"Всем сердцем" - читать интересную книгу автора (Мэтьюз Патриция)

Глава 13

Бродячий цирк профессора Траппа состоял из трех фургонов и восьми человек, включая и его самого.

В одном из фургонов хранились продовольственные припасы и декорации. Два других были жилыми.

В фургоне, где поселились Серена и Тан Пин, жили еще Долли и Нора Пикок, «Сестры Пикок, замечательные певицы и необыкновенные танцовщицы». Это были дружелюбные пухлые женщины среднего возраста. Они были совсем не похожи друг на друга. Серена скоро узнала, что «Пикок» – это сценический псевдоним, предложенный профессором Траппом, а в действительности их зовут Долли Смит и Нора Моррис.

Мужчины занимали второй фургон. Кроме профессора и Шу Тао, здесь обитали еще двое. Пожилой Роско Даунс заботился о лошадях и фургонах, а также отвечал за декорации и оборудование. Жонглеру Тодду Ратледжу было около тридцати. Тодд был довольно привлекателен, но его лицо никогда не покидало угрюмое выражение. Он старался ни с кем не общаться и говорил только в случае крайней необходимости. Тодд помогал профессору в наиболее сложных фокусах.

– Его жена сбежала с нашим силачом, – сказала Серене Нора Пикок. – Это на ее место пришла ты. Он очень переживает. Вообще-то он спокойный и приветливый парень, но последнее время почти перестал разговаривать. Теперь рядом с ним тяжело находиться, сам впадаешь в уныние.

– Нора пыталась даже утешить его, – добавила Долли и бросила лукавый взгляд на «сестру».

Нора, покраснев, покачала головой:

– Я просто пыталась быть поласковей с бедным молодым человеком.

– Но он не захотел с ней говорить, так что ничего не вышло, – засмеялась Долли. – И со мной тоже. Какая жалость! А вообще-то он вполне добропорядочный джентльмен.

Серена была слегка смущена неожиданным поворотом разговора. Но, не желая показаться наивной, поддержала эту тему, также не понимая, как мужчина мог отказаться от утешения со стороны сестер Пикок.

На их представления собиралось много зрителей. Люди, изголодавшиеся по развлечениям, охотно шли посмотреть на фокусы иллюзиониста. Если в городе был театр, они играли в нем, если нет – в церквах, школах, в любых зданиях, способных вместить достаточное количество публики.

В дороге, между представлениями и городами, профессор Трапп мог напиваться вдрызг, но, выйдя на сцену, он преображался словно по волшебству. В черном костюме и длинном черном плаще с алой подкладкой, он мгновенно завладевал вниманием публики. Под забавную скороговорку в его руках волшебным образом появлялись и исчезали карты, мячи, носовые платки и другие небольшие предметы. Тан Пин, казавшаяся необычайно юной и миловидной в изящном золотом платье, украшенном причудливой вышивкой, была его помощницей.

Серену забавляла наивность зрителей. У нее было два любимых фокуса. Их никто не мог разгадать. Первый назывался «Девушка-невидимка». К потолочным балкам подвешивался стеклянный гроб. Дно и торцовые стенки были обычными, все остальное– стеклянным, так что сквозь стекло все было видно. Сверху находилась переговорная труба. Из публики выбирались несколько случайных зрителей, осматривавших гроб, чтобы убедиться, что он действительно пуст. Затем профессор предлагал им спросить о чем-нибудь через переговорную трубу, которая, как все были уверены, вела внутрь гроба. К изумлению зрителей, из переговорный трубы им отвечал молодой девичий голос. Зрители высказывали множество догадок, пытаясь выяснить, как все устроено. Но никто не угадывал правильно.

На самом деле все было очень просто. За гробом находилась маленькая комнатка, где и сидела Серена. Если таковой не оказывалось, профессор Трапп создавал ее, подвешивая занавес за гробом. Между стеной (или занавесом) и гробом оставалось небольшое пространство; особенно любопытные зрители могли заглянуть туда.

На стене (или занавесе) висел женский портрет. Женский глаз представлял собой замаскированный глазок, сквозь который Серена могла взглянуть на сцену и описать происходящее. Голос ее, проходя через переговорную трубку, становился приглушенным. Создавалось впечатление, что девушка действительно говорит из закрытого стеклянного гроба.

Но самым эффектным был последний фокус, кульминационный финал всего представления. На сцену на небольшой платформе-подставке вывозили продолговатый ящик. Внутри него находилась Серена. Сквозь отверстия на обоих концах ящика она могла высовывать голову, руки и ноги. Профессор Трапп наугад выбирал двух случайных зрителей из зала и выводил их на сцену, чтобы они могли удостовериться, что девушка настоящая.

После этого профессор Трапп огромной пилой начинал распиливать ящик пополам. Часто среди зрителей раздавались крики ужаса, когда они предполагали, что пила достигла тела девушки. Профессор печально качал головой и продолжал пилить, пока не распиливал ящик до самой подставки. Затем он на несколько дюймов раздвигал половинки. Ноги и руки девушки по-прежнему были видны из концов ящика. Наконец, повертев половинки и показав публике, что между ними нет никакого соединения, он вновь соединял их и открывал крышку сверху. Оттуда, живая и невредимая, улыбаясь, выходила Серена.

Загадка решалась просто. Подставка внутри была полая, а ящик гораздо короче девушки и без дна, так что она лежала в подставке и ей приходилось задирать руки и ноги, чтобы вставлять их в отверстия. Когда профессор распиливал половинки, Серена, скорчившись, ложилась на дно подставки и ее не было видно.

Номер под названием «Ловля пушечного ядра» тоже был очень эффектным. В нем участвовал Шу Тао. Молодой китаец вставал в десяти футах от девятифунтовой пушки. Профессор подносил факел к фитилю, пушка стреляла, и облако порохового дыма повисало над сценой. Когда дым рассеивался, зрители видели гордо улыбающегося Шу Тао, баюкающего на руках пушечное ядро. А здесь, как выяснила Серена, вся хитрость заключалась в искусстве заряжать эту пушку. Для выстрела использовался нормальный заряд, но только небольшая часть пороха располагалась непосредственно за ядром. Когда поджигали фитиль, взрывался весь порох, а ядро толкала вперед лишь небольшая его часть. Правда ловец все равно должен был быть сильным, рослым человеком, чтобы поймать его.

– Некоторые люди утверждают, что любой фокус – это только ловкость рук. Они говорят, руки движутся быстрее, чем глаз успевает уследить, – объяснял профессор Трапп Серене. – На самом деле это не так. Главное в профессии Иллюзиониста – отвлечь внимание публики, заставить зрителей смотреть на что-нибудь другое. Когда я тебя распиливаю, таким отвлекающим моментом служит твоя красота. Шу Тао тоже великолепно подходит для своего номера... – Профессор стукнул по сцене тростью. – Он лучший ловец пушечных ядер из тех, что у меня были. Зрители никогда не видели такого здоровенного китайца и на протяжении почти всего номера не сводят с него глаз.

Пока менялись декорации между фокусами, на сцене пели и танцевали сестры Пикок. Они действительно были прекрасные танцовщицы и чудесные певицы. У Долли был хороший голос. Иногда на сцену выходил жонглировать Тодд Ратледж. Серена часто наблюдала за его номером. Он был мускулист и прекрасно сложен, и одно удовольствие было наблюдать, как он с изумительной ловкостью жонглирует мячами, дубинками и даже горящими факелами. Он передвигался по сцене легко и грациозно, словно танцор. В эти мгновения обычная угрюмость исчезала с его лица. Девушке было бы приятно, если бы он улыбнулся ей. Но когда Серена во время долгих поездок пыталась заговорить с ним, она неизменно получала только односложные ответы.

Большое впечатление произвел на нее профессор Трапп. Он действительно зарабатывал на своих представлениях много денег, но быстро тратил их на две вещи – свое любимое виски и свою любимую труппу. Он не скупился на продукты и корм для лошадей и всегда покупал все самое лучшее. В городах частенько водил актеров в рестораны, держал двух верховых лошадей – кто уставал от длительного сидения в фургоне, мог на них покататься.

– Наш профессор – очень мягкосердечный человек, – сказала Долли Пикок Серене. – Он дает нам денег и дарит подарки, но, когда мы заканчиваем сезон в Сан-Франциско, он снова остается без прибыли. Мы с Норой с ним уже не первый год.

– Но он уже далеко не молод, – сказала Серена. – Почему он не думает о будущем?

– Да, Серена, да, – вздохнула Долли, – мы тоже так думаем и пытались говорить с ним об этом. Но он только смеялся и отшучивался, утверждая, что знает один секрет... секрет вечной жизни. Думаю, когда настанет такой момент, что профессор больше не сможет показывать фокусы, он не перенесет этого и умрет. Жалко его. Такой приятный мужчина!

На ферме Фостеров в Иллинойсе верховых лошадей не было, и Серена приобретала первые навыки верховой езды на муле. Она заметила, что, когда они в пути, Тодд Ратледж уезжает кататься почти каждый день. На большом черном жеребце он выглядел очень мужественным и симпатичным. Когда он не правил одним из фургонов, сменяя профессора, Шу Тао или Роско Даунса, он почти все время проводил в седле, часто уезжая далеко вперед от маленького каравана.

Серене очень хотелось научиться ездить верхом. В душе она понимала, что на самом деле это вызвано желанием разговорить Тодда. Но профессору она сказала только:

– Я чувствую, что уже устала от бесконечного сидения в фургоне, и хотела бы покататься.

– Ты хорошая наездница?

– Я ездила на муле, – пожала плечами Серена. – Наверное, это не слишком отличается...

Профессор Трапп покачал головой:

– Разница есть, и большая. Думаю, тебе придется немного получиться. Тодд – великолепный наездник, и он мог бы потренировать тебя, но в его теперешнем состоянии... а впрочем, не важно. В конце концов, у гнедой кобылы очень кроткий характер, не то что у этого черного зверя, на котором ездит Тодд. У тебя есть костюм для верховой езды?

– Костюм для верховой езды? А что это?

– Ты же не можешь кататься в платье.

– Да, у меня есть!

Она поспешила к фургону и быстро переоделась в блузу и штаны, которые носила, когда жила в китайском квартале. Вернувшись к профессору, она горделиво повернулась, демонстрируя свой наряд:

– Ну как?

– Великолепно, дорогая! – Он стукнул о землю тростью. – Просто великолепно!

Нельзя сказать, чтобы это далось ей совсем легко, но спустя неделю Серена уже овладела определенными навыками верховой езды.

Как-то днем она отъехала от фургонов и направилась в сторону холма, за которым не так давно скрылся Тодд.

Поднявшись на вершину и увидев Тодда на черном коне, она пустила кобылу рысью. Девушка выпрямилась, стараясь сидеть в седле легко и прямо, как обычно держатся опытные наездники. Внезапно кобыла споткнулась и пошатнулась. Серена не удержалась в седле и упала, ударившись спиной о землю. К счастью, почва здесь была мягкая, как песок, и она только ушиблась.

Тут она услышала рядом стук копыт. И вот уже Тодд с озабоченным лицом присел рядом с ней на одно колено:

– С тобой все в порядке, Серена?

– Да, спасибо. Только ушиблась немного. А где гнедая?

– Здесь. Она просто споткнулась. Вам обеим повезло. Она могла сломать ногу, а ты... ты же могла убиться насмерть!

– Можно подумать, это бы тебя расстроило! Тодд изумленно отступил на шаг:

– Почему ты так говоришь, Серена? И так плохо думаешь обо мне?

– Очень просто. С того времени, как я в караване, ты не сказал мне и десятка слов.

– Если ты так наблюдательна, то должна была заметить, что я почти ни с кем не разговариваю. – Он неожиданно улыбнулся. – Мне так грустно, что вряд ли я могу быть хорошим собеседником.

– Да, Тодд, я знаю. Я слышала, что с тобой произошло, прости. – Она легко коснулась его руки.

– Так, значит, ты слышала о Руби? – отрывисто произнес он.

– Руби – это твоя жена?

– Была, – холодно проговорил он. – Теперь она уже не моя жена.

– Мне рассказывали, она сбежала с силачом, на место которого пришел Шу Тао.

– Отто Грантер. Крепкий, как дуб, и такой же глупый. Что она в нем нашла? До сих пор не могу понять! – Он в сердцах ударил кулаком по ноге. – Кроме того, он просто безобразен. По крайней мере на мой взгляд.

– Мне кажется, что, если твоя жена предпочла тебе этого Грантера, она тфже не очень умна. Если он действительно таков, как ты говоришь.

– А знаешь, ты права!– неожиданно рассмеялся он. – Как же я не понимал этого до сих пор!

Он начал рассказывать девушке о себе, о своих замыслах, о том, как хотел организовать собственный бродячий цирк. Однако он не обладал талантом иллюзиониста, а был просто хорошим жонглером и акробатом.

– Но никто это не ценит. Здесь любят фокусы, женское пение и танцовщиц. Кроме того, сейчас, во время войны, бродячие цирки мало чем отличаются от цыганских таборов. Вот в Европе действительно великолепные цирки!

– Тогда тебе нужно ехать в Европу, – отозвалась Серена, – если это действительно твоя мечта.

– Это легче сказать, чем сделать. Билет в Европу стоит дорого. Мне придется проработать очень долго, чтобы скопить необходимую сумму. А милая Руби... – он коротко усмехнулся, – она не просто сбежала с Отто, она еще и прихватила те жалкие сбережения, которые мне удалось скопить за последние несколько лет.

– У тебя еще вся жизнь впереди, Тодд. И много времени, чтобы добиться того, что ты хочешь. Просто попытайся забыть про свою жену.

– Я уже почти забыл, Серена.– Он взглянул на нее. – Спасибо тебе за это.

Серена почувствовала, что краснеет.

– О, не стоит благодарности.

Теперь они ездили кататься вместе почти ежедневно. Однажды днем они остановились отдохнуть на крошечном песчаном пляже у горного потока. Это место не было видно с дороги, со всех сторон их окружали густые заросли кустарника и деревья. Они сидели рядом на расстеленном на земле шерстяном одеяле Тодда.

Девушка мечтательно любовалась быстрым течением.

– Было бы приятно поплавать, – произнесла она, – если бы вода не была такой прохладной...

– Она не просто прохладная – она ледяная.

Серена замолчала и вернулась мыслями к той далекой ночи у реки Карсон, вспомнив страшную смерть родителей. С того времени прошел уже почти год.

Тогда она впервые сблизилась с мужчиной. Рори Кленденнинг... Где он сейчас? Скучает ли по ней? Поверил ли он в то, что она убийца? Она тяжело вздохнула.

– Серена?

– Что, Тодд? – Его лицо было так близко, что она видела свое отражение в его зрачках.

– Ты вздыхаешь. Тебе грустно?

– Да нет. Не больше, чем обычно.– Она улыбнулась. – Я вспоминала прошлое.

– Не жалей о прошлом, Серена. Моя беда была в том, что я слишком много думал о нем. А жизнь– это только настоящее. То, что происходит здесь и сейчас. Ты научила меня этому.

И он поцеловал ее. Затем обнял, увлекая на одеяло.

В какой-то момент ей стало страшно, но потом она вздохнула и подумала: разве она не сама этого хотела? Сблизиться с ним. Она расслабилась и попыталась ни о чем не думать.

С тех пор они часто уезжали подальше от каравана и, отыскав уединенное место, занимались любовью. Тодд оказался довольно грубым любовником, она ожидала от женатого человека большего. Хотя она не получала полного наслаждения, ее просто радовала физическая близость мужчины, ей нравилось, когда он касался ее тела. Ей пришло в голову, что его невнимание и определенная грубость в любви могли быть одной из причин, из-за которых от него сбежала Руби. Скоро она выяснила и другую: Тодд, как оказалось, был страшно ревнив.

Однажды после очередных занятий любовью, вновь оставивших Серену неудовлетворенной, она, почти одевшись, вдруг услышала легкое шуршание в кустах.

– Что это? – Она замерла, прислушиваясь.

– Сейчас узнаем, – сказал Тодд.

Он выхватил из кобуры револьвер и быстро направился к зарослям.

– Подожди, Тодд! – воскликнула она. Потом повысила голос и повелительным тоном произнесла: – Шу Тао, выходи!

С шумом и треском из-за кустов, бросая на них робкие взгляды, появился Шу Тао.

– Я так и знал, – с отвращением сказал Тодд. – Я уже давно заметил, каким глазами он смотрит на нас. К счастью, сегодня мне представляется удачная возможность прекратить это раз и навсегда.

Он поднял револьвер и прицелился в китайца.

Серена почувствовала, что в ней разгорается гнев. Происходящее казалось ей глупым и бессмысленным. Как человек может пристрелить другого из-за такой ерунды?

– Не надо стрелять, Тодд. – Она загородила ему дорогу. – Он не причинит тебе вреда. Он просто беспокоится обо мне.

– Тебе не остановить меня, Серена. Хороший китаец – мертвый китаец. И я не могу допустить, чтобы он подглядывал за нами! Теперь ты моя девушка, Серена.

И этот треклятый китаец больше не будет за тобой волочиться.

– Иди ты к черту, Тодд Ратледж! Я вовсе не твоя девушка! Я сама по себе! И мне не нравится, что ты называешь его китайцем. Шу Тао – достойный уважения человек, и у него есть имя.

– По мне, так он просто китаец. – Теперь в его голосе прозвучала уже открытая насмешка. – Лучше отойди и не вмешивайся, Серена. Я поступлю с ним так, как он того заслуживает.

Эти слова привели Серену в бешенство, но она заставила себя сдержаться. Зайдя Тодду за спину, она быстро достала из сумочки пистолет и приставила к его спине. Шу Тао растерянно следил за ними.

– Брось револьвер, Тодд! Тодд замер.

– Что ты делаешь, Серена? – обескураженно спросил он.

– У меня в руках пистолет, Тодд. Если ты не бросишь оружие, я застрелю тебя.

– Ты не сделаешь этого!

– Сделаю, не сомневайся. Я умею стрелять. – Ее голос стал жестким. На самом деле она не была уверена, хватит ли у нее решимости спустить курок.

Вероятно, на Тодда подействовал этот тон, потому что он с неохотой выпустил револьвер, и тот упал на землю.

– Уходи, Шу Тао. Ступай к фургонам. Все будет нормально, я скоро вернусь. – Смягчившись, она добавила: – Я понимаю, ты охранял меня, и я благодарна тебе.

Когда Шу Тао отошел достаточно далеко, Серена убрала пистолет от спины Тодда.

– Можешь подобрать оружие, – сказала она. – Ты не понимаешь, Тодд. Я обязана Шу Тао жизнью.

– И это все, чем ты ему обязана?

– Что ты имеешь в виду?

– Ты часто спишь с ним?

– У тебя грязные мысли, Тодд. Теперь мне понятно, почему от тебя сбежала жена. Ты грубый, жестокий, невнимательный ревнивец.

Он покраснел и угрожающе шагнул к ней.

– А ты такая же дрянь, как Руби! Но она даже не вздрогнула.

– Я никогда не знала ее, так что могу принять это только как комплимент.

Она отвернулась и пошла к привязанной неподалеку кобыле.

– Серена, – проговорил Тодд, – извини, гнев затуманил мне голову, и я сам не знаю, как тебе все это наговорил.

– Один мой приятель советовал никогда не терять хладнокровия. Теперь я очень хорошо понимаю, что он имел в виду.

Он шагнул к ней, но она быстро сунула руку в сумочку.

– Не приближайся! Пистолет у меня наготове. И никогда больше не вздумай приближаться ко мне, Тодд Ратледж!

Она вскочила в седло и пустила кобылу быстрым галопом.

Перед сном она с грустью размышляла, что ее ждет завтра. Но утром выяснилось, что проблемы больше нет. Ночью Тодд Ратледж собрал свои пожитки, прихватил немного продуктов и ускакал на черном жеребце в неизвестном направлении.

Профессор Трапп отнесся к этому спокойно.

– Хорошо, что это произошло только сейчас. К счастью, сезон уже заканчивается. Справимся и без мистера Ратледжа. Хотя, – добавил он сухо, – он украл великолепное животное. Этот черный жеребец стоит гораздо больше, чем Тодд заработал за все время, пока был с нами.