"Ричард Длинные Руки — пфальцграф" - читать интересную книгу автора (Орловский Гай Юлий)

ГЛАВА 2

Отец Бонидерий позвал Макса и Килпатрика. Все трое прочли контракт и поставили свои подписи. Макс вслух выразил сожаление, что леди Беатриссе еще почти девять месяцев носить траур по мужу, только тогда нынешнюю помолвку можно объявить законченной и уже объявить о предстоящем бракосочетании. Килпатрик пробормотал, что девять месяцев — не девять лет…

Леди Беатрисса явилась на подписание в сопровождении Будакера, на его руку опиралась так мило, что я едва не заскрежетал зубами.

После возвращения она вымыла голову, и серые волосы снова обрели дивный золотой блеск, крупными волнами падают на грудь и плечи. На лбу перехватила их простой желтой ленточкой, без привычной россыпи рубинов, а голубое платье, на скорую руку сшитое служанками из отстиранных остатков ее прежних нарядов, показалось мне куда наряднее пышных платьев королевы Алевтины и всех ее придворных дам.

Даже пояс ей пришлось перетянуть простой полоской ткани, явно выкроенной из безнадежно изорванных платьев. Но талия подчеркнуто узкая, девичья, грудь крупная, а бедра широкие для такой хрупкой фигурки.

Я поклонился, похвалил себя, что позволил слугам содрать с меня пропотевшую рубаху и облачить в прекрасную тунику из голубого шелка. Браслеты Арианта я оставил, сузив их до нешироких полосок. Выглядят в самом деле как скромные украшения воина, да и пояс, захваченный из замка леди Элинор, смотрится вполне неплохо. С учетом того, что женщина всегда должна выглядеть наряднее мужчины.

Я подумал кисло, что в зале, где собрались гости, сочтут не случайным, что мы оба в одинаковых цветах. Здесь во всем видят символику и предзнаменования, но на попятную не пойдешь. Из раскрытых дверей зала доносятся веселые вопли, шум, громкие голоса, что значит в честь нашей помолвки уже устроили пир, как же иначе без пьянки, как будто мы хоть и Европа, но уж очень Восточная.

Она внимательно смотрела, как ставлю подпись, на этот раз я брякнул что-то более удачное, насчет того, что написано пером, то не вырубишь, и что-то в этом роде. Ее подпись встала рядом с моей, затейливая и ну просто невозможная для подделывателя, даже сама вряд ли сумеет второй раз поставить такую же. Сэр Макс и сэр Килпатрик подписались как свидетели. Отец Бонидерий скрепил наш союз, выразив сожаление, что из-за военного времени невозможно провести церемонию с надлежащей пышностью.

Правда, ее можно было бы опышнить, но мы оба инстинктивно избегали всякой огласки, словно подписали соглашение вместе выходить ночами на дорогу, грабить беззащитных путников и насиловать их в свое полное удовольствие.

Когда вошли в зал, прекрасные глаза леди Беатриссы наполнились слезами. Огромное помещение, где сейчас собирались все, начиная от приехавших со мной рыцарей и заканчивая слугами, их стол на том конце зала, выглядит мрачной заброшенной пещерой — голые стены с плотно пригнанными каменными глыбами, а совсем недавно здесь все было увешано дивными гобеленами… Массивные столы из старого дуба уцелели, но везде следы от мечей и топоров. Скатерти, конечно же, исчезли.

Широкие дубовые доски пола выглядят дико и грубо, как и голые полки вдоль стен, откуда раньше нещадным блеском серебра и золота кололи глаза кубки, чаши, чары, кувшины и золотые блюда. Одно хорошо: Хоффман явно не собирался присваивать замок. Хотелось бы думать, что боялся моего возвращения. Но, скорее всего, среди местных лордов есть более весомые кандидатуры… Надо еще узнать, если ли хоть какой-то вес у ее далеких двоюродных братьев, сволочи, ненавижу обоих.

Леди Беатрисса почти ничего не ела, с вымученной улыбкой отвечала на поздравления и приветствия. Все жалели, что помолвка без надлежащей пышности, а то бы устроили такой пир… В зал ненадолго зашел даже Саксон, в доспехах и при оружии, его заставили сесть и немного перекусить.

Мне показалось, что Саксон, так много отдавший защите замка, переживает разгром больше всех, злится на меня и даже на леди Беатриссу. Во всяком случае, посмотрел на нее довольно хмуро, а на ее утешение, что все наладится, ответил сдержанно:

— Леди Беатрисса… если бы вы не бросились так поспешно из замка… мы сумели бы отстоять его стены.

Она покачала головой:

— Нет. Ты же сам сказал, ворвались изнутри. Защита стен не помогла бы.

— Все равно, — отрезал он упрямо. — Будь вы здесь, мы бы сумели отстоять замок. Я обронил холодновато;

— Или погибла бы и леди Беатрисса.

Он взглянул на меня сумрачно, осушил кубок вина и ушел. Я поглядывал на рыцарей, напоминая себе, что со мной их двадцать человек, а мне противостоит несколько тысяч. Так сказать, элита человеческого рода: наиболее сильные, мужественные, благородные, сражающиеся за справедливость… ту справедливость, которую, понимают.

Понятно, что не у всех рыцарей есть замки, не все могут себе позволить даже купить боевого коня, хорошие доспехи и оружие, а уж про замки и говорить не приходится. Вообще рыцари сражаются обычно вдали от дома. Они просто не в силах построить замок или даже простой донжон и оплачивать его охрану. Именно потому у богатых лордов всегда наготове рыцарские отряды: рыцари живут у них, оказывают разные услуги, сопровождают в поездках, что важно как для безопасности, так и для престижа.

С другой стороны, у влиятельных лордов всегда больше замков, чем один: мало кто из них жил в каком-то постоянно или очень долго. Всем проходилось либо подолгу пребывать на войне, либо уезжать на далекие турниры, или на охоту, а также необходимо периодически посещать свои отдаленные земли, и не гостить там, а именно жить, напоминая, что именно они здесь хозяева.

Насколько помню, трое детей Эдуарда Третьего родились в Вудстоке, двое в Тауэре в Лондоне, двое в Виндзорском замке, один в Вальтхейхе, один в Хатфильде, один в Лэнгли, один в Антверпене и один в Генте, что яснее ясного доказывает, что и жены влиятельных особ не имели постоянного жилья.

Это говорит о том, что если удастся захватить земли хотя бы одного из противников, я многим из приехавших со мной могу дать замки с крохотными клочками земли. Это привлечет на мою сторону еще рыцарей, потому что благородство благородством, но у всех рыцарей есть и экономическое мышление. Чем больше у него земли, тем лучше у него конь, меч и доспехи и тем лучше он сможет служить своему господину.

Кто-то затянул песню, но в зал влетел молодой воин.

— Враги!…

Все вскочили, схватились за оружие. Воин крикнул:

— Подходят к замку! Саксон просит всех подняться на стены!

До позднего вечера мы смотрели, как подходит и располагается лагерем многочисленное войско. Столько конных рыцарей и такую массу пеших воинов не собрать вот так просто. Значит, собирали своих вассалов под знамена уже давно, но кто-то выступил, едва леди Беатрисса покинула замок, либо еще раньше, намереваясь вопрос ее замужества решить силой.

Похоже, о захвате замка Хоффманом услышали на полдороге, но это, как вижу, не остановило. Кто-то готов потягаться и с могущественным Хоффманом. Рыцари строили самые разные догадки: по ту сторону стен реет множество знамен, прапоров и баннеров, все принадлежат отважным и очень известным рыцарям, но ни один из них не настолько знатен и могуществен, чтобы возглавить это воинство…

Наконец Саксон вскрикнул:

— Едут! Вот там, смотрите, те, кто все это затеял! В дальних порядках войск наметилось оживление. Пешие воины вскрикивали и потрясали оружием. До нас долетели ликующие крики. Вперед выдвинулась группа роскошно одетых всадников, ярких и блестящих, с неимоверно пышными султанами на шлемах, с султанами на конских лбах, в горящих в лучах заходящего солнца красным огнем доспехах.

— Граф Росчертский, — ахнул Саксон.

— Я слышал о нем, — сказал Макс. — Он в самом деле так богат?

— Еще богаче, — прорычал Саксон. — Его сын выгодно женился, и теперь ее земли под их рукой…

— А кто вон те всадники?

Саксон объяснял, а я рассматривал закованных в сталь рыцарей. Некоторых узнал как женихов, хотя не все лезли вперед, другие вообще в женихах не числились, но состояли в группе поддержки, то есть в свите. Еще больше незнакомых лиц, это вассалы женихов, оскорбленные тем, что не их сюзерену отдали предпочтение.

Килпатрик прошелся по всему периметру, я видел, как он инструктирует воинов, к великому неудовольствию Саксона.

Вернувшись, доложил:

— Сегодня на приступ не пойдут.

— Зря, — сказал Макс. — Замок все-таки не слишком… для обороны от большой армии.

— Там серьезные люди, — возразил Килпатрик. — А граф Росчертский явно во главе.

— Ну, если граф…

— А кто еще? Он самый влиятельный лорд в этих краях.

— Он любит побеждать не армией.

— У графа Глицина слишком много противников, — вставил Саксон. — Хотя, как полководец, он, несомненно, лучше.

Ночь опустилась безлунная, оттого еще более зловещая, страшная. Из окружающей замок тьмы доносится гул, словно в крутой берег бьют неутомимые волны, слышится ржание коней, слитный скрип сотен телег и повозок, и сам воздух начал дрожать и расслаиваться от движения массы людей и коней.

Я не поленился подняться на вершину так хорошо послужившей башни. В черноте ночи наш замок опоясан тремя рядами костров, и, хуже того, отдельными очагами загораются еще десятки огоньков: там отряды, что не желают смешиваться с другими.

Саксон вскоре присоединился ко мне, добросовестно указывал, где со своим отрядом граф Росчертский, где Глицин, где барон Байэр, где расположилась тяжелая конница барона Энгельярда. Я слушал не очень внимательно, для меня главное то, что соотношение сил один к ста, если не к тысяче. Даже чудо не спасет, а я как раз не из тех, кто рассчитывает на чудо.

— Полагаешь, — спросил я, — все-таки пойдут на штурм?

— Пойдут, — ответил он убежденно. — Им не надо морить нас осадой, хотя могли бы. Они знают, что людей у нас не хватит, чтобы охранять все четыре стены.

Я кивнул, сердце сжалось. Да, людей у них столько, что могут одновременно начать штурм со всех сторон. Я привел двадцать рыцарей плюс их оруженосцы, да трое сдавшихся в замке плюс Саксон. Нет, этого недостаточно. Меня не убеждают исторические примеры, что замки обороняли и меньшим числом…

На рассвете прозвучал сигнал боевой трубы. Я слышал, как загремело железо, наши рыцари даже спали в доспехах, готовые отражать и ночной штурм, прогремел топот подкованных сапог, я тоже ухватил лук, набросил через голову перевязь с мечом, молот уже у пояса, и выбежал во двор.

На стене полно народу. К моему удивлению, среди воинов Саксона почти все пленники, которых мы взяли в главном здании. Как Саксон заставил их встать с нами, ума не приложу, но сейчас ломать голову некогда, я взлетел, вверх по каменным ступенькам.

Со стены открылось залитое утренним солнцем необозримое пространство, наполовину заполненное лагерем противника. Будь стена повыше, я бы увидел, что дальше земля вообще-то свободна, но вот с этой точки обзора кажется, что ряды врага тянутся за горизонт и вообще в бесконечность.

Я посмотрел на бледные лица. Рыцари смотрят мужественно, в глазах простолюдинов страх, но руки сжимают оружие, никто не пятится.

— Готовьтесь! — крикнул я. — Надо успеть дать им бой… пока они все не разбежались!

Неуверенные улыбки были ответом, а Саксон сказал тихо:

— За эту ночь они уже узнали, что здесь не Хоффман, а вы, сэр Ричард.

— Думаешь, — спросил я, — это их остановит? Он ухмыльнулся:

— Скорее наоборот.

— Вот и хорошо, — сказал я. — А то потом бегай по всей Армландии, ищи их.

Он улыбнулся шире, понимая шутку, а я следил за группой всадников, что направились в нашу сторону. Рыцари в добротных доспехах и на великолепных боевых конях, что могут позволить себе только очень богатые лорды. Кони покрыты дорогими кольчугами, сверху попонами, морды закрыты стальными пластинами с затейливыми рисунками. Упряжь блещет серебром и золотом, а сами рыцари выглядят богами, спустившимися на землю.

— Впереди граф Глицин, — пояснил Саксон, — а второй справа — барон Байэр. Вы их знаете…

— Да не очень-то…

— Вы же с ними даже в поединке сходились!

— Да, но там я видел морды.

— А здесь баннеры, — сказал Саксон и посмотрел на меня с великим удивлением. — Вы как будто баннеры и гербы не узнали!

— Да как-то, — пробормотал я, — не запомнил… Да и зачем?

Саксон смотрел с непониманием, а Килпатрик коротко хохотнул:

— В самом деле, зачем? Сейчас всех разгоним, а там все про такие гербы забудут.

Еще кто-то засмеялся, только Будакер хмыкнул, сказал раздраженно:

— Ну ладно, я к воротам. Если выбьют, надо, чтобы кто-то встретил.

Он опустил забрало и, громыхая, начал спускаться. Для него, опытного воина, уже все ясно, чем закончится эта короткая рекогносцировка. Масса народу бросится со связками хвороста ко рву, забросают, другие пробегут по ним и приставят лестницы к стене, а остальные постараются вскарабкаться как можно быстрее. И пока бой будет кипеть на стенах, другой отряд постарается выбить ворота, чтобы в замок ворвалась тяжелая рыцарская конница.

Я ждал, что граф Глицин вступит с нами в переговоры, предложит сдаться и все такое, но рыцари бесстрастно рассматривали замок, как будто это уже принадлежащий им курятник, поводили руками, переговаривались, явно намечая точки удара.

Я дал им подъехать, пусть рассмотрят поближе, взял у ближайшего лучника его оружие и выстрелил, натянув тетиву до половины. Стрела воткнулась в землю за сотню шагов до всадников. Они захохотали и подъехали еще ближе. Я смотрел, как граф Глицин поворачивается в седле, указывая другим знатным рыцарям, явно предводителям отрядов, на башни, на ворота, на подъемный мост, подробно объясняя, как они защищены: как же, все видел изнутри. Его слушают внимательно, и никто не обратил внимание, что я ту ерунду сунул обратно хозяину, а из-за спины достал лук Арианта.

Заставив сердце колотиться чаще, я схватил стрелу и, быстро наложив на тетиву, натянул одним движением и разжал пальцы. Моментально ухватил вторую, третью, четвертую… Средний лучник в минуту выпускает десять стрел, хороший — пятнадцать, но я выпускал по одной в секунду; и первая же стрела ударила графа в открытую переносицу, вторая поразила рыцаря справа, третья — слева…

Дождь стрел сыпался, как град с неба. Крики страха и ярости раздались, когда уже половина отряда падала с седел. Лишь трое успели повернуть коней, но я без всякой жалости поразил их в спины и со злой радостью смотрел, как двое сползли с коней, а третий завалился на конскую шею и в предсмертном усилии обхватил ее руками.

Саксон и все на стене смотрели на меня с благоговейным ужасом. Килпатрик перекрестился.

— Никогда не видел, чтобы так стреляли!

— Я же говорил, — ответил я сварливо, — практиковаться надо! А вы все по бабам, все по бабам…

Саксон тоже смотрел с великим почтением в глазах.

— Сэр Ричард, простите…

— За что?

— Помните, вы учили моих стрелков?

— Да, было такое.

— Вы видели, как они слушают. Да я и сам тогда… гм… Я прервал:

— Ты, спасая меня от позора, заговорил о чем-то другом. Ах да, о бабах. Ну и как тебе бабы?

Он виновато развел руками.

— Сэр Ричард, винюсь! Если бы я мог подумать, что вы такой стрелок, я бы тех гадов заставил землю рогами рыть, но научил бы стрелять лучше. А то все гордые, все умеют…

Я вздохнул:

— Увы, гордиться мы умеем. Хотя гордыня… ну понятно.

— Я видывал немало хороших стрелков, — сказал он все еще потрясенно, — но, сказать по правде, никто из них вам, сэр Ричард, и в подметки не годится. А ведь они не рыцари! Что значит, с луком с детства знакомы.

Я сказал дружески:

— Саксон, я же говорил тебе, я не родился графом. Я из семьи простолюдина. И тоже с луком… Но сильные да настойчивые всегда пробьют себе дорогу. Вот сейчас могу сказать, что Саксон своей верностью, отвагой и доблестью заслужил рыцарское звание. И, обещаю, как только снимем осаду, вы, оболтусы, будете звать Саксона сэром. Да-да, это будет сэр Саксон! Пока еще бесщитовой, но уже благородный рыцарь. А там… посмотрим.