"Посланник" - читать интересную книгу автора (Парфенова Анастасия)Часть III МАЛЕНЬКИЕ ЗЕЛЕНЫЕ ЧЕЛОВЕЧКИГлава 12Он стоял справа и чуть позади, на том месте, которое за прошедшие годы стало для него привычным. Та, за спиной которой он обычно стоял, на этот раз сидела на Изумрудном троне, в легендарном Зале Тысячи Домов, и высшая знать Данаи сидела вокруг в напряженном, внимательном молчании. Дюжина золотоглазых курдж, впервые за все время бесконечного конфликта двух рас, стояли перед Изумрудным троном не как закованные в цепи пленники, а как свободно прибывшие ко двору послы. И заслуга (или вина, тут уж как посмотреть) в этом была его, Леека. Сегодня в его сторону было направлено особенно много косых (хотя скорее задумчивых, нежели недоброжелательных) взглядов. Со стороны людей – из-за того, что сегодня особенно ярко горели на смуглом лице желтые глаза полукровки. Со стороны курдж: – из-за того, что глаза эти никак не сочетались с высоким ростом и внушительным даже по человеческим меркам телосложением И со стороны Тигра Песков, так как, по мнению Тао, именно из-за него махараджани, которой скоро должно было исполниться двадцать пять лет, упорно отвергала все брачные предложения, оставляя тем самым Данаи без наследника. Леек не знал, что думать об этом предположении. Если уж на то пошло, он просто запретил себе об этом думать. Ни разу за прошедшие годы они ни словом, ни жестом, ни даже взглядом не дали друг другу понять, что между ними может быть что-то большее, нежели отношения повелительницы и ее военачальника. Было общее Дело. Посланник мог смело считать себя существом воистину бессмертным. Если его убивали в одном мире, довольно скоро следовало воскрешение в другом. Между смертью и воскрешением его «забрасывало» на «отдых» в Академию. Забавно, чего только не делали со своим бессмертием многие из встреченных им существ. Были такие, кто пускался в разгул и, за пару столетий устав от бесконечных развлечений, погружался в пучину зеленой тоски, чтобы в конце концов покончить с опостылевшим существованием. Были и такие, кто век за веком рвался к власти, накапливая силу и влияние, будто собирая в мешок драгоценное золото. Были... разные были люди и нелюди. Не Лееку их судить. Для Посланника же Вечность означала прежде всего вечную работу. И даже не работу по спасению очередного мира, а работу над собой. Ведь в каждом мире, где он побывал, находилось столько всего нового, столько уникального, невероятного, чего ни в одном другом месте найти невозможно. Жизнь превращалась в бесконечную череду знаний, которые требовалось освоить, навыков, которые можно приобрести, творений, которые хотелось бы создать... Вечность для Посланника была чем-то вроде огромной библиотеки, наполненной бесконечно разнообразными томами и, что самое замечательное, предоставленной в его, Леека, полное и абсолютное распоряжение. Мечта библиофила, ставшая реальностью. И в каждом мире, сколь бы неприятен он ни был, обязательно отыскивалось что-то, что хотелось сохранить. Что мало было просто передать Мастерам и Архивистам из Академии. Чему никак, ни в коем случае нельзя было позволить исчезнуть. Вот и получалось, что раз за разом Посланник с остервенением фанатика бросался на защиту чужого для него, в принципе, мира. И раз за разом выкладывался весь, до конца, чтобы этот мир уберечь. Надрывался, гася пожар, грозящий охватить очередной зал библиотеки, не желая терять ни одного, даже самого старого и заплесневелого, тома. В его жизни были женщины, у него даже несколько раз появлялось что-то вроде семьи. Но вот чего наученный горьким опытом Леек никогда себе не позволял, так это «большой любви». А Сэра... С первого взгляда в эти пытливые глаза стало ясно, что ни легко, ни просто с ней не будет. Даже будучи босоногой девчонкой, будущая махараджани умела ставить себя на первое место. Тому, кто рискнет связать с ней свою судьбу, следовало с самого начала знать, что все остальное – дело, долг, честь, и уж конечно другие женщины – будет для него теперь чем-то вторичным. Посланник себе подобного позволить не мог. И потому даже с некоторым облегчением воспринял то, что политическая ситуация налагала жесточайшее «табу» на его отношения с махараджани. Пусть лучше будет «не его» женщиной, чем женщиной, чей мир он погубил из-за своей предательской слабости. Леек едва заметно встряхнулся и сконцентрировался на происходящем. Говорила Данаи Эсэра, ее чуть хрипловатый, завораживающий интонациями голос свободно растекался по гигантскому Залу. – ...Мы знаем, что вы вынуждены были покинуть свою землю. Знаем также, что с вами пришли Старшие боги, знаем и то, что следом пойдут Посланники богов Новых, чтобы добить побежденных, а еще лучше – уничтожить их вместе с этим миром. С моим миром. У стоявшего впереди тонконогого, похожего на одуванчик старого курдж чуть дрогнули кисти, и это был единственный признак волнения, который он себе позволил. Сэра выдержала паузу, давая всем присутствующим повариться в соку собственного беспокойства. Делать она это умела поистине виртуозно. – Мои люди видели, как с Хребта Спящего Змея спускались беженцы-курдж, посол. Видели повозки с измученными детьми, видели неуклюжие грузовые суда, везущие накопленные тысячелетиями рукописи, реликвии и произведения искусства, которым Новые боги не нашли места в этом своем Новом мире. А еще они видели, как мало воителей с вами пришло. Полагаю, среди тех, кто будет вас преследовать, воинов окажется куда как больше. И вновь хрупкий посол склонил увенчанную светлыми волосами голову, не подтверждая, но и не отрицая сказанного. А он умен, этот желтоглазый жрец. В такой ситуации и в самом деле лучше молчать и слушать. Пусть противник выложит на стол все карты, а там будет видно. – Вы ведь понимаете, что беззащитны? Что мне ничего не будет стоить уничтожить остатки вашего народа? Этот вопрос требовал уже прямого ответа, и ответ был дан спокойным, каким-то просветленно-безмятежным тоном. – Наши боги будут биться за последних из своих детей, о владычица. – Не сомневаюсь, – откинулась на троне махараджани. – Не сомневаюсь также, что, даже ослабленные, они доставят нам серьезные неприятности. Но в конечном итоге, даже с их помощью вам не выжить. Это наш мир, посол Кирж-син. И она позволила увидеть часть своей силы. Изумрудный трон, стены, пол, потолок, сам воздух, казалось, вспыхнули знойной энергией пустыни. Дворец Тысячи Домов являл собой гигантский магический катализатор, высвобождающий и приумножающий подвластные Изумрудной Династии стихии, и сейчас Эсэра не стеснялась этим пользоваться. Курдж с шипением отпрянули, благородные лорды и леди песков вжались в свои кресла. Махараджани не часто устраивала демонстрации древней магии своего рода, но сейчас почему-то решила напомнить о ней всем и каждому. Интересно почему? Посол только теперь сообразил, какого признания от него последовательно добивались. – Да, это ваш мир, владычица. – Хорошо, что вы это понимаете. – Только Леек и, быть может, еще старый Тао уловили в ее тоне скрытую самоиронию. И тут махараджани вся подобралась, впилась в курдж хищным взглядом. Голос ее зазвенел: – Мне придется разделаться с теми, кто пойдет по вашим следам, но я не желаю уничтожать народ беженцев, почтенный Кирж-син. Нет чести в том, чтобы вырезать детей и стариков, когда все способные держать оружие мужчины и женщины уже сложили головы в иной войне. Но, как вы сами заметили, это МОЙ мир. На Данаи правит махараджи Изумрудной Династии, и больше никто. Один мир – один верховный правитель. В этом – основа благополучия. Принесите мне вассальную клятву, и вам позволено будет остаться здесь. Вам будут отданы земли возле океана, который курдж так любят, вам помогут встать на ноги. Более того, я помогу вам и вашим богам разобраться с преследователями, которые будут столь глупы, что сунутся на Данаи. Но для этого вы обязаны признать себя под властью и защитой Изумрудного трона. Казалось, тысячи людей в Зале издали один на всех потрясенный вздох. Не то чтобы это было совсем неожиданно (свои намерения махараджами не очень скрывала), но все-таки сейчас она шла против тысячелетней традиции. Предлагала мир древнейшему врагу... И в то же время вряд ли у кого-то были сомнения в том, что подобный союз сулит огромные выгоды. Выбор небогат: с одной стороны, то, что Сэра так небрежно окрестила «серьезными неприятностями» и что, скорее всего, выльется в самую кровопролитную битву в истории, оправиться после которой для отражения второго удара они, скорее всего, не успеют. С другой – возможность получить могущественного (и богатого!) союзника. Опять же, выгоды в торговле и полезные нововведения... Взять хотя бы чертежи кораблей, которые Леек пару десятилетий назад «позаимствовал» у желтоглазых... Немногие понимали, что для спасения этого мира от жаждущих крови Новых богов людям просто необходимы будут знания и искусства курдж. Если соглашения сейчас не удастся достичь, дела плохи. Кирж-син заговорил медленно, но твердо. – Госпожа... Махараджани, – незнакомый титул дался ему нелегко. – Благодарю вас... Но это невозможно. Представители благородных домов вновь выдохнули, на этот раз гневно, но Эсэра была безмятежна, как утро в пустыне. – Почему же? – Госпожа, наша жизнь – это наши боги. Но лишь тот, в ком течет кровь курдж, способен говорить с Повелителями Вод. Мы... не можем признать власть Изумрудной Династии, так как ни вы, ни ваши дети не смогут коснуться благодати Властителей Золотого Дождя. Эсэра по-птичьи, а может по-змеиному, склонила голову набок. – Значит, я должна принять вашу, – голос ее звучал... прохладно. Мягко говоря. В пустыни снег может выпасть от такого «прохладно». Курдж сглотнул, его глаза чуть округлились, в этот момент старик более, чем когда-либо, походил на испуганное дитя. Опасная иллюзия. Очень опасная. – Нет, госпожа. Никто не смеет этого требовать. Но как можем мы признать повелителями тех, кто не слышит? Кто не сможет услышать, даже если к ним будет обращено предупреждение или же просьба? – Хм... – Избранная вновь расслабилась, откинула голову. Если бы Леек мог видеть скользнувшую по ее губам улыбку, он бы серьезно забеспокоился. – Значит, дело только в наличии нужной крови? – Да, госпожа. – Что ж, знати песков не надо объяснять, как важны могут быть определенные гены. Если, чтобы править народом курдж, необходима кровь курдж... остается лишь добавить ее в генофонд Изумрудной Династии! Встала с трона, скользнула вправо, положив руку на плечо остолбеневшего не то от изумления, не то от паники Леека. Мурлыкнула: – Мне давно уже пора обзавестись подходящим супругом. – И вдруг неожиданно серьезно: – Данаи Сойш. Иш-а-нараи. И Посланник понял, что влип, как не влипал еще ни разу за всю свою бессмертную жизнь. А еще – что никогда не был так счастлив... Ситуация была знакома до скрежета зубовного: голова раскалывается, во рту привкус крови, предчувствия самые мрачные. Опять просыпаться в неизвестном месте после того, как по голове заехали чем-то тяжелым. «Честное слово, надоело. Надо всерьез задуматься о смене профессии». Тут кто-то дружелюбно, но твердо потряс за плечо (головная боль, разумеется, поднялась на целую октаву) и ломающимся, очень знакомым голосом произнес: – Проснись и пой, наставник. Нас ждут великие дела! – Убью, – не открывая глаз, пообещал Олег. – Давно хотел. Ты зачем к летающей тарелке без спросу сунулся, салага? Сашка презрительно фыркнул. – А чего она там без спросу летала? Логично. Олег наконец нашел в себе силы продрать глаза (свет дьяволенок все-таки догадался притушить) и сел. Затем, не обращая внимания на недовольный писк, сгреб гаденыша в охапку и подверг пристальному осмотру. За прошедший год тот повзрослел, раздался в плечах, вытянулся. Непокорная рыжая шевелюра сменилась коротким рыжим ежиком. Веснушки из-за отсутствия солнца почти пропали, но озорные чертенята все так же танцевали в глазах. И, самое главное, аура и на вид, и на ощупь была все той же: потрепанной, изрядно повзрослевшей, но, несомненно, Сашкиной. Перед ним была не оболочка, населенная кем-то другим, и не мастерски исполненная подделка, а самый что ни на есть недовольный оригинал. – Выпороть бы тебя хорошенько! Нашел время исчезать! Родителей чуть до инфаркта не довел! – На себя посмотри! Этот аргумент крыть было нечем. Олег наконец отпустил мальчишку и устало вернулся на жесткую подстилку. Теперь можно было осмотреться: небольшой закуток два на три метра с абсолютно голыми стенами. «Одиночная камера», – сразу определил многоопытный Посланник. Посмотрел снизу вверх на своего самого многообещающего ученика. – Говорить можно? «Нас подслушивают?» – Можно. Я только что имел задушевную беседу с центральной системой мониторинга, и она нас теперь ни в какую не хочет замечать! – Докладывай. Александр начал доклад. Они находились на лунной базе 6-3-Карт-III. Что означало: шестая база третьей луны планеты Карт, которая была третьей планетой одноименного солнца. Для Сашки это была уже его восьмая база, к настоящему моменту он уже шарил по ее системным блокам, как в своих карманах. Вместе с ним здесь находились еще три тысячи землян, шесть тысяч представителей других «растущих» видов и две сотни «граждан». Олег попросил объяснить поподробнее. В коротких, отрывистых сообщениях, которыми ему удалось обменяться с Натальей, о захватчиках было сказано только, что она их изучает. Теперь же выдался шанс узнать побольше. Ведь именно для этого Олег и организовал собственную поимку. Завоевавшая Землю цивилизация носила самоназвание кх'такори'кхи, что означало «содружество разумных граждан». Туда входило где-то полторы сотни разумных видов, но доминирующими, безусловно, были некие та'кхи. Кроме того, в «содружество» входили сотни тысяч видов, еще не достигших статуса разумных и, соответственно, не получивших гражданства. Официально их именовали «растущими», но в просторечии они иначе как «недоумки» не упоминались. Причем это даже не было оскорблением: растущие по интеллектуальной шкале не дотягивали даже до самых тупых из граждан. Человечеству получить гражданство не светило. Олег прикинул, что может означать сей факт, и погрустнел. Ему случалось пару раз встречаться в ментале с особенно выдающимися операторами чужих – даже наблюдая издалека, Посланник был впечатлен. Теперь выяснялось, что это были не редкие и не выдающиеся представители. Просто планета Земля была сочтена слишком незначительным проектом, чтобы посылать туда больше десятка граждан. Блеск. Политический строй Содружества Александр определить затруднялся. Что-то вроде олигархии, основанной на баллах по шкале IQ. Причем на каких основах строилась эта шкала, было неясно. – Это настоящее безумие, учитель. Они тут все помешались на умственных способностях во всех проявлениях. И что самое интересное, система в результате получилась вполне толковая... – А Земля сюда как вписывается? – Скверно она сюда вписывается. Понимаешь, та'кхи придерживаются толчковой эволюционной теории. – Какой-какой? – Они считают, что вид развивается не плавно, а в результате каких-то толчков. Или рывков. Вот жили-были неандертальцы, были себе и были, никого не трогали, а потом что-то их подтолкнуло – и появился человек разумный... – Homo sapiens произошел не от неандертальцев, – сухо прокомментировал Олег. – Это отдельные ветви эволюционного развития. Весьма вероятно даже, что одни других уничтожили. Если не съели. – Ну... это же для примера, – с великолепным презрением к точности отмел аргумент юный ученый. – В общем, они верят, что для перехода на следующую ступень эволюции биологическому виду требуется хороший пинок... в смысле толчок. – В это и на Земле многие верят. – Да, но та'кхи претворяют свою теорию в жизнь. Причем очень последовательно. Прибывают на новую планету, если уровень ее обитателей не соответствует их представлениям, начинают его население «поднимать». Часть подвергают мутациям прямо на месте, не утруждая себя ни объяснениями, ни детальным исследованием, пока особи не достигнут нужного «уровня». А часть забирают себе как материал для исследования и бесплатную рабочую силу. Олег задумался. – По крайней мере, это объясняет неожиданно заговоривших собак. – Собаки стали разумными?!? – И слоны, и дельфины, и черт в ступе. Они, если подумать, всегда были разумными, но только сейчас смогли общаться с людьми. – Посланник уже не прислушивался к разговору, пытаясь разобраться в собственных, все еще немного сумбурных мыслях. Что-то тут не сходилось. – Черти? – Нет, слоны. – А-аа... как они говорят? – Телепатически. – Хочу домой. Срочно. Нет, определенно что-то не сходилось. – Пока что перспективы для Земли вырисовываются весьма радужные. В смысле – поумнеть некоторым совсем бы не помешало. – Олег устремил красноречивый взгляд на рыжего бандита, который встретил этот намек широкой, но совсем не радостной улыбкой. – Это в теории. А на деле виду «недоумков», чтобы получить статус «граждан», надо несколько тысяч лет гробиться на та'кхи. Тут такие варианты рабства есть, которые нашим темным векам и не снились. Этика по отношению к полуразумным – понятие более растяжимое, чем резина. Хм... – Возвышение, значит. Со всеми вытекающими... Ладно, оставим пока галактическую политику. Как прошла операция «Троя»? Сашка ухмыльнулся и принялся излагать. Операция «Троя», вернее «Троянский конь», планировалась давно. Еще с тех пор, как Наталье удалось передать учителю очень короткое и не очень обнадеживающее послание. Олегу с самого начала было ясно, что решение проблемы Земли надо искать в стане врага, а значит, рано или поздно ему придется туда отправиться. Кроме того, очередным пунктом в программе перевоспитания Избранной следовало неожиданно для всех (и прежде всего для самой Избранной) исчезновение Посланника. Предоставить девчонке полную свободу действий, без всякого контроля со стороны, а самому исчезнуть. Вот Посланник и приказал двум отбившимся от группы ученикам организовать ему путешествие в тылы врага. Причем путешествовать он хотел инкогнито, а не в качестве тщательно контролируемого и опасного подопытного животного. Разумеется, Олег очнулся в компании Сашки отнюдь не благодаря удачному стечению обстоятельств. И уж совсем не из-за доброй воли пресловутых та'кхи. Несмотря на то что первая часть плана превратилась в идиотскую и героическую неразбериху, Саша с Натальей все-таки успели во время облавы под шумок безупречно выполнить вторую. У Natalie была припасена спящая программка, заложенная в информационную систему департамента по колонизации, которая позволила ведьме в нужный момент чуть подкорректировать координаты телепортации. Так что Олег был вместо карантина на планете для особо опасных мутантов переправлен под крыло к Сашке, а система бодро отрапортовала, что в результате вызываемых объектом странных физических возмущений груз самоуничтожился в пути. – ...Кое-кто, наверно, был очень рад, что ты «погиб при оказании сопротивления». Правда, исключительно в душе. Вслух же сетуют на потерю уникального объекта для исследования. И совсем не удивляются, почему одно существо смогло оказать столь бешеное сопротивление, что аннигилировало телепортал. После всего что уже устроил этот конкретный «недоумок»... Они ведь вычислили, что это ты был в центре того беспорядка в ментале, пару месяцев назад. И вообще определили тебя как центр «не соответствующего паттерну сопротивления» и «статистическую аномалию». Есть даже теория, что ты был «гражданином», пытавшимся дискредитировать деятельность департамента. Не признавать же способности «неперспективной» расы, в конце концов! У них подобного конфуза уже несколько веков не случалось... Ага. Кое-что начинало прорисовываться. – Значит, эти та'кхи не любят конфузов. Сашка фыркнул. – Бери выше. Та'кхи никогда не садятся в лужу. Точка. Они просто не могут себе позволить по-настоящему серьезно оказаться в дураках. Если исчезнет вера в их непогрешимость, кое-кого ждут серьезные политические перемены. Остальные «граждане», да и «недоумки», если на то пошло, своего не упустят. Ага. – И как далеко могут зайти хозяева, чтобы... сохранить лицо? Александр вдруг замолчал. Посмотрел на потолок. На Олега. Снова на потолок. – Знаешь, с такой точки зрения я об этом не думал, – помолчал. – Надо посоветоваться с Natalie. Она тут основной специалист по ксенополитике, – снова замолчал. – Далеко зайдут. Очень далеко. – Хм. Олег попробовал осторожно сесть, а Сашка наблюдал за его усилиями без всякой жалости. – Вечно мне достается выхаживать израненных героев, – проныл он. – Сначала вот с Викторией мучился, теперь с тобой... – А скажи-ка мне, эксплуатируемый ты мой, почему вы так вяло выходили на связь с родной планетой? Ухмылка Сашки несколько померкла. – Потому что свежеиспеченным «недоумкам» запрещено интересоваться новостями из дома. Вообще запрещено высовываться из сети базы, к которой они приписаны. – Хочешь сказать, что вы следовали этим запретам? – Олегу уже начинала надоедать пространная и сдобренная прибаутками манера излагать материал, к которой Сашка прибегал, пытаясь скрыть волнение. – Нет конечно. Но за нашей Землей (кстати, ее обозвали планетоидом S-594) следят особенно тщательно. Подглядывать за вашими художествами мы научились в свое удовольствие, но активное вмешательство, тем более диалог с кем-то из обитателей, они бы не проворонили. Я вообще не понимаю, как Natalie удалось вытащить тебя, не засветившись. – Он закусил губу, недосказанное «и не знаю, удалось ли ей не засветиться на самом деле» повисло между ними мрачным призраком. Олег поморщился и рывком поднялся на ноги. Сашка оглядел это зрелище и одобрил. – Штормит немного, но сойдет. Сейчас выделим тебе одежду и начнем процесс вживления высокочтимого Олега Дмитриевича в быт учебно-испытательной базы 6-3-Карт-III. Бедная наша база! Я к ней, несчастной, уж было привыкать начал! – Глаза б мои тебя, зубоскала рыжего, не видели. – Олег был вынужден ухватиться за стенку, но через пару вздохов отпустил ее и более-менее самостоятельно выпрямился. И даже оделся (натянул одноразовый и безликий комбинезон) без посторонней помощи. – Рассказывай, что с вами на этой базе делают. На базе представителей «растущих» видов учили и изучали. По крайней мере, так это называлось официально. Эксплуатация дешевого «интеллектуального» труда, насаждение ценностей чужой культуры, этически сомнительные научные эксперименты – по меркам некоторых цивилизаций, с которыми Посланнику приходилось иметь дело, эти та'кхи были довольно неприятными созданиями. По своим собственным – они являлись наиболее развитыми и наиболее морально продвинутыми существами в этом рукаве галактики. Парадокс жизни. Вообще, Олег был несколько удивлен тем, насколько его основанные на косвенных данных теории соответствовали реальности. Даже подозрительно... если не брать в расчет способности Ли-младшего. Мысленно пообещав себе быть более осторожным, Олег позволил вывести себя из маленького закутка, бывшего теперь его личной комнатой (камерой?). Увлекательная, но короткая экскурсия по отведенному их «дюжине дюжин индивидов» этажу оставила ощущение чего-то стерильного, заполненного разномастными созданиями и отвратительно знакомого. «Очередной концлагерь. Надоело», – был вывод Посланника. Дал себе мысленного пинка за пристрастие к очевидным выводам и невнимательность. «Ни одна ситуация не повторяет другую». А тех, кто это забывает (не будем показывать пальцем), отлавливают и определяют в подопытные кролики. И то, что ученики с риском для собственного существования вывели этого кого-то из-под удара, не давало ему права повторять ту же ошибку. Еще раз огляделся. Внимательно и вдумчиво, не пропуская ни детали, ни едва заметные свидетельства высокотехнологического межвидового общества. Все равно получался концлагерь. Олег покачал головой. – Старею, – ответил он на вопросительный взгляд Александра. – Разучился удивляться и смотреть свежими глазами. – Не переживай, – хмыкнул четырнадцатилетний философ. – Влюбишься – помолодеешь. Посланник поморщился. Очень скоро громкий, сопровождаемый иллюминацией сразу во всех спектрах сигнал возвестил о начале трудового дня. Сашка указал ему, где должна собраться группа новичков, и торопливым шепотом дал последние указания. – Предполагается, что раз ты здесь, то начальную подготовку и адаптацию уже прошел. Я тебе немного помог с языком, пока ты спал, но... лучше пока держи рот закрытым. И вообще, не высовывайся. – И убежал, чтобы успеть как-то пролезть через все кордоны безопасности на свой собственный уровень к началу традиционной «линейки». Олег печально улыбнулся вслед этому малолетке, пытающемуся советовать ему, как делать то, чем Посланник занимался уже не первый век. И поспешил на указанное место. Там, зажатый в шеренге между каким-то накачанным мужиком непонятной расы и острозубой земноводной птицей, он впервые увидел вышедшего поприветствовать новичков коменданта базы. И устало прикрыл глаза, проклиная земной фольклор и свою несчастливую судьбу. Вот уж действительно, реальность, в отличие от фантастики, может позволить себе быть сколь угодно абсурдной. Знаменитый та'кхи был гуманоидом. У существа имелись две длинные руки с шестью пальцами каждая и две короткие ноги. Украшенная раскосыми глазами голова казалась непропорционально большой для хлипкого тела. Признаки пола отсутствовали. Ростом существо было сантиметров этак сто десять. Кожа у него была ярко-зеленая. Вот люди и встретились с долгожданными «маленькими зелеными человечками». «Зачем люди придумали понятие „свобода“? Вопрос остался без ответа. «Зачем придумывать то, чего не существует?» Подсознание упрямо молчало. «Ладно. На кой мне понадобилась эта свобода?» «Потому что ты не знала, что это такое?» – соизволило наконец откликнуться внутреннее «я». Виктория, Избранная Героиня Земли, некоронованная (по крайней мере, официально) королева Терры, властительница ментала и прочая, и прочая, обдумала ответ. И не согласилась. «Никто не знает свободу так, как наркоман. Правда, только до первой ломки». «Ну так считай, что сейчас у тебя ломка», – вынесло вердикт подсознание и замолчало как партизан. Прошел ровно месяц со дня исчезновения Олега. Тридцать суток. Виктории иногда казалось, что не меньше тридцати лет. Первое, что она сделала, почувствовав отсутствие ненавистного надсмотрщика, это выполнила именно то, что тот от нее долго и безуспешно требовал. Взяла дела на планете в свои руки. В ментал полетел наполненный паникой приказ. И планета вспыхнула, точно только и ждала этого последнего слова, чтобы взорваться белой яростью Восстания. Когда девушка опомнилась от испуга, Земля уже была переведена в иную тональность ментала, навсегда исчезнув из поля зрения захватчиков, а поднятые по ее приказу бойцы Анатолия заканчивали потрошить оставшееся на планете оборудование чужих. Самим чужим было позволено телепортироваться к себе домой (позволено самой Викторией, хотя сейчас девушка не могла вспомнить, ни как, ни, главное, зачем она это сделала). Единственное, что помнилось совершенно отчетливо: утро после Ночи Освобождения. Раннее утро, солнце уже встало, но еще не греет, воздух свежий и такой чистый, каким он никогда не бывал во времена выхлопных газов и дымящих заводских труб. Она вышла на улицу, шатаясь и почти ничего не видя сквозь непролитые слезы. Ей странно и непривычно было, что теперь можно выходить, что нет больше нужды прятаться за замками и навешенными на стены защитными щитами. А на улице... Жители высыпали на проспекты, точно так же как и в Ночь Вторжения, но теперь воздух наполнен был их эйфорией и пьяной, какой-то совершенно ненормальной радостью. Они запрокидывали головы и смотрели на небо. Жемчужно-голубое. Свободное. Чистое. Они смотрели на небо и смеялись. Избранная тоже смотрела. И плакала, еще не до конца понимая, сколь страшную цену пришлось заплатить за это небо. Потери Сопротивления были ужасающи. Погиб Михайлов, погибли почти все координаторы. Их группе тоже досталось: Юрий и Ли-старший были ранены, Ирина неделю пролежала в коме... А Виктории пришлось решать, что же делать дальше. Потом завертелось: чем кормить жителей Таиланда? Как остановить наводнение в Праге? Что делать, когда в ментал вдруг провалилось целое племя массаев? Как не опуститься до употребления в пищу разумных китов?.. Нет, Виктория, безусловно, получила вожделенную свободу. После исчезновения Олега ей никто больше не мог указывать. Попытки были, но заканчивались они одинаково безрезультатно. После столь суровой школы манипуляцию Избранная чуяла в зародыше, а давить силой... Это на нее-то? К своим однокашникам Виктория прислушивалась, но те были и сами заняты по горло, так что на вопрос: «Что же делать?» – обычно ограничивались коротким олеговским: «Думать!» При этом все они почему-то беспрекословно подчинялись любому ее капризу. Что, учитывая размах власти, которую подгребла под себя вся эта честная компания, оставлял Избранную с пугающе широким кругом возможностей. Зачастую она не имела ни малейшего представления, что с этими возможностями надо делать. Оставался внутренний голос. Но и тут свалить ответственность не получалось. Строптивое подсознание иногда предлагало забавные комментарии, разряжавшие обстановку, но гораздо чаще подкидывало новые, еще более запутывающие вопросы. Решения, находимые при участи alter ego, всегда были дерзкими и нетрадиционными до безумия, но как-то так получалось, что приходила к ним сама Виктория, а отнюдь не ее ехидный внутренний советчик. В результате девушка обнаружила себя с целым ворохом никем не контролируемой свободы, с одной стороны, и ворохом дел, с которыми, кроме нее, справляться было некому, – с другой. И оставить несчастных китов на съедение почему-то не получалось... Хотя видела их Избранная разве что по телевизору. Она пыталась найти помощников. Создала Совет, наскоро протащила сотню безумных законов и декларацию прав «разумных существ планеты Земля», разработанную еще Олегом. Совет усиленно работал, ежедневно заседая в пресловутом Зале и пытаясь разобраться в творящемся на «планете Земля» хаосе. Но Виктория вдруг обнаружила, что может в обход этого Совета творить все, что ей вздумается. Или, точнее, все, что требовалось, чтобы вышеназванная планета не накрылась медным тазиком. И ей безумно надоела такая свобода. Любая свобода, если на то пошло. Вот пришел бы добрый дядя, взял за ручку, рассказал, как не дать людям и прочим разумным вцепиться друг в другу в глотки. Ведь, если вцепятся, перепадет и самой Виктории. А Виктория не хотела, чтобы ей опять перепало от равнодушного, не интересующегося проблемами одиноких детей мира. Девушка вздохнула, уныло оглядела комнату. Это был ее первый свободный вечер за очень долгое время, она использовала каждый грамм своего влияния, чтобы его выкроить. Было очень глупо теперь сидеть на диване, закутавшись в одеяло, и ничего не делать. Однако проблема заключалась в том, что, как именно ей теперь отдыхать, Виктория представляла весьма смутно. Телевидения не было. А даже если бы и было, что за охота пялиться в ящик, по которому все равно ничего умного не показывают? Читать... Упражняться в материализации объектов из ментала в реальность и обратно... Ползать по информационной сети... Но Олег слишком часто заставлял ее учиться из-под палки, чтобы можно было заниматься этим для собственного удовольствия! Пить? При одной мысли об алкоголе она почувствовала, как дыхание судорожно учащается, точно легкие пытаются нагнать побольше воздуха. Боль в груди, тошнота, отвращение... Нет, спасибо, вино не для нас. Мы вполне можем от пары глотков концы отдать. Пойти на тусовку? Видеть ей сейчас никого не хотелось. И без того надоели, подхалимы. В официальных документах ее королевой никто не называл, но в частных разговорах Виктория иначе и не упоминалась. Чуть насмешливо и вместе с тем уважительно: «королева ментала». Сначала это было прозвищем, что-то вроде никнейма времен Интернета. Потом... Потом до некоторых начало доходить, что она умела на самом деле вытворять с мысленным пространством. И с оборудованием чужих. И с физическими законами. Теперь плюнуть было нельзя, чтобы не попасть в просителя или подателя жалобы. Так что любая компания в выходной вечер исключалась по определению. Даже соученики при встрече неизменно сползали на политику или решение каких-нибудь «срочных» вопросов. Когда список развлечений был исчерпан, в голову вновь полезла работа. Девушка заскрипела зубами и попыталась перевести мысли в направление: «как избавиться от работы». Не получалось. Как и раньше, все утыкалось в одно и то же препятствие: кого бы она ни поставила на свое место, тот будет справляться хуже. А значит, это все равно рикошетом ударит по ней, Виктории. Если бы здесь был Олег... Если бы здесь был Олег! Литания последних дней. И ночей, если на то пошло. Если бы пришел Посланник из других миров и вновь взял все на себя... «...То ты бы тут же вновь начала вычислять, как его убрать. Посмотри в глаза истине, дорогая. Тебе не нравится работать за десятерых. Но безропотно подчиняться и смиряться со своей судьбой нравится еще меньше». И то правда. «Так прекрати ныть. Это унизительно». Виктория виновато вздохнула. И вдруг ее посетила странная мысль. Девушка рассмотрела свою идею так и этак. И пришла к выводу, что выходные ей вредны. А свободное время – вообще смертельный яд. Она от него сходит с ума. И все же, все же... «Ах-мм. Ау?» – это должна была быть просто обычная мысль, но получилось ментальное послание вглубь собственного разума. Ответа не последовало. «Внутренний голос? Ты меня слышишь?» Тишина была какой-то... настороженной. «Есть кто-нибудь дома?» «Есть». Так. И что это нам доказывает? Пока что ничего, но начало многообещающее. «Давай начистоту. Ты – мое подсознание или совершенно посторонняя личность?» Пауза. «Данаи Эсэра, к вашим услугам. Можно просто Сэра». А вот это, моя дорогая, уже похоже на диагноз. «И не скажете ли, Сэра, что вы забыли в моей голове?» С ответом внутренний голос медлил, так что Виктория добавила. «Лучше сразу правду. Потом ведь все равно выяснится, придется устраивать разборки...» Голос в голове вздохнул. «Ну, тогда начинаем с главного. Я – жена того, кого ты знаешь под именем Олега. Когда он был отозван для очередного задания, я отправилась следом. К сожалению, в бестелесном варианте. И, чтобы не раствориться, как какой-нибудь призрак, была вынуждена искать прибежище в теле случившейся рядом с ним женщины». Виктория ошалело хватала ртом воздух. Такого она не ожидала. И не была уверена, что хотела знать. Жена? У Олега? Как-то вяло, на автопилоте, спросила: «Почему именно мое тело?» «По сходству материального носителя. Я в своем мире тоже была Избранной, любое другое тело просто не выдержало бы такого сознания». Бестелесный голос звучал почти... устало. Избранная (которая из двух?) судорожно сглотнула. Это... это было уже слишком. Жена? У Олега? Ее мысленный тон был причудливым, извилистым и не вполне четким, будто гостья испытывала трудности, думая на чужом языке. В то же время даже в таком бестелесном состоянии за ее речью чувствовалась... личность. Не скованная холодным самоконтролем сила, как у Натальи, не едва контролируемая дикая энергия, как у самой Виктории, а спокойное знание собственных возможностей. «Самость», что ли. Раз услышав этот стиль мыслей, спутать его с чьим-то еще было совершенно невозможно. Жена... «Ты красивая?» Мысль сорвалась прежде, чем она успела себя остановить. Пауза. Затем спокойным, неосознанно повелительным тоном: «Подойди к зеркалу». Растерянная, но совсем не испуганная Виктория поднялась с дивана. Зеркало в комнате было. Хорошее, большое зеркало от пола до потолка, безупречно чистое. Девушка остановилась перед ним, без особого удовольствия разглядывая свое отражение. Невысокая, крепко сбитая, какая-то неправильная. Неопределенно-русого цвета тонкие волосы, непримечательное лицо, отмеченное лишь рассекающим бровь шрамом. И единственная красивая деталь: светло-голубые глаза, казавшиеся не на месте на этом издерганном лице. Виктория была далеко не в восторге от собственной внешности, но с определенного момента стала считать искусственные изменения ниже собственного достоинства. Изображение затуманилось, пошло волнами. И обожгла взглядом из-за прозрачной преграды совсем другая женщина. Она была на несколько сантиметров выше и намного изящнее. Тонкая шея, гибкое и сильное тело смертельно опасного бойца. Великолепные, цвета воронова крыла волосы спускались до талии свободными волнами, переливаясь в тусклом свете изумрудными отблесками. Лицо... Виктории пришло в голову сравнение с Анжелиной Джоли, но лишь на мгновение. В этом лице была и чувственность, но прежде всего в нем была видна порода. Многие и многие поколения самых хищных и самых опасных мужчин, возводивших на свое ложе самых умных и самых красивых женщин. Ее черты были тонкими, точно высеченными в драгоценном камне, и правильными какой-то другой, не греческой и даже не восточной правильностью. Летящий изгиб бровей кричал о нечеловеческой крови, точеные скулы говорили о совсем ином, нежели у обитателей Земли, строении костей. А глаза... Диковатого разреза озера зеленого пламени. Олег говорил, что в этом мире ему досталось тело, будто совмещающее все расы доминирующего на планете вида. Но почему-то из смешения рас Земли получился образ, имеющий с этой планетой мало общего. А вот женщине в зеркале Посланник мог бы быть родственником. Дальним. Было ли это случайностью? Или воплотившимся внутренним представлением о себе? Ее потрясающе чувственные губы изогнулись в невеселой усмешке, и вновь Виктория была поражена сходством. Те же полные, невольно выдающие настроение губы, что так завораживали ее в Олеге. Последние сомнения исчезли. Жена. Гостья была одета в простое (но почему-то казалось – невероятно дорогое) платье темных тонов, наводившее на мысли о безграничной пустыне. Ее оливковая кожа выглядела более ухоженной, чем у любой из телевизионных див, зелень глаз и губ подчеркивалась не менее умелым, чем у Natalie, макияжем. Виктория смотрела на нее женскими глазами (ревнивыми, завистливыми и мгновенно отмечающими любой недостаток), но видела лишь уверенную в себе силу. Резкий, граничащий с гениальностью интеллект. А еще – непоколебимую волю. О да. Она была красива. Виктория с сожалением вздохнула и сказала своим мечтам о Посланнике последнее «прощай». Незнакомка тем временем тряхнула темной волной волос и заговорила. И вновь Виктория застыла, пораженная невероятной красотой ее голоса. Низкое, глубокое контральто, чуть хрипловатое и очень мягкое. За богатством интонаций тренированное ухо Избранной мгновенно уловило суровую школу ораторского искусства, безупречная артикуляция и чуть замедленный темп скрывали легкий акцент. – Виктория? Девушка чуть вздрогнула, прогоняя навеянный завораживающим голосом образ обжигающе-знойной пустыни. – Прости, что ты сказала? Та чуть нахмурилась. Затем усмехнулась. – Ладно, подруга, давай уточним сразу. Олег – мой. Настолько мой, что ты и представить себе не можешь. И делиться я не намерена. Ясно? Виктория, несколько ошарашенная таким прямым подходом, мигнула. Резкие, почти вульгарные слова не вязались ни с обликом незнакомки, ни с умным, все понимающим взглядом зеленых глаз. Похоже было на то, что фразы Эсэра извлекла из сознания самой Виктории, стремясь сформулировать свою мысль в максимально доступной для бывшей бродяжки форме. – Договорились. Предательские губы Сэры дрогнули. Облегченно? Виктория запоздало удивилась: разве могла она быть соперницей этой властной красавицы? Но соглашение было достигнуто, и отступать Избранная не собиралась. Не из-за какой-то абстрактной честности, а потому, что бороться было бессмысленно. Бессмысленно и бесперспективно. Эта женщина пошла за любимым в иной мир, в полную неизвестность. Она отказалась от тела, вполне возможно, от жизни. Такая любовь ценится куда выше какой-то там внешности. Пошла бы сама Виктория за мужчиной на верную смерть? Да ни за что на свете. Вот пусть тогда сидит и не чирикает. Сэра, должно быть, следившая за этим направлением мысли, откинула голову и рассмеялась. И вновь Виктория была поражена красотой ее смеха. Глубокого, отливающего старым золотом, с мурлыкающим тигриным «пфр-р-ррр!» где-то в тональных глубинах. «Господи, – ошарашенно подумала девушка, – вот это женщина! Хоть ориентацию меняй, честное слово. Да Олег, должно быть, с ума сходит из-за того, что потерял ее!» – Сходит, – ответила мгновенно посерьезневшая Сэра. – Еще как сходит. И не только из-за этого. Вот в чем, боюсь, заключается основная проблема – твоя и твоего мира. А вот это уже было интересно. Виктория машинально притянула к себе стул и уселась, откинувшись на высокую спинку. – Поподробнее, пожалуйста. – Она и сама не заметила, как в голосе прорезались отлично отработанные за последний месяц повелительные интонации. На губах Сэры (которая сама же ее этим интонациям потихоньку и обучала) промелькнула мимолетная усмешка, сменившаяся обеспокоенностью. Разговор обещал быть не простым. – Лееку... я хотела сказать, Олегу сейчас что-то около тысячи лет. Виктория беззвучно присвистнула. Сур-рово. Нет, она, конечно, знала, что Посланник отнюдь не вчера родился, но чтоб так... – Ну и какое это имеет ко всему отношение? У него переходный возраст? Или кризис середины жизни? Сэра не обратила на сарказм ни малейшего внимания. – Совершенно верно. Признаюсь честно, в такой плохой форме мне его еще видеть не доводилось. Тысяча лет. Тысяча лет службы. Тысяча лет перемещений из мира в мир, изматывающей, тяжелой работы. Нам, наверное, трудно представить... Он начал уставать. Не просто перегорать, как случается иногда со всеми, а по-настоящему, до самых костей уставать. Ему кажется, что он уже везде побывал. Все видел. Что ему не может уже встретиться ничего нового. – Он не прав. – Верно. Когда он совсем уверился, что видел и пережил все, то встретил меня. – А ты, смотрю, не из скромных, – недружелюбно отметила Виктория. – Нет. – Во взгляде Данаи Эсэры и впрямь не было ни капли ложной скромности. Но и вызова там тоже не было. Лишь осознание собственной силы... и ее границ. – Если подсократить трогательную историю наших отношений, то можно сказать, что ко встрече со мной он готов не был. – Ха! – Я его на себе... гм, женила. Что было совсем не просто, учитывая... кое-какие политические аспекты. Мы прожили вместе почти столетие и попутно спасли мой мир. Это, как выяснилось, и было нашей основной ошибкой. – Не поняла. – Посланник нужен в мире лишь до тех пор, пока тому грозит непосредственная опасность. Пока мы сражались в бесконечной войне, все было хорошо. Когда же наконец удалось отыскать способ покончить с набегами раз и навсегда, его отозвали. – О! – На большее Виктории не хватило слов. Сэра изобразила на лице грустное принятие неизбежного, но ничего покорного не было в сурово сжатых губах. Женщина все еще пылала яростью. Но голос ее продолжал звучать ровно. Спокойно и отстраненно. – Его вытащили в Академию, для короткого промывания мозгов... И я не думаю, чтобы он это хорошо воспринял. Я вообще не понимаю, как его в таком состоянии отпустили на следующее задание. – Она сделала отстраняющий жест рукой, точно отгораживаясь от всего, что произошло. – Когда стало ясно, что возмущаться бесполезно, Олег честно попытался настроиться на выполнение своего долга. Сюда, на Землю, он прибыл с намерением наступить на горло собственным желаниям и заняться делом. Но, похоже, недооценил трудности. – Подожди, подожди минутку! Его что, отправили к нам сразу после того, как насильно уволокли от семьи? Зеленоглазая одарила ее пронзительным взглядом. – Ты начинаешь понимать. Самой Виктории казалось, что она уже ничего не понимает... Смуглая женщина резко повернулась, сделала два шага по отраженной в зеркале комнате, затем два шага назад. Виктория с каким-то завороженным ужасом подумала, каково это: быть запертой в узком пространстве зеркального отражения. Быть всего лишь бледной тенью, заключенной в чужом теле. – Я не присутствовала при прибытии Леека сюда, в этот мир, но могу сказать точно: к планете Земля Посланник тоже готов не был. Однако меньше всего он был готов к такой Избранной, как ты. Виктория напряженно хмыкнула, наблюдая за мечущейся по своей клетке женщиной. – Он честно пытался быть объективным. Когда не получилось, он решил не подавлять свой гнев, а направить его в дело. Использовать все возмущение, всю накопившуюся ярость для твоего воспитания. – Вот оно как, – прошипела девушка сквозь сжатые зубы. Голубые глаза опасно сузились, не обещая ничего хорошего. Сэра резко обернулась. – Я не утверждаю, что это этично. Или справедливо. Или честно по отношению к тебе. Пески и ветер, я ему всего лишь жена, а не адвокат! Но, надо признать, методика оказалась эффективной. Олег привел тебя в чувство в рекордные сроки. Виктория оскалилась, но здравый смысл подсказывал не лезть сейчас в эти дебри. – Что ж! Пусть будет «эффективно». Сэра улыбнулась – мягко и понимающе. – Ну-уу, дорогая, не надо так желчно. Посмотри на все с другой стороны. Я ведь была вместе с тобой во время всего этого издевательства. Представляешь, какое лицо будет у нашего Посланника, когда он узнает? Думаю, сообща мы найдем подходящие слова, чтобы прокомментировать подобные воспитательные методы. Виктория почувствовала, как губы расползаются в широкой усмешке. Ради такого случая она была готова сотрудничать даже с неожиданно появившейся соперницей! Сэра, немного разрядив обстановку, продолжила более серьезно: – Но у нас еще остается проблема. Чтобы высказать все это в лицо наглецу, надо сначала найти его. – То есть... – То есть Олег позволил своему праведному гневу разгореться слишком ярко. И, похоже, что-то пошло не совсем так, как он планировал. Теперь нам придется не только самим разбираться с захватчиками, но и как-то вытаскивать его назад. Виктория мгновение помолчала. – Чтобы ты смогла получить назад мужа? Зеленоглазая посмотрела на свою юную коллегу очень понимающе и очень по-взрослому. – Девочка моя, ты так до сих пор и не поняла, в какой беде очутилась. Если бы ваш трюк с изменением полярности ментала стопроцентно гарантировал безопасность планеты, Леека бы отсюда уже отозвали. А он... он все еще часть твоей истории. Я чувствую это. И значит, все еще нужен тебе. Очень. Юная Избранная тихо вздохнула и уставилась на свои руки. Не то чтобы она была удивлена... но час назад жизнь казалась гораздо проще. Всего лишь разумные киты. Подумаешь! Оставалось еще множество вопросов, которые требовалось прояснить. – Похоже, у меня в этом деле будет больше помощников, чем намечалось по плану... Тебя ведь здесь, по идее, быть не должно. Так? Данаи Эсэра, сразу оставив образ мудрой старшей сестры, хищно оскалилась. Тон, которым были произнесены следующие слова, мог бы заставить Наталью удавиться от зависти... или устроить на планете очередной ледниковый период. – Мне, признаюсь, в последнее время немного надоело слово «должно». – А-аа... Тогда понятно. – Я должна была сидеть на Данаи и лить слезы по покинувшему меня супругу. – А! – Я же вместо этого отреклась от трона в пользу младшего сына... – У вас что, еще и дети есть? – У нас еще и пара внуков имеется. Я оставила им государство, а сама решила вплотную заняться вопросом перемещения по мирам. О теоретической возможности таких путешествий наши мудрецы всегда знали, но вот практика... Потребовались длительные раскопки в библиотеке, прежде чем удалось найти что-то похожее на решение. И, увы, не лишенное своих минусов. Боюсь, мое тело сейчас покоится в изумрудной гробнице, а сказители уже распевают по всей пустыне об «умершей от горя» махараджани. – Сэра фыркнула, затем в глазах ее появилось потрясенное, почти затравленное выражение. – Путешествовать между мирами... оказалось не так просто. Без тела, без какой-либо физической опоры или ориентира. Пустота и тишина. А еще – холод. Он проникает все глубже, проникает в воспоминания, в мысли, в чувства. Пронизывает все глубже и глубже, пока ты сама не начинаешь растворяться в этом ледяном безмолвии... Она застыла, глядя слепыми глазами на что-то невидимое. От пустого взгляда, от далекого выражения лица и судорожно обхвативших плечи рук Викторию саму пробрал холод. Девушка вдруг впервые заметила, что руки гостьи по локти покрыты страшными, глубокими шрамами... – Эй... Эй! Сэра? Ты меня слышишь? Теперь все хорошо, – это даже для нее самой прозвучало как-то уж очень неуверенно. – Ты же теперь здесь. На Земле. Эсэра вздрогнула, точно просыпаясь. Зябко поежилась, пытаясь плотнее закутаться в накидку. Улыбка ее была бледным отражением ставшей уже привычной яростно-ядовитой усмешки. – Да, я здесь. Правда, когда я сюда добралась, то была поистине в жалком состоянии. Мало чем отличалась от обычных призраков. Почти не помнила, кто я, зачем здесь нахожусь. Но мне как-то удалось почувствовать вспышку силы, разбуженной Лееком при поиске Избранной, и оказаться поблизости, когда... когда он начал лечение. Виктория побледнела, решив, что призрак жены Олега вселился в нее во время клинической смерти. На самом деле Сэра использовала для имплантации своей личности бесконечные часы, когда Посланник магией пытался вылечить Избранную, но предпочла не просвещать девушку на этот счет. – Потом был долгий-долгий период, когда я восстанавливала себя по частичкам в твоем подсознании. Наблюдала за художествами Леека... А после того как захватчики произвели сдвиг в ментале, даже смогла немного влиять на внешние события. – Как влиять? Нет, нет, подожди... Виктория вскинула руку, пытаясь поймать какую-то ускользающую мысль. Что-то она пропустила. Что-то важное, о чем должна была вспомнить в первый же момент этого сюрреалистического разговора. – Олег знает, что ты здесь? – не то, не то... О чем же она забыла? – Нет, – судя по ехидно кривящимся губам, Эсэра прекрасно знала, что мучает девушку, но подсказывать не собиралась. – Почему? – Потому что я ему не сказала. – Почему? Зеленые глаза блеснули из-под темных прядей первыми искорками гнева. – А какой смысл? Какой смысл, если я все равно не более чем призрак в глубине твоего сознания? Зачем себя мучить? К тому же, – полные губы вдруг улыбнулись, – не стоило вводить его в искушение. Стремительная, гибкая, опасная... Она была похожа на кошку. Кошку? Не было здесь ни кошачьего самодовольства, ни пушистой вольготности. Дитя пустыни, дитя ограничений и необходимости, лишенное всего ненужного. Змея. Старая королевская кобра. Ядовитая, мудрая и бесконечно терпеливая. Юная Избранная смотрела на нее, красивую и сильную, скованную узкой рамой старого зеркала. «Нет, – поняла вдруг Виктория, – скованную лишь собственным самоконтролем. И ничем больше». Она наконец вспомнила, что забыла сделать, когда впервые обнаружила в своей голове постороннее присутствие. Она совсем забыла испугаться. За все то время, когда Виктория слышала странный внутренний голос, тот ни разу не пытался ей приказывать, даже советовал неохотно и расплывчато. Ни разу не дал готового ответа. Сэра вообще старалась сводить свое присутствие к минимуму. Подбадривала, когда было трудно. Ругала, когда жалость к себе переходила все границы. Говорила слова утешения, когда становилось совсем невыносимо. Точно мудрый учитель, она лишь обращала внимание на какие-то с первого взгляда кажущиеся незначительными детали или подбрасывала новые проблемы. И никогда не пыталась перехватить контроль. – Ты можешь уничтожить мою личность и захватить тело? Чувственные губы дрогнули в улыбке, довольные, что ученица задала правильный вопрос. – Элементарно. Некоторое время тянулось напряженное молчание. Эсэра подняла руку, и в ее ладони материализовался тяжелый бокал. Когда женщина пригубила напиток и отставила кубок, Виктория отстраненно заметила, что на внутренней стороне ее изуродованной шрамами кисти блеснул странный цветной узор. – Почему ты этого не сделала? Насмешливо вздернутая бровь... – Этические соображения? – ...и печально скривившиеся губы. – А если серьезно? Пустынная кобра залпом допила вино и грубо отшвырнула бокал в сторону. – Ты все еще не понимаешь, так, девочка? Ты все еще маленькая, забившаяся в дальний угол Вика, а не могущественная Виктория. Очнись! Почему, по-твоему, была заварена вся эта каша? Виктория, никак не ожидавшая от песчаной кобры такого взрыва, ошеломленно моргнула. – Опять спасение мира? Сэра высокомерно промолчала. Теперь уже Виктория вскочила на ноги, меряя комнату нервными шагами. – Но это же глупо! Ты – Избранная. Причем гораздо более опытная, гораздо более сильная. Почему не взять мое тело и не покончить с этой комедией раз и навсегда? Темноволосая безнадежно покачала головой. «Убью идиота. Наградить ребенка таким количеством комплексов...» Похоже, эти слова Эсэра подумала на другом языке, но сознание Виктории автоматически перевело их в знакомые для себя слова. И тут же темноволосая леди заговорила вслух, уже для ушей Виктории: – Если бы дело решалось опытом и силой, мы с тобой вообще не были бы нужны, подруга. Просто заявился бы Посланник, незаметно подтолкнул аборигенов к решению всех проблем и отправился домой – как это обычно и происходит. Но если уж мир сподобился разродиться Избранным... то, значит, без этого Избранного миру конец. Ключевое слово – «этого». Именно этого, конкретного индивида, этого мужчины или этой женщины. Без тебя. Я здесь – меньше чем ничто. Твоей планете нужна ты, и только ты. Со всеми достоинствами и недостатками. Со всеми силами и слабостями. Со всем, что с тобой случилось и через что ты прошла. И твои поражения станут тем материалом, из которого выкуются грядущие победы. Твои потери дадут начало новой надежде. А из твоих страхов родится будущее для всего мира... Виктория пораженно застыла, не в силах пошевелиться под властью глубокого, сильного голоса, от которого, казалось, вибрировали сами стены. Данаи Эсэра вдруг пошатнулась, испуганно заморгала. – Ох, опять... Я что-нибудь говорила? – Да, так... было немного. – Прости. – Женщина пустыни неуверенно подняла руку ко лбу. – На меня иногда находит. Не обращай внимания, эти пророчества все равно только все запутывают. А что касается твоего вопроса – да неужели бы я польстилась на столь жалкое тело? Как ты вообще умудрилась привести его в столь плачевное состояние? – Да так... уметь надо. Виктория прикрыла глаза. Эта женщина... Она оставила свой трон, свой мир, своих детей ради любви. Она прокляла ради любви свою жизнь. Но не смогла проклясть чужой мир и чужую жизнь. И не сможет. Никогда. Самое первое, инстинктивное впечатление оказалось верным. Как всегда. Песчаной кобры можно не бояться. По крайней мере, она, Виктория, могла ее не бояться. Насчет всей остальной Вселенной такой уверенности не было. Подкрашенные зеленым губы дрогнули одобрительно. Эта нескладная девчонка могла позволить себе не быть гигантом мысли. Ей вполне хватало чутья. – Ну, теперь, когда мы более-менее выяснили мое происхождение и намерения... Что будем делать дальше, о Избранная? – Как сказала недавно одна моя знакомая... я готова выслушать любые идеи. – Халявщица. Только бы свалить все на других, – но тон зеленоглазой, когда она с удовольствием протянула это чуждое ей жаргонное словечко, был полон одобрительной теплоты. – Что ж, будем думать. Опять. Но надо ведь, в конце концов, найти способ высказать кое-кому их мнение о его методах воспитания! |
||
|