Паоло Бачигалупи
Девочка-флейта

Девочка-флейта сжалась в темноте, не выпуская из маленьких бледных рук прощальный подарок Стивена. Госпожа Белари будет ее искать. Слуги будут рыскать по всему замку, как дикие псы, заглядывая под кровати, в чуланы, за винные стойки, всеми потрохами алчущие вынюхать ее. Белари так ни разу и не узнала, где пряталась девочка. Это слуги всегда находили ее. Белари просто расхаживала по залам, предоставляя слугам возможность заниматься поисками девочки. Слуги уверены, что знают все места, где она может затаиться.

Девочка-флейта переменила положение тела. Хрупкий скелет уже устал от неудобной позы. Она потянулась, насколько позволяло тесное пространство, после чего снова свернулась в комочек, вообразив себя кроликом, вроде тех, что Белари держит в клетках на кухне: маленькие, пушистые, с влажными добрыми глазами, они могли сидеть и ждать часами. Девочка-флейта призвала все свое терпение и старалась не обращать внимания на боль, о которой заявляло скорченное тело.

Скоро ей придется обнаружить себя, иначе госпожа Белари потеряет терпение и пошлет за Берсоном - начальником охраны. Тогда Берсон притащит своих шакалов, и они снова начнут охотиться, обыскивая каждую комнату вдоль и поперек, распрыскивать на полу феромон и по неоновым следам в конце концов обнаружат ее потайное место. Ей надо покинуть убежище до прихода Берсона. Госпожа Белари всегда наказывает ее, если прислуге приходится тратить время на оттирание феромона.

Девочка-флейта снова поменяла позу. Ноги начали затекать. Она боялась, что косточки хрустнут от напряжения. Удивительно, как легко у нее все ломалось. Достаточно ей легонько удариться о край стола, и вот она опять разбивалась вдребезги, а Белари злилась из-за такого неаккуратного обращения с собственностью, в которую вложено столько денег.

Девочка-флейта вздохнула. По правде, ей уже давно пора выходить из своего укрытия, но так хочется еще насладиться тишиной, когда рядом - никого. Ее сестра Ния никогда этого не понимала. А вот Стивен… он все понимал. Когда девочка-флейта рассказала ему о своем убежище, то решила: он простил ее, потому что добрый. Но теперь она лучше узнала его. Стивен хранил секреты посерьезнее, чем те, что были у глупенькой девочки-флейты. Никто даже и не догадывался, какие большие секреты он хранил. Девочка-флейта повертела крошечный флакончик в руках, ощущая его гладкую стеклянную форму, отдавая себе отчет, что за янтарно-желтые горошинки содержатся внутри. Ей так его недоставало. Уже.

Откуда-то донеслись чьи-то шаги. Послышался тяжелый скрежет металла по камню. Девочка-флейта посмотрела через щель своей импровизированной крепости. Под ней внизу находилась кладовая замка, заставленная продуктами. Опять Мирриам искала ее, шарила за ящиками с охлажденным шампанским, приготовленным для приема гостей Белари сегодня вечером. Ящики шипели и испускали белый дым, когда Мирриам с трудом отодвигала их в сторону, чтобы заглянуть поглубже в темное пространство за ними. Девочка-флейта знала Мирриам еще с тех пор, когда они обе были детьми и жили в городе. Теперь они отличались друг от друга как жизнь и смерть.

Мирриам выросла, груди ее стали пышными, бедра - широкими, розовое лицо сияло улыбкой и радовалось своей судьбе. Когда они обе появились у Белари, девочка-флейта и Мирриам были одного роста. Теперь же Мирриам стала взрослой женщиной, она была на целых два фута выше девочки-флейты и предназначалась для услаждения мужчин. А еще она отличалась преданностью. Она прекрасно служила Белари. Делала все с улыбкой, прислуживать было для нее счастьем. Они все были так настроены, когда пришли в замок из города, - Мирриам, девочка-флейта и ее сестра Ния. Но потом Белари задумала превратить сестер в девочек-флейт. Мирриам продолжала расти, а девочки-флейты должны были стать звездами.

Мирриам приметила груду сыров и окороков, сложенных небрежно в углу. Она подкралась к сырам, а в это время девочка-флейта следила за ней сверху, посмеиваясь над подозрениями толстушки. Мирриам приподняла огромный круг датского сыра и уставилась в образовавшуюся дыру:

- Лидия? Ты там?

Девочка-флейта покачала головой. "Нет, - подумала она. - Но ты почти угадала. Год назад я была бы там. Я смогла бы сдвинуть сыры, пусть и с трудом. Но ящики с шампанским - это уж чересчур. Я никогда не оказалась бы за шампанским".

Мирриам выпрямилась. На лице ее выступил пот от усилия, с которым она двигала все эти тяжелые предметы здесь, в кладовой замка Белари. Лицо Мирриам ярко блестело, словно яблоко. Она утерла лоб рукавом.

- Лидия, госпожа Белари начинает сердиться. Ты очень эгоистичная девочка. Ния уже давно ждет тебя в репетиционной комнате.

Лидия молча кивнула. Да, Ния уже пришла бы в репетиционную комнату. Она была хорошей сестрой. Это Лидия была плохой. Той, которую всем приходилось искать. Из-за Лидии наказывали обеих девочек. Белари перестала взыскивать только с Лидии. Ей доставляло удовольствие наказывать обеих сестер, чтобы чувство вины заставляло их быть покладистыми. Иногда это срабатывало. Но не в этот раз. Не теперь, когда Стивена не стало. Лидии сейчас нужна тишина. Нужно такое место, где никто ее не видит. Где она одна. Как это тайное место - она однажды показала его Стивену, он еще оглядел ее убежище своими удивленными печальными глазами. Глаза у Стивена были карими. Когда он смотрел на нее, ей казалось, что глаза его почти такие же добрые, как у кроликов Белари. Глядя в такие глаза, она чувствовала себя в безопасности. Можно было провалиться в эти надежные карие глаза и не волноваться о том, что поломаешь хоть одну косточку.

Мирриам тяжело уселась на мешок с картошкой и сердито огляделась вокруг, рассчитывая на то, что ее видят.

- Какая же ты эгоистка. Плохая, себялюбивая девочка, раз заставляешь нас всех искать тебя.

Девочка-флейта кивнула. "Да, я эгоистка, - подумала она. - Я эгоистичная девочка, а ты - женщина, хоть мы и одного возраста, к тому же я хитрее тебя. Пусть ты и умная, но не догадываешься, что самые лучшие укромные местечки находятся там, где никто не ищет. Ты заглядываешь и под, и за, и между, но никогда не смотришь наверх. Я ведь сейчас над тобой и наблюдаю оттуда, так же как Стивен наблюдал за всеми нами".

Мирриам нахмурилась и поднялась на ноги.

- Ну и ладно. Берсон обязательно тебя найдет. - Она отряхнула пыль с подола юбок. - Слышишь меня? Берсон обязательно найдет тебя. - Она покинула кладовую.

Лидия дождалась, когда Мирриам уйдет. Ее задело то, что Мирриам права. Берсон бы ее нашел. Он находил ее всякий раз, когда она слишком долго выжидала. Время тишины складывалось из многих драгоценных минут. И длилось оно, пока Белари не начинала терять терпение и не звала своих шакалов. И тогда считай - очередное убежище утрачено.

Лидия в последний раз покрутила тоненькими пальчиками крошечный флакончик из дутого стекла, который дал ей Стивен. Прощальный подарок - она понимает это теперь, когда он умер и больше не будет утешать ее после особых жестокостей Белари. Она подавила слезы. Нет времени плакать. Берсон, наверное, уже ищет ее.

Она вставила пузырек в надежную щель, плотно закрепила его между каменной кладкой и грубо обтесанной деревянной полкой, на которой она пряталась, затем медленно отодвинула вакуумную банку с красной чечевицей в сторону, пока не образовался проход. Выскользнула сквозь него из-за банок с бобовыми, выстроившихся стеной на верхних полках в кладовой.

Недели ушли у нее на то, чтобы сдвинуть задние банки и расчистить для себя место, но зато из банок получилось прекрасное укрытие. Здесь никто никогда не искал. Это была ее крепость из банок, наполненных плоскими безобидными бобами, и если проявить настойчивость и терпеть напряжение, можно часами сидеть за этой батареей, сжавшись. Она полезла вниз.

"Осторожно, осторожно, - думала она. - Мы не хотим сломать ни одной косточки. Нам нужно беречь наши косточки". Она свесилась с верхней полки и аккуратно вернула на место пузатую банку красной чечевицы, затем по полкам соскользнула вниз, на пол кладовой.

Стоя босыми ногами на холодных плитах, устилавших пол, Лидия внимательно осмотрела свое убежище. Да, оно по-прежнему выглядело замечательно. Последний подарок Стивена там, наверху, был в безопасности. Невозможно представить себе, что кто-нибудь - пусть даже изящная девочка-флейта - способен поместиться в том маленьком пространстве. Никто даже не заподозрит, что она сюда отлично укладывается. Девочка была тоненькой, как мышь, и иногда помещалась в самых удивительных местах. За это, наверное, стоит поблагодарить Белари. Она повернулась и поспешила прочь из кладовой, решив про себя, что если слуги и поймают ее, то пусть это случится как можно дальше от ее последнего спасительного укрытия.

Добравшись до обеденного зала, Лидия почти поверила, что сможет незаметно попасть в репетиционную комнату. Тогда ее, наверное, не накажут. Белари добра к тем, кого любит, но непреклонна, если ее разочаровывают. И хотя из-за чрезмерной хрупкости Лидию никогда не били, но для нее существовали другие виды наказания. Лидия подумала о Стивене. Какая-то часть ее души даже порадовалась за него, ведь он теперь недосягаем для мучительных пыток Белари.

Лидия тихонько прокралась вдоль стены обеденного зала и укрылась за листьями папоротника и цветущими орхидеями. Сквозь пышную растительность она едва видела длинную черную поверхность обеденного стола - слуги ежедневно натирали его до зеркального блеска и постоянно накрывали сверкающим серебром. Она внимательно осмотрелась, не видит ли ее кто. Комната была пуста.

Насыщенный теплый аромат растений напомнил ей о лете, хотя в горах за стенами замка свирепствовала зима. Когда они с Нией были помладше, еще до операций, то бегали в горах между сосен. Она плавно двинулась между орхидей: эта из Сингапура, другую привезли из Кении, а еще одна - полосатая, как тигр, - изобретение Белари. Лидия дотронулась до изысканного цветка, восхищаясь его огненным цветом.

"Мы с сестрой - прекрасные пленницы, - подумала она. - Такие же, как и ты".

Листья папоротника задрожали. Из-за зелени выскочил какой-то человек и набросился на нее, как волк. Его руки вывернули ей плечи. Пальцы впились в бледную плоть, и Лидия открыла рот, когда пронзившая боль парализовала ее. Она упала на каменный пол аспидного цвета, сложившись бабочкой, а Берсон придавил ее сверху.

Она хныкнула, ударившись о камень, сердце ее бешено забилось от неожиданного броска Берсона из засады. Она стонала, дрожа под тяжестью его тела, лицо ее было прижато к гладким серым плитам замка. На каменном полу рядом с ней лежала бело-розовая орхидея - невольная жертва нападения Берсона.

Не сразу, сперва убедившись в том, что она не сопротивляется, Берсон позволил ей шевельнуться. Он перестал наваливаться всем своим огромным весом, отодвигаясь от нее, словно танк, который откатывается назад от раздавленной им лачуги. Лидия заставила себя сесть. Наконец она встала, покачиваясь, - бледная, худенькая девочка, совсем маленькая рядом с нависшим над ней чудовищем - начальником охраны госпожи Белари.

Громадное тело Берсона являло собой горы литых мускулов, иссеченные бороздами страшных шрамов, - воплощение силы и жестокой готовности к сражению. Мирриам болтала, что прежде он был гладиатором, но она вечно все выдумывала, а Лидия подозревала, что шрамы скорее достались ему от его дрессировщиков, так же, как она сама получала все наказания от Белари.

Берсон схватил ее за запястье, крепко удерживая ее. Не смотря на всю непреклонность, хватка его была осторожной. После того первого раза, когда все закончилось катастрофическими переломами, он хорошо знал, какую нагрузку способны выдерживать ее кости, чтобы не рассыпаться при этом на кусочки. А Лидия попыталась высвободить руку, проверяя его хватку на прочность, но затем смирилась с пленением. Берсон присел на корточки, чтобы сравняться с ней ростом. Воспаленные глаза с расширенными зрачками изучающе разглядывали ее, наливаясь кровью по мере того, как сканировали инфракрасную вибрацию ее кожи.

Исполосованное лицо Берсона постепенно утрачивало зеленоватый маскировочный оттенок. Теперь, когда он стоял на открытом пространстве, цвет камня или листвы ему был ни к чему. Но впрочем, рука, держащая пленницу, побледнела, словно присыпанная мукой, становясь такой же белой, как и ее кожа.

- Где ты пряталась все это время? - прорычал он.

- Нигде.

Красные глаза Берсона сузились, брови сдвинулись, нависнув над глубокими ямами, излучавшими вопрос. Он понюхал ее одежду, пытаясь уличить Лидию. Поднес свой нос близко к ее лицу, волосам, втянул запах рук.

- Кухня, - пробормотал он.

Лидия вздрогнула. Налившиеся кровью глаза внимательно рассматривали ее, добиваясь дополнительных подробностей, наблюдая за непроизвольной реакцией ее кожи: вспыхнувший румянец будет означать, что она разоблачена и ей не скрыться от его пытливых глаз. Берсон улыбнулся. Охота доставляла дикую, безумную радость его натуре ищейки. Трудно определить, как сочетались качества шакала, пса и человека в этом существе. Высшим счастьем для него было охотиться, завладевать добычей и убивать.

Берсон выпрямился, довольный собой. Достал из мешка стальной браслет.

- У меня есть для тебя кое-что, Лидия. - Он надел украшение ей на запястье. Браслет обвился как змея вокруг ее тоненькой ручки и со звоном защелкнулся. - Теперь не спрячешься.

По руке Лидии пошел ток, она закричала, судорожно забившись, так как электричество пронзило насквозь ее тело. Берсон подхватил ее, когда отключился ток, и сказал:

- Я устал искать имущество Белари.

Он улыбнулся плотно сомкнутыми губами и толкнул ее в направлении репетиционной комнаты. Лидии пришлось подчиниться.

Белари находилась в зале для представлений, когда Берсон привел к ней Лидию. Вокруг суетились слуги - расставляли столы, пристраивали круглую сцену, устанавливали освещение. Стены были завешены бледной муслиновой тканью, через которую проходили электрические разряды, - вздымавшаяся оболочка из заряженного воздуха потрескивала и вспыхивала всякий раз, когда к ней приближался кто-либо из слуг.

Белари, казалось, не обращала внимания на затейливый мир, сооружаемый вокруг нее, она просто бросала распоряжения координатору проекта. Воротник ее черного бронежилета был расстегнут - все же от деятельности, свойственной человеку, ей стало жарко. Она бросила короткий взгляд на Берсона и Лидию, затем снова обратилась к слуге, которая не переставая чиркала что-то на экранчике мини-компьютера.

- Я желаю, чтобы сегодня все было идеально, Тания. Все на своих местах. Все только безукоризненное. Безупречное.

- Да, госпожа.

Белари улыбнулась. Красота ее лица была вылеплена с математической точностью, с расчетом всех фокусных групп, с учетом всех средств и методов улучшения внешности, выработанных прежними поколениями. Коктейли для профилактики заболеваний, противоопухолевые ингибиторы, чистящие клетки, и "Ревития" позволили Белари сохранить физический облик двадцативосьмилетней женщины, тогда как постоянный прием "Ревитии" Лидией остановил рост ее организма на уровне мучительного периода подросткового возраста.

- И чтобы как следует позаботились о Верноне.

- Ему понадобится собеседник?

Белари покачала головой:

- Нет. Уверена, он ограничится тем, что будет надоедать мне. - Она поежилась. - Отвратительный тип.

Тания хихикнула. Холодный взгляд Белари заставил ее угомониться. Белари оценивающе осмотрела зал для представлений.

- Хочу, чтобы здесь было все. Еда, шампанское, все. Хочу, чтобы гости сидели близко, чувствуя друг друга, когда девочки будут выступать. Чтобы было тесно. Очень интимно.

Тания кивнула и сделала еще несколько записей, стуча по клавишам. Она работала с персоналом, уверенно передавая приказы. Слуги в наушниках сразу же получат распоряжения и отреагируют на требования своей госпожи.

Белари продолжала:

- Я хочу, чтобы "Тингла" было вдосталь. И шампанского. Это возбудит их аппетит.

- Но тогда все закончится оргией.

Белари рассмеялась:

- Вот и отлично. Хочу, чтобы все запомнили этот вечер. Чтобы запомнили наших девочек-флейт. Особенно Вернон. - Ее смех затих, уступив место выразительной улыбке, не скрывающей ее чувств. - А он разозлится, когда узнает о них. Но все равно захочет купить. И предложит хорошую цену, как и остальные.

Лидия разглядывала лицо Белари. Неужели эта женщина не осознает, насколько явно она демонстрирует свои чувства к исполнительному директору "Пендант энтертейнмент". Лидия однажды уже видела его за кулисами. Она и Стивен подсматривали, как Вернон Веир трогал Белари, и наблюдали, как та сперва смущалась от его прикосновений, но потом уступила, мобилизовав свои актерские способности, чтобы изобразить покоренную женщину.

Вернон Веир сделал Белари знаменитостью. Он оплатил все расходы по ваянию ее тела и сотворил из нее звезду, как теперь, в свою очередь, она вкладывает деньги в Лидию и ее сестру. Но господин Веир за свою помощь получал плату, был этаким фаустовским дьяволом. Стивен с Лидией видели, как Веир наслаждается Белари, и Стивен еще шепнул ей, что, когда Веир уйдет, Белари вызовет к себе Стивена и повторит всю эту сцену, но тогда уже Стивен будет в роли жертвы ему, как и ей, придется притворяться, что он счастлив подчиниться.

Мысли Лидии резко оборвались. Белари повернулась к ней. На ее шее все еще виднелся воспаленный рубец - результат нападения Стивена, хоть она и сосала, словно леденцы, средство для заживления ран. Должно быть, ее очень раздражает, что у нее шрам на таком видном месте, подумалось девочке. Она ведь так следит за своей внешностью. Белари, казалось, поймала на себе взгляд девочки. Поджав губы, она поправила ворот бронежилета, прикрывая след на теле. Ее зеленые глаза сузились.

- А мы искали тебя.

Лидия склонила голову:

- Простите, госпожа.

Белари провела пальцем по подбородку девочки-флейты и приподняла ее опущенное лицо так, чтобы встретиться глазами.

- Мне следовало бы наказать тебя за то, что ты тратишь мое время.

- Да, госпожа, простите. - Девочка-флейта опустила взгляд. Белари не станет ее бить. Слишком дорого обойдется восстановление. Лидия гадала, что на этот раз использует Белари: электричество, изоляцию или еще какое-нибудь тщательно продуманное унижение.

Но вместо этого Белари указала на стальной браслет:

- Для чего это?

Берсон не стал уклоняться от вопроса. Он не боялся. Он был единственным из всех слуг, кто не боялся. По крайней мере, это его качество приводило Лидию в восторг.

- Чтобы следить за ней. И бить током. - Он улыбнулся, довольный собой. - Браслет не вызывает никаких физических повреждений.

Белари покачала головой:

- Она нужна мне сегодня без всяких украшений. Сними его.

- Она же спрячется.

- Нет. Она хочет стать звездой. Отныне она будет хорошей, правда, Лидия?

Лидия кивнула.

Берсон пожал плечами и невозмутимо снял браслет. Он придвинул свое громадное, изрезанное шрамами лицо к уху Лидии:

- Не вздумай прятаться на кухне в следующий раз. Я все равно тебя найду. - Он выпрямился, удовлетворенно улыбаясь. Лидия, прищурившись, смотрела на Берсона, поздравив себя с победой, ведь Берсон так и не догадался, где находится ее укрытие. Но затем, поймав улыбку Берсона, вдруг засомневалась: а если он уже все понял и просто играет с ней, как кошка с покалеченной мышью?..

Белари произнесла:

- Спасибо, Берсон, - и молча оглядела огромное существо, так похожее на человека, но двигающееся со смертоносной быстротой, присущей диким зверям. - Ты усилил нашу охрану?

Берсон кивнул:

- Твое поместье в безопасности. Мы проверяем весь остальной персонал на наличие скрытых нарушений порядка.

- Нашли что-нибудь?

Берсон помотал головой:

- Весь персонал любит тебя.

Голос Белари зазвенел:

- То же самое мы думали о Стивене. А теперь я вынуждена носить бронежилет в собственном поместье. Я не могу позволить проявлений падения моей популярности. Это слишком влияет на мою стоимость.

- Я все сделал.

- Если мои акции упадут, Вернон заставит меня подключиться к системе ТачСенс. Я этого не вынесу.

- Понимаю. Больше провалов не будет.

Белари неприязненно посмотрела на чудовище, нависшее над ней.

- Ладно. Тогда пойдем. - Она махнула рукой Лидии, подзывая. - Твоя сестра уже давно ждет тебя. - Она взяла девочку-флейту за руку и повела ее из зала для представлений.

Лидия оглянулась украдкой. Берсон пропал. Слуги спешили, расставляя на столах срезанные орхидеи, но Берсон исчез - то ли слился со стенами, то ли умчался по своим охранным делам.

Белари потянула Лидию за руку:

- Ну и заставила ты нас поломать голову со своими прятками. Я уж думала, нам придется снова разбрызгивать феромон.

- Простите.

- Ничего страшного. На этот раз. - Белари улыбнулась ей сверху вниз. - Ты нервничаешь перед сегодняшним выступлением?

Лидия мотнула головой:

- Нет.

- Нет?

Лидия пожала плечами:

- Господин Веир купит наши акции?

- Если заплатит достаточно денег.

- А он захочет?

Белари улыбнулась:

- Уверена, что захочет, обязательно. Ты же уникальна. Как и я. Вернон любит коллекционировать редкую красоту.

- А какой он?

Улыбка Белари стала натянутой. Она подняла голову, устремив взгляд вперед, - казалось, ее интересовал только путь, которым они шли по замку.

- Когда я была девочкой, очень маленькой, намного младше тебя, задолго до того, как стать знаменитостью, я часто ходила играть на детскую площадку. Как-то раз туда пришел один человек и стал смотреть, как я качаюсь на качелях. Он захотел со мной подружиться. Мне он не понравился, но стоило ему приблизиться, я почувствовала, как кружится голова. Все, что он говорил мне, имело абсолютный смысл. От него неприятно пахло, но я не могла оттолкнуть его. - Белари встряхнула головой. - Чья-то мать прогнала его. - Она снова посмотрела вниз на Лидию. - У него был химический одеколон, понимаешь?

- Контрабандный?

- Да. Из Азии. Запрещенный у нас. Вот и Вернон такой же. У тебя мурашки по коже, но все равно к нему тянет.

- Он трогает тебя.

Белари грустно взглянула на Лидию:

- Ему нравится мой жизненный опыт старухи в сочетании с телом юной девушки. Но вряд ли он выделяет только меня. Он всех трогает. - Слегка усмехнулась. - Но кроме тебя, возможно. Ты слишком драгоценна для этого.

- Слишком хрупка.

- К чему такая грусть? Ты - уникальна. Мы сделаем из тебя звезду. - Белари алчным взглядом окинула свою протеже. - Твои акции взлетят вверх, и ты станешь знаменитой.

Из своего окна Лидия наблюдала за тем, как съезжаются гости Белари. Аэромобили в сопровождении охраны змейками скользили низко над соснами, в темноте мигали зеленые и красные бегущие огоньки.

Ния подошла к Лидии и встала за ее спиной.

- Уже приехали.

- Да.

На деревьях толстым слоем лежал снег, похожий на взбитые сливки. Метались голубые лучи поисковых прожекторов, выхватывая время от времени из темноты то снег, то деревья в лесу. В тени сосен притаились дозорные лыжники Берсона, в надежде выследить с помощью датчиков инфракрасные следы незваных гостей. Их лучи скользили по древним обломкам лыжного подъемника, который тянулся наверх из самого города. Проржавевший, он стоял беззвучно, и только ветер иногда налетал на сиденья и толкал тросы. Пустые кресла равнодушно покачивались в морозном воздухе - они тоже стали жертвой каприза Белари. Она ненавидела конкуренцию. Теперь она одна была покровительницей города, который сверкал далеко внизу, в долине.

- Тебе надо одеться, - сказала Ния.

Лидия повернулась, чтобы внимательно разглядеть свою сестру-двойняшку. Черные бездонные глаза смотрели на нее из-под крошечных век. Кожа бледная, лишенная какого бы то ни было цвета, изящная худоба подчеркивала тонкость ее кости. Лишь одно было у нее настоящим, у них обеих - собственные кости. Именно это в первую очередь привлекло внимание Белари, когда им было всего по одиннадцать лет. Вполне взрослыми, чтобы Белари смогла забрать их у родителей.

Лидия снова посмотрела в окно. Внизу, в узком пространстве горной долины, желтыми огоньками переливался город.

- Ты скучаешь? - спросила она.

Ния придвинулась ближе:

- Скучаю по чему?

Лидия кивнула вниз на мерцающий свет:

- По городу.

Их родители были стеклодувами, занимались старинным ремеслом, пришедшим в упадок, несмотря на разумно налаженное производство, - они своим дыханием создавали изящные вещицы, под их внимательным взором песок плавился и принимал нужную форму. Как и все ремесленники города - гончары, кузнецы, живописцы, - они переехали в поместье Белари в надежде обрести ее покровительство. Случалось, аристократы, приезжавшие к Белари, обращали внимание на кого-либо из художников, и тогда влияние счастливчика возрастало. Так, Нильсу Кинкэйду удалось разбогатеть благодаря благосклонности Белари; он варил железо по ее желанию, снабжая крепость огромными воротами ручной ковки и сады - незаметными на первый взгляд скульптурными сюрпризами: лисицы и дети выглядывали из зарослей люпина и аконита летом и из глубоких сугробов зимой. Теперь он достаточно знаменит, по крайней мере для того, чтобы выпускать собственные акции.

Родители Лидии тоже обратились за поддержкой, но Белари не сочла их ремесло достойным своего внимания. Вместо этого она заинтересовалась биологическим чудом - оказывается, у них были дочери-близнецы, такие хрупкие, светловолосые, они глядели на мир васильковыми глазами, не мигая, будто впитывали в себя все чудеса гор в ее владениях. С тех пор благодаря деньгам, что родители близнецов выручили за своих детей, их дело процветало.

Ния легонько подтолкнула Лидию, ее призрачное лицо было серьезным.

- Скорее оденься. Тебе нельзя опаздывать.

Лидия отвернулась от своей черноглазой сестры. Мало что осталось в них от первоначального облика. В течение двух лет они росли в замке под наблюдением Белари, а затем начались пилюли. Прием "Ревитии" в возрасте тринадцати лет зафиксировал их функции на основе матрицы юности. Затем настал черед вставить чужие глаза, забранные у другой пары близнецов в одной из дальних стран. Иногда Лидия задавалась вопросом, глядят ли две смуглые девочки где-нибудь в Индии на мир глазами цвета васильков или бродят по грязным улочкам своих деревень, ориентируясь только по тому, как звуки отскакивают от стен из коровьего кизяка или как стучат по пыли их тросточки, которые они держат перед собой.

Лидия внимательно всматривалась в ночь за окном своими украденными черными глазами. Аэромобили один за другим высаживали гостей на посадочных площадках, затем расправляли легкие прозрачные крылья и отдавались на волю горному ветру, который уносил их прочь.

Последовали другие курсы терапии: пигментные препараты выкачали всю краску из кожи, сделав девочек бледными, как маски театра Кабуки, бесплотными тенями их прежних - загорелых под горным солнцем детей. А потом начались операции. Она вспомнила, как приходила в себя после каждой удачной операции - искалеченная, неделями не способная шевельнуться, несмотря на то что сквозь широкие отверстия игл доктор заливал в ее немощное тело средства для срастания ран и питательные растворы. Каждый раз после операции врач брал ее за руку, утирал пот с бледного лба и шептал: "Бедное дитя. Бедное, бедное дитя". После чего приходила Белари и радовалась результатам, говоря, что Лидия и Ния скоро станут звездами.

Снег, сорванный с сосен порывами ветра, кружил вихрем вокруг прибывающих представителей элиты. Гости спешили сквозь вьюживший снег, а в это время голубые лучи прожекторов лыжного дозора Берсона шарили по лесу. Лидия вздохнула и отвернулась от окна, уступив в конце концов беспокойным уговорам Нии, что следует одеться.

Стивен и Лидия ходили вместе на пикники, когда Белари отсутствовала в поместье. Они обычно покидали огромное серое здание замка Белари и очень осторожно шли по горным лугам. Стивен всегда поддерживал ее, показывая, куда ставить хрупкие ступни среди ромашек, васильков и люпина, пока с отвесных гранитных скал их взорам не открывался вид на город далеко внизу. Со всех сторон вздымались вершины, покрытые ледниками, - горы окружали долину, словно великаны, которые присели на корточки, чтобы посовещаться; даже летом с их ликов не сходил снег, белевший, как бороды мудрецов. Вдвоем они устраивались на краю пропасти и ели то, что приносили с собой, а Стивен рассказывал истории о том, каким мир был до появления поместий, до того, как благодаря "Ревитии" знаменитости стали бессмертными.

Он рассказал, что когда-то эта страна была демократической. Что люди даже голосовали за своих сеньоров. Что они могли свободно разъезжать по любым поместьям, куда им только хотелось. Все могли, подчеркивал он, не только звезды. Лидия знала, что есть такие места на побережье, где до сих пор все так и происходит. Она слышала об этом. Но ей трудно было в это поверить. Все же она - дитя поместья.

- Это правда, - уверял ее Стивен. - На побережье люди избирают своего руководителя. Это только здесь, в горах, все иначе. - Он улыбался ей, слегка щуря глаза, - его явно веселило недоверчивое выражение ее лица.

Лидия рассмеялась:

- Но кто же тогда платит за все? Кто, кроме Белари, даст денег на ремонт дорог и строительство школ? - Она сорвала астру и покрутила ее меж пальцев, разглядывая, как фиолетовые спицы лепестков почти полностью скрывают желтую сердцевину цветка.

- Сами люди.

Лидия снова засмеялась:

- Как же они смогут? У них едва хватает денег на то, чтобы прокормить себя. И как они узнают, что надо делать? Если бы не Белари, то никто и не знал бы, что следует починить или исправить. - Она отбросила в сторону астру, желая, чтобы та слетела со скалы. Но вместо этого ветер подхватил цветок, и он упал рядом с ней.

Стивен подобрал астру и легким движением смахнул ее в пропасть.

- Это правда. Им не обязательно быть богатыми, они просто вместе трудятся. Думаешь, Белари знает все на свете? Она нанимает советников. И люди могут делать точно так же, как она.

Лидия покачала головой:

- Такие люди, как Мирриам? Управлять поместьем? Это же дикость какая-то. Никто ведь не будет ее уважать.

Стивен нахмурился:

- Все равно это правда, - упрямо повторил он.

И может, потому, что он нравился Лидии и ей не хотелось, чтобы он сердился, она согласилась, что, возможно, все так, как он говорил, в душе понимая: Стивен - просто мечтатель. Поэтому он был таким милым, пусть даже и не знал, как на самом деле устроен мир.

- Тебе нравится Белари? - неожиданно спросил Стивен.

- Что ты имеешь в виду?

- Она тебе нравится?

Лидия удивленно посмотрела на него. Карие глаза Стивена напряженно изучали ее. Она повела плечами:

- Она хорошая сеньора. Все накормлены и ухожены. Совсем не так, как в поместье господина Веира.

Стивен скривился от отвращения:

- Ничто не сравнится с поместьем Веира. Он просто дикарь - сажает своих слуг на кол. - Юноша помолчал. - Но все же посмотри, что Белари с тобой сотворила.

Лидия нахмурилась:

- А что тебе во мне не нравится?

- Ты же не настоящая. Посмотри, какие у тебя глаза, кожа и… - он отвел глаза в сторону, голос его дрогнул, - … какие кости. Смотри, что она сделала с твоими костями.

- А что такое с моими костями?

- Ты же с трудом ходишь! - внезапно вскричал он. - Ты должна была бы уметь ходить!

Лидия обеспокоенно огляделась вокруг. Стивен высказывался очень критически. А вдруг кто-нибудь услышит? Это только кажется, что они одни, но всегда какие-нибудь люди оказываются неподалеку - агенты безопасности скрываются на склонах, кто-то просто гуляет. Может, и Берсон где-то здесь, слился с пейзажем - каменный человек, притаившийся среди скал. Стивену однажды жестоко досталось, тогда он понял, что значит иметь дело с Берсоном.

- Но я умею ходить, - яростно шепнула она.

- Сколько раз ты ломала себе то руку, то ногу, то ребро?

- В этом году - еще ни разу. - Она гордилась собой. Она научилась быть осторожной.

Стивен усмехнулся с недоверием:

- А знаешь, сколько раз я ломал кости за всю свою жизнь? - Он не стал дожидаться ответа. - Ни разу. Ни одной косточки. Никогда. Ты вообще помнишь, каково это - ходить и не беспокоиться, что можешь споткнуться или стукнуться обо что-нибудь или о кого-нибудь? Ты же словно из стекла.

Лидия покачала головой и отвела взгляд:

- Я стану звездой. Белари собирается разместить наши акции на рынке.

- Но ты не можешь ходить, - сказал Стивен. В его глазах читалась жалость, и это рассердило Лидию.

- Очень даже могу. И хватит об этом.

- Но…

- Да! - Лидия мотнула головой. - Кто ты такой, чтобы говорить мне, чем я занимаюсь? Посмотри лучше, что Белари делает с тобой, но ты же все равно ей верен! Может, меня и оперировали помногу, но, по крайней мере, она не забавляется со мной.

Это был единственный раз, когда Стивен рассердился. Лицо его вспыхнуло от гнева, и на мгновение Лидии показалось, что он ударит ее и разобьет вдребезги. В глубине души ей даже хотелось этого: так он хотя бы избавит их от жестокого разочарования, назревавшего в отношениях между ними, двумя слугами, - каждый из них считал другого рабом.

Но Стивен овладел собой и перестал спорить. Он попросил прощения и взял ее за руку, они молча смотрели, как садится солнце, но было уже слишком поздно, и спокойствие нарушилось. Мысли Лидии вернулись к тем временам до операций, когда она бегала беззаботно, и, хоть она никогда не признается в этом Стивену, у нее было чувство, будто он сорвал корку с раны и теперь она болезненно кровоточит.

Зал, заполненный возбужденной публикой, набравшейся "Тингла" и шампанского, гудел от предвкушения. Муслиновая ткань на стенах вспыхивала молниями, когда гости Белари, в искрящихся шелках, увешанные сверкающим золотом, шумно веселились, перемещаясь по комнате яркими группами, то сходились вместе, беседуя, то со смехом расходились, чтобы обойти по кругу всех присутствующих.

Лидия плавно скользила между гостей, ее бледная кожа и прозрачное платье на фоне кричащих красок и чрезмерной роскоши казались островком непритязательности. Кое-кто из гостей с любопытством поглядывал на нее - необычную девочку, бродившую среди них, пока все развлекались. Но они тут же забывали о ней. Всего-навсего еще одно существо Белари, может и любопытное с виду, но не представляющее никакой ценности. Внимание гостей всегда переключалось на какие-то, как им казалось, более важные разговоры, что велись вокруг. Лидия улыбнулась. "Очень скоро, - подумала она, - вы узнаете, кто я". Она прижалась к стене, недалеко от стола, ломившегося от закусок, на котором возвышались горы из тонких сэндвичей, кусочков мяса, стояли блюда с сочной клубникой.

Лидия обвела взглядом толпу. Сестра Ния, одетая в такое же прозрачное платье, находилась в другом конце комнаты. Белари стояла в окружении знаменитостей и сеньоров поместий, в зеленом платье, под цвет глаз. Она улыбалась, явно чувствуя себя непринужденно, пусть даже без ставшего уже привычным бронежилета.

Вернон незаметно подошел к Белари сзади и погладил ее по плечу. Лидия видела, как хозяйка вздрогнула и напряглась от прикосновения Веира. Неужели он не заметил? А может, он из тех людей, что получают удовольствие оттого, что внушают людям отвращение? Белари улыбнулась ему, вновь овладев своими чувствами.

Лидия взяла маленькую тарелочку с мясом со стола. Мясо, политое сверху восстановленной малиной, было сладким на вкус. Белари любила все сладкое, вот и сейчас в конце стола она ела клубнику, беседуя с исполнительным директором "Пендант энтертейнмент". Пристрастие к сладкому - еще один побочный эффект употребления "Тингла".

Белари заметила Лидию и подвела Вернона Веира к ней.

- Тебе нравится это мясо? - спросила она с легкой улыбкой.

Лидия кивнула, аккуратно дожевывая. Улыбка Белари стала шире.

- Ничего удивительного. У тебя есть вкус к хорошим продуктам. - Ее лицо горело от "Тингла". Лидия порадовалась, что кругом были люди. Когда Белари принимала слишком много "Тингла", то ее охватывали сумасбродные желания. Однажды она натерла тела сестер клубникой, так что их бледная кожа стала красной от сока, а потом, возбудившись из-за чрезмерной дозы, заставила Лидию языком слизывать сок с тела Нии, а Нию - проделать языком то же самое со своей сестрой; Белари же наблюдала за ними, наслаждаясь таким декадентским зрелищем.

Белари выбрала ягоду клубники и предложила ее Лидии:

- Вот. Съешь одну, но не испачкайся. Я хочу, чтобы ты выглядела безупречно. - Ее глаза блестели от возбуждения. Лидия отогнала от себя воспоминание и взяла ягоду.

Вернон разглядывал Лидию.

- Твоя?

Белари ласково улыбнулась:

- Одна из моих девочек-флейт.

Вернон опустился на колени и стал еще более пристально рассматривать ее.

- Какие у тебя необыкновенные глаза.

Лидия застенчиво опустила голову.

Белари пояснила:

- Я их заменила.

- Заменила? - Вернон посмотрел на нее снизу вверх. - Не изменила?

Белари просияла:

- Мы ведь оба знаем - все, что красиво, не бывает искусственным. - Она наклонилась и погладила Лидию по белесым волосам, довольно улыбаясь своему созданию. - Когда я получила ее, у нее были самые красивые синие глаза. Похожие на те цветы, что растут здесь в горах летом. - Покачала головой. - Но я их заменила. Они были красивы, но смотрелись не так, как мне хотелось.

Вернон снова выпрямился:

- Она поразительна. Но не так красива, как ты.

Белари ядовито усмехнулась:

- И именно поэтому ты хочешь, чтобы меня подключили к ТачСенс?

Вернон пожал плечами:

- Это новый рынок, Белари. С твоей хваткой ты сможешь стать звездой.

- Я уже звезда.

Вернон улыбнулся:

- Но ведь "Ревития" очень дорогостояща.

- Мы всякий раз с тобой возвращаемся к этой теме, не так ли, Вернон?

Вернон сурово взглянул на нее:

- Я не стал бы спорить с тобой, Белари. Ты прекрасно справляешься со всем. Достойна каждой монеты, вложенной в твою переделку. Я не знаю актрисы лучше тебя. Но это же "Пендант", в конце концов. Ты могла бы давным-давно выкупить долю своих акций, если бы не была так зациклена на бессмертии. - Его взгляд стал холодным. - Если хочешь быть бессмертной - подключишься к ТачСенс. Мы уже встречаем широкое признание на рынке. Это - будущее бизнеса развлечений.

- Я - актриса, а не марионетка. Мне совсем не нужно, чтобы люди влезали в мою шкуру.

Вернон повел плечами:

- Все мы платим свою цену за нашу известность. Куда движется рынок - туда и мы должны стремиться. Никто из нас не свободен по-настоящему. - Он многозначительно посмотрел на Белари. - Разумеется, нет, если мы хотим жить вечно.

Белари ответила лукавой улыбкой:

- Возможно. - Она кивнула Лидии. - Беги, уже почти пора. - Снова повернулась к Вернону. - Мне хотелось бы, чтобы ты кое-что увидел.

Стивен передал ей пузырек за день до своей смерти. Лидия еще спросила его, что это за золотистые леденцы - крошечные, размером меньше ее мизинчика - в пузырьке. Она улыбалась подарку, радуясь, но Стивен оставался серьезным.

- Это - свобода, - сказал он.

Она мотнула головой, не понимая.

- Если у тебя есть выбор, ты управляешь своей жизнью. И тогда не обязательно быть любимой вещью Белари.

- Я не ее вещь.

Он покачал головой:

- Если тебе когда-нибудь захочется сбежать, - он поднял пузырек, - это тебе поможет.

Стивен вложил пузырек в бледную руку и сжал ее пальцы. Флакончик был из дутого стекла. Может, он из мастерской родителей, мелькнуло в ее голове.

Стивен продолжил:

- Мы здесь ничего не значим. Только такие люди, как Белари, имеют власть. В других местах, в других частях мира все иначе. Даже самые ничтожные люди что-нибудь да значат. Но здесь, - он печально улыбнулся, - все, что у нас есть, - это наши жизни.

К ней вдруг пришло понимание. Ей захотелось отодвинуться, но Стивен крепко удерживал ее.

- Я не говорю, что тебе это нужно прямо сейчас, но когда-нибудь, возможно, понадобится. Может быть, однажды ты поймешь, что не желаешь больше иметь дело с Белари. Какими бы дарами она тебя ни осыпала. - Он мягко сжал ей руку. - Это очень быстро. Почти не больно. - Его карие глаза смотрели на нее с нежностью и добротой - она всегда замечала, какой у него взгляд.

Это был дар любви, пусть и толкавший ее на неправильный путь; но только для того, чтобы доставить ему радость, она кивнула, согласившись принять пузырек и спрятать его в своем укрытии, просто на всякий случай. Она еще не знала тогда, что он уже выбрал для себя смерть, что бросится с ножом на Белари и почти достигнет цели.

Никто из присутствующих не заметил, когда девочки-флейты заняли свои места на главном помосте. Они - чудесные создания, бледные ангелы - стояли там обнявшись. Лидия прижалась ртом к горлу сестры, чувствуя, как под белой-белой кожей часто бьется ниточка пульса. Кожа пульсировала под языком, пока она искала крошечное отверстие на теле сестры. Лидия ощутила влажное прикосновение языка Нии на собственном горле, он зарывался в ее плоть, как маленькая мышка, желавшая пристроиться поуютней.

Лидия замерла, снисходительно выжидая, когда зрители обратят ни них внимание, полностью сосредоточившись на собственном выступлении. Она ощутила дыхание Нии, как расширяются ее легкие внутри хрупкой грудной клетки. Лидия тоже вдохнула. Они начали играть: сперва раздались звуки из нее самой - из открытых клапанов в ее теле, а затем зазвучали ноты из Нии. Ясный звук, от которого перехватывало дыхание, полился из их тел.

Грустная мелодия умолкла. Лидия отвела голову и сделала вдох, воспроизводя движения сестры, затем снова прижалась к ней губами. На этот раз Лидия целовала ее руку. Рот Нии искал тонкое отверстие на ключице. Их тела источали музыку - печальную и прозрачную, как они сами. Ния выдыхала в Лидию, и воздух из ее легких летел сквозь кости Лидии, окрашенный чувством, словно теплое дыхание сестры оживало внутри ее тела.

Гости, стоявшие вокруг помоста с девочками, замолчали. Тишина стала распространяться по залу, как круги на воде от камня, брошенного в безмятежный пруд, она быстро захватывала пространство от источника звуков до самых дальних уголков. Все взгляды теперь были обращены к бледным девочкам на сцене. Лидия почти физически ощущала, как взоры людей жадно вонзились в нее. Она передвигала руками под платьем сестры, тесно прижимаясь к ней. Руки Нии касались ее бедер, нажимая клапаны на изогнутом теле. Когда они обнялись по-новому, толпа издала страстный вздох - шелест их собственных желаний обрел звучание музыки.

Руки Лидии нашли нужные клавиши на сестре, ее язык еще раз коснулся горла Нии. Пальцы пробежались по косточкам позвоночника Нии и, найдя внутри нее кларнет, стали поглаживать клапаны. Она выпустила теплое дыхание в сестру и почувствовала, как Ния дышит в нее. Звук Нии, насыщенный и мрачный, и ее собственный, ярче и выше, лились контрапунктом - неспешно рассказанная история о чем-то запретном.

Они стояли обнявшись. Их тела были устроены так, чтобы рождать музыку, звуки чарующе переплетались, послушные движениям рук, скользившим по телам, мелодия нарастала, как волна. Внезапно Ния сорвала с Лидии платье, а пальцы Лидии разорвали платье на Нии. Их тела обнажились - бледные чудесные существа из волшебного мира музыки. Потрясенные гости вокруг них открыли рты от изумления: теперь мелодия зазвучала ярче - ей не мешали прилипающие одежды. Засияли музыкальные элементы, вживленные в девочек: отверстия из кобальта на позвоночниках, блестящие клапаны и клавиши из меди и слоновой кости, встроенные по всему скелету, - в этих телах сочетались сотни всевозможных инструментов.

Рот Нии медленно перемещался по руке Лидии. Она извлекала из Лидии чистые, сверкающие, как капли воды, звуки. Поры Нии сочились стенаниями страсти и греха. Их объятия становились все неистовей, превращаясь в хореографию похоти. Зрители сдвинулись ближе, сплетаясь телами, - возбужденные зрелищем обнаженной юности, звучанием музыки.

Лидия смутно, как сквозь туман, видела обращенные к ним глаза, раскрасневшиеся лица. "Тингл" вкупе с этим представлением воздействовал на гостей. В зале становилось жарко. Они с Нией медленно опустились на пол, обнимаясь все более чувственно и изощренно, напряжение страсти музыкального соперничества увеличивалось по мере того, как переплетались их тела. Годы целенаправленной подготовки предшествовали этому мгновению, такому тщательно выверенному соединению гармонизированной плоти.

"Мы исполняем порнографию, - подумалось Лидии. - Порнографию ради наживы Белари". Она мельком увидела сияющую от удовольствия покровительницу, остолбеневший Вернон Веир сидел рядом. "Да, - мысленно обратилась она, - смотрите на нас, господин Веир, любуйтесь порнографией, которую мы вам показываем". Но потом настал ее черед играть на своей сестре, языком и пальцами водить по клавишам Нии.

Это был танец обольщения и уступки. Они подготовили много других танцев - сольных и в дуэте, целомудренных и непристойных, - но для дебюта Белари выбрала именно его. Мощь музыки, интенсивной и напряженной, все нарастала, пока наконец они с Нией не легли на пол - истощенные, все в поту, - голые близнецы, сплетенные в звучащем сладострастии. Музыка их тел смолкла.

Все вокруг боялись шелохнуться. Лидия чувствовала вкус соли на коже сестры, когда они застыли. Свет в зале погас, что означало - представление закончено.

Публика взорвалась аплодисментами. Зажглись огни. Ния выпрямилась. Губы ее растянулись в довольной улыбке, когда она помогла Лидии встать на ноги. "Вот видите? - говорили глаза Нии. - Мы будем звездами". Лидия поняла, что она, как и сестра, улыбается. Несмотря на то что Стивена больше нет, несмотря на жестокое обращение Белари, она улыбалась. Восхищение зрителей ласкало ее, словно целебный бальзам, доставляющий удовольствие.

Они поклонились в первую очередь Белари, как их учили, выражая почтение своей госпоже, матери-богине, создавшей их. Белари улыбнулась этому жесту, хоть и отрепетированному, и присоединилась к аплодисментам гостей. Люди громко хлопали великолепной грации девочек - Ния и Лидия с изяществом поклонились четыре раза по сторонам света, подобрали свои платья, спустились со сцены и, в сопровождении огромного Берсона, направились к своей покровительнице.

Гром аплодисментов не умолкал, пока они шли через зал к Белари. Наконец Белари взмахнула рукой, хлопки затихли, и воцарилась почтительная тишина. Положив руки на хрупкие плечи девочек, она с улыбкой обратилась к собравшимся гостям:

- Дамы и господа, перед вами наши девочки-флейты.

И снова обрушился шквал аплодисментов, еще один, заключительный взрыв восторга, после чего гости стали переговариваться, обмахиваться, чувствуя, как горят их собственные тела, возбужденные выступлением сестер.

Белари придвинула к себе девочек-флейт ближе и шепнула им:

- Вы хорошо справились. - Она осторожно обняла их.

Глаза Вернона Веира блуждали по обнаженным телам Лидии и Нии.

- Ты превзошла себя, Белари, - сказал он.

Белари слегка наклонила голову в ответ на комплимент. Рука не выпускала плечо Лидии, цепко удерживая свою собственность. Голос Белари ничем не выдавал напряжения. Она выглядела радостной, вполне довольной собой, но пальцы больно впивались в кожу Лидии.

- Они у меня - лучшие.

- Какая незаурядная работа.

- К тому же дорого обходится, если они вдруг поломают кости. Косточки у них ужасно хрупкие. - Белари, ласково улыбаясь, любовно посмотрела вниз на девочек. - Им уже и не вспомнить, как это - ходить и не думать об этом.

- Все самое прекрасное на свете хрупко. - Вернон дотронулся до щеки Лидии. Она едва сдержалась, чтобы не отшатнуться. - Должно быть, не просто было их создать.

Белари кивнула:

- Они так замысловато устроены. - Она провела пальцем по отверстиям на руке Нии. - Звучание каждой ноты зависит не только от расположения пальцев на клавишах, но также и от того, с какой силой они прижимаются друг к другу или к полу, согнута ли рука или выпрямлена. Мы заморозили уровень гормонов, чтобы девочки перестали расти, и только потом начали конструировать инструменты. От них требуется колоссальное мастерство, чтобы одновременно играть и танцевать.

- И как долго вы их готовили?

- Пять лет. Всего семь, если учесть время, затраченное на операции.

Вернон покачал головой в удивлении:

- А мы ничего даже не слышали о них.

- Вы бы все испортили. Я собираюсь сделать из них звезд.

- Мы тебя сделали звездой.

- И вы же свергнете меня, если я вдруг запнусь.

- Итак, ты выпустишь их на рынок?

Белари улыбнулась ему:

- Конечно. Я оставлю себе контрольный пакет акций, но остальные - продам обязательно.

- Станешь богатой.

Белари усмехнулась:

- Более того - стану независимой.

На лице Вернона отразилось крайнее разочарование.

- Полагаю, это означает, что мы не будем подсоединять тебя к ТачСенс.

- Полагаю, не будете.

Напряженность между ними была очевидной. Вернон раздумывал, выискивая слабое место, в то время как Белари сжимала свою собственность, глядя ему в лицо. Глаза Вернона сузились.

Словно читая его мысли, Белари сказала:

- Я их застраховала.

Вернон горестно покачал головой:

- Белари, ты меня дискредитируешь. - Он вздохнул. - Полагаю, мне стоит поздравить тебя. Иметь таких преданных подданных, такое состояние - ты достигла большего, чем я мог себе представить, когда впервые встретился с тобой.

- Мои слуги преданы, потому что я хорошо к ним отношусь. Они просто счастливы служить мне.

- А твой Стивен с этим согласился бы? - Вернон махнул рукой в сторону стола с закусками, в центре которого стояло угощение из мяса, спрыснутое малиновым соком и украшенное ярко-зелеными листьями мяты.

Белари усмехнулась:

- О да, даже он. Знаешь, когда Майкл и Рене как раз собирались начать разделывать его, он посмотрел на меня и сказал: "Спасибо". - Она пожала плечами. - Хоть он и пытался меня убить, но у него также было страстное желание угодить, даже так. Уже в самом конце он попросил прощения, сказал, что лучшие годы своей жизни он провел, служа мне. - Она театральным жестом утерла слезу. - Ума не приложу, как это случилось, - он так любил меня и одновременно желал, чтобы я умерла. - Она отвела взгляд от Вернона и оглядела остальных гостей. - Впрочем, именно поэтому я решила, что лучше подать его к столу, чем просто посадить на кол в назидание. Мы любили друг друга, пусть он и оказался предателем.

Вернон, полный сочувствия, пожал плечами:

- Многие люди не расположены к системе поместий. Ты пытаешься им объяснить, что гораздо лучше обеспечиваешь их безопасность, чем это было прежде, и все равно они возражают. - Он многозначительно взглянул на Белари. - А иногда даже более того.

Белари повела плечом:

- Ну, мои-то подданные не возражают. По крайней мере, так было до Стивена. Они меня любят.

Вернон ухмыльнулся:

- Как и все мы. В любом случае, подать его на стол в таком виде… - Он взял тарелку со стола. - У тебя безупречный вкус.

Лицо Лидии застыло, когда она поняла, о чем они говорят. Она посмотрела на расставленные тарелки с красиво нарезанным мясом, затем перевела взгляд на Вернона, который подцепил вилкой кусок и отправил его в рот. В животе у нее все перевернулось. Лишь благодаря своей подготовке ей удалось сохранить неподвижность. Вернон и Белари продолжали беседовать, но все мысли Лидии сейчас были только о том, что она ела своего друга - того, кто был так добр к ней.

Гнев стал закипать в ней, наполняя возмущением каждую клеточку тела. Ей страстно захотелось наброситься на свою самодовольную госпожу, но она понимала - ярость эта бессильна. Она слишком слаба, чтобы сразиться с Белари. Слишком мала, и косточки ее чересчур хрупки. Белари превосходит ее во всем, с ней невозможно тягаться. Лидия задрожала, охваченная отчаянием, но вдруг в голове ее зазвучал голос Стивена - он шептал ей мудрые слова утешения. Она сумеет одолеть Белари. При этой мысли ее бледная кожа порозовела от удовольствия.

Словно что-то почувствовав, Белари взглянула на нее сверху вниз.

- Лидия, пойди, оденься и возвращайся. Хочу познакомить тебя и твою сестру с каждым из присутствующих, прежде чем сделать вас достоянием общественности.

Лидия пробиралась к своему тайному месту. Пузырек все еще там, если, конечно, Берсон не нашел его. Сердце ее застучало молоточком: а что, если флакончик пропал, что, если чудовище уничтожило прощальный подарок Стивена? Она крадучись шла по слабо освещенным служебным коридорам, которые вели на кухню, тревожно замирая при каждом шаге.

В кухне кипела работа, повсюду сновали слуги, занятые приготовлением блюд для гостей. Лидия почувствовала дурноту. Может, на этих подносах еще лежат останки Стивена. В печах трещал огонь, гремели заслонки духовых шкафов, тем временем Лидия тихонько прошла мимо всей этой суматохи, скользнув вдоль стен неприкаянной бледной тенью. Никто не обратил на нее внимания. Все усердно трудились на Белари, ни о чем не задумываясь и без каких-либо угрызений совести выполняли все ее распоряжения - рабы, самые что ни на есть настоящие. Покорность - это все, что было нужно Белари.

Лидия мрачно усмехнулась про себя. Если покорность - это то, что любит Белари, то Лидия будет просто счастлива по-настоящему предать ее. Она замертво упадет на глазах у всех гостей, и звездный час ее госпожи будет испорчен, она опозорит Белари и разрушит ее надежды на обретение независимости.

Лидия проскользнула в дверной проем - в кладовой было тихо. Все были заняты тем, что подавали на стол, бегали, высунув языки как собаки, чтобы накормить ораву гостей Белари. Лидия побродила среди запасов, мимо бочек с маслом и мешков с луком, оставив позади огромные гудящие холодильники, в стальных недрах которых целиком помещались коровьи туши. Она подошла к широким высоким стеллажам в конце кладовой и полезла к самой верхней полке, где хранились бобовые, мимо банок с консервированными персиками, помидорами и маслинами. Отодвинула в сторону банку с чечевицей и очутилась в своем укрытии.

Она пошарила рукой в узкой щели тайника, и на мгновение ей показалось, что пузырек пропал, но в следующую минуту она уже сжимала крошечный флакончик из дутого стекла.

Лидия слезала вниз со всеми предосторожностями, опасаясь переломов, хотя ей стало смешно, что она еще о чем-то беспокоится, ведь теперь это скорее всего уже не имеет значения, после чего поспешила назад - через кухню, мимо озабоченных и покорных слуг, далее по служебному коридору, полная решимости покончить с собой.

Торопливо передвигаясь по темным коридорам, она улыбалась, радуясь тому, что ей больше никогда не придется красться по неосвещенным залам и прятаться от глаз аристократии. Свобода была в ее руках. Впервые за долгие годы она управляла своей судьбой.

Неожиданно выскочил Берсон, он материализовался из полумрака, его черная кожа стала принимать свой естественный цвет. Он вцепился в нее и рывком заставил остановиться. Лидия напряглась всем телом, вдруг оказавшись в плену. Ей было трудно дышать, суставы хрустели. Берсон сгреб обе ее руки в огромный кулак. Другой ручищей он приподнял ей подбородок, сверля ее лицо своим воспаленно-красным взглядом, выискивая в черных глазах ответ на свой вопрос:

- Куда направляешься?

Из-за огромного роста его ошибочно можно принять за глупца, подумалось ей. Из-за громкого медлительного голоса. Из-за мутного, как у зверя, взгляда. Но в отличие от Белари, он был очень наблюдательным. Лидия задрожала, ругая себя за опрометчивость. Берсон внимательно разглядывал ее, ноздри его раздувались, чуя запах страха. От его глаз не укрылось то, что она покраснела.

- Куда направляешься? - спросил он снова.

Голос звучал угрожающе.

- Назад к гостям, - пролепетала Лидия.

- А где была?

Лидия попыталась пожать плечами:

- Нигде. Переодевалась.

- Ния уже на месте. Ты опаздываешь. Белари спрашивала о тебе.

Лидия ничего не ответила. Ей нечего было сказать, чтобы отвести от себя подозрения Берсона. Она пришла в ужас при мысли о том, что ему захочется посмотреть, что у нее в руках, и он обнаружит стеклянный пузырек. Слуги говорят, Берсона обмануть невозможно. Он всегда все находит.

Берсон молча смотрел на нее, ожидая, что она сама себя выдаст. Наконец произнес:

- Ты ходила в свою норку. - Обнюхал ее. - Нет, она не в кухне. В кладовой. - Он расплылся в улыбке, скаля крепкие острые зубы. - Наверху.

Лидия затаила дыхание. Берсон ни одну задачу не оставлял без решения. Его так обучили. Он окинул ее взглядом с головы до пят.

- Ты нервничаешь. - Потянул воздух. - Потеешь. Боишься.

Лидия упрямо мотала головой. Маленький флакончик в ее руках был скользким, Лидия боялась, что выронит его или пошевелит пальцами и привлечет к нему внимание. Берсон потянул ее за руки вверх, пока их лица не оказались на одном уровне - нос к носу. Его кулак сжимал ее запястья так, что ей показалось - еще немного, и они треснут.

Он впился взглядом в ее глаза:

- Очень напугана.

- Нет. - Лидия снова замотала головой.

Берсон расхохотался, в этом смехе она услышала презрительную жалость.

- Наверное, ужасно осознавать, что в любую минуту можешь разбиться. - Его каменная хватка разжалась. Кровь прилила к ее рукам. - Ладно, оставь себе свою норку. Я не выдам твой секрет.

На мгновение Лидия оцепенела, не понимая, что он сказал. Она стояла перед великаном - офицером охраны, - не смея шевельнуться, тогда Берсон махнул в раздражении рукой и плавно отступил назад во мрак, сливаясь с темнотой.

- Иди.

Лидия пошла, спотыкаясь, - ноги ее подгибались, едва не отказывая. Она заставила себя идти, не останавливаясь, представляя себе, как глаза Берсона прожигают ее бледную спину. Она все гадала, продолжает ли он следить за ней или уже утратил интерес к безобидной худенькой девочке-флейте - зверушке Белари, которая прячется в шкафах, заставляя слуг повсюду искать эгоистичную малютку.

Лидия качала головой в изумлении. Неужели Берсон так ничего и не заметил? Берсон, такой могучий, оказался слеп - он настолько привык внушать всем ужас, что уже не отличал чувство страха от чувства вины.

Новые толпы поклонников окружили Белари - эти люди понимали, что очень скоро она станет независимой. Как только девочки-флейты появятся на рынке ценных бумаг, Белари станет почти такой же влиятельной, как Вернон Веир, будет признана не только как актриса, но и как создательница талантов. Лидия пошла прямо к ней, сжимая в кулачке пузырек со свободой.

Ния стояла около Белари и разговаривала с Клэр Парановис из телевизионной компании Эс-Кей-Нэт. Ния изящно кивала всему, что говорила ей женщина, она вела себя так, как ее учила Белари, помня наизусть правила: всегда быть вежливой, никогда не задирать нос, разговаривать только с удовольствием, быть открытой, но при этом знать, что говорить. Только так нужно иметь дело с прессой. Если преподносить им все на блюдечке, они не будут копать глубже. Ния хорошо справлялась со своей ролью.

На какое-то мгновение Лидию вдруг укололо чувство сожаления о том, что она собралась сделать, но вот она была уже рядом с Белари, и Белари, улыбаясь, знакомила ее с мужчинами и женщинами, которые тут же бросались к ней, выражая свой безумный восторг. Мгуми Сторн. Ким Сонг Ли. Мария Блист. Такаши Ганди. Еще и еще имена - всемирная братия журналистской элиты.

Лидия улыбалась и кланялась, в то время как Белари отгоняла многочисленные руки, которые тянулись к девочке с поздравлениями, - ей следовало защищать свою хрупкую собственность, в которую вложено столько денег. Лидия исполняла все в точности, как ее натаскивали, но при этом сжимала в потной ладошке пузырек - маленькое сокровище, обладающее огромной силой, способной решить ее судьбу. Стивен был прав. Маленьким людям подвластно лишь уйти так, как им того хочется, но порой даже это невозможно. Лидия смотрела, как гости едят кусочки мяса Стивена, нахваливая его сладкий вкус. Порой даже уйти, как хочется, невозможно.

Она отвернулась от толпы поклонников и из фруктов и ягод, пирамидами высившихся на столе для закусок, извлекла одну-единственную ягоду клубники. Сначала она обмакнула ее в сливки, затем обваляла в сахаре и попробовала, что получилось на вкус. Выбрав другую ягоду, красную и нежную, она взяла ее длинными и тонкими пальцами - сладкое средство, способное примирить с горькой свободой, которую она заслужила.

Она сковырнула большим пальцем крошечную пробку из флакончика и высыпала драгоценные янтарно-желтые горошинки на сочную ягоду. Интересно, больно будет или быстро? Хотя, впрочем, какая разница, ведь она получит свободу. Она вскрикнет и упадет на пол, и все гости отпрянут, потрясенные утратой, постигшей Белари. Белари будет унижена и, что более важно, лишится такой ценности, как близнецы-флейты. И снова окажется в похотливых руках Вернона Веира.

Лидия не сводила глаз со смертоносной ягоды. "Сладкая, - подумала Лидия. - Смерть должна быть сладкой". Она заметила, что Белари наблюдает за ней с ласковой улыбкой, - без сомнения, ей приятно, что кто-то еще, как и она, питает слабость к сладкому. Лидия внутренне ликовала, предвкушая то мгновение, когда Белари станет свидетельницей ее мятежа. Она поднесла клубнику к своим губам.

Вдруг ее осенила новая идея, словно кто-то шепнул ей на ухо.

В миллиметре от смерти Лидия застыла, затем повернулась и протянула ягоду клубники своей госпоже.

Она предлагала ягоду со всем почтением, со смирением существа абсолютно подчиненного. Склоняя голову, она преподнесла ягоду на бледной ладони, призвав все свое умение, изобразила верную подданную, отчаянно желающую угодить. Она затаила дыхание, не замечая больше никого и ничего вокруг. Все гости, их разговоры - все исчезло. Наступила кромешная тишина.

Остались только Белари и ягода клубники. И застывшее мгновение восхитительной вероятности.

Paolo Bacigalupi. The Fluted Girl (2004)