"Викинги и индейцы" - читать интересную книгу автора (Оливье Жан)

Глава III

Когда «Большой змей» подошел к унылому берегу Стокфиша, снежная буря меняла очертания скал и просторных участков холмов, чередовавшихся, как зубья пилы. Черные рифы, похожие на головы тюленей, выступали из клокотавшей водяной пены на один-два фута в ста саженях от берега.

Эйрик Рыжий, наклонившись вперед, выкрикивал команды гребцам, наполовину ослепленным порывами ветра со снегом. Дважды дракар скрежетал по дну килем. Справа и слева волна разбивалась в водяную пыль о невидимые скалы.

— Давай! — завопил Эйрик, угадав свободный проход среди подводных скал.

Киль царапнул по подводной скале, и весь корпус — от фигуры дракона до кормы — застонал. Кто-то стал взывать к духу Тора, встревоженный треском наружной обшивки. Затем наступила тишина. «Большой змей» плыл в свободной воде. Старший над гребцами измерил глубину — пятнадцать футов.

На расстоянии полета стрелы от берега бросили якорь, и гребцы, наконец, смогли стряхнуть снег, который утяжелял их парки с капюшонами.

Тюркер и Омене-ти тихо переговаривались, опершись о мачту. Скрелинг несколько раз указал рукой на холмы, как будто старался в чем-то убедить франка. К ним подошли Эйрик и Бьярни Турлусон.

— Он узнает места?

— Узнает. Говорит, что раньше здесь охотился. Его род с давних времен живет за холмами, и он утверждает, что сможет найти их пещеры. Он хочет отправиться один, поскольку опасается, как бы пугливые беотуки не убежали при нашем приближении.

— А если люди из его рода ничего не знают о гэлах? Если эта земля — остров и если этот остров такой же большой, как Исландия, то здешние скрелинги могут совсем не знать о гэлах, причаливших в сорока или пятидесяти милях отсюда.

Тюркер медленно перевел речи викинга. Омене-ти выслушал до конца, не выказывая признаков нетерпения, велеречивые объяснения франка, разделявшего опасения Эйрика, но в глубине его серых глаз плясал насмешливый огонек, и лицо его, потрескавшееся, как иссохшая земля, смеялось всеми своими морщинами.

Он заговорил, и Тюркер широко раскрыл от изумления глаза и два-три раза гоготнул, как будто перед ним был самый лучший на земле рассказчик небылиц.

— На севере, востоке, западе или юге Стокфиша не может произойти ничего, о чем бы меньше чем за сутки не узнали бы все береговые или горные скрелинги. На самых высоко расположенных точках люди одного рода разжигают костры, а в двух, трех, пяти милях дозорные другого рода узнают по дыму о грядущей опасности или о любой важной новости. А этот род, в свою очередь, предупреждает соседний род и так далее. Или же, когда дождь или снег заволакивают небо, гонцы бегут от одной семьи к другой.

Скрелинга, казалось бы, не волновало, что происходит вокруг него. Его острый взгляд был прикован к одной точке на песчаном берегу. Некоторое время назад перестал идти снег, и взорам открылся пейзаж. На расстоянии чуть меньше ста саженей большая группа елей преграждала дорогу ветру. За ней скопился снег, который удерживался низкими волочившимися по земле ветвями, а прямо на обращенном к морю склоне Омене-ти обнаружил… Да, ничем другим это быть не могло… Только опытный взгляд охотника мог различить эти необычные утолщения одинаковой формы. Воспоминание о прежней жизни было как ласковое прикосновение, но он уже не являлся беотуком. Как этот бледнолицый ухитрялся так много говорить!

— Человек! Я думаю, нам не придется бежать в горы.

— Что он говорит? — спросил Скьольд.

— Что нам не придется бегать по горам. Но пусть меня утащат демоны, если я понимаю, почему!.. Его охватило безумие…

Омене-ти раздевался, оставаясь безучастным к всеобщему изумлению.

Он развязал шнурки, которыми были привязаны к поясу поножи из лосины, снял тонко выделанную муфлоновую рубаху и мокасины, оставив из всей одежды лишь кожаную набедренную повязку, свободно ниспадавшую по обе стороны пояса.

Знаки, фигуры, красные, синие и зеленые линии располагались поперек его туловища и плеч с выступающими мускулами, сбегали гирляндами вдоль жилистых ног. Ни слова не говоря, он запрыгнул на планширь (Планширь — брус, проходящий по верхнему краю борта.) и нырнул в море.

Тюркер рванулся, чтобы задержать его, но было уже слишком поздно. Он оступился и ударился подбородком о планширь.

— Насмотрелся я сумасбродов у себя в стране да и у вас, но этот в безумии превосходит всех, — проворчал он, уязвленный.

И тут его прорвало.

— Замолчи, Тюркер. Мудрость — чаще всего удел молчаливых людей. Болтун находит тысячу причин, чтобы перемалывать тысячу мер чепухи в день.

— Бьярни Турлусон, я сейчас докажу тебе…

Франк собирался ввязаться в одну из тех словесных перепалок, которые так нравились его неуемной натуре, но появление скрелинга в десяти морских саженях от побережья быстро положило конец спору.

Омене-ти помчался по берегу. Свежий снег лежал довольно толстым слоем, но его ноги почти не увязали в нем. Он направлялся прямо к елям,

— Ему опостылело бороздить с нами море. Он нас бросает, как выеденную мозговую кость, — с горечью проговорил Льот Бледный.

— Омене-ти никогда не оставляет друзей в беде, — возмутился Тюркер. — Я охотился с ним целый сезон.

Скрелинг остановился перед насыпью и принялся разгребать снег, охапками бросая его назад.

— Он что-то нашел, — прошептал Скьольд.

Через какое-то время стали угадываться вытянутые очертания пироги. Омене-ти стучал сжатыми кулаками по корпусу лодки.

— Клянусь Фрейей, странный маневр, — пробормотал Гуннланг. — Но разве не странно все в этом краю?

Внезапно лодка приподнялась в облаке снежной пыли. Они ожидали увидеть зверя, медведя, устроившего там себе зимнюю берлогу. Поэтому, увидев, как перед Омене-ти поднимается во весь рост человек, они лишились дара речи. Это был скрелинг, хотя своей одеждой он отличался от речных манданов. Единственным его оружием было длинное и тонкое костяное копье — вероятно, хребет какой-нибудь большой рыбины.

Прежде чем викинги оправились от изумления, два других человека, остававшихся до сей поры невидимыми, вылезли из-под своих лодок-укрытий.

Между Омене-ти и ими завязался долгий разговор.

— Так вот, значит, какие они, беотуки Белого острова, — сказал дядя Бьярни. — Никогда еще я не слышал о людях, живущих в снегу.

— Может, они просто спали, — сказал в шутку Тюркер, любивший, чтобы последнее слово всегда оставалось за ним. — Бьярни Турлусон, длинной выйдет сага о Винеланде, если ты будешь петь обо всем, что видел.

Между тем беседа на берегу шла своим чередом. Скрелинги с Белого острова отчаянно жестикулировали и то один, то другой показывали рукой на восток.

Омене-ти вернулся к викингам, трое же беотуков, развернувшись лицом к морю, смотрели на судно чужестранцев.

Не спеша охотник снова оделся. Эйрику, Бьярни, Скьольду и всем остальным не терпелось услышать, что он узнал от беотуков. Тюркер, сидя на борту, ждал без всякого волнения.

— Скрелинги ведут себя не так, как мы, Эйрик. Они считают, что под небесами для всего есть свое время — время одеваться и время рассказывать.

Застегнув наконец свои поножи из лосины, Омени-ти начал быстро говорить.

Викинги, затаив дыхание, выискивали у него на лице признаки какого-нибудь волнения, но скрелинг оставался невозмутим. Однако, по мере того, как он продвигался вперед в своих объяснениях, черты Тюркера прояснялись. В конце франк не смог сдержаться.

— Ветры и тролли привели нас к нужному месту. Гэлы еще на острове. Меньше чем в полудне ходьбы.

Скьольд схватил Тюркера за плечо.

— А Лейф?

— Беотуки говорят, что есть два чужестранца, непохожих на гэлов. Беотуки опасаются, как бы гэлы, захватившие в плен всех мужчин одного племени, не заставили их работать на себя. Значит, два чужестранца — это твой брат Лейф и Рунн Ирландец.

— Нужно, чтобы беотуки отвели нас к гэлам, — проворчал Эйрик Рыжий. — Эти лисьи ублюдки на себе узнают тяжесть наших мечей.

— Омене-ти говорит, что беотуки отведут нас, но на холмах много снега, и это затруднит ходьбу.

— Омене-ти нечего бояться. Скажи ему, что мы пойдем на наших лыжах.

Фрэнк скривился. Он провел у викингов всю свою жизнь, но так ни разу и не сумел пройти расстояние, превышающее длину лука, на этих дьявольских березовых дощечках, которые исландские дети надевают с самого раннего возраста. Происхождение лыж терялось во тьме времен.

— Клянусь Одином, я не приму в этом участия, — мне на этих дощечках не устоять, но я скажу Омене-ти, что вы можете бежать по снегу так же быстро, как ветер.

Эйрик посмотрел на отяжелевшее от снега небо, затем на низкий горизонт над холмами.

— Беотуки назвали число гэлов?

Тюркер четыре раза сжал и разжал кулаки.

— Но на берегу их никогда не бывает больше десяти-пятнадцати. Остальные остаются на судах или весь день ловят рыбу. Если Омене-ти правильно понял, то Лейф, Рунн и пленные беотуки с утра до вечера перетаскивают треску. Омене-ти советует нам напасть на гэлов со стороны холмов.

— Омене-ти знает, как нужно сражаться с ними. Скажи ему, что мы собираемся высадиться на берег. Ты, Тюркер, и с тобой еще пятнадцать человек останетесь на «Большом змее». Не спускай глаз с моря. Мало ли что…

Эйрик с товарищами быстро съел рыбные катыши и ячменные лепешки. Было еще рано.

Тюркер рассчитал, что если быстро идти и если беотуки правильно указали расстояния, то викинги смогут добраться до лагеря гэлов на востоке за полдня. Остававшиеся на судне достали из трюма лыжи и палки, помогавшие при ходьбе.

Омене-ти, когда Тюркер объяснил ему, для чего служат дощечки с загнутыми носами, кудахтнул, как курица. Это означало у него смех.

Воины закрепили у себя на поясах метательные топорики и широкие мечи, засунули в кожаные чехлы на спине длинные тонкие копья с острыми наконечниками. Они не стали обременять себя луками. Бой с гэлами предстоит рукопашный.

Трое беотуков не сдвинулись ни на дюйм. Они равнодушно наблюдали за высадкой двадцати викингов, сопровождавших Эйрика и дядю Бьярни, и оживились лишь, когда чужестранцы стали прикреплять лыжи к своей обуви из необработанной кожи.

Скьольд легко заскользил по склону насыпи по ту сторону елей. Викинги выстроились за шедшими бок о бок Эйриком и Бьярни.

Омене-ти и беотуки бежали рысцой впереди, покачиваясь всем телом и без видимого усилия ступая по снежному покрову.

В воздух поднялся, шумно хлопая крыльями, выводок белых птиц размером с куропатку. Вскоре небольшой отряд достиг вершины холма. Тюркер какое-то время следил за ними глазами, пока, пройдя вдоль линии хребта, они не повернули на восток. Он поднял руку, но никто не ответил на его приветствие. Тюркер долго-долго, пока у него не заболели глаза, смотрел в том направлении, где скрылись его товарищи.

Внезапно с холмов, разгоняя снежные волны, подул ветер.