"Поцелуйте невесту, милорд!" - читать интересную книгу автора (Кэбот Патриция)

Глава 7

Джеймс, однако, не понимал, на что намекает трактирщик. Единственное, что он был в состоянии понять, так это то, что хлеб с сыром, который он пытался проглотить, внезапно застрял у него в горле. Он поспешно схватил кружку и залпом проглотил остатки пива. Это протолкнуло застрявший в горле кусок, но никак не повлияло на ужас, постепенно им овладевавший.

Склонившись над пустой кружкой, он спросил сдавленным голосом:

— Вы хотите сказать, что Стюарт Честертон, викарий, был убит?

Мактавиш с любопытством посмотрел на него.

— Да, — ответил он.

— Но этого… не может быть, — сказал Джеймс. — Он умер во время эпидемии тифа, полгода назад.

— Угу, — согласился Мактавиш. — Точно. Только не тиф его убил, а парень по имени О’Мэлли.

Джеймс ошарашенно заморгал, уставившись на трактирщика. Его мысли устремились к тексту письма Эммы. Вообще-то она не указала причину смерти Стюарта, ограничившись сообщением, что он скончался и что из-за карантина она не могла известить их раньше. Джеймс и его мать, естественно, решили, что Стюарт умер от тифа.

Но убийство Стюарта? С какой стати кому-то понадобилось его убивать? Кроме, разумеется, самого Джеймса, которому очень хотелось пристукнуть своего кузена… но только однажды.

— Этот О’Мэлли, — сказал Джеймс. — Почему он это сделал? Я имею в виду, почему он убил Честертона?

Трактирщик пожал плечами.

— Никто толком и не знает. Наверное, был не в себе. О’Мэлли, конечно. Говорят, викарий отправился соборовать его жену, а что у них там вышло, сие мне неведомо…

Джеймс был настолько ошеломлен, что даже не заметил, как Мактавиш снова наполнил его кружку. Он сделал солидный глоток и спросил:

— Так вы говорите, что жена викария — миссис Честертон — унаследовала десять тысяч фунтов от убийцы своего мужа?

— Как одну копеечку, — охотно подтвердил Мактавиш, — как только снова выйдет замуж.

Джеймс удивленно воззрился на него.

— Когда выйдет замуж? Ничего не понимаю. Так унаследовала она эти деньги или нет?

— Нет, — раздался сзади раздраженный голос. Джеймс обернулся и увидел пожилого мужчину, который, отбросив салфетку, с неудовольствием взирал на них со своего места за столиком у окна. — Спасибо тебе, Шон, что заговорил об этом как раз тогда, когда я собрался спокойно поесть. Ведь знаешь, что это отбивает у меня аппетит. Даже к хаггису твоей матушки. — Трактирщик подавил улыбку.

— Прошу прощения, ваша честь.

Джеймс вопросительно уставился на незнакомца.

— Лорд Маккрей? — произнес он, хотя со слов трактирщика у него сложилось впечатление, что Маккрей едва ли является поклонником хаггиса.

— Нет, не Маккрей, — ворчливо отозвался джентльмен. А в том, что это джентльмен — первый, которого Джеймс встретил после прибытия на Шетландские острова, — не приходилось сомневаться. — Главный судья Риордан к вашим услугам. Я председательствовал в суде полгода назад во время моего прошлого приезда на остров, когда слушалось дело О’Мэлли. — Он отпил из своей кружки, поставил ее, рыгнул и не без удовлетворения произнес: — Вот так-то.

Джеймс перевел взгляд с судьи на трактирщика и обратно. После секундного колебания он отодвинул свой стул и поспешил к столу судьи. Тот подозрительно прищурился.

— Прошу прощения, ваша честь, — сказал Джеймс. — Но может, вы позволите к вам присоединиться? Видите ли, я имею некоторое отношение к этому делу…

— К какому еще делу? — Риордан одарил его недовольным взглядом. Плотный и краснолицый, он пока еще не был тучным, но находился на верном пути к этому. Несмотря на суровый вид, в уголках его глаз и рта виднелись смешливые морщинки, заставлявшие предположить, что ему не чуждо чувство юмора. — Нет никакого дела. Оно давно закрыто. О’Мэлли убил Честертона; вдова Честертона получит деньги О’Мэлли, как только снова выйдет замуж. А если вы решили на ней жениться, то вам придется встать в очередь. Впереди вас около двадцати парней, молодой человек.

Не дожидаясь, пока старший джентльмен предложит ему присесть — а Джеймс подозревал, что подобного предложения никогда не последует, — граф уселся на стул напротив судьи и подался вперед.

— Прошу прощения, сэр. Мое имя Денем. Джеймс Марбери, девятый граф Денем, если уж быть совсем точным. Стюарт Честертон — мой кузен.

Брови Риордана поползли вверх, пока совсем не скрылись под старомодным напудренным париком.

— Граф Денем? — повторил он. — Понятно Я слышал, что Честертон в родстве с какой-то важной птицей, но поговаривали, будто с герцогом.

Джеймс пропустил мимо ушей не слишком лестное замечание судьи. Наконец — наконец-то! — он встретил кого-то, кто мог бы пролить свет на смерть его кузена и последующие похороны, не говоря уже о странном нежелании Эммы возвращаться в Англию. Не проронив ни слова, он смотрел на судью с выражением вежливого ожидания, ни в коей мере не отражавшего лихорадочного нетерпения, распиравшего его изнутри.

— Что ж, — задумчиво произнес Риордан. — В таком случае, полагаю, вы действительно имеете отношение к этому делу. — Он отодвинулся от стола, давая простор брюшку, выпиравшему из-под золотисто-зеленого жилета, и окликнул трактирщика: — Эй, Шон, налей-ка мне еще пивка. Значит, вы кузен викария? Теперь, когда вы об этом сказали, я и сам вижу сходство. Правда, вы намного крупнее. Вас-то О’Мэлли не прикончил бы одним ударом.

— Полагаю, что нет, — согласился Джеймс. — Так могу я спросить, сэр, откуда взялось это условие?

Риордан взял вилку и снова принялся за хаггис.

— Какое условие?

— Ну… довольное странное условие, которое вы упомянули, будто бы Эмма — э-э, миссис Честертон — должна снова выйти замуж, чтобы получить десять тысяч фунтов О’Мэлли.

— Ах это. — Судья запил хаггис глотком пива. — Пораскиньте мозгами, молодой человек. Вы же ее наверняка знаете. В конце концов, она была женой вашего кузена.

— Да, — серьезно ответил Джеймс. — Я ее знаю.

— Вы могли бы доверить такой женщине десять тысяч фунтов? — Джеймс открыл было рот, чтобы ответить, но судья продолжил: — Нет. Конечно же, нет. Она возьмет десять тысяч фунтов и отдаст их на нужды прихода или потратит на обзаведение этого жалкого подобия школы, где она преподает. Кто знает, что ей взбредет в голову? Ничего разумного, можете мне поверить.

Джеймс отхлебнул пива. Он чувствовал, что это ему просто необходимо.

— И вы поставили условие, — медленно произнес он, — что она не может потратить ни копейки из состояния О’Мэлли, пока не выйдет замуж, в качестве своего рода гарантии, что деньги будут потрачены… э-э… с умом.

— Верно. — Риордан грохнул кулаком по столу, заставив Джеймса подпрыгнуть. — Совершенно верно. Для ее же блага, как вы понимаете. Нет ничего хуже, чем добросердечная дамочка с мешком денег. С точки зрения нечистых на руку стряпчих, разумеется. Готов поспорить, что если бы я вручил ей эти деньги в прошлом сентябре, сегодня у нее не осталось бы и шиллинга. Ну а так денежки не только пребывают в целости, но и прирастают с хорошими процентами. Когда миссис Честертон надумает выйти замуж, я переведу счет на имя ее мужа, который сможет им распорядиться, как сочтет нужным. Хотя не думаю, что это произойдет скоро. Вдова Честертона, похоже, не спешит обзавестись супругом и предъявить права на то, что ей причитается.

Мактавиш, направлявшийся к ним с двумя кружками пива, скорчил гримасу:

— Я спрашивал ее в прошлом месяце. Подловил как-то у церкви. Она поблагодарила меня за предложение, но сказала, что пока не собирается замуж, поскольку пребывает в трауре по мужу.

Риордан поднял кружку, салютуя молодому человеку, который, как впервые заметил Джеймс, был высок, ладно скроен и вообще принадлежал к числу людей, вызывавших невольную симпатию. Хотя это открытие почему-то возбудило у Джеймса внезапную и острую неприязнь.

— Сочувствую, молодой человек, — сказал судья, обращаясь к трактирщику. — Если кто и заслуживает руки нашей миссис Честертон, так это ты, Шон.

Мактавиш удрученно покачал головой:

— Боюсь, она слишком часто видела меня в обществе Майры Макалистер. В общем, назвала меня дураком, коли я готов жениться ради денег, а не по любви, и посоветовала держаться за Майру. — Он бросил кислый взгляд на судью, который от души рассмеялся. — Мне было не до смеха, — проворчал он. — Майра тоже не горит желанием выходить за меня замуж, пока я не обзаведусь собственным домом. Говорит, что не хочет жить с моей мамашей.

Риордан сочувственно хмыкнул.

— Видите? — сказал он, повернувшись к Джеймсу. — Вот как обстоят здесь дела. Я знаю здешний народ, хотя бываю на острове не более двух раз в году на выездных сессиях суда. Поверьте, я изучил этих людей как свои пять пальцев.

— Это просто нелепо, — заявил Джеймс в крайнем раздражении, хотя и не понимал, что именно его так задело: самодовольство Риордана или признание Мактавиша, что он сделал Эмме предложение. — Мы говорим о вдове, сэр, об оставшейся без гроша вдове, которую вы, сэр…

— Опекаю, — подсказал Риордан.

— Я бы назвал это иначе, сэр, — возразил Джеймс. — Я совершенно уверен, что нигде в Англии не найдется прецедента для подобного условия, и если бы миссис Честертон захотела, то могла бы обжаловать ваше смехотворное решение в любом суде и выиграть дело.

С минуту Риордан молча смотрел на него уже без тени веселья.

— Могла бы, но не станет. Вы забыли, милорд, что я опекаю миссис Честертон. У нее нет ни отца, который мог бы это сделать, ни мужа, словом, никого. Она одна на свете, и я хотел бы убедиться, что никто не воспользуется этим к собственной выгоде. Она хорошая женщина, единственным недостатком которой является чрезмерная склонность открывать свое сердце… и кошелек. — Риордан поставил кружку на стол и вперил в Джеймса жесткий взгляд. — Не знаю, кем вы ей доводитесь, милорд, но лично я вас впервые вижу. Если вы так привязаны к девушке и так решительно настроены отстаивать ее права, то где же вы были все эти месяцы после смерти ее мужа? Вот что мне хотелось бы знать.

Джеймс недоверчиво уставился на судью.

— Послушайте, — начал он, подавшись вперед. — Не знаю, к чему вы клоните, но, к вашему сведению, я получил известие о смерти моего кузена всего лишь неделю назад. И сразу же направился сюда. Я уже предложил миссис Честертон достойное место в доме моей матери, которое она, увы, отклонила…

— Еще бы! — благодушно заметил судья, — Она не оставит ребятишек, которых учит. Или думает, что учит. Тут разное толкуют насчет того, чем она там занимается. Лично мне дети кажутся такими же невежественными, как и раньше, ну, может, чуть более просвещенными по части Вальтера Скотта. Хотя привязанность миссис Честертон к ее питомцам вполне понятна, учитывая, что Бог не благословил их с мужем собственными детьми.

Джеймс, услышав последние слова, резко вскинул голову. Собственными детьми! Странно, но ему никогда раньше не приходило в голову, что Стюарт с Эммой могли хотеть, а тем более пытаться произвести на свет потомство.

Но ведь дети — естественное следствие брака. Почему слова судьи так его расстроили, Джеймс не понимал. Просто он никогда не думал, и это очень глупо с его стороны, что Стюарт с его устремленностью к духовному может иметь детей… И от кого? От Эммы!

Боже правый! Мысль об этом совершенно обескуражила Джеймса. Он чувствовал, что кровь отхлынула от его лица. Нет, он просто смешон! В конце концов, они состояли в законном браке. Для чего же они поженились, по его мнению, как не для того, чтобы… Он даже не хотел думать об этом. Не хотел и все! Судья Риордан, с любопытством наблюдавший за ним, снова пришел в хорошее расположение духа. Похоже, его позабавило смущение Денема при упоминании о супружеских обязанностях его кузена. Что, разумеется, еще больше настроило Джеймса против него.

— Так кто вы, говорите, такой, сэр? — бодро поинтересовался судья. — Кузен ее мужа?

— Да, — сказал Джеймс. — Видите ли, мы немного повздорили со Стюартом накануне его женитьбы на Эмме. И с тех пор не общались. Я приехал, как только услышал о его смерти…

— Чтобы выразить соболезнование вдове? — осведомился Риордан с обманчивой небрежностью.

— Да, — ответил Джеймс после некоторого колебания. Незачем посвящать посторонних в истинные причины, которые привели его на остров, да и судья Риордан едва ли испытывает почтение к фамильным усыпальницам. — Да, конечно. И чтобы предложить ей жить со мной. Я хочу сказать, с моей матерью.

Риордан как-то странно усмехнулся. Джеймс не был уверен, что ему понравилось выражение лица судьи.

— Понятно, — только и сказал Риордан. — И она вам отказала.

— Да.

— Значит, теперь вы возвращаетесь на большую землю? — Судья взглянул на часы, висевшие над стойкой бара. — В таком случае вы опоздали на сегодняшний паром.

— Нет, пока я не собираюсь возвращаться. Я хотел бы…

Внезапно он принял решение. Еще несколько секунд назад Джеймс сидел в полнейшем замешательстве, не имея ни малейшего представления о том, что делать дальше, а сейчас точно знал, как поступит.

— Я намерен остаться, — твердо сказал он. — Остаться и повторить свое предложение, чтобы у нее было время все обдумать.

— Как любезно с вашей стороны, — заметил Риордан. — Учитывая, что вы даже не подозревали о существовании десяти тысяч фунтов

— Конечно, нет, — отрезал Джеймс, сверкнув глазами. — Я не нуждаюсь в десяти тысячах фунтов, принадлежавших убийце моего кузена. — При виде скептического выражения на лице судьи он возмущенно продолжил: — Я счел своим долгом приехать сюда и предложить миссис Честертон свое покровительство…

— От которого она отказалась.

Джеймс поджал губы. Он предпочел бы, чтобы Риордан воздержался от постоянных напоминаний об этом.

— Да, пока.

— Интересно. — Во взгляде судьи вспыхнуло любопытство. — Весьма интересно. Так, говорите, вы с кузеном поссорились? Из-за чего же? Надеюсь, не из — за миссис Честертон?

Джеймс почувствовал, что пора заканчивать разговор.

— Боюсь, сэр, — сказал он, отодвигая свой стул, — что я отнял у вас слишком много времени. Думаю, мне лучше вернуться за свой столик.

Риордан сложил руки на своем объемистом животе и уставился на Джеймса с загадочным выражением на круглом лице.

— Денем, — задумчиво произнес он, — полагаю, вы внесены в книгу баронетов.

Итак, старый пройдоха собирается навести о нем справки! Ну и пусть. Он ничего не найдет в книге баронетов, кроме сведений о том, что Марбери являются одной из самых старых и уважаемых фамилий в Англии.

Джеймс одернул уголки жилета.

— Можете не сомневаться, сэр.

— Приятно было познакомиться. — Риордан склонил голову в поклоне; вид у него при этом был, как у кота, отведавшего сметаны.

Джеймс вернулся за свой столик, механически взял вилку и принялся поглощать хаггис со своей тарелки. Из всех нелепых ситуаций, с которыми ему приходилось сталкиваться в жизни, положение, в которое попала Эмма из-за завещания О’Мэлли, было самым диким. Настоящее варварство — вот что это такое! Да кто он такой, этот судья, чтобы лишать женщину ее законных прав только потому, что по натуре она щедра. Это просто смешно. Оскорбительно. Это… это…

Вообще-то это неплохо придумано. Потому что Риордан абсолютно прав. Эмма совсем не умеет обращаться с деньгами. Что она знает о финансах? У нее никогда не было собственных средств. Конечно, ее воспитали в богатстве, но в возрасте восемнадцати лет она вышла замуж за человека, у которого не было ни гроша за душой. И с тех пор она бедна как церковная мышь. Джеймс не мог не отдать должного судье Риордану. Тот нашел отличное решение проблемы. Отличное во всех отношениях, кроме одного.

Эмма не клюнула на наживку. Судя по всему, она стремилась выйти замуж ничуть не больше, чем Джеймс жениться.

С одной только разницей, конечно, что когда-то очень давно был некто, на ком Джеймс подумывал жениться.

Но Стюарт его опередил.