"Любовь и война" - читать интересную книгу автора (Хэган Патриция)

Глава 4

Приехав узнать, примет ли Китти его приглашение на обед, Натан воспользовался случаем побеседовать с Джоном Райтом и извиниться за то, что случилось в городе. Джон великодушно заверил, что уже успел обо всем забыть.

– Не могу поверить, что ты действительно в него выстрелила, – признался юноша Китти, глядя на нее с удивлением и почтением. – Любая юная леди в такой ситуации грохнулась бы в обморок.

– Но я не «любая юная леди». – Девушка улыбнулась беззаботно и лукаво, нимало не смущаясь больше тем, что сделала, несмотря на непрерывные «охи» матери по поводу ужасного скандала.

– Я это хорошо знаю, Китти, – внезапно охрипнувшим голосом ответил Натан, пожирая ее глазами.

Оставшиеся до праздника дни, казалось, тянулись бесконечно. Но вот наступил долгожданный момент – Китти села в карету рядом с Натаном, чувствуя, что новый наряд произвел должное впечатление.

– Господи, до чего же ты прекрасна, Китти! – прошептал он, одной рукой обнимая ее за плечи, а другой подавая знак кучеру трогать. – Мне будут завидовать все кавалеры на балу!

Ей вдруг стало жарко, однако в ушах все еще стоял голос матери, подробно описывавшей реакцию семейства Коллинзов на инцидент в городе.

– Натан, а что сказали твои родители, когда узнали, что ты пригласил меня в гости после всего, что случилось в городе?

Девушка заметила, как на его лице появилось тревожное выражение, взгляд потемнел, а улыбка стала неестественной.

– Да, мы говорили об этом, Китти, и не могу не признаться, что поначалу они рассердились. Однако я рассказал им то, что узнал от свидетелей, и им пришлось изменить свое мнение. Мы все сожалеем о том, что случилось, отец устроил Люку изрядную выволочку.

– У меня такое чувство, что все вокруг шепчутся за моей спиной, – удрученно призналась Китти, чувствуя, как улетучилось куда-то ее радостное настроение. – Я вовсе не хотела, чтобы это случилось, но Люк развоевался не на шутку, и мне пришлось сделать то, что я сделала.

– Нисколько не сомневаюсь, – заверил Натан. – В последние дни все стали сами не свои. Бывает, кто-то что-то и скажет сгоряча, а потом жалеет. Не переживай из-за этого и постарайся повеселиться как следует, а мне позволь похвастаться тобой перед всеми.

– Нэнси тоже будет там? – с привычной прямотой спросила Китти.

– Боюсь, что да, – ответил Натан, вспоминая неприятный разговор с матерью. – Ты же знаешь, она моя кузина, а приветствовать мистера Эдвардса намерено все наше семейство. Но ты не беспокойся из-за Нэнси. Наши так называемые отношения всего лишь плод воображения моей матери – я никогда не позволю навязать себе что-то против моей воли. Полагаю, что теперь это стало очевидно для всех. Китти, я хочу быть твоим кавалером, не забывай!

Он придвинулся, взял в ладони ее лицо и коснулся губами ее губ. Полуобнаженная грудь Китти тесно прижалась к его сильной, мускулистой груди, и девушка почувствовала сквозь тонкую ткань, как Натан дрожит всем телом.

– Нет, лучше остановиться, не то я выставлю себя в идиотском свете, – грубовато признался Коллинз. Поначалу Китти было невдомек, что он имеет в виду, но уже в следующий миг ее взгляд невольно скользнул на нечто живое, пульсировавшее у него в паху под тонкими брюками.

– Ох… – только и вырвалось у девушки, смутившейся до глубины души этим зрелищем.

– Все в порядке, Китти, – засмеялся Натан, снова обнимая ее за плечи. – Я живой человек, а такая красавица, как ты, заставит любого мужчину сходить с ума от желания.

Китти растерянно прикусила губу, не зная, что сказать. Натан ласково, но решительно повернул ее лицо к себе:

– Не надо так смущаться. Ты ведь тоже испытываешь желание, правда? И по-моему, это случилось с нами давным-давно, задолго до того, как мы решились выразить свои чувства словами.

– Но я ни за что… – охнула она, но Натан торопливо перебил ее:

– Я знаю это и никогда не стал бы тебя уговаривать, но я собираюсь в ближайшее время просить твоей руки, Китти. Ты же знаешь, что я люблю тебя…

Нет, ничего такого Китти не знала, и когда его губы снова припали к ее губам, тонкая рука девушки скользнула в густые волосы Натана, чтобы привлечь его поближе. Если она и могла кого-то полюбить, то только его, а может быть, она уже и любит. Вон как бешено колотится ее сердце, омытое счастьем и радостью…

И тут же Китти с тревогой подумала о том, что она ответит на его предложение руки и сердца. Из-за этой пресловутой войны все как с ума посходили. Но ведь так или иначе – что еще могут предпринять два человека, которые любят друг друга?

Карета подскочила на колдобине, оттолкнув их друг от друга.

– Мы почти приехали, – заметил Натан, поправляя костюм и помявшиеся кружева на сорочке. Китти поправила локоны, собранные на затылке и спускавшиеся до обнаженных плеч. Она знала, что нет нужды щипать себя за щеки, чтобы они стали розовыми. Все ее существо полыхало, словно в огне, и наверняка часть его нежным румянцем окрасила ее лицо.

Уже был виден особняк. Какое великолепие! Какая идеальная симметрия высоких колонн и просторных террас! Самый красивый дом на свете.

Во дворе было уже полно гостей, и яркие цвета нарядных дамских туалетов подчеркивались строгими мужскими фраками. Девушка улыбнулась, услышав веселый визг резвившихся на лужайке детей. Прием обещал быть роскошным, и она трепетала от радостного предвкушения.

Там, где могучие дубы еще не до конца сбросили листву и давали кое-какую тень, были расставлены длинные столы под белоснежными скатертями. Костры для барбекю находились на достаточном расстоянии, чтобы гостям не досаждал дым от углей, над которыми жарились на вертелах сочные туши.

Чудесный аромат жареной свинины приятно щекотал ноздри, смешиваясь с восхитительным запахом соуса готовившегося в огромном котле. Черные слуги расторопно сновали вокруг столов, расставляя тарелки с аппетитно выглядевшим гарниром.

Карета не спеша катилась по широкой полукруглой подъездной аллее, заполненной до отказа экипажами и верховыми лошадьми. Кучер натянул вожжи прямо напротив парадного крыльца. Натан поспешил выскочить, чтобы помочь даме спуститься, и Китти в последний раз придирчиво осмотрела свой наряд, прежде чем выставить его на всеобщее обозрение. Она подтянула вверх корсаж, хотя все равно декольте оставалось на добрый дюйм ниже того, что позволяли себе обычно юные леди, и, если слишком наклониться, грозило соскользнуть вовсе. «Ну и что! – бесшабашно подумала она. – И без того все уже сплетничают по поводу той ужасной сцены в городе».

Натан протянул ей руки и подхватил за талию, так что на миг оказался достаточно близко, чтобы шепнуть на ухо:

– Господи, до чего ты прекрасна, Китти…

И снова ее окатила горячая волна, от которой все тело затрепетало в ожидании счастья. Однако это ощущение мигом угасло, стоило ступить на землю и обнаружить, что вся публика откровенно глазеет на нее, причем вовсе не с тем восхищением и завистью, которые она ожидала… Мужчины не скрывали своего любопытства, а женщины – враждебности. Кое-кто возбужденно перешептывался с соседями, не спуская с Китти глаз.

Задрав нос повыше, она подхватила юбки и под руку с Натаном поднялась на крыльцо. Нет, она не позволит испортить себе настроение. Этот день принадлежит им с Натаном – и ничто не помешает ей быть счастливой!

А в следующий миг она уже стояла перед матерью Натана, Лавинией Коллинз, глядя в ее сердитые глаза. Скользнув взглядом по низкому декольте, хозяйка состроила еще более кислую гримасу. Она была невелика ростом и достаточна полна. «Толстуха», – подумала Китти. Роскошное платье из коричневой тафты с высоким воротником было изящно украшено тончайшими кружевами и вышивкой Гладко зачесанные волосы скручены в тугой узел на затылке. Возможно, в молодости она была привлекательнее, зато сейчас казалась изрядно подурневшей и… озлобленной. Да, именно так.

Рядом стоял сам Аарон Коллинз, и по его виду невозможно было определить, какие чувства вызывает в нем появление Китти. Хозяин слишком дорожил своей репутацией и ни за что не позволил бы себе неучтивые выходки по отношению к любому гостю, переступившему порог его дома. Он поцеловал руку Китти с изящным поклоном, пока Натан представлял их друг другу.

– Я много слышал про вас, Китти, от моего сына, – веско проговорил Аарон. – И под конец мне стало казаться, что вы моя старая знакомая. Тем более что мне приходилось вас частенько видеть, когда вы были еще совсем малышкой, – вы с отцом привозили нам мед. Добро пожаловать в наш дом, – еще раз грациозно поклонился Аарон.

Лавиния Коллинз не промолвила ни слова и еле кивнула.

– Она злится оттого, что ты привел меня в гости, правда? – прошептала Китти Натану, поднимаясь на крыльцо.

– Не обращай внимания! Мама всегда злится, когда кто-то отказывается плясать под ее дудку. Отец предупредил ее, что следует вести себя прилично, однако она предпочла вообще не открывать рот – видно, не особо доверяет собственной выдержке.

– Значит, она действительно злится из-за меня, – повторила Китти со значением.

– Скорее всего, это Нэнси закатила очередную истерику и прибежала жаловаться матери, как только узнала, что я не намерен сегодня с ней возиться. Я же говорил тебе, Китти, что никому не позволю себя во что-то втянуть, а они упорно твердят мне про женитьбу. Но если уж я и женюсь на ком-то, так это будешь ты. – Он пожал девушке руку и ласково улыбнулся, и она расцвела под этим взглядом.

Наконец они оказались на залитой солнцем террасе, где их окружила шумная толпа приятелей Натана. После обмена приветствиями кто-то из них оживленно поинтересовался:

– Китти, ты хотела застрелить Тейта насмерть или нарочно лишь ранила его?

– Он ведь остался жив, не так ли? – Ответ прозвучал довольно резко, и все вокруг настороженно умолкли. Девушке вовсе не хотелось провести этот день в разговорах о том, о чем она предпочла бы вовсе забыть.

– Что было – то было, – решительно промолвил Натан. – И давайте-ка об этом не вспоминать!

Обернувшись, Китти наткнулась на грустные глаза Дэвида Стоунера, и ей стало совсем не по себе. Кажется, прошел уже год, как он сватался к ней? Она не могла припомнить точно. Правда, ей нравился Дэвид – и сейчас нравится. Он был привлекательным юношей, а пышная каштановая шевелюра и глубокие зеленые глаза на спокойном лице придавали ему обаяние некой скрытой мудрости, несмотря на его весьма юные годы. Но о любви к нему не могло быть и речи – так она ему и сказала. С трудом удерживаясь от слез, юноша тут же поклялся, что никого в жизни не полюбит так, как любит ее. И с тех пор всякий раз глядел на нее с тоской.

Переведя взгляд с Китти на Натана, Дэвид, покраснев, кивнул. Однако девушка догадалась, что кивок означал не просто приветствие. Он знал об их отношениях и не был от этого в восторге.

Напряженность ситуации несколько ослабла, когда Натан воскликнул:

– Ага, а вот и главный гость!

Навстречу им двигался толстый коротышка с пронзительным взглядом и удивительно длинным кривым носом. Китти поняла, что это был мистер Уэлдон Эдвардс из Уоррентона.

Он поцеловал ей руку, и она сочла его манеры весьма приятными. Во всяком случае, он не был похож на ненормальных, которые истошно вопили про войну, молотя себя кулаками в грудь.

Все внимание теперь переключилось с Китти на него, известного адвоката, и кто-то спросил:

– Мистер Эдвардс, как и все собравшиеся здесь, я горю желанием ринуться в бой. Как по-вашему, скоро ли начнется война?..

– …Теперь, когда Линкольн стал президентом? – подхватил второй.

После минутного раздумья Уэлдон Эдвардс ответил:

– Полагаю, что избрание президентом Линкольна заставит заявить о выходе из Союза дальний Юг. И хотя у нас, в Северной Каролине, сепаратистское движение растет не по дням, а по часам, боюсь, что Генеральная Ассамблея во главе с губернатором Эллисом будет тянуть резину, цепляясь за свое излюбленное «поживем – увидим».

Я сегодня же выезжаю в графство Кливленд, чтобы присутствовать на собрании сепаратистов, – продолжал разглагольствовать коротышка перед толпившимися вокруг гостями. – А на той неделе посещу Уилмингтон. Нам необходимо добиться единства, чтобы весь штат потребовал от нашего правительства четко определить свою политику, коей, безусловно, может быть только выход из Союза. Пусть это даже втянет нас в войну.

– В войну, сэр? – переспросила Китти, не в силах больше сдерживаться. – Как хладнокровно вы об этом говорите! Значит, вы готовы ради своих целей пожертвовать жизнями всех этих молодых людей?

– Но это и наши цели, – вскричал самый юный из присутствовавших, некий Даниэль Робертс, потрясая в воздухе кулаками. – Да я готов отдать свою жизнь за Северную Каролину…

Натан изо всех сил сжал ее руку, так что Китти сморщилась от боли, и грубо поволок в сторону, прошипев:

– Пожалуйста, Китти, не лезь не в свое дело. Неприлично женщинам вмешиваться в споры о политике.

– Но я и не говорила о политике, – резко выдернув руку, громко произнесла Китти, не заботясь о том, что вокруг полно слушателей. – Я говорила о войне: о смерти, о кровопролитии. И я имею право выражать свое мнение. То, что я родилась женщиной, еще ни о чем не говорит. Янки, убивая, не будут разбираться, кто какого пола!

– Но тебя никто не собирается убивать! Война продлится всего несколько месяцев, да и мы не позволим им проникнуть так глубоко на юг! А теперь, пожалуйста, Китти, на нас уже оглядываются…

Она неохотно позволила увлечь себя к двери фойе и в следующий миг была настолько поглощена великолепием внутреннего убранства дома, что забыла про все споры о войне.

Пол под ногами сверкал – паркет был натерт до зеркального блеска. Стены были обиты желтой бархатной тканью, а высоко под потолком сияла огромная хрустальная люстра. Мягкие ковры покрывали лестницу, перила и балюстрады которой украшали свежие ветви остролиста. Воздух был насыщен дивным ароматом маргариток, стоявших повсюду в вазах.

Здесь не было ни души, и Натан привлек к себе Китти и поцеловал ее обнаженное плечо.

– А теперь ступай наверх, чтобы освежиться. Я тем временем припасу для тебя тарелку барбекю, и мы полакомимся вдвоем на задней лужайке, за домом, подальше от остальных.

– Ты стараешься изолировать меня от общества, потому что я не умею себя вести? – сердито фыркнула она.

– Ох, Китти, успокойся! – нетерпеливо вздохнул Натан. – Я просто хочу, чтобы нам двоим никто не мешал быть счастливыми и радоваться друг другу, а все эти бесконечные споры про войну утомят кого угодно. Гости и так шепчутся про отцовского надсмотрщика, которого ты ранила из ружья.

– Натан, тогда не лучше ли было мне остаться дома, если мое присутствие так тебя смущает? Ведь не моя вина в том, что вы взяли на работу надсмотрщика, который только и знает, что напивается в стельку и ищет потом повод для драки? Я… я даже жалею, что вообще не пристрелила его, – гневно выпалила она, – и имела глупость явиться на этот ваш хваленый прием!

– Китти…

Но она уже подхватила юбки и помчалась наверх, прыгая через две ступеньки и нимало не заботясь о том, подобает или нет такой способ передвижения юной леди.

– Китти, выслушай меня, будь добра, – взмолился оставшийся внизу Натан. – Я вовсе не хотел тебя обидеть…

Но Китти его не слушала. Она застыла в нерешительности. Одна из комнат на втором этаже должна быть предназначена для отдыха леди. Только вот какая именно?

– Ты что-то ищешь здесь, Китти?

При звуках этого голоса Китти резко обернулась и оказалась лицом к лицу с Нэнси Уоррен. На ней было пепельно-голубое платье с низким вырезом, целомудренно прикрытым целым облаком кружевных воланов. Наряд довершали пышные рукава и узенькая бархотка на шее. Темно-каштановые локоны обрамляли лицо.

Нэнси могла бы выглядеть намного привлекательнее, невольно подумала Китти, если бы не это капризное, заносчивое выражение на ее лице. Тонкие губы скривились в ехидной ухмылке, а в карих глазах загорелся недобрый огонь.

– Эй, тебе не следует торчать столбом и глазеть вокруг. Лучше беги обратно вниз, пока кто-нибудь не увел Натана. – И Нэнси рассмеялась неприятным визгливым смехом. – Согласись, это будет для тебя ударом, особенно после того, как ты бесстыдно повесилась ему на шею, чтобы только попасть в этот дом. Хотя тебе не о чем беспокоиться, верно? Такая грубая и наглая особа, как ты, милая Китти, запросто сможет подстрелить любую соперницу, не так ли?

Китти открыла было рот, чтобы ответить. Все злые, язвительные слова уже готовы были сорваться с языка. И вдруг она просто рассмеялась. Нэнси удивленно захлопала глазами.

– Ох, Нэнси, почему бы тебе не признать очевидное? – все еще смеясь, сочувственно покачала головой Китти. – А впрочем, бесись сколько угодно! Должна признаться, что в школьные годы ты меня здорово донимала своими злыми насмешками. Я частенько сбегала с уроков и пряталась у себя в комнате, часами плача от обиды. Но теперь мне стало ясно, что это не имеет никакого значения. Честно говоря, я даже жалею тебя – вместо того чтобы злиться и ненавидеть. И знаешь почему? То, что с легкостью досталось мне, осталось недосягаемым для тебя!

И Китти с достоинством прошла мимо вглубь комнаты, к умывальнику на гнутых ножках. Из голубого фарфорового кувшина она налила свежей воды в такой же тазик. А потом намочила руку и слегка похлопала себя по щекам, стараясь охладить разгоряченную кожу.

– Если ты, Китти Райт, имеешь в виду Натана, – прошипела Нэнси, подойдя сзади и буквально прожигая соперницу насквозь грозно прищуренными глазами, – то не надейся, что когда-нибудь сможешь его заполучить! Родители скорее вышвырнут его из дома, чем разрешат жениться на такой белой голытьбе, как ты…

– Это кого ты называешь голытьбой, Нэнси? – переспросила Китти, оборачиваясь и все еще сжимая в руке кувшин.

Нэнси злорадно ухмыльнулась, чувствуя, что попала по больному месту:

– Да всему графству Уэйн известно, что ваша семейка – самая что ни на есть белая голытьба! А еще твоего папочку называют любимцем негров и говорят, что он помогает прятаться беглым мерзавцам. А твоя мамаша сошла с ума. А папаша слишком хилый и ленивый, чтобы как следует обработать свою землю, и оттого вы всего-навсего грязные нищие. А ты еще посмела вообразить, что достойна Натана Коллинза!

Терпение Китти иссякло. Не долго думая она подняла кувшин и выплеснула его содержимое прямо Нэнси на макушку.

– Что ты делаешь?! – взвизгнула та, заслоняясь руками.

Но дело было сделано. Тщательно завитые локоны слиплись в сосульки, а промокшие рукава и рюши платья превратились в весьма жалкое зрелище.

Китти аккуратно водворила на место кувшин и пошла прочь, бросив через плечо:

– В следующий раз хорошенько подумай, прежде чем посмеешь обозвать кого-то белой голытьбой, Нэнси.

Та лишь всхлипывала и причитала в ответ. На поднятый шум сбежалась делая толпа сочувственно кудахтавших девиц.

– Смотрите, что она натворила! Смотрите, что отколола эта белая голытьба! – завывала Нэнси.

Спускаясь по лестнице, Китти проклинала себя за то, что согласилась сюда явиться. Ей здесь не место. Да и разве так уж важно быть принятой в свете? Ей в тысячу раз больше нравится ездить верхом или охотиться, и Натан должен понять ее, если только любит по-настоящему.

Стоявшие у дверей леди при виде Китти многозначительно переглянулись и обратили взоры вверх, откуда неслись истерические вопли и рыдания. Китти с гордо поднятой головой проплыла мимо, презрительно покосившись в их сторону. Они и вправду походили на всполошенных жирных несушек. Такие не имеют ни малейшего представления о том, какое блаженство мчаться галопом под музыку ветра, подставляя лицо солнцу и свежему воздуху. Они только и умеют ходить на цыпочках, щеголяя друг перед другом кринолинами, побрякушками и прочей мишурой. Им не понять, какой азарт просыпается в груди при звуках радостного лая Киллера, взявшего след енота! И пусть себе пищат и падают в обмороки при одном лишь виде крови. Им не понять то удовлетворение, которое чувствуешь, наблюдая улыбку на лице маленького негритенка, который только что поранил пальчик, а ты промыла и перевязала ранку и даже поцеловала ее, чтобы заживала быстрее!

Ее жизнь намного полнее, чем жизнь всех этих чопорных леди. И не все ли равно, что они про нее думают?!

Задыхаясь, она выскочила на террасу и жадно вдохнула свежий воздух. Они все еще были здесь – Уэлдон Эдвардс, Дэвид Стоунер, Натан и прочие, горячо спорившие о войне.

– Мы разобьем их за месяц…

– Каждый южанин стоит двадцати янки…

– …преподнесем им такой урок, который надолго запомнят!

– Мирным путем? Да Линкольн наверняка даже не знает, что означает это слово! Он никогда не позволит ни одному штату отделиться мирным путем. Надо готовиться к войне, сэр…

Война, сепаратизм, битвы… От всех этих слов становилось не по себе.

– Джентльмены, вы все здесь круглые дураки! – воскликнула Китти, и головы присутствовавших с открытыми от удивления ртами обратились в ее сторону. – Вам угодно без конца поносить моего отца за то, что он вместе с вами не пускает слюни от восторга в ожидании войны, а вы хоть раз вдумались в мудрость, заключенную в его словах? Ведь он твердит, что южнее линии Мейсон–Диксон нет ни одной фабрики, производящей пушки. А как насчет ткацких фабрик? Они есть только в Северной Каролине и не смогут обеспечить весь Юг, если разразится война!

Мужчины по-прежнему взирали на нее в немом недоумении, и лишь кое-кто неловко покашливал, косясь в сторону Натана, чувствовавшего себя крайне неуютно. Он двинулся было в сторону Китти, но та отскочила назад и протестующе загородилась руками, не желая, чтобы ее снова уводили, как непослушного ребенка.

– А что вы будете делать, если янки устроят блокаду побережья? Как повезете хлопок на продажу? У янки есть деньги, банки, фабрики. А у Юга – только горстка патриотически настроенных дураков, вообразивших, что война сделает их героями.

– Китти, довольно! – грубо выкрикнул Натан и схватил ее за руки. Сильно встряхнув девушку, он зашептал: – Позволь мне доставить тебя домой. Совершенно очевидно, что ты плохо себя чувствуешь сегодня…

– Я отлично себя чувствую, – отбивалась Китти. – Это от ваших разговоров мне делается тошно!

– Натан… – На террасу выскочила Лавиния Коллинз с белым от злости лицом. За ней по пятам следовала горничная, которая до смерти боялась, что хозяйка вот-вот потеряет сознание. – Натан, ты знаешь, что эта… что эта тварь наделала? Она облила водой бедную малышку Нэнси Уоррен!..

По толпе молодых людей пробежал хохот, и кто-то крикнул:

– Нэнси здорово повезло, что под рукой у Китти не оказалось ружья – не то лечилась бы сейчас от ран, как ваш надсмотрщик!

– Ох, Китти!.. – простонал Натан, сокрушенно качая головой и выпустив ее руки. Это было выше его сил.

Китти поняла, что Натан сгорает от стыда, и опрометью кинулась к боковой лестнице, ведущей в сад.

– Постой, я прикажу заложить карету… – воскликнул он.

– Нет!.. Ты мне не нужен! – крикнула в ответ Китти, подхватив юбки, прежде чем спуститься по лестнице. – Мне никто не нужен!

Девушка бежала по лужайке, не обращая внимания на то, что старательно уложенные волосы окончательно растрепались. Она спешила укрыться в лесу. Отсюда до ее дома было не меньше двух миль пути через болота, но ведь она постоянно охотилась в этих местах и отлично знала дорогу. Несомненно, прогулка пойдет ей на пользу, рассуждала она, продираясь сквозь кустарник. Ей необходимо самой разобраться в том, что случилось.

Дикий крик заставил ее остановиться. Да, она забралась в самую чащу, с густым подлеском и валежником… Платье изрядно пострадало от сучков и колючек, но это ее мало печалило.

– Хозяин, не надо… пожалуйста, не надо… ребенок…

Обернувшись в сторону жалобных воплей, Китти увидела небольшую прогалину. Подойдя поближе, она обнаружила бараки, в которых обитали рабы с плантации Коллинза. Повсюду из дверей убогих строений, расположенных по краям прогалины, выглядывали испуганные лица рабов. Малыши, цепляясь за материнские юбки, широко распахнутыми глазами следили за тем, что происходило на середине поляны.

Молодая негритянка – на последних месяцах беременности – беспомощно скорчилась в грязи у ног белого мужчины, замахнувшегося на нее кнутом, зажатым в левой руке. Правая его рука висела на перевязи.

Люк Тейт!

– Пожалуйста, не бейте меня! Вы убьете ребенка…

– Раньше я убью тебя, черная шлюха! Я отучу тебя воровать! – Он протянул руку, в которой по-прежнему сжимал кнут, и одним грубым движением сорвал с нее потрепанное ситцевое платье. Бедняжка, совершенно голая, старалась заслонить руками огромный живот.

Со стороны величавого особняка Коллинзов, еле видного из-за деревьев, бежал молодой раб, отчаянно размахивая руками.

– Не трогай ее, Тейт! Лучше убей меня… – С искаженным от страха и гнева лицом, задыхаясь, он выскочил на поляну. – Это я дал ей тот кусок мяса! Ты наказал ее на прошлой неделе и не давал есть, и она с ребенком могла умереть с голоду! Я должен был накормить ее, понятно? Если так хочется, бей меня!

– Не беспокойся, достанется и тебе! – взревел Люк Тейт, обернувшись в его сторону и угрожающе взмахнув кнутом, который со свистом опустился на лицо негра и в один миг рассек кожу до мяса. С беспомощным воплем раб зажал рану руками и рухнул наземь.

Женщина, рыдая, потянулась было к нему, но кнут Люка засвистел снова и на сей раз опустился ей на спину. Она оказалась не такой стойкой и потеряла сознание от первого же удара. Из разверстой на спине раны хлынула кровь.

Люк снова поднял кнут, но Китти быстро пересекла поляну и, подбежав к Тейту, закричала:

– Остановись! Прекрати немедленно, ты, грязный ублюдок, Люк Тейт!

Не успел он обернуться, как Китти налетела на него, словно фурия, царапаясь и яростно молотя кулаками по чему попало.

Сначала он растерялся от неожиданности, но моментально оправился и скинул ее с себя без особого труда, а потом запрокинул голову и грубо захохотал:

– Зря ты не пристрелила меня, когда была возможность, маленькая нахалка, потому что сейчас я высеку тебя так, как ты того заслуживаешь…

Он занес над головой Китти кнут, и девушка испуганно заслонилась руками. Зажмурившись, она ожидала резкого свиста и жгучего удара… но этого не произошло. Люк отбросил кнут в сторону.

– Нет, пожалуй, будет глупо портить такой товар. – Он наклонился над ней, так что она почувствовала запах дешевого виски, а потом сгреб девушку в охапку и проворчал: – Пожалуй, у тебя прибавится ума, если тобой заняться как следует. Уж я отлично с этим справлюсь!.. – И он поволок ее к одному из бараков. – А ну все вон отсюда! – рявкнул он, и рабов словно ветром сдуло.

Бросив добычу на пол, он рванул вырез платья.

– Черт… – жадно выдохнул негодяй, глядя на обнаженную грудь Китти.

– Не прикасайся ко мне! – закричала девушка. – Натан убьет тебя за это…

– Ну уж нет, такого случая я не упущу. – Дрожа от нетерпения, Люк возился с застежкой на брюках. – Если хочешь, чтобы было хорошо нам обоим, то просто лежи смирно и не дергайся. Тебе пойдет на пользу, Китти… это поубавит в тебе строптивости…

– Но не с твоей помощью, Тейт!

Люк вздрогнул и обернулся – на пороге стоял, широко расставив ноги, Натан. Руки его были сжаты в кулаки, а в глазах сверкала ярость. В одном кулаке он держал хлыст из плетеной кожи. Не успел Тейт и глазом моргнуть, как витая кожа врезалась в его изумленную физиономию. Надсмотрщик рухнул к ногам молодого хозяина, а тот продолжал хлестать его, так что от этих свистящих звуков Китти почувствовала тошноту. Кое-как поднявшись на ноги, она вышла из барака и глубоко вдохнула свежий ноябрьский воздух. Но вот в бараке стало тихо. Были слышны лишь стоны Тейта.

– Чтобы до вечера ноги твоей здесь не было! – рявкнул Натан. – И не попадайся мне на глаза – увижу, убью, запомни!

Немного придя в себя, Китти поспешила от барака туда, где рабы беспомощно толклись вокруг беременной. При виде девушки они почтительно расступились.

– Отнесите бедняжку в барак, чтобы я могла спокойно ее осмотреть. – Затем она обернулась к молодому негру с залитым кровью лицом. Оторвав от юбки широкую полосу, Китти наложила тугую повязку и обратилась к окружившим ее неграм: – Теперь вы сами сможете о нем позаботиться. Наверняка кто-то умеет лечить раны от кнута.

– Пожалуйста, помогите Дженни, – простонал ей вслед раненый. – Не дайте потерять ребенка…

Не успела Китти войти в комнату, где находилась беременная, как появился запыхавшийся Натан:

– Я уже послал за каретой. Надо отвезти тебя домой, Китти. Поверь, мне ужасно жаль, что все так вышло, но лучше всего тебе сейчас же уехать.

Оба вздрогнули от раздавшегося вдруг ужасного вопля – это Люк Тейт выбрался на поляну. Его лицо было залито кровью, а плотная рубаха превратилась в окровавленные лохмотья. Тыча пальцем в сторону молодых людей, он прохрипел:

– Ну, доберусь я до вас… Натан Коллинз, можешь считать себя покойником! А ты, Китти Райт, будешь на коленях молить меня о пощаде…

Негодяй заковылял в лес, однако Натану мало было дела до его бессильной злобы – в данный момент ему гораздо важнее было отправить Китти домой в целости и сохранности.

– Идем же, – промолвил он, беря девушку за руку. – Прости, Китти, но я хочу поскорее вытащить тебя отсюда…

– Нет! – сердито вырвалась она. – Я должна осмотреть Дженни.

Женщина, сжимая руками живот, стонала и корчилась на грязном соломенном матрасе. Старая негритянка заглянула ей между ног, выпрямилась и сказала Китти:

– Оно еще и не время, мисси, да только, похоже, она рожает…

– Китти, послушай, – начал было Натан, подойдя ближе. Тут он увидел, как несколько женщин засуетились вокруг роженицы, и раздраженно вскрикнул: – А ну вон отсюда! Все, все вон!

Негритянки поспешили выполнить приказ. В два скачка Натан оказался рядом с Китти, грубо схватил ее за плечи и развернул лицом к себе:

– А ты все же выслушай меня, – прожигая девушку гневным взглядом, прошипел Коллинз сквозь стиснутые зубы. – Тебе следует немедленно уйти. Здесь тебе не место. И прошу, не забывай, что я тебя люблю. Моим родителям и так придется не по вкусу все, что случилось сегодня, а если ты останешься, то это лишь подольет масла в огонь…

– Натан, ты мне мешаешь, – с поразительным спокойствием заметила Китти.

Он растерянно отступил, а она крикнула женщинам, чтобы поспешили приготовить теплую воду и чистые тряпки.

– Ну, – вызывающе вскинув подбородок, посмотрела она на остолбеневшего Коллинза, – ты еще не понял, что мужчинам тут делать нечего? Не пора ли тебе уйти?

Он попятился, спотыкаясь, и выскочил вон.

По счастью, роды прошли легко, но вот ребенок родился худой и слабый – недоношен месяца два, прикинула Китти, обтирая с младенца кровь и слизь. Ловко запеленав его в протянутое кем-то одеяло, она принялась растолковывать, как следует ухаживать за таким ребенком: прежде всего не позволять ему мерзнуть и все время греть теплом тела.

– А ей не давайте кормить, – кивнула Китти в сторону роженицы, бессильно распластавшейся на тюфяке. – У кого-нибудь наверняка достанет молока и для него, пока мать немного оправится. – И напоследок она велела обратиться к доку Масгрейву в том случае, если у Дженни начнется лихорадка или кровотечение.

– Сюда не приходит ни один белый доктор, – еле слышно прошептала седая как лунь негритянка. – Мы сами позаботимся о ней.

– Доктор Масгрейв непременно придет, если вы его попросите, – возразила Китти. – А если он не сможет, то приду я и постараюсь помочь, чем смогу. Понятно?

Старуха кивнула.

Вздохнув, Китти кое-как оправила остатки платья и вышла из барака. И тут же наткнулась на группу белых мужчин, сидевших верхом на лошадях и смотревших прямо на нее.

Одним из них оказался сам Аарон Коллинз, который тут же спешился и направился к Китти. Она заметила и Натана, старавшегося укрыться за спинами других.

– Мисс Китти, я бы хотел побеседовать с вами. – И Аарон жестом предложил ей отойти в сторону. Девушка устало опустилась на порог одного из бараков, понимая, что не следует ожидать ничего хорошего от этого человека, явно одержимого холодной яростью, которая вот-вот вырвется наружу.

– Меня шокировало то, что случилось нынче днем, – начал он, похлопывая стеком по зеркально блестевшему сапогу для верховой езды. – Однако вам показалось мало переполоха, устроенного в моем доме, – вздохнул он, – вам угодно было окончательно опозорить моего сына и мою семью, помогая появиться на свет… чернокожему отродью.

Ну, нет, с Китти было довольно. Она вскочила и выкрикнула ему в лицо:

– Мистер Коллинз! Позвольте вам напомнить, что это меня оскорбили у вас в гостях! Да, я помогла явиться на свет тому малышу! Он человеческое существо, а я всегда стараюсь помочь людям – и это все, что я могу вам сказать. Это вы, мистер Коллинз, шокируете меня до глубины души, и если действительно необходима война, чтобы вызволить этих людей из-под пяты таких, как вы, – что ж, я, возможно, тоже буду рада войне!

Она замолчала, и несколько секунд они стояли, прожигая друг друга ненавидящими взглядами.

Не в силах долее оставаться в стороне, к ним поспешил Натан.

– Идем, Китти, я отвезу тебя домой, – сказал он, хватая ее за руку.

– Да, я тоже считаю, что это неплохая мысль. – Надменный взор Аарона Коллинза не отрывался от девушки, отважно отвечавшей ему тем же. – Отвези-ка ее домой… прочь с земли Коллинзов… и никогда больше не приводи снова.

– Отец…

– Ты слышал, что я сказал, сын. И впредь я запрещаю тебе общаться с этой девицей. Она не нашего круга.

– И слава Богу, что это так! – выпалила Китти, развернулась на каблуках и с гордо поднятой головой прошествовала к поджидавшей ее карете.