История «Динозавров»

Ватсон: Скажите, Холмс, эти круги на полях как-то связаны с НЛО?

Холмс: Круги, тарелки, сигары, шары, квадраты, треугольники. В этом мире все взаимосвязано, Ватсон. Ведь все является частью одной логической системы. Да, НЛО периодически наблюдаются в местах появления пиктограмм, но нельзя сказать, что это именно они рисуют знаки. С другой стороны, нельзя утверждать, что они здесь совершенно не при чем…

Ватсон: Опять, Холмс, вы напустили туману…

Холмс: Туман, говорите? Да, Ватсон, это конденсируется истина, натыкаясь в вашей голове на холод незнания. Ведь вы совершенно не представляете, что такое НЛО. Точнее, видите какой-то расплывчатый внешний облик, но что представляет это явление изнутри…

Ватсон: Холмс, вы меня пугаете! Этого не может знать никто! НЛО — тайна всех времен и народов! Она пережила Архимеда, Ньютона, Коперника, Ломоносова и Эйнштейна. Никто не смог приблизиться к ней даже на йоту. А вы говорите об этом с таким видом…

Холмс: Да-да, Ватсон, мне известна тайна НЛО!!! Я знаю, что это такое, откуда прилетает и зачем…

Ватсон: Невероятно! И вы раскрыли эту тайну опять только при помощи дедукции?!

Холмс: Нет, конечно. Если вспомнить, Ватсон, все наши былые приключения, то дедуктивный метод мышления всегда выступал, как конечная фаза в расследовании. А начиналось все с чего?

Ватсон: Поиск улик.

Холмс: Вот именно, поиск улик и фактов. Именно этим я и занимался, в свое время, очень долго и обстоятельно.

Ватсон: Но в «деле» об НЛО до сих пор нет ни одной улики и ни одного реального физического факта. Только показания свидетелей, причем львиная доля этих показаний надумана или есть плод больного воображения.

Холмс: То, что нет ни одной физической улики — уже факт, причем практически ключевой в разгадке этой тайны. «Живые» НЛО никого к себе не подпускают, а осколки якобы разбившихся «кораблей» странным образом куда-то исчезают, «волосы ангела» тают в руках, а фотографии инопланетян и самих «кораблей» в наш век научно-технического прогресса абсолютно не убедительны, потому что подделать их может даже начинающий программист.

Что касается показаний свидетелей, то я, Ватсон, так же как и все исследователи, поначалу был основательно сбит с толку разнообразием противоречивых данных. Чаще всего НЛО имеют вид тарелок, но нередко встречаются светящиеся разноцветные шары и сигары. А есть сведения о наблюдении треугольников, квадратов и прямоугольников, что уже вообще никак не вписывается в рамки привычного физического миропонимания. Появление шаров и сигар еще как-то можно попытаться затолкать в естественные рамки законов природы. Но квадраты и треугольники! Здесь ученые могут только уныло развести руками. Содержимое их голов никак не может принять факт существования в природе естественной треугольной формы. Отсюда и непреодолимая тяга свалить все на инопланетян.

То, что я разгадал тайну, к которой до сих пор, как вы говорите, «даже на йоту» не смог приблизиться ни один ученый, объясняется двумя фактами: в ученом мире начисто отсутствует метод дедукции — это раз, а второе — это очень сильная зависимость ученого мира от убеждений прошлого. То, что еще в прошлом веке было основой развития науки и прогресса, сегодня является главным ее тормозом!

Ватсон: Что именно, Холмс?

Холмс: Научные институты, Ватсон, и высшее образование!

Ватсон: Невероятно! Вы всерьез в это верите?

Холмс: Убежден. Ведь в мире научно-технического прогресса всерьез воспринимают только тех, кто имеет высшее и академическое образование. Но фокус в том, что ученые исторически не приспособлены к логическому мышлению. Делать открытия с помощью мозгов они не умеют и никогда не умели.

Ватсон: Час от часу не легче! Откуда же тогда появились все эти знания, что составляют основу прогресса. Если ученые не умеют делать открытия с помощью мозгов, то как тогда они научились управлять электричеством, электромагнитными волнами, термоядерными реакциями?

Холмс: «Методом тыка», Ватсон, «методом тыка». На тысячу бесполезных опытов одно случайное попадание — вот так делаются открытия. В двадцатом веке ученые «методом тыка» расщепили атом, а когда-то первобытный человек не знал, что такое «резать» и что такое нож. Но однажды он уронил на голую ногу острый камень. Острие разрезало плоть, и человеку стало очень больно. Соответственно, он надолго запомнил этот факт и, главное, Ватсон, он, конечно же, рассказал об этом ближайшему своему окружению. Так появилась «наука», а этот человек стал первым «ученым»!

Ватсон: Но ведь он ничего не открыл?

Холмс: Еще как открыл — он открыл то, что острые края могут резать плоть. Однако, надо признать, не сделал из этого никаких полезных выводов. Но делать логические выводы — это не удел ученых. Их историческая суть — случайно наткнуться, зафиксировать, рассказать!

Первобытный человек порезал ногу острым камнем и пожаловался супруге: «Вай, вай, вай, очень больно!». А на следующий день супруга уличила его в измене и, схватив острый камень, сделала ему еще больнее. Все это увидела супруга другого будущего «ученого» и однажды тоже заехала ему острым камнем промеж глаз. Новоявленный «ученый», опасаясь продолжения такой «прогрессивной» ревности, решил сделать себе для обороны такое же «оружие», только найти камень поувесистее да наточить его поострее… вам это ничего не напоминает?

Ватсон: Напоминает гонку вооружений двадцатого века между Россией и США.

Холмс: Очень точно подмечено! А какая разница между наукой того времени и нашей — сегодняшней?

Ватсон: Другой уровень знаний и интеллекта.

Холмс: Согласен, уровень знаний действительно присутствует, а вот на счет интеллекта…

Между прочим, археологи утверждают, что мозг человеческий по ходу развития прогресса усыхает ! У первобытных людей, Ватсон, масса мозга была значительно больше! Получается, что мозг первобытному человеку был гораздо необходимее, чем современному. В чем причина, как вы думаете?

Ватсон: Ну, может быть, структура мозга перерождается из количества в качество.

Холмс: Возможно, Ватсон, не стану спорить. Вы доктор — вам видней. Но мне видится совсем другая причина. Подумайте, Ватсон, чего не хватает в вышеописанной первобытной цепочке: «случайно наткнуться, зафиксировать, рассказать…»?

Ватсон немного подумал и воскликнул: Скрижалей?!

Холмс: Точно! Не хватает деревянных дощечек для написания великих истин, и поэтому первобытному человеку все сведения приходилось носить в голове! Отсюда вывод номер один — чем мощнее и прогрессивнее уровень носителей информации, тем слабее и ограниченнее возможности мозга. А вывод номер два — интеллект совершенно не участвует в развитии прогресса! Двигателем прогресса является что-то другое!

Ватсон: Неужели НЛО?

Холмс: И да, и нет. Несовершенство слов, Ватсон, их «каламбурность» стоит на пути к пониманию истины. Пока для нас НЛО имеет смысл, как «что-то непонятное». Но это только ученым «дозволительно» одно «что-то непонятное» объяснять другим «чем-то непонятным». Вся наука, в принципе, на этом и построена. Я же предпочитаю, по возможности, использовать для объяснения явлений реальные термины. Например, «средства коммуникаций». Вам понятен этот термин?

Ватсон: Это означает средства связи.

Холмс: Все правильно, это система приемопередающих устройств. Давайте, Ватсон, чтобы не ломать далее язык труднопроизносимыми словами, для удобства все эти средства записи и хранения информации, а также систему приемопередающих устройств назовем одним словом «СЕТЬ». И вот теперь начинается самое интересное.

Именно СЕТЬ и есть главный двигатель прогресса! Скорость развития цивилизаций находится в прямой зависимости только от уровня развития этой самой СЕТИ, а интеллект человеческий существует только для её создания и обслуживания.

Почему раньше развитие происходило так медленно? Потому что не было СЕТИ. Знания передавались из уст в уста, искажаясь при этом как в глухом телефоне. Усугубляла ситуацию также разрозненность первобытных племен. Знания циркулировали внутри одного племени и передавались из поколения в поколение, не расширяясь географически. Лишь только редкие стычки и междоусобные войны провоцировали «росплеск» информации из замкнутых кругов.

Потом люди научились делать наскальные рисунки, затем чертить знаки на деревянных скрижалях и так далее. Теперь уже информация распространялась не только из уст в уста, но и посредством различных записывающих приспособлений. Прогресс ускорился, но очень незначительно. И вот, наконец-то, появились научные институты. Они стали выполнять функцию хранилища накопленных знаний. Тогда это было действительно очень необходимо, так как СЕТЬ практически отсутствовала. Поэтому научные институты использовались в качестве связующего звена между теми, кто знал и теми, кто хотел узнать.

Появление печатного станка задало прогрессу просто лавинообразную скорость! Информация получила возможность размножаться большими тиражами и очень быстро распространяться на значительные территории. А потом появился телефон и, наконец, чудо — Интернет, который объединил в себе все! Он и грандиозное хранилище информации, он же и молниеносное средство связи. Одно мгновение — и ты получаешь доступ к любым данным. Еще мгновение — и твоё «открытие» становится доступным для всего мира!

Вот поэтому-то научные институты и потеряли сегодня свой исторический смысл связующего звена. Головы академиков хранят устаревшие мертвые догмы и, что самое отвратительное, навязывают их молодежи. Скажу больше: ученые — это динозавры, у них нет будущего, и их скоро не станет…

Ватсон: Кому же вы «отдаете» будущее, Холмс?

Холмс: Рядовому подростку, тому, что сидит сейчас где-то за компьютером и режется с виртуальными монстрами.

Ватсон: Извините, Холмс, но здесь я с вами не могу согласиться. Лично для меня Интернет — это анархия, а научные институты — это система. Это некий научный цензор, сдерживающий анархию и бесовщину…

Холмс: Христианская религия — это тоже система и цензор. Церковь и академия наук, два взгляда, две религии, две системы. Помимо них существует еще целая куча всяких систем: сайентология, теософия, иудаизм, буддизм, эзотеризм, кришнаизм, оккультизм, спиритизм… Что в комплексе есть не что иное, как анархия. А что касается Интернета, то уж тут вы меня извините, Ватсон, каждый находит то, что ищет. Вы видите в Интернете анархию, а я вижу бесконечный кладезь ценнейшей информации. Мальчик-подросток видит там источник развлечений, а девочка — возможность найти друга для переписки. А приверженцы вышеперечисленных систем с пеной у рта кричат, что Интернет — это сплошная порнография, чем выдают себя с потрохами!!! Потому что каждый видит то, что находит, а находит то, что ищет. Интернет — это зеркало нашей души. И тот, кто ругает Интернет, бросает камень в свой же огород. Вот так-то!

Ватсон: Хорошо, Холмс, несмотря на анархию в моей душе, я все же пытаюсь следить за нитью разговора и позволю вам напомнить кое-что. На ваше заявление, что «двигателем прогресса является что-то другое». Я ответил: «Неужели НЛО?», а вы сказали: «И да, и нет!». Что это значит, Холмс? Какая связь может быть между НЛО и вашей СЕТЬЮ?

Холмс: Ватсон, вы задали самый ключевой вопрос! Вы попали в самую точку! Потому что НЛО и есть точка взаимодействия между двумя мирами . НЛО — визуальный механизм глобальной СЕТИ из параллельного мира. Но только как зеркальные очки, этот механизм имеет одностороннюю проводимость — ОНИ за нами могут наблюдать, а мы — нет…

Ватсон: Кто это ОНИ? Инопланетяне, что ли?

Холмс: Дались вам эти инопланетяне, Ватсон!

Ватсон: Да кто же тогда наблюдает, не пойму?!

Холмс: Люди наблюдают, Ватсон, самые обыкновенные люди.

Ватсон, поправляя отвисшую челюсть: Э-э-э, я завис! Опять из огня, да в полымя, Холмс! Мой компьютер отказывается далее продолжать разговор. То, что вы говорите, просто невозможно. Сначала вы сами утверждали, что треугольники и квадраты никак не вписываются в законы природы, а теперь получается, что там внутри сидят люди?!!! Бред какой-то!

Холмс: Никакого противоречия нет, Ватсон, природа создать треугольники действительно не может, но зато могут люди. Они и создают.

Ватсон: То есть, вы хотите сказать, что все НЛО — дело рук человеческих?!

Холмс: Да, Ватсон, все НЛО — дело рук человеческих. Но, говоря это, я хочу напомнить вам про «каламбурность» слов. Слова — это кубики, а наша речь — мозайка из кубиков. Беда в том, что у каждого кубика по шесть граней. И, когда мы говорим слова, мы понятия не имеем — какой гранью развернутся кубики у принимающей стороны…