"Лонгин" - читать интересную книгу автора (Чигиринская Ольга)Действие 1Сбесились все, как и всегда ведется У этих иудеев перед Пасхой. Вот люди! Что ни праздник — то погром, А то и бунт. И стоит ли дивиться — Что празднуют? Как тыщу лет назад Их Бог детей Египта уничтожил, И для чего? Чтобы какой-то вшивый, Замызганный пророк собрал их орды, И притащил сюда — из века в век Морока трем империям великим: Ахеменидам, эллинам и Риму, А пуще всех их, вместе взятых — мне, Несчастному… Германик Лонгин, сотник. По вашему приказу, прокуратор, Я здесь. А, наконец-то ты пришел. Я слышал о тебе, Германик Лонгин, Что человек ты честный, хоть и варвар, В сраженьи храбр и взяток не берешь. Вот ты-то мне и нужен. Подойди-ка, И погляди в окно. Что видишь ты? Толпа евреев собралась на праздник. На Пасху здесь всегда так шумно… Боги! Нет, эти не на праздник собрались. Я вижу между ними Человека… Он связан, и оборван, и избит — Они же его треплют, словно вихрь Осенний треплет иву. Он в крови, От глаз до бороды — а им, как видно, Все мало крови… Кто это? Разбойник? Детей убийца и насильник женщин? Должно быть, преступлениям его Числа и меры нет, раз до суда Его казнит народ и рвет на клочья! Не угадал, не угадал ты, Лонгин. Ни женщин, ни детей не убивал он, И в жизни не обидел комара. Он — некто Иисус Галилеянин, Пророк бродячий, вроде Иоанна, Того, что Ирод год назад казнил. Вы мне велите прекратить бесчинство? Пошли ребят забрать его из рук Толпы безумной, и на двор казармы Доставить для допроса. А потом Вернись ко мне с докладом. Гай! Кратон! Мы здесь, кентурион! Со мной, на площадь. Ну что, Каиафа, старый ты бурдюк, Прогорклым жиром доверху набитый? Ты думаешь, что римский прокуратор Тебе слугой на побегушках будет? «Того распять, другого обезглавить, А третьего помиловать»? Ну, нет. Я римлянин, и потому хозяин В стране твоей. Кого хочу — казню, А захочу — помилую… Закон мой — Приказы Кесаря да прихоти мои. Мой повелитель! Узник у толпы Благополучно отнят и доставлен На двор казармы. Оставайся здесь. Я допрошу его. Приказов жди. Земля чудная, а народ и того чуднее. Расскажу дома, что тут водятся лошади с двумя горбами на спине и со змеиной головой — так подумают, что мне солнцем голову напекло и мозги к шлему приварились. Или взять хотя бы этого ихнего Бога. Выдумают тоже — один Бог! Да как же можно жить с одним? Если на меня, скажем, обидится Вотан — то меня перед ним очистит Фрейр. Или Тюр будет мне заступником, или Хеймдалль. А как быть, если Бог один, и такой могучий, что с ним никак договориться нельзя? Вот потому-то они тут такие бешеные. Это ж надо было придумать — требовать казни за то, что человек называет себя Сыном Бога. От богов рождаются герои. И у нас так было, и у римлян, и даже у греков этих позорных. Ну так устройте человеку испытание — пусть покажет, чего он стоит! Если он сын Бога — отец ему пропасть не даст, а если нет… значит, туда ему и дорога. Нет, напали как девки на удачливую подружку — да еще подлостью: ночью выследили, взяли предательством… А впрочем, не взяли бы так героя. Герой бы их раскидал как чурки… Кентурион! Эта девка крутилась тут и что-то вынюхивала. Что делать с ней будем? Ты кто? Мария из Магдалы. Так произносите мое имя вы, римляне. У нас говорят — Мириам. А я знаю ее. Три года назад она спала с Требоном, командиром второй манипулы. И еще с Кассием, чиновником из налоговой службы. И еще… Кратон, я кого допрашиваю — тебя или ее? Это правда. Я была блудницей. Пока не встретила Его. Кого? Учителя. Человека, которого твои солдаты повели на внутренний двор. Он твой муж? Нет. Любовник? Нет. Он Учитель, праведник. Если Он праведник — то почему с Ним так обошлись? Потому что не могли обойтись иначе. Его свет палил их. Он был так бел, что они ясно видели, как они черны. Блудницы и мытари принимали Его прощение — а они не смогли. Ну, женщина, ободрись духом! Если вина твоего Учителя только в том, что Он слишком хорош для Срединного Мира — то Рим не карает за такую вину. Прокуратор разберется и отпустит его. По правде говоря, я думаю, что прокуратор отпустил бы Его, даже если бы он был виновен в насилии над весталкой: он ненавидит Каиафу. Так что хватит лить о Нем слезы как о мертвом, Мириам. Это дело решают не Прокуратор и не Каиафа. Кто же? Господь Бог Всевышний. Тогда тем более твоему Учителю нечего бояться. Ведь боги справедливее людей. Господь милосерден. И потому Сын Божий будет убит. Ты бредишь, женщина! Да за что же Бог может приказать убить Своего Сына? Он не приказывает, Он просит — и Сын отдает Себя в жертву. Даже ты, язычник, знаешь, что очищение обретается жертвой. У Сына есть власть прощать нам грехи — и поэтому Он умирает… Лучше бы у Него была какая-нибудь другая власть — например, обернуться сейчас птицей и улететь от Прокуратора и от меня. Он остается по Своей воле, чтобы спасти тебя, сотник, от твоих грехов — как Он спас меня. И как же Он тебя спас? Ты говорила, что не блудница больше — Он что, дал тебе денег? Денег у меня хватало, я блудила не ради них. Он простил меня… А кто Он тебе такой, чтобы прощать? Если бы Он был тебе отцом или мужем — тогда я сказал бы, что Он человек великодушный и добрый, может быть, даже слишком. Но Он тебе никто! Нет, Он мой Господь. И тебя Он тоже простит, сотник. Да неужели? Ну вот тут уж вышла промашка: я не нуждаюсь в прощении. Хвастаться я не люблю, Мириам, и говорю только то, что есть: так вот, я хороший человек, и греха на мне нет. Я не грабил и не насиловал, не брал взяток и не убивал невинных. Я всегда отдаю свои долги, не обижаю моих солдат и не подлизываюсь к старшим, честно несу службу, приказов слушаюсь, стрелам не кланяюсь и меча не боюсь. Я даже по девкам не хожу, потому что мы с моей женой поклялись друг другу в верности. И твой Учитель мне не Господь, и в Его прощении я не нуждаюсь. Еще и ночь не настанет — а ты будешь нуждаться в нем как никто другой. Это почему же? Потому что ты убьешь Учителя. Идем, красавица! Стойте! Максимус, Кратон, я знаю вас обоих. И вы знаете меня, что мое слово твердо. Если я дознаюсь потом, что по дороге вы эту женщину обидели, я шкуру с вас обоих спущу. А я дознаюсь. Да бросьте, командир! Шлюха, что бы ни говорила — всегда шлюха! А приказ — всегда приказ, и я приказываю пальцем ее не трогать! Марш! И через минуту я должен видеть, как вы с ней вышли из нижней арки и вошли назад без нее! Лонгин! Дело хуже, чем я думал. Он не пророк, он сумасшедший, но Он и вправду не отрицает, что Он Царь Иудейский и так просто Его отпустить нельзя — эти поганцы пустят слух, что мы покровительствуем бунтовщику. Я велел отвесить Ему сорок плетей без одной, ты проследишь за исполнением приказа. Это что еще за птица? Знакомое лицо… Где я тебя видел, милашка? Все никак не могу припомнить… Это одна из учениц иудейского пророка. Приходила узнать о Его судьбе. Я велел выпроводить ее. Правильно… Ох! Это еще кто такой? Гай! Не надо, не надо никого звать, господин легат! Я не легат, побереги свою лесть для дураков. Кто ты? Слуга Первосвященника Каиафы, Самуил. И чего тебе здесь надо? Говори быстро, у меня дела. Знаю, знаю: бичевать самозванца, который называл себя Иудейским Царем. Подслушивал? Помилуйте, как можно? Я как раз искал того человека, которому будет поручено привести в исполнение приговор мятежнику. Ну так что тебе нужно? Или ты — тоже из его учеников и попросишь меня о снисхождении? Тьфу! Тьфу! Тьфу! Я — из учеников этого…? Да никогда! Да пусть сбудутся на нем все проклятия Израилева Народа! Да пусть Он будет наказан за грех каждого из негодяев! Он — богохульник, мерзость из мерзости! Нет, я пришел просить тебя не о милости, сотник, а о справедливости! Такие, как Он, не должны жить на свете. Я видел твоих солдат, сотник — это крепкие ребята. Да и не любят они иудеев, что говорить. Если они перестараются… Ведь тридцать девять бичей — это немало! Преступник сдохнет как собака — как раз такой смерти он и достоин. Какая же справедливость в том, чтобы забить насмерть человека, не осужденного на смерть? Кажется, я понимаю, за что наш прокуратор ненавидит Каиафу. А, так ты боишься, что тебя ждут неприятности по начальству? Да, это мне понятно. Но ты же исправный солдат, сотник, и ты, я слыхал, на хорошем счету! Пилат не будет злиться на тебя долго за такое упущение — а вот эта небольшая сумма поможет легче перенести его гнев… Э, э, сотник! Пятнадцать сиклей серебра на дороге не валяются! Это ты мне, римлянину, кентуриону Кесаря, суешь пятнадцать серебряников? Ой, как же это я мог так ошибиться! Такому благородному человеку — пятнадцать! Послушайте, господин, больше это дело не стоит! Ученику, который Его предал, мы заплатили тридцать! И чтобы какому-то язычнику… Язычнику противны ваши деньги, заберите их. Пусть евреи продают евреев. Нечистая заносчивая сволочь. «Кентурион я! Римлянин!» Да, как же! На лбу написано, что северянин. Германец, варвар! Лишь позавчера Слез с дерева. Их здесь теперь полно, Язычников проклятых. Боже, Боже! Доколе будет длиться гнев Твой правый? Доколе суждено нам их терпеть — Безбожников, бесстыдников, безумцев? Сегодня Пасха. Господи, прости мне, Что в этот день святой я говорил С язычником, не знающим Тебя, И рук его неправедных касался. Теперь неделю буду я нечист, И в праздниках участвовать не буду, Не стану Пасхи есть, и в Храм не вниду, Чтоб Твой алтарь святой не осквернить. Проклятый варвар! Этакая жертва — И зря пропала: денег он не взял. Как мне теперь Каиафе доложиться? Одна надежда: варвары свирепы. Войдут в кураж, почуют запах крови — И сами его до смерти забьют. И поделом фальшивому Мессии! Да будь Он настоящий — я бы первым С почтением припал к Его ногам И прокричал — «Веди меня, избранник! Царь Иудейский!» Господи, когда, Когда наступит этот день чудесный, И доживу ли я? О, дай дожить! Узреть Мессию, свой народ во славе, Язычников — простёртыми в пыли С собаками и свиньями! Тьфу, пропасть! Про пса заговоришь — он тут как тут. Уйду. Мой повелитель! Приказанье Мы выполнили в точности. Пророк Подвергнут бичеванью по закону. Его выводят на Лифостратон. С ним — трое негодяев, что сегодня Должны распяты быть. Толпа забила Всю площадь у Претории. Все ждут, Что скажет прокуратор. Что скажу? Ох, я бы им сказал! Да неохота Той руганью, что их пристала своре Язык марать свой. Подданные Рима И Кесаря Тиберия! Сегодня Я с прилежаньем рассмотрел дела Людей, которых ваше правосудье Приговорило к смерти. Но поскольку Не в вашей власти смертный приговор Исполнить, властью Кесаря и Рима Его исполню я. Разбойник Димас, Разбойник Гестас, бунтовщик Варрава — Все эти трое приговорены К распятью. Иисус из Назарета Был обвинен сегодня в мятеже И богохульстве. Допросив его Без гнева и пристрастия, и взвесив Его слова и показанья тех, Кто на него донес, я не нашел В его речах состава преступленья. Я говорю вам — этот человек Не замышлял мятеж! Но вашу веру Я уважаю. И хулить богов Считаю недостойным. Посему Подверг я Иисуса бичеванью. Довольно и с Него, и с вас! Чего же Хотите вы? Распни Его, распни! Еще раз говорю: Он не мятежник! Он звал Себя Израильским Царем! Не это ли мятеж? Так он безумец, А за безумье смертью не карают! Распни Его! Царя? Зачем нам Царь? У нас есть Кесарь! Нам другой не нужен! Распни Его, распни! У нас есть Кесарь! Упрямый сброд! Да есть ли в вашем сердце Хоть капля жалости? Он должен быть распят! Сегодня праздник ваш, и ради Пасхи Помиловать готов я одного Из осужденных. Вот стоит несчастный Безумец. Окровавлен и избит, Оплеван и подвергнут поношенью, Довольно кары он понес за речи, Хотя б и дерзкие. А вот разбойник, По уши не в своей — в чужой крови. Бунтарь, убийца, похититель, злыдень. Кого же вам на Пасху отпустить? Варраву! Отпустите нам Варраву! В своем ли вы уме? Разбойник лучше, Чем богохульник! Отпусти Варраву! Кого хочу — того и отпущу! Мы на тебя донос напишем в Рим, Что отпустить велел ты бунтаря, Оспорившего кесарскую власть! И что причиной новых беспорядков — Твоя гордыня и вражда с Каиафой! Царь Иудейский — вовсе не бунтарь, А просто сумасшедший! Власти Рима О том не знают! Отпусти Варраву! Распни его! распни! У нас есть Кесарь! Вот Человек! Взгляните: невиновный По всем законам Рима, он наказан Властями Рима ради вашей веры! Чего же вам еще? Я не хочу Казнить его и лить невинной крови! На нас Его вся кровь! На детях наших! Казни Его, Пилат — коль Он невинен, Твою вину мы на себя возьмем И детям по наследству завещаем! Будь проклята, разнузданная стая Ублюдков кровожадных! Подавитесь! Нажритесь плоти и напейтесь крови Невинного — я руки умываю! Смотрите все! Хрустальной, чистой влагой, Не обагренной праведною кровью, Вода течет на землю с рук моих! Я чист перед богами, перед Римом, И перед вашим Богом, если есть Он. Смотрите все: я чистыми руками Беру папирус. Вот мое стило, Копью подобен кончик заостренный, Чернила с него капают — но кровью Они сейчас на белый лягут лист. В последний раз: чье имя мне писать? Кто будет жить сегодня ради Пасхи, А кто умрет? Пускай умрет Иисус, А жить Варрава будет! Глас народа — Глас божий. Властью Кесаря и Рима Сегодня Иисус из Назарета Как подстрекатель к мятежу и бунту На Лобном Месте должен быть распят. Ты казнь свершишь. Бери солдат и действуй. Сегодня праздник. Долго не возись — Тела до темноты убрать придется. Потом доложишь. |
|
|