"Химера, будь человеком!" - читать интересную книгу автора (Ромашкина Ольга)

Глава 1

Нет, ну это ж надо было. А я говорила: «Мне нельзя пить градусосодержащее!». Ну почему у подавляющего большинства псевдоним — Фома?! Нет, я, конечно, тоже люблю во всём убеждаться исключительно сама и желательно наглядно, но всегда же есть исключения, которые, собственно, и подтверждают правило. Ну и ладно. Вот так я сидела спросонья и беседовала сама с собой, обозревая разруху свежеобмытой, приобретённой квартиры Шанса.

— Надо выпить чего-нибудь горяченького. Хотя нет, хватит с меня горячего, — сказала совестливая я, оглядывая опаленную обивку дивана.

Те, кто не разошлись поздним вчерашним вечером, лежали штабелями на нём пострадавшем и спали как невинные младенцы. Будить никого не стала, выпила томатного сока с перцем и убежала, нужно было успеть в институт хотя бы ко второй паре.

Выйдя на улицу, почувствовала весь оптимизм жизни. Светило уже явно не раннее солнышко, а пахло всё ещё ночным дождём и тепло. Наконец то тепло, никак не могу объяснить свою трепетную любовь к теплу и практически ненависть к холоду. Мало кто понимает меня ворчащую, идущую зимой средь снежного серебра в безветренную погоду. Нет, красиво не отрицаю, но моя мерзлявость вопит о нечто другом, явно нецензурном. Определённо белых медведей в моём роду не было обнаружено, хотя узнать точно всё одно не представляется возможным.

Вот так радуясь приближающемуся лету, я дошла до метро. Метро… Меня всегда удивляло, как такое количество народа способно там не то что перемещаться, а вообще находиться?! Чувствуя себя килькой в пресловутой бочке, я вошла внутрь, и волна понесла меня на турникеты. Едва успев приложить проездной, сие течение, со мной сопротивляющейся, выплыло на платформу, и по прибытии поезда продолжилось развлечение «Куча мала». Вот так, чувствуя себя частью народа, я добралась таки до места непосредственного обучения.

Пройти мимо всеведущего методиста мне судьба не улыбнулась, за что и был зафиксирован прогул первой пары… опять. Нет, не подумайте, не стремлюсь отлынивать, но выше меня не опоздать (читай проспать) первую пару.

Философия шла в разгаре, злостный преподаватель косил изречениями Конфуция не хуже косы Смерти. С философом, он же Акакий Мстиславович (не знаю как имя, но отчество он своё оправдывал), он же Кака, отношения ученик-преподаватель, у нас были весьма своеобразные. Я конечно же не помнила всех «Великих», но высказывания, озвученные Какой, могла если не продолжить, то уж объяснить всегда. Чем собственно и вызывала жуткое раздражение преподавателя.

И вот войдя в аудиторию, я смогла наблюдать до боли знакомую картину. Накатывающуюся печаль в виде закатывания глаз Акакия Мстиславовича (читай «О нет, оно таки явилось», оно, в смысле чудо, если вы недопоняли) с одной стороны, с другой же, вздохи облегчения (читай «мы спасены!»). Дальше лекция продолжалось привычно, больше похожее на игру в пинг-понг между мной и Какой. А все остальные уже занимались своими привычными делами, некоторые так и вовсе бессовестно похрапывали.

— Студентка Кира Вольная у нас не спарринг с вами, а полноценная лекция, притом для всего потока. Вас я охотно послушаю на приближающемся экзамене. Или у меня паранойя относительно учительского участия или Кака мечтательно закатил глаза и недвусмысленно посмотрел на меня. Видимо в его философском сознании уже всплыло видение «любимой» студентки, заламывающей руки от незнания ответов на его изощрённые вопросы.

— Эээ… профессор, вредные мысли должны преследоваться! — он не сразу понял, что я сказала. Посему я решила добавить:

— Я о Конфуции, он так считал… тоже.

Краснея, багровея из-за всего невысказанного мне тихой и мирной, но действительно, видимо, припоминая это мнение философа, он закончил лекцию его же волшебными словами: необходимо и достаточно. В смысле: необходимо выучить всё, что он до нас успел донести и это будет достаточно для сдачи экзамена.

Я училась в государственном университете на факультете «Юриспруденция» на четвёртом курсе. Занесло меня сюда желание стать адвокатом и собственно, направить свою энергию, бестолково фонтанирующую, в полезное, а главное интересное мне русло. Однако, после обязательной практики на третьем курсе сие желание поугасло, если не сказать потухло совсем. Теория с практикой оказались неразрывно связаны (в смысле повязаны) но увы, с другой стороны. Законы наши имеют порой множество трактований. Случается, что в одной норме одна её часть противоречит другой или вовсе является мертворождённой (т. е. её невозможно применить). Это всё было бы полбеды, но долгожданная практика меня добила. Я поняла, что многого в жизни не понимаю, что совесть многие продали, а справедливость прикопали, срубив при этом нехилый куш, да и законы при умении можно обойти. Но учёбу не бросила, я вообще люблю учиться, помимо получаемого высшего образования, меня интересовало ещё много чего.

В перерыве между парами, я забежала задавить червяка, вопившего от голода. Эта сволочь всякий раз не получая чего-нибудь съестного начинала нескромно обнародовать свои права во всеуслышание, т. е. бурчало весьма прилично. Вот так в компании томатного сока с перцем, маленькой пиццы и творожного колечка меня застукал наставник.

— Вот ты где… кто бы сомневался. — От такого приветствия пирожное чуть не встало поперёк горла, притом всей своей округлой формой.

— Здравствуйте Ник Саныч, я тоже рада Вас видеть. — Всю мою любовь он увидел наглядно, пока я пыталась доглотить застрявший десерт.

Николай Александрович преподаватель психологии, практик до безобразия. Он давно бы стал уважаемым теоретиком и не игрался бы со студентами, но исследовательский дух в нём явно не погиб. Он мог своими изысканиями довести человека до белого каления, казалось бы, невинными беседами. Взглянув на индивида, он может сказать о нём многое, поговорив с ним — узнать всё, как мне кажется даже то, о чём подопытный и не подозревает. Он курировал одну группу подопытных, в число которой входила и я. Не без гордости замечу, что довести меня ему пока не удалось, хотя справедливости ради скажу — он честно пытается.

Его интерес к моей скромной персоне возник после некоего инцидента. Мы сдавали зачёт по юридической психологии, Ник Саныч пришёл на замену заболевшего профессора. Всё бы ничего, но все наши подготовки по конспекту, я уж молчу об заготовленных ребятами бомбах (кто не учился поясняю, бомба — готовый ответ на вопрос, не требующий переписывания (читай списывания)) пошли коту под хвост. Потому как, выслушав заученные (списанные) ответы, он требовал пояснений, вводя некоторых в ступор одной лишь фразой «И как Вы это понимаете?» и непременно с примерами.

После моего ответа по конспекту Ник Саныч услышал всю правду о том, как я понимаю уже произнесённое мной. И наблюдая его попытки осмыслить мой словесный поток, думала лишь об одном — хоть бы он ничего не понял. На дополнительные вопросы, как считал преподаватель, на самом деле они были уточняющими, он получил ответ в том же духе, он таки оставил попытки понять моё осмысление. Немного подумав, предложил рассказать о гипнозе с практической точки зрения. Ну, я и… рассказала, в смысле наглядно показала.

Что что-то не так я заметила не сразу, его подозрительное молчание и внесло лепту в моё прозрение. Сказать, что я растерялась, значит ничего не сказать. Я неуклюже громко чихнула и продолжала что-то мямлить на тему гипноза. Ник Саныч рассеянно и непонимающим взглядом посмотрел на меня сконфуженную и… ничего не сказав, поставил зачёт и позвал следующего. Я наспех запихала в сумку атрибуты подготовки к экзамену и только у входа отважилась попрощаться, посмотрев прямо на преподавателя. К своему облегчению, я увидела серьёзный взгляд, но довольный, хотя, услышав на моё до свидания — «до скорого свидания» я поняла, что попала!

— Завтра зайди ко мне после второй пары… побеседовать. Да и я же обещал дать список литературы для твоей курсовой. — Сказал Ник Саныч.

Треч,[1] я и забыла о ней. Допивая сок уже на ходу, я кивнула наставнику и побежала на последнюю пару.

Выбралась на свободу я часам к пяти вечера и потопала в сторону метро, нужно было заехать по просьбе Вика в Исторический музей. Вик — мой друг, сколько помню я себя любимую. С тех пор как он пришёл в детдом, передать купленные игрушки и я попалась ему на глаза, он периодически приходил навещать меня. Правда при этом так высунулась тогда из-за угла, что упав едва не разбила нос, который всюду лезет до сих пор.

С ним до того легко общаться, что он стал своим в доску парнем, несмотря на разницу в возрасте. Это было странно, мягко говоря, потому как за всё это время я не видела ни одного его друга, а мои друзья называли его «со сдвигом».

И вот сейчас для диссертации ему понадобилось описание какой-то побрякушки.