"Заморская невеста" - читать интересную книгу автора (Патни Мэри Джо)

16

– Пора снова сесть на спину нашей верной клячи, – пробормотала Трот. – Деревня вон там, на холме, достаточно велика – значит, в ней найдется постоялый двор. Очень кстати, солнце уже заходит.

– Неужели в Китае все города и деревни обнесены стеной?

– Почти все. В нашей истории бывали времена, когда завоеватели наводняли страну подобно саранче, стирая с лица земли беззащитные деревни.

Смирившись с положением бесполезной обузы, Кайл взгромоздился на осла, и спутники начали взбираться по длинному склону холма. Кайл заметил, что деревня построена на каменистом участке, чтобы не занимать драгоценную плодородную землю строениями. Впервые в жизни он видел такое разумное использование территории.

Сразу за воротами деревни стоял постоялый двор, распознать который было так же просто, как какую-нибудь английскую гостиницу. Трот провела осла через арку ворот во двор, где три из четырех дверей вели в комнаты для постояльцев, а четвертая – в сарай. Во дворе резко пахло навозом и горячим маслом.

Не успела Трот привязать осла, как из дома появилась женщина средних лет, несущая на подносе чайную посуду. Коротко переговорив с ней, Трот вложила в руку Кайла чашку с дымящимся чаем. Он неловко поднес ее к губам, считая, что именно так должен пить чай глухой и слепой старик.

Когда он опустошил чашку, Трот забрала ее и вошла в дом вместе с женщиной. Кайл остался сидеть на осле, сдерживая нетерпение. В Англии он привык к тому, что всю черную работу выполняет прислуга, но за время путешествия его взгляды изменились. Его камердинер отказался сопровождать хозяина, а слуга, заменивший его, попросил расчета еще в Индии. Не сумев найти слуге подходящую замену, Кайл решил обойтись без него в Кантоне и обнаружил, что одиночество ему по вкусу – раньше постоянное присутствие камердинера порой раздражало его. Теперь же обо всем заботилась Трот, а Кайл вернулся к вынужденной праздности.

Но вскоре ему представился случай развлечься. Крохотный ребенок нетвердыми шажками направился к ослу. Не сводя с Кайла больших серьезных глаз, малыш присел, его штанишки разошлись по шву, и он облегчился прямо посреди двора. Кайл растерянно заморгал под повязкой. Одежду ребенка он счел практичной, но в Лондоне она вряд ли была бы приемлема.

Жеманно переступая крохотными перевязанными ножками, подошли две миловидные молодые женщины с грубо и ярко раскрашенными лицами – скорее всего проститутки, которым на постоялом дворе хватало работы. Одна взяла малыша за руку и повела прочь, а вторая остановилась, поглядывая на Кайла.

Очевидно, посчитав Кайла выгодным клиентом, она потрепала его по колену – нет, выше: ее рука скользнула по его бедру. Женщина весело задала какой-то вопрос, и Кайл замер, со стыдом сознавая, что его тело откликнулось на рассчитанную ласку. Может, Трот забыла рассказать ему о каком-нибудь местном обычае?

Трот вылетела из дверей, осыпая проститутку громкой бранью. Ничуть не смутившись, девушка ответила ей, завязалась бурная перепалка. В конце концов, проститутка лукаво усмехнулась и соблазнительным жестом провела по руке Трот. Наконец она отошла, зазывно покачивая бедрами.

Ругаясь вполголоса, Трот отвела осла в угол двора и помогла Кайлу спуститься, крепко вцепившись ему в локоть. Дверь комнаты выходила прямо во двор, почти всю комнату занимала жесткая лежанка. Пока Трот вносила вещи, Кайл успел оглядеться. Мебель была скудной и примитивной, большие окна, заклеенные бумагой, почти не пропускали свет, но Кайлу случалось ночевать и не в таких условиях.

Когда Трот вернулась и плотно закрыла дверь, Кайл негромко спросил:

– Что произошло во дворе?

Трот бесцеремонно бросила сумку на пол у стены.

– А разве не ясно? Дрянная потаскуха подыскивала клиентов.

– Это я понял, но вы с ней о чем-то долго спорили.

– Я объяснила ей, что вы уже слишком стары, чтобы прибегать к услугам блудниц, и что она оскорбила ваше достоинство, – язвительно откликнулась Трот. – А она, в свою очередь, сообщила мне, что для таких услуг вы еще не слишком стары и что она готова оказать их вам бесплатно, поскольку питает глубокое почтение к старости.

– Что за гостеприимный народ! – воскликнул Кайл, усмехаясь этой нелепости.

Трот пронзила его гневным взглядом.

– Прикажете позвать ее? Хотите воспользоваться ее щедростью?

– Разумеется, нет. Но я… восхищен, – его душил смех, – тем, как глубоко пустил корни конфуцианский принцип уважения к старости.

Подскочив, Трот зажала ему рот ладонью.

– Ради Бога, замолчите! – прошипела она. – Вы хотите, чтобы сюда сбежался весь постоялый двор? Всякий, кто услышит ваш смех, сразу поймет, что вы вовсе не немощный старик!

Он умолк сразу, как только почувствовал ее прикосновение. Сквозь повязку ему едва удавалось разглядеть ее лицо, но тепло тела было почти осязаемым. Томление, которое теплилось в нем после встречи с проституткой, сменилось яростным влечением, но не к любой женщине, а именно к этой. Он приложил ладонь к щеке Трот, гладкой, как теплый шелк. Как давно он был близок с женщиной, как давно пылал подобным вожделением!

Плотские желания пересилили доводы рассудка, и он наклонился, чтобы поцеловать ее. Поля их соломенных шляп столкнулись, шляпа Трот свалилась на пол. Кайл сознавал, что сделал шаг по чрезвычайно опасному пути, но губы Трот были такими сладкими, такими податливыми… Продлевая поцелуй, он заскользил ладонями вниз по ее спине, коснулся изящно изогнутых бедер и притянул ее ближе.

На блаженный миг она прильнула к нему и вдруг вырвалась, широко раскрыв глаза.

– Мне надо отвести осла в сарай. И раздобыть еды. – Она подхватила шляпу и метнулась прочь из комнаты, надвинув шляпу низко на лоб.

С колотящимся сердцем Кайл присел на край лежанки. С каких это пор он так безнадежно поглупел? Путешествие только началось, а он уже поддался искушению.

Обольстить Трот было бы проще простого, но ведь он мужчина, а не подросток, а обольщать невинную девушку непорядочно. Только негодяй мог бы воспользоваться ее неопытностью. В Англии у Трот появится шанс стать женщиной, о чем она давно мечтала. А интимная связь с ним безвозвратно погубит ее.

Кайл умел владеть собой и понимал, что с Трот должен быть сдержанным. Но почему эта задача вдруг показалась ему непосильной?

Дрожащей рукой Трот погладила осла. Господи, как трудно ей было вырваться из объятий Максвелла! Больше всего в эту минуту она желала лечь с ним в постель, узнать, что такое соитие мужчины и женщины. Но он обнял ее слишком внезапно. Чутье подсказывало Трот, что одной страсти недостаточно, иначе совокупление вызовет только чувства неловкости и вины: Максвеллу станет стыдно, а ее мучает раскаяние. Так или иначе, время было выбрано неудачно.

К тому времени как она закончила чистить осла, животное приобрело ухоженный вид, каким не отличалось прежде. Трот покинула сарай, располагавшийся слева от главных ворот. Уже стемнело, ворота постоялого двора заперли, двор освещало колеблющееся пламя единственного факела.

К счастью, сегодня постоялый двор «Небесный покой» был почти пуст, а это означало, что их с Максвеллом никто не потревожит. Они уже научились разговаривать вполголоса, чтобы их не подслушали, и постоянно помнили, что малейшая забывчивость может дорого обойтись им. Зайдя в кухню, Трот забрала заранее заказанный жене хозяина поднос с едой. Вернувшись в комнату, она испытала укол сожаления, увидев, что Максвелл уже расстелил для нее на полу соломенный тюфяк. Очевидно, его приступ страсти миновал.

Он закрыл дверь за Трот и заложил в скобы тяжелый деревянный засов. Только после этого Максвелл начал снимать повязку.

– Всего на несколько часов, – пообещал он.

Трот старалась не смотреть, как знакомое лицо появляется из-под грязных полос ткани. Ласковый, больной дедушка исчез, его место занял мужчина в расцвете сил. Когда Максвелл стащил парик и взбил слежавшиеся под ним волосы, Трот пришлось отвернуться, чтобы не выдать своего волнения.

– Хорошо, что вас никто не видит, дедушка. Комнаты по обе стороны от нашей пусты, но помните: в ночной тишине звуки разносятся далеко.

Максвелл зажег маленький масляный светильник в центре низкого стола, Трот переставила посуду с подноса на стол. Им предстоял скромный ужин – рис и мелко нарезанные овощи, сдобренные имбирем, – запить который полагалось чаем. Кайл удовлетворенно улыбнулся: наконец-то он увидел настоящий Китай. Трот присела к столу, скрестив ноги, и попыталась найти несущественную тему для разговора.

– На севере, где зимы холодные, лежанки складывают из кирпичей, а внутри разводят огонь, чтобы лежанка оставалась теплой.

Кайл неловко присел к столу напротив Трот.

– Такие лежанки пригодились бы в Англии. Мы пользуемся грелками с горячей водой, но они быстро остывают.

– Мой отец часто вспоминал холодные туманы Шотландии. Но о грелках он ни разу не упоминал. – Радуясь тому, что недавняя натянутость исчезла без следа, Трот разлила чай и приготовилась наслаждаться простой едой и обществом Максвелла.

Когда пришло время ложиться спать, ими вновь овладела неловкость. Подавив зевок, Максвелл произнес:

– Я уже засыпаю. Спокойной ночи. – Он присел на тюфяк и стащил башмаки.

– На полу буду спать я.

Максвелл аккуратно поставил башмаки у стены.

– Нет.

– Но лежанка гораздо удобнее, – запротестовала Трот. – Как дедушка и лорд, вы вправе занять ее.

– За пределами этой комнаты я буду помнить, что мы в Китае, и подчиняться вам. Но я ни на минуту не забываю, что вы – леди, а я – джентльмен, – твердо заявил Максвелл. – А джентльмен обязан уступить лучшее место леди.

В Макао Трот видела, как европейцы оберегают своих женщин, словно хрупкие стеклянные статуэтки, но подобное поведение настолько не сочеталось с китайскими обычаями, что вызывало у нее неприятие.

– Но я не смогу уснуть, зная, что вам неудобно.

Максвелл поднялся и грациозно поклонился.

– Увы, миледи, и мне совесть не даст уснуть, если лежанку займу я. Не будьте так жестоки со мной, уступите. – Он протянул ей руку. – Позвольте проводить вас к ложу.

Его галантность вызвала у Трот улыбку. Чувствуя себя настоящей леди, она легко коснулась пальцами его ладони.

– Я не в силах устоять перед вашим красноречием, милорд, но боюсь, всю ночь я не сомкну глаз.

В глазах Максвелла блеснули насмешливые искры.

– Я так устал, что способен заснуть даже на острых камнях, поэтому вам не о чем беспокоиться. – Он подвел ее к лежанке и снова поклонился. – Прикажете задуть огонь?

– Сделайте одолжение.

Кайл погасил светильник. Трот услышала, как в темноте он снимает верхнюю одежду, прежде чем лечь на тюфяк. Она тоже разделась и устало вытянулась на комковатом матрасе, покрывающем лежанку.

Но, несмотря на изнеможение, ей никак не удавалось расслабиться, и не только от стыда за то, что она заняла лучшую постель. Она лежала, глядя в потолок и остро сознавая близость Максвелла. В ней воскресли воспоминания о его объятиях.

Зачем она сглупила и вырвалась? Наверное, все произошло слишком быстро, но дело было не только в этом: Трот осознала, что происходящее страшит ее, как все неизвестное, а Максвелл остается влиятельным и загадочным незнакомцем.

Но теперь, когда было уже слишком поздно, она проклинала себя за пугливость – ведь он жаждал ее не меньше, чем она его. Будь она посмелее, сейчас она лежала бы рядом с ним. При этой мысли она ощутила мучительную опустошенность. Больше такого случая ей не представится: Максвелл отнюдь не похотливый сластолюбец, способный лечь в постель с кем угодно, а она не так опытна, чтобы совратить его.

Минуты тянулись бесконечно, а Трот гадала, стоит ли самой сделать первый шаг сегодня же, пока еще свежи воспоминания о поцелуе. Она рисковала быть отвергнутой и униженной, но это лучше, чем бездействие.

Как она устала ждать, изнывая от желания! Понимая, что смелости ей все равно не хватит, она решила положиться на волю случая. Максвелл дышал ровно и размеренно. Если он спит, то и она попытается уснуть. А если нет… Трот негромко произнесла:

– Милорд…

– Да?

Звук его низкого голоса внезапно наполнил ее решимостью. Соскользнув с лежанки, Трот вытянулась рядом с ним на тюфяке. Робко коснувшись его груди, она произнесла, запинаясь:

– Сегодня вы желали меня. И вот… я здесь.

Он выругался вполголоса.

– За свое поведение я заслуживаю порки. – Он обнял ее нежно, но бесстрастно. – Ваше… великодушное предложение звучит на редкость соблазнительно, но принять его я не могу. Здесь, в Китае, женщины живут для того, чтобы служить мужчинам, но английскому джентльмену не подобает пользоваться неопытностью девушки. В Англии вас ждут новая жизнь, новые возможности. Близость со мной повредит будущему.

Трот уткнулась лицом в его плечо, от наслаждения у нее закружилась голова. Ей нравился его мужской, влекущий запах, нравилось сильное и крепкое тело.

– Еще неизвестно, как меня встретят на родине отца. Я не из тех женщин, которых находят желанными, ни один мужчина ни разу не проявлял интереса ко мне. А вам я… небезразлична. – Ее губы скривились. – Или вас распалила ласка той блудницы?

Он обнял ее обеими руками, но не как любовницу – даже отсутствие опыта не помешало Трот заметить это.

– Я нахожу вас желанной и ручаюсь, в Англии у вас будет толпа поклонников. Вам незачем отдаваться мне из опасения, что больше вам никогда не представится случай изведать близость. Поверьте, труднее всего вам будет сделать выбор.

Как учтиво умел лгать этот человек! Сдерживая слезы, Трот прошептала:

– Разве у англичан не бывает наложниц? Я с радостью стала бы вашей наложницей, лишь бы вы время от времени вспоминали обо мне.

Он погладил ее по руке, от теплой ладони по телу Трот расплылись волны наслаждения.

– Да, у некоторых мужчин есть любовницы, но неверность считается грехом, Трот. Будь у меня жена, я ни за что не стал бы обманывать ее.

Он впервые назвал ее по имени! Осознав смысл его слов, Трот приуныла, хотя ее сердце по-прежнему учащенно билось.

– Как любезно вы отвергаете меня, милорд! Но если мне не суждено стать вашей женой или наложницей, почему бы вам не сделать меня своей любовницей хотя бы на две недели? Больше я ни о чем не прошу.

– Вы должны требовать большего! – резко выпалил Кайл. – Должны претендовать на положение жены, а не любовницы. Требовать, чтобы вас любили и лелеяли!

– Даже бесстыдством мне не удается соблазнить вас. – Трот попыталась подняться, слезы жгли ей глаза.

Он сжал объятия, останавливая ее.

– Меня неудержимо влечет к вам, но, поддавшись искушению, я совершу ошибку: ведь я не смогу дать вам то, чего вы заслуживаете.

Губы Трот сжались.

– Лучше бы вы поменьше заботились обо мне. Сколько бы вы ни твердили, что я заслуживаю положения жены, мы с вами прекрасно знаем: лорд никогда не женится на нищей полукровке.

Он вздохнул.

– Состояние и происхождение тут ни при чем. Изъян есть не в вас, а во мне.

Трот ощутила, как напряглось его тело, но не от желания.

– О чем вы говорите?

После долгого молчания он с болью выговорил:

– Об этом никто не знает, но однажды я уже был женат, правда, совсем недолго. Когда Констанция умерла… вместе с ней умерло мое сердце. Я не гожусь в мужья женщине, способной полюбить меня.

Этим объяснялась его сдержанность. Трот растерялась и в то же время сразу все поняла.

– Мне очень жаль, милорд, простите…

Он провел кончиками пальцев по ее лбу, отводя прядь волос.

– Зовите меня Кайлом – это мое имя.

Кайл. Трот исполнилась благодарности, получив право звать его по имени, хотя и рассчитывала на большее.

– Вы женились тайно, потому что родные не одобряли ваш выбор?

– Узнав о нем, мой отец, наверное, пришел бы в ужас. Сестра и брат поняли бы меня – оба знают, что значит любить. Но чувством, которое я испытывал к Констанции, я слишком дорожу, чтобы говорить о нем.

Трот коснулась его подбородка, пробивающаяся щетина уколола ей пальцы. Завтра ему придется побриться, иначе борода выдаст его.

– Но если вы расскажете о своей любимой, вам может стать легче.

– Наверное, вы правы… – Кайл надолго замолчал. – Много лет Констанция была моей любовницей. Она родом из Испании, где живут люди, похожие на португальцев из Макао, – темноволосые, темноглазые и красивые. Констанция была намного старше меня; когда мы встретились, она была куртизанкой. Может показаться, что я испытывал к ней не более чем первую юношескую влюбленность, но она оказалась самой доброй и любящей женщиной из всех, каких я знал. Рядом с ней я ощущал покой и безмятежность. – Его голос стал еле различимым. – И страсть.

Неудивительно, что он утратил всякий интерес к женщинам, – ему принадлежало сокровище.

– По крайней мере, вам хватило смелости жениться на ней, хотя вы и знали, что родные сочтут этот шаг чудовищной ошибкой.

– Женившись на ней, я совершил самый разумный поступок в своей жизни. Жаль только, что это не пришло мне в голову раньше. Такая мысль возникла у меня, когда она уже умирала.

Ужаснувшись отчаянию, сквозившему в его голосе, она попыталась утешить его:

– И все-таки вы решились. Вам повезло найти друг друга, милорд.

Он тихо поцеловал ее в лоб.

– Кайл.

– Кайл, – послушно повторила она.

Трот хотела была уйти на лежанку, но Кайл повернулся и прижался щекой к ее волосам. Безмерно благодарная за то, что он не прогнал ее, она придвинулась ближе и вскоре уснула.