"Пуговица-камея" - читать интересную книгу автора (Оттоленгуи Родриг)

II. Смелая и удачная кража в вагоне

Когда поезд приближался к Стамфорду, в вагон вошел кондуктор и начал подавать Барнесу таинственные знаки, из которых сыщик понял, что он желает с ним говорить.

– Не назвали ли вы себя вчера, когда прыгали в вагон, Барнесом? – спросил кондуктор.

– Да, что же дальше?

– Не вы ли сыщик Барнес?

– Почему вы об этом спрашиваете?

– Потому что главный кондуктор желает с вами говорить, если вы сыщик. В эту ночь в поезде совершена крупная кража.

– Ах, черт возьми!

– Да, неприятная история. Но будьте так любезны, войдите в соседний вагон.

– Одну минуту. – Барнес быстро приближался к восьмому купе, осторожно раздвинул занавес и долго смотрел в отделение. Он увидел двух мужчин, несомненно погруженных в глубокий сон; это успокоило его, и, решив, что можно на несколько минут покинуть свой пост, он направился за кондуктором в следующий вагон, где его ждал главный кондуктор.

– Мое служебное положение заставляет меня поручить вам очень, очень загадочное дело, – сказал кондуктор, когда Барнес назвал себя. – Вчера вечером в Бостоне села дама с билетом до южного Норфолька. Когда кондуктор сказал ей, что мы приближаемся к этой станции, она встала и начала одеваться. Через две минуты меня позвали, и дама со слезами заявила мне, что ее обокрали. Она уверяет, что у нее пропал ручной саквояж, в котором было драгоценных камней на сто тысяч долларов.

– Вы совершенно верно выразились: это она уверяет, что у нее пропали драгоценности. Какое вы имеете доказательство, что ее действительно обокрали?

– Относительно драгоценных камней я, конечно, ничего не знаю, но саквояж у нее был: его видел кондуктор.

– Мы останавливались в Нью-Гавене и Бриджпорте. Сколько человек сошло с поезда?

– Из спального вагона никто.

– То есть вы никого не заметили.

– Нет. Я велел кондукторам осмотреть вагоны, и они сообщили мне, что все пассажиры находятся в своих отделениях. Это наводит меня на мысль: если никто не оставлял поезда, то, следовательно, вор находится в нем, не так ли?

– Без сомнения.

– Когда дама заметила пропажу, она решила ехать дальше до Нью-Йорка. Все остальные пассажиры имеют билеты также до Нью-Йорка, за исключением одного господина, который теперь одевается, так как желает сойти в Стамфорде. Если он выйдет, то может захватить с собой и драгоценности. Что же я могу сделать?

– Расскажите ему о краже, и, если он невиновен, он не станет противиться обыску; если же воспротивится – ну, тогда посмотрим.

В эту минуту к ним вошел представительный господин, в котором сразу можно было узнать француза. Главный кондуктор смущенно рассказал ему, в чем дело.

– Видите ли, это очень неприятная история; но мы так уверены, что вор находится еще в поезде, что…

– Что вы затрудняетесь позволить мне оставить поезд, не правда ли? Но к чему вы церемонитесь? Дело так просто, что всякий порядочный человек может только сказать: «Обыщите меня». Если кто-нибудь заявит: «Вы оскорбляете меня», то это и будет вор. Не так ли? – Последние слова относились к Барнесу, который на секунду посмотрел говорившему прямо в глаза, как он делал обыкновенно, чтобы запомнить лицо. Француз совершенно спокойно выдержал его взгляд.

– Я то же самое говорил главному кондуктору перед вашим приходом, – отвечал Барнес.

– Вот видите. Ну, так я с вашего позволения разденусь, и, пожалуйста, осмотрите меня как можно внимательнее. Чем тщательнее вы меня осмотрите, тем меньше подозрения может впоследствии пасть на меня.

Хотя главный кондуктор и не рассчитывал что-либо найти, тем не менее, он внимательно произвел обыск и, как предполагал, не нашел ничего; француз снова оделся.

– Багажа у меня только два небольших саквояжа, так как я ездил в Бостон всего на день.

Саквояжи были принесены, осмотрены, но в них не нашли ничего.

– Теперь, господа, надеюсь, я могу уйти, так как мы прибыли к месту моего назначения. Я останусь здесь только часа два, а затем поеду в Нью-Йорк. Там я остановлюсь в отеле Гофмана. Вот моя карточка на случай, если я буду еще нужен.

Барнес взял карточку и внимательно осмотрел ее.

– Что вы думаете о нем? – спросил обер-кондуктор.

– О нем? Нам нечего больше о нем думать, на него пока не падает ни малейшего подозрения. К тому же мы всегда можем его найти, если он нам будет нужен. Вот тут его имя: Альфонс Торе. Теперь нам следует обратить внимание на других пассажиров. Как вы полагаете, не могу ли я поговорить с пострадавшей дамой?

– Непременно, если вы этого желаете.

– Так пришлите ее сюда и устройте так, чтобы я мог поговорить с ней наедине. Не говорите ей, что я сыщик, это я сделаю сам.

Вскоре явилась высокая дама лет сорока пяти. Садясь, она быстро, украдкой, взглянула на Барнеса, но он, по-видимому, не заметил этого.

– Обер-кондуктор прислал меня к вам, – начала она. – Какое имеете вы отношение к делу?

– Никакого. – Никакого? Так зачем…

– Говоря, что не имею никакого отношения к делу, я этим только хочу сказать, что исключительно от вас зависит, попытаюсь ли я найти ваши украшения, или нет. Я веду подобного рода дела для этой дороги, но если потерпевший не пожелает выступить против дороги, то мы не даем хода делу. Желаете вы, чтобы я взялся за поиски пропавших вещей?

– Конечно, я желаю вернуть мои драгоценные камни, потому что они очень дорого стоят, но я не знаю, могу ли я поручить это дело сыщику.

– Почему вы думаете, что я сыщик?

– А разве нет?

– Да, я сыщик, – сказал Барнес после некоторого колебания, – но так как я служу в частном учреждении, то могу повести дело без огласки. Ведь это было главной причиной, почему вы не хотели поручить дело мне?

– Вы очень проницательны. Во всяком случае, по некоторым семейным обстоятельствам я не желаю, чтобы дело приняло огласку. Если вы возьметесь отыскать драгоценные камни так, что дело не попадет в газеты, я вас хорошо награжу.

– Хорошо, я возьмусь за это дело, но вы должны ответить мне на некоторые вопросы. Во-первых, ваше имя и адрес?

– Меня зовут Роза Митчель, и я пока живу в Эсте, тридцатая улица №… Я недавно только приехала из Нового Орлеана, моей родины, и ищу подходящую квартиру.

Барнес вынул записную книжку и записал имя и адрес.

– Замужем?

– Была; мой муж умер несколько лет назад.

– Итак, относительно драгоценностей… Каким образом случилось, что вы путешествуете с такой массой драгоценностей?

– Я потеряла не драгоценные украшения, а необделанные камни удивительной красоты: бриллианты, рубины, жемчуг и другие. После смерти моего мужа значительная часть его состояния ушла на уплату долгов за исключением векселя на одного знатного итальянца, умершего вскоре после моего мужа. Душеприказчики итальянца вошли со мной в соглашение, по которому эти камни мне были предоставлены в уплату долга. Я только вчера получила их в Бостоне, а сегодня их уже нет у меня. О, это жестоко, слишком жестоко! – Она судорожно стиснула руки и две слезы скатились у нее по щекам.

Барнес размышлял несколько минут, делая вид, что не смотрит на нее.

– Во сколько были оценены эти драгоценности?

– В сто тысяч долларов.

– Каким способом были они вам пересланы?

Вопрос был очень прост, и Барнес предложил его без всякой задней мысли. Поэтому он был очень удивлен тем впечатлением, которое произвел. Дама вскочила и ее поведение сразу изменилось.

– Это не имеет значения, – сказала она, сжав губы. – Может быть, я и так слишком много рассказала незнакомому мне человеку. Придите сегодня вечером ко мне на квартиру, и я вам расскажу подробности – если решу поручить дело вам. До свидания.

Барнес задумчиво проводил ее взглядом, не вставая с места.

«Я думаю, что эта женщина лжет», – проговорил он про себя и вернулся в свой вагон, где обыскивали двух господ, которым это представлялось чрезвычайно забавным. Остальные пассажиры также охотно предоставили себя осмотру; между тем Барнес выжидал в своем отделении. Наконец его терпение было вознаграждено. Красивый молодой человек, лет двадцати шести, вышел из восьмого купе и прошел в туалет. Барнес последовал за ним и вышел в курительное отделение. Только он сел, как туда вошел господин, очевидно, второй пассажир из восьмого купе. В то время как он мылся, обер-кондуктор рассказал первому о краже и попросил позволения обыскать его. Оставалось только несколько минут до приезда в Нью-Йорк, и все пассажиры, кроме этих двух, были уже обысканы. Эти последние имели вид более знатных особ, чем остальные. Тем сильнее было удивление обер-кондуктора, когда после его объяснения молодой человек сильно заволновался. Он заикался, запинался и не мог найти слов.

– Боб, слышишь? Была совершена кража, – сказал он наконец своему спутнику хриплым голосом.

Лицо его друга Боба было покрыто мыльной пеной и прежде чем ответить, ему нужно было смыть ее.

– Ну, что же далее? – спросил он затем совершенно спокойно.

– Но… но… обер-кондуктор хочет обыскать меня.

– Естественно. Чего же ты боишься? Ведь не ты украл?

– Нет… но…

– Никакого «но» тут не может быть. Если ты невиновен, дай обыскать себя. – Затем он, смеясь, повернулся к зеркалу и начал чрезвычайно тщательно завязывать свой галстук. Его друг посмотрел на него одну секунду с выражением, понятным только для Барнеса, так как он знал, что Боб, конечно, и есть тот человек, который заключил пари, что совершит преступление, и, очевидно, его друг начал уже его подозревать.

– Господин обер-кондуктор, – сказал наконец молодой человек, – мое поведение должно казаться вам подозрительным; объяснить его я вам не могу; но я готов позволить обыскать себя и даже желаю, чтобы обыск был произведен как можно тщательнее.

Обыск был произведен, но без всякого результата.

– Вот моя карточка, я – Артур Рандольф из банка фирмы «Рандольф и сын»; а это – мой друг Роберт-Леройе Митчель; я ручаюсь за него.

При имени Митчель Барнес встрепенулся от удивления, так как этим именем назвалась и пострадавшая дама.

– Благодарю, Артур, – вмешался Митчель, – я и сам могу за себя постоять.

Обер-кондуктор поколебался одну минуту, затем обратился к Митчелю:

– Очень сожалею, что вынужден просить также позволения обыскать вас, но это моя обязанность.

– Милостивый государь, я отлично понимаю, что это ваша обязанность, и нисколько не сержусь на вас за это, тем не менее, я решительно отказываюсь.

– Вы отказываетесь? – вскричали все остальные, и трудно сказать, кто из них был наиболее поражен.

Рандольф побледнел и прислонился к стене; Барнес проявил некоторое волнение.

– Это походит на признание себя виновным, – сказал он, – так как все остальные пассажиры позволили обыскать себя.

Ответ Митчеля был еще неожиданнее, чем его отказ.

– Это меняет дело, – сказал он. – Если все позволили, то и я не стану противиться.

При этом он начал раздеваться без всяких разговоров, но и в его платье не было ничего найдено; также бесплоден оказался и обыск чемоданов этих обоих господ. Обер-кондуктор беспомощно поглядел на сыщика, который смотрел в окно.

– Вот мы и на центральной станции, – сказал Митчель. – Можем мы выйти из поезда?

Обер-кондуктор кивнул головой, и друзья вышли через дверь в конце вагона. Едва они исчезли, как Барнес вскочил, быстро направился, не говоря ни слова, к противоположной двери и выпрыгнул на платформу, пока поезд медленно подходил. Он быстро подошел к человеку, по-видимому, поджидавшему его, шепнул ему несколько слов, и они вместе направились к поезду. Из него вскоре вышла пострадавшая дама и, когда она покинула станцию, за ней по пятам шел спутник Барнеса. Барнес тоже собирался удалиться, когда почувствовал прикосновение к своему плечу и, обернувшись, увидел Митчеля.

– Барнес, – сказал он, – я желал бы сказать вам пару слов. Не окажете ли вы мне чести позавтракать со мной?

– Откуда вы знаете, что меня зовут Барнес?

– До сих пор я не знал этого, теперь же знаю, – отвечал Митчель с улыбкой, которая очень неприятно задела Барнеса, так как сыщик чувствовал, что этот человек перехитрил его; но это еще больше усилило желание поймать его. Он решился принять приглашение, так как сообразил, что ничего не потеряет от этого знакомства, а, может быть, что-нибудь и выиграет. Поэтому они направились вместе в буфет и сели за столик.

– Не будет ли лучше для нас обоих, – начал Митчель, отдав приказания кельнеру, – если мы с самого начала попытаемся прийти к некоторому соглашению, мистер Барнес?

– Я не знаю, что вы хотите сказать.

– Кажется, вы только что спросили меня, откуда я знаю ваше имя. Как я вам уже сказал, я его знал, но ле подозревал. Желаете вы, чтобы я вам сказал, почему?

– Конечно, если это доставит вам удовольствие.

– Может быть, глупо с моей стороны, что я обращу ваше внимание на первую ошибку, сделанную вами в этой игре, так как вы, конечно, работаете против меня; но, отпустив моего друга одного ради того, чтобы поговорить с вами, я не могу устоять от искушения.

– Подождите минуту, мистер Митчель, я не такой дурак, как вы полагаете; я знаю, что вы хотите сказать!

– В самом деле! Это было бы остроумно!

– Вы хотите сказать, что я вел себя как глупый осел, вмешавшись в разговор в вагоне, когда вы воспротивились обыску.

– Ну, я не высказал бы этого так грубо, однако, дело было действительно так: когда вы последовали за Рандодьфом в уборную, во мне возникло подозрение, и я пошел сзади вас, и когда обер-кондуктор пригласил меня к обыску, я воспротивился только для виду, чтобы посмотреть, какое действие произведет на вас мой отказ. Результат подтвердил мое подозрение, я узнал в вас сыщика, а тогда мне уже незачем было противиться обыску.

– Как уже сказано, я вел себя как глупый осел, но я не нуждаюсь в предостережении: это больше не повторится.

– Конечно, я не сомневаюсь, что вы подслушали наш ночной разговор, и поэтому вы, само собой разумеется, подозреваете меня в совершении кражи. Но я не понимаю, как случилось, что вы не следили за мной всю ночь после того, как слышали наш разговор!

Барнес промолчал на это замечание.

– У меня к вам просьба, – продолжал Митчель.

– Именно?

– Не говорите никому, что я держал пари, что совершу преступление. Конечно, я не могу помешать вам следить за мной и изобличить меня – если вам удастся.

– Когда вы совершите преступление, я, конечно, изобличу вас, – возразил Барнес. – Может быть, для меня самого выгоднее молчать о том, что я узнал в эту ночь; но обещать вам это – слишком большое требование с вашей стороны. Я должен оставить за собой полную свободу поступать сообразно с обстоятельствами.

– Хорошо. Я скажу вам, где я живу, и позволяю вам приходить ко мне в любое время дня и ночи. Я занимаю комнату в отеле на 5 проспекте. Но позвольте задать еще один вопрос. Думаете ли вы, что я совершил эту кражу?

– Я отвечу вам другим вопросом: совершили ли вы эту кражу?

– Бесподобно! Я вижу, что имею достойного меня противника. Итак, оставим пока оба эти вопроса без ответа.