"Маленькая повесть о большом композиторе, или Джоаккино Россини" - читать интересную книгу автора (Клюйкова Ольга Васильевна)

Глава 1. МАЛЕНЬКИЙ ШАЛУН ИЗ ПЕЗАРО И…

…Джоаккино Россини… Первым знаменательным событием в его жизни было появление на свет в маленьком провинциальном итальянском городке под названием Пезаро, живописно расположившем свои аккуратные домики у подножия пологого холма, зеленым горбом выступающего над морским берегом. Теплое Адриатическое море и ласковое итальянское солнце с рождения вошли в жизнь Джоаккино. Свет и тепло стали его плотью и кровью, их пронес Россини через всю жизнь.

Россини или Руссини… Когда-то это был знаменитый дворянский род, происходивший от древней патрицианской фамилии из Котиньолы. Герб этого рода отчеканен на большом колоколе котиньольской башни. В верхней четверти гербового щита располагаются три звезды. А снизу – рука, поддерживающая розу, на которой сидит соловей. Этот фамильный знак оказался пророческим для юного наследника старинного рода, будущего композитора, блистательного маэстро Россини. Весь его путь был устлан ароматными цветами с колючими шипами, а его музыка была естественна и божественно прекрасна, как песни соловья. Символическая случайность, не правда ли?

В свое время представители этой фамилии пользовались известностью. С XVI века далекие предки композитора обосновались в маленьком городе Луго. Впрочем, все города в то время по нашим понятиям были небольшими городками. Из рода Россини происходил некий Фабрицио, бывший губернатором Равенны и послом города Луго при дворе Альфонса II, герцога Феррарского. Однако к XVIII столетию счастье изменило этому роду. Его представители обеднели и перестали играть видную роль в политике. И лишь последнему отпрыску знаменитой когда-то фамилии удалось не только достичь былой славы, но и значительно увеличить ее.

Отец будущего композитора, Джузеппе Россини, был музыкантом, играл на трубе и валторне. В молодости он был малообеспечен и всегда находился в поисках выгодной работы. И вот наконец подвернулся удобный случай. В 1789 году он выступал на карнавале в городе Пезаро. Веселый и общительный характер музыканта помог найти там друзей, которые посодействовали устройству на службу в муниципалитет этого города. Так он стал городским трубачом. О своем аристократическом происхождении Джузеппе Россини то ли забыл, то ли вовсе не знал, но, во всяком случае, его взгляды были демократичны. Добрый нрав и кипучая энергия, переполнявшая молодого музыканта, искренность и сердечность, неподдельное веселье и искрящийся юмор сделали его любимцем горожан, которые прозвали Джузеппе Россини Виваццей, что значит «Весельчак» или «Живчик».

Должность городского трубача Джузеппе совмещал с должностью… инспектора городских боен! Удивительное сочетание, которое тем не менее приносило две сотни скуди в год. Солидный по тем временам доход позволил Джузеппе переселить из Луго в Пезаро свою мать Антонию, урожденную Оливьери, и сестру Флориду. Жизнь улыбалась, теперь можно было подумать и о женитьбе.

Джузеппе Россини снимал квартиру в доме благородных синьоров Гверрини, который находился на улице, носившей тогда несколько неожиданное, но старинное, уходящее корнями глубоко в средневековье, название – Фалло, что значит «ошибка» или «оплошность»… Вымощенная камнями, без единого деревца или травинки улочка была узкой, и от этого трех– и четырехэтажные дома, которыми она застроена, казались очень высокими. Так случилось, что в этом же доме на улице Фалло жил пезарский булочник Доменико Гвидарини со своей маленькой семьей, которая состояла из жены и единственной дочери, славившейся в городе своей дивной красотой. Правильные черты лица, высокий чистый лоб, большие выразительные глаза, слегка подернутые меланхолической поволокой, маленький яркий ротик, очаровательные пухлые губки делали дочь булочника достойной кисти художника. Она имела восхитительное сложение, ее изящным ручкам могла бы позавидовать принцесса, белоснежная кожа была нежна и бархатиста, а волнистые каштановые волосы пышным потоком ниспадали на округлые плечи. Имя девушки тоже было удивительно мягкое и нежное – Аннина. Оно давало много возможностей для ласковых сокращений, поэтому ее часто звали Анной или Ниной. В свои девятнадцать лет Аннина славилась не только красотой, но и необычайно покладистым характером.

И конечно, не мог такой впечатлительный и экспансивный человек, как молодой Вивацца, не обратить внимание на такое очаровательное создание, как его юная прелестная соседка. Нежная влюбленность очень скоро посетила сердце неистового трубача. Красавица благосклонно встретила его чувства, а романтическая идиллия довольно скоро закончилась свадьбой, которая состоялась 26 сентября 1791 года в кафедральном соборе города Пезаро.

Молодые супруги поселились на Соборной улице (виа дель Дуомо), ныне улице Россини. Именно здесь 29 февраля 1792 года появился на свет наш герой. Вся жизнь «блистательного» маэстро была наполнена курьезами, действительными или выдуманными его биографами. Однако вступление в мир началось именно с событий смешных и трогательных, о которых рассказал лучший друг его отца Инноченцо Вентурини.

У бедняжки Аннины были очень трудные роды. Она мучилась долго. Сердце ее бравого супруга буквально разрывалось от жалости к любимой и полной невозможности чем-нибудь облегчить ее страдания. Ни молитвы, ни угрозы богу не помогали. Тогда отчаявшийся и разгневанный Джузеппе начал бить фигурки апостолов, находившиеся в комнате, смежной с комнатой Анны. Три статуэтки святых уже были разбиты, и когда очередь дошла до святого Джакомо, вдруг раздался детский плач – это кричал новорожденный, которого потом назвали Джоаккино. Счастливый отец бросился на колени перед оставшимся святым и восторженно возблагодарил его за ниспосланное счастье. Крестным отцом маленького Джоаккино был граф Паоло Маккирелли Джоадани, а крестной матерью – благородная синьора Катерина Джованелли, урожденная Семпрони. Но ведь Вивацца – простой трубач! О его знатном происхождении никто не знал! И вдруг – такие крестные… Однако для Италии того времени подобная простота в общении между представителями различных классов была явлением обыденным. И особенно это стало популярно в артистической среде.

А новорожденный наследник Джузеппе и Анны был просто очарователен. Ссылаться на мнение родителей в данном случае нельзя, оно не может быть объективным – свой малыш всегда кажется самым красивым в мире. Но их друзья в один голос называли Джоаккино «маленьким Адонисом». А пезарский художник Манчинелли, получивший заказ от муниципалитета написать картину для церкви св. Убальдо, воплотил черты Джоаккино в изображении мальчика, которому ангел указывает путь на небо.

Джузеппе Россини наслаждался покоем и тихой семейной жизнью около четырех лет. Но мир в те годы бурлил. С севера на Италию надвигались грозные революционные тучи. Начались победные наполеоновские походы. Французских солдат восторженно встречали в Италии. Принципы свободы и равенства были созвучны чувствам итальянского народа. Пезарские патриоты горячо приветствовали генерала Виктора, вступившего 5 февраля 1797 года в их город. Приход французских революционных войск был для всей страны как дуновение свежего ветра в душный день. Он дал дополнительный толчок национально-освободительному движению. Как и вся Италия, маленький Пезаро буквально кипел от новых и важных событий. Конституция, демократическое правительство, реформы! В те дни город жил в приподнятой и взволнованной атмосфере. И конечно, горячая кровь и свободолюбивый характер пезарского трубача Джузеппе Россини проявились в полной мере. Всей своей страстной натурой он отдался происходящим событиям. Восхищение новыми идеями получило даже визуальное воплощение – на двери его дома появилась гордая надпись: «Жилище гражданина Виваццы, истинного республиканца». Мирная жизнь кончилась. Идеи нельзя просто высказывать, за их реализацию надо бороться. И даже страдать. Так и случилось. В конце февраля того же года пришло известие о перемирии. Старое правительство было восстановлено, а вместе с ним и старые порядки. Началось преследование демократически настроенных патриотов. И конечно, одним из первых в черные списки попал наш «истинный республиканец». Это кончилось тем, что на обсуждении муниципальным советом жалованья служащих на будущий год, состоявшемся 13 декабря 1797 года, должность городского трубача была упразднена.

В это время пезарские патриоты готовили переворот. Джузеппе присоединился к ним. Тут кипучая энергия «истинного республиканца» нашла свой выход. В ночь с 21 на 22 декабря, под покровом темноты, заговорщики пробрались в спящий город. Их действия были быстры и решительны. Папские солдаты, застигнутые врасплох, бежали, старое правительство вновь было низложено.

Должность городского трубача восстановили. Казалось, Джузеппе мог торжествовать и успокоиться. Однако Вивацца был достаточно умным человеком, чтобы понять нестабильность сложившейся обстановки в стране. Он решает уехать куда-нибудь подальше от Пезаро, где все знали о его революционных привязанностях. Супруги Россини вступили в бродячую оперную труппу. Там Джузеппе стал валторнистом, а его жена – певицей.

Анна Россини обладала красивым голосом. Пение было ее любимым занятием и естественным состоянием. Она пела и за домашней работой, и за рукоделием, и над колыбелью своего сына. Нанявшись работать в театр, она исполняла самые различные роли. Нельзя согласиться со Стендалем, что это оказалась посредственная певица, но трудно поверить в то, как утверждал один из современников Джоаккино Россини, что она была «лучшей из лучших». Анна являлась просто хорошей певицей. Как-то много лет спустя ее гениальный сын с большим уважением рассказывал: «Бедная матушка! Она не лишена была таланта, хотя не знала ни одной ноты. Она пела как orecchiante[2], как мы это называем, исключительно по слуху. Между прочим, из ста итальянских певцов восемьдесят находятся в таком же положении». «Это просто здорово, – продолжал знаменитый маэстро с восторгом. – Научиться вполголоса напевать какую-нибудь каватину, это еще куда ни шло. Но как эти люди ухитряются запомнить средние голоса в ансамблях – для меня это просто загадочно». Анна была типичной представительницей своей страны и своего времени.

Когда в марте 1798 года в Йези (в провинции Анкона) был открыт оперный театр, на главную роль в первом спектакле «Прихотливая праведница» пригласили синьору Россини. Это выступление было не только первым на сцене нового театра, но и первым появлением женщины на театральной сцене этого города, поскольку до прихода французов в 1796 году папские власти строго запрещали участие женщин в публичных спектаклях. Специальным разрешением святейшего папы были сделаны исключения для областей Романья, Болонья, Феррара, герцогств Пезаро, Урбино, Синигалья, да и то лишь во время ярмарок. В остальных местах женские роли исполняли переодетые мужчины.

Испытания супругов Россини только начались. Они скитались по Италии, подписывая контракты с театрами различных городов: Болонья, Феррара… Сколько их было! Несчастья сопутствовали молодым артистам. В начале 1799 года Анна была вынуждена прервать свои выступления из-за болезни горла. А осенью был арестован Джузеппе. Консервативное правительство, вновь получившее силу благодаря приходу русских войск, начало преследование патриотов. Вивацце пришлось поплатиться за свои революционные убеждения. Арестованного в Болонье, его переводили из тюрьмы в тюрьму. Наконец в Пезаро состоялся процесс над обвиняемыми в якобинстве. Поведение Виваццы на суде было исключительно порядочным, он никого не скомпрометировал. Джузеппе Россини приговорили к тюремному заключению, которому не суждено было продлиться долго: 20 июля 1800 года приход французов принес свободу заключенным.

В эти годы скитаний сынишка супругов Россини оставался на попечении бабушки и тети. Он был вполне доволен своей жизнью, которая протекала спокойно и незаметно в тихом Пезаро. Образованием «маленького Адониса» было поручено заняться монахам францисканского монастыря. Однако Джоаккино вовсе не хотел учиться. Ведь ему было так хорошо бродить по улицам городка с ватагой своих сверстников, играть и шалить, бегать и прыгать. Мальчик рос необычайно живым, шустрым и веселым. Отцовская бурлящая энергия сполна передалась по наследству. Джоаккино был не только веселым шалуном, но и драчуном. Ссадины и отметины от его тумаков часто украшали некоторых «коллег» Джоаккино по уличным шатаниям.

В детстве мальчик не проявлял никаких признаков гениальности. Моцарт в его возрасте уже давал концерты, сочинял. Россини же в это время музыке не хотел даже учиться! Но ведь должен же человек хоть что-то уметь! И Джузеппе отдал своего сына на выучку к кузнецу Джульетта. Но и это не помогло – Джоаккино продолжал бездельничать.

Откуда такая ничем не пробиваемая лень? А может, наставники не очень хорошие? Такие вопросы задавали себе, вероятно, родители, прежде чем принять решение отвезти своего любимого шалуна в Болонью. Этот город был уже в те времена крупным культурным центром. Уж тут-то найдутся хорошие учителя! Сами же супруги Россини были вынуждены вести кочевой образ жизни, поиски заработка часто заносили их далеко от Болоньи. Жить в городе с сыном не было никакой возможности, поэтому они поручили своего мальчика городскому колбаснику, у которого тот должен был жить и питаться. Что же касается пищи духовной, то маленький Джоаккино был отдан на попечение сразу трех священников: дон Инноченцо должен был научить его чтению и письму, дон Фини – арифметике, дон Монти – латинскому языку. Обучать мальчика игре на спинете[3] должен был некий Джузеппе Принетти из Новары.

Казалось, было продумано все. Сын Виваццы должен был получить прекрасное образование. Однако был упущен один момент – родителей не было рядом! И маленький шалопай продолжал лентяйничать! Плачевные результаты занятий с доном Инноченцо сказывались потом всю жизнь – его письма, наполненные глубокими мыслями и блестящим остроумием, страдали обилием орфографических и синтаксических ошибок. Сколь компетентен был в своем предмете учитель музыки Принетти, славившийся еще и изготовлением какого-то ликера, можно судить хотя бы по тому, что он заставлял своего ученика играть гаммы большим и указательным пальцами! А как проходили эти уроки?! Впоследствии знаменитый маэстро с доброй насмешкой вспоминал эти занятия. По его словам, у Принетти никогда не было своего дома. «Ночью он закутывался в плащ; прислонялся где-нибудь в углу под навесом и так спал. Ночные сторожа его знали и не беспокоили. Рано поутру он приходил ко мне, – рассказывал Россини, – вытаскивал из постели, что мне не доставляло никакого удовольствия, и заставлял играть. Иногда, плохо отдохнув, он засыпал тут же стоя, в то время как я упражнялся на спинете. Я пользовался этим и нырял под одеяло. Когда, пробудившись, он меня там обнаруживал, я успокаивал его заверениями, что во время его сна без ошибок проиграл пьесу». Можно себе представить, насколько «блистательны» могли быть результаты этих занятий!

Хотя Болонья и была крупным культурным центром, пребывание в этом городе тогда не оказало особого воздействия на очаровательного бездельника Джоаккино. Дела старшего Россини сложились так, что в 1802 году он с семьей поселился в родном городе Луго. Казалось бы, отъезд из такого города, как Болонья, должен отрицательно сказаться на образовании наследника Анны и Джузеппе. Впрочем, куда уж хуже! Однако случилось так, что именно здесь Джоаккино нашел наставника, давшего направление его творческому развитию. Именно его, каноника дона Джузеппе Малерби, будет добрым словом вспоминать знаменитый маэстро Россини. Дон Джузеппе происходил из богатого и знатного рода. Будучи человеком образованным, он старался привить мальчику любовь к классическому искусству, расширить его кругозор.

Но далеко не сразу все пошло гладко. Поначалу Джоаккино вовсе не хотел ничего познавать. Он бездельничал. И это вызвало гнев отца. Мальчика опять отдали в ученики к кузнецу – синьору Дзоли. Новым учителем был применен оригинальный, хотя и далеко не педагогичный воспитательный прием. Джоаккино продолжал лентяйничать, а кузнец Дзоли в отместку умел раздосадовать его не на шутку. Вслед уходящему домой нерадивому ученику кузнец потирал друг о друга указательные пальцы рук на манер оттачивания. В Италии этот жест считался обидным и делался в случае, если надо было кого-нибудь разозлить.

И вот тут случилось неожиданное, но желанное происшествие: в мальчике проснулся интерес к знаниям! Трудно сказать, что сыграло главную роль в перевоспитании юного бездельника. Обидное наказание кузнеца Дзоли или нежные увещевания матери? Интересное общение с Малерби или, может быть, он просто стал старше и умнее? Ведь Джоаккино шел уже одиннадцатый год. Во всяком случае, он начал с неусыпным рвением заниматься на спинете. Отец не мог приобрести для сына инструмент, и поэтому Малерби, видя одаренность своего ученика, разрешил мальчику заниматься у себя. В доме Малерби была богатая нотная библиотека. Именно здесь начинается знакомство юного Джоаккино с произведениями Гайдна и Моцарта, которым он внимал с восторгом и наслаждением. А тяга к знаниям все увеличивалась. Джоаккино рос, проявляя признаки необычайной одаренности. Дон Малерби обнаружил у мальчика прекрасный звонкий голос, что позволило определить его в Певческую школу, недавно организованную каноником. Там под чутким и искусным руководством своего доброго наставника дона Джузеппино, как ласково называл его теперь уже примерный ученик, Джоаккино делает большие успехи. Он начинает выступать в церквах Луго и его окрестностей, становится известным исполнителем церковной музыки.

Джузеппе Россини радовался успехам своего сына. Видя его старательность и интерес к знаниям, он начинает обучать мальчика игре на валторне. Джоаккино никогда не использует это умение для игры в оркестре, хотя впоследствии уроки скажутся на удивительно искусном использовании этого инструмента в оркестровке его произведений. Для валторны были написаны и одни из первых произведений будущего композитора – короткие дуэты, которые исполнялись вместе с отцом.

Семейство Малерби славилось своими либеральными взглядами. Это сказалось на образе мышления Джоаккино. Чувства патриотизма и ненависти к угнетению волновали горячее сердце юного наследника «истинного республиканца» Виваццы. Влияние дона Джузеппе отнюдь не ограничивалось только сферой музыкального искусства. Каноник воспитывал в своем питомце Гражданина. Однако в доме Малерби господствовала не только высокодуховная моральная атмосфера, но и блестящее остроумие, главным источником которого был брат учителя, каноник Луиджи Малерби. В его обществе природные ум и живость юного шалуна нашли благодатную почву для развития. Именно сюда, в веселый и интересный досуг мальчика в доме мудрого наставника, в общение с его братом, большим оригиналом, уходят корнями столь свойственные произведениям, беседам и письмам маэстро Россини остроумие и нередко едкая сатира.

Наступивший 1804 год принес в семью Виваццы неожиданную неприятность. Как и пять лет назад, у Анны началась болезнь горла, которая теперь окончилась печальным финалом: ей пришлось оставить сцену. После этого печального события Анна и Джузеппе Россини решают обосноваться в Болонье. Опять Болонья! У их сына были свои воспоминания об этом городе. Сколько шалостей и веселых игр происходило на ее улицах! Но Джоаккино стал совсем другим. Занятия с Малерби не прошли даром. Обучение мальчика приобретает еще более серьезный характер. Джоаккино начинает заниматься у Анджело Тезеи, который обучал его сольфеджио и искусству аккомпанемента. Занятия со столь опытным педагогом по вокалу очень скоро, буквально через несколько месяцев, дали результаты. И юный Джоаккино снова начинает петь в церквах, теперь уже такого крупного города, как Болонья. Его великолепное сопрано восхищало современников. Превосходный голос и изысканный музыкальный вкус ставили его в один ряд с самыми известными исполнителями церковной музыки того времени. Джельтруда Ригетти-Джорджи, ровесница и приятельница Джоаккино, ставшая знаменитой певицей, вспоминала, какое незабываемое впечатление оставляли сольные выступления ее юного друга. Возвышенная музыка, ангельское пение, божественные восторги… А после каждого выступления маленький артист получал свои три паоли, которые радовали мальчика не меньше божественных звуков в храмах. С восторгом бежал он к матери, чтобы отдать заработок, чувствуя, что вносит свою лепту в скудный семейный бюджет. С юных лет Джоаккино была свойственна серьезная, недетская ответственность перед своей семьей. Ответственность? А может быть, простая, детская, огромная любовь к родителям? Материальное положение семьи было тяжелым, мальчик видел, как нелегко даются отцу с матерью их небольшие заработки. Ему так хотелось хоть что-то сделать, хоть чем-то помочь! И когда он отдавал матери свои заработанные паоли, улыбка, появлявшаяся на ее усталом лице, была высшей наградой для Джоаккино, наградой значительно более ценной, чем все, что можно купить.

Не только церковная музыка влекла юного Джоаккино. Однажды ему довелось выступать и в опере. Он исполнил роль маленького Адольфо в опере Фердинандо Паэра «Камилла». Первое появление оказалось очень успешным. Мечта стать оперным певцом была путеводной звездой мальчика. Певец! Это так прекрасно! Впоследствии он говорил, что у него «только то и было на уме». А пока что Россини приходилось много работать. В качестве maestro al cembalo[4] он успел побывать в различных театрах городов Марке и Романьи. За эту работу ему платили 6 паоли в вечер. И опять он имел возможность помогать родителям, постепенно становясь главной опорой и надеждой семьи. Работа аккомпаниатором явилась хорошей практической школой для будущего композитора. Он знакомился со множеством произведений. На итальянской сцене того времени ставилось большое количество опер, причем часто далеко не высшего качества. Но все равно это было полезно для Джоаккино, ведь чтобы отличать плохое от хорошего, с плохим тоже надо познакомиться. Именно во время контрактов с театрами различных городов он с головой окунался в театральную жизнь со всеми ее достоинствами и недостатками, с ее интригами, капризами певцов и певиц и подневольным положением композиторов.

Наш очаровательный герой чувствовал себя в театральной среде как рыба в воде. Все было близким и родным, все нравилось и увлекало. Впрочем, не все. Иногда певцы позволяли себе такие безвкусные и безграмотные дополнения к авторским текстам, что просто не хватало терпения. Однажды в городе Синигалья произошел забавный случай. Примадонна Аделаида Карпани, красивая женщина, но весьма посредственная певица, желая угодить публике, спела нелепейшее украшение в одной из арий. И тут из-за клави-чембало раздался громкий смех. Гнев театральной дивы был велик. Она тут же нажаловалась своему покровителю, импресарио театра маркизу Кавалли ди Синигалья. Разъяренный маркиз немедленно вызвал дерзкого аккомпаниатора к себе. Но Россини не испугался. Он по-деловому и толково объяснил суть конфликта. Вид юного красавца, такого умного и тонкого ценителя музыки, быстро смягчил маркиза Кавалли. Грозы не случилось. А маркиз проникся таким расположением к Джоаккино, что даже обещал поставить в театре его оперу, если таковая появится.

Многие современники пророчили юному Джоаккино блистательную певческую карьеру. Мальчик имел все данные для этого. Видя такие успехи своего сына, Вивацца решил отдать его учиться к знаменитому в то время тенору Маттео Бабини. Как раз тогда он, гастролировавший по всей Европе, вернулся в Болонью. Успехи в занятиях превзошли все ожидания. Единодушным решением Болонской филармонической академии в 1806 году Джоаккино Россини был принят в число ее членов. А академику – всего 14 лет. Интересно, что в том же году членом академии стала уже известная молодая певица, которой предстояло сыграть значительную роль в жизни Джоаккино. Это была Изабелла Кольбран.

Юный Россини мечтал о сцене. Но он хотел стать образованным исполнителем, не таким, как большинство знакомых певцов. А для этого нужны были глубокие систематические знания. И еще очень хотелось сочинять музыку. Работая в театрах, он довольно часто писал вставные арии для певиц и певцов. Впрочем, о большем он пока и не помышлял.