"Изгои Марса" - читать интересную книгу автора (Клайн Отис Эделберт)

Глава 5

Оцепенев, Джерри ждал, когда опустится меч. Но в этот миг светловолосый юноша в синем, стоявший около трона, бросился вниз с мечом в руке и отбил клинок палача.

Секунду спустя в зал вбежал седовласый марсианин в оранжево-черном одеянии; его гладкое лицо излучало спокойную доброжелательность. Он ободряюще улыбнулся Джерри и обратился к бесстрастному монарху. Тот бросил приказ чернокожим стражникам, и они позволили землянину подняться.

Между тем девушка, обмякшая в руках монарха, пришла в себя. Монарх опустил ее на пол, и она присоединилась к разговору. Лицо ее выражало неподдельное изумление, когда она слушала речь седовласого, обращенную к ней и к монарху. Четверо других тоже вступили в разговор – двое юношей в синем и бронзовокожие мужчина и девушка, стоявшие на среднем диске.

Хотя Джерри не мог понять ни слова, он догадался, что бронзовокожий мужчина требует его казни, а девушка, напротив, на стороне седовласого и юноши в синем.

Наконец монарх властно проговорил что-то. Путы были сняты с запястий Джерри, и седовласый, отсалютовав монарху, взял землянина за руку и отвел в сторону.

– Ты племянник доктора Моргана, не так ли? – спросил он по-английски.

– Д-да, – растерянно выдавил Джерри, – это я… Но откуда тебе это известно? И кто ты такой?

– Лал-Вак, – был ответ. – Я непростительно замешкался. Поскольку я чужой в Ралиаде, а в провинциях мятеж, меня обвинили в шпионаже. Сегодня утром меня арестовали, и мне с трудом удалось снять с себя все обвинения – и это несмотря на верительные грамоты вила Ксансибара!.. Чужестранца всегда считают виновным, пока он не сумеет доказать обратное.

Они проходили по бесчисленным коридорам, и Джерри заметил, что все встречные с любопытством разглядывают его армейский мундир.

Наконец они вышли на уже знакомую Джерри платформу спирального туннеля. Лал-Вак потянул за шнур, отчего металлический колпак, накрывавший большой светящийся шар, раскрылся четырьмя лепестками. Мгновение спустя перед платформой затормозил многоногий экипаж.

Они уселись в седла, ученый бросил водителю несколько слов, и экипаж стремительно рванулся вверх. Миновав восемь платформ, экипаж затормозил у девятой. Пройдя по большому коридору, они остановились у двери, и слуга, увидев Лал-Вака, поспешил распахнуть ее.

Джерри оказался в просторных и роскошных покоях, освещенных единственным круглым окном во всю стену, – его прозрачные сегменты были раскрыты как лепестки, и в комнату врывался свежий дневной ветер. Обстановку комнаты составляли диваны, кресла, стол – все это без ножек, подвешенное к потолку на гибких, обтянутых шелком тросах.

– Посидим на балконе и поговорим, – предложил Лал-Вак.

Джерри вслед за Лал-Ваком шагнул прямо в распахнутое окно и вышел на балкон. Далеко внизу тянулась широкая улица, запруженная множеством экипажей и спешащими людьми. И на этом здании, и на здании напротив, выше и ниже, было много других балконов.

Усевшись на скамью рядом с ученым, Джерри машинально вытащил пачку сигарет и закурил. Гримаса изумления на миг исказила лицо Лал-Вака.

– В чем дело? – спросил Джерри.

– Мне показалось, что ты горишь, – признался Лал-Вак. – Помнится, доктор Морган рассказывал мне об этом забавном земном обычае, но ты все равно застал меня врасплох. Скажи, зачем ты это делаешь?

– Да просто по привычке. Хотя, боюсь, очень скоро придется отвыкнуть, – добавил Джерри, глядя на полупустую пачку. – Вряд ли на Марсе отыщется табак. Можно, кстати, покончить с этим прямо сейчас – Он уже хотел бросить пачку через перила, но Лал-Вак удержал его руку.

– Не спеши, – сказал он. – Сохрани эти белые цилиндрики. Они могут тебе пригодиться.

– Зачем? – удивился Джерри.

– Как доказательство того, что ты явился из чужого мира. Вил Кальсивара подозревает, что ты вражеский шпион, который пробрался на крышу дворца в чужеземной одежде и с незнакомым оружием, чтобы обмануть его в случае поимки. Все считают, что ты хотел похитить Джунию, дочь вила Нумина.

– Минуточку, – сказал Джерри. – Давай-ка вначале кое-что проясним. Я так полагаю, вил Нумин – тот самый монарх, который сидел на троне?

– Совершенно верно. Он, как бы это назвали у вас на Земле, император Кальсивара, крупнейшего государства Марса.

– А девушка, которую я спас от дикой бестии, – его дочь?

– Да. Она – совила, принцесса императорского дома Кальсивара. К несчастью, ты не спас ее от дикой бестии. Судя по всему, ты подстерег ее в саду и попытался похитить. Ее любимый псар бросился ей на помощь, и ты убил несчастное животное из своего непонятного оружия.

– Что такое? Ты хочешь сказать, что эта тварь – домашнее животное?!

– Не просто домашнее животное, но любимец принцессы. Она относилась к нему почти как к члену семьи. Псар попал к ней еще щенком, и она сама вырастила его.

– Хм… Значит, это что-то вроде сторожевого пса? Ну что ж, я, конечно, извинюсь перед дамой и, если это будет возможно, подарю ей другого псара.

– Извиниться – само собой, но не вздумай и заикнуться о другом псаре! У нее их много, но говорить о новом псаре взамен убитого – все равно что предлагать ей заменить ее брата после того, как ты убил его.

– Кажется, я начинаю понимать.

– Тебе удалось накликать на себя немалую беду, и ты из нее еще далеко не выбрался. С помощью ее высочества Джунии я сумел выговорить для тебя сорокадневную отсрочку казни, но по истечении этого срока ты должен будешь предстать перед судом. Вил оказал тебе это снисхождение, чтобы ты успел выучить наш язык и мог говорить в свою защиту и понимать обвинителей.

– Каких обвинителей?

– Я имею в виду прежде всего мовила Тоора, кузена Джунии – главу разведывательной службы Кальсивара. Это тот рослый бронзовокожий мужчина в оранжево-синем одеянии. Синий цвет на Марсе – привилегия царственных особ. Вил и его потомки с чистой королевской кровью имеют право носить синий с золотым. Высшая знать, состоящая в близком родстве с императорской фамилией, может оторочить оранжевое одеяние синей каймой. Мовил Тоор – сын младшего брата вила Нумина.

– Но он, кажется, принадлежит к другой расе, – заметил Джерри.

– Его мать была из бронзовой расы, – пояснил Лал-Вак, – которая, как говорят наши этнологи, образовалась из смешения белой и черной рас. Считается, что Кальсивар был основан черной расой, потом его покорили белые, и от смешанных браков через много поколений образовалась бронзовая раса. Немногие чернокожие, впрочем, сохранили свою расовую чистоту. Во времена уже исторические, около пяти тысяч лет назад, Кальсивар был вновь завоеван белой расой, которая на сей раз отказалась от смешанных браков, и вождь завоевателей стал родоначальником нынешней династии.

– Ты говорил о каком-то мятеже в провинциях. Кто его разжигает?

– Происхождение вождя мятежников окутано тайной, – сказал Лал-Вак. – Вот уже примерно тысячу лет среди бронзовокожих ходит пророчество, что человек их расы, с кровью древних царей, появится, дабы поднять их к победе над белыми правителями. Меньше года назад среди отряда бронзовых, которые удалились в пустыню, чтобы совершить согласно своим обычаям ежегодные религиозные обряды, появился незнакомец. Этот человек носил жуткую маску, изображавшую главного древнего бога бронзовых, Саркиса, Солнечного Бога, и объявил, что он есть воплощение этого бога и явился, чтобы привести свою расу к полной победе. Многие тогда поддались искушению и признали его богом, став ядром быстро растущей армии изгоев и бандитов, которые устраивают набеги на наши земледельческие районы и грабят наши суда. Много раз против этих шаек отправлялись карательные экспедиции, но бандиты рассыпались на мелкие отряды, исчезавшие бесследно в пустыне, чтобы потом собраться там, где их не ждали, и с новыми силами взяться за набеги. Их таинственный вожак известен под именем Саркиса Истязателя.

– И этот Саркис представляет собой угрозу для нынешнего правителя Кальсивара?

– Еще какую! – был ответ. – Ряды его армии быстро множатся за счет дезертиров из императорского войска. А кочевники пустыни, большей частью принадлежащие к бронзовой расе, единодушно поддерживают его дело.

В эту минуту в окне появился бронзовокожий раб и заговорил с Лал-Ваком. Тот повернулся к Джерри:

– Не сомневаюсь, что ты проголодался, а сейчас настало традиционное время трапезы. Пойдем в комнату.

Они вошли и уселись на висячем диване. Раб принес и установил перед ними на треножнике большую чашу. Чаша была разделена на шесть частей, в каждой из которых лежали разные яства. В центре чаши, на ножке, стоял небольшой диск, а на нем – кувшин и две чашки в форме куба, все из золота, покрытого искусной резьбой и украшенного драгоценными камнями.

Слуга наполнил кубки дымящейся розовой влагой, источавшей приятный аромат.

Лал-Вак протянул кубок Джерри:

– Полагаю, наш любимый напиток придется тебе по вкусу, хотя к марсианской кухне ты, быть может, привыкнешь не скоро.

– Что это за напиток?

– Мы зовем его «пульчо», – отвечал Лал-Вак. – В умеренных количествах он приятен и бодрит, но в излишних может сильно опьянить.

Землянин пригубил пульчо и убедился, что ученый говорил правду – напиток был приятным и бодрящим.

Бронзовокожий слуга поспешил долить кубок до краев, взяв его так, что на миг накрыл кубок своей ладонью.

Затем он подал Джерри кубок, но едва землянин поднес его к губам, как ученый проворно выхватил у него кубок. Вскочив, Лал-Вак выхватил кинжал и приставил его острие к груди раба, бросив несколько резких слов.

Дрожащей рукой раб принял кубок и одним глотком осушил его. Тотчас же его глаза подернулись дымкой и остекленели. Скорчившись, раб рухнул на пол и неподвижно застыл.

– Мне показалось, что он бросил что-то в твой кубок, – проговорил Лал-Вак, – и теперь я вижу, что не ошибся. Но мне нужно было убедиться в этом.

– Ты хочешь сказать, что этот парень пытался меня отравить?

– Именно, – кивнул Лал-Вак. – Он, конечно, только исполнитель. Похоже, у тебя в Ралиаде есть враг, причем это человек из самых влиятельных.

– Но кто же это может быть?

– Это мы и попытаемся выяснить… Но позже, – ответил ученый, направляясь к двери. – А сейчас я позову стражу. Нам никому нельзя открывать всю правду о том, что случилось. Так что ради твоего же блага, когда я научу тебя нашему языку, помни, что этот невежа не нашел ничего лучшего, чем свести счеты с жизнью у нас на глазах.