мастера спорта, люди, обремененные не только всесоюзной, но и мировой славой, настолько же труден, насколько и необходим. Силин это отлично понимает и в основу взаимоотношений закладывает тот же принцип, что и я. Необходимо не только понять интересы и проблемы твоих пациентов, но и суметь разделить с ними эти интересы. Это очень важно. Силину, безусловно, удается и то и другое.

Однако сегодняшний врач хоккейной команды прекрасно понимает и другое. Разделять интересы своих сложных подопечных – это вовсе не означает забывать о своем авторитете врача. И он прав. Именно среди имен известных и знаменитых, склонных порой к недооценке тех или иных черт в ком-то другом, необходимо чувство собственного достоинства. Врач – полноправный член коллектива, к мнению которого необходимо прислушиваться, к рекомендациям которого надо относиться со всей серьезностью. И надо сказать, Силин обладает удивительным умением объяснить своим пациентам, что именно с ними происходит, почему происходит и что можно ждать от того или иного недуга. Силин не только врач. Он мастер на все руки.

Когда в свое время Вениамин Александров повредил на ноге палец и стоял вопрос, сможет ли он принять участие в играх, Силин изобрел ботинок со специальной металлической коробкой для больного пальца. И Александров вышел на поле. Силин понимал, насколько необходимо это было для команды, да и для самого Александрова, – играть, несмотря на травму. А Кузькину в Канаде он надевает на лицо маску второго вратаря, чтобы предохранить от новых травм переломанный нос. И рвущийся в бой Кузькин выходит на игру.

Но можно вспомнить ситуации, когда настойчивое требование игрока допустить его к участию в соревновании бывало необоснованно. И мы проявляли достаточно усилий, чтобы настоять на своем.

За травмами, ушибами, заболеваниями истинный врач команды всегда улавливает психологическое состояние спортсмена.

– Понимаете, Олег Маркович, – говорит мне Силин. – Вот вижу: ушибли игрока. Садясь на скамейку запасных, прошел мимо меня. Надо ли немедленно броситься к нему? Нет, не надо. Я жду секунд 30–40. Вижу, он остывает. И только потом тихонько спрашиваю: что, мол, с тобой, может быть, что-нибудь сделать? Если скажет – надо, значит, надо. Если нет, значит, нет. Если нет ничего серьезного, не надо лишний раз дергать игрока.

И добавляет:

– Вообще, когда игроки идут на замену, я смотрю каждому в глаза. Нарочно встречаюсь с ним взглядом. С годами и опытом стал понимать по выражению глаз не только физическое, но и психическое состояние ребят.

Спрашиваю:

– Это нужно?

Отвечает мгновенно, не раздумывая:

– Обязательно. Я обязан определить истинное состояние игрока, его настроение, заранее знать, сорвется ли он сегодня на льду, сможет ли он сдержаться при обиде, преодолеет ли возможный страх перед сильным соперником, сумеет ли внутренне подготовить себя к игре.

Конечно, он прав. Влияние, оказываемое врачом команды (и безусловно, тренером), должно сказываться во всей психологической сфере спортсмена, и через это влияние на индивидуума – к созданию здорового и оптимистического климата в коллективе. В спорте это необыкновенно важно. Тем более что в нашей работе, где подчас от мелочи может зависеть все, всегда приходится иметь в виду не только одностороннее влияние (допустим, коллектив – личность), но и при столь ярких характерах и обратную связь, когда влияние индивидуальности не может не сказаться на коллективе в целом. Мы, врачи и тренеры, оказались, таким образом, в самом центре одной из самых современных и сложных проблем в психологии – «психологии малых групп».

Когда молодой спортивный врач мыслит так глубоко, как мыслит Силин, старшему поколению, готовящемуся к «передаче оружия», можно оставаться спокойным, по крайней мере, в одном отношении: твой преемник не явится в спорте неким инородным телом. Напротив, он станет неотъемлемой частью единой спортивной семьи, его работа будет не только врачеванием травм физических, но и душевных.

Что есть моя должность в ЦСКА? Прежде всего и в основном организация медицинской службы в клубе Что это значит конкретно? Это прежде всего организания систематического наблюдения за спортсменами на предмет их функционального состояния, а отсюда – рекомендации нагрузок во время тренировки, определение готовности к участию в соревнованиях (решение, ставить ли в команду спортсмена или нет), оказание необходимой лечебно-профилактической помощи, даже скорее организация всего необходимого для оказания такой помощи.

Организация… Теперь очень много говорят об умении организовать дело. Моя должность заместителя начальника ЦСКА по медицинскому обеспечению – должность организаторская. Организовать – значит прежде всего суметь определить главные, наиболее существенные задачи, как непосредственные, так и перспективные, уметь найти наиболее рациональные и экономные пути их решения и осуществить контроль за исполнением не только главных, но и, казалось бы, второстепенных дел. Необходимо ни на минуту не упускать из виду, что у нас организация военная. Со своей спецификой точного, своевременного и неукоснительного выполнения приказа.

Есть у меня свой кабинет. При входе на второй этаж справа. Все как положено: табличка на двери, телефоны, бумаги и т. д. Вроде бы и работа кабинетная. Но чаще всего мне даже дойти до кабинета не удается.

Иду по диспансеру, раздираемый сотнями вопросов, приятных и неприятных новостей.

– Олег Маркович, вернули людей с Комсомольского проспекта.

– Как вернули? Почему?

– Аппаратура не работает. Не могли сделать электрокардиограмму.

– Что значит «не работает»? Почему это не было выяснено раньше? Какое право вы имели вернуть людей, приехавших с другого конца Москвы?

– Олег Маркович, я подготовила документацию на получение новых приборов для кабинета функциональной диагностики.

– Отлично. Постарайтесь сегодня же получить. Как дела с медикаментами?

– Вчера привезли.

– Так. Все ли готово для обследования баскетболистов?

Рабочий день начинается…

В дни, предшествующие Олимпиадам или соревнованиям на первенство мира, все прокручивается с удесятеренной скоростью, наслаиваясь одно на другое, сбрасывая в поток времени что-то так и недоделанное, не до конца продуманное. И все это во имя того, чтобы успеть охватить все, объять необъятное. А что поделаешь, если таково время и не приучены работать иначе? Да и можно ли научиться работать иначе, когда имеешь дело с человеком в спортивном костюме, человеком, идущим на преодоление времени и пространства? Впрочем, все это относится лишь к чисто организационной работе. Все меняется, все приобретает совсем иной характер в тиши врачебных кабинетов, где чемпион или перворазрядник, новичок или олимпиец становятся пациентами. Время замедляет свой бег. Оно стучит в такт метроному…

В коридоре встречаю Соломко. Он прямо с аэродрома. Старший тренер гандболистов только что привез из ФРГ своих «мальчиков».

– Как дела? Все здоровы?

– Все в порядке, Олег Маркович. Только у Чернышева была небольшая простуда.

– Чихает?

– Как всегда. Семь раз подряд.

– Ну значит, здоров. Как рука у Томина?

– Жалоб не было.

– Ну и отлично. Отдыхайте. Если что, придешь сразу ко мне.

У дверей кабинета меня ждет еще один тренер. На этот раз – волейболист.

– Привет, Валерий. Что случилось? Опять что-нибудь с Полищуком?

Я видел Полищука на сборах. Парень после тренировок жаловался на боли в предплечье. Я сказал тренеру, чтобы привел его к нам. Тренер тоже обеспокоен, нагружают руку постепенно, но боли не проходят. А на носу ответственные, престижные, соревнования. Это беспокоит тренера, а Полищука еще больше.

– Где он? Давай его сюда.

В кабинете функциональной диагностики у осциллографа собираются врачи. Снимаются показания. Картина пока неутешительная.

– Я думаю, – говорит мой коллега, один из старейших сотрудников диспансера, Капитолина Алексеевна Нерушенко, – что при такой клинической картине не надо торопиться с нагрузками. Попробуем курс инъекций гидрокортизона с четко разработанным графиком нагрузок. Через три дня, – сегодня у нас что? Среда, 14-е. Так… В субботу, семнадцатого, приходи, будем смотреть.

– Но ведь это суббота, – Полищук переводит взгляд с лечащего врача на меня и снова с недоумением смотрит на Нерушенко.

Мы с Капитолиной Алексеевной обмениваемся многозначительными улыбками. Верно, семнадцатое – суббота. Нерабочий день. Для всех. Но не для нас. И не только суббота, но и нередко воскресенье у нас рабочий день тоже…

Через три дня, в субботу. Тот же кабинет.

– Как себя чувствовал эти дни?

– Лучше. Значительно лучше. Небольшие боли при кругообразных движениях рукой.

Сейчас в его лечение подключена и биохимия, и биомеханика, и физиотерапия. Нас интересует и его нервно-психологическое состояние, тот психологический фон, на котором проходит лечение. Тут есть один немаловажный нюанс. И само лечение и характер предстоящего соревнования накладывают на психику спортсмена свой отпечаток, и необходимо создание такой атмосферы, которая обеспечила бы его позитивный выход из состояния подавленности и пессимизма.

И тут нам помогает сам дух времени. Я имею в виду качественно новое отношение самого спортсмена к медицинскому обеспечению его достижений. На сегодняшнем уровне развития спорта наш подопечный являет собой не столько классический тип пациента, и даже не столько классический тип испытуемого, сколько, я бы сказал, сам является участником эксперимента. Что-то вроде испытуемого-исследователя. Любопытнейшая и характернейшая деталь.

Лет тридцать-сорок назад отношение между человеком в футболке и человеком в белом халате ограничивались, как я уже говорил, равнодушно-вежливыми экивоками. Спорт был символом здоровья, и обращаться к медицине считалось эдаким нонсенсом. Призыв «Будь готов к труду и обороне!» если и содержал в себе нечто медицинское, то лишь в смысле подготовки молодежи к оказанию первой медицинской помощи.

Идет время, идут годы. Отношения между спортсменом и врачом начинают качественно меняться. Сегодня «зрячие» пальцы врача лежат на пульсе любого рекорда.

Функциональные пробы до тренировок и во время тренировок, а также после их окончания… Курс профилактического лечения… Различные назначения и рекомендации… Разработка научно обоснованных строжайших режимов… Слово врача в последнее время становится решающим. Его советы относительно интенсивности нагрузок, его заключение о готовности спортсмена к борьбе принимаются практически безоговорочно…

Помню, в одной из своих зарубежных поездок с хоккеистами сборной был такой эпизод. Заболел игрок. Нужный, очень нужный команде. Я все это отлично понимал, но как врач категорически настаивал на снятии его с очередной встречи. Тарасов столь же категорически был против. Тарасов в той же мере труден, в какой и талантлив. Спор шел на повышенных тонах. «Вы, доктор, готовы любого сделать больным», – бросил мне Анатолий Владимирович. «Это неправда. В таких условиях я не могу нести ответственность за здоровье ребят».

Присутствующий здесь же при разговоре Аркадий Иванович Чернышов, обращаясь к Тарасову в свойственной ему мягкой манере, попытался урезонить тренера: «Анатолий Владимирович, ты – специалист в хоккее. Олег Маркович специалист в своей, так сказать, «вотчине». Не надо путать сферы влияния. В данном случае доктор прав». Игрока сняли. Но дело не столько в этом, сколько в том, что этот твердый, несгибаемый Тарасов вечером зашел ко мне и извинился: «Слушай, Олег, я действительно был не прав. Но ты знаешь меня…»

Знаю. Отлично знаю. Оттого и простил. За преданность хоккею, делавшую Тарасова фанатиком. И именно поэтому делавшую его в конце концов союзником врача. Ибо он понимал, что успех его ребят – это прежде всего здоровье…

Спортивный врач сегодня прекрасно вооружен. Правда, мобильных средств еще недостаточно. Но в принципе есть все необходимое. Потому что сама жизнь заставила убедиться в том, что спорт сегодня – это медицина, медицина и еще раз медицина. С ее новейшими и современнейшими достижениями как в области чисто научных исследований, так и в плане их чисто прикладного характера. Ее единство практически со всем комплексом современного естествознания и научно-технической мысли.

Что значит прыгнуть на высоту 2 метра 35 сантиметров? Или улететь в прыжке на расстояние почти девяти метров? Что значит поднять тонны веса или преодолеть стометровку с «космической» скоростью? Нет ничего удивительного в том, что во времена нашей юности, да и много позже, подобное могло найти место разве что на страницах фантастических рассказов. Потому что безграничность человеческих возможностей, хотя бы в чисто физиологическом плане, носила скорее метафори ческий, чем буквальный характер. Есть предел и человеческим силам и человеческим возможностям. Но если лет тридцать-сорок назад та же феноменальная сила или выносливость выступали в своей, как бы это сказать, в своей первородной, что ли, природе, то сегодня границы человеческих возможностей раздвигаются шире и шире, ибо на помощь природным данным приходит современная наука.

Сегодня мы можем говорить о выдающемся таланте спортсмена, о его превосходных технических данных, но поставить знак равенства между личностными качествами и уровнем высоких достижений мы вправе лишь тогда, когда в программу подготовки современного спортсмена включен широкий диапазон научных достижений. Огромный арсенал наук сложнейших и современнейших составляет сегодня базу подготовки студента Института физической культуры и спорта. От физиологии до механики. От анатомии до математики. От психологии до молекулярной химии.

Вот почему для меня медицинские параметры исследуемого спортсмена представляют собой картину комплексной подготовки, ее успеха и недостатка. И с другой стороны, это картина той платформы, того фундамента, на котором мы собираемся воздвигнуть прочную и долговечную конструкцию организма.

Вот почему врачебно-спортивный диспансер часто представляется мне штабом здоровья, началом всех начал. Штабом, курирующим ту зону, вне которой не существует и не может существовать ни достижений, ни рекордов.

Вот почему мне всегда кажется, что первый шаг к белой линии старта и шаг второй – от белой линии старта до финиша делается все-таки здесь, в кабинетах спортивного диспансера. Я ни в коем случае не хочу умалить значения огромного труда спортивных педагогов в специальной подготовке легкоатлетов, борцов, самбистов, всех представителей тридцати видов спорта, представленных в ЦСКА. Я просто хочу, чтобы они не забывали о существовании не только прямой связи «спорт для здоровья», но и об обратной: «здоровье во имя спорта». О подготовке организма к рекорду. Слишком свежа и болезненна для любого врача, да и тренера, память о юных (и не очень юных) спортсменах, ставших жертвой чрезмерных нагрузок, жертвой неподготовленности организма к высокому уровню современных спортивных требований.

Я врач. И не имею права не сказать об этом…

Эта органическая связь врача со спортсменом и делает медицинскую службу ЦСКА и, в частности, работу его врачебно-спортивного диспансера не какой-то второстепенной, побочной или вспомогательной; она – единое, органическое целое со всей многосложной структурой клуба, подробный рассказ о котором занял бы, наверное, не один том.

Тридцать лет тому назад Всеволод Бобров впервые ввел меня в сферу армейского спорта. Огромный и ничтожно малый по времени отрезок жизни. Помню первый мой приход к Боброву в ВВС. Помню и последний его приход ко мне в ЦСКА. Он был уже серьезно болен. Не знаю, чувствовал ли он сам, насколько сильно «барахлил» его, казалось бы, не знавший устали «мотор». Но вот в глазах, в голосе, в самом мироощущении было что-то, как бы это сказать… от соприкосновения с вечностью, с предчувствием чего-то неизбежного, непоправимого. Все воспринималось им необыкновенно остро. И прежде всего то, что остается незыблемым: причудливые силуэты окружавших нас зданий, деревья, небо…

Шли по аллее мимо Ледового дворца. Стараясь отвлечь Боброва от невеселых мыслей, принялся рассказы вать ему о забавном споре Аэрофлота и ЦСКА за право украсить собой проспект.

Поймав взгляд Боброва, спросил его:

– Мог бы представить себе такой Дворец спорта тогда в Сестрорецке?

Ответил он неожиданно:

– Наверное, мог бы. Потому что мы мечтали об этом. И может, потому понастроили все это, что мальчишками не имели и сотой доли того, что сейчас имеют ребята. Помнишь ведь: коньки к валенкам привязывали веревкой и клюшки сами делали…

Не отрывая взгляда от залитых светом витражей, он, в свою очередь, спросил меня:

– А ты представлял себе там, у нас на «бочаге», что в школу будут приходить тренеры и не отбирать мальчишек в секции, а приглашать? Понимаешь, приглашать, упрашивать, отрывать их от телевизоров, «диван-торшеров»? Вот этого я никогда не мог бы себе представить тогда в Сестрорецке…

Он говорил о стихии движения, стихии спорта, буквально захлестнувшей нас в тридцатых годах. О поголовном увлечении спортом, о трудностях повседневных спортивных занятий, которые не отпугивали нас, а, напротив, переносились легко, празднично.

Я попытался настроить его на несколько иной тон.

– Но, с другой стороны, все эти вещи, – я кивнул в сторону спортивных дворцов, чьи очертания уже размывались вечерними сумерками, – разве они не символ времени, века? Не признание спорта как нового, очень значительного социально-общественного явления? Во времена нашего детства спорт был яркой страницей нашей жизни. Теперь это больше, чем страница. Он во многом определяет лицо времени.

Мы вышли с ним на Ленинградский проспект. Бобров оглянулся. Между двумя башнями гостиниц Аэрофлота виден кусочек строящегося нового футбольнолегкоатлетического комплекса ЦСКА. Совсем неболь шой кусочек. Но он надолго приковал взгляд Боброва. И была в этом взгляде, уже отмеченном не столько физической, сколько душевной болью, попытка соизмерить настоящее с прошлым… Попытка проверить настоящее прошлым… -.

Вскоре он снова пришел ко мне. Чувствовал он себя совсем плохо. Я отвез его в госпиталь, откуда ему уже не суждено было вернуться.

Мне же надо было снова возвращаться на работу. В Центральный спортивный клуб армии.

В клуб, который так давно и так прочно был связан с именем великого спортсмена. С именем моего друга…