"Моя нежная фея" - читать интересную книгу автора (Патни Мэри Джо)

Глава 5

В эту ночь ей снова приснился пожар. Языки пламени вздымались в небо, слышались громкие крики ужаса, тревожное ржание лошадей. Она проснулась в холодном поту, вся дрожа. В последние годы этот кошмар приходил к ней во сне все реже, но ужас от этого не становился меньше.

Все еще дрожа, она откинула одеяло, прошла по комнате к окну. Луна скрылась, наступила полная темнота. Мэриан отодвинула заслонку в полу, скинула вниз веревочную лестницу. Внизу, под деревом, Роксана тоже проснулась, заскулила в знак приветствия.

Мэриан осторожно спустилась по веревочной лестнице. Вероятно, незадолго до этого прошел дождь. Ночь дышала прохладой и сыростью. Она коснулась ногами земли, наклонилась и обняла лохматую собаку. Роксана лизнула ее в лицо, потом умиротворенно улеглась на прежнее место.

В полной темноте и тишине она явственно ощущала пульс жизни природы. Дуб жил глубокой неторопливой жизнью, измерявшейся веками. Эта ночь для него лишь краткий миг. Резкий взмах крыльев, острое ощущение голода – это сова полетела на охоту. Даже у травы есть своя интонация – легкая, едва уловимая и беззаботная. Еще бы, их ведь здесь бессчетное количество, этих травинок.

Она всегда явственно ощущала жизненные потоки, бьющие вокруг. У человеческих существ эти потоки проявлялись в виде цветной дымки, особенно заметной в тускло освещенной комнате или если смотреть на них уголком глаза. Миссис Ректор, например, окружала мягкая, теплая розоватая дымка. Миссис Маркс – ярко-желтая, за исключением тех случаев, когда она бывала раздражена. В такие моменты дымка темнела, в ней появлялись слабые оранжевые полосы. Камаль излучал чистый голубой свет, усиливавшийся в те минуты, когда он говорил на духовные темы, например, о том, как трудно быть праведником в этом несовершенном мире. Свет, исходивший от него, вел ее по жизни, так же как и его слова.

Что касается Ренбурна, то его энергия излучала сияние даже при ярком солнечном свете. Его внутренняя сущность словно боролась с натянутым суровым выражением лица. Его окружало сияние золотистого и ярко-красного цвета. Таких ярких цветов она еще ни у кого не видела. Иногда она задавалась вопросом, а каковы ее собственные цвета? Но узнать это не могла, даже глядя на себя в зеркало.

Устыдившись своего бегства от Ренбурна в саду, она решила принять его приглашение поесть вместе. Роксане он понравился, а кроме того, Мэриан почувствовала, что голодна. Она не ожидала, что его близость, а главное, его прикосновение так на нее подействуют. Ее пальцы сжались сами собой при одном воспоминании о том сгустке энергии, которую она ощутила.

Он не похож ни на кого из тех, кто когда-либо приезжал в Уорфилд. Это просто потому, что он молодой мужчина, повторяла себе Мэриан. Но это не объясняло ее сегодняшнего беспокойства, какого-то непонятного чувства пустоты.

Поднимался туман. Холод и сырость ощущались даже рядом с теплой Роксаной. Мэриан встала, щелкнула пальцами. Собака послушно поднялась, и они направились к дому. Воздух вокруг полнился звуками ночной жизни. Они выбрали не самую короткую дорогу, через лесной массив Мэриан захотелось посмотреть, как играют барсуки, а потом пройти через лунный сад. В раннем детстве кто-то, называемый папой, кого она помнила очень смутно, смеясь, говорил, что у нее кошачье зрение. Может быть, и так. Она действительно легко находила дорогу даже в полной темноте.

Они подошли к дому. Обычно Мэриан входила и выходила через боковую дверь. Сейчас она на ощупь нашла спрятанный рядом ключ, открыла дверь и вошла в дом. Вместе с Роксаной поднялась по узкой винтовой лестнице, держась руками за стену. Когти собаки постукивали по деревянным ступеням.

Войдя в спальню, она обнаружила на своей кровати нечто похожее на большой клубок. Джинджер. Рыжик. Кот поднял голову, мяукнул в знак приветствия. Замерзшая, усталая, Мэриан, не раздеваясь, скользнула под покрывало, свернулась калачиком вокруг кота. Роксана, блаженно вздохнув по-собачьи, улеглась в ногах кровати.

Ощущение пустоты так и не прошло, однако в конце концов, согретая теплом своих верных друзей, она заснула.

По чистой случайности на следующее утро Доминик выглянул в окно своей спальни как раз в тот момент, когда Мэриан и Роксана направлялись к садовым сараям и уже почти скрылись из виду. По словам миссис Маркс, Мэриан часто встречалась там с Камалем, по всей вероятности, для того, чтобы каким-то образом сообщить ему, чего она хочет и что надо сделать в саду. Возможно, он сумеет догнать ее… Доминик быстро спустился по лестнице и выбежал из дома, ощутив лишь мимолетное сожаление по поводу упущенного завтрака. По дороге он думал о том, как спокойно все обитатели Уорфилда относятся к внезапным появлениям и исчезновениям Мэриан. Словно она не более чем любимое домашнее животное. Несмотря на то что все в доме и поместье, казалось бы, устроено так, чтобы создать ей наибольший комфорт, сама она как бы и не существует. Вместе с тем он понял теперь, почему ее не отдали в клинику для умалишенных. Ни один нормальный человек не захотел бы видеть такую красоту за решеткой, на привязи. Здесь она никому не мешает и, по-видимому, по-своему наслаждается жизнью.

Все его усилия оказались тщетными. У садовых сараев он встретил одного Камаля. Индус сидел на земле, у входа в теплицу, с закрытыми глазами, скрестив ноги, свободно раскинув руки. Некоторое время Доминик стоял рядом, не решаясь прервать его раздумья, а может быть, беззвучную молитву.

Камаль открыл глаза, но не двинулся с места.

– Доброе утро, милорд.

Вспомнив, как Камаль приветствовал его накануне, Доминик сложил руки перед грудью, наклонил голову.

– Здравствуйте, Камаль. Что, леди Мэриан не проходила? Индус поднялся на ноги.

– Она сегодня работает в саду с фигурными деревьями. Сад с фигурными деревьями? Это интересно…

– Не могу ли я ей чем-нибудь помочь? Несколько секунд Камаль смотрел на него своим пронизывающим взглядом, будто изучая.

– Эта работа ниже вашего достоинства, милорд. Доминик нетерпеливо махнул рукой:

– Любая возможность провести время с леди Мэриан для меня важнее, чем собственное достоинство. Чем я могу ей помочь?

В темных глазах Камаля промелькнуло одобрение.

– Она подстригает тисовые деревья. Надо убрать срезанные ветки. Если вы согласны это делать, мешки в сарае.

Он указал рукой на сарай. Доминик двинулся в этом направлении. Потом в нерешительности остановился. Ему показалось, что татуировка на щеках у Камаля немного побледнела. Неужели такое возможно?

– Извините мое любопытство… Меня заинтересовала ваша татуировка. Она просто… изумительна.

– Татуировка? А, менди…

Камаль протянул руку. И на ней рисунок сегодня выглядел чуть светлее, чем вчера.

– Их рисуют хной. Это обычай, принятый у меня на родине. Примерно через две недели они выцветают.

– Понятно. – Доминик почувствовал облегчение. Значит, это безболезненный процесс. – Вы сами это нарисовали? Камаль покачал головой:

– Их нарисовала молодая госпожа.

– Леди Мэриан?! – Пораженный, Доминик повнимательнее взглянул на рисунок. Такая сложная работа требует большого искусства. – На это вы ее научили?

– Ну да. Она увидела менди в Индии, еще девочкой. Начала рисовать сама, ягодным соком. Я подумал, что лучше использовать для этого хну. – Камаль с улыбкой согнул разрисованную руку. – Но теперь она превзошла учителя.

– Вчера я увидел у нее на руке нечто вроде татуированного браслета. Это тоже… менди?

– Ну да. Она была в игривом .настроении. С чувством огромного облегчения оттого, что можно выбросить из головы кошмар, который он себе нарисовал – в руку ребенка втыкают иглы, – Доминик пошел в сарай. На высокой стопке мешков, свернувшись в клубок, лежало светлое существо, все в колючках. Доминик вышел из сарая.

– Там белый ежик. Он спит.

– Это Снежок, любимец молодой госпожи. Такие белые встречаются очень редко. Она нашла его, покалеченного, и вырастила в клетке. А теперь он живет на свободе. – В глазах Камаля промелькнул веселый огонек. – Жизнь у него слишком хорошая, поэтому он никуда не уйдет.

Доминик представил себе, как Мэриан с серьезным видом собирает червяков и личинки для ежика.

Этот новый ее образ ему понравился. Да, но как достать мешки из-под спящего Снежка?

Поразмыслив немного, он взял верхний мешок за все четыре угла, ухватил одной рукой и, держа таким образом на весу, достал снизу с полдюжины мешков другой рукой. Потом опустил мешок с ежиком обратно и расправил. В этот момент ежик проснулся, моргнул розовыми глазками, ощетинился на мгновение, потом снова свернулся клубком и задремал.

Усмехаясь, Доминик взвалил стопку мешков на плечо и пошел разыскивать сад фигурных деревьев, расположенный где-то в дальней части сада. Судя по карте, ближе к дому, подобно отдельным комнатам, располагались внутренние сады. Они примыкали к какому-нибудь определенному месту типа пруда с лилиями или же отражали определенную тему: например, только розы или только лекарственные травы. Дальше за ними находились обширные участки с самыми разнообразными видами, сменявшими друг друга бесконечной чередой. Сад фигурных деревьев представлял собой один из таких участков.

По дороге Доминик вспоминал браслет, который Мэриан нарисовала хной у себя на руке. На какой? Он напряг память, представил себе, как она протягивает руку… правую. Значит, она скорее всего левша. Да, она больше пользовалась левой рукой, теперь он это припомнил.

Вспоминая все, что он слышал о будущей невесте Кайла, Доминик пришел к выводу, что ее недуг истолковывался двояко. Первая версия – идиотизм, полное отсутствие умственных способностей, и вторая – помешательство. В то же время для того, чтобы заниматься садовой работой, приручать зверей и рисовать столь замысловатые узоры, требуются немалые способности. Возможно, ее мозг работает каким-то необычным образом, но тем не менее работает., Значит, идиоткой или слабоумной ее назвать нельзя.

А что значит быть помешанной? Люди пользуются этим словом сплошь и рядом, однако у него нет ясного представления о том, что такое помешательство. Типичными признаками умственного расстройства считаются бессвязные мысли и речи, дикость, неконтролируемые вспышки ярости. Ничего этого у Мэриан нет. Напротив, она никого не трогает, живет в своем собственном мире. Она только не способна общаться с людьми. Может быть, у нее лишь небольшое расстройство, которое можно вылечить?

Ему необходимо побольше узнать о ней. Позже он поговорит с ее опекуншами. Возможно, заглянет в библиотеку, посмотрит, нет ли там чего-нибудь на эту тему.

Доминик поднялся на невысокий холм, с которого открывался чудесный вид. Слева виднелась река, окружавшая Уорфилд с одной стороны, за ней Касл-Хилл – Замковый холм – с норманнскими развалинами. Прямо глазу открывались обширные поля и – пастбища, окаймленные живой изгородью и отделенные от парковой территории высокой каменной стеной. Единственное живое существо, и то в отдалении, – садовник, работавший с каменным катком.

Он перевел взгляд чуть ниже, и у него перехватило дыхание. На склоне холма была изображена шахматная доска из живых растений. Сама доска представляла собой перемежающиеся темные и светлые квадраты травы: Деревья с темно-зеленой и светлой, почти золотистой кроной, кажется, тис и самшит, подстриженные в виде шахматных фигур, изображали шахматную партию в самом разгаре.

Благодаря разным оттенкам кроны шахматные фигуры четко разделялись на черные и белые. С полдюжины фигур были «сняты» с доски и собраны на одной стороне. Похоже, выигрывали черные.

В центре шахматной доски мелькнуло что-то голубое. Вряд ли кто-нибудь из пожилых садовников одевается в такие цвета, решил Доминик. Он уже собирался спуститься вниз, как вдруг заметил всадника на коне, перескакивающего через живую изгородь. Он пригляделся внимательнее и почти с испугом обнаружил, что и всадник, и конь тоже выполнены из подстриженных деревьев – тиса того же темно-зеленого цвета, что и живая изгородь, через которую они перепрыгивали. В следующий момент он понял, что здесь изображена сцена охоты – три всадника и несколько гончих, как бы летящих над травой в мощном прыжке, в погоне за бегущей лисой.

Завороженный этой картиной, он подошел поближе, чтобы рассмотреть одну из тисовых гончих. Собака действительно как бы поднялась над травой. Лапы вытянуты в стремительном прыжке. Он никогда в жизни не видел ничего подобного. Чаще всего деревья в таких садах подстригают в виде геометрических фигур – спиралей, кубов, пирамид.

Среди пышной зеленой листвы он нашел сплетенный из прутьев каркас в форме собачьего туловища. Окончательное сходство достигалось тщательной отделкой куста вокруг каркаса. Такое совершенство требует многих лет, а может быть, и десятилетий.

Он обнаружил, что над собакой только что поработали. Вокруг куста на траве лежали обрезки ветвей. Он наклонился, собрал их и бросил в мешок. Потом отправился на поиски леди Мэриан. На несколько секунд остановился, чтобы собрать обрезки, состриженные с зеленой лисы. Лиса стремилась прямо к группе шахматных фигур, «снятых» с доски. В этом, по-видимому, таился какой-то смысл.

Приблизившись к центру шахматной доски, Доминик увидел, как велики эти фигуры. Даже пешки возвышались над его головой. Кони чуть ниже, но от этого не менее величественные, с широкими лошадиными головами и даже с намеком на глаза с поволокой. Вряд ли где-нибудь еще в Англии можно было найти более искусно выполненный фигурный сад. Некоторые фигуры казались твердыми, как из мрамора, другие, напротив, немного расплывчатыми. Чтобы сохранить такую форму, требуются огромные усилия, особенно весной.

Он любовался зубчатой верхушкой ладьи, как вдруг услышал мягкие лирические звуки, доносившиеся откуда-то Поблизости. Это не птичье пение. Возможно, какой-то неизвестный музыкальный инструмент, очень похожий на человеческий голос.

Заинтригованный, он пошел на звуки музыки, неслышно ступая по бархатистой траве. Прошел мимо двух деревьев-пешек… и остолбенел.

Леди Мэриан пела. Стоя спиной к нему на расстоянии двух квадратов, она подстригала садовыми ножницами белого ферзя, одетая в наряд, очень похожий на тот, в котором он видел ее накануне. Однако Доминик этого почти не заметил. Она пела!

Собственно… никто ведь и не говорил, что она немая. Просто молчит, что далеко не одно и то же.

Голос у нее, оказывается, ясный и чистый. Видно, поет она часто, пусть это всего лишь серенады деревьям и кустам. Она напевала какую-то минорную мелодию, похожую он слышал когда-то в Ирландии. Пела Мэриан без слов.

Доминик решил, что пора объявить о своем присутствии. Сделал шаг вперед.

– Доброе утро, Мэриан, Я пришел вам помочь.

Не обернувшись, ничем не показав, что услышала его, она с хирургической точностью обрезала веточку садовыми ножницами. И тем не менее она знала, что он здесь. Он это почувствовал по тому, как едва уловимо напряглись ее плечи. Роксана, лежавшая в тени дерева-ферзя, поднялась и подбежала к нему, явно ожидая, когда ей почешут за ушами.

Мэриан уже подстригла несколько шахматных фигур. Под звуки ее пения Доминик собрал лежавшие на земле обрезки в мешок. Потом снова обернулся к ней. Обнаружил, что голова ферзя выглядит не очень аккуратно, потому что Мэриан не смогла дотянуться, чтобы подстричь ее. Вот где он может пригодиться. У фигуры черного слона лежали садовые инструменты. Доминик выбрал секатор с длинной рукояткой и подошел к ферзю с другой стороны. Даже он, при его росте, едва дотянулся до верхушки, срезал сучковатую веточку самшита.

Пение внезапно прекратилось. Мэриан резко обернулась, держа ножницы перед собой, как оружие. Взгляд ее метнулся к верхушке дерева-ферзя.

– Я не причинил никакого вреда, – мягко произнес он. – Даже самый неумелый человек мог бы выполнить эту работу при такой совершенной форме дерева.

Глаза ее скользнули по его лицу так быстро, что он снова не успел перехватить ее взгляд. Но похоже, она удовлетворена. Вернулась к своему кусту, продолжая работать острыми ножницами. Пение, однако, прекратилось, к его величайшему сожалению.

День стоял теплый. Вскоре ему стало жарко. К тому же он почувствовал, что в сюртуке неудобно работать с высоко поднятыми руками. Доминик снял его и бросил на траву. Снова принялся за работу. Он очень старался. Леди Мэриан не простит ему, если он испортит голову этому ферзю.

Он так увлекся работой, что едва не сшиб ее, передвигаясь вокруг дерева. В последний момент, пытаясь не наступить на ее босые ноги, чуть не потерял равновесие. Инстинктивно ухватился за ее локоть. Все замерло. Даже ленивый легкий ветерок, казалось, внезапно затих. Все остановилось, кроме его сердца, которое забилось с бешеной скоростью.

Он опустил глаза на ее голову, на волосы, стянутые в тугую толстую косу, спускавшуюся ниже талии. Она стояла, окаменев, однако он заметил, как бьется жилка у нее на шее. На жемчужной коже выступили капельки пота.

Господи, какая она маленькая! Голова едва доходила ему до подбородка. Но не такая уж хрупкая, как показалось вначале. В ее руке, под его пальцами, ощущалась сила. И огромное напряжение. Если бы она подняла глаза, что увидел бы он в них? Тревогу, ужас, гнев?

– Вы не привыкли к тому, чтобы к вам кто-то прикасался? – Огромным усилием воли он заставил себя выпустить ее руку. – А ведь замужество включает и это тоже – соприкосновения в самых интимных местах. Хотелось бы мне знать, как вы среагируете на такое. Будете терпеливо ждать, пока все закончится, или почувствуете что-нибудь… Что вы почувствуете – отвращение или, может быть, удовольствие?

Он ожидал, что она отвернется, возможно, убежит. Однако вместо этого она подняла левую руку и коснулась его шеи. В ответ на это легкое, почти ласковое прикосновение мышцы его импульсивно сжались под кожей. Он ощутил мозоли на подушечках ее пальцев, услышал, как они с легким шорохом коснулись его висков. Она продолжала исследование. Прошлась по шее, нижней челюсти, легонько провела вокруг уха. Мурашки пробежали у него по коже.

Наконец-то она его заметила.

– А ведь у вас и голос есть, Мэриан. Не могли бы вы что-нибудь произнести? Ну хотя бы «да» или «нет». Или мое имя.

Она резко отвернулась и гордо прошествовала по шахматной доске к другой фигуре. На этот раз к черному слону. Именно прошествовала, а не просто отошла.

По-видимому, таким образом она ответила «нет».

Руки ее дрожали, и она слишком сильно резанула ножницами и испортила гладкую поверхность черного слона. Это все он! Его вина. За какие-то два дня он успел превратиться из ничего не значащего существа вроде попугая в живого человека, такого же реального, как Камаль. Даже ее пожилые дамы не столь осязаемы и уступают ему в жизненной силе.

Она остановилась, пытаясь успокоиться, прежде чем снова приниматься за слона. Ренбурн скоро уедет. Он принадлежит свету и не станет надолго задерживаться в их тихом уголке. А до тех пор… он будет смущать ее покой, поскольку на него невозможно не обращать внимания.

По крайней мере он в состоянии обрезать ветки с куста, не повредив его формы. Она обернулась. Он стоял с высоко поднятыми руками, подстригая верхушку белого ферзя. Белая рубашка туго натянулась на сильных широких плечах. К талии фигура его резко сужалась, образуя приятный для глаз треугольник. Она стояла, глядя на него, любуясь его движениями, пока не поняла, что он сейчас обернется. Поспешно склонилась к слону. Непонятно, почему ее всю обдало жаром при мысли о том, что на него приятно смотреть. Она каждый день с таким же удовольствием смотрит на пчел, барсуков, птиц, бабочек и другую живность Уорфилда. Все живое здесь прекрасно по-своему. Он лишь еще одно прекрасное животное, ничем не отличающееся от остальных.

Так она говорила себе… и сама не верила в это.