"Мятежный дом" - читать интересную книгу автора (Чигиринская Ольга Александровна)

Глава 4Убийца

Одно из сказанного Габо Пулей было совершенно справедливо: в Пещерах Диса люди очень любили выяснять отношения сами. Отсюда вытекали впоследствии и уличные банды из бывших космолетчиков, и «батальоны страха», состоящие в основном из планетников. И немалое количество полицейских в «батальонах». Потому что арестовывать юных бандюков в качестве полицейских — означало нарываться на скандал с бандой и семьей, а убивать их под маской было безопасно.

Кому именно принадлежала идея расправиться с Апостолом Крыс — точно не было известно. Она возникла как-то сама по себе, когда полицейские узнали от полоумного мальчишки, кем на самом деле является подмастерье Даллана. Она пришла сразу во многие головы. Убийца цукино-сегун, то ли чудом, то ли колдовством бродящий среди живых и совращающий гемов — это могло навести шороху не только среди уличной шпаны…

И когда в назначенный час команда из двадцати человек в черных ветрозащитных масках и черных же рабочих комбинезонах пошла по рабочим коридорам Пещер Диса, все убрались с их дороги — хотя как будто бы никто никого не оповещал заранее. Они просто шли, и коридоры пустели перед ними.

В нужном секторе они свернули из рабочих проходов в дикие, естественные каверны. Месторасположение Салима, который они искали, было известно — но на всякий случай у нескольких были при себе сканеры. Конечно, гемы — не противники, но в заданной точке охотников ждал как минимум один боевой морлок и один хороший флордсман.

Чем ближе они подходили, тем тише старались идти. По сигналу предводителя погасили фонарики и надели очки ночного видения. Они были насторожены и возбуждены — в этих пещерах, по слухам, встречались уже не только бездомные гемы и мальчишки — но разве могут какие-то подонки напугать бойца из «батальона страха»? Поэтому когда впереди раздался голос:

— Кого ищем, ребята? — то они вздрогнули только от неожиданности. Никак не от страха.

Вспыхнул яркий свет магниевого факела, и бойцы, шипя от боли, принялись обдирать с себя ночные очки.

— Мать твою, Исия! — закричал предводитель, сорвавший вместе с очками и маску. — Хоть бы предупредил!

— А зачем? — удивился Исия. — Это в нашей профессии совершенно лишнее, господин Декия. Вот если бы на моем месте был Апостол Крыс — вы бы его предупреждали?

— Где он, Исия? — спросил один из тех, кто маску не снял.

— А почем я знаю? — Исия закурил. — Я здесь не затем, чтобы вы нашли его. Я здесь за тем, чтобы вы нашли меня. Декия, Джино, Кастор… Я арестую вас по обвинению в убийствах, совершенных организацией «батальоны страха», в которой вы все состоите, раз явились сюда.

— Ты ничего не докажешь, — рассмеялся Декия.

— Согласен, — Исия отбросил сигарету, выхватил пулевик и выстрелил.

И тут до некоторых погромщиков дошло, что Салим, куда они пришли — это пещера с четырьмя выходами, и они пришли через один, а из всех трех других они теперь прекрасно простреливаются.

Те, до кого это дошло первыми, успели открыть ответный огонь. Было ранено двое боевых морлоков, был задет сам Исия. Габо Пуля-не-берёт оправдал свое прозвище — ему только оцарапало переносицу каменной крошкой.

Те, до кого дошло чуть позже, бросились туда, откуда вышли. Морлоки догнали их и убили. Исия приказал втащить трупы обратно — все должно было выглядеть так, словно произошло мгновенно.

Через несколько минут Габо Пуля, закончив перевязывать полицейского, иронически откозырял и исчез в одном из переходов. Исия нудным голосом продолжал надиктовывать сантору рапорт о том, как, следуя оперативной информации, полученной от Габриэля Дельгадо, вольноотпущенника, известного также как Габо Пуля, он отправился в место, указанное вышеозначенным пулей как Салим, укрытие беглых гемов и некоего этологического диверсанта, условно называемого Апостолом Крыс и подозреваемого также в убийстве пяти человек на одиннадцатом уровне глайдер-порта. В вышеназванном месте он обнаружил незаконное вооруженное формирование, известное как «батальон страха». При оказании сопротивления все обнаруженные в «Салиме» члены незаконной группировки были убиты на месте, а информатор Габриэль Дельгадо сбежал…

Дельгадо при этих словах сделал ручкой и «сбежал» неспешной, даже вальяжной походкой. Через которокое время с Исией распрощался еще один боец — морлок, но не в полицейской сбруе». Второй боец, покинувший место дествия, не смог попрощаться, ибо ни человеком, ни морлоком не был, а был косом-охранником.

Покончив с отчетом, Исия вернулся в управление, послал доклад прямо в центральное управление — коль скоро начальник департамента был убит — отправил за трупами похоронную команду, послал раненых морлоков к вет-медику, поужинал и отправился домой, спать.

Но поспать ему не довелось. Едва он переступил порог и закрыл за собой дверь, как из гостиной ему навстречу шагнул кто-то квадратный, а потом Исия увидел кулак, летящий прямо в нос.

— Дурацкая затея, — сказал он через… какое-то время, придя в себя связанным в какой-то подсобке. Скорее всего — в подсобке «Дарумы». — Нешер, зачем я тебе нужен?

Бандитка, мерившая шагами комнату, резко развернулась и, подойдя, выпалила ему в лицо:

— Ты мне не нужен и даром. Ты нужен Яно, и если Яно не получит тебя — он размажет всех нас по стенке. Так что он тебя получит через… — Нешер посмотрела на хроно, — через три с половиной часа.

Исия не мог вытереть разбитый нос и только слизнул кровь с верхней губы.

— Что, показал он тебе, кто в доме хозяин? Ты как птица, Нешер. Ты тут на время. Пока в космосе дела не наладятся — а там только тебя и видели. Потому и гадишь ты, как птица, — не глядя, куда. Что здесь за люди, как они жили до тебя и как будут жить после — ты знать не хочешь. Что с ними делает Яно, скольких мальчишек убьют его прихвостни — тебе до задницы. И потому, Нешер, ты у меня следующая в списке.

— Я в твоем списке поставлю точку, — сквозь зубы ответила Нешер. — Яно хочет твоей головы и головы Апостола Крыс. Так что я передам тебя «Рю-но-хана», и мальчишку заодно.

— За ним вам придется хорошенько побегать.

— Не придется. Я рассказала одному гему-трубочисту, куда приведу тебя и что там будет. Почему-то мне кажется, что до мальчишки информация дойдет вовремя.

— И что же, если дойдет? Почему ты, к дьяволу, решила, что парень кинется меня спасать?

— Потому что он римский безумец, — усмехнулась Нешер. — Настоящий.

Она закурила. Исия повозился в путах.

— Для бабы ты неплохо соображаешь, — сказал он с напускной досадой. — Для бабы.

Бычок, стоящий неподалеку, подал признаки жизни:

— Врезать ему, госпожа?

— Не надо, — Нешер выпустила колечко дыма. — Он хочет меня разозлить потому что злится сам. А сам злится потому что сделать ничего не может.

Исия крякнул с досады.

— В одном ты прав, — задумчиво сказала Нешер. — Мне на вас, пескоедов, действительно плевать. Что ты, что Яно — мне поровну. Я бы давно наложила руку на весь этот ваш Муравейник и вышибла Яно — да неохота пачкаться.

— Неохота связываться с синоби, ты хотела сказать.

— Что я хочу говорить, то я и говорю, — Нешер отбросила окурок. — Синоби меня не пугают.

— Тогда почему ты лебезишь перед Яно?

— Не хочу терять людей. Я знаю, чего ты хотел, Исия — стравить меня и его, а потом прибрать к рукам оставшихся в живых. Не выйдет.

— Посмотрим, — Исия снова повозился, все никак не получалось отыскать удобную позу. — Послушай, дай закурить.

— Все как ты хотел, — Рокс приподняла крышку на корзинке. — Здесь маринованное мраморное мясо, сладкий рис, апельсины, дыня, манго, киви, орехи, виноград…

— Где виноград?

— Вот это, — Рокс показала на тугую янтарную гроздь. Дик вынул ее из корзины за черенок — она свисала до самого локтя.

— И совсем не похоже, — разочаровано пробормотал Дик и положил кисть винограда обратно в корзину.

— На что не похоже?

Дик не ответил. Вместо этого он сверился с навигатором и сказал:

— Останови здесь.

— Хорошо, — Рокс по-прежнему не понимала, в чем дело. — А теперь?

— Накрась меня.

— Что?

— У тебя же есть все эти женские штучки для лица. Накрась меня.

— Зачем?

— Ты обещала ни о чем не спрашивать.

— У-ух! — она принялась яростно копаться в бардачке, проклиная свой язык, оказавшийся таким скорым на обещания.

Дик вызвонил ее с уличного комма два часа назад, попросил приехать к общественному саду на шестнадцатом подуровне и привезти ту красивую одежду, которую он носил в доме Кордо, а еще — заказать в дорогом ресторане корзинку для частной вечеринки. И пообещать не задавать вопросов. Рокс выполнила все — и теперь думала, не пообещала ли она слишком много.

— Что с твоей рукой? — когда Дик переодевался, она увидела на левом предплечье повязку. Совсем новую, но кое-где подплывающую кровью.

— Фунния, — небрежно ответил он. — Поцарапался. Давай, крась.

Малый косметический набор, который она таскала с собой, годился только для поправки макияжа — но для мужчины, решила она, сойдет. Пробежалась тональным распылителем по его лицу, навела тонкие, но длинные, до самых висков, стрелки на веках, наложила на губы тон. И каппе понятно, что Дик хочет куда-то проникнуть под видом мальчика-проститутки, посланного с корзинкой — но куда? И зачем это ему?

— Что теперь? — спросила она, закончив работу.

— Поднимись на два уровня вверх, там есть торговый пассаж. Запаркуйся возле него. И жди меня. Если я не появлюсь через двадцать минут — уезжай.

— Зачем я все это делаю, кто бы объяснил, — они сверили хроно.

— Больше некому, — объяснил Дик. — Хорошие люди могут пропасть, Рокс.

— Такие как Данг?

— И такие тоже. И другие. Поезжай.

Он не хотел показывать ей место, куда шел. Ей незачем было знать и даже догадываться. Конечно, потом она поймет, она умная девушка — но сейчас…

То место, где они расстались, находилось двумя подуровнями ниже квартала «веселых домов». Один из таких домов, «Рю-но Хана», был заодно и штаб-квартирой банды Яно. По словам гем-служанки, в бардаке постоянно находилось от двенадцати до шестнадцати бойцов. Дик улыбнулся и поправил подмышкой бурдючок дешевого пива. Конечно, с корзинкой он не гармонировал — но тут уж ничего не поделаешь, только у этой марки пива была подходящая тара.

Дик поднялся по лестнице пешком (четыре минуты), прошагал потребное расстояние до бардака (две минуты — девушки-зазывалы на улице видели в нем коллегу и не приставали), свернул в рабочий коридор и обошел «Рю-но хана» сзади (тридцать семь секунд), после чего позвонил в дверь.

— Ты кто такой? — спросили его через переговорник. Дик улыбнулся в глазок камеры как можно слаще.

— Заказ принес.

— Какой заказ?

— Еда, вино… Я в «Парадизе» работаю. Вот, прислали…

Дверь открылась, рука охранника за плечо втащила его внутрь, в «предбанник», еще две руки бесцеремонно обыскали. Дик стоял столбиком, растопырив локти и держа на отлете пиво — только ресницами хлопал. Второй охранник тем временем потрошил корзинку.

После того, что случилось в «Салиме», прошло семь часов. Вести уже донеслись до Яно. После такого демарша со стороны полиции он должен очень возжелать разговора с Нешер. Такой человек, как Яно, не поверит, что за Исией не стоит ее банда. А Нешер, понимая это, должна начать переговоры с жеста вежливости. Подарка, достаточно неформального, чтобы это не выглядело как попытка купить Яно — и вместе с тем приятного. Приглашение на ужин в «Парадиз» вместе с легким завтраком и мальчиком на десерт.

— А это что? — спросил второй охранник, не найдя ничего подозрительного в корзинке.

— Пиво, — Дик встряхнул бурдючок, оно булькнуло. — Это вам.

Охранник довольно кивнул.

— Раздевайся, — сказал первый.

— Вы же меня только что всего обшарили, — Дик надул губы. Гнев родился сразу же, секунда после приказа — и Дик был в нужном состоянии. Хорошо. Этого он и добивался, выбирая прикрытие.

— Мало ли что ты в заднице прячешь, — оскалился второй охранник. — Раздевайся. Ты потом еще эту хавку по кусочку пробовать будешь. А вдруг отравлено.

Дик вздохнул, скинул плащ, положил на корзинку пиво и медленно расстегнул пуговицы на рубашке. Охранники чуть расслабились — если кургару охота устраивать профессиональный спектакль, они ничего не имели против. Дик развернулся к ним спиной, высвободил руки из рукавов — и сбросил рубашку одним движением.

Первый охранник издал звук, должный, видимо, выразить удивление — Дик не успел уточнить. Лезвие флорда, пропоров бурдючок, вонзилось охраннику в горло. Времени на добивание у Дика не было — быстрым обратным движением он послал флорд через все помещение и полоснул второго по груди.

Вот теперь можно было добить первого. Дик обезглавил его — голова была нужна. То есть, не голова, а сетчатка глаза — но не выковыривать же глаза. Хотя они, как это… транспортабельнее. Ах, у нас тут сенсорная панель. Тогда и руку. Пока теплая.

Дик посмотрел на хроно. С того момента как он переступил порог «караулки», прошла минута и две секунды. Все терминалы внутреннего и внешнего наблюдения находились здесь. Дик сел за терминал, при помощи сетчатки глаза охранника и отпечатка руки получил доступ, перемкнул на свой визор и просмотрел будущий маршрут. Точно установил количество и месторасположение противников. Вытряхнул фрукты, взял корзинку. На плащ, когда Дик наносил удар, пролилось пиво — пришлось его оставить, взять плащ охранника. Заглянул в туалет — нет ли пятен крови на лице? Не было. Дик прихватил салфетку и вытер руки и шею. Глянул на терминал — по коридору к караулке приближался человек. Минута пятьдесят восемь секунд… пятьдесят девять… две. Дик опустил на глаза визор, шагнул к двери, она открылась: автоматика считала сетчатку глаз охранника, голову которого Дик держал на вытянутой руке. Юноша ударил флордом с такого расстояния, чтобы кровь его не забрызгала. Оставляя за собой широкий кровавый мазок, человек сполз по стене. Пулевик — за пояс. Наверх по пожарной лестнице, два пролета. Два охранника против лифта. Удар и удар. Коридор, застеленный ковром. Запах духов. В конце коридора — комната отдыха охраны. Трое внутри застывают на секунду, словно голова товарища в руке незваного гостя — голова Горгоны. Удар, голова летит в того, кто вооружен пулевиком, удар, пулевик из-за пояса, выстрел, удар.

Был шум. Хотя здесь, наверное, хорошая изоляция, но надо спешить. Наверное, стоит сменить голову — у простого быка может не быть доступа во внутренние покои Яно, у телохранителя он наверняка есть.

Кровь. Жалко, хороший ковер. Богатый. Наверное, ни у кого в Муравейнике нет такого ковра…

Чья-то комната. Пусто. Комната. Пусто. Еще комната. Много книг. Бумажных, старинных и редких — не для чтения, для красоты. Гем-служанка.

— Лечь лицом вниз.

Подчиняется. Вперед.

Комната. Постель, по углам алькова приделаны наручники. Развешанные по стенам плети. Рабские обручи. Содрогаться от отвращения будем потом. Раздвижные двери в большую залу. Стол. Едят. Человек семь, с ними — женщина.

Яно — во главе стола. В центре. Дик его узнал. Дик его запомнил. Он смеялся, когда Моро рассказывал историю своих побед… Что ж, тем лучше. Тем легче.

Двое справа и слева у концов стола были вооружены — в одного Дик выстрелил, не очень удачно, в живот, другому вскрыл горло флордом. Он сделал это на ходу, шагая к столу — женщину убивать не хотелось, нужно было ей просто врезать посильнее. Дик вскочил на стол, ударил женщину ногой в лоб, а Яно и двух соседей полоснул длинным косым ударом. Фонтана крови избежать не удалось — но теперь это было почти неважно. Осталось двое, и один был неплохим фехтовальщиком. Во всяком случае, Дика он перед смертью задел — хотя и вскользь, но довольно глубоко, по боку. Второй попытался бежать, но с перепугу вломился в спальню. Увидев, что выхода нет, и единственная дверь ведет в ванную, он упал на колени.

— Пожалуйста, нет! Не надо, пожалуйста!

Дик ударил его прямо в сердце. Потом вернулся в столовую — вовремя: женщина уже сумела поднять себя с пола.

— Стоять, — скомандовал ей Дик. — Руки вверх.

Она застыла.

— Повернись к двери и иди вперед.

— Кто ты? — она выполнила приказание, но без особого страха. Казалось, ей интересно, что будет дальше.

— Вперед.

Он привел ее в комнату, где альков был оборудован наручниками. Снял со стены рабский шлем. Надел ей на голову и активировал.

— Сядь и сиди, — приказал он. Она подчинилась. Не могла не подчиниться.

Вернувшись в комнату, Дик снял голову с Яно и пошел обратно в караулку. Теперь можно было взять и тот плащ, залитый пивом. В том, что мальчик выходит от Яно, залитый пивом, никто ничего удивительного не найдет.

Голова легла на дно корзины, в поддончик от маринованного мяса — специальная прокладка быстро впитала кровь. Дик забросал голову фруктами и прочими вкусностями. Особо чиститься было некогда — он только надел плащ и спрятал под ним корзинку. Виноград не поместился — Дик нес его в руке, откусывая по ягоде. Что ж, бывает: посыльного угостили от щедрот. Мякоть ягод была кисловато-сладкой, с удивительным ароматом. Наверное, царь Соломон имел в виду аромат.

Он прибыл к точке встречи чуть ли не секунда в секунду с Рокс. Молча сел машину, поставил корзинку между ног.

— Все в порядке? — спросила она.

— Угу. Дай что-нибудь вытереть лицо.

Рокс распечатала ему салфетку и тронула машину с места. Она вела, он смывал с лица косметику.

— Куда теперь?

— Четыре яруса ниже — дальше я сам. Спасибо тебе, Рокс.

— Послушай, я не таксист. Ты не можешь так просто сказать: «вези меня туда, потом сюда, все, спасибо!».

Дик опустил голову. Ох, эти женщины! И так тяжело, а теперь еще и разбирайся с их чувствами, и старайся их не обидеть…

— Рокс, это очень опасное дело. Чем меньше людей нас с тобой увидят — тем лучше.

— Вот как? — Рокс набрала что-то на санторе.

— Что ты делаешь?!

— Вызываю охранников. Я пойду с тобой вместе, куда бы ты ни пошел. Либо мы окажем тебе поддержку, либо, если ты задумал какую-то глупость, ты откажешься от нее.

— Останови машину.

— Черта с два.

Дик перехватил ее руку, набиравшую индекс.

— Мы сейчас врежемся во что-нибудь, — предупредила Рокс.

— Я тебе все расскажу, только останови машину!

Рокс усмехнулась и затормозила — впритирку к стене транспортного туннеля. Дик не мог теперь выскочить из машины: дверь не открылась бы.

— Говори.

Он вздохнул. Потом начал, не вдаваясь в подробности, рассказывать о том, кто такой Яно и почему с ним нужно было поступить так, как Дик с ним поступил.

— Понимаешь теперь, — сказал он наконец, — почему я должен идти один? Я уверен, что в ее банде есть соглядатай синоби. Хотя бы один. Тебя не должны со мной видеть. Рокс, я… я скоро покину Пещеры Диса. И мне нужно на кого-то оставить Салим. Даже если я не вернусь — люди должны получать пищу, свободу и… имена, Рокс. Поэтому очень важно, чтобы нас с тобой пока не связывали.

Девушка вздохнула, подвела машину к пешеходной платформе и деблокировала дверь.

— Я поеду в Салим, — сказала она, — и буду ждать тебя там.

— Спасибо, Рокс. Это… это лучше всего.

Он выбрался из машины, и какое-то время Роксана провожала его взглядом. Недолго: темный плащ быстро скрылся за поворотом.

— Кажется, идут, — сказал один из бычков. Исию вытащили из машины, толкнули в световой круг.

На пустом складе заброшенного стекольного завода было тихо и пыльно. Пыльно — от того что завод располагался близко к поверхности, и сырье — то есть, песок, — выгребали тут же, рядом. Само собой, во время летних пыльных бурь его заносило во все щели — а последние пять лет никто и не убирал. Потому-то было и тихо: покрывая пол ровным слоем, он заглушал шаги. Кто-то двигался там, в коридоре напротив, чья-то тень шевелилась — но один это человек или несколько, по звуку шагов разобрать никак было нельзя.

— Господин Яно? — неуверенно спросила Нешер.

— Нет, — человек в темном плаще вышел из коридора, откинул капюшон — и стало видно, что это юный Суна. — Вы звали меня, госпожа Нешер? Я пришел.

— Кто там с тобой? — спросила женщина. Ее боец, стоя в тени, нарочито громко щелкнул предохранителем.

— Я, — говорящий не вступил в круг света, но по голосу Нешер узнала Пулю. — Правда, ты меня не звала. Но я не гордый. Добрый вечер, господин Исия.

— Габо, — вздохнула Нешер. — Я думала, ты умнее. Но раз уж ты тут, — она бросила на песок наручники. — Возьми это и надень на мальчишку.

— Не нужно, госпожа Нешер, — мальчик откинул плащ и показал корзинку в руке. — Господину Яно я больше не требуюсь. Ему вообще никто не требуется.

С этими словами корзинка шмякнулась на песок, а в руке юного имперца осталась голова Яно.

Нешер попыталась удержать лицо — но глаза раскрылись чуть шире, чем она того хотела, и сигарилла выпала из мундштука. Исия засмеялся.

— Вы передали через гемов, — спокойно продолжал Дик, — что я должен появиться здесь, на стекольном заводе, до конца третьей вахты, иначе господина Исию передадут «Рю-но-хана». Вахта заканчивается через одиннадцать минут. Я здесь. Господин Яно тоже здесь. И вы. И господин Исия — все в сборе. Если нам нужно что-то обсудить, сейчас — самое время.

Он бросил голову Яно на песок к ногам Нешер.

— Господин Исия, отойдите в тень за моей спиной, пожалуйста.

Исия сделал в его сторону несколько шагов — никто не шелохнулся. Их было пятеро: Нешер и четверо бойцов. И все они смотрели на юношу, стоящего в позиции для эйеш, и на голову Яно, лежащую в песке, и все пятеро думали об одном: морлок-телохранитель не спас Лорел Шнайдер, охраники-люди не уберегли Яно.

Поэтому Исия без всяких трудностей занял позицию в тени, рядом с Дельгадо. Бывший (да, пожалуй, уже бывший) бандит свободной рукой достал из-за пояса и дал ему «Тигану». Руки Исии были скованы спереди, так что со стрельбой никаких трудностей не предвиделось.

Нешер присела перед головой Яно, коснулась пальцем лба. Посмотрела на Дика.

— И чего ты хочешь за это?

— Ничего, — ответил юноша. — Если вы сейчас сядете в машину и уедете, вы еще успеете подобрать то, что осталось. А меня просто оставьте в покое. И всех моих друзей тоже.

— Я-то оставлю, — Нешер поднялась с головой в руках и перебросила ее, как мячик, одному из своих бойцов. — Синоби не оставят.

— Это уже моя забота. Только не впутывайте в это мастера Дельгадо и сеу Исию.

— Дурачок ты, дурачок, — женщина горестно покачала головой. — Да ты сам их впутал. Так крепко, что им не выбраться. Хочешь спасти их головы? Пойди и сдайся сам, пока не поздно. Прощай.

Телохранители взяли Нешер в «коробочку» и все пятеро исчезли в сумраке грузового проезда. Дик закурил, отцепил от пояса универсалку.

— Дайте ваши руки, сеу Исия.

Пока он возился с наручниками, инспектор заметил повязку на его левом предплечье — довольно примитивную, явно из порезанной на полосы майки.

— Ты бы перевязался как следует, — сказал он, когда наручники упали на песок.

— Все в порядке, там ничего серьезного, — увидев, что Пуля и Исия достали курево, Дик вынул из кармана зажигалку. — Она правду говорила?

— Насчет чего? — Исия сел прямо на песок и с наслаждением затянулся. — Что ты нас впутал? Да пожалуй, правду. До вчерашнего вечера Ричард Суна, Йонои Ран и Апостол Крыс были тремя разными людьми. Я мог себе позволить охотиться на Апостола Крыс по мере сил, и присматривать тем временем за Раном, а Ричарда Суну просто числить в покойниках. А вчера все концы сошлись.

— И что теперь с вами будет? — Дик тоже сел и прикурил сигарету от сигареты.

— Не знаю. Скорее всего, меня попытаются купить. И… скорее всего, я продамся. Может быть, меня возьмут на место Декии… А может, и повыше. А тебе, похоже, неинтересно, что будет с тобой.

— Я знаю, что со мной будет, — Дик докурил, встал и выпрямился. — Мастер Исия, я хочу попросить вас о последней помощи. Мне кажется, я имею на нее право.

— Может, и имеешь. Зависит от того, что за помощь.

— Сделайте мне документы на Рэя и что-нибудь для меня. Вы сможете?

— Я-то смогу. Но с одним условием. Вы трое, — он указал тлеющей сигаретой на Дика, на Пулю и в то условное пространство, где теоретически мог находиться Рэй, — уберетесь из Пещер.

— Мне сдается, что вам тоже нужно убираться, господин Исия. Что не так все радужно, как вы тут расписали.

— Не так радужно, но я рискну и останусь. А вам резона нет, — полицейский тоже покончил со своей сигаретой. — Прощайте, господа. В ближайшие дни благодаря вам у меня будет очень интересная жизнь. Ран, я правильно думаю, что если я отдам эти ксивы любому тэка, и скажу, что для тебя — они дойдут по назначению?

— Да, господин Исия, благодарю вас, — Дик поклонился очень вежливо и холодно.

— Ты как будто обижаешься на него, — сказал Пуля, когда полицейский исчез. Дик, ничего не отвечая, начал перекладывать сладости и закуски из корзинки в мешок.

— Ты что же, будешь это есть? — Пулю даже передернуло. Юноша пожал плечами.

— Они не испачкались и не стали хуже. А у меня впереди долгая дорога. Пешком.

— Возьми меня с собой, — попросил вдруг Пуля. — Хотя… вряд ли ты захочешь показать мне настоящий Салим…

— Почему же, — Дик встал. — Идём.

Пуле было не так уж некуда идти. Нешер приняла бы его, да и у самого мелькнула на миг шальная мысль перехватить то, что выпало из пасти жадного Яно. Он даже знал, кого из его людей придется дорезать, а кого легко удастся подчинить. Синоби? — и с ними бы договорился, но вот… В Нешер пришлось бы стрелять, а он не хотел. И подчиняться ей больше не хотел. Он не солгал, когда сказал, что будет стоять за Нешер — но когда он это говорил, Нешер не была вторым Яно.

Он сам не мог себе внятно объяснить, почему бредет за мальчишкой темными коридорами, срезая путь через естественные каверны и трещины. Наконец он решил, что причиной — любопытство. Он уже собрался покинуть Пещеры Диса, уже знал, куда отправится — но эту ночь стоило бы провести не дома, а в другом месте. Что ж, пацан имеет убежище и готов помочь — почему бы не воспользоваться его гостеприимством?

Шли долго, и Пуля потерял ориентацию. Возможно, мальчишка нарочно водил его так, чтобы он потом сам не нашел дороги в их укрытие. Но черт дери, как же все-таки далеко… Пуля решил не спрашивать, как скоро они придут, только поглядывал на хроно — и по хроно вышло, что двигались они около трех часов. Габо с тоской подумал о своем карте — а потом и о том, что система регулировки уличного движения отслеживает перемещения всех машин. Мальчишка избрал наиболее безопасный способ перемещения — но какой же утомительный!

Наконец им предстал пустой рабочий коридор, упирающийся в ворота то ли фабрики, то ли еще чего-то. Дик подошел к воротам, положил руку на сенсорную панель — открылась калитка.

— Сэнтио-сама! — молодой гем, карауливший на приеме, вскочил навстречу.

— Привет, Дориан! — Дик улыбнулся, пожал гему руку. — Это Габриэль Дельгадо, он сегодня переночует у нас. Мастер Пуля, это Дориан.

— Здорово, — Пуле ничего не стоило пожать руку гему. Он легко принимал правила игры, если они не были слишком жестоки к нему. Здесь, в этом старом рабочем общежитии, были такие правила — что ж, Пуля их принял. Окажись на месте Пули кто-нибудь другой из имперских пленных, мальчишку могло бы ждать разочарование на этот счет, но Габо считал себя не настолько обиженным жизнью, чтобы отрываться на еще более обиженных.

Здесь уже было нормальное освещение, и Пуля рассмотрел, какое у мальчишки усталое лицо. Сегодняшние дела обошлись ему дорого — и обойдутся еще дороже, это как пить дать.

— Сэнтио-сама! — в каморке контроля стало темнее, когда в дверь прошел морлок. — Ну, вы заставили меня поволноваться, и госпожу Рокс тоже! Ох, да вы ранены.

Суна только рукой махнул — но морлок подхватил его чуть ли не подмышку и куда-то поволок. Габо отправился за ними, в основном, потому что не знал, куда можно еще отправиться.

Он никогда раньше не бывал в гемских общежитиях, похожих на соты, где жили рабочими ячейками по четыре. Здесь было тесновато, конечно — но не теснее, чем на корабле. Большинство ячеек пустовало, одна — в которую морлок притащил своего… хозяина? Командира? Как это они так запанибрата? — была приспособлена под лазарет. Там уже был один пациент — ба, не кто иной как Данг Сионг, предводитель «Сурков». Увидел Пулю — и даже рот разинул. Габо тоже чуть не разинул — но не из-за сурка. В лазарете находилась совершенно потрясающая девушка: волосы как белое золото, ножки — ни дать ни взять газель, глаза… у Пули, никогда не уделявшего внимания поэзии, закончились метафоры.

Блондинка напустилась на Суну — да как это он ей не сказал, что ранен, да как он заставил ее волноваться и маяться, да почему не разрешил пойти с собой и взять охрану…

— Сеу, — перебил ее Пуля. — Извините, что не обращаюсь как положено, но имени вашего я не знаю. Еси бы там были вы и охрана — очень может быть, что вышла бы стрельба.

— Почему? — удивилась красавица.

— Потому что, — Габо уселся на свободную койку и с удовольствием вытянул ноги, — Нешер бы решила, что сейчас будут избавляться и от нее — а значит, терять ей нечего. И между прочим, я бы ее поддержал.

— Кого это ты привел? — амазонка покосилась на Пулю, продолжая срезать с Дика дорогую — а впрочем, все равно уже безнадежно испорченную — тунику и столь же безнадежно испорченную майку.

— Это Габриэль Дельгадо по прозвищу Пуля, — Дик заложил руки за голову, чтобы девушке было удобней осматривать порез на боку. — Он мне помог. Он из имперских пленных, был в банде Итивакай.

— О, — девушка вернулась к его ране. — Рэй, дай псевдокожу. Спасибо, — она встряхнула спрей, распылила псевдокожу над рассеченным местом. — Так, а что с рукой?

— Я же сказал — пустяки.

— С тех пор как ты это сказал, она еще сильнее кровоточит. Покажи.

Пока все это происходило, в дверях собрались, кажется, все немногочисленные обитатели улья. Мальчишку здесь любили и ждали.

Амазонка тоже, по всей видимости, входила в число любящих. Пуля смотрел, как бережно она отмачивает заскорузлую от крови повязку и досадовал, что его не ранили во время разборки с «Батальонами». Да разве он сидел бы таким болваном? Эх, Суна, хоть и лихо ты работаешь мечом — а все-таки какой, в сущности, птенец…

Красавица смотала повязку до конца, открыв рану — точнее, не рану, а десятка полтора косых, глубоких, но не длинных порезов.

— Ты зачем это сделал? — приподнявшись на своей койке, спросил Данг. Выглядел он слабоватым и бледноватым, но Пуля думал, что после экзекуции в глайдер-порту он вовсе не поднимется.

Суна сидел молча, пока девушка промывала и бинтовала его руку, а в дверях перешептывались гемы.

— Ну что вы столпились тут? — недовольно прикрикнул на них Данг. — Устал человек, не видите?

Суна поморщился. У него, наверное, болела голова. Когда перевязка закончилась, он поцеловал девушке руку, потом улыбнулся собравшимся гемам и что-то сказал на их чирикающем диалекте. Они заулыбались в ответ и понемножку разошлись — а он лег на койку, закрыв глаза.

— Ну, что было-то? — спросил у него Данг.

— Ты же сам сказал, что он устал, — одернула «сурка» девушка. — Не приставай, когда он проснется, сам все расскажет.

— Я могу рассказать, господа, — Пуля полез за сигаретами, потом сообразил, что здесь, в госпитале, скорее всего нельзя. — Только я бы прежде поел.

— Идемте, — амазонка, тряхнув роскошными волосами, направилась к двери. — Эй, а ты куда?

— Надоело валяться, — Данг, чуть пошатываясь, встал. — Эти твои слизняки ведь показали, что со мной все в порядке.

— Не все, — вздохнула девушка. — Ну ладно, иди.

— Неловко получается, — сказал Пуля. — Я не знаю вашего имени, сеу, а вы мое знаете…

— Роксана, — сказала она, — Можно просто Рокс.

Столовая для гемов была велика и на девяносто процентов не задействована. Они сели за стол в углу, пожилая дзё и морлок по имени Рэй подали ужин, и сами сели за стол. Габо с сомнением ковырнул палочками гохан — обжаренный рис, мелко нашинкованные каппы, гидрозелень — но на вкус оказалось неожиданно хорошо. Поняв, что гемы никуда не уйдут, он начал рассказ.

— Примерно сутки назад в Муравейнике случилась резня: остолопы из «Батальонов страха» устроили у Даллана засаду на Апостола Крыс. Кто именно рассказал им, что Апостол работает на Даллана, я не знаю, но в Муравейнике новости разносятся быстро. Страшно недовольные смертью одного из своих бангеров, — Пуля выразительно посмотрел на Данга, — они решили оторваться на Апостоле. Однако они забыли, какой Суна хороший флордсман. В результате на эстакаде осталось пять трупов, если считать убитого бандитами Даллана — шесть.

Пуля вынул сигарету и вопросительно посмотрел на Рокс. Та кивком разрешила закурить.

— Я прибыл на место происшествия так быстро, что кровь еще остыть не успела. Меня прихватили полицаи, и устроили мне небольшой массаж лица. Скроить мне это убийство было никак нельзя, но если бы не господин Исия — думаю, они бы что-нибудь сочинили. Однако у господина Исии были свои планы. Он хотел прижать тех полицейских, что сотрудничали с «Батальонами» и собирался воспользоваться для этого мной. Исия — старая крыса, и ему это удалось. Под шлемом я рассказал, что был союзником Суны в деле совращения гемов. Что водил их в место, под названием «Салим». В то самое место, которое Дик показал якобы мне, а на самом деле Исии, потому что это было уже безопасно, вы перебрались сюда. Я показал это место на плане, я помог приготовить конфетку с начинкой из дерьма, которую скормил им Исия. И вот они, одетые в черные костюмы и ветрозащитные маски, приперлись в Салим, где их уже ждали Исия, наряд полицейских боевых морлоков и, — Пуля покосился на Рэя, — один морлок не из полиции. Плюс ваш покорный слуга. Эти подонки так привыкли убивать беззащитных, что даже не успели удивиться. Что ж, мы расстались, я вернулся в «Даруму» и обнаружил, что мне там не рады. Нешер можно понять: мало кому удалось просто так убежать из полиции. Когда я объяснил, что это я не просто так, Нешер забеспокоилась еще сильнее. А от одного человека я узнал, что она принимает какого-то постороннего мужика. А еще в скором времени притащили господина Исию. Ну, думаю, дела Нешер совсем плохи, если она решилась прихватить цапа. Таких вещей не делают из корысти — только из страха. А это значит, что Исии конец. Последний честный цап в Муравейнике, жалко. И Нешер жалко — влезла сама не знала во что… Послушал я, подумал — и понял, что Нешер хочет мальчишку выманить на Исию, а потом Исию отдать Яно, а мальчишку… по всей видимости, продать синоби. Что-то мне подказывает, что тот посторонний мужик — он синоби. Словом, — Пуля погасил сигарету, — все складывалось очень погано. Я попробовал устроить Исии побег. Воздать, как говорится, добром за добро — но цап насчет своей судьбы кажется, не очень волновался. Только просил меня в нужный момент подкинуть ему оружие. Вот тут-то я и понял, что встреча с господином Яно не состоится. Или состоится вовсе не так, как планирует Нешер. Меня на эту встречу не позвали, но я проявил инициативу. И все получилось по моей догадке: на встречу господин Яно прибыл в сильно урезанном виде.

— Я знаю, — Рокс опустила глаза. — Я видела.

— Сэнтио-сама не взял меня, — грустно сказал морлок.

— Это потому что, — раздался голос от двери, — кто-то должен был вести Салим, если бы я не вернулся, Рэй.

Ричард-Ран прошел к столу и сел с краю. Дзё мгновенно придвинула ему чашку с гоханом.

— Поешьте, сэнтио-сама, — попросила она.

— Спасибо, я не хочу. Я поел по дороге. Чаю бы.

— Мы думали, ты уснул, — Рокс осторожно пожала ему здоровое запястье, пододвинула свой чай.

— Я решил немножко послушать, — Дик отхлебнул из чашки. — У нас с мастером Исией было условлено, что я делаю свое дело несмотря ни на что. Ну, я его и сделал. Я бы не таскался с головой Яно, если бы не госпожа Нешер. Мне нужно было… показать, что я могу. Чтобы она приняла всерьез меня и все, что я скажу. Хотя я рассчитывал увидеть там… еще одного человека.

— Акумо, — оскалился морлок.

— Человека, — настойчиво поправил его юноша. — Мастер Пуля прав, он синоби.

Он насыпал себе сахару, немножечко помешал.

— Я наделал очень много шуму, и мне с мастером Дельгадо придется покинуть Салим. Имею план вернуться, но случиться может всякое. Со мной пойдет Рэй. Думаю, он вернется раньше меня, хотя… В общем, я думаю вернуться весной, но получится ли как я думаю? Жизнь Салима должна измениться — так, как об этом мы однажды говорили с тобой, Мария, и с фрей Рокс. Она в этих делах разбирается лучше меня, и я ей доверяю.

— Все это очень здорово, но как же с нами? — подал голос Данг.

— На твоем месте я оставался бы здесь и после выздоровления, помогая фрей Рокс, — сказал Дик.

— На моем! — фыркнул Данг. — Быстро ты научился людьми распоряжаться!

— Как команда погибла — так и научился, — огрызнулся Дик.

— Ага. И славно же ты научился — аж сюда корабль привел!

— Данг, заткнись, — Рокс ударила ребром ладони по столу, и Данг немедленно заткнулся. — Дик прав, а ты — нет. Подумай сам, что ждет тебя и ребят, если ты вернешься в Муравейник. Что ты там найдешь? Чем ты поможешь себе и другим?

— Если у тебя есть хоть немножко мозгов в голове, Данг, ты послушаешь своих друзей, — сказал Пуля. — Нешер или сумеет подгрести под себя всю банду Яно разом, или начнется стрельба. Но это не самое худшее — видели мы ту стрельбу в разных видах… Самое худшее — что она не понимает, как быстро превратится во второго Яно.

— По-моему, сэй Пуля, вы просто трусите, — бросил Данг.

— А по-моему, Данг, ты просто дурак, — сказал Дик. — Ты обвиняешь в трусости человека, который через такое прошел, что тебе и не снилось.

Габо поднял руку, призывая его к молчанию, и Дик оборвал себя на полуфразе.

— Данг и в самом деле дурак, — сказал Габо. — Но и дураки бывают правы. Я действительно струсил — но не сейчас, когда я покинул Нешер на пороге победы, а пять лет назад, когда мы с ней вместе начинали. Я и впрямь через многое прошел — но вот гнить в колонии пленных испугался и выбрал жизнь бандита.

— Оро, — Дик легонько стукнул донышком чашки по столу. — Самый первый здесь дурак — это я. Сколько времени я уже тут, встречался с двумя имперскими пленными — и ни разу не подумал, что где-то здесь есть лагерь.

— Колония, — поправил Пуля. — Возле космопорта Лагаш. Ее не стерегут, потому что бежать некуда. Кто-то нашел себе какую-то работу, кто-то сумел тут завести семью с местными, но в основном люди прозябают.

— Как и здешние космоходы, потерявшие пилотов, — уточнил Дик.

— Да, как и они.

— Почему ты не сказал мне? — Дик повернулся к Дангу.

— Так ведь ты не спрашивал, — пожал плечами «сурок». — Я думал, ты знаешь. Об этом же все знают!

— Я думал, — Дик запустил пальцы в волосы, — что здесь только частные пленники. Я сам…

— Ну да, бывает, что кого-то берут в плен частным порядком, — кивнул Габо. — Но захваченные в ходе боевых действий содержатся в колонии. Между собой, — он невесело усмехнулся, — мы зовем ее «колонией прокаженных».

— Но вы же были в лагере смерти, — Дик все еще не понимал. Габо тяжко вздохнул.

— Я попал туда не потому что я имперский офицер. Я попал туда за убийство.

— Осужденным на смерть, — еще тише и тяжелее проговорил Рэй, — здесь часто предлагают выбор: виселица или лагерь, где готовят молодых морлоков. Четырежды в год, на сломе сезонов устанавливается погода, когда на поверхности планеты можно выжить без средств спецзащиты. Тогда заключенных отпускают. Дают карту, оружие, запас продовольствия. Если они в течение трех суток успевают добраться до ближайшего населенного пункта, они могут быть свободны. Им дают фору в сутки. Потом по следу пускают молодых морлоков. Их задача — выследить и убить беглецов. Без средств слежения, провизии, карты. Только легкое оружие — пулевики и ножи.

— А еще когти, зубы и хвосты, — ухмыльнулся Пуля. — Меня подстрелили на окраине поселка Гет на исходе третьих суток. Морлоки — обязательные твари. Они не пересекали поселковой границы. А двое местных жителей побились об заклад, протяну я требуемые одиннадцать минут до истечения трех суток или нет…

— Как жестоко, — прошептала Рокс.

— Я совершил убийство, получил приговор и должен был висеть, — возразил Пуля. — Мне дали шанс и я его использовал. Когда одиннадцать минут прошли, тот, кто выиграл заклад, отнес меня к себе в дом и позвал врача…

— Все равно это бесчеловечно, — Рокс тряхнула волосами.

— Нет, — опять возразил Пуля. — Это вполне по-человечески. В том-то и дело. Морлокам в голову не пришло биться об заклад на мой счет — но переступить границу поселка им тоже не пришло в голову.

— Мы — люди, — сказал Рэй. — Только искалеченные. Простите нас, мастер Дельгадо.

— Тебя-то за что? — хмыкнул Пуля. — Ты же в это время ошивался в Империи, так? Да если бы и нет… поверь, я давно уже никого ни в чем не виню. Морлоков меньше всего.

— Хватит, — Дик встал. — Мария, где мы устроим мастера Дельгадо?

— Иди спать, мы найдем место, — Рокс улыбнулась ему.

— Где бы я был без вас всех, — улыбнулся он ей в ответ.

Да, подумал Пуля. Вот так это и начинается. Сначала несколько хороших ребят хотят добыть себе и другим кусок жизни получше той, какую им приходится вести. Потом оказывается, что на этот кусок жизни много претендентов и придется за него воевать. А потом воевать входит в привычку — если, конечно, эту привычку ребятам не отобьют с самого начала радикальным способом.

Мальчик понял, что просто ходить и проповедовать — мало, что пора вступить в схватку за жизнь, и без союзников этой схватке не выстоять. А чтобы союзники не считали его дурачком, который горазд только языком молоть, он зарезал с десяток людей в «Цветке дракона». И зарежет ещё, если будет надо.

Мария и еще одна гем-женщина принесли Габо плетеный из гаса футон и спальный мешок. Рокс отвела ему пустую каморку. Кровати гемов были рослому Габо коротковаты, и по примеру морлока он устроился на полу, благо в каморке было чисто. Морлок же показал Габо мужскую половину душевой — обычно в казармах гемов душевые были общими, но здесь помещение разгородили ширмой. Кроме этой ширмы, Габо заприметил еще много признаков того, что здесь пытаются жить христианской жизнью — как ее понимает юный Суна, во всяком случае. Аристократочка старалась держаться с гемами запросто, ужинали все вместе, у входа в женскую спальню был маркером нарисован крест.

Направляясь к своему спальному месту, Габо у двери лазарета наткнулся на Рокс. Задержалась она затем, чтобы бросить взгляд на спящего Дика.

Дик спал не один, а с некоей особой женского пола. Особа была худущей, имела от роду три года — или пять, у Дельгадо всегда было плохо с определением на глаз детского возраста, и была то ли тэка, то ли дзё, по еле отросшим волосенкам не определишь. Она возилась и вертелась под боком у Дика, устраиваясь поудобнее, а он — видимо, очень устал за этот длинный день — даже не морщился во сне, когда она задевала перебинтованную руку.

— Это Ксана, — тихо сказала Рокс, отходя от двери. — Ее подобрали в ничьих катакомбах.

Габо оперся рукой о стену, преградив ей путь:

— Живи мы на Старой Земле, вы бы, наверное, выхаживали птичек с подбитыми крылышками и отпускали на волю. Но когда создавали экосистему Картаго, птичек не предусмотрели, так что вы выхаживаете гемов и людей.

— Людей и людей, — подчеркнула девица.

— Людей, — согласился Дельгадо. — Которых вы можете сильно подвести, если вам наскучит эта благотворительность.

Девица толкнула его руку так сильно, что он чуть не потерял равновесие.

— Будьте спокойны на этот счет. И вообще непонятно, отчего человеку, который проведет здесь одну-две ночи, нужно об этом беспокоиться.

— Скажите, сударыня, а у вас есть какие-то соображения насчет того, почему меня пустили сюда на одну-две ночи? Отчего господин Суна так мне доверяет?

— По-моему это очевидно. Вы спасли его в Муравейнике. Отдали себя в руки полиции, чтобы купить ему время для отхода. Разве это не так?

— Так. Но я мог преследовать и свои цели. Например, оказаться в конце концов здесь. Я могу быть агентом синоби или армейской СБ, или обычной, или полицейским стукачом, понимете, барышня?

— Кто угодно, кроме гемов, может оказаться, — девушка вздохнула. — Даже я. Это если предаваться паранойе. А если ей не предаваться, то нам нужно кому-то довериться.

— Потому что вы собираетесь расширять штат?

— Идите спать, сеу Дельгадо. Вы, наверное, устали, и я устала, это точно.

— Собираетесь лечь здесь?

— Да.

— Но не в компании с тем, с кем хотелось бы. Не выпихивать же младенца из кроватки.

— А вот это, сеу Дельгадо, совсем уж не ваша забота.

— Он очень хороший парень, — вздохнул Пуля. — Но когда и кому в нашем сволочном мире это помогало?

Трупы уже вынесли, головы двух охранников воссоединили с телами, голову господина Яно так и не нашли. Длинные кровавые потеки на стенах — словно кровь тут разбрызгивали кропилом — указывали на работу флордсмана. Классного флордсмана.

Благодаря рассказу Мидаре, Аэша Ли достоверно знала, кто именно является этим флордсманом. Теперь это знал и тайсёгун.

— Впечатляет, — Рихард Шнайдер выключил проектор. — Вам удалось блокировать информацию, не так ли?

— Хмм… — Аэша приподняла брови. Тайсёгун сегодня был явно не в лучшей форме. — Мидаре, конечно же, будет молчать, и гемам, которые видели убийцу и потом наводили порядок, затерли память…

— Но мы не сможем заставить умолкнуть молодого Суну, — закончил за нее Рихард. — По крайней мере, сию минуту, верно? Он унес голову Яно, и вскоре она появилась в глайдер-порту. Кому он ее передал?

— Гор Нешер, конкурентке Яно в борьбе за контроль над муравейником. Других кандидатур я не вижу. Она тоже будет молчать в обмен на поддержку, но…

— Но уже поздно. Иначе вы бы заткнули ей рот иным способом, верно?

— Да, сеу Шнайдер. Безнадежно поздно. Началось-то все с резни в районе лавок и мастерских. И это уже не слухи, сеу Шнайдер. Это уже эпос. Уличные певцы исполняют балладу о Флорде не менее чем в трех вариантах.

Шнайдер потер лицо руками. Только что ему пришлось выдержать в Совете кланов битву по вопросу реструктуризации армии — битву тяжелую и бесплодную. И вот после этого — такой сюрприз…

— Как это могло быть? — спросил он.

— Четыре месяца назад, — начала Ли, и Шнайдер понял, что этот монолог заготовлен у нее давно, — пилот Ян Шастар объявил вендетту Морихэю Лесану. Морихэй был… несколько увлечен конвертацией перспективного пилота, только этим можно объяснить, что Ян Шастар дожил до погребальных игр и выставил на эти игры морлока. Это очень странный морлок, согласно армейским записям он уже десять лет как мертв… Как видите, мой генерал, у нас не один воскресший. На Шастара я обратила внимание еще тогда — из-за вендетты и из-за того, что он сделал очень странную ставку: его морлок победит, но не возьмет сердца. Он выиграл просто безумные деньги по этой ставке. На следующий день он приходил в Храм, вызывать дух Эктора Нейгала. Потом ушел с вами в рейд. Пока вы были в рейде, сразу в нескольких гемских сообществах возник культ Ричарда Суны. Точнее, псевдохристианский культ, в котором Суна выступал не столько объектом почитания, сколько носителем благой вести. Этологи быстро локализовали источник ментальной эпидемии: четверку гемов с «Паломника». Увы, они сбежали и исчезли бесследно.

— И никто не начал шевелиться? — поморщился Шнайдер.

— Когда у какого-то явления есть два объяснения — невероятное и идиотское — люди склонны выбирать идиотское, — сказала Аэша Ли. — Мальчик, который превращается то в боевого морлока, то в коса — сказать, что это гемский фольклор, проще, чем поверить, что и мальчик, и морлок выжили; что гемы способны на куда большую самостоятельность, нежели им положено. Несмотря на постоянное перепрограммирование, эпидемия в Муравейнике ширится. Гемы — или кто-то посообразительнее, чем они — отыскали способ ментальной резервации, известный синоби еще со времен Старой Земли.

— Мальчишка научил их, — предположил Шнайдер.

— Даже если так — они оказались очень способными учениками. Способнее, чем многие люди. Дальше на арене появляется полицейский инспектор господин Исия Дамон, старая ищейка. Сейчас он напускает на себя вид невинности, но я не верю, что он не раскрыл мальчишку.

— Раскрыл?

— Раскрыл и сам же прикрыл. У него были свои цели, на его участке орудовала группировка «Батальоны страха».

— Распоясавшиеся планетники, — пробормотал Шнайдер.

— Группировка частично срослась с полицейской верхушкой, ее также прикрывала банда Яно, а у одного Исии не было сил разобраться и с собственным начальством и с бандитами. И он сумел привлечь на свою сторону хорошего флордсмана…

— Что за дела были у вас с Яно? — спросил Шнайдер.

— Через его людей было удобно присматривать за дном Пещер Диса. Кроме того, нужно было ограничить распространение бакулы. Апостол Крыс несколько подпортил нам и то, и другое — но ничего непоправимого.

— Сеу Ли, — усмехнулся не по-доброму Шнайдер. — Скажите, отчего мне думается, что вы обнаружили мальчишку существенно раньше, чем изволили мне об этом сообщить?

— Шнайдер, — старая женщина посмотрела на воина в расцвете сил прямо и жестко. — Ты полагаешь, тебе хотелось бы знать об этом?

— Вопрос не в том, чего мне хотелось бы. Мой душевный покой — это такая штука, которой я ради безопасности дома Рива пожертвую легко, а вы — тем паче. Но вы наверняка догадались, в чем дело, едва прошла информация об этологической диверсии. Не сказав ничего мне.

— Вы были в рейде, — напомнила Ли. — А потом… потом мне стало интересно.

— Этологическая диверсия… — начал Шнайдер.

— Показала, насколько Бон был прав, — ни голос женщины, ни веки ее не дрогнули. — Но решением об элиминации гемов люди недовольны, тайсёгун. На периферии, на фермах нехватка рабочих рук, указ об элиминации взвинтил цены.

— Лучше бы они нанимали людей и платили им больше, — Шнайдер откинулся в кресле. — А по-настоящему недовольных мало.

— Недовольных вами, — Ли подчеркнула местоимение, — мало, потому что реальной альтернативы вам нет. Но вы не убедите космолетчиков осесть на планете, раздавая земли и кредиты на обзаведение фермами. Вы знаете сами себя — разве из вас сделаешь фермера? Вы же мучаетесь каждую секунду, проведенную на поверхности. А что, если альтернатива вам появится? Что, если кое-кто — например, Сонги, Кордо, Тэсса, Кимера — соблазнятся кем-то другим?

— И кто-то уже соблазнился?

— Александр Кордо.

Шнайдер удержал лицо, хотя это стоило ему некоторых усилий. Александр Кордо утром попросил об аудиенции.

Он был не просто одним из магнатов Картаго и племянником командира Правого Крыла — он принадлежал к тем, кого Рихард во время оно называл друзьями. Ни ему лично, ни клану Кордо Рихард не сделал ничего плохого, и причин для мятежа у Кордо не было. Конечно, у Бастиана Кордо могла остаться обида на то, что Рихард Шнайдер, его бывший подчиненный, взлетел к должности тайсёгуна в обход него. Но Рихард не мог представить себе, чтобы Бастиан, всеми фибрами души ненавидящий Империю и все имперское, вступил в заговор, центральным фигурантом которого выступает имперский юноша, чьей казни Кордо настойчиво требовал.

Значит, это Александр — и значит, у Александра есть причина связаться с Суной. И Александр собирается говорить именно об этом…

— Больше никто?

— Откуда мне знать, — пожала плечами Ли. — Мне точно известно, что юноша был замечен в одном экипаже с Роксаной Кордо. В ее личном карте. Это — факт. Остальное может быть только домыслом.

— И синоби выжидают, не соблазнится ли кто-нибудь еще?

— Лучше сейчас, чем тогда, когда начнется наш маленький Эбер. Что-то вроде прививки.

— Сеу Ли, а если я отдам приказ избавить Картаго от этого молодого человека?

— Я попрошу вас отдать этот приказ письменно, с личной печатью и в более конкретной форме, — все так же ровно сказала Ли.

— Почему?

— Я не хочу отвечать за успешное окончание этологической диверсии, — пожала плечами женщина. — Если его тела не найдут, гемы будут продолжать верить в него и ждать. Если тело найдут, то, перейдя в лучший мир, он окончательно сделается для них небожителем и заступником. Кровь мучеников, как известно, семя Церкви. По приказу тайсёгуна синоби сделают что угодно — но мы должны иметь письменное свидетельство тому, что тайсёгун хотел именно посадить на Картаго такое вот семечко. Кроме того, — продолжала она после паузы, которую Шнайдер не использовал для возражения, — сейчас нам известен только один человек, вступавший с ним в контакт — Александр Кордо. И, скорее всего, он ни к чему не причастен — иначе не просил бы у вас встречи. А вот другие — те, кто более виновен и более осторожен — на них мы пока не вышли. Атаку на юношу они могут воспринять как начало большой чистки — и, опасаясь за свои шкуры, атакуют первыми. Это все равно что стрелять по знамени: выдать себя и свои намерения, разозлить противника, раскрыть свою огневую позицию — и не добиться никаких практических результатов. А вот мы не будем знать, от кого ждать удара. Дайте нам время, тайсёгун. Выследить его, внедрить человека в его окружение, раскрыть его контакты. И последнее — по порядку, а не по значению…

— Эльза, — Шнайдер прикрыл глаза ладонью. Спал он в последнее время мало, за терминалом сидел много и теперь чувствовал себя так, будто под веки насыпали абразива.

— Да, наша маленькая Эльза, которая активно гуляет по инфосети.

— Но именно из-за нее я не могу оставить его в живых.

— О, нет. Напротив. Именно из-за нее мы и не можем убить его сейчас. Вы его уже топили, тайсёгун. Дайте ему утопиться самому. Эта запись — покажите ее Эльзе. Добавьте запись из глайдер-порта, она у меня с собой. Эльза, на наше счастье, любит образ, а не живого человека — значит, и убивать нужно образ.

Шнайдер взял из пальцев Аэши мнемопатрон. Второй все еще оставался в терминале.

Ли встала.

— Итак, вы все еще хотите, чтобы я избавила Картаго от юного Суны?

— Нет, — Шнайдер встал, чтобы проводить гостью. Будучи синоби, она, тем не менее, оставалась дамой.

Проводив ее, Шнайдер сел в кресло у прозрачной стены. Он полулежал, откинув спинку, и смотрел наружу, хотя смотреть там было решительно не на что: всю равнину заволокло густым, изжелта-серым туманом. То клубы, то клочья, то пряди бросал ветер на силовой экран — и, скользя вверх, они исчезали из виду, серые на сером, подвижные в подвижном. Взгляд в них захлебывался и тонул — но Рихард долгое время не мог оторваться от этой завораживающей хаотической игры. Туман скрывал от него то, чего он действительно не хотел видеть — тяжелую, весомую планетную твердь. Огромный мельничный жернов на его шее.

Вошел дворецкий-гем. Тайсёгун не помнил, чтобы просил кофе, но дворецкий сказал, что просил, а гемы не лгут. Значит, машинально сделал вызов. Тайсёгун взял полную чашку и жестом отослал слугу. Ему требовалось побыть одному и поразмышлять перед встречей с Кордо. И для начала — отделаться от ощущения, что весь этот скальный массив, под которым как-то существуют Пещеры Диса, давит на грудь. Но времени на это ему не дали.

— Александр Кордо, — доложил дворецкий. Шнайдер кивнул: впустить и приготовить все, чем подобает тайсёгуну привечать магната.

— Скажи, Кордо, — спросил он, когда дворецкий удалился и обмен формальными знаками вежливости закончился, — я в шестнадцать лет был придурком?

— Исключительным, — от Александра Кордо лести ждать не приходилось.

— Я пытаюсь вспомнить, каким я был тогда, чтобы хоть немного просчитать реакцию любимой племянницы на утренние новости. Твоей Роксане двадцать один — но у тебя, я слыхал, схожие проблемы.

— Нет, — Кордо пожал плечами. — У Рокс нет схожих проблем. У нее другие. Ее молодой человек исчез в неизвестном направлении, она места себе не находит.

— Направление исчезновения молодого человека известно тебе или твоим людям?

— Нет. После того, что молодой человек вытворил, он не счел возможным появиться у меня дома.

— А раньше — считал возможным?

Кордо зачерпнул ложкой мороженое и положил в свой кофе. Слуги тайсёгуна знали вкусы всех его друзей.

— Раньше — считал. Я понятия не имел, что он этологический диверсант, Рихард. Ты же знаешь, мне нет дела до муниципальных дрязг. И думал я даже не столько о Рокс, сколько о тебе. Зная твое личное отношение к этому делу, я даже обрадовался, что мальчик жив.

— И от радости решил, что его нужно принимать у себя?

— Мне было любопытно, — Кордо пожал плечами. — Право, когда я узнал его поближе, я пожалел, что между вами кровь. Дому нужно побольше таких людей, как он.

— Ты начал думать о Доме, Александр? — тайсёгун изобразил удивление.

— Я никогда не переставал думать о нем, — Кордо смотрел прямо в глаза Рихарду и не повышал голоса ни на полтона. — Я не торчу в Совете кланов, но это не значит, что дела Дома меня не занимают.

— Ты не торчишь в Совете кланов, — согласился Рихард. — Потому что от Кордо там представительствует лорд Бастиан. Если бы там представительствовал ты, клан голосовал бы иначе. Ты сам выбрал это отшельничество, Александр.

— Я достаточно много делаю для Дома в качестве отшельника. Посмотри в отчетах, какую часть планетарного продукта формирует клан Кордо. Впрочем, я прекрасно знаю, что ты имеешь в виду, говоря о Доме. Ты имеешь в виду флот.

— Дом Рива — это флот, — сказал Шнайдер. — Это люди и корабли. Так было всегда.

— Так не было уже при Боне, Ри, — брови Александра Кордо сошлись над переносицей. — Уже при нем планетники составили большинство населения и начали формировать большую часть продукта. Время, когда Дом был «береговым братством», прошло.

— Алекс, — Рихард подался назад. — Ты не поймешь, потому что космоходом никогда не был. Никто из нас не сможет отречься от пространства. Нам душно здесь.

— Забавно, — лицо Кордо приняло прежнее, безмятежное выражение. — А мне всегда было душно в кораблях. Как ни кондиционируй воздух, но этот многолетний запах человеческих тел… Он накапливается. Настоящий простор я чувствую здесь. Ты пробовал в межсезонье летать на дельтаплане? Моя дочь очень любит, да и я жалею, что времени на это не хватает. Рихард, — Кордо опять принял серьезное, даже суровое выражение. — Среди планетников много космоходов в первом-втором поколении. Они сочувствуют тебе, но элиминация гемов порождает недовольство. Пока они рассчитывают, что ты отыграешь назад, они не будут ничего предпринимать. Но…

— Сколько можно объяснять, — Рихард легко (чашки только звякнули, но не подскочили) — ударил ладонью по столу, — что элиминация — поэтапный план, рассчитанный на двадцать лет. За это время ситуация с рабочей силой изменится, мы будем постепенно вытеснять гемов людьми. И потом, я подарю им Инару. Разве она не лучше? Разве вы по-прежнему хотите тратить бешеные средства на генетиков, экологов и терраформистов, зависеть от капризов погоды? Я думал, Инара снизит их недовольство.

— Новая планета, — Кордо пожал плечами, — она как новая жена. Сначала кажется, что будет рай, а потом понимаешь, что в главном ничего не изменилось. Люди вросли сюда, Рихард. Пустили корни. Они не хотят начинать все сначала, хоть бы твоя Инара текла молоком и медом. Именно этого ты, космоход-бродяга, не можешь понять.

Пока Рихард подыскивал ответ, Кордо бросил на стол, как джокера, самую обидную реплику.

— А мальчик, между прочим, это понял.

— Что еще он понял? — Рихард сжал подлокотники.

— Что здесь хватит людей, готовых на отчаянные действия. Что нужно опереться именно на людей — гемы не годятся для таких дел. И что его чуждость, его одиночество, независимость от кланов и партий, ему в этом деле могут помочь, а могут помешать — смотря как себя поставить.

— А чего он не понял?

— Он не понял… ещё не понял… того, что такое Клятва. Ему пока что кажется, что ради какого-то вполне абстрактного понятия — например, справедливости — Клятву не только можно, но и нужно пересмотреть. Заметь — не нарушить, а пересмотреть.

— Весьма… наивно, — усмехнулся Шнайдер.

— Конечно. Было бы очень странно встретить человека шестнадцати лет, смотрящего на вещи иначе. Он держится наивных мнений, это естественно. Но он прекрасно понимает, что эта естественность служит ему защитой, — с этими словами Кордо протянул Шнайдеру мнемопатрон.

— Он знал, что ты его пишешь?

— Наверняка. Но когда он не знал, он говорил то же самое.

— Интрига, построенная на искренности. Любопытно, — Шнайдер подбросил и поймал патрон. — Где он теперь?

— Я же сказал: не знаю. В городе есть полдесятка мест, где он может отлежаться во время этой суматохи — а может быть, он уже покинул город. Но он не исчезнет. Он не для того так громко заявил о себе, чтобы исчезнуть… Ты же не думаешь, что убийство Яно было просто всплеском благородной ярости?

— Я думаю, что это был заказ. С исполнителем рассчитались не деньгами, но это был заказ.

— Даже если так — стиль исполнения говорит о многом. Не каждый наемник приходит с открытым лицом и оставляет как есть записывающие устройства. Он не собирается искать людей, которым он будет нужен. Они сами будут искать его. И когда найдут — ты будешь знать, кто готов пойти против тебя.

— А ты поспешил сюда, чтобы засвидетельствовать, что ты на моей стороне?

Александр Кордо встал.

— Я не хочу гибели дома Рива. Думаю, в этом мы согласны.

Дик настоял на том, чтобы купить подержанную одежду, оборудование и все остальное — новое, сказал он, слишком бросается в глаза. Но к выбору подошел придирчиво, тщательно осматривая и термокостюм, и плащ, и обувь, и рюкзак, и спальник.

— Ты так веришь этому полицейскому? — спросила Рокс.

— Если нас возьмут с его картами, — Дик подогнал застежки ботинок, чтобы голенище плотно охватывало ногу, — то быстро выйдут на него. Нет, в нем я уверен. Другое беспокоит.

Он потрепал Динго за ушами. Кос заворчал — ему не хотелось оставаться. Он успел привыкнуть к четверке Аквиласов, но это было совсем не то, что Рэй. Морлок тоже был недоволен — ему не нравилось снова, пусть даже номинально, делаться рабом. Если бы роль «хозяина» досталась Дику — он бы стерпел это куда легче, но «хозяином» был Габо Пуля — по той же причине, по которой Динго оставался в Салиме. Юноша, кос и морлок —

троица, которую успели узнать и будут искать. Он бы и Рэем не рисковал — но люди, к которым он собрался, Рэя знали, а его и Пулю — нет.

Дик снял подогнанные ботинки и забрался с ногами на постель.

— Я не знаю людей, — сказал он. — Я знаю несколько человек, но не знаю людей.

— Да, — Рокс прекрасно понимала, о чем он.

Он жадно, запоем читал все эти дни. Он набил патронник всеми данными об истории дома Рива, что нашлись в библиотеке Кордо. Все о совсем недавней и нынешней политике. По мнению Рокс, чтения ему хватило бы не десять лет вперед — но чем больше он читал, тем больше раздражался, не находя того, самого главного — как ему казалось — что стало бы ключом к пониманию людей Рива. И Рокс сомневалась, что сможет найти. Слишком он был другим.

Она вспомнила просторную пещеру, освещенную только рабочими налобными фонариками, наполненную высокими голосами гемов, сливающимися в странном ритме, звон бубенчиков, сделанных из… черт знает из чего — банки, жестянки, проволока… И вдохновенное лицо юноши. Совсем, совсем другое лицо. Она тоже пыталась найти источник этого вдохновения — и, как ей казалось, столь же бесплодно.

— Дик, а почему ты никогда не рассказываешь мне то, что рассказываешь гемам?

Он удивился и смутился.

— Ну, вы… ты же образованная, Рокс. У тебя есть Библия, я знаю. А у них нет. Ты что, думаешь — я рассказываю что-то особенное? Нет, я просто пересказываю Евангелие и объясняю, что непонятно.

— Ну, хорошо. Пусть это пересказ, — Рокс села с ним рядом. — Но ведь я это читала, Дик. И нашла больше вопросов, чем ответов. Ты объясняешь им, что непонятно — а мне?

Дик распрямился с заметным усилием.

— Рокс, мои объяснения… они не всем подойдут. Гемам ведь очень немного нужно — право на имя, любовь, достоинство… Я не готов говорить людям, Рокс. Не готов, вот и все. Когда вернусь, может быть.

— А если нет?

— А если нет — поговори с Марией. Вы должны научиться обходиться без меня, даже в этом. Все время держать в голове, что вам придется обходиться без меня — может быть, с завтрашнего дня. Я не брошу вас, пока я жив, вот только… это состояние нестабильно. А главное — если у тебя получится лега… легализовать Салим, я должен буду держаться совсем в стороне. Чтобы вас никто ни в чем не мог обвинить.

Она кивнула. Действительно, легализация Салима, предложенная ею, потребует этого шага. А это значит — по возвращении видеть Дика еще реже. Если он вернется.

Законы Вавилона — а Рива в этой части блюли общий закон — не знали понятия «свободный гем». Гем должен принадлежать частному лицу, организации или государственной структуре. Таким образом, Салим мог легализоваться только в качестве общественной организации, являющейся собственноком гемов. Эту схему реализовали неоднократно — хотя и не в доме Рива — но Рокс могла опираться на прецеденты: были приюты, на общие деньги перекупавшие гемов, чтобы спасти их от жестокого обращения. Среди легально выкупленных легче спрятать и беглых.

Дик согласился с этим, хотя мысль о том, что Салим будет владеть людьми, его коробила. Но он согласился с резонами Рокс. Пока закон нельзя ни изменить, ни нарушить без большого ущерба для многих — черт с ним, будем ему следовать.

Не от этой ли необходимости бежал он сейчас?

— Завтра рано выходить, — Дик посмотрел на спящего Пулю. — Давай отдыхать.

— Давай, — согласилась она.

— Что? В самом деле спать будете? — Пуля, не открывая глаз, изобразил выражение крайнего восторга. — Счастье-то какое!

— Э-э-э… извините, — Дик смутился и выразительно посмотрел на Рокс. Та кивнула:

— Не провожай.

— Это же твой дом, не мой, — юноша улыбнулся.

Рокс дошла до посадочной платформы и вызвала вагонетку. Уезжать не хотелось. В Салиме было хорошо — и было ощущение какой-то тайны, которая вот-вот приоткроется ей… Она бы заночевала здесь и сегодня — но нужно появиться домой. Нужно: задержка будет слишком долгой…

Вагонетка сообщила о своем прибытии отдаленным гулом и отсветами фары. И почти одновременно раздалось шлепанье босых ног.

— Рокс!

Она узнала походку Дика раньше, чем услышала оклик. Юноша выскочил из постели как есть, в трусах — словно Архимед из ванной — и помчался за ней что есть духу.

— Уф. Хорошо, что успел. Рокс…

Вагонетка подкатилась и замерла.

— Да?

— Ты была права. Только… не тебе одной. Я хочу сказать всем людям Картаго… немодифицированным людям, я имею в виду. Я… надиктую это на процессор, так будет лучше, чем писать, потому что я не очень хорошо пишу. А ты сама поправишь, что надо — так хорошо? Я читал, ты здорово пишешь. Как тебе?

— Это… — Рокс покосилась на вагонетку. — Очень удачная идея, ты молодец. Сколько тебе времени нужно, чтобы подготовить сообщение?

Он только теперь сообразил, насколько раздет. Потер пальцем крыло носа, потом запустил руку в свою щетину.

— Если можно… сейчас, Рокс. Пока оно не ушло. Это недолго, да я и не смогу говорить дольше десяти минут. Пожалуйста.

— Ну ладно, — Рокс проверила мнемопатрон. Памяти в нем было еще море — Дику хватило бы на двухчасовое шоу с фейерверками, а не только на десятиминутную речь. — Прямо здесь?

— Э-э… в часовне. И… — он покраснел. — Я все-таки лучше штаны надену.